§ 1. Воинские преступления как форма криминального конфликта

Как было отмечено в первой главе диссертационного исследования, в юридической литературе существует разнообразие в понимании феноменов «преступление» и «преступность». Решение проблемы, связанной с определением содержания понятия преступления, может дать использование инструментария так называемой теории потребностей.

Взяв за основу данный подход можно попытаться смоделировать и иные варианты определения преступления. Например: преступление есть способ поведения индивида (индивидов), при котором удовлетворение его (их) потребностей обеспечивается за счет и в ущерб удовлетворения потребностей других индивидов. Либо: это такой способ социального поведения, при котором улучшение удовлетворения потребностей одного индивида влечет ухудшение удовлетворения потребностей другого индивида.

¹ См.: Спирин В.М. Теория потребностей. Тверь, 1994.

² Там же. С. 233.

В связи с этим можно сделать вывод о том, что преступление представляет собой ни что иное, как социальный конфликт, субъекты которого вступают в открытое противоборство и одна сторона достигает удовлетворения собственный интересов и потребностей в ущерб интересам другой стороны.

В связи с этим, при изучении различных сфер общественной жизни, в том числе объективно существующего противоправного поведения, возможно применение так называемого конфликтологического подхода.

Поскольку конфликт одна из форм взаимодействия сторон, при которой действия одной стороны препятствуют реализации целей другой стороны, часть специалистов определяют социальный конфликт через противоречие и столкновение позиций¹; другие - через различие интересов^{[77] [78]; наконец, третьи полагают, что конфликт это, прежде всего, отсутствие согласия между сторонами[79]. Представляется, что во всех этих определениях отражены лишь различные стороны конфликта, поэтому нецелесообразна абсолютизация какой-либо одной из сторон: и наличие противоречия, и различие интересов, и отсутствие согласия между сторонами характеризуют конфликт. Иначе говоря, это элементы - противоречия, которые могут образовать конфликт.}

По нашему мнению наиболее полное определение социального конфликта дал Е.М. Бабосов: «Конфликт социальный (от лат. conflictus) - предельный случай обострения социальных противоречий, выражающийся в столкновении различных социальных общностей классов, наций, государств, социальных групп, социальных институтов и т.п., обусловленном противоположностью или существенным различием их интересов, целей, тенденций развития. Конфликт социальный складывается и разрешается в конкретной социальной ситуации в связи с возникновением требующей разрешения социальной проблемы. Он имеет вполне определённые причины, своих социальных носителей (классы, нации, социальные группы и т.д.), обладает определенными функциями, длительностью и степенью остроты».¹

Правда, это определение, схватывая основную суть изучаемого социального явления, не отражает всех черт конфликта - его психологизма в частности.

противодействия существующему общественному порядку, особая форма ис-

*

торического движения к новому социальному единству». Сказано в общем верно, но слишком масштабно. Не оказалось места для бытовых, семейных, трудовых иных внутриколлективных - словом, конфликтов более «низкого уровня». А их не следует игнорировать.

Приведем еще одно определение, принадлежащее Т.В. Новиковой. Социальный конфликт - это «ситуация, когда стороны (субъекты) взаимодействия ^{[80] [81]}

преследуют какие-то свои цели, которые противоречат или взаимно исключают друг друга». Здесь как видно, подчеркнут, прежде всего, личностный, психологический аспект.¹

По мнению академика В.Н. Кудрявцева юридическим конфликтом следует признать любой конфликт, в котором спор так или иначе связан с правовыми отношениями сторон, следовательно, субъекты конфликта, их мотивация, объект обладают правовыми признаками, а сам конфликт влечет юридические последствия.² Мы разделяем данное определение и в последующем анализе проблемы используем его в качестве опорного.

Юридическим является такой конфликт, который:

- определяется правовыми отношениями сторон;

- объект, предмет, субъекты, мотивация конфликта обладают правовыми признаками;

- налицо правовое противоборство сторон;

- конфликт имеет юридические последствия.

