§ 2. Правовая защита как составная часть правового статуса осужденных к лишению свободы

Несомненно, что важнейшим показателем высокой степени демократичности и цивилизованности современного государства является закрепление в действующем законодательстве широкой системы прав и свобод человека и гражданина.

Вместе с тем провозглашение прав и свободы может стать пустой формальной декларацией, если их осуществление не будет обеспечено при помощи различных средств, получивших в научной литературе название гарантий. В целом, под правовыми гарантиями понимается совокупность общих условий и специальных средств, обеспечивающих правомерное осуществление прав и свобод личности^[41]. При этом гарантии представляют собой не простую совокупность разрозненных элементов, а образуют отвечающую требованиям законности слаженную и сбалансированную в своих частях систему, выступающую действующим механизмом осуществления прав и свобод^[42].

В юридической литературе правовые гарантии как составную часть правового статуса личности, традиционно принято разделять на две относительно самостоятельные группы общие и специальные (юридические)^[43].

Общие гарантии представляют собой экономические, социальные, политические, идеологические и другие виды условий, выступающих по отно- шению к правам и свободам в качестве благоприятной среды их реализации. Подробно останавливаться на их характеристике мы не будем. Эти гарантии в достаточной мере изучены отечественной юридической наукой и не имеют какой-либо специфики, очерченной рамками нашего диссертационного исследования^[44]. Отметим только, что сущность общих гарантий заключается в наличии своеобразной среды, создающей лишь возможность реального осуществления прав и свобод личности.

Юридическим гарантиям прав и свобод лиц, содержащихся в исправительных учреждениях, в данной системе отводится особая роль потому, что они являются своего рода фактором, определяющим специфику всей их реализации. Именно наличие юридических гарантий позволяет в большинстве случаев осужденным к лишению свободы наиболее результативным образом воспользоваться имеющейся у них правовой возможностью по реализации своих прав и законных интересов.

Общее понятие юридических гарантий в научной литературе не является столь уж спорным. Большинство авторов трактуют их довольно однозначно, склоняясь к мнению, что под юридическими гарантиями следует понимать закрепленные законодательством средства и способы, которые непосредственно обеспечивают правомерное осуществление и защиту прав, свобод и законных интересов личности^[45].

Иными словами, главными отличительными признаками данного вида гарантий является: 1) их непосредственная цель - обеспечение беспрепятственной реализации прав и 2) конкретность (формальная определенность) своего содержания.

Следует также отметить, что в системе реализации прав и свобод осужденных юридические гарантии имеют существенное самостоятельное значение и их не следует воспринимать в качестве второстепенного элемента, оказывающего лишь служебные функции.

Начиная с фундаментальной работы Н.В. Витрука «Общая теория правового положения личности», в общей теории права сложился относительно устоявшийся взгляд на структуру специальных (юридических) гарантий. В указанной работе Н.В. Витрук предложил выделять две относительно самостоятельные группы специальных гарантий 1) гарантии реализации и 2) гарантии охраны (защиты)^[46]. Данное деление в настоящее время признается большинством авторов, но содержание этих выделяемых групп является довольно спорным.

Н.В. Витрук к гарантиям реализации относит следующие их виды: а) конкретизацию пределов (границ) прав и свобод; б) юридические факты, с которыми связывается их реализация; в) процессуальные формы осуществления прав и свобод; г) меры поощрения и льготы для стимулирования правомерной инициативной их реализации. Ко второй группе гарантий указанный исследователь относит следующие: а) надзор и контроль за правомерностью поведения субъектов права с целью выявления случаев правонарушений; б) правовую защиту; юридическую ответственность; в) пресечение и другие правоохранительные меры; г) процессуальные формы охраны прав и обязанностей (включая формы применения правоохранительных мер); д) профилактику и предупреждение правонарушений^[47].

Соглашаясь с данной точкой зрения в целом, И.В. Роставщиков считает, что предложенная модель носит несколько расширительный характер, несколько нечетко характеризующую данную категорию. В частности, включение в систему юридических гарантий таких элементов, как конкретизация границ прав и свобод, представляется, по его мнению, достаточно абстрактной. По мнению И.В. Роставщикова, в данном случае применима более емкая формулировка данного вида гарантий (предложенная, впрочем, ранее А.Н.

Представляется, что с этим следует полностью согласиться. Кроме того, то же самое следует сказать и о гарантиях защиты, многие элементы которых, выделяемые Н.В. Витруком дублируют друг друга и являются слишком абстрактными.

