2.1. Культивирование запрещенных к возделыванию культур

Преступления, связанные с незаконным оборотом наркотических средств или психотропных веществ, разнообразны и относятся к числу наиболее сложных для квалификации. Квалификация преступления, основывается на составе преступления, который является единственным основанием уголовной ответственности.

Дифференциация и унификация являются основными направ­лениями в развитии и совершенствовании уголовного законодательст­ва. Одним из средств дифференциация уголовной ответственности в Особенной части Уголовного кодекса на ряду с такими как использование специальных видов освобождения от уголовной ответственности; относительно-определенные, альтернативные и кумулятивные санкций; допущения возможности (факультативности) применения дополнительных наказаний, является квалифицирующие признаки и соответствующие им новые рамки наказуемости.^[62]

Квалифицирующими являются признаки состава преступления, которые свидетельствуют о резко повышенной (по сравнению с отраженной при помощи признаков основного состава) общественной опасности деяния (и лица, совершившего это деяние).

По мнению А.В. Баркова под квалифицирующими признаками понимаются «дополнительные по отношению к основному составу и его признакам обстоятельства».^[64]

При конструировании составов преступлений законодатель оценивает характер и степень обществен­ной опасности деяния. В случаях описания повышающих общественную опасность признаков используется законодательная конструкция, при которой каждая последующая часть статьи включает в свой перечень признаки, более опасные, чем указанные в предыдущих частях. Такой законодательный прием позволяет признать, что наиболее опасная разновидность конкретного преступления заключена в последней час­ти соответствующей статьи Уголовного кодекса.

К примеру, предусмотренные признаки ст. 270 УК РУз, обозначен­ные в части 2, называют квалифицирующими признаками, а в частях 3 – особо отягчающими обстоятельствами. Встречаются и такие наименования признаков, перечисленных в ч. 2-3, как «квалифицирующие и особо квалифицирующие обстоятельства»; «квалифицирующие признаки»; «квалифицированные и особо квалифицированные признаки»; признаки, образующие в ч. 2-3 «квалифицированный вид преступления», а при наличии ч. 4 «особо квалифи­цированный вид»; «отягчающие обстоятельства»; «отягчающие при­знаки» (применительно к ч. 2) и «особо отягчающие обстоятельства» (применительно к ч. 3) и т.п. Подобные примеры можно продолжить, но и приведенные наглядно демонстрируют разброс вариантов при обо­значении одних и тех же признаков.

На наш взгляд, наиболее оптимальной выглядит следующая их градация: признаки, указанные в части второй, должны именоваться квалифицирующими, указанные в части третьей – особо квалифицирующими, указанные в части четвертой – исключительно квалифицирую­щими признаками.^[65] Однако, существуют составы преступлений, чьи квалифицирующие признаки не находятся в отношении подчинения по типу общей и специальной с предыдущими нормами, закрепленными в частях второй и третьей данной статьи, то есть предыдущая часть, не выступает в качестве общей нормы для последующей, а последующая, в свою очередь, не является для нее специальной.

Следовательно, ответственность в подобных конструкциях квалифицирующих признаков будет наступать при отсутствии некоторых признаков, присущих основному составу соответствующего преступления.

В рассматриваемой конструкции квалифицирующие признаки выполняют одновременно две функции: фундаментальную (как один из компонентов основания ответственности, ибо без этих признаков преступления нет) и дифференцирующую (с учетом названных признаков конструируется более опасная разновидность посягательств).^[67] Таким образом, деяния в подобных конструкциях также необходимо признавать квалифицирующими признаками преступления.

Так, ответственность за культивирование запрещенных к возделыванию культур предусмотрена ст. 270 УК РУз. Это преступление является одним из самых общественно опасных деяний составляющих незаконный оборот наркотиков, так как именно посев и выращивание запрещенных наркосодержащих растений образуют предмет исследуемых преступных деяний и именно с ним связанны все последующие преступные посягательства.

В юридической литературе нет единого мнения относительно объекта исследуемых преступлений. Трудно переоценить роль объекта в правовой квалификации преступных действии.

Преступления составляющий незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ выделен в самостоятельный видовой объект уголовно-правовой охраны, однако может быть составной частью либо дополнительным объектом и других конкретных преступлений. Такой вывод следует из общего учения об объекте преступления в уголовном праве и из классификации объекта преступления, которую принято проводить по вертикали и по горизонтали.

Наиболее распространенной в науке уголовного права в течение длительного времени была предложенной еще в 1938 г. В.Д. Меньшагиным,^[71] трехчленная классификация объектов преступления по вертикали: общий объект – родовой объект – непосредственный объект. Такая классификация строилась на основе соотношения философских категорий общего, особенного и единичного. Считалось, что общий объект преступления соответствовал всей Особенной части Уголовного кодекса, родовой объект – главе Особенной части Уголовного кодекса, а непосредственный объект – конкретной статье Особенной части Уголовного кодекса.^[72]

Однако подобная трехчленная классификация не является строго научной. Так, Б.С.

М.И. Федоров, возражая против трехчленной классификации, указал на то, что общего объекта преступления не существует и что общий объект – это только понятие, а не реальное явление общественной жизни. Поэтому понятие общего объекта ни для науки, ни для практики ничего не дает и от него следует отказаться.^[74] С этой точкой зрения мы не можем согласиться, так как структура нового Уголовного кодекса Республики Узбекистан в отличие от УК Узбекской ССР 1959 состоит из разделов, которые в свою очередь, делятся на главы. Соответственно определение общего, видового и родового объектов посягательств имеет важное значение для определения объекта преступных посягательств.