Т.В. Худойкина обоснованно полагает, что для возникновения собственно юридического конфликта в его «идеальном» случае необходимы следующие процессы и явления структуры юридического конфликта: юридический факт - предпосылка возникновения юридической конфликтной ситуации; юридическая конфликтная ситуация, включающая такие элементы конфликта как объект и субъект, конфликтное юридическое отношение, что означает появление

¹ Значительный вклад в становление юридической конфликтологии внесли такие видные представители социологии права как Р.

Система научных представлений о юридическом конфликте прошла эволюцию от рассмотрения частных сторон конфликтных юридических отношений до более полного анализа юридических конфликтов и разработки различных методов их регулирования, в т.ч. альтернативных.

² См.: Основы конфликтологии / Под ред. В.Н. Кудрявцева. M., 1997. С. 55.

субъективной стороны - осознание, восприятие конфликтной ситуации субъектами, осознание своих интересов и осознание другого субъекта как препятствия для удовлетворения своих интересов; инцидент - действия, предпринятые одной из сторон для отстаивания своих интересов переходный момент к конфликтной стадии, определяющий конфликт.^[82] Последовательность указанных процессов и явлений может изменяться, что определяет структуру юридического конфликта. В любом случае юридический конфликт это конфликтное отношение и конфликтные действия.

Чтобы точнее уяснить природу юридического конфликта, прежде всего, криминального, и его отличие от смежных явлений, необходимо определить границы конфликта, т.е. его внешние пределы в пространстве и во времени. Можно выделить три аспекта определения границ конфликта: пространственный, временной и внутрисистемный.

Пространственные границы конфликта определяются территорией, на которой происходит конфликт. Ясно, что эта территория может быть самой различной, начиная от минимального пространства (например, жилой площади) и заканчивая всем земным шаром.

Временные границы - это продолжительность конфликта, его начало и конец. От того, считать ли конфликт начавшимся, продолжающимся или уже закончившимся, зависит, в частности, юридическая оценка действий его участников в тот или иной момент времени. Это важно также для того, чтобы правильно оценить роль вновь присоединившихся к конфликту лиц.

Начало юридического конфликта, с нашей точки зрения, определяется объективными (внешними) актами поведения, направленными против другого субъекта (конфликтующей стороны), при условии, что последний осознает эти акты как направленные против него и им противодействует. Эта несколько ус-

ложненная формула означает, что для признания конфликта начавшимся требуется, по крайней мере, три условия: 1) первый участник сознательно действует в ущерб другому участнику (т.е. своему противнику); 2) второй участник (противник) воспринимает указанные действия, как направленные против его интересов; 3) в связи с этим он и сам предпринимает ответные действия, направленные против первого участника. C этого момента можно считать, что конфликт начался.

Сказанное означает, что нет конфликта, если действует только один участник или участниками производятся лишь мыслительные операции (планирование поведения, обдумывание образа действий противника, прогнозирование хода будущего конфликта и т.п.). Это, однако, не противоречит предложенному некоторыми специалистами выделению латентной (скрытой) стадии развития конфликта, а точнее - предшествующей началу конфликта, которая включает планирование будущих операций и подготовку к ним.^[83]

Окончание конфликта неоднозначно. Конфликт может быть исчерпан (например, примирение сторон), но может прекратиться из-за выхода из конфликта одной из сторон либо ее уничтожения. Наконец, возможно пресечение развития и прекращение конфликта в результате вмешательства третьих лиц. Так в ряде случаев заканчиваются и криминальные конфликты.

Таким образом, окончанием конфликта нужно считать прекращение действий всех противоборствующих сторон, независимо от причины, по которой это имеет место.

