§ 2.2. Процессуальная самостоятельность следователя и его взаимоотношения с иными властными субъектами уголовного судопроизводства

Такая самостоятельность следователя, на наш взгляд, только в том случае будет отвечать требованиям уголовного судопроизводства, если наш уголовно - процессуальный закон и следователи будут идеальными, совершенными. В противном же случае, наделение такой самостоятельностью опасно, так как повсюду будут происходить многочисленные нарушения УПК, а лица, их допустившие, не будут нести наказание.

По диаметрально противоположной точке зрения В.Н. Калинкина, В.Н. Григорьева и А.В. Победкина, такое должностное лицо, как следователь, совсем не может обладать процессуальной самостоятельностью. По их мнению, это обусловлено постоянным ведомственным контролем со стороны руководителя следственного органа и прокурорским надзором за деятельностью следователя.

Однако, по нашему мнению, процессуальная самостоятельность следователя - это не полная свобода действий и безнаказанность, а лишь предусмотренная законом возможность отстаивать свое мнение по ключевым вопросам уголовного дела в случае возникновения противоречий с позицией субъектов контрольно-надзорной деятельности.

Кроме того, хотелось бы отметить, что в юридической литературе нередко смешиваются такие категории, как процессуальная самостоятельность и независимость следователя. Различие этих понятий можно выделить из их сущности: самостоятельность заключается в принятии решений по всем вопросам расследования на основе внутреннего убеждения следователя, которое формируется у него при оценке собранных по уголовному делу доказательств. При этом исключается любое вмешательство в данную деятельность тех должностных лиц, которые осуществляют ведомственный контроль и прокурорский надзор за деятельностью следователя.

Процессуальная независимость, в свою очередь, заключается в законодательно установленной возможности следователя обжаловать решения вышеуказанных должностных лиц, принятые ими в ходе своей деятельности по руководству, контролю и надзору за его деятельностью.

Процесс реализации процессуальной самостоятельности следователя обусловливает характер его взаимоотношений с руководителем следственного органа, прокурором и судом. Так, по нашему мнению, расширение полномочий руководителя следственного органа, выразившееся в усилении ведомственного руководства и процессуального контроля, значительно снизило уровень процессуальной самостоятельности следователя, что, несомненно, негативно сказалось на эффективности следственной работы. На наш взгляд, необходимо повысить ответственность руководителя следственного органа за данные им следователю указания, которые впоследствии признаются незаконными или необоснованными, а также расширить полномочия следователя по обжалованию решений руководителя следственного органа.

При этом хотелось бы отметить, что Уголовно-процессуальный кодекс содержит норму, предусматривающую у следователя возможность обжаловать письменные указания руководителя следственного органа^[170], однако, решения об отмене незаконных и необоснованных постановлений следователя обжалованию не подлежат. Буквально толкуя нормы УПК РФ, можно прийти к единственному выводу, что постановление руководителя следственного органа об отмене незаконного и необоснованного (по мнению последнего) постановления следователя, является для следователя обязательным и обжалованию не подлежит.

Таким образом, не следователь, а именно руководитель следственного органа наделен правом самостоятельно направлять ход расследования. Следователь же, при этом, не имеет законодательно закрепленной возможности «противостоять» руководителю следственного органа.

На основании изложенного, представляется правильным дополнить ч. 2 ст. 38 УПК РФ пунктом 5.1 следующего содержания:

- «обжаловать вышестоящему руководителю следственного органа решение руководителя следственного органа об отмене постановления о возбуждении уголовного дела, об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела».

К сожалению, при разнообразии авторских толкований понятия «процессуальная самостоятельность следователя», законодатель ограничивается лишь одним упоминанием о самостоятельности следователя в п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ, не определяя и не раскрывая данное понятие. Одновременно эта же норма ограничивает самостоятельность следователя требованиями о необходимости получения следователем согласия руководителя следственного органа или судебного решения при принятии решения о необходимости проведения некоторых следственных и иных процессуальных действий.

По мнению Х.Б. Бегиева, процессуальная самостоятельность следователя представляет собой совокупность установленных уголовно-процессуальным

законом прав по осуществлению следователем процессуальных полномочий на досудебных стадиях уголовного судопроизводства, основанную на принципах уголовного процесса. При этом, Х.Б. Бегиев указывает, что определение процессуальной самостоятельности следователя позволяет уточнить процессуальный статус последнего¹. Толкование процессуальной

самостоятельности как совокупности прав видится нам недостаточно верным, т.к. некоторые права следователя реализуются не в русле самостоятельности, более того, предусматривают согласование позиции следователя с руководителем следственного органа.

С.Н. Хорьяков полагает, что процессуальная самостоятельность следователя есть не что иное, как нормативное предписание, наделяющее его (следователя) возможностью принимать процессуальные решения и осуществлять процессуальные действия на основании своего внутреннего убеждения, в основе которого лежат закон и совесть^{[171] [172] [173]. Такой подход тоже видится нам недостаточно обоснованным, так как ассоциирует процессуальную самостоятельность с нормативным предписанием (нормой права), что, по сути, ведет к подмене содержания этого явления формой его фиксации в тексте закона.}

Не можем согласиться и с мнением А.М. Багмета, который полагает, что процессуальная самостоятельность следователя представляет собой принцип уголовного судопроизводства . На наш взгляд, относить такую категорию, как процессуальная самостоятельность следователя, к принципам уголовного процесса не вполне логично, поскольку принципы являют собой идеи максимальной общности, обращенные своим регулятивным воздействием не на отдельные стадии уголовного судопроизводства, не на действия отдельного участника уголовного процесса, а на всю уголовно-процессуальную деятельность в целом.