Классификация объекта преступления по горизонтали производится только на уровне непосредственного объекта. Такая классификация касается не всех, а только для двухобъектных и многообъектных преступлений.^[75]

Общепризнанно, что непосредственный объект делится на основной и дополнительный. При этом основной объект всегда связан с видовым и родовым объектами, а дополнительный объект зачастую представляет собой совсем другие общественные отношения. Причем иногда эти общественные отношения более значимы, чем те, которые представляют собой основной объект. Например, основным объектом незаконного завладения наркотическими средствами или психотропными веществами (ст. 271 УК РУз) являются имущественные интересы, а в качестве дополнительного объекта могут выступать жизнь и здоровье, хотя они являются более ценными благами, чем собственность. Н.И. Коржанский считает, что непосредственный объект преступления по горизонтали делится на основной, дополнительный и факультативный. При этом факультативным он называет такой объект, который не указан законодателем. Этому объекту вред может быть причинен, а может быть и не причинен.^[76]

Вопрос о том, какой именно непосредственный объект является основным, а какой дополнительным, по мнению А.В.

В юридической литературе не находит однозначного ответа деления дополнительного объекта. Так, В.Я. Таций полагает, что дополнительным объектом могут быть только те отношения, которые определены в качестве непосредственного объекта самим законодателем,^[78] и таким образом, отрицает наличие других дополнительных объектов, не указанных законодателем.

Наиболее удачным на наш взгляд, представляется деление дополнительного объекта на обязательный и факультативный А.В. Наумова.^[79]

Таким образом, в дальнейшем исследовании преступлений составляющих незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ и прекурсоров мы будем придерживаться той по­зиции, что двухобъектные и многообъектные преступления будут состоять из основного непосредственного объекта и до­полнительного непосредственного объекта, которые в свою очередь, будут делиться на обязательный и факультативный. Основным непосредственным объектом исследуемых преступлений является здоровье населения. Последнее можно определить как совокупность общественных отношений, обеспечивающих безопасные условия жизни многих людей. В то же время рассматриваемые деяния могут в той или иной степени затрагивать и иные объекты, причинять ущерб другим общественным отношениям, например собственности при незаконном завладении наркотическими средствами или психотропными веществами, общественной безопасности, нормальной деятельности государственных предприятий, организаций, учреждений при нарушении правил производства или обращения с наркотическими средствами или психотропными веществами и т.д. Указанные отношения являются дополнительными непосредственными объектами рассматриваемых составов преступлений.

Особенности непосредственного объекта определяют характер общественно опасных деяний, которые угрожают указанному объекту и представляют собой акты волевого поведения людей, состоящие в незаконном обороте наркотических средств.^[80]

Кроме этого, предмет преступления является одним из главных элементов объекта преступления. Если объект преступления представляет собой регулируемые правовыми нормами общественные отношения, то предмет преступления, по мнению Н.И. Коржановского – это конкретная материальная вещь, «в которой проявляются определенные стороны, свойства общественных отношений (объекта преступления), путем физического или психического воздействия на которую причиняется социально опасный вред в сфере общественных отношений».^[81]

Предмет преступления следует отличать от орудия преступления или средства совершения преступления, то есть от того, чем преступник воздействует на объект преступления. Наркотические средства, являются предметом преступлений, предусмотренных ст. 127, 246, 270-276 УК РУз, могут быть также и средствами совершения других преступлений, например, для убийства путем использования повышенной дозы наркотических средств или доведение потерпевшего до беспомощного состояния в целях хищения имущества или изнасилования и т.п.

Так, объектом культивирования запрещенных к возделыванию культур, по мнению М.Г. Икрамовой является не здоровье населения, а монополия государства на посев и выращивание наркосодержащих культур, установленный порядок их культивирования.^[82] Солидарно с этим и мнение М.Х. Рустамбаева, который считает, что непосредственным объектом этого преступления выступают общественные отношения, обеспечивающие государствен­ную монополию на основные виды деятельности, связанные с оборотом наркотических средств и психотропных ве­ществ.^[83]

Наиболее полное на наш взгляд, определение непосредственному объекту данного преступления, дано М.М. Кадыровым, который считает, что в качестве непосредственного объекта преступления, связанного с посевом или выращиванием наркотикосодержащих культур, являются общественные отношения, обеспечивающие процесс культивирования наркотикосодержащих растений в соответствии с их целевым назначением как лекарственных средств и исключающие тем самым их использование во вред здоровью населения,^[84] а дополнительным объектом является порядок землепользования.^[85]

Дополнительным объектом этого преступления, на наш взгляд, все же является здоровье населения. Опасность этого преступления заключается в том, что занимаясь незаконным культивированием наркотикосодержащих растений, лица способствуют их дальнейшему распространению. Незаконное культивирование так же, как и незаконное изготовление наркотиков, является первоначальным действием, что представляет собой повышенную опасность.

Предметом преступления являются наркосодержащие растения: опийный и масличные маки, растения каннабис, посевная и индийская конопля и т.д. Данные культуры отличаются значительной концентрацией наркотиков, и поэтому сами растения или их части признаются наркотическими средствами.^[86] Поскольку, нормативного перечня или списка наркосодержащих растений в нашем законодательстве нет, для их определения требуются специальные познания, а при расследовании и судебном рассмотрении дел указанной категории необходимо располагать заключением экспертов.^[87]

Кроме этого для правильной квалификации данного преступления необходимо установить и другой признак состава преступления соответствующие его составным элементам характеризующие его объективную сторону.

Так, объективная сторона исследуемого преступления выражается в культивировании, т.е. незаконном посеве или выращивание растений, содержащих нар­котические средства или психотропные вещества.

Незаконное культивирование представляет собой возделывание наркотикосодержащих культур, включающее в себя их по­сев и выращивание без соответствующей лицензии на данный вид деятельности. В соответст­вии с Законом Республики Узбекистан «О наркотических средствах и психотропных веществах от 19 августа 1999 г.»^[88] культивирование наркотикосодержащих растений является монополией госу­дарства и разрешается государственным предприяти­ям в научных целях при наличии лицензии выданной МВД Республики Узбекистан на указанный вид деятельности. При этом на лицензиата возлагается обязанность осуществлять деятельность в строгом соответ­ствии с лицензионными требованиями и условиями.

Под посевом запрещенных к возделыванию культур как разъясняет Постановление Пленума Верховного суда РУ от 27 октября 1995 г., следует понимать посев семян или высадки рассады без надлежащего разрешения на любых земельных участках, в том числе на пустующих землях. Следовательно, характеристика и принадлежность земельного участка, на котором произведены посев и выращивание, для квалификации содеянного значения не имеют и могут быть самыми различными: земли фермерских хозяйств, государственного земельного фонда, частные арендуемые владения, пустующие земли и прочее, а также дальнейшая судьба посевов (изготовление из них готовых к употреблению наркотических средств или психотропных веществ, получение волокна, масла, семян для хозяйствен­ных нужд и т.п.).

Высшая судебная инстанция криминализирует все вышеуказанные деяний, разделенные лишь по времени, каждое из которых признаются как оконченное преступление с момента посева независимо от последующего всхода либо произрастания растений.

Постановление Пленум Верховного суда Республики Узбекистан не дает разъяснения по поводу квалификации деяний по приобретению семян, выращивание рассады, их проращивание вне почвы или в небольшом количестве почвы, в котором растение не может достигнуть зрелости. Однако в специальной литературе можно встретить общепризнанное мнение о том, что подобные действия следует рассматривать как приготовительные действия.^[89] Кроме этого, рассада по ошибке растений, не содержащих в себе наркотических средств или психотропных веществ (к примеру, рассада садового цветка по ошибке вместо опийного мака) должно расцениваться как покушение.

Под выращиванием следует понимать уход за посевами или всходами запрещенных к возделыванию растений (по­лив, прополка, внесение удобрений и т.п.) в целях доведе­ния их до стадии созревания,^[90] когда они становятся пригод­ны для изготовления наркотических средств. Эти действия также образуют оконченный состав преступления незави­симо от того, достигли ли всходы стадии созревания или нет, состоялся ли сбор урожая и т.д.

Кроме этого, по мнению М.Х Рустамбаева, наряду с посевом и выращиванием под культивировани­ем следует также понимать совершенствование технологии выращивания наркотикосодержащих культур, повышение их урожайности, развитие устойчивости к неблагоприятным погодным условиям, выведение новых сортов, уход за дикорастущими растениями (полив, рыхление почвы) и т.д.^[91]

По конструкции рассматриваемый состав преступления – формальный, т.е. вопрос об ответственности здесь не связывается с наступлением определенных последствий. Преступление признается оконченным, если имеет место факт посева, выращивания или культивирования указанных растений и культур без разрешения управомоченных органов, независимо от последующего всхода или произрастания растений и культур.

В конструкции рассматриваемого состава преступления не содержится такой признак, как цель получения из выращенных растений наркотических средств или психотропных веществ для личного потребления или для сбыта. Это пробел был устранен Постановлением Пленума Верховного суда Республики Узбекистан, которые указывает: «если посев или выращивание наркосодержащих рас­тений сопряжен с последующим изготовлением, хранением, провозом, пересылкой с целью сбыта, а равно сбытом, про­дажей наркотических веществ, такие действия следует ква­лифицировать по совокупности преступлений, предусмот­ренных статьей 270 и соответствующими статьями Уголов­ного кодекса».^[92]

Субъектом преступления, связанных с незаконным оборотом наркотических средств или психотропных веществ, являются вменяемые лица, достигшие 16-летнего возраста. Однако составы некоторых видов преступлений предусматривают наступления ответственности с 14-летнего возраста (ст. 271 УК РУз). В ряде случаях субъектом преступления могут выступать специальные субъекты, воспользовавшиеся своим служебным положением при совершении этих деяний. Так по ст. 275 УК РУз можно привлечь к ответственности лишь должностного или иного лица, которые согласно порученной им работе обязан соблюдать установленные правила при обращении с наркотическими средствами и психотропными веществами.

Субъектом культивирования запрещенных к возделыванию культур может быть физическое вменяемое лицо, как частное, так и должностное лицо. Однако квалифицирующий признак для специального субъекта как должностное лицо в исследуемом преступлении отсутствует, что на наш взгляд, несомненно, является существенным недостатком. При наличии бы такого квалифицирующего признака квалификация по совокупности с должностными преступлениями не требовалась.

Субъективная сторона преступления характеризуется виной в форме прямого умысла. Следовательно, не образуют состава преступления указанные действия, совершенные без умысла культивирования запрещенных к возделыванию культур (к примеру, рассаду по ошибке опийного мака или конопли вместо садовых культур – огурцов, помидор и т.п.). Подобное подтверждает и М.Л. Хоменкер, указав, что «не подлежит уголовной ответственности лицо, которое не сознавало, что приобретает наркотические вещества или выращивает наркосодержащие культуры».^[93] Однако, заблуждение виновного относительно наименования наркотических средств или наркотикосодержащих растений не влияет на правовую оценку его незаконных действий, считает М.М. Кадыров. Так, если лицо имело намерение изготовить гашиш, а в действительности изготовило марихуану либо оно намеревалось похитить из аптеки морфий, а вместо него ошибочно похитило димедрол, или же виновный вместо опийного мака выращивает индийскую или южную архонскую коноплю, то при этом ошибка не имеет правового значения для привлечения виновного к уголовной ответственности за рассматриваемые преступления, так как они входят в круг запрещенных законом действий, связанных с наркотиками.^[94]

Для квалификации действий виновного не имеет значе­ния цель совершения преступления. Мотивы преступления также могут быть различными и на квалификацию деяния влияния не оказывают.

Изготовление наркотических средств или психотропных веществ (ответственность за которое предусмотрено ст. 273 УК РУз с целью сбыта, и ст. 276 УК РУз соответственно без цели сбыта) это процесс схожий с культивированием запрещенных к возделыванию культур, в том смысле, что именно эти действия образуют последующий предмет преступных посягательств связанный с его незаконным оборотом. Таким образом, на наш взгляд для правовой кодификации уголовных преступлений по стадии и смежности совершения общественно опасных деяний, с точки зрения правовой дефиниции, а также для правильного дифференцирования ответственности следует изготовление (которое включает в себя переработку, производство и т.п.) и культивирование запрещенных к возделыванию культур, т.е. все стадии, виды и способы изготовления наркотических средств и психотропных веществ выделить в отдельный состав преступления и усилить ответственность. Подобная унификация на наш взгляд, положительно скажутся с точки зрения справедливости установленного наказания, а также будут оправданными с позиции законодательной техники.

Исследуемая статья 270 УК РУз содержит три квалифицирующих и три особо квалифицирующих признака состава преступления.

Квалифицирующие признаки части 2 ст. 270 УК РУз предусматривают ответственность за культивирование запрещенных к возделыванию культур, совершенные: а) лицом, ранее совершившим преступление, составляющее незаконный оборот наркотических средств или психотропных веществ; б) по предварительному сговору группой лиц; в) на площади средней величины.

Одним из определяющих квалифицирующих признаков анализируемых преступлений является повторность. Для повторности характерно совершений лицом не менее двух преступлений. Данные преступления могут быть однородными или разнородными. Однородными признаются совершение преступлений предусмотренных одной статей или частями этой статьи (например, неоднократное культивирование запрещенных к возделыванию культур). А совершение разных преступлений (например, культивирование запрещенных к возделыванию культур и вовлечение в употребление наркотических средств или психотропных веществ), со временным промежутком и самостоятельным умыслом для каждого последующего преступления признаются разнородными. Именно разница во времени и вновь возникший умысел между первым и последующими преступлениями характеризуют повторность. По этому поводу мы солидарны с мнением М.М. Кадырова который в свою очередь не согласен с мнением К.Ш. Курманова, указавший, что для повторности не имеет значения то обстоятельство, что предыдущий случай совершения преступления был обнаружен одновременно с последующим, т.е. решающее значение здесь имеет не время обнаружения отдельных преступлений, а факт совершения преступником нескольких конкретных преступлений. М.М. Кадыров не соглашаясь с данной точкой зрения К.Ш. Курманова, указал что подобное определение повторности преступлений противоречит определению данного правового понятия в теории уголовного права, в соответствии с которой, для повторности необходима разница именно во времени между первым и вторым совершенными преступлениями, каждое из которых притом охватывается самостоятельным умыслом виновного. Только при совокупности этих обстоятельств можно говорить о повторности.^[95] Однако, данные действия не образуют повторность если истекли сроки давности за предыдущие преступления или судимость лица погашена или снята в установленном законом порядке. Судебно-следственная практика свидетельствует, что не всегда уделяется внимание этому при квалификации преступлений по данному квалифицирующему признаку. Так, например, были неправильно квалифицированны действия П.А. по пункту «а» части 2 статьи 270 УК РУз как за культивирование запрещенных к возделыванию культур лицом, ранее совершившего преступление, составляющее незаконный оборот наркотических средств или психотропных веществ. Судом П.А. был признан виновным в совершении преступлений при следующих обстоятельствах: 16 июня 2008 года в ходе операции «Чёрный мак» сотрудниками МВД Республики Каракалпакстан было обнаружено на территории дома гражданина П.А. проживающего по улице Орнек, города Нукуса, 426 кустов на площади 23,987 кв. метра наркосодержащего растения «конопли».