В отношении специального правового статуса осужденных проблема юридических гарантий отдельно была исследована Д.И. Ивашиным^[50]. Соглашаясь с мнением Н.В. Витрука, данный исследователь также предлагает выделять две формы юридических гарантий 1) гарантии реализации прав и свобод и 2) гарантии их правовой защиты, однако, наполняет данные категории несколько иным смыслом. К первой группе юридических гарантий указанный автор относит «ряд характерных признаков и особенностей, раскрывающих содержательную сторону прав и свобод лиц, находящихся в исправительных учреждениях, а именно, а) закрепление прав и свобод в нормах права; б) наличие правового механизма их реализации; правоприменительная деятельность компетентных органов; в) процессуальные формы реализации»^[51]. Ко второй - «процессуальную деятельность органов государственной власти и самого осужденного, направленную на устранение нарушенного права»^[52].

Аналогичной точки зрения на содержание гарантий реализации и защиты как составной части специального правового статуса осужденного придерживаются и большинство других исследователей данной проблематики (О.А. Акимова, С.А. Борсученко, С.М. Зубарев, М.В. Щербакова и др.^[53]). Поэтому точку зрения Д.И. Ивашина при рассмотрении данного вопроса, не умаляя значения работ других авторов, представляется возможным взять в качестве исходной.

На наш взгляд, формулировка Д.И. Ивашиным гарантий реализации, так же как и у Н.В. Витрука, носит довольно абстрактный характер.

Можно ли относить к специальным гарантиям закрепление прав и свобод в конкретных нормах права? На наш взгляд, права и свободы это самостоятельный элемент правового статуса, который наряду с обязанностями составляет его содержание.

Далее, Д.И. Ивашин в качестве самостоятельного элемента специальных гарантий реализации предлагает рассматривать «наличие правового механизма реализации прав». При этом указанный автор, к сожалению, не раскрывает значения этого понятия, вероятно, считая его довольно неплохо разработанным в рамках общей теории права.

Между тем, в юридической литературе решение вопроса о содержании механизма реализации прав и свобод является весьма неоднозначным. Большинство авторов подходят к нему зачастую с прямо противоположных позиций. Так, А.С. Мордовец называет элементами рассматриваемого механизма сами гарантии, общественные нормы, гласность, общественное мнение, ответственность, процедуры и контроль^[54]. Н.И. Раздымалина - систему государственных органов, призванную защищать права и свободы, правовые нормы, цель правового регулирования и наличие конкретной социально-правовой ситуации^[55].

По мнению О.А. Акимовой, выше приведенные точки зрения считаются «слишком абстрактными и не могут служить основой для определения содержания механизма реализации прав и свобод лиц, находящихся в исправительных учреждениях, как одного из средств их осуществления». По мнению указанного исследователя, «в структуру механизма реализации прав осужденных к лишению свободы должны входить строго юридические категории, имеющие под собой сугубо правовую почву и не допускающие двойственности своего толкования».

Как видно из представленных выше формулировок, они являются не менее абстрактными и, кроме того, по своему содержанию скорее касаются, опять же, требований к форме выражения прав осужденного, чем к механизму их реализации.

Более конкретно Д.И. Ивашин формулирует понятие правоприменительной деятельности как самостоятельного элемента гарантий реализации прав осужденного. По мнению указанного автора, эта правоприменительная деятельность включает в себя следующие элементы: «1) содействие в осуществлении лицами рассматриваемой категории своих прав и свобод (например, издание приказа об увольнении с работы в случае желания осужденного к лишению свободы, достигшего необходимого возраста, реализовать право на пенсионное обеспечение); 2) посредничество (разрешение администрации исправительного учреждения на занятие предпринимательской деятельностью на его территории и др.); 3) контроль за реализацией прав осужденными к лишению свободы (например, деятельность администрации исправительного учреждения по контролю за их телефонными переговорами)»^[57].

На наш взгляд, содействие, посредничество и контроль действительно составляют содержание гарантий реализации, но здесь не понятно, почему указанный автор сводит эти виды деятельности исключительно к правоприменению. Они (например, содействие) могут реализовывать себя и вне правоприменительной деятельности. С другой стороны, правоприменительная деятельность является более широкой категорией помимо содействия посредничества и контроля сюда входит, например, привлечение виновных лиц к ответственности. А это, согласно выше приведенной схеме Д.И. Ивашина, относится уже (и это верно) к гарантиям защиты. Выходит, что сама по себе правоприменительная деятельность, без конкретизации своего содержания, не может быть отнесена к гарантиям реализации.

Сказанное выше в полной мере касается и выделяемых Д.И. Ивашиным «процессуальных форм реализации». Процессуальные формы в равной мере относятся и к гарантиям реализации, и к гарантиям защиты. Относить их только к первой группе гарантий без конкретизации внутреннего содержания не представляется возможным.

Не менее запутано обстоит вопрос, связанный с проблемой определения гарантий защиты.

Д.И. Ивашин обозначает эти гарантии как «процессуальную деятельность органов государственной власти и самого осужденного, направленную на устранение нарушенного права»^[58]. Само по себе, это определение является довольно конкретным и в целом, как будет показано ниже, правильным, но этого мнения придерживаются далеко не все исследователи.