Отчасти можем согласиться с А.В. Бабичем, который считает, что процессуальная самостоятельность следователя является основой его правового статуса¹. Однако, при рассмотрении понятия «процессуальная самостоятельность следователя» констатировать, что она (самостоятельность) является основой его правового статуса, - явно недостаточно. Подобный подход не раскрывает сути этого явления.

По мнению С.С. Алексеева, правовой статус - правовое положение субъекта, которое отражает его «фактическое состояние во взаимоотношениях с

Л

обществом и государством» . Однако современные исследователи не считают категории правового статуса и правового положения синонимичными. Так, по мнению В.В. Груздева, категория «правовое положение» выступает как общее; а правовой статус и правовое состояние - как его части^{[174] [175] [176] [177]. Таким образом, в правовом положении можно выделить важную составляющую, которая отражает правовое состояние субъекта правоотношений, и под которой понимается совокупность юридически значимых свойств человека, обуславливающих возникновение или изменение правовой ситуации в определённый момент}

4

времени .

В.В. Груздев очень тонко подметил особенность правового состояния - юридически релевантные свойства субъекта оказывают воздействие не только на правовое действие как таковое, но и на его возможность. Благодаря им, обнаруживается потенциал (возможность) юридически значимых действий и создаются условия для квалификации правового поведения субъекта с точки зрения моделей отношений, регулируемых нормами конкретной отрасли права^[178]. Такой подход открывает широкие перспективы для использования универсальной категории «правовое состояние» для раскрытия сущности процессуальной самостоятельности следователя. Категория «правовое состояние» отражает процессы, которые происходят в правовой сфере. В юриспруденции правовое состояние отражает характеристику своего носителя, показывая при этом форму проявления его бытия^[179], пронизывая все стороны его правового существования, выраженного вовне в правовых отношениях.

В современной юридической литературе отсутствует единая концепция понятия «правовое состояние». В большинстве случаев, правовое состояние нормативно установлено, то есть закреплено законодателем в нормативных правовых актах. К правовым, то есть юридически значимым состояниям, можно отнести любое состояние субъекта, при котором возникают, изменяются либо прекращаются правоотношения. К примеру, правовым состоянием могут стать:

1. Психическое состояние (недееспособность, невменяемость).

2. Физическое состояние (беременность, инвалидность).

3. Природное состояние (удовлетворительное либо неудовлетворительное состояние окружающей среды).

4. Экономическое состояние (банкротство, финансовое состояние), и другие состояния.

Кроме того, правовое состояние необходимо отличать от правового статуса. Несмотря на то, что и правовой статус, и правовое состояние являются структурными элементами правового положения субъекта, два этих понятия обладают рядом отличий:

1. Правовой статус представляет собой, в первую очередь, права и обязанности субъекта, а правовое состояние - свойства носителя этих прав и обязанностей (человека), которые и необходимо рассматривать как условия существования вышеуказанных прав и обязанностей.

2. Правовой статус напрямую зависит от воли законодателя, правовое состояние же - от его носителя. Воля законодателя может влиять на субъекта

правового состояния лишь косвенно^[180].

В характеристике правового состояния принято выделять следующие признаки:

1. Правовое состояние нормативно установлено (закреплено в нормативных правовых актах, отражающих естественные свойства личности или устанавливающие нормативно значимые свойства данных субъектов).

2. Правовое состояние - разновидность социального состояния (с учетом общего положения о роли права как регулятора общественных отношений в социуме).

3. Носителями правового состояния являются субъекты правоотношений, в которых они могут проявлять свои юридически релевантные свойства для возникновения, развития и прекращения указанных отношений.

4. Правовое состояние - способ бытия субъектов правоотношений в пространстве и времени. При этом под пространством можно понимать конкретную территорию, на которую распространяется действие норм соответствующей отрасли права. Также условно «пространством» можно считать круг тех субъектов правоотношений, с которыми взаимодействует субъект права (для случая с процессуальной самостоятельностью следователя - это руководитель следственного органа, прокурор). Время в контексте определения правового состояния можно рассматривать как начало и окончание обладания особыми юридически значимыми свойствами субъекта права (статический аспект), а также конкретный отрезок времени (в нашем случае - процессуальных сроков), в течение которого субъект проявляет потенции, обозначенные наличием этих юридических свойств (динамический аспект).

Таким образом, можно констатировать, что правовое состояние есть закрепленная или установленная законом совокупность юридически значимых свойств субъекта (носителя прав и обязанностей), а также условий для их проявления в определённом пространстве и в определённый момент времени конкретным субъектом правоотношений с целью их возникновения, развития, изменения или прекращения.

Рассматривая процессуальную самостоятельность следователя как его правовое состояние, необходимо отметить следующее. Во-первых, самостоятельность следователя предусмотрена п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ. Бесспорно, законодатель четко не определил и не раскрыл данное понятие. Однако, пусть краткое, но всё-таки установление в нормативных актах такого правового состояния как процессуальная самостоятельность следователя, является, на наш взгляд, первым шагом к дальнейшему полному, чёткому и ясному определению данного понятия.

Во-вторых, социальное состояние - это состояние индивидуума как личности в обществе. Несомненно, следователь, являясь должностным лицом, является, в первую очередь, личностью, обладающей юридическими знаниями, собственным опытом и основанным на нем внутренним убеждением, исходя из которого, он строит свои взаимоотношения с иными властными и невластными субъектами судопроизводства.

В-третьих, можно говорить о том, что на протяжении всего досудебного производства следователь пребывает в данном правовом состоянии, которое предопределяет специфический режим правоотношений с участием следователя.

В-четвертых, способ бытия субъектов правоотношений в пространстве и времени реализуется, на наш взгляд, посредством осуществления следователем полномочий, предусмотренных УПК РФ, благодаря которым возникают, развиваются, изменяются или прекращаются правоотношения.