Рассмотрим теперь внутрисистемный аспект развития конфликта и определения его границ. Всякий конфликт происходит в определенной системе, будь то семья, группа сослуживцев, государство, международное сообщество и т.д. Внутрисистемные связи сложны и многообразны. Конфликт между сторонами, входящими в одну систему, может быть более глубоким, обширным или

частным, ограниченным. Выявление этих связей актуально, прежде всего, для относительно замкнутых коллективов, коими являются военные части.

Определение внутрисистемных границ конфликта тесно связано с четким выделением конфликтующих сторон из всего круга его участников. Кроме непосредственно противоборствующих сторон участниками конфликта могут быть и такие фигуры, как подстрекатели, пособники, организаторы конфликта (сами в нем прямо не замешанные), а также советники, сторонники и противники тех или иных лиц, конфликтующих между собой. Все эти лица (или организации) - элементы системы. Границы конфликта в системе зависят, таким образом, от того, сколь широкий круг участников будет в него вовлечен. Внутрисистемные границы конфликта важно знать для воздействия на происходящие процессы.

Ознакомление с конфликтами разного рода приводит к выводу, что с правовой точки зрения они весьма неоднородны. Наиболее полно правовой аспект выражен в тех конфликтах, которые возникают и развиваются в связи с объективно существующими противоречиями между двумя или несколькими правовыми нормами, относящимися к одному и тому же предмету. Это юридические конфликты в строгом (или узком) смысле слова. Интересы противостоящих сторон и мотивы их поведения в таком конфликте определяются смыслом и значением правовых норм, от которых прямо зависят действия участников. Подобный конфликт и начинается, и заканчивается с использованием юридических средств и процедур. В значительной мере он носит когнитивный характер, поскольку спор идет о понимании права, но за этим спором часто просматриваются и другие, вполне практические интересы сторон.

Однако большинство конфликтов возникает вне юридической сферы и лишь впоследствии, в процессе развития, обрастает юридическими признаками, приобретая тем самым переходный или смешанный характер. Мотивация таких конфликтов изначально далека от юридической сферы и связана с экономическими, национальными, социальными - личными или общественными

интересами. Это в полном смысле слова «конфликт интересов», постепенно приобретающий юридическую форму.¹

Правовой элемент в конфликте интересов может быть выражен с различной степенью интенсивности. Бывают случаи, когда такой элемент выражен очень слабо и преобладают другие побудительные мотивы. Например, в мотивации межличностного конфликта, возникшего на почве ревности, юридическую роль могут играть, пожалуй, лишь смутные опасения кого-либо из участников конфликта, что дело может закончиться криминальными последствиями и потому следует избегать чрезмерно бурного развития событий. В основном же здесь преобладают эмоции, действуют нравственные, (а нередко и религиозные) нормы.^{[84] [85]}

Совсем другое значение юридический элемент имеет в споре о праве собственности, когда два индивида или учреждения, ссылаясь на закон, отстаивают свои действительные или мнимые права. Возможны и переходные случаи, в которых правовой элемент в конфликтных взаимоотношениях сторон выражен с разной степенью интенсивности.

Итак, многие элементы самых разных конфликтов имеют прямое отношение к правовым нормам и институтам. Какой же конфликт следует назвать юридическим? В данном случае вопрос стоит о названии, еще не устоявшемся в литературе. Практически дело сводится к следующей альтернативе: либо все элементы конфликта (мотивация, участники, объекты и др.) должны иметь юридическую характеристику для того, чтобы конфликт в целом был признан юридическим, либо для этого достаточно, чтобы правовыми признаками обладал хотя бы один его элемент.

Мы склоняемся к последнему решению и полагаем, что юридическим конфликтом следует признать любой конфликт, в котором спор так или иначе связан с правовыми отношениями сторон (их юридически значимыми действиями или состояниями) и, следовательно, субъекты, либо мотивация их поведения, либо объект конфликта обладают правовыми признаками, а конфликт влечет юридические последствия.

Юридическим следует считать любой межгосударственный конфликт, в том числе и между сторонами, не связанными договором. Дело в том, что отношения любых государств подпадают под действие норм международного права. Юридическими по своей природе являются все трудовые, многие семейные, производственные, бытовые и межнациональные конфликты, если они затрагивают конституцию страны, соглашения между регионами или ветвями власти, статус наций и народностей.

Очень многие конфликты имеют смешанный характер и содержат как правовые, так и неправовые элементы (например, при политических конфронтациях или национальных неурядицах).^[86] При этом возможно перерастание неправового конфликта в правовой.

Весьма важный аспект всякого конфликта - пути и способы его предупреждения, прекращения и разрешения. Давая определение юридического конфликта, мы не касались этого аспекта, а исходили из природы самих конфликтных взаимоотношений. Если же исходить из способов предупреждения, разрешения или прекращения конфликтов, то почти каждый из них можно назвать юридическим, ибо не бывает, по-видимому, такого случая, когда нельзя было бы с помощью юридических норм и институтов вмешаться в развитие тех или иных событий (возможно, редким исключением был бы когнитивный конфликт).

Иначе говоря, можно утверждать, что не каждый конфликт юридический, но практически каждый может завершиться той или иной юридической процедурой. Юридические возможности предотвращения, разрешения или прекращения конфликта в принципе шире, чем правовая природа конфликта. Однако в большинстве случаев для юридического вмешательства в конфликт с самого начала существуют правовые основания.

Участниками юридического конфликта могут быть индивиды или организации (юридические лица). Зачастую выделяются два типа коллективных субъектов конфликтов: с высоким и более низким уровнем организации.¹ В том случае если речь идет о противоборстве юридических лиц, то конфликт обязательно приобретает юридический характер, потому что между этими субъектами складываются (или уже существуют) правовые отношения, да и разрешить такой конфликт, скорее всего, можно лишь юридическим путем.

Более разнообразной может быть ситуация, когда конфликт развертывается между физическими лицами (одиночками, группами людей, толпой и др.). Физические лица, будучи гражданами, обычно являются субъектами определенных правоотношений. Это налагает заметный отпечаток на их поведение в конфликте. Участник конфликта, состоящий в тех или иных правовых отношениях, должен соизмерять свое поведение с существующими нормами права, помнить, что определенное развитие событий может стать небезразличным для «блюстителей порядка» - правоохранительных органов, а, следовательно, и для самих участников происходящего. Субъект конфликта вполне может впоследствии стать участником гражданского, административного или уголовного процесса в качестве истца, ответчика, потерпевшего, обвиняемого или свидетеля.^{[87] [88] Такая перспектива грозит многим субъектам конфликтов. В некоторых}

случаях юридический аспект конфликта остается выборочным, т.е. касается не всех, а лишь отдельных его участников, например, в случае массовых беспорядков.

Основными субъектами конфликта выступают противоборствующие стороны. Отнюдь не все участники конфликта в широком смысле являются теми лицами (группами), которые находятся в непосредственном противоборстве. Ведь есть еще пособники, пассивные свидетели и очевидцы, посредники и другие лица. Словом, противоборствующими сторонами можно назвать тех участников конфликта, которые непосредственно совершают активные (наступательные или оборонительные) действия друг против друга. В конфликте обычно представлены две противоборствующие стороны (в межличностном конфликте - два человека), но в принципе может быть три и больше, при этом каждая со своими задачами.

Конфликт - сложное явление, включающее множество аспектов. Каждая сторона может быть вовлечена к тому же одновременно и в другие конфликты, обрастающие большим числом участников. И все же именно противоборствующие стороны - стержень конфликта. Если одна из них по той или иной причине отпадает - конфликт прекращается (или изменяется состав его участников).^[89]

В конкретном конфликте противоборствующие стороны индивидуализированы и потому незаменимы. Это понятно применительно к межличностным отношениям. В групповом конфликте незаменимость относится не к личности, а к группе, так же как в межгосударственном - не к должностному лицу или органу, представляющему государство, а к последнему (государству).

Следует также добавить, что противоборствующие стороны могут быть и неравнозначными, т.е. относиться к разным уровням. Так индивид может конфликтовать не с другим лицом, а с группой или государством (например, в

случае незаконного пересечения государственной границы). Само государство нередко конфликтует не с равным себе партнером, а, например, с общественной организацией, политической партией, группой экстремистов и т.п.

Вышесказанное в полной мере относится к криминальным конфликтам. Данный конфликт, несомненно, предполагает противоречие и противоборство интересов различных субъектов, прежде всего, интересов общества и государства, которое в результате своей правотворческой деятельности закрепило ряд общественно опасных деяний в качестве преступных, и правонарушителя. Однако зачастую криминальный конфликт предполагает не только столкновение интересов преступника и государства, но и открытое противоборство преступника с потерпевшим, первый из которых осуществляет удовлетворение своих субъективных интересов и потребностей в ущерб второму.

Таким образом, субъектный состав криминального конфликта является сложным, преступление непосредственно посягает на интересы не только государства, но и иных, конкретизированных лиц - потерпевших. Криминальный конфликт имеет явно выраженный характер противоборства двух (или более) субъектов, например, в случае похищения на поле сражения вещей, находящихся при раненых (ст. 385 УК Республики Казахстан - мародерство) или насильственные действия в отношении начальника (ст. 369 УК РК). Закономерно предположить, что каким бы не было противоборство между преступником и потерпевшим, криминальный конфликт всегда предполагает наличие в качестве обязательного субъекта государства.

Понятия криминальный конфликт и воинское преступление выступают как взаимосвязанные, однако, нетождественные. Криминальный конфликт является формой, в которой воинское преступление воплощается на практике. При этом наличие криминального конфликта в сфере военной службы в любом случае свидетельствует о факте преступления. Вместе с тем далеко не всегда воинское преступление имеет форму конфликта. В частности такие составы, как неисполнение приказа вследствие небрежного либо недобросовестного отношения к службе (ст. 365 ч. 4 УК РК), уклонение от воинской службы путем членовредительства или иным способом (ст. 374 УК РК) и т.п. как такового конфликта не предполагают.

Применительно к названным примерам, конфликт как специфическое социально-правовое взаимодействие возникает на этапе привлечения военнослужащего, совершившего преступление, к юридической ответственности. При этом данный конфликт будет не криминальным, а правомерным и, соответственно, иметь форму не преступления, а правоприменительного отношения, возникающего в связи с охраной нарушенного права и определением меры негативного воздействия.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что криминальный конфликт в сфере военной службы, являясь одной из внешних форм воплощения противоправного деяния и разновидностью юридического конфликта, не может рассматриваться как понятие, тождественное воинскому преступлению.

Воинские преступления - как противоправные деяния в сфере военной службы могут быть представлены: во-первых, преступлениями - отношениями взаимодействия и, во-вторых, преступлениями - отношениями состояния. В первом случае имеет место фактическое взаимодействие между как минимум двумя участниками преступного отношения. Преступления, предполагающие взаимодействие, в свою очередь подразделяются на преступления конфликтного характера и бесконфликтного характера. Именно в рамках преступных взаимодействий с открытым противостоянием субъектов имеет место криминальный конфликт (причинение телесных повреждений, открытый отказ от исполнения приказа, сопротивление начальнику). Взаимодействия бесконфликтного характера - это те воинские преступления, которые непосредственно на стадии совершения преступного деяния как такового конфликта не предполагают (к примеру, злоупотребление властью или халатное отношение к службе, в случае если указанные деяния затрагивает интересы конкретных лиц), однако в последствии такой конфликт может проявиться, если лицо, чьи интересы за

трагивало преступное деяние, осознает посягательство и окажет сопротивление.

Значительная часть воинских преступлений не предполагают криминального конфликта и являются преступлениями - отношениями состояния. К таковым относятся, например, самовольное оставление части или места службы (ст. 372 УК), дезертирство (ст. 373 УК), уклонение от военной службы путем членовредительства или иным способом (ст. 374 УК), нарушение правил несения службы (ст. 375-379 УК), сдача или оставление противнику средств ведения войны (ст. 383 УК), добровольная сдача в плен (ст. 384 УК), уничтожение, повреждение или утрата военного имущества (ст. 387-389 УК), нарушение технических правил обращения с военным имуществом (ст. 390-393 УК).

Однако, не будучи конфликтными и не являясь взаимодействиями в момент совершения противоправного деяния, ряд из указанных преступлений в состоянии породить юридический конфликт. Так, дезертирство (ст. 373 УК) или самовольное оставление части (ст. 372 УК) в рамках объективной стороны преступления предполагают исключительно действия самого правонарушителя - в связи с чем являются бесконфликтными. Но эти действия, в свою очередь, порождают конфликт между правонарушителем и воинской частью либо комплектующим подразделением в случае выявления дезертирства или самовольного оставления части. Нарушение правил несения боевого дежурства (ст. 375 УК) либо нарушение правил несения пограничной службы (ст. 376 УК) как уголовно наказуемые деяния предполагают возможность межгосударственного пограничного либо военного конфликта, который, несомненно, носит юридический характер. В связи с этим данные преступления - отношения состояния могут выступать в качестве юридических фактов, порождающих юридический конфликт. При этом данный криминальный конфликт либо является продолжением безконфликтного преступления (происходит как бы плавное «перетекание» преступления-отношения состояния в преступление-отношение взаимодействия), либо имеет самостоятельное юридическое значение (в случае, например, возникновения межгосударственного конфликта в случае нарушения военнослужащим правил несения пограничной службы).

Противоборствующие стороны криминального конфликта в сфере военной службы могут быть выявлены не сразу. Вначале возможны неясные представления о противнике. Вместе с тем следует еще раз подчеркнуть, что конфликт как таковой надо считать начавшимся, когда есть не только первона- чальное, но уже и ответное действие в противоборстве. А это означает, что обе стороны рано или поздно должны быть выявлены достаточно определенно. Предположим, что противоправное деяние имело место, и в результате него пострадали интересы конкретного лица (например, были нанесены побои или похищено имущество), однако факт совершения данного деяния по тем или иным причинам не стал достоянием гласности - информация о нем не была получена правоохранительными органами, осуществляющими уголовное преследование. Можем ли мы говорить о наличии криминального конфликта?

* На основании представленной выше модели можно сделать вывод, что подобная ситуация не может быть оценена как конфликт - открытое противоборство субъектов. В данном случае мы имеем дело лишь с конфликтной ситуацией, которая является предзнаменованием самого конфликта, его начальной стадией. При этом конфликтная ситуация может повлечь за собой конфликт и его разрешение путем вынесения соответствующего правоприменительного акта, а может остаться неразрешенной. Например, в случае нарушения уставных правил взаимоотношений между военнослужащими, конфликт-

• ная ситуация вступает в стадию криминального конфликта, когда потерпевший оказывает противоборство правонарушителю путем обращения к командиру воинской части либо в правоохранительный орган, в компетенцию которого входит разбирательство подобных дел.

Иллюстрировать сказанное лучше всего процедурой уголовного разбирательства. Пока преступник не задержан, конфликт между ним и органами правосудия носит латентный характер. Сам виновный, конечно, знает об обеих сторонах конфликта, но органы следствия, дознания, суд и прокуратура могут не знать, кто именно совершил преступление. Налицо наличие конфликтной ситуации, которая еще не переросла в конфликт. Процессуальная деятельность по раскрытию преступления и наказанию виновного переходит из латентной в явную, когда подозреваемый задержан. Тем самым конфликт приобретает конкретные очертания.¹

Таким образом, субъектами конфликта выступают противоборствующие стороны, формирующие конфликтную ситуацию. Следует разграничивать субъектов конфликта и его участников, лишь влияющих на развитие конфликта.^{[90] [91] [92] Участниками конфликта, помимо противоборствующих сторон, могут быть также подстрекатели, пособники, организаторы. Роли подстрекателей, пособников, организаторов, а также посредников и правоприменителей являются го-}

о

раздо более эпизодическими.

Используемая здесь терминология является в основе юридической, но она достаточно полно характеризует не только криминальные, но и другие конфликты, в том числе международные. Подстрекатель - это лицо, организация или государство, подталкивающее другого участника к конфликту. Сам подстрекатель может затем в этом конфликте и не участвовать; его задача ограничивается тем, чтобы спровоцировать, развязать конфликт между другими лицами (группами). Пособник - лицо, содействующее конфликту советами, технической помощью и другими способами.

При групповых конфликтах, особенно когда в них участвует неопределенный круг лиц, толпа, многие присутствующие люди фактически выступают как пособники основных участников - противоборствующих сторон. Кто-то выкрикивает лозунги, другие угрожающе размахивают палками и бросают камни, подают различные советы, возбуждают окружающих. Дифференцировать активных участников, пособников и пассивных наблюдателей происходящего в большинстве случаев трудно. Однако такая задача всегда возникает перед органами правосудия, когда рассматриваются дела о драках или групповом хулиганстве.

Надо добавить также, что в обширных массовых и продолжительных конфликтах (например, в случае нарушения уставных правил взаимоотношений между военнослужащими) возможны перегруппировки участников, временные коалиции между ними, сговор или внутренние конфликты, что крайне запутывает и усложняет общую картину.

Организатор - лицо (группа), планирующее конфликт, намечающее его развитие, предусматривающее различные пути обеспечения и охраны участников и др. Организатор может в одном лице совпадать с противоборствующей стороной, но может быть и самостоятельной фигурой.

Таким образом, субъекты юридического конфликта - это субъекты права, реализующие в рамках конфликтного отношения свои материальные и нематериальные интересы.

К признакам субъектов юридического конфликта, в том числе криминального, относятся:

социальный характер - субъекты это индивиды либо человеческие коллективы, предметы несоциального характера (животные, предметы материальной и нематериальной природы - вещи, природные явления и катаклизмы) не могут выступать в качестве субъектов юридических конфликтов;

обладание правосубъектностью - субъектами юридических конфликтов являются только правосубъектные лица, т.е. лица, обладающие в совокупности правоспособностью и дееспособностью.

При этом необходимо достаточно четко разграничивать понятия «субъект преступления» и «субъект криминального конфликта». В первом случае речь идет исключительно о лице, совершившем (совершающем) противоправное деяние. Тогда как во втором - о сторонах конфликта, которые, как уже указывалось, предполагают не менее двух субъектов, в связи с чем уместно употребить термин «субъектный состав криминального конфликта» или «субъектный состав преступления».

Применительно к воинским преступлениям можно отметить, что субъектом преступления в них выступает военнослужащий либо группа военнослужащих (в связи с чем, необходимо различать индивидуального и коллективного субъекта преступления - о субъекте воинского преступления подробнее в следующем параграфе). Относительно же субъектного состава воинского преступления как криминального конфликта количество участников может быть достаточно обширным и включать не только специальных субъектов - военнослужащих, но и лиц, наделенных общей правосубъектностью (например, родителей военнослужащих); стороной в нем может выступать коллективный субъект в лице воинской части либо военного комиссариата^[93] (в случае, например, самовольного оставления части или места службы либо дезертирства). Однако во всех случаях в субъектном составе криминального конфликта в сфере военной службы обязательно присутствует военнослужащий.

Рассмотрение воинского преступления как формы криминального конфликта помогает более четко определить положение потерпевшего. В соответствии с традиционным подходом, в качестве субъекта преступления рассматривается исключительно сам преступник. В рамках подобного подхода статус потерпевшего либо вообще никак не определяется, либо последний рассматривается не в качестве субъекта, а в качестве объекта преступного посягательст

ва. Подобная путаница на практике приводит к тому, что имеющие место и безусловно оправданные тенденции гуманизации сферы уголовно-правовых отношений сводятся к либерализации отношений с преступником при практически полном игнорировании интересов пострадавшей стороны.

На наш взгляд, исследование воинского преступления как формы криминального конфликта помогает определить статус потерпевшего именно как субъекта юридически значимого отношения, который в последствии (с возбуждением уголовного дела) становится обязательным субъектом правоприменительного отношения по привлечению виновного к уголовной ответственности и участником соответствующего - уже процессуального - юридического конфликта. Необходимо отметить, что в качестве такого субъекта в воинских преступлениях может выступать также только военнослужащий (гражданин, пребывающий в запасе во время военных сборов). А, следовательно, в качестве отличительной особенности воинский преступлений является не только субъект преступления - военнослужащий, но и субъектный состав соответствующих криминальных конфликтов, сторонами в котором выступают военнослужащие.

Субъектный состав криминального конфликта отличается также тем, что:

- во-первых, данный состав носит изменчивый с точки зрения участвующих в тех или иных отношениях сторон характер (для криминального конфликта это может быть как односторонний, с точки зрения направленности агрессии, так и двухсторонний (а в ряде случаев многосторонний) контакт участников);

- во-вторых, субъектный состав преступления (криминального конфликта в сфере военной службы) и субъектный состав правоотношения в сфере юридической ответственности за это преступление отличаются не только по своей структуре, но и по содержанию правосубъектности участвующих в конфликте сторон.^[94]

Таким образом, воинское преступление как юридический (криминальный) конфликт представляет собой юридически значимое отношение, имеющее сложный субъектный состав. Можно провести классификацию субъектов по различным основаниям. По характеру интереса, реализуемого в процессе юридического конфликта, выделяются: субъекты, реализующие в рамках конфликта непосредственные интересы (противоборствующие стороны); субъекты, отстаивающие в рамках конфликта чужие интересы; субъекты, отстаивающие в конфликте публичные интересы (органы и должностные лица, осуществляющие правоприменительную деятельность).

По своей структуре субъекты конфликта могут быть: простые (индивидуальные) субъекты (военнослужащие, иные граждане, лица без гражданства, иностранцы, беженцы, вынужденные переселенцы и т.д.); сложные (коллективные) субъекты. Которые в свою очередь могут быть подразделены на: коллективные субъекты - юридические лица (государство, публично-правовые и частно-правовые юридические лица), коллективные субъекты не являющиеся юридическими лицами (государственные учреждения, религиозные конфессии, организованные преступные группы).

По объему правосубъектности: субъекты, обладающие полной правосубъектностью; субъекты, обладающие неполной правосубъектностью (например, курсанты военных училищ, не достигшие совершеннолетнего возраста). Правосубъектность субъектов конфликта - это специфический признак, характеризующий потенциальную и реальную возможность лица принимать участие в конфликте, самостоятельно и осознанно реализовать в рамках конфликта свои юридически значимые интересы (как позитивного, так и негативного характера) либо нести самостоятельную ответственность за совершенные противоправные деяния.

Субъектов криминального конфликта в сфере военной службы можно подразделить также на основании формы поведения и положения в конфликте на: активных - субъектов, инициирующих конфликт, и пассивных - субъектов, подвергшихся агрессии, которые в последствии выступают в роли потерпевших.

Кроме субъектного состава в структуру юридического конфликта входит также его объект. Объект конфликта - это общественные отношения на возникновение, изