Наказания, связанные лишением или ограничением свободы и обязательным трудом

Основу системы наказаний в Российской Федерации и Республике Корея составляют наказания, связанные с изоляцией осуждённого от общества, о чём свидетельствует уже хотя бы то, что эти наказания имеют повсеместное распространение в Особенных частях уголовных законов названных стран.

Другой важной составной частью системы наказаний являются такие виды наказаний, которые связаны с трудом осуждённого. Необходимо отметить, что названные две группы наказаний тесно связаны друг с другом, а порой и вовсе объединены, поскольку одним из главных элементов карательного (или «исправительного») содержания лишения свободы является обязательное

привлечение осуждённых к труду, что позволяет назвать лишение свободы основным «трудовым» наказанием.

Прежде, чем перейти к рассмотрению законодательной регламентации конкретных видов наказаний, уместно кратко рассмотреть вопрос целеполагания, являющийся одной из основ института наказания как такового. Российское законодательство определяет, что наказание имеет три равнозначные цели - восстановление социальной справедливости, исправление осуждённого и предупреждение новых преступлений (ч.

В свою очередь, южнокорейское законодательство не содержит изложенных в отдельной норме целей уголовного наказания, однако нельзя сказать, что здесь нет целеполагания вовсе. Так, ст. 1 УИЗ РК определяет целью этого закона исправление осуждённого и его полноценное возвращение в общество (И^И^^ притом во множестве других статей УИЗ РК

(ст.ст. 14, 27, 41, 42, 43 и т.д.) законодатель каждый раз подчёркивает направленность уголовно-исполнительного законодательства на реабилитацию осуждённого (Л^^^). Акцентирование внимания на реабилитации (в значении ресоциализации) осуждённого как цели наказания и его исполнения представляется наилучшей формой целеполагания, поскольку приспособление осуждённого к жизни в обществе видится достижимым при помощи уголовно­правовых средств именно на стадии исполнения наказания, когда на осуждённого оказывается наиболее интенсивное воздействие со стороны

пенитенциарной системы.

Средства исправления в южнокорейском законодательстве также не выделяются отдельно, однако УИЗ РК содержит положение, из которого следует, что в содержание наказания входят образование, воспитательные программы, работа, профессиональное обучение и прочие меры, причём все они должны быть ориентированы на содействие адаптации осуждённого к полноценной и законопослушной жизни в обществе (ст. 55 УИЗ РК).

Представляется, что средства исправления, закреплённые в российском и тем более в южнокорейском законодательстве, имеют наибольшее значение при исполнении наказаний, связанных с лишением свободы.

Анализируя цели наказания, С. В. Познышев отмечал, что важнейшей из них является предупреждение совершения новых преступлений лицом, уже

хотя бы единожды преступившим уголовный закон^[157]. Оптимальным решением было бы оставить в законе лишь эту цель, единственно важную для уголовного права и обладающую конкретными и вполне реалистичными критериями достижения. Однако, на основе проведённого сравнительно-правового анализа положений законодательства Российской Федерации и Республики Корея и с учётом установившейся в российском уголовном праве традиции целеполагания, представляется возможным предложить вместо исправления закрепить в ч. 2 ст. 43 УК РФ цель ресоциализации осуждённого, которая близка исправлению по содержанию, но выгодно отличается от него меньшей абстрактностью. В этой связи соответствующее положение закона предлагается изложить в следующей редакции: «Наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также в целях ресоциализации осуждённого и предупреждения новых преступлений».

Вместе с тем необходимо отметить, что 63,5 % респондентов опроса, проведённого в рамках диссертационного исследования, согласилось с существующим перечнем целей наказания и лишь немногие указали на ресоциализацию осуждённого, как предпочтительную цель наказания (в графе «другое»; см.

В Российской Федерации лишение свободы является самым строгим видом наказания после смертной казни и представлено в системе наказаний двумя подвидами - лишением свободы на определённый срок (ст. 56 УК РФ) и пожизненным лишением свободы (ст. 57 УК РФ). В Республике Корея лишение свободы закреплено в законодательстве иначе - система наказаний здесь включает в себя каторжные работы (^^; они же - лишение свободы с принудительным трудом) и тюремное заключение (^^; лишение свободы без принудительного труда). Подобное деление, однако, не подразумевает отсутствие в южнокорейском уголовном законодательстве пожизненного лишения свободы, которое не выделяется в качестве отдельного вида наказания, но может быть назначено при определении срока лишения свободы. Так,

каторжные работы и тюремное заключение могут быть назначены бессрочно (■^7]), либо на определённый срок (ст. 42 УК РК).

Такой подход южнокорейского законодателя представляется более логичным, чем отражённый в УК РФ, поскольку он, хотя и не несёт в себе символического значения (обособление пожизненного лишения свободы подчёркивает его особое положение в системе наказаний), оправдан с точки зрения оптимизации системы наказаний. Ведь если рассматривать пожизненное лишение свободы и лишение свободы на определённый срок в общих чертах, то основным различием в них будет именно срок отбывания наказания. В отечественной науке уголовного права встречается мнение, что пожизненное лишение свободы является разновидностью лишения свободы, но должно быть обособлено от срочного лишения свободы не только на основании срока отбывания наказания, но и в связи с наличием у пожизненного лишения свободы прочих специфических признаков, к числу которых относят, в частности, категории преступлений, за которые данное наказание может быть назначено (особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь, общественную безопасность и безопасность человечества)^[158]. Однако названный признак не является действительно специфическим для пожизненного лишения свободы, поскольку в санкциях соответствующих статей УК РФ повсеместно содержится также альтернативное наказание в виде лишения свободы на определённый срок (например, см.

Пожизненное лишение свободы отличается от лишения свободы на определённый срок продолжительностью и отдельными условиями отбывания, что не требует его выделения как самостоятельного вида наказания. В этой связи наличие в системе наказаний пожизненного лишения свободы представляется избыточным - следует предусмотреть возможность назначения лишения свободы пожизненно в общих положениях о лишении свободы.

В Российской Федерации срочное лишение свободы может быть

назначено на срок от двух месяцев до двадцати лет (ч. 2 ст. 56 УК РФ). Законодатель установил возможность повышения верхнего предела срока лишения свободы до двадцати пяти лет при назначении наказаний по совокупности преступлений, до тридцати лет при назначении наказаний по совокупности приговоров и до тридцати пяти лет при совершении отдельных особо тяжких преступлений против общественной безопасности, а также против мира и безопасности человечеств (ч.ч. 4, 5 ст. 56 УК РФ). В Республике Корея обе существующие здесь формы лишения свободы могут быть назначены на срок от одного месяца до тридцати лет. При этом, как и в Российской Федерации, южнокорейский законодатель предусмотрел возможность повышения верхнего предела срока заключения, но до существенно большего значения - до пятидесяти лет (ст. 42 УК РК).

Верхние пределы срока лишения свободы в Российской Федерации и Республике Корея неоправданно велики. Столь продолжительная изоляция от общества разрывает социальные связи осуждённого и делает его возвращение к законопослушной жизни после отбытия наказания маловероятным. В то же время, модель и правила поведения, принятые в криминальной среде, становятся для осуждённого основными и едва ли будут оставлены им после освобождения из пенитенциарного учреждения.

Наукой обосновано мнение о практически неизбежном наступлении необратимых изменений в психике человека после пяти-семи лет непрерывного нахождения в изоляции, что придаёт долгосрочному (свыше пяти-семи лет) лишению свободы большой криминогенный потенциал ^{1 59} .

возможность ресоциализации осуждённого.

Хотя данное мнение не находит отражения в законодательстве, оно согласуется с судебной практикой. Российские суды первой инстанции при выборе меры наказания лицам, признанным виновными в совершении убийства (ч. 1 ст. 105 УК РФ; срок лишения свободы для данного преступления установлен в пределах от шести до пятнадцати лет), часто назначают лишение свободы на срок от шести до десяти лет^[161], а иногда и на срок ниже низшего предела (например, в ноябре 2017 года Приволжский районный суд приговорил лицо к пяти годам лишения свободы с отсрочкой реального отбывания наказания)^[162]. В целом, в 2016 году в абсолютном большинстве приговоров осуждённым лишение свободы было назначено на срок до десяти лет

включительно (95,3 %, по делам об убийствах число таких приговоров несколько меньше - 82,1 %)^[163]. Тенденция сохранилась и в 2017 году (95,3 % и 81,9 %, соответственно)^[164].

В Республике Корея специальной комиссией Верховного Суда периодически составляются рекомендации по вынесению приговоров, в которых определяется примерные предельные значения сроков и размеров наказаний за различные виды преступлений. Так, в 2013 году были изданы рекомендации, в которых, помимо прочего, указывалось, что обычное убийство (без смягчающего или, напротив, отягчающего мотива) должно наказываться лишением свободы на срок от десяти до шестнадцати лет (при наличии смягчающих обстоятельств, отличных от мотива, предельный срок лишения свободы должны составлять от семи до двенадцати лет, а при наличии отягчающих обстоятельств - от пятнадцати лет до пожизненного)^[165]. При этом в 2015 году из 55459 лиц, осуждённых к реальному лишению свободы (что составило 41,7 % от всех лиц, которым было назначено лишение свободы - как реально, так и условно), на срок свыше десяти лет было осуждено лишь 427 лиц (0,8 % от осуждённых к реальному лишению свободы), на срок от одного года до трёх лет - 25364 лица (45,7 %), а на срок менее одного года - 22168 лиц (40 %)^[166]. В период времени с 2006 по 2015 гг. значительно менялся лишь показатель лишения свободы на срок до одного года, колебания которого находились на уровне 10 % (максимальное значение 48,1 % в 2008 году; минимальное значение 38 % в 2014 году), тогда как число лиц, осуждённых на срок свыше десяти лет, практически не менялось (максимальное значение 1,3 % в 2012 году; минимальное значение 0,8 % в 2015 году)^[167].

На основе изложенного представляется возможным сделать вывод о том,

что лишение свободы должно назначаться на срок до десяти лет, либо пожизненно, что следует отразить в законодательстве. В таком случае срочное лишение свободы ещё оставляло бы надежду на возвращение осуждённого после отбывания им наказания в общество с более или менее реальной возможностью полноценной ресоциализации.

Следует также упомянуть другую проблему, связанную с пожизненным лишением свободы. В Российской Федерации «пожизненное лишение свободы» при нынешней законодательной регламентации должно пониматься как «лишение свободы на неопределённый срок, составляющий не менее двадцати пяти лет», поскольку законодатель предусмотрел возможность условно­досрочного освобождения лица, отбывающего пожизненное лишение свободы, если судом будет признано, что оно не нуждается в дальнейшем отбывании этого наказания и отбыло не менее двадцати пяти лет (ч. 5 ст. 79 УК РФ). В Республике Корея пожизненное лишение свободы также не является пожизненным в полном смысле, поскольку и здесь закреплена возможность условно-досрочного освобождения в случае примерного поведения и искреннего раскаяния по истечении двадцати лет заключения (ст. 72 УК РК).

В Российской Федерации только в одной ФКУ ИК-6 УФСИН России по Оренбургской области (г. Соль-Илецк) 25-летний срок отбыли 80 лиц, осуждённых к пожизненному лишению свободы, из которых 11 обратились с ходатайством об условно-досрочном освобождении. При этом, как отмечается в администрации данного пенитенциарного учреждения, эти осуждённые «характеризовались плохо. Но даже тех, кто ведёт себя идеально, выпускать страшно. Тут преступник может действительно всё осознавать, раскаиваться, сожалеть, даже стать глубоко верующими. Но на свободе часто всё начинается с затяжкой сигареты, с глотком пива, и когда после освобождения человек попадет в ту среду, откуда он вышел, то совершает рецидив»^[168].

Проблему, связанную с противоречием между формальной

пожизненностью и фактической срочностью данного наказания, могло бы решить введение вместо предполагаемой законом абсолютной «пожизненности» её относительного аналога, т.е. ограничения предельного срока лишения свободы средней продолжительностью жизни в стране, с сохранением возможности назначения абсолютного пожизненного лишения свободы без права условно-досрочного освобождения при совершении преступлений, за которые в качестве одного из наказаний предусмотрена смертная казнь ^[169] . Также необходимо развитие реабилитационных программ, программ психологической помощи и поддержки, сопряжённых с эффективной воспитательной работой, без чего возвращение лица в общество после условно­досрочного освобождения от отбывания «пожизненного» лишения свободы затруднительно ^[170] . Однако обоснованным представляется и мнение, что исключительная мера наказания (смертная казнь, а равно и пожизненное лишение свободы) не имеет перед собой цели исправления преступника, а ориентирована лишь на социальную превенцию, поэтому, коль скоро вероятность ресоциализации осуждённого, который был досрочно освобождён от отбывания пожизненного лишения свободы, минимальна, возможность условно-досрочного освобождения в данном случае следует исключить вовсе^[171].

Лишение свободы в Российской Федерации и Республике Корея является основным видом наказания по порядку назначения. Лишение свободы в законодательстве обеих рассматриваемых стран может быть названо основным и по распространённости в санкциях статей Особенной части уголовного закона, поскольку встречается в них практически повсеместно. Помимо этого, лишение свободы, если говорить только о Российской Федерации, также является основным и даже системообразующим для всего уголовного законодательства, что выражается, в частности, в привязке категорий преступлений к сроку

лишения свободы (ст. 15 УК РФ). Уголовное законодательство Республики Корея не придаёт лишению свободы такой важности, что представляется правильным, однако исходит скорее не от сознательного и тем или иным образом обоснованного решения законодателя, а от традиционно низкой степени теоретизации южнокорейского уголовного законодательства.

Также лишение свободы является основным наказанием по распространённости в судебной практике, хотя это вновь касается, в первую очередь, Российской Федерации. В 2016 году из всех лиц, осуждённых за совершение преступления, к лишению свободы на определённый срок было приговорено 52,8 % и из них 25 % - условно^[172]. Похожее соотношение сохранилось в 2017 году (54,1 % и 25,3 %, соответственно)^[173]. Практически такие же значения судебная статистика демонстрировала и в 2015 году (52,1 % и 23,3 %, соответственно)^[174], притом, например, в 2011 году показатели были существенно выше (65,1 % и 36,1 %, соответственно)^[175]. Таким образом, в Российской Федерации лишение свободы является «ядром» системы наказаний, причём подобное положение стабильно сохраняется достаточно длительное время ^[176] , хотя и наблюдается определённая тенденция к сокращению применения данного наказания.

Схожая доля лишения свободы среди наказаний, назначенных судами при рассмотрении дел в обычном порядке (а это всего 23 % от всех уголовных дел, рассмотренных судами), наблюдается в Республике Корея. В 2015 году лишение свободы было назначено в 51,6 % названных приговоров (однако с

учётом всех видов судопроизводства самым распространённым видом наказания является штраф; подробнее см. параграф 2.2), притом с течением времени данное значение подвергалось сильным колебаниям, не дающим установить более или менее однозначную динамику (например, в 2006 году оно составило 48 %, а в 2012 году - 35,6 %)^[177]. Существенное отличие здесь усматривается в части условного осуждения к лишению свободы, именуемого в южнокорейском праве испытательным сроком (^^^^1) и в среднем составляющего с 2006 года около 60 % от всех случаев осуждения к лишению свободы (колебания также велики: в 2006 году - 63,2 %, в 2008 году - 64,9 %, в 2010 году - 61,6 %, в 2011 году - 69, 2 %, а в 2015 году - 57,8 %)^[178].

Таким образом, в судебной практике как в Российской Федерации, так и в Республике Корея лишение свободы имеет большое распространение, однако определённым достоинством южнокорейской уголовно-репрессивной системы является существенно большая, чем в России, доля условного осуждения (в 2015 году в Республике Корея его доля составляла, как уже отмечалось, 57,8 %, тогда как в России - 44,7 %).

При этом в российской судебной практике существует тенденция к доминированию лишения свободы над другими видами наказаний при осуждении по отдельным составам преступлений. Так, например, в 2016 году грабёж (ст. 161 УК РФ) повлёк назначение лишения свободы в 73,2 % приговоров (39,9 % с реальным отбыванием наказания), тогда как ограничение свободы было назначено всего лишь в 2,7 % случаев^[179]. Подобное имеет место несмотря на то, что ч. 1 ст. 161 УК РФ содержит шесть альтернативных наказаний (обязательные работы, исправительные работы, ограничение свободы, принудительные работы, арест и лишение свободы на определённый срок), из которых одно является неприменяемым (арест), а большая часть остальных может быть сочтена избыточной и напрасно «загромождающей»

санкцию статьи ^[180] . Подобное может быть объяснено квалификацией конкретных преступлений (среди них распространена многоэпизодность, совершение преступлений ранее судимыми лицами и проч.), но некоторая хаотичность наблюдается даже при анализе похожих деяний.

При назначении наказания за уже упомянутый грабёж и квалификации нескольких преступных эпизодов по ч. 1 ст. 161 УК РФ суды чаще назначают лишение свободы, отбываемое реально (в рассмотренных примерах - от одного года и шести месяцев до пяти лет ^[181] ), иногда назначая условное лишение свободы^[182] и другие виды наказаний (например, исправительные работы)^[183]. В практике встречаются и совершенно неожиданные приговоры, в которых суд назначает мягкое условное наказание при квалификации, предполагающей большую репрессивность ответственности (например, по нескольким эпизодам п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ)^[184].

В Республике Корея суды также часто отдают предпочтение лишению свободы, но и альтернативных лишению свободы наказаний здесь гораздо меньше (в большинстве случаев это штраф и, формально, смертная казнь).

Следует отметить, что абсолютное большинство (71,3 %) респондентов, принявших участие в опросе, который был проведён в ходе работы над диссертационным исследованием, высказались в пользу ограничения

применения лишения свободы и сочли целесообразным отдать предпочтение другим видам наказаний (см. Приложение 1).

В Российской Федерации лишение свободы отбывается осуждёнными в различных учреждениях государственной уголовно-исполнительной системы, находящейся в ведении федерального органа уголовно-исполнительной системы^[185], которым является Федеральная служба исполнения наказаний^[186]. К числу таких учреждений относятся, прежде всего, колонии-поселения, исправительные колонии общего режима, исправительные колонии строгого режима и исправительные колонии особого режима. Кроме того, в определённых случаях часть срока лишения свободы может быть отбыта лицом (мужчиной, осуждённым к лишению свободы за совершение особо тяжких преступлений на срок свыше пяти лет, а также при особо опасном рецидиве преступлений) в тюрьме (ст. 58 УК РФ). В названных исправительных учреждениях отбывают наказания только те лица, которые к моменту вынесения судом приговора достигли совершеннолетия (несовершеннолетние осуждённые отбывают лишение свободы в воспитательных колониях).

В Республике Корея исполнение лишения свободы находится в ведении Министерства юстиции и непосредственно контролируется

Исправительной службой (И^^^). Здесь уместно несколько подробнее остановиться на соотношении каторжных работ и тюремного заключения, чтобы в дальнейшем обоснованно объединить эти два вида наказания под обобщающим понятием «лишение свободы».

Согласно южнокорейскому уголовному законодательству каторжные работы считаются более строгим видом наказания, чем тюремное заключение, на что законодатель указывает ст. 50 УК РК при определении соответствия строгости наказаний их расположению в перечне наказаний (ст. 41). При этом

та же норма предполагает и исключение из данного правила - тюремное заключение считается более строгим наказанием, чем каторжные работы, если его срок превышает срок каторжных работ, чем законодатель фактически уравнивает строгость каторжных работ и тюремного заключения, сводя их различие к формальному минимуму.

Есть и другая особенность южнокорейского уголовного закона, которая ещё больше размывает различие между каторжными работами и тюремным заключением. УК РК устанавливает, что при каторжных работах осуждённый содержится в пенитенциарном учреждении и выполняет предписанную ему работу (ст. 67), тогда как при тюремном заключении он также содержится в пенитенциарном учреждении, но к труду не привлекается. Однако Закон Республики Корея «Об обращении с заключёнными и их содержании в пенитенциарных учреждениях» ^[187] (здесь и далее - УИЗ РК) указывает на возможность назначения работы лицу, отбывающему тюремное заключение, по его запросу (ст. 67), чем сводит различие между рассматриваемыми наказаниями к основанию привлечения осуждённого к труду, который в случае каторжных работ обязателен и доброволен в случае тюремного заключения.

Южнокорейская уголовно-исполнительная система состоит из пенитенциарных учреждений, к которым относятся государственные и частные тюрьмы (^ ), что является её принципиальным отличием от

российской системы исполнения наказаний. В целом, порядок исполнения и отбывания наказаний в государственных и частных пенитенциарных учреждениях тождественен и регулируется УИЗ РК с поправкой на ряд специальных положений, установленных в принятом в соответствии со ст. 7 названного закона Законе Республики Корея «О создании и функционировании частных пенитенциарных учреждений»^[188]. Лишение свободы в Республике Корея отбывается в тюрьмах (И£^) осуждёнными, достигшими

девятнадцатилетнего возраста, и в воспитательных учреждениях для несовершеннолетних осуждёнными, данного возраста не

достигшими (п.п. «1», «2» ч. 1 ст. 11 УИЗ РК).

В основное содержание лишения свободы в Российской Федерации и Республики Корея входит, помимо прочего, труд, который в российском законодательстве определяется как общественно полезный, а в южнокорейском законодательстве именуется работой (^^). Прежде, чем рассмотреть по существу труд лиц, отбывающих лишение свободы, следует обратить внимание на некоторые международно-правовые и конституционные особенности такого труда, принудительного по своей природе.

Конвенция № 29 Международной организации труда «Относительно принудительного или обязательного труда»^[189] выражает негативное отношение международного сообщества к принудительному труду, указывая на его недопустимость. Однако в п. «с» ч. 2 ст. 2 Конвенции определено, что принудительным трудом не является, в том числе, всякая работа или служба, которой требует от лица государство в силу вынесенного судом приговора. Здесь же содержится важное условие - лицо не может быть уступлено или передано в распоряжение частных физических или юридических лиц, т. е. труд должен осуществляться под контролем и надзором государственных органов.

В этой связи определённые противоречия могут возникнуть, например, при привлечении к исполнению уголовных наказаний «частного сектора», что предусмотрено в ст. 7 УИЗ РК. В указанной статье говорится о том, что право на создание и содержание исправительных учреждений (частных тюрем) может быть передано юридическому или даже физическому лицу. Подобное положение вкупе с положениями Закона Республики Корея «О создании и функционировании частных пенитенциарных учреждений» позволяет счесть южнокорейскую пенитенциарную систему государственно-частной, что

порождает коллизию между национальным и международным правом. Точнее могло бы породить, если бы Республика Корея ратифицировала Конвенцию № 29, чего это государство не сделало, хотя и является членом Международной организации труда^[190]. В случае же Российской Федерации, ратифицировавшей названную Конвенцию, подобная коллизия имела бы место, хотя в доктрине сохраняется мнение о целесообразности и перспективности создания частных исправительных учреждений^[191].

Тем не менее, южнокорейская концепция частных тюрем заслуживает определённого внимания. Во-первых, в соответствии с Законом Республики Корея «О создании и функционировании частных пенитенциарных учреждений» лица (как физические, так и юридические), получающие разрешение на создание и эксплуатацию частных пенитенциарных учреждений, должны в точности соблюдать требования, установленные УИЗ РК для государственных пенитенциарных учреждений. Во-вторых, в соответствии с названным законом частные пенитенциарные учреждения находятся под постоянным контролем Министерства юстиции, которое (в лице министра юстиции) заключает контракт на создание и эксплуатацию таких учреждений (ст.ст. 3-9), проводит инспекционные проверки (ст. 22), определяет объём финансирования для покрытия текущих расходов (ст. 23) и т.д.

В настоящее время в Республике Корея создана только одна частная тюрьма, именуемая «Соманг» (4^И^4^[192]; дословно: «тюрьма "Надежда"»), открытая в декабре 2010 года и являющаяся первой не только в Корее^[193], но и во всей Азии. Тюрьма «Соманг» была основана религиозным (протестантским) фондом «Агапе» (°}7М1 примерно переводится как «Любовь к

ближнему») и в первые три года своей деятельности показала неплохие

результаты - из двухсот двадцати восьми лиц, которые отбыли сроки лишения свободы в данном пенитенциарном учреждении, только двое вновь совершили преступление в первое время после освобождения^[194]. Важно, что данная тюрьма основана некоммерческой организацией скорее как благотворительное учреждение социальной направленности, а не как источник обогащения, что делает её уникальной и первой в своём роде не только в Азии, но и во всём мире^[195]. В целом следует отметить, что подобный опыт представляет большой интерес в том числе и для российской уголовно-правовой и уголовно­исполнительной науки - даже если институт частных тюрем в Республике Корея не получит в дальнейшем большого распространения, сам факт создания первого в стране подобного учреждения некоммерческим фондом является по меньшей мере знаменательным.

Конституция Российской Федерации устанавливает, что труд свободен и прямо запрещает принудительный труд (ч.ч. 1, 2 ст. 37). При этом под принудительным трудом понимается, в частности, выполнение той или иной работы под угрозой применения насильственного воздействия, что не исключает возможности обязательного привлечения человека к труду в случае применения к нему наказаний и в других, предусмотренных законом, случаях (например, в чрезвычайных ситуациях) ^[196] . Конституция Республики Корея, подобно российской, предусматривает право граждан на труд (ч. 1 ст. 32), но закрепляет помимо этого корреспондирующую праву обязанность (ч. 2 ст. 32).

Таким образом, труд осуждённых лиц, несмотря на принудительный характер, не нарушает права этих лиц и является законным. Такой труд должен рассматриваться только как средство воспитательного (исправительного) воздействия на лицо. Труд осуждённых не должен приносить им страдания, что указано в ч. 1 ст. 71 Минимальных стандартных правил обращения с

заключёнными^[197], притом он является обязательным (ч. 2 ст. 71 Правил). Обязательность труда лиц, осуждённых к лишению свободы, прямо установлена в законодательстве Российской Федерации и Республики Корея (ч. 1 ст. 103 УИК РФ и ст. 66 УИЗ РК).

В Российской Федерации при определении места и вида обязательного труда администрация исправительного учреждения должна учитывать пол, возраст, трудоспособность и состояние здоровья осуждённого лица, а также иметь в виду его специальность и наличие рабочих мест (ч. 1 ст. 103 УИК РФ). В Республике Корея закон предписывает более внимательное отношение к осуждённым - назначаемая им работа должна соответствовать их навыкам и мотивации, а руководство исправительного учреждения должно учитывать не только возраст и состояние здоровья, но также и период заключения, особенности личности, увлечения (хобби), предшествующую осуждению карьеру и возможные перспективы (ст. 65 УИЗ РК). Южнокорейский подход, как представляется, позволяет максимально индивидуализировать программу трудового воздействия на осуждённых, что должно способствовать их лучшей ресоциализации в ходе отбывания наказания.

Как в Российской Федерации, так и в Республике Корея осуждённые к лишению свободы могут работать на производстве в организациях, размещённых на территории пенитенциарного учреждения, либо вне её - при условии обеспечения надлежащего режима отбывания наказания (ст. 103 УИК РФ, ст. 68 УИЗ РК). В Российской Федерации до 2007 года, когда данное положение было введено Федеральным законом от 06.06.2007 № 91-ФЗ^[198], допускалось привлечение осуждённых к труду только на территории пенитенциарного учреждения. В Республике Корея законодатель отдельно

указал, что труд осуждённых во внешних организациях (^^ 7^Я1) допускается по решению начальника пенитенциарного учреждения в случаях, когда это будет сочтено целесообразным для полноценной ресоциализации осуждённого и повышения его трудовых навыков, причём осуждённый может работать как вне пенитенциарного учреждения на территории соответствующей организации, так и на рабочем месте, установленном этой организацией на территории пенитенциарного учреждения (ч. 1 ст. 68 УИЗ РК).

В Российской Федерации условия труда осуждённых, отбывающих лишение свободы, в целом приближены к таковым, предусмотренным трудовым законодательством, что относится к продолжительности рабочего дня, охране труда, технике безопасности и т.д. ^[199] . Время привлечения осуждённых к оплачиваемому труду засчитывается в их трудовой стаж (ч. 3 ст. 104 УИК РФ). Осуждённые имеют право на оплату труда по нормам, установленным трудовым законодательством, и в размере, который при полной месячной выработке (т.е. выполнении всего объёма определённой на месяц работы) не может быть ниже минимального размера оплаты труда (ст. 105 УИК РФ). Из заработной платы и прочих доходов осуждённых производятся удержания для возмещения расходов на его содержание и удовлетворения требований взыскателей в порядке исполнительного производства (ч. 2 ст. 107 УИК РФ), которые, однако, не могут составлять более 75 % от заработной платы и прочих доходов осуждённого (ч. 3 ст. 107 УИК РФ).

В Республике Корея регламентация труда осуждённых имеет важную особенность, существенно отличающую её от таковой в Российской Федерации. Если согласно положениям российского законодательства привлекаемому к работе осуждённому гарантируется заработная плата, то южнокорейский законодатель указал, что все доходы, которые в обычных (не связанных с исполнением наказания) обстоятельствах были бы заработной платой осуждённого, в полном объёме направляются в государственный бюджет (ст. 73

УИЗ РК), притом это касается не только государственных, но и частных пенитенциарных учреждений (ст. 26 Закона Республики Корея «О создании и функционировании частных пенитенциарных учреждений»). Начальник тюрьмы в целях позитивной мотивации и содействия ресоциализации осуждённого имеет право выплатить ему премию, рассчитанную исходя из выполненной работы, поведения во время заключения и прочих обстоятельств (ч. 2 ст. 73 УИЗ РК). По общему правилу такая премия выплачивается после отбытия наказания и освобождения из пенитенциарного учреждения, хотя допускается также её полная или частичная выплата до освобождения (если это необходимо для помощи семье осуждённого и т.д.; ч. 3 ст. 73 УИЗ РК).

Итак, в российской и южнокорейской законодательной регламентации лишения свободы, есть немало общего, но присутствует и особенное, которое требует дальнейшего изучения и может быть учтено при совершенствовании российского законодательства. В частности, внимания заслуживает принятый в Республике Корея способ законодательного закрепления пожизненного лишения свободы, при котором оно не выделяется как отдельный вид наказания, а включается в норму о лишении свободы, что способствует оптимизации системы наказаний. Кроме того, интерес представляет и гуманное отношение южнокорейского законодательства к осуждённому лицу, предполагающее всесторонний учёт его личностных качеств для выбора наилучших средств возвращения в общество и общую ориентированность всей уголовно­исполнительной системы на ресоциализацию осуждённого. Нельзя не упомянуть и южнокорейский опыт по законодательной регламентации и созданию частных пенитенциарных учреждений.

Вместе с тем следует отметить и положительные черты норм российского законодательства о лишении свободы - в частности, они устанавливают более низкий максимальный срок наказания и гарантируют осуждённому начисление заработной платы за труд, что может быть полезно для обеспечения его жизни сразу после освобождения из заключения. Также важно, что в российской уголовно-исполнительной политике наблюдается тенденция к гуманизации

исполнения лишения свободы ^[200] , пусть и сводящаяся, прежде всего, к закреплению соответствующей направленности в программных актах.

Кроме двух видов лишения свободы, южнокорейская система наказаний также содержит наказание в виде ареста (^^), которое, в отличие от своего российского аналога является применимым. Арест назначается на срок от одного дня до тридцати дней (ст. 46 УК РК) и отбывается осуждённым в тюрьме (ст. 68 УК РФ). При этом арест встречается в УК РК редко - всего в шести статьях Особенной части (ст.ст. 245, 260, 266, 283, 331 и 348.2), причём ни в одной из этих статей не указываются сроки назначения данного наказания, из чего можно сделать вывод, что соответствующий вопрос полностью остаётся на усмотрение суда в пределах, определённых Общей частью УК РК.

Также арест является одним из трёх наказаний, предусмотренных Законом Республики Корея «О проступках» (ст. 3), и может быть назначен за любое деяние, запрещённое данным законом. Здесь также не оговариваются сроки назначения ареста и отсутствуют какие-либо общие нормы, наличие которых позволило бы рассматривать арест в рамках Закона Республики Корея «О проступках» как самостоятельную меру, отличную от одноимённого наказания, установленного в УК РК, в связи с чем эти меры следует признать тождественными (то же с наказаниями в виде штрафа и малого штрафа, которые рассматриваются в параграфе 2.2 настоящего исследования).

Российская система наказаний содержит несколько видов наказаний, которых нет в законодательстве Республики Корея. К их числу относятся обязательные, исправительные и принудительные работы, а также ограничение свободы, причём первые три названных наказания являются основными по порядку назначения, а последнее - смешанным (ч.ч. 1, 2 ст. 45 УК РФ).

Обязательные работы по степени строгости занимают четвёртое место в системе наказаний после штрафа, лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью и лишения

специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград. Данной наказание состоит в выполнении осуждённым в свободное от основной работы или учебы время бесплатных общественно полезных работ, вид и место отбывания которых определяются органами местного самоуправления по согласованию с уголовно-исполнительными инспекциями (ч. 1 ст. 49 УК РФ). При этом в научных работах встречается мнение о том, что вид и характер работы, назначаемой осуждённому к отбыванию обязательных работ лицу, должен с этим лицом согласовываться и учитывать его собственные предпочтения, поскольку в противном случае исправительное воздействие рассматриваемого наказания будет незначительно ^[201] . С другой стороны, как представляется, наименее привлекательный для осуждённого вид работ мог бы иметь на него наиболее сильное воздействие, мотивируя впредь не совершать преступление, чтобы не сталкиваться с такой работой вновь и тем более не подвергаться ещё более строгому (и ещё менее приемлемому) наказанию.

При этом содержание обязательных работ складывается из ряда правоограничений, среди которых выделяются ограничение прав на вознаграждение за труд и отдых^[202] . Право на отдых здесь упомянуто в той связи, что обязательные работы отбываются осуждённым в свободное от основной работы время, причём в случае предоставления ему очередного ежегодного отпуска по основному месту работы, отбывание обязательных работ не приостанавливается, в связи с чем осуждённый не может покинуть место своего проживания, где обязательные работы ему назначены^[203].

Обязательные работы являются единственным видом наказания в российской системе наказаний, срок отбывания которого определяется в часах. Этот срок устанавливается в пределах от шестидесяти до четырехсот

восьмидесяти часов, причём в день осуждённый может отбывать не более четырёх часов (ч. 2 ст. 49, ч. 1 ст. 72 УК РФ). Законом установлена определённая корреляция между размерами различных наказаний - так, двести сорок часов обязательных работ соответствуют одному месяцу лишения свободы или принудительных работ, двум месяцам ограничения свободы, трем месяцам исправительных работ или ограничения по военной службе (ч. 2 ст. 72 УК РФ). Выше (в параграфе 1.3) уже говорилось об отсутствии чёткого соотношения между видами наказаний и их размерами, в результате чего нарушается сама идея иерархического построения системы наказаний, а детальный анализ качественной характеристики видов наказаний может привести к выводу, например, что штраф является более строгим наказанием, чем обязательные и исправительные работы^[204].

Здесь уместно вновь обратиться к ч. 1 ст. 161 УК РФ, где санкция сформулирована следующим образом: «наказывается обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до двух лет, либо ограничением свободы на срок от двух до четырех лет, либо принудительными работами на срок до четырех лет, ... либо лишением свободы на срок до четырех лет». Если следовать логике ст. 72 УК РФ и учесть, что в санкции указаны размеры альтернативных основных наказаний, данная санкция, как представляется, должна выглядеть так: «наказывается обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до шести месяцев, либо ограничением свободы на срок до четырёх месяцев, либо принудительными работами на срок два месяца, ... либо лишением свободы на срок два месяца». В таком случае соотношение размеров наказаний было бы соблюдено, хотя в части определения сроков принудительных работ и лишения свободы было бы установлено абсолютно определённое значение, что также не совсем корректно.

В случае злостного уклонения осуждённого от отбывания обязательных

работ данное наказание заменяется принудительными работами или лишением свободы на срок, рассчитанный исходя из назначенного и фактически отбытого срока обязательных работ, причём один день принудительных работ или лишения свободы назначается за восемь часов обязательных работ (ч. 3 ст. 49 УК РФ), что не противоречит соотношению, установленному в ст. 72 УК РФ.

Созвучным обязательным работам, но отличным по содержанию наказанием являются исправительные работы (ст. 50 УК РФ). Данное наказание назначается на срок от двух месяцев до двух лет (ч. 2 ст. 50 УК РФ) осуждённым, имеющим, а равно и не имеющим основное место работы, причём в первом случае наказание отбывается по основному месту работы, а во втором - в районе места жительства осуждённого с привлечением его к работам, определяемым органами местного самоуправления по согласованию с уголовно-исполнительной инспекцией (ч. 1 ст. 50 УК РФ).

При этом органы местного самоуправления часто определяют осуждённым, не имеющим основного места работы, для отбывания исправительных работ предприятия, где имеются только низкооплачиваемые рабочие места, что не способствует положительной мотивации осуждённых и может приводить к противоправному поведению в дальнейшем. В целом руководители организаций (предприятий) склонны отказывать в приёме на работу осуждённых, поскольку не заинтересованы в этом, тем более, что осуждённые в большинстве своём не имеют необходимых трудовых навыков и относятся к работе негативно^[205].

Исправительные работы, исходя из своего положения в системе наказаний, считаются более строгим видом наказания, чем обязательные работы, и состоят в удержании в доход государства части заработной платы осуждённого в размере от пяти до двадцати процентов (ч. 3 ст. 50 УК РФ). Как и в случае обязательных работ, неотбытая часть срока исправительных работ может быть заменена принудительными работами или лишением свободы из

расчета один день принудительных работ или один день лишения свободы за три дня исправительных работ (ч. 4 ст. 50 УК РФ).

Обязательные и исправительные работы достаточно широко представлены в судебной практике и, например, в 2016 году были назначены в 26 % приговоров (обязательные работы в 19,1 %, а исправительные работы в 6,9 %)^[206]. Данные виды наказаний рассматриваются как альтернатива лишению свободы^[207] в случаях назначения наказания осуждённым за совершение, прежде всего, преступлений небольшой и средней тяжести. Впрочем, обязательные работы также предусмотрены санкциями двух статей Особенной части УК РФ, устанавливающими ответственность за совершение тяжких преступлений (ч. 2 ст. 234¹, ч. 2 ст. 243 УК РФ). При этом можно заметить одно важное свидетельство нарушения системности уголовного законодательства - штраф, как наименее строгое наказание, может быть назначен в качестве основного наказания даже за особо тяжкое преступление (ч. 6 ст. 327¹ УК РФ).

В 2011 году российский законодатель ввёл^[208] в систему наказаний ещё одну меру, связанную с трудовым воздействием на осуждённого - принудительные работы (ст. 53¹ УК РФ). Данное наказание заключается в привлечении осужденного к труду в исправительных центрах, расположенных в пределах территории субъекта Российской Федерации, в котором осуждённые лица проживали или были осуждены, и назначается на срок от двух месяцев до пяти лет (ч.ч. 3, 4 ст. 53¹ УК РФ, ч. 1 ст. 60¹ УИК РФ). Исправительные центры могут представлять собой не только самостоятельные производственные учреждения, но и изолированные участки на территории обычных пенитенциарных учреждений (ч. 3 ст. 60¹ УИК РФ). При осуждении к

принудительным работам труд является оплачиваемым, однако из заработной платы осуждённого в доход государства удерживается часть в размере от пяти до двадцати процентов (ч. 5 ст. 53¹ УК РФ).

Важно, что законодатель прямо назвал принудительные работы мерой, альтернативной лишению свободы, которая может назначаться осуждённым за совершение преступления небольшой или средней категорий тяжести, либо за совершение тяжкого преступления впервые (ч. 1 ст. 53¹ УК РФ). Подобное положение предполагает включение принудительных работ во всех санкции статей Особенной части УК РФ, где установлено лишение свободы, а категория преступления подпадает под указанные критерии. Однако УК РФ содержит несколько статей (в частности, ч. 1 ст.ст. 159¹, 159², 159³, 159⁵, 159⁶ и ст. 200¹ УК РФ), санкции которых предусматривают возможность назначения принудительных работ без упоминания лишения свободы, что позволяет задаться вопросом - нужна ли законодательная увязка принудительных работ с альтернативностью лишению свободы, если данное наказание a priori полагается такой альтернативой (как и остальные виды основных наказаний) и вполне может устанавливаться в санкциях и применяться самостоятельно.

Также обращает на себя внимание то обстоятельство, что принудительные работы имеют достаточно большое сходство с лишением свободы, хотя и названы его альтернативой. Так, осуждённые, отбывающие принудительные работы, обязаны выполнять правила внутреннего распорядка исправительных центров и постоянно находиться в пределах их территории (п.п. а, в ч. 2 ст. 60⁴ УИК РФ), что в совокупности с другими правоограничениями делает принудительные работы наказанием, похожим на лишение свободы, отбываемое в колонии-поселении^[209].

Примечательно, что законодатель определил отдельные условия отбывания принудительных работ и лишения свободы в колонии-поселении буквально тождественно, что видно на примере права осуждённого на обучение

по заочной форме в профессиональных образовательных организациях и образовательных организациях высшего образования (ч. 8 ст. 60⁴ и ч. 4 ст. 129 УИК РФ) и предоставления осуждённому права проживать с семьёй на арендованной или собственной жилой площади в пределах муниципального образования, на территории которого расположено соответствующее учреждение исполнения наказаний (ч. 6 ст. 60⁴ и п. «б» ч. 1 ст. 129 УИК РФ).

Интересно, что принудительные работы чуть не вошли в число «мёртвых» наказаний, рискуя повторить судьбу ареста. Несмотря на включение в систему наказаний в 2011 году, данное наказание стало назначаться лишь в 2017 году (с 1 января), причём срок введения соответствующих положений законодательства в действие постоянно переносился^[210]. До настоящего времени принудительные работы не получили широкого распространения - в 2017 году суды назначили их всего в 0,07 % приговоров^[211], при этом в судебной практике встречаются случаи как самостоятельного назначения этого наказания^[212], так и его назначения в порядке замены лишения свободы^[213]. Также, имел место случай, когда судья спустя полгода после введения положений о принудительных работах в действие утверждал, что данные положения в действие не введены и приговорил лицо к лишению свободы, отметив её

«безальтернативность» в санкции статьи (ч. 1 ст. 126 УК РФ)^[214].

Следует также отметить, что уголовно-правовая регламентация принудительных работ допускает более широкое применение этого наказания (с условием исключения слов «как альтернатива лишению свободы» из ч. 1 ст. 53¹ УК РФ) и иной, не имеющий столь явного сходства с лишением свободы, порядок исполнения.

Наконец, ограничение свободы (ст. 53 УК РФ), содержание которого состоит в установлении судом осуждённому определённых ограничений: (1) не уходить из места постоянного проживания (пребывания) в определенное время суток; (2) не посещать определенные места, расположенные в пределах территории соответствующего муниципального образования; (3) не выезжать за пределы территории соответствующего муниципального образования; (4) не посещать места проведения массовых и иных мероприятий и не участвовать в указанных мероприятиях; (5) не изменять место жительства (пребывания), место работы и (или) учёбы без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осуждёнными ограничения свободы (ч. 1 ст. 53 УК РФ). При этом в приговоре обязательно должны быть установлены ограничения на изменение места жительства (пребывания) и на выезд за пределы территории муниципального образования без согласия уголовно-исполнительной инспекции, а также обязанность осуждённого являться в уголовно-исполнительную инспекцию для регистрации. Важно, что представленный в законе перечень ограничений является закрытым и не может быть расширен судом (п. 17 Постановления Пленума ВС РФ от 22.12.2015 № 58 ^[215] ). Интересно, что содержание ограничения свободы фактически не затрагивает трудовые отношения осуждённого, не предполагая привлечение его к обязательному труду, что

позволяет назначать данное наказание широкому кругу лиц (в том числе, пенсионерам, инвалидам и проч.)^[216].

В отличие от других видов наказаний, рассмотренных в настоящем параграфе, ограничение свободы является смешанным наказанием и может быть назначено в качестве как основного, так и дополнительного наказания. В качестве основного наказания ограничение свободы назначается только за преступления небольшой и средней тяжести на срок от двух месяцев до четырёх лет, а в качестве дополнительного - во всех предусмотренных законом случаях от шести месяцев до двух лет (ч. 2 ст. 53 УК РФ).

По расположению в системе наказаний ограничение свободы признано законодателем менее строгим наказанием, чем принудительные работы. Как представляется, данная мера является одной из лучших альтернатив лишению свободы при назначении наказаний за отдельные категории преступлений (небольшой и средней тяжести). Следует отметить, что лишение свободы на определённый (часто излишне длительный) срок разрывает социальные связи осуждённого, помещает его в агрессивную криминогенную среду, где он обретает связи, навыки, представления о жизни и морально-нравственные установки, фактически являющиеся антисоциальными. При ограничении свободы подобного не происходит, в связи с чем воздействие на осуждённого здесь состоит в восполнении пробелов в социализации личности за счёт самого факта частичного ограничения её прав и свобод, взаимодействия с компетентными органами исполнительной власти, помощи при трудоустройстве и прочих созидательных мер. При этом в настоящее время ограничение свободы практически игнорируется вниманием российских судов

Официальные статистические данные свидетельствуют о том, что данное наказание применяется крайне редко - в 2016 году оно было назначено в 3,4 %

приговоров^[217]и в 3,6 % в 2017 году^[218], из чего можно было бы сделать вывод о невостребованности этого наказания. Но это совсем не так, поскольку в статистических данных можно найти свидетельство обратного. Этим свидетельством является распространённость назначения условного лишения свободы (25 % и 25,6 % в 2016 и первой половине 2017 гг., соответственно), которое по своему содержанию практически идентично ограничению свободы, что может быть выявлено при сравнительном анализе положений законодательства об ограничении свободы (ст. 53 УК РФ и глава 8 УИК РФ) и условном осуждении (ст. 73 УК РФ, глава 24 УИК РФ)^[219].

Итак, резюмируя изложенное в данном параграфе, можно отметить большое сходство положений о лишении свободы, закреплённых в законодательстве Российской Федерации и Республики Корея, выражающееся, в том числе, в содержании законодательной регламентации и её недостатках (чрезмерно высокий верхний предел срока лишения свободы и проч.). Также в обеих странах лишение свободы имеет статус одного из самых распространённых видов наказаний в судебной практике.

Однако обращают на себя внимание и существенные различия регламентации лишения свободы. В частности, южнокорейский законодатель не выделяет отдельно пожизненное лишение свободы и устанавливает два вида лишения свободы (что представляется избыточным в связи с большим сходством содержания этих видов лишения свободы). В законодательстве Республики Корея повсеместно подчёркивается направленность наказания на ресоциализацию осуждённых, но также содержится положение, существенно ограничивающее возможность получения осуждённым вознаграждения (и полностью исключающее получение заработной платы) за труд, к которому он

привлекается на основании приговора суда во время отбывания лишения свободы.

Следует также указать, что южнокорейская система наказаний не содержит самостоятельных видов наказаний, связанных с трудовым воздействием на осуждённого, не сопряжённым с лишением свободы, что видится недостатком уголовного законодательства Республики Корея, хотя и российское «разнообразие» таких наказаний не лишено неоднозначных правотворческих решений.

В заключение представляется целесообразным отметить, что лишение свободы по УК РФ должно утратить роль основного (т.е. наиболее распространённого) и системообразующего наказания, поскольку оно не является эффективным и в своём нынешнем виде не способно в полной мере достичь целей наказания. Также следует поставить вопрос об отказе от опоры категоризации преступлений на лишение свободы (размер его срока), сопряжённом, например, с вводом в качестве замены соответствующей категоризации наказаний (небольшой и средней строгости, строгих и особо строгих), где каждой категории тяжести преступлений соответствовала бы определённая категория строгости наказаний.

2.2.