На основании изложенного можно сделать вывод, что процессуальную самостоятельность следователя необходимо рассматривать не просто как основу его процессуального статуса или совокупность его прав, а как его правовое состояние, в котором он пребывает на протяжении реализации его уголовно-процессуальных функций, когда следователь вступает в различные правоотношения с иными субъектами уголовно-процессуальной деятельности, в первую очередь - наделенными определенными властными полномочиями.

Именно отношения власти и подчинения являются той «правоприменительной средой», актуализирующей проявление правового состояния процессуальной самостоятельности следователя «во вне». В зависимости от характера отношений между властными субъектами, в которые вступает следователь, эти отношения могут именоваться как отношения взаимодействия, контрольные отношения, надзорные отношения, что отражает объем правового воздействия на следователя в ходе возникающих отношений со стороны иных властных субъектов. А это, в свою очередь, влечет различное внешнее проявление процессуальной самостоятельности следователя как его правового состояния.

Постоянное реформирование правоохранительных органов России предполагает, по нашему мнению, не только попытку улучшить их организационную структуру, повысить мобильность и скорость реакции на изменения преступной среды, но и оптимизацию взаимодействия этих органов. В первую очередь, это относится к органам предварительного следствия и дознания, поскольку проблема их взаимодействия по-прежнему актуальна и непосредственно связана с эффективностью борьбы с преступностью. Без знания специфических особенностей взаимодействия следователя и сотрудника органа дознания в рамках производства по конкретному уголовному делу невозможно избрать те действенные тактические приемы, которые позволят решать задачи уголовного судопроизводства.

В настоящее время в юридической литературе^[181] к причинам низкого уровня взаимодействия следователей и органов дознания относят:

- ненадлежащее законодательное регулирование форм и условий взаимодействия;

- отсутствие активной роли следователя;

- нехватка доверия между следователями и сотрудниками органа дознания.

Для того, чтобы глубже понять вышеуказанные проблемы, найти пути их

решения, необходимо, на наш взгляд, сначала определить сущность и содержание понятия «взаимодействие» следователя и органа дознания. Так, А.Р. Ратинов под взаимодействием следователя и органа дознания понимал такую деятельность административно независимых друг от друга органов следствия и дознания, которая основана на законе, согласована и направлена на раскрытие и предупреждение конкретных преступлений, осуществляемая путем наиболее целесообразного сочетания средств и методов, присущих этим органам¹. Данное определение четко указывает на сущность взаимодействия как на согласованную деятельность. Однако в данном определении А.Р. Ратинов рассматривал взаимодействие следователей органов прокуратуры, а в качестве органов дознания - органы внутренних дел, что, по нашему мнению, несколько сужает сферу использования данного определения. Схожее определение дает и И.М. Гуткин, отмечая, что органы предварительного следствия и дознания при взаимодействии являются самостоятельными органами, не подчиненными друг другу².

Несколько иной позиции придерживается И.П. Седов, подчеркивая, что по очевидным преступлениям следователь должен взаимодействовать с оперативным работником лишь в некоторых случаях, таких как: у следователя возникают затруднения в отыскании доказательств по уголовному делу, не установлено место нахождения имущества, добытого в результате совершения преступления, либо подлежащего изъятию с целью возмещения вреда, причиненного преступлением . Развивая позицию И.П. Седова, Е.П. Ищенко отмечает, что ^{[182] [183] взаимодействие необходимо и в тех случаях, когда лицо, совершившее преступление, скрывается от органов предварительного следствия, в виду чего необходим его розыск, успешное осуществление которого невозможно без оперативно-розыскных мероприятий1. Не можем в полной мере согласиться с позициями И.М. Гуткина, И.П. Седова, Е.П. Ищенко, поскольку их определения понятия «взаимодействие» следователя с органом дознания, на наш взгляд, недостаточны. В них не указывается на чем основано данное взаимодействие, а кроме того, перечень совместных действий крайне сужен.}

Иной позиции придерживаются Н.В. Жогин и Ф.Н. Фаткуллин, указывающие, что взаимодействие следователя и органа дознания - это согласованная деятельность должностных лиц органов предварительного следствия и дознания, основанная на законе, которая направлена на раскрытие преступления и изобличение лиц, виновных в их совершении, на пресечение и предупреждение преступной деятельности, а также на возмещение материального вреда путем применения наиболее рациональных методов, используемых этими органами^{[184] [185] [186]. По нашему мнению, единственным недостатком данного определения является то, что авторами не указаны другие источники права, на основании которых строится взаимодействие следователя и органа дознания, к которым можно отнести ведомственные, в том числе и совместные, приказы и инструкции, которые регулируют взаимодействие.}

Таким образом, взаимодействие следователя и органа дознания, на наш взгляд, это основанная на законе и иных нормативных правовых актах согласованная совместная деятельность организационно независимых друг от

3

друга органов предварительного следствия и органов дознания, осуществляемая с целью раскрытия и расследования преступлений, направленная на достижение целей уголовного судопроизводства.

Однако при взаимодействии следователей и сотрудников органа дознания имеют место не только процессуальные связи (в формах, закреплённых в УПК), но и получившие широкое распространение на практике и доказавшие свою эффективность такие связи и контакты, как: составление согласованных планов проведения следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, совместная работа в составе следственно-оперативных групп, устный обмен актуальной информацией для корректировки направления производства как следственных действий, так и оперативно-розыскных мероприятий. Данные формы в литературе называют организационными^[187].