Как показывает анализ юридической литературы, главным теоретическим вопросом является здесь спор о сведении данных гарантий только к выявлению правонарушений и восстановлению прав потерпевшего, или о необходимости включения сюда и таких видов деятельности, которые направлены на предупреждение правонарушений. Терминологически этот спор выражается в различных подходах к соотношению понятий «правовая защита» и «правовая охрана» ^[59]. Рассмотрим этот вопрос более подробно.

В научной литературе понятия и термины правовой охраны и правовой защиты, правоохранительной и правозащитной деятельности иногда рассматриваются как синонимичные, взаимозаменяющие друг друга^[60]. Однако, чаще исследователи настаивают на необходимости разграничить понятия правовой охраны и правовой защиты. При этом предлагались разнообразные варианты такого различия.

Некоторые авторы полагают, что охрана правового статуса личности, его элементов осуществляется изданием законов, признающих как сами права, свободы и обязанности личности, так и устанавливающих гарантии их реализации и защиты. Защита же правового статуса личности, его элементов осуществляется компетентными органами и должностными лицами на основе их активной деятельности и в рамках их законных полномочий в случаях нарушений прав, свобод и обязанностей личности^[61].

С.Н. Сабикенов считает, что понятие охраны в юридическом смысле - это позитивное, статичное состояние норм права, направленных непосредственно на ограждение осуществления субъективных прав и законных интересов граждан от возможных нарушений. При этом охрана прав и интересов граждан осуществляется вне конкретных правоотношений, тогда как защита уже нарушенных прав всегда происходит в рамках конкретных деликтных правоотношений, возникновение которых нежелательно с точки зрения интересов как человека, так и государства. С.Н. Сабикенов отмечает и другие отличительные признаки охраны в сравнении с его защитой. В частности следующие: а) если охрана прав осуществляется посредством как правовых, так и неправовых форм деятельности органов государственной власти и местного самоуправления, а также общественных организаций, то защита - только через правовые формы деятельности компетентных органов или управомоченных лиц; б) если меры охраны права могут быть рассредоточены в правовых и иных социальных нормах, то защита права предполагает наличие и действие конкретных средств и способов защиты, которые устанавливаются государством и закрепляются исключительно в правовых нормах^[62].

В приведенных положениях под правовой охраной понимается правовое нормативное регулирование по признанию прав, свобод и обязанностей личности и регламентации юридических гарантий, нормальной их реализации и гарантий защиты от правонарушений. Указанная законодательная регламентация является обязательным условием осуществления самой защиты (защитной деятельности) прав, свобод и обязанностей личности.

На различие охраны и защиты указывает и Н.И. Матузов. Он пишет, что «охрана и защита субъективного права или охраняемого законом интереса - не одно и то же: охраняются они постоянно, а защищаются только тогда, когда нарушаются. Защита есть момент охраны, одна из ее форм»^[63].

Представляется, что в приведенном суждении Н.И. Матузова правильно отражен момент возникновения возможности наступления защиты прав личности, хотя в принципе оно мало чем отличается от вышеприведенных мнений об охране как нормативном закреплении прав человека и гарантий их реализации и защиты, действующих постоянно, вплоть до изменения закона.

Согласно М.С. Матейковичу, охрана представляет собой деятельность по обеспечению реализации и защиты прав граждан, а защита есть принудительный механизм реализации прав граждан посредством предотвращения нарушений прав, устранения препятствий их реализации либо восстановления нарушенного права и иными способами^{[64] [65]. Однако и здесь, вряд ли такое понимание охраны и защиты вносит достаточную ясность в разграничение содержания указанных понятий. Охрана прав в понимании М.С. Матейкови- ча отождествляется с их обеспечением, в то время как это самостоятельное понятие, отличное от реализации, охраны и защиты, а защита в конечном итоге совпадает с охраной, ибо включает принудительные меры по профилактике и пресечению нарушений прав граждан.}

На наш взгляд, более правильно поступают те авторы, которые в охрану включают деятельность по профилактике и пресечению правонарушений, а защиту связывают с деятельностью по восстановлению нарушенных прав и применению в необходимых случаях мер наказания за виновные правонарушения .

При характеристике защиты как принудительного способа осуществления права нет достаточной ясности, о каком праве в данном случае идет речь: если о нарушенном праве, то его сначала нужно восстановить путем защиты, а затем уже осуществить (реализовать) его по своему назначению; если же речь идет о праве на защиту любого нарушенного права, то его реализация и будет одновременно означать защиту нарушенного права, правда, не всегда она осуществляется с участием компетентных органов, так как существует самозащита права. Здесь нельзя не отметить монографию П.В. Анисимова «Права человека и правозащитное регулирование. Проблемы теории и практики», в которой значительное место отведено понятию защиты прав человека. В содержание защиты прав человека П.В. Анисимов включает следующие: а) сами права, подлежащие защите; б) меры их защиты; в) всю систему правозащитного регулирования, которая охватывает совокупность нормативных, индивидуальноправовых (связанных с использованием актов применения права в конкретных случаях нарушения права) и организационно-правовых (использование судебных и внесудебных форм защиты) средств защищенности прав человека; г) систему компетентных субъектов права, их деятельность, направленную не только на пресечение нарушений прав, восстановление прав и применение наказания к правонарушителям, но и на обеспечение нормального осуществления прав человека^[66].

На наш взгляд, следует различать разнородные по правовой природе правовые явления, а именно: само нормативное регулирование (средств защиты и юридической ответственности, субъектов и порядка их применения) и деятельности субъектов права, направленной на обеспечение и на защиту прав личности. В научной литературе авторы стремились разграничить указанные правовые явления, вводя понятия обеспечения охраны и защиты, в конечном счете имеющие одну конечную цель - реализацию (осуществление) прав, свобод и обязанностей граждан и других лиц^[67]. В монографии же П.В. Анисимова все вышеуказанные разнородные явления включены в понятие защиты прав, что не всегда дает возможность выявить их специфические особенности, место и роль как в механизме нормативно-правового регулирования, так и в реализации субъективного права в широком понимании.

Представляется, что при таком максимально широком определении понятия защиты прав человека упущено собственно содержание защиты права, связанное с вполне определенными основаниями ее необходимости и целями ее осуществления, с действиями как носителя права на защиту нарушенного права по использованию законных средств и форм (порядка) защиты, так и компетентных органов и должностных лиц, обязанных осуществлять защиту нарушенных прав, иных органов и объединений, других субъектов права, содействующих осуществлению защиты.

Более верным по существу (хотя это и не совсем верно терминологически), является различие правовой охраны и правовой защиты по содержанию. Когда защита правового статуса, его элементов составляет часть его охраны, правозащитная деятельность входит в состав и завершает достижение конечной цели всей правоохранительной деятельности. В этой связи наше понимание различия охраны и защиты ближе всего к пониманию его Н.И. Матузовым, которое приведено выше. А именно, содержание правовой охраны, включает профилактику правонарушений, пресечение правонарушений, осуществление иных правообеспечительных мер при выявлении и определении состава правонарушений, установление правонарушителей в процессуальном порядке, установленном законом со стороны государства, его органов и должностных лиц. Правозащитная же деятельность, является более узким понятием и в узком своем значении охватывает лишь те случае когда охраняемое право уже нарушено и кроме того активную роль здесь играет сам носитель нарушенного права, осуществляющий деятельность по его восстановлению. Используя указанное право, лицо, как правильно отмечает П.В. Анисимов, не только отстаивает собственный интерес, но и выполняет свой гражданский долг перед обществом, защищает закон и сложившийся в нем правопорядок^[68].

Основанием появления возможности прибегнуть к защите правового статуса, его элементов служит правонарушение. Бессмысленно говорить о защите права, если нет оснований к этому. Необходимость в защите права или свободы личности наступает тогда, когда налицо спор о наличии или пределах самого права или свободы, неисполнение юридической обязанности как коррелята права или свободы, злоупотребление правом.

Цель правовой защиты состоит в устранении препятствий, в реализации правового статуса, в восстановлении нарушенных прав и обязанностей, а также в наказании виновных правонарушителей в надлежащих случаях.

Н.В. Витрук верно отмечает: «На любой стадии осуществления прав и свобод личности возможно их нарушение, на этих же стадиях необходима и их защита. Правонарушением на стадии общего состояния может быть неисполнение обязанным лицом действий либо незаконные действия, препятствующие переходу права из стадии общего состояния в стадию обладания. Правонарушением, посягающим на права и свободы в стадии их общего состояния, служит также издание неправомерного нормативного акта, дискриминирующего правовые возможности личности, усложняющего порядок реализации права или свободы и т.п. В данном случае защита осуществляется посредством устранения допущенных правонарушений, в том числе путем отмены неправового акта, т.е. путем применения восстановительной юридической ответственности. Права или свободы могут быть нарушены и на стадиях обладания и непосредственного пользования правом, например, при обращении с заявлением к компетентному органу для установления юридических фактов, вынесении акта применения правовой нормы. Это нарушение может выразиться в бездействии обязанного лица, отказе в признании права, нарушении сроков рассмотрения дела и т.д. Указанные правонарушения должны быть устранены в целях обеспечения нормальной реализации прав личности»^[69].

Таким образом, любая стадия реализации права может прерываться нарушением этого права, которое должно быть ликвидировано, а право восстановлено. В случаях правонарушения потерпевшее лицо либо само осуществляет дозволенные законом принудительные действия в отношении правонарушителя, применяя юридические меры оперативного воздействия (самозащита права), либо обращается к компетентным государственным и муниципальным органам за защитой нарушенного права. Эти правовые возможности личности по защите права составляют содержание права на защиту. Деятельность, направленная на устранение препятствий в осуществлении прав и свобод, на понуждение к исполнению коррелятивных обязанностей и прекращению злоупотребления правом, составляет содержание защиты прав, свобод и обязанностей личности.

Таким образом, под правовой защитой (в узком значении этого понятия) имеется в виду принудительный в отношении обязанного лица способ воздействия, применяемый потерпевшим его представителем и иными компетентными органами в установленном законом порядке в целях восстановления нарушенного права и правопорядка и применения наказания за виновное правонарушение. Следует однако иметь в виду, что традиция отечественной науки такова, что этот термин довольно часто используется и в своем более широком значении в котором он полностью или частично тождественен понятию правовой охраны.

Конституция РФ закрепляет следующие самостоятельные категории: защита прав и свобод человека и гражданина как обязанность государства (ст. 2); государственная защита прав и свобод человека и гражданина (ч. 1 ст. 45); судебная защита прав и свобод личности (ч. 1 ст. 46). Кроме того, исходя из правовой регламентации права на правовую защиту, основанной на принципах определяющих, понятие правового государства, а также из взаимосвязи данного права со ст. ст. 1, 2, 15 (ч. 4), 17 (ч. 1), 18, 45 (ч. 1) Конституции РФ, нормативно закреплены следующие правовые возможности человека: получение квалифицированной юридической помощи (ч. 1 ст. 48 Конституции РФ); возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц (ст. 53 Конституции РФ); право человека самостоятельно защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (ч. 2 ст. 45 Конституции РФ); право гражданина обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления (ст. 33 Конституции РФ); право обвиняемого, осужденного на защиту; обеспечение потерпевшим доступ к правосудию, компенсацию причиненного ущерба и охрана их прав законом являются неотъемлемыми элементами конституционного права на правовую защиту, также образующими его содержание.

Включение в содержание права на правовую защиту данных возможностей (правомочий) основывается, во-первых, на соотносительно значимости их существенных свойств и особенностей относительно функционирования составных элементов права на правовую защиту, во-вторых, на критерии «полноты» регламентации конституционного права на правовую защиту с точки зрения предоставляемых человеку возможностей, обеспечивающих правомерную реализацию и защиту его прав^[70].

По вопросу свойств и особенностей относительно функционирования составных элементов права на правовую защиту укажем, что права, определяющие возможности обвиняемого, осужденного на защиту, обеспечивающие потерпевшим доступ к правосудию, компенсацию причиненного ущерба и охрану их прав законом, находятся с основными правомочиями права на правовую защиту в общеродовых отношениях, то есть составляют особенный случай их действия. Например, право обвиняемого на защиту подразумевает под собой право лица на судебную защиту. Первое (родовое средство) будет по объему полностью входить в другое (исходное или общее). При этом исходное средство выступает мерой для родового, в то время как последнее расширяет исходное за счет своего дополнительного содержания. Таким образом, практическая значимость этих правомочий в том, что они не столько обеспечивают полную регламентацию права на правовую защиту, сколько через свое конкретное содержание расширяют содержание определенного основного правомочия данного права. В области правового регулирования к таким отношениям можно применить определение конкретизации правовых предписаний, поэтому эти правомочия в содержании конституционного права на правовую защиту обозначаются в качестве конкретизирующих элемен- тов^[71].

В целом, существует несколько подходов к выделению структурных элементов (классификации) правовой защиты.

Так, С.Г. Баранова и Р.Г. Мельниченко сводят содержание права на правовую защиту к единству следующих его элементов: а) основных - парламентский контроль; конституционный контроль; президентский контроль (в том числе осуществляемый через уполномоченных по правам человека) судебный контроль; прокурорский надзор; административный (ведомственный) контроль; общественный контроль; б) дополнительных (акцессорных) - право на получение квалифицированной юридической помощи; право человека самостоятельно защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом; право гражданина обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления; в) конкретизирующих (в зависимости от специального правового статуса), например, - обеспечение беспрепяпственной юридической помощи осужденному и беспрепятственного

обращения к органам государственной власти; право осужденного на защиту причиненного ущерба, связанного с незаконным вынесением приговора и т.д.^[72]

Н.В. Витрук в упомянутом выше исследовании «Общая теория правового положения личности» выделяет следующие виды гарантий защиты нарушенных прав: а) меры профилактики и предупреждения правонарушений; б) меры пресечения и другие правообеспечительные меры; в) меры правовой защиты; г) меры юридической ответственности; д) меры надзора и контроля за правомерностью поведения субъектов права с целью выявления случаев правонарушений; е) процессуально-процедурные формы реализации вышеназванных мер^[73].

С.А. Комаров исходит из более краткой классификации и выделяет следующие виды гарантий правовой защиты: а) публично-правовые (делятся на судебные и административные); б) частно-публичные (сюда относятся помощь адвоката в случаях, когда она является обязательной, обращение к уполномоченному по правам человека, жалобы в общественную палату и т.д.); в) частно-правовые (юридическая помощь в форме консультирования, составления документов, представительства и т.д.)^[74].

В.М. Сырых в своем учебнике по теории государства и права предлагает следующую классификацию: а) консультационно-представительские гарантии; б) контрольно-надзорные гарантии; в) гарантии самозащиты нарушенного права; г) процессуальные гарантии права на защиту в форме предоставления обязательной юридической помощи^[75].

Перечень различных подходов к классификации гарантий защиты можно было бы продолжить^[76], однако и предоставленного достаточно, чтобы констатировать, что современная правовая теория не выработала к настоящему моменту сколь-либо устоявшегося подхода к этому вопросу. Исходя из имеющихся теоретических разработок, с учетом специфики правового статуса осужденного к лишению свободы, нами предлагается следующий вариант данной классификации:

а) контрольно-надзорные гарантии (парламентский контроль, конституционный контроль, президентский контроль, судебный контроль, прокурорский надзор, административный, ведомственный и общественный контроль);

б) гарантии самозащиты (сюда входит процедура обращения граждан в различные органы государственной власти и общественные организации, в частности, в системе уголовно-исполнительного права этим гарантиям посвящен самостоятельный институт - обращения осужденных);

в) гарантии процессуальной защиты на стадии исполнения наказания (выделение этой гарантии в самостоятельную разновидность обусловлено тем, что функции адвоката (защитника) на стадии исполнения наказания не могут быть сведены только к представительству и оказанию юридической помощи; представляется, что адвокат на этой стадии обладает самостоятельным статусом, дающим, в ряде случаев, право действовать от собственного имени);

г) гарантии предоставления квалифицированной юридической помощи (консультирование, составление документов, представительство).

Эта классификация положена нами в основу структуры данной работы и нуждается в более подробном комментарии.

Выделение контрольно-надзорных гарантий является довольно очевидным. Фактически все выше приведенные классификации, так или иначе, выделяют данный вид гарантий в качестве самостоятельного таксона. Описывая данные гарантии Н.В. Витрук, в частности, отмечает следующее: «Органы, осуществляющие контроль и надзор, проводят профилактическую работу, принимают меры к пресечению и устранению правонарушений, к восстановлению нарушенных прав, в границах своей компетенции принимают меры воздействия на виновных в правонарушениях либо ставят перед компетентными органами вопрос о привлечении их к карательно-штрафной ответственности, обеспечивают точное и полное исполнение судебных решений по применению мер юридической ответственности»^[77].

Если исходить из других классификаций, то эту гарантию следует отнести к публично-правовой и частно-публичной (когда она реализуется общественными организациями)^[78]. Осуществление контрольных полномочий в рамках данной гарантии может иметь место как по собственной инициативе соответствующих органов и общественных организаций, так и по обращению в них со стороны граждан. В первом случае контроль - это субъективное право, во втором - субъективная обязанность.

В системе средств обеспечения правовой защиты осужденных к лишению свободы контрольно-надзорная деятельность органов государственной власти и общественных организаций имеет довольно большое значение. Именно в рамках этой гарантии происходит выявление и пресечение боль-

^ ^3

шинства нарушений режима исполнения уголовных наказаний^[79].

Кроме того, судебный контроль, как разновидность контрольнонадзорных гарантий, является единственным средством изменения режима исполняемого наказания. В этой связи довольно оправданным является предложение многих авторов^[80] по разделению данных гарантий на две подгруппы: судебные и несудебные контрольно-надзорные гарантии.

Если исходить из соотношения материальных и процессуальных аспектов защиты прав осужденного, то контрольно-надзорная гарантия является единственной материальной гарантией. Все остальные по отношению к ней имеют процессуальное значение и являются как бы способом (формой) ее реализации.

Самозащита нарушенного права осужденного сводится к обращению к соответствующим должностным лицам, органам государственной власти или общественным организациям. Единственный способ восстановления нарушенного права осужденного к лишению свободы - это обращение в соответствующие инстанции, что предполагает ответную реакцию этих инстанций в форме контрольно-надзорной их деятельности^[81]. Иных форм самозащиты, существующих, например, в гражданском и уголовном праве, для осужденных не предусмотрено. В частности, по отношению к осуждённым к лишению свободы на практике не действует такой способ физической защиты, как необходимая оборона. Не нашла свое место в правоприменительной деятельности реализация права на возмещение государством вреда, причиненного осужденному при исполнении уголовных наказаний. Все это представляется довольно необоснованным. Жесткость режима исполнения наказания в виде лишения свободы сама по себе не может являться основанием для ограничения права осужденного на самозащиту. В этой связи необходимо законодательно закрепить право осужденного защищаться всеми способами незапрещенными законом, право на возмещение государством вреда, а также конкретизировать регламент реализации других основных материальных и процессуальных прав личности, сформулировав его в форме самостоятельного пункта ст. 12 действующего УИК РФ.

Небесспорным является выделение гарантий процессуальной защиты и гарантий предоставления квалифицированной юридической помощи в качестве самостоятельных видов гарантий. На первый взгляд довольно очевидным является тот факт, что защита интересов осужденного на стадии исполнения наказания есть разновидность юридической помощи в форме представительства интересов осужденного в суде со стороны адвоката (защитника). Однако в теории уголовно-процессуального права этот вопрос никогда не имел и не имеет однозначного решения^[82]. Ниже мы довольно подробно рассматриваем основные аспекты данной проблематики, что приводит нас к выводу о невозможности полного отождествления процессуальной защиты осужденного на стадии исполнения наказания с юридической помощью.

Как известно, юридическая помощь может оказываться в следующих основных формах: а) консультирование; б) составление документов; в) представительство^[83]. Вопрос о невозможности полного сведения защиты на стадии исполнения наказания к представительству интересов осужденного в суде со стороны адвоката (защитника) решается нами исходя из того, что последний обладает на всех стадиях уголовного процесса самостоятельным статусом, дающим ему право действовать не только от имени своего подзащитного, но и от своего собственного имени. Последнее, например, имеет место, если у адвоката (защитника) достаточно оснований для того, чтобы предположить самооговор своего подзащитного^[84]. В этой связи понятия «процессуальная защита» всегда шире по объему понятия «юридическая помощь».

Более того, понятия эти не совпадают не только по объему, но и по содержанию, что не позволяет с логической точки зрения рассматривать второе как разновидность первого. Несовпадение это является довольно очевидным. Статус осужденного к лишению свободы затрагивает вопросы, связанные не только с процессуальными проблемами исполнения наказания, но и многие другие вопросы (бытового содержания, вопросы, связанные с трудом осужденного, его безопасностью и т.д.). Эти вопросы могут решаться как в рамках судебной, так и в рамках несудебных контрольно-надзорных гарантий. Между тем гарантия процессуальной защиты может реализовать себя только в рамках судебного контроля и только в рамках вопросов, обозначенных в главе 47 действующего УПК РФ.

В этой связи абсолютно правильной представляется терминология проекта Федерального закона «Об оказании квалифицированной юридической помощи в Российской Федерации»^[85], ст. 2 которого строго различает понятия «защиты в уголовном судопроизводстве» и «представительства при исполнении уголовного наказания».

Следует также отметить, что, как и гарантия самозащиты, гарантии процессуальной защиты и юридической помощи являются именно процессуальными и, следовательно, производными от материальных - контрольнонадзорных гарантий. А именно, гарантия процессуальной защиты осужденного на стадии исполнения наказания является производной от гарантии судебного контроля, тогда как гарантия предоставления квалифицированной юридической помощи может быть производной от всех разновидностей контрольно-надзорных гарантий.

Подводя итоги данному параграфу, представляется необходимым конкретизировать отдельные его положения.

Относительно устоявшаяся точка зрения, разделяющая специальные (юридические) гарантии на гарантии реализации и гарантии защиты, представляется нам весьма небесспорной. Проведенный выше анализ показывает: фактически все исследователи данной проблематики сводят содержание гарантий реализации к установлению определенных требований в отношении норм, отражающих содержание того или иного права. Эти требования выглядят довольно различно - соблюдение четкого соответствия между правами и обязанностями, четкое установление юридических фактов в диспозиции правовой нормы, обеспеченность материальной нормы процессуальными механизмами ее реализации и т.д. Безусловно, все эти требования являются весьма важными, но относятся они к форме выражения соответствующего права. По сути дела, это требования к соблюдению правил законодательной техники при оформлении (в виде соответствующего источника) того или иного права. Между тем, права того или иного субъекта являются самостоятельным элементом правового статуса и вводить требования к форме выражения прав, относя их к другому элементу правового статуса - гарантиям реализации, - это значит отрывать содержание правовой нормы от формы ее выражения, что недопустимо. Некоторые авторы помимо указанных требований к форме выражения права относят к гарантиям реализации и правоприменительную деятельность органов и должностных лиц государства. Это так же представляется не совсем верным, т.к. в месте с тем эта правоприменительная деятельность относится и к гарантиям защиты, причем разграничить виды правоприменения здесь не представляется возможным. Исходя из выше сказанного, мы склонны считать излишним выделение гарантий реализации в качестве самостоятельной группы юридических гарантий правового статуса. Право, исходя из самой своей онтологии, является общеобязательным. В этой связи установление права в той или иной управомочивающей норме предполагает, что оно при соответствующем волеизъявлении управомоченного лица должно быть реализовано. Поэтому говорить об обязательности реализации установленного права в рамках какой-либо самостоятельной конструкции (в данном случае - гарантий реализации) представляется излишним.

В свою очередь, гарантии правовой защиты предлагается рассматривать с позиций хорошо известной юридической науке триады: общее - особенное - единичное (специальное).

Под гарантиями правой защиты в широком (общем) значении следует понимать структурный элемент правового статуса личности, представляющий собой деятельность органов и должностных лиц государства, общественных объединений граждан, а также самого управомочнного лица по предупреждению, выявлению и пресечению наращений в процессе реализации прав, а также устранению каких-либо препятствий в сфере удовлетворения законных интересов.

Дальнейшая конкретизация данного понятия в аспектах «особенного» позволяет выделить е его рамках гарантии охраны и гарантии защиты в узком значении этого понятия.

Под гарантиями охраны следует понимать деятельность по предупреждению каких-либо правонарушений и устранению препятствий в сфере удовлетворения законных интересов. Под гарантиями защиты - деятельность по пресечению правонарушений и устранению их последствий.

Дальнейшая конкретизация этого понятия в аспектах единичного позволяет выделить правовую защиту в специальном значении этого понятия. Здесь правовая защита - это процессуальная деятельность каких-либо участников процесса (в нашем случае осужденного и его защитника), на определенной его стадии (исполнения приговора) направленная на достижение желаемого ими результата.

Завершая данный параграф, исходя из тематического наименования данной работы представляется необходимым аргументировать и смысловое значение понятия «обеспечение правовой защиты». Фактически во всех словарях существительное «обеспечение» трактуется как «действие по значению глагола обеспечивать», т.е. предоставлять что-либо, делать достижимым и т.д.^[86] В юридической литературе данное понятие трактуется как деятельность, направленная на создание правовых, ресурсных (финансовых, материальнотехнических), кадровых, организационных и даже духовных предпосылок для того или иного процесса. При этом, однако, следует иметь в виду, что под обеспечением довольно часто понимают не только деятельность по созданию условий (предпосылок), того или иного процесса, но и сам этот процесс, т.е. непосредственное достижение целей и задач, «обеспечиваемой» деятельности¹. Нетрудно заметить, что в данном контексте понятие «обеспечение правовой защиты», довольно созвучно с понятием «правовых гарантий». Оба понятия фиксируют как создание условий, так и осуществление самой правозащитной деятельности, в частности, как уже было указано правовые гарантии подразделяются в этой связи на общие и специальные. В этой связи мы не видим существенных различий между «обеспечением» и «гарантированием» правовой защиты считая данные понятия в целом тождественными. Хотя с позиций относительно устоявшейся терминологии обеспечение в большей степени касается именно создания условий, а правозащитные гарантии самой деятельности.

В целом же, обобщая вышесказанное в отношении правового статуса осужденных к лишению свободы, представляется необходимым конкретизировать следующие дефиниции:

1) под правовой защитой осужденных к лишению свободы следует понимать разновидность гарантий их специального правового статуса (гарантий защиты), направленных на достижение желаемого для осужденного результата, отстаивание нарушенных прав, свобод и законных интересов;

2) под обеспечением правовой защиты осужденных к лишению свободы понимается деятельность органов государственной власти, общественных объединений граждан, а также самого осужденного, направленная на достижение желаемого для осужденного результата, отстаивание нарушенных прав, свобод и законных интересов.

Итоговый вариант классификации гарантий защиты прав осужденных к уголовным наказаниям в виде лишения свободы представляется нам следующим образом:

I. Материальные гарантии.

1. Судебный контроль.

2. Несудебные формы контрольно-надзорных гарантий.

а) парламентский контроль;

б) прокурорский надзор;

в) президентский контроль;

г) административный контроль;

д) ведомственный контроль;

е) контроль уполномоченного по правам человека;

ж) общественный контроль.

II. Процессуальные гарантии.

1. Право осужденных на обращения (гарантия самозащиты).

2. Гарантия процессуальной защиты на стадии исполнения наказания.

3. Право на получение квалифицированной юридической помощи.

В дальнейшем именно этот вариант классификации положен нами в структуру представленной работы. Следует, однако, отметить, что деление гарантий защиты на материальные и процессуальные, как и соотношение материального и процессуального аспекта в уголовно-исполнительной сфере, в целом, является довольно сложным и небесспорным. Вместе с тем, вопрос этот представляется весьма важным, что и заставляет посвятить ему отдельный параграф.