Постановлением Нукуского городского суда по уголовным делам от 22 сентября 2008 суд разъяснил, что действия П.А. были неверно квалифицированны в связи с тем, что под пунктом «а» ч. 2 ст. 270 УК РУз следует квалифицировать случаи, когда лицо, ранее уже совершало одно из преступлений, предусмотренных ч. 2, ч. 3 ст. 127 или ст. 270-276 УК РУз независимо от факта осуждения, но при условии, что за предыдущее преступление не истекли сроки давности либо судимость не погашена и не снята в соответствии со ст. 78-79 УК РУз. П.А. ранее был осужден по ч. 1 ст. 270, ч. 1 ст. 276, ч.1 ст. 248 УК РУз постановлением Нукуского городского суда от 11.03.1995 года на три года лишения свободы. Однако 30.04.1999 г. его судимость была снята на основании акта амнистии, тем самым по основаниям указанным в ст. 79 УК РУз гражданин П.А. больше не считается судимым лицом. Таким образом, действия П.А. необходимо квалифицировать по ч. 1 ст. 270 УК РУз.^[96]

Совершение преступления второй раз и в последующем, свидетельствует о повышенной опасности личности виновного, о наличии у него устойчивой антиобщественной ориентации. Вместе с тем второе и последующие преступления, образующие неоднократность, более общественно опасны, так как они могут причинить большой вред большему количеству потерпевших и т.д.^[97]

Исследуемые нами составы имеют однородные преступления, которые в ряде случаев посягают на одинаковые или сходные непосредственные объекты, совершенные с одинаковой формой вины и сходными мотивами, например кража (ст. 169 УК РУз) и незаконное завладение наркотическими средствами или психотропными веществами, совершенное виновным путем кражи (ч. 1 ст. 271 УК РУз), так, в обоих случаях объектом посягательств выступает имущественные интересы, однако совершение данных преступлений не образуют повторность, а образуют совокупность преступлений, так как рассматриваемые преступления отличаются друг от друга предметом преступного посягательства. Кроме этого повторности не образуют и преступления, предмет которых от начала до конца были одни и те же наркотики. Например, если лицо посеяло и вырастило опийный мак, затем из него изготовило готовый к употреблению наркотик и впоследствии сбыл его другому лицу, то подобные действия не образуют повторность, а являются оконченными самостоятельными преступлениями.

Культивирование, то есть незаконный посев или выращивание наркосодержащих растений, в котором участвовали два и более лица, заранее договорившихся о совместном его совершении, образуют признаки объективной стороны состава преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 270 УК РУз.

Так, по мнению Г.И. Баймурзина совершение преступления несколькими лицами обычно свидетельствует об относительно повышенной опасности, чем совершение преступления одним лицом. Объединение усилий нескольких лиц для совершения преступления не только облегчает осуществление преступного замысла, но и позволяет нередко причинять более тяжкий ущерб интересам личности, общества или государства, прибегнуть к более изощренным способам достижения преступного результата и приемам сокрытия следов преступления.^[98] М.М. Кадыров отмечает, что по сравнению с посягательством, совершенным единолично, соучастие более опасно и тем, что в условиях сговора ослабляются сдерживающие факторы человеческого поведения, быстрее назревает готовность к преступлению, более изощренными становятся способы деяний и приемы сокрытия их следов, чаще причиняется тяжкий физический и материальный ущерб.^[99]

Таким образом, под предварительным сговором группой лиц необходимо понимать совме­стное умышленное участие двух или более лиц в незакон­ном культивировании наркотикосодержащих культур или растений, содержащих психотропные вещества, при этом сговор как было уже указанно должен состояться до непосредственного выполнения объективной стороны преступления. Если сговор возник в момент непосредственного осуществления действий, то квалификация по данному пункту невозможна. Однако данное обстоятельство должно учитываться судом при назначении наказания как отягчающее обстоятельство на основании п. «м» ст. 56 УК РУз. На практике, как правило, преступные действия по незаконному посеву или выращиванию наркосодержащих растении невозможны без предварительного сговора. В противном же случае каждый из участников должен нести ответственность лишь за конкретные действия совершенные ими лично. Кроме этого эти лица должны обладать признаками субъекта преступления. Так, невменяемые лица и лица, не достигшие возраста с которого наступает уголовная ответственность, в состав группы юридически не входят, хотя фактически они могут непосредственно участвовать в незаконном возделывании наркосодержащих культур. Противоположной точки зрения придерживается Н.Н. Лунин который считает, что участие в совершении преступления двух и более лиц позволяет избежать ряда препятствий, возникающих в процессе совершения преступления. Он полагает, что на практике преступники нередко используют малолетних именно в данных целях, а не с тем, чтобы избежать уголовной ответственности в силу их возраста. Учитывая данное обстоятельство, считая, что только так можно совершить преступление, взрослый преступник вовлекает в группу таких лиц, и умысел его направлен именно на совершение преступления группой лиц.^[100] Такого же мнения придерживается и А.П. Севрюков, который считает, что в подобных случаях действия участника группового преступления подлежат квалификации как совершенные групповым способом независимо от того, что остальные участники преступления не были привлечены к уголовной ответственности ввиду их невменяемости, малолетнего возраста или по другим предусмотренным законом основаниям.^[101] Солидарен с этими мнениями и А.А. Бакрадзе, указывая на то, что в подобных случаях нужно было бы оценивать преступление как совершенное группой лиц, поскольку, с одной стороны, без участников группы, не подлежащих уголовной ответственности, вообще нельзя было бы совершить преступление, а с другой – справедливость с точки зрения потерпевшего не будет восстановлена, если деяние не будет квалифицирована как совершенное группой лиц.

На наш взгляд указанные авторами меры не оправданы, введение подобных форм соучастия в качестве квалифицирующих признаков для отягчения наказания признанием в качестве субъектов преступления лиц, которые по всем признакам указанных в Главе IV УК РУз ими быть не могут. В случаях, когда лицо, использует несовершеннолетних (душевнобольных, животных) для совершения преступления, то вовлекатель должен нести ответственность как исполнитель. Кроме этого если совершеннолетнее лицо вовлекло несовершеннолетнего в состав преступной группы, то оно подлежит ответственности по совокупности соответствующей части исследуемой ст. 270 УК РУз и ч. 3 ст. 127 УК РУз предусматривающая ответственность за вовлечение несовершеннолетних в преступление, что уже само по себе будет предусматривать более суровое наказание.

Критерием для определения тяжести наказания и установления соответствующей ответственности по данному виду преступления, являются размер площади незаконного посева наркосодержащих растении.

Для квалификации действий виновного в уголовном кодексе установлены следующие величины площади посева: так, для привлечения к ответственности по ч. 1 ст. 270 УК РУз размер площади посева не должен превышать 250 кв. м., ответственность наступает по п. «в» ч. 2 ст. 270 УК РУз за культивирование запрещенных к возделыванию культур на площади средней величины если посев или выращивание таких культур состоялся на земельных участках размером от 250 до 1000 кв.м., а пункт «в» ч. 3 ст. 270 УК РУз устанавливает особо квалифицирующий признак как культивирование запрещенных к возделыванию культур на площади большой величины, то есть посев или выращивание таких культур на земельных участках размером 1000 и более кв.м.

Особо квалифицирующие признаки ч. 3 ст. 270 УК РУз предусматривают ответственность за культивирование запрещенных к возделыванию культур, совершенные: а) особо опасным рецидивистом; б) организованной группой или в ее интересах; в) на площади большой величины.

Особо опасным рецидивистом в соответствии с ч. 3 ст. 34 УК РУз может быть признано лицо по приговору суда, имеющее судимость за умышленное преступление и вновь осужденное за умышленное преступление к лишению свободы на срок не менее пяти лет.

В качестве критериев признания лица особо опасным рецидивистом законодатель использует степень общественной опасности умышленных преступлений, неоднократность их совершения, степень общественной опасности личности виновного, а также лишение свободы как вид наказания.

Ответственность за совершение посева или выращивания наркосодержащих растений особо опасным рецидивистом, применяется только в случаях, когда лицо было признано в установленном законом порядке особо опасным рецидивистом до совершения данного преступления (ч. 7 ст. 34 УК РУз). Следовательно, если виновный признается особо опасным рецидивистом при рассмотрении дела в связи с совершением им преступления, за которое он привлечен к уголовной ответственности, то суд не может в этом случае квалифицировать содеянное по пункту статьи, предусматривающей ответственность за преступление, совершенное особо опасным рецидивистом. Кроме этого ч. 4 ст. 34 УК РУз определяет, что при рассмотрении вопроса о признании лица особо опасным рецидивистом могут учитываться судимости по приговорам судов других государств.

Совершение деяний, предусмотренных п. «б» ч. 3 ст. 270 УК РУз организованной группой или в ее интересах отличается повышенной опасностью для общества, так как повышает возможность успешного осуществления запланиро­ванных деяний, тем самым причинения вреда обществу, го­сударству, личности.

В связи со спецификой преступных деяний совершаемых в соучастии особый интерес среди юристов теоретиков и практиков вызывает вопрос об их квалификации, установления конкретных границ и признаков организованных групп. Актуальность проблемы обусловлена тем, что на практике достаточно сложно установить точные критерии для отнесения к той или иной форме «преступной группы». Как верно утверждает Р.Н. Судакова, организованная группа выступает начальным звеном организованной преступности.^[102]

В юридической литературе нет единого всеобъемлющего толкования понятия организованной группы. Так, по мнению Л.Д. Гаухмана и С.В. Максимова, определяющим признаком организованной группы, характеризующим ее устойчивость, является наличие организатора или руководителя группы. Именно организатор создает группу, осуществляя подбор соучастников, распределяет роли между ними, устанавливает дисциплину и т.п., а руководитель обеспечивает целенаправленную, спланированную и слаженную деятельность как группы в целом, так и каждого ее участника.^[103] Этот признак подтверждает и Г.Л. Кригер, указывая на то, что организованная группа, как правило, имеет своего лидера (главаря), постоянное «ядро», общность преступных намерений.^[104] Безусловно, этот признак является одним из основных определяющих организованную группу, но не главным и на наш взгляд не обязательным, поскольку организованная группа может существовать и без организатора или руководителя. Основным признаком организованной группы на наш взгляд является ее устойчивость. Об устойчивости организованной группы, по мнению А.В. Наумова, может свидетельствовать особый порядок вступления в нее, подчинение групповой дисциплине, стабильность ее состава и организационных структур, сплоченность ее членов, постоянство форм и методов преступной деятельности, узкая преступная специализация участников.^[105] Кроме этого, Высшей судебной инстанцией Республики Узбекистан даны основные критерии для квалификации преступной группы как организованной, такие как: ее устойчивость, наличие в ней организатора, нацеленность на неоднократное, как правило, совершение преступлений, планирование и разработка деталей преступления, распре­деление ролей каждого участника, техническая оснащен­ность, принятие мер по сокрытию преступления, подчине­ние групповой дисциплине и указаниям организатора пре­ступной группы и так далее,^[106] а об устойчивости группы могут свидетельствовать, в частности, предварительное планирование преступной деятельности, подготовка средств реализации преступного умысла, подбор и вербовка соучастников, распределение ролей между ними, обеспечение мер по сокрытию преступлений, подчинение групповой дисциплине и указаниям организатора преступной группы.^[107] Указанные Пленумом критерий не вызывают сомнений, однако на наш взгляд такой признак как неоднократное совершение преступлений вовсе не является основным и тем более обязательным, так как организованная преступная группа может быть организованна для совершения всего одного лишь преступления, таких как например террористический акт или ограбление банка. Подобный процесс подготовки требует значительного времени, обучения, материального обеспечения, а также поиска необходимого технического или иного оснащения.

Под устойчивостью организованных преступных формирований, по мнению М. Абисатова следует понимать их способность защищаться, восстанавливаться и продолжать преступную деятельность под воздействием внешних факторов – действий правоохранительных органов и конкурентов. Данное автором определение это результат исследования подобных преступных форм соучастия. Так, по его мнению устойчивость организованной преступной группы достигается и обеспечивается совместными действиями соучастников, направленными на выстраивание системы собственной защиты от конкурентов, государственного и общественного контроля. Группы по предварительному сговору такой защитной системы не имеют, что позволяет более уверенно отличать их от организованных преступных групп по этому признаку. Следовательно, если криминальная структура обладает только элементарными признаками организованности, характерными для любой умышленной совместной преступной деятельности (наличие лидера, распределение ролей, стабильность состава, планирование, постоянство форм и методов преступной деятельности и т.п.), но не имеет системы собственной защиты от внешних воздействий и не может им противостоять, то, по мнению М. Абисатова это означает, что она не устойчива, а следовательно не относится к организованным преступным формированиям и речь идёт о группе по предварительному сговору.^[108] Указанные автором признаки устойчивости организованных преступных групп, бесспорно, имеют большое теоретическое значение. Однако на наш взгляд практическое их применение в судебно-следственной практике создадут значительные трудности в их учете при квалификации данных форм соучастия. Кроме этого доказать наличие у организованной преступной группы подобного «иммунитета» на практике будет сложно. В случае же недоказанности этих признаков, виновные будут нести более мягкое наказание, как совершение преступления группой лиц по предварительному сговору. Приведенные автором признаки, состоящие из системы различных защит вплоть до приобретения коррумпированных связей в государственных органах и т.д., на наш взгляд все же относятся к преступным сообществам, тем самым исключая ответственности тех же мелких по существу групп, не имеющих подобной устойчивости. На наш взгляд, при определении преступных форм соучастия достаточно применять совокупность указанных выше признаков, так в случае отсутствия одного признака, но при наличии другого на практике можно довольно просто и чётко отличать организованную преступную группу от иных форм соучастия. Тем самым представляется целесообразным дополнить все возможные признаки организованных преступных групп, т.к. законом не установлены все признаки организованной группы, сформулированные теорией и подтверждающие свою состоятельность на практике. Так, Б.М. Нургалиев выделяет обязательные и факультативные признаки организованной преступной группы, где к числу обязательных им отнесены: объединение двух и более лиц; устойчивость существования группы; долговременность существования группы; сплоченность членов группы; планируемость преступления (преступлений); цель создания и функционирования – получение (извлечение) наибольшей прибыли (незаконного дохода, сверхдоходов) за максимально короткий срок; наличие организатора, лидера. К числу факультативных признаков автор относит: иерархичность преступной группы; разграничение функций между ее участниками (в том числе по горизонтали); специализация сферы или направления деятельности; наличие «социального страхования» членов группы, внутригрупповых материальных средств; меры по обеспечению безопасности; неформальные нормы поведения; поддержание жесткой дисциплины; неучастие главарей в конкретных преступных акциях; «отмывание» денег, добытых преступных путем; отработанная система связи, конспирации и взаимоконтроля; вооруженность; техническая оснащенность; наличие связей с коррумпированными представителями органов власти и управления; нейтрализация контроля правоохранительных и контролирующих органов; формирование групп по национальным, земляческим, родственным признакам и т.д.; наличие международных связей; система санкций и поощрений.^[109]

Кроме этого указанные выше признаки устойчивости такие как способность защищаться, восстанавливаться и продолжать преступную деятельность организованной группы, а также наличие коррумпированных связей в государственных органах, как уже мы указывали, больше схожи с признаками такой формы соучастия как преступное сообщество. Это подтверждает и Р.Б. Кульжакаева, указывая на то, что сплоченность преступного сообщества обеспечивается наличием налаженной цепи иерархической связи между структурными преступными подразделениями, тщательной конспирацией, скрупулезным планированием преступлений, наличием коррупционных связей, системы защиты и охраны и т.д.^[110]

Соответственно наиболее опасной из всех форм соучастия является преступное сообщество. Как указанно в ч. 5 ст. 29 УК РУз преступным сообществом признается предварительное объединение двух или более организованных групп для занятия преступной деятельностью. Так, по мнению М.Х. Рустамбаева признаками преступного сообщества являются: 1) устойчивость и сплоченность ее членов; 2) объединение на основе общих преступных замыслов; 3) иерархическая структура; 4) в отличие от организованной группы, где объединяются два и более лица для осуществления преступной деятельности, в преступном сообществе объединяются несколько организованных групп. Организованная преступная группа является структурным подразделением преступного сообщества.^[111] Результаты исследования свидетельствуют что наркобизнес, контрабанда на сегодняшний день являются наиболее доходными видами организованной преступной деятельности.^[112]

В Уголовном кодексе преступления, составляющие незаконный оборот наркотических средств или психотропных веществ не содержат квалифицирующие признаки совершения преступлений преступным сообществом. Более того судебная практика фактически не знает случаев совершения исследуемых преступлений преступным сообществом. Это объясняется тем, что уголовный закон предусматривает ответственность только за организацию преступного сообщества, а также за обеспечение его существования и функционирования (ст. 242 УК РУз), но не за совершение конкретных преступных действий в составе преступного сообщества, что препятствует привлечению виновных к ответственности участвующих в интересах преступного сообщества. Поскольку такие преступления совершают организованные группы, входящие в состав преступного сообщества, а не все сообщество в целом, одновременно, то в поле зрения правоохранительных органов попадают в лучшем случае отдельные организованные группы, члены которой могут и не знать, что они действуют в составе преступной организации.

Так, по ч. 1 ст. 242 УК РУз мы можем привлечь к ответственности лишь организаторов, руководителей, а также лиц обеспечивающих существование и функционирования преступного сообщества, к последним относятся лица которые могут и не совершать преступлений в его составе но, обеспечивающие преступное сообщество материально, информационно, технически или любой другой поддержкой. Тем самым ч. 1 ст. 242 УК РУз исключает ответственность лиц участвующих и совершающих преступления в преступном сообществе или в ее интересах. Ответственность за участие таких лиц содержится в ч. 2 ст. 242 УК РУз, однако подобное участие возможно в случае, если данные лица являются участниками не преступного сообщества, а вооруженной группы. Таким образом, по ч. 1 ст. 242 УК РУз, если строго следовать букве закона мы можем привлекать к ответственности лиц за создание или руководство преступного сообщества, но не за участие в самом преступном сообществе и совершение конкретных преступлений данным сообществом.

Следовательно, на наш взгляд целесообразно установить ответственность в ч. 1 ст. 242 УК РУз не только за создание и руководство, но и за участие в совершение преступлений преступным сообществом. Учитывая групповой характер совершения преступлений составляющих незаконный оборот наркотических средств или психотропных веществ, участники преступного сообщества подлежат уголовной ответственности за совершение деяний, предусмотренных ст. 246, ст. 270, ст. 271, ст. 273 УК РУз по совокупности со ст. 242 УК РУз. Или как вариант, мы предлагаем установить квалифицирующие признаки совершения преступлений преступным сообществом в указанных преступлениях, а в статье 242 УК РУз как и прежде, предусмотреть ответственность лишь за создание, руководство и обеспечение преступного сообщества. Кроме этого мы считаем, что широкое применение подобных квалифицирующих признаков возможно и в других преступлениях, что положительно скажется в борьбе с организованной преступностью.

Одной из современных разновидностей преступных объединений являются легально существующие юридические лица – фирмы, корпорации, общества и т.п. деятельность которых может быть частично или полностью криминальной.

Однако единственным пробелом привлечения к ответственности таких преступных форм является то, что уголовное законодательство в отличие от административного не устанавливает ответственности юридических лиц.

Преступный характер и степень общественной опасности деятельности юридических лиц сегодня, на наш взгляд, нуждается в уголовно-правовой оценке, так как выходит за пределы возможностей административно-правового воздействия. Общественная опасность совершенных деяний юридическим лицом значительна выше и несопоставима с аналогичной преступной деятельностью физических лиц.

Таким образом, на наш взгляд следует расширить понятие субъекта преступления, включив в него юридических лиц, которые могут представлять собой различные формы соучастия, такие как организованные группы или преступные организации.

Так, по утверждению Дж. Флетчера и А.В. Наумова признание юридических лиц субъектами преступления не означает отступления от классического принципа личной ответственности физического лица за совершение преступления, поскольку «ответственность юридических лиц вполне может сосуществовать с принципом личной виновной ответственности и дополнять его».^[113]

Необходимость установления уголовной ответственности юридических лиц и соответствующего расширения системы наказания для подобных субъектов поддерживается М.Х. Рустамбаевым. По его мнению, систему наказания могут составлять штрафы, значительно превышающие размеры, предусмотренные для физических лиц, а также приостановление деятельности юридического лица, его «ликвидация».^[114]

Подобной точки зрения придерживается и М.Г. Миненок который считает что признание юридического лица субъектом преступления, дает возможность применять, предварительно дополнив систему наказаний, такие виды наказания, как ликвидация юридического лица, ограничение территории деятельности. Эффективными могут быть и ныне существующие виды наказания – штраф, конфискация имущества, лишение права заниматься определенной деятельностью.^[115]