Форму взаимодействия следователя и органа дознания определяют объем и содержание тех действий и мероприятий (следственных и оперативно-розыскных, соответственно), которые следователь и сотрудник органа дознания планируют провести по находящемуся в производстве у следователя уголовному делу. Данные действия и мероприятия определяют содержание и длительность взаимодействия. Так, например, взаимодействие может быть:

1) продолжительным, то есть происходящим в процессе всего срока предварительного следствия;

2) временным, то есть в течение лишь определенного этапа уголовного судопроизводства;

3) эпизодическим, то есть состоящим лишь в выполнении определенных поручений следователя.

При этом, несмотря на то, что мы характеризовали взаимодействие как согласованную деятельность организационно независимых органов, мы не можем отрицать очевидной лидирующей роли следователя в осуществлении этого взаимодействия, что прямо вытекает из предписаний закона о даче следователем поручений органам дознания, которые обязаны их выполнять с учетом объема их компетенции. Являясь лидирующим субъектом уголовно - процессуальной деятельности на стадии предварительного расследования, основным правоприменителем при расследовании уголовного дела, следователь самостоятельно определяет ход расследования, сроки, масштабы и направления взаимодействия с органами дознания, задает «вектор» их деятельности в пределах своих процессуальных полномочий.

В уголовно-процессуальном законе можно выделить две основные формы взаимодействия следователя и органа дознания, осуществляемые в процессе раскрытия и расследования преступления:

1. Проведение оперативно-розыскных мероприятий, производство отдельных следственных или иных процессуальных действий сотрудниками органа дознания по письменному поручению следователя (п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ);

2. Участие сотрудников органа дознания при производстве следователем следственных или иных процессуальных действий, а также содействие при их осуществлении (п. 4 ч. 2 ст. 38, ч. 7 ст. 164 УПК РФ).

Проведение оперативно-розыскных мероприятий, производство отдельных следственных или иных процессуальных действий сотрудниками органа дознания по письменному поручению следователя является самой часто встречающейся формой взаимодействия следователя с сотрудниками органа дознания^[188]. Анализ ст. 38 УПК РФ позволяет сделать вывод о том, что действующее уголовнопроцессуальное законодательство наделяет следователя полномочием поручать органу дознания производство не только оперативно-розыскных мероприятий, но и следственных действий. По общему правилу данная форма взаимодействия реализуется лишь по заданию следователя (по письменному поручению). Однако УПК РФ предусматривает единственное исключение - ситуацию, при которой лицо, совершившее преступление, не обнаружено. В данном случае уголовнопроцессуальный закон обязывает орган дознания принимать розыскные меры и проводить оперативно-розыскные мероприятия, направленные на установление последнего, уведомляя при этом следователя о результатах принятых мер (ч. 4 ст. 157 УПК РФ). При этом законодатель устанавливает такие «широкие рамки» для самостоятельного осуществления органом дознания лишь оперативнорозыскных мероприятий, т.к. независимо от того, раскрыто преступление или нет, лидирующая роль следователя как субъекта уголовно-процессуальной деятельности сохраняется.

Помимо этого, закон предусматривает исключительно письменную форму изложения поручения. Данная форма, на наш взгляд, обладает рядом преимуществ. Так, например, содержание поручения можно изложить более четко, указать в нём, какие процессуальные мероприятия необходимо провести, включить иную информацию, имеющую значение для проводимых мероприятий. Кроме того, письменная форма поручения удобна и для приобщения к материалам уголовного дела результатов взаимодействия.

Принимая во внимание, что участниками рассматриваемого нами взаимодействия являются самостоятельными, независимыми друг от друга субъектами уголовного судопроизводства, наиболее уместной формой поручения, на наш взгляд, является просьба. Приказание - более императивная форма волеутверждения, скорее подходящая для административных отношений начальника с подчиненными. Она в данном случае не уместна. Даже в ситуации, когда в тексте поручения содержатся определенные указания на тактику проведения того или иного действия или мероприятия, они должны носить рекомендательный характер. Особенно если речь идет об оперативно-розыскных мероприятиях.

Следователь, поручив органу дознания производство оперативно - розыскных мероприятий, лишь в общем виде ставит задачу по установлению тех обстоятельств, которые подлежат выяснению в ходе расследования уголовного дела. При этом, следователь не вправе определять, какие именно оперативнорозыскные мероприятия должны быть проведены органом дознания. И это объяснимо объемом компетенции следователя в рамках такого взаимодействия, т.к. оперативно-розыскные мероприятия относятся к исключительному ведению органов дознания.

Предметом поручения могут выступать: установление мотива преступления, установление места нахождения свидетелей и очевидцев, розыск лица, причастного к совершению преступления, обнаружение похищенного имущества и так далее.

Кроме того, согласно ч. 1 ст. 210 УПК РФ, следователь уполномочен поручить органам дознания розыск подозреваемого или обвиняемого в случае, если его место нахождения неизвестно.

Результаты некоторой части розыскных действий, проводимых органом дознания по письменному поручению следователя, носят открытый характер (письменные объяснения граждан, копии или оригиналы справок, выписки из иных документов, рапорта сотрудников полиции), ввиду чего они могут быть приобщены к материалам уголовного дела без необходимости рассекречивания.

Обязанность органов дознания по исполнению письменных поручений следователя определена не только ст. 38 УПК РФ. Так, ст. 7 ФЗ от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» устанавливает, что следователь по находящимся у него уголовным делам уполномочен давать письменные поручения о проведения оперативно-розыскных мероприятий органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность. Согласно п. 9 ст. 12 ФЗ от 07.02.2011 №3-ФЗ «О полиции», на полицию (подразделения которой в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 40 УПК РФ являются органами дознания) возложена обязанность по исполнению письменных поручений следователя.

Помимо оперативно-розыскных мероприятий следователь уполномочен поручать органам дознания производство отдельных следственных действий. Необходимость в их проведении может быть обусловлена различными причинами, к числу которых можно отнести:

- колоссальную загруженность следователя, которая приводит к невозможности охватить весь комплекс следственных действий по уголовному делу, проведение которых необходимо в данный момент времени;

- тактическую необходимость в одновременном проведении серии следственных действий (самый распространенный пример - серия единовременных обысков по всем известным органу предварительного следствия адресам с целью невозможности предупреждения соучастниками преступления друг друга о проводимом следственном действии);

- необходимость использования специфических средств, имеющихся исключительно у сотрудников уголовного розыска (например, с целью предъявления лица для опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым, целесообразно воспользоваться специальным помещением с зеркально отражающим стеклом).

Уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает конкретного перечня следственных действий, производство которых следователь уполномочен поручать органу дознания. Однако это не означает, что поручать можно любое процессуальное или следственное действие. Очевидно, что имеют место некоторые группы следственных и процессуальных действий, поручение производства которых органу дознания не допустимо. К таковым можно отнести следственные и иные процессуальные действия:

- связанные с необходимостью принятия процессуальных решений по уголовному делу, либо с оценкой доказательств (задержание подозреваемого; избрание в отношении подозреваемого (обвиняемого) меры пресечения; предъявление обвинения и др.);

- требующие глубокого и полного знания материалов уголовного дела (производство следственного эксперимента, проверки показаний на месте и др.);

- предполагающие хорошее знание тактики и методики проведения следственных действий, а кроме того, и достаточного опыта их проведения (осмотр места происшествия; осмотр вещественных доказательств).

Однако не редки случаи поручения органам дознания производства сложных следственных действий, что, зачастую, отрицательно сказывается на качестве собранных по уголовному делу доказательств. Так, при расследовании уголовного дела, возбужденного по признакам состава преступления, предусмотренного п. «в» ч. 3 ст. 158 УК РФ, в целях единовременного проведения обысков в местах возможного местонахождения похищенного имущества, следователем было направлено поручение в орган дознания. В ходе производства обыска по одному из адресов, сотрудниками уголовного розыска, проводившими порученное следственное действие, был нарушен порядок проведения последнего - понятые были приглашены для участия после начала самого следственного действия. В дальнейшем, защитник обвиняемого по уголовному делу обратился в суд с ходатайством признать незаконными действия сотрудников уголовного розыска, а предметы, изъятые в ходе обыска - недопустимыми доказательствами. Данное ходатайство судом было удовлетворено^[189].

Поручение следователя представляет собой, как правило, служебное письмо, которое иногда имеет приложения. К приложениям можно отнести перечень вопросов, ответы на которые необходимо получить в ходе допроса участника уголовного судопроизводства, либо постановление о производстве какого-либо следственного действия, подтверждающее законность его производства. Данное поручение, а также материалы, свидетельствующие об его исполнении, наравне с иными процессуальными документами приобщаются к материалам уголовного дела.

В соответствии с ч. 1 ст. 152 УПК РФ срок исполнения поручения по уголовному делу составляет не более 10 суток. Однако этот срок установлен лишь для производства следственных или розыскных действий не по месту производства основного следствия по уголовному делу. Срок исполнения поручения следователя органом дознания по месту производства предварительного следствия уголовным законом не установлен. Данный вопрос остается предметом ведения ведомственных нормативных актов. Так, в ведомственных актах, регулирующих совместную деятельность ОВД России по раскрытию преступлений и расследованию уголовных дел установлено, что срок исполнения поручения следователя, данного органу дознания, не должен превышать, как правило, 10 суток. Однако, установление такого срока для всех поручений следователя вряд ли обоснованно. Срок исполнения некоторых из них не должен превышать и 1-2 суток (например, проведение обыска по месту жительства лица, подозреваемого в совершении преступления), и, наоборот, на исполнение некоторых необходим срок не менее одного месяца (например, осмотр почтово-телеграфных отправлений, на которые наложен арест). По нашему мнению, срок исполнения поручения должен определять следователь, в производстве которого находится уголовное дело, при этом такое уточнение необходимо закрепить в ст. 38 УПК РФ.

На основании изложенного, представляется правильным дополнить ч. 2 ст. 38 УПК РФ пунктом 4.1 следующего содержания:

- «самостоятельно устанавливать срок исполнения поручений, указанных в пункте 4 настоящей статьи».

Вторая форма взаимодействия следователя с органом дознания, предусмотренная УПК РФ, - участие сотрудников органа дознания при производстве следователем следственных или иных процессуальных действий, а также содействие в их осуществлении. Уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает конкретного перечня следственных действий, при производстве которых сотрудники органа дознания могут привлекаться следователем для содействия в их проведении. Выбор этих действий зависит от обстоятельств конкретного уголовного дела. Необходимость в привлечении сотрудников органа дознания возникает в тех случаях, когда следователь не имеет возможности самостоятельно осуществить следственное действие, либо, когда необходимы вспомогательные мероприятия, производство

которых является функциональной обязанностью органа дознания¹.

Совместное производство следственных действий может быть обусловлено:

- сложностью проводимого следственного действия;

- большим размером территории, на которой проводится следственное действие (осмотр места происшествия, обыск в жилище, следственный эксперимент, проверка показаний на месте и т.д.);

- необходимостью обеспечения безопасности участников следственного действия (предъявление лица для опознания, очная ставка и др.).

Учитывая, что большинство уголовных дел расследуется следователем единолично (а не следственной группой), содействие ему сотрудников органа дознания имеет важное значение для эффективности всего расследования. Так, например, сотрудники органа дознания могут содействовать следователю при подборе участников следственного действия (понятых, статистов для участия в предъявлении лица для опознания и т.д.), проверке показаний на месте, а также при выборе способа подхода к месту проведения обыска (в данном случае речь идет о навыках сотрудников уголовного розыска действовать скрытно). Так, например, при расследовании уголовного дела, возбужденного по факту совершения мошеннических действий в отношении более 180 граждан сотрудниками риэлтерского агентства «Содействие Плюс», в виду непризнания обвиняемыми своей вины, следователем было направлено в орган дознания поручение с просьбой об оказании содействия в производстве более 180 предъявлений лица для опознания. Так, ежедневно часть потерпевших вызывалась в соответствии с графиком к следователю для производства следственного действия - предъявление лица для опознания. К этому же времени (указанному в плане, приложенному к поручению), сотрудниками уголовного розыска обеспечивалась явка к следователю понятых, а также статистов, внешне схожих с опознаваемыми лицами². Без оказания сотрудниками органа ^{[190] [191]} дознания содействия в производстве такого большого числа хотя и однотипных, но в то же время трудноорганизуемых следственных действий, невозможно было бы себе представить осуществление предварительного следствия по уголовному делу в разумный срок.

Уголовно-процессуальный закон не содержит указания на то, как должно быть оформлено поручение следователя об оказании ему содействия при производстве следственных и иных процессуальных действий. По нашему мнению, данное требование также должно быть оформлено в виде письменного поручения следователя.

Таким образом, взаимодействие следователя и органа дознания продиктовано потребностями сложившейся практики и, кроме того, является важнейшим элементом организации расследования преступлений.

Помимо органа дознания, следователь в своей процессуальной деятельности вступает в уголовно-процессуальные отношения с еще одним участником уголовного судопроизводства со стороны обвинения - прокурором. В течение последнего десятилетия законодателем неоднократно менялся объем полномочий последнего. Вопрос о необходимости увеличения объема процессуальных полномочий у одних участников уголовного судопроизводства и об ограничении у других, является предметом дискуссии среди ученых-процессуалистов. Так, например, Ю.А. Цветков и А.М. Багмет полагают, что следователя необходимо «оградить» от чрезмерной, по их мнению, правообеспечительной деятельности прокурора¹. По мнению Х.Б. Бегиева, хотя законодателем и упразднена ранее действовавшая норма о получении следователем согласия прокурора на возбуждение уголовного дела, практика говорит об обратном - необходимость подписания у прокурора статистической карточки Формы №1 ограничивает процессуальную самостоятельность следователя при принятии решения и вынесении постановления о возбуждении уголовного дела^{[192] [193]. Кроме того,}

Х.Б. Бегиев предлагает отказаться от необходимости подписания прокурором статистической карточки Формы №1, аргументируя это тем, что в большинстве рассмотренных им случаев, прокурор, отменяя постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела, не указывает в своем постановлении конкретные обстоятельства, подлежащие дополнительной проверке, указывая в качестве основания для отмены лишь «неполноту проведенной проверки». Однако, на наш взгляд, данные обстоятельства не могут свидетельствовать об ограничении процессуальной самостоятельности следователя и необходимости отказа от процедуры подписания статистической карточки Формы № 1 для постановки преступления на учет, поскольку оно свидетельствует лишь о выполнении прокурорами требований ч. 6 ст. 148 УПК РФ не в полном объеме.

Помимо этого, в научной литературе высказывается мнение о необходимости расширений полномочий прокурора, путем наделения последнего правом возбуждения уголовного дела. Так, например, И.В. Овсянников полагает, что закон должен обязывать прокурора не возвращать материалы для дополнительной проверки, а возбуждать уголовное дело^[194]. С.А. Шейфер указывает, что деятельность прокурора должна быть направлена не только на защиту подозреваемых в случае возникновения необходимости прекращения в отношении них уголовного преследования, но и на защиту прав потерпевших, ввиду чего должен быть уполномочен не только прекращать уголовное преследование, но и возбуждать его². В.П. Божьев, рассматривая изменения,

Л

внесенные в УПК РФ Федеральным законом от 2 декабря 2008 г. № 226-ФЗ , задается весьма резонным вопросом: зачем ставить прокурора в положение «просителя» перед поднадзорными ему лицами, хотя и наделенными полномочиями по возбуждению уголовного дела¹? Не можем согласиться с указанными выше аргументами, поскольку разделяем центральную идею законодателя - не допустить сосредоточение различных по своему назначению полномочий в деятельности одного органа - прокуратуры. Рассмотренные нами выше предложения вновь дополнить полномочия прокурора правом возбуждения уголовных дел (как по результатам прокурорской проверки^{[195] [196], так и при отмене постановления следователя об отказе в возбуждении уголовного дела), на наш взгляд, нарушают логику проводимой, пускай уже и не так интенсивно, реформы.}

По нашему мнению, включение постановления прокурора о направлении соответствующих материалов в орган предварительного расследования для решения вопроса об уголовном преследовании (п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК РФ) в перечень поводов для возбуждения уголовного дела, а также законодательно предусмотренный особый механизм принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела по результатам рассмотрения постановления прокурора, вынесенного в соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 37 УПК РФ, являются вполне достаточными гарантиями реализации прокурором своих надзорных полномочий и не ограничивают, при этом, процессуальную самостоятельность следователя.

В виду этого, согласимся с мнением Л.А. Воскобитовой, О.В. Гладышевой, Ю.А. Ляхова, В.А. Семенцова, В.С. Шадрина, которые полагают, что надзорная функция прокурора нуждается в усилении и укреплении, поскольку она служит гарантом всесторонности, полноты и объективности всего предварительного

-э

расследования . Мы полагаем, что в настоящее время надзорная функция прокурора на стадии предварительного расследования не ограничивает процессуальную самостоятельность следователя, что подтверждается результатами проведенного нами опроса¹.

Упомянутое нами ранее перераспределение полномочий между руководителем следственного органа и прокурором, проведенное законодателем в 2007 г. не свидетельствует, на наш взгляд, о лишении последнего полномочий по обеспечению законности предварительного следствия. После вступления в силу Федерального закона от 05.06.2007 № 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации»» , прокурор уполномочен лишь реагировать на нарушения закона, допущенные следователем, не вмешиваясь, при этом, в его законную деятельность. При этом стоит отметить, что прокурор осуществляет свои процессуальные полномочия по надзору за соблюдением законности предварительного следствия лишь в случаях невыполнения либо ненадлежащего выполнения следователем действующего законодательства при условии отсутствия при этом ведомственного контроля со стороны руководителя следственного органа на должном уровне.

И хотя прокурор вправе в любой момент производства затребовать у следователя уголовное дело для проверки, все-таки изучить материалы уголовного дела в полном объеме прокурор может лишь после поступления к нему уголовного дела для утверждения обвинительного заключения. Именно на этом этапе и выявляется большая часть нарушений уголовно-процессуального закона. К основным причинам, по которым прокурор принимает решение о возвращении уголовного дела для производства дополнительного расследования, можно отнести производство предварительного следствия не в полном объеме, недостаточное количество доказательств, необходимость в изменении объема предъявленного обвинения. ^{[197] [198] [199]}

В ходе изучения материалов уголовных дел, рассмотренных районными судами г. Волгограда в 2015-2016 гг. нами выявлено, что самым распространенным нарушением УПК РФ, допущенным следователями при производстве предварительного следствия, явившимся основанием для возвращения уголовного дела для производства дополнительного расследования, является несоответствие описания совершенного преступления в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и обвинительном заключении с обстоятельствами дела, установленными в ходе следствия¹. Кроме этого, прокурором были возвращены для производства дополнительного расследования уголовные дела, в ходе предварительного следствия по которым следователями нарушались права потерпевших и обвиняемых на ознакомление с материалами уголовного дела^{[200] [201].}

Проанализировав отношения следователя и прокурора, можно заключить, что действующее уголовно-процессуальное законодательство наделяет прокурора полномочиями, достаточными для осуществления действенного прокурорского надзора на досудебных стадиях уголовного судопроизводства в случае их эффективного использования. При этом, следует отметить, что подписание прокурором статистических карточек не ограничивает процессуальную самостоятельность следователя, поскольку является лишь дополнительной гарантией соблюдения должностными лицами органов предварительного следствия прав и свобод лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство.

Помимо прокурорского надзора, еще одной гарантией защиты прав и свобод лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство, выступает судебный контроль.

На стадии предварительного расследования судебный контроль осуществляется над законностью и обоснованностью:

1. Применения в отношении подозреваемого (обвиняемого) мер процессуального принуждения в порядке, предусмотренном ст.ст. 105.1, 106-108, 114, 115 УПК РФ.

2. Производства следственных действий, указанных в п.п. 4-9, 11, 12 ч. 2 ст. 29 УПК РФ, в порядке, предусмотренном ст. 165 УПК РФ.

3. Решений и действий (бездействий) следователя или руководителя следственного органа, которыми ограничиваются права и свободы участников уголовного судопроизводства, в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ^[202].

Согласно статистическим данным, опубликованным Судебным департаментом при Верховном Суде Российской Федерации, чаще всего в качестве меры пресечения в отношении подозреваемых (обвиняемых) судами избирается заключение под стражу (см. Таблицу 1).

Таблица 1

Количество ходатайств об избрании в отношении подозреваемых или обвиняемых мер пресечения, удовлетворенных судами общей юрисдикции

Проанализировав число ходатайств об избрании мер пресечения, в удовлетворении которых судами было отказано, можно придти к выводу, что каждое одиннадцатое постановление следователя о возбуждении ходатайства об избрании меры пресечения, признается судом незаконным и необоснованным (см. Таблицу 2).

Таблица 2

Количество ходатайств об избрании в отношении подозреваемых или обвиняемых мер пресечения, поступивших в суды общей юрисдикции по которым принято решении об отказе в удовлетворении.

При этом следует отметить, что в ходе реализации судом контроля за законностью и обоснованностью избрания в отношении подозреваемого (обвиняемого) мер пресечения, возможны случаи ограничения процессуальной самостоятельности следователя.

Во-первых, ч. 3 ст. 108 УПК РФ подразумевает получение следователем согласия руководителя следственного органа на возбуждение ходатайства об избрании меры пресечения. Однако законодатель не предусмотрел возможности направления данного ходатайства в суд в случае несогласия с ним руководителя следственного органа, что, на наш взгляд, вынуждает следователя принимать решение об избрании иной меры принуждения, хотя это может противоречить его внутреннему убеждению.

Во-вторых, если руководитель следственного органа согласен с целесообразностью возбуждения перед судом ходатайства об избрании в отношении подозреваемого (обвиняемого) меры пресечения, обосновывает данное ходатайство, в соответствии с ч. 6 ст. 108 УПК РФ прокурор. Обосновать данное ходатайство следователь может лишь в случае, если прокурор поручает ему это. Не вызывает сомнения тот факт, что в случае несогласия прокурора с вынесенным следователем постановлением о возбуждении перед судом ходатайства об избрании меры пресечения, прокурор не только не поручит следователю обосновать данное ходатайство, но и сам не будет аргументировать его целесообразность, что безусловно приведет к тому, что судья примет решение об отказе в удовлетворении ходатайства. Не является ли данное законодательное закрепление дополнительном «рычагом» в руках у прокурора, при помощи которого он имеет возможность ограничивать процессуальную самостоятельность следователя? По нашему мнению, является. Не можем не согласиться с

О.П. Темираевым, который указывает, что ни одно другое лицо не может знать уголовное дело так, как знает его следователь, у которого в производстве оно находится^[203]. Таким образом, с целью недопущения ограничения процессуальной самостоятельности следователя при осуществлении судебного контроля считаем целесообразным:

- ч. 4 ст. 108 УПК РФ после слов: «с обязательным участием подозреваемого или обвиняемого, прокурора» дополнить словом «следователя», исключив последнее после слов: «в судебном заседании вправе также участвовать законный представитель несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого, руководитель следственного органа»;

- в ч. 6 ст. 108 УПК РФ после слов: «Затем прокурор» исключить слова: «либо по его поручению лицо, возбудившее ходатайство».

При осуществлении контроля в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ, если суд признает решение следователя незаконным или необоснованным, оно подлежит отмене. При этом, исходя из того, что следователь самостоятелен при принятии решений по расследуемому уголовному делу, то в случае его отмены, последний будет вынужден вынести другое решение, которое будет противоречить его внутреннему убеждению, что, безусловно, ограничивает процессуальную самостоятельность рассматриваемого нами субъекта. При этом следует отметить, что действующее уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает возможности у следователя обжаловать решения суда, вынесенные в порядке ст. 125 УПК РФ. Данным правом, в соответствии со ст. 389.1 УПК РФ, наделен государственный обвинитель и (или) вышестоящий прокурор. Таким образом, следователь как участник судебного разбирательства, проводимого в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ, не правомочен обжаловать вынесенное судом решение, что в значительной мере ограничивает его процессуальную самостоятельность и, кроме того, противоречит конституционным принципам состязательности и равноправия сторон в судебном разбирательстве.

Особую сферу проявления процессуальной самостоятельности следователя представляют отношения с такими властными субъектами уголовного судопроизводства, как руководитель следственного органа и руководитель следственной группы, анализу взаимоотношений с которыми (ввиду их значимости и специфичности) будет посвящен следующий параграф настоящей диссертации.

Таким образом, изложенное позволяет сделать следующие выводы:

1. Процессуальную самостоятельность следователя необходимо рассматривать как его правовое состояние, которое определяет способ бытия данного субъекта правоотношений в пространстве и времени.

2. Пространство в контексте правового состояния следователя можно рассматривать двояко:

а) как конкретную территорию, на которую распространяется действие норм уголовно-процессуальной отрасли права, определяющей статус следователя;

б) круг тех властных субъектов правоотношений, с которыми взаимодействует следователь (орган дознания, руководитель следственного органа, суд, прокурор).

3. Время в контексте определения правового состояния следователя можно рассматривать в двух аспектах:

а) статическом - как начало и окончание обладания особыми юридически значимыми свойствами, определяющими статус следователя как субъекта прав;

б) динамическом - как конкретный процессуальный срок, в течение которого следователь реализует свои полномочия с учетом его процессуальной самостоятельности.

4. Процессуальная самостоятельность следователя предстает как его правовое состояние, в котором он пребывает на протяжении реализации его уголовно-процессуальных функций, когда следователь вступает в различные правоотношения с иными субъектами уголовно-процессуальной деятельности, в первую очередь - наделенными определенными властными полномочиями.

Именно отношения власти и подчинения являются той «правоприменительной средой», в которой проявляется процессуальная самостоятельность следователя. В зависимости от характера отношений между властными субъектами, в которые вступает следователь, эти отношения могут именоваться как отношения взаимодействия, контрольные отношения, надзорные отношения, что отражает объем правового воздействия на следователя в ходе возникающих отношений со стороны иных властных субъектов. А это, в свою очередь, влечет различное внешнее проявление процессуальной самостоятельности следователя как его правового состояния.

4. Отношения между организационно независимыми следователем и органами дознания следует характеризовать как отношения взаимодействия, где процессуальная самостоятельность следователя проявляется в инициировании органам дознания поручений, определения объема и направлений их действий в интересах производства по уголовному делу.

5. Отношения между следователем и руководителем следственного органа представляют собой контрольные отношения, в которых последний, путем реализации предусмотренных УПК РФ полномочий, осуществляет контроль и процессуально-организационное руководство за деятельностью подчиненных следователей.

6. Отношения между следователем и прокурором выстраиваются как отношения между поднадзорным субъектом и органом надзора, поэтому их можно именовать надзорными отношениями. Действующее уголовнопроцессуальное законодательство наделяет прокурора полномочиями, достаточными для осуществления действенного прокурорского надзора на досудебных стадиях уголовного судопроизводства в случае их эффективного использования.

7. Следователь как участник судебного разбирательства, проводимого в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ, не правомочен обжаловать вынесенное судом решение, что в значительной мере ограничивает его процессуальную самостоятельность. С целью недопущения ограничения процессуальной самостоятельности следователя при осуществлении судебного контроля считаем целесообразным:

- ч. 4 ст. 108 УПК РФ после слов: «с обязательным участием подозреваемого или обвиняемого, прокурора» дополнить словом «следователя», исключив последнее после слов: «в судебном заседании вправе также участвовать законный представитель несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого, руководитель следственного органа»;

- в ч. 6 ст. 108 УПК РФ после слов: «Затем прокурор» исключить слова: «либо по его поручению лицо, возбудившее ходатайство».

8. В целях повышения процессуальной самостоятельности следователя считаем целесообразным внести в УПК РФ ряд дополнений, а именно в ч. 2 ст. 38 УПК РФ необходимо предусмотреть полный перечень основных полномочий следователя, дополнив её пунктами 4.1 и 5.1 следующего содержания:

«4.1) самостоятельно устанавливать срок исполнения поручений, указанных в пункте 4 настоящей статьи;»;

«5.1) обжаловать вышестоящему руководителю следственного органа решение руководителя следственного органа об отмене постановления о возбуждении уголовного дела, об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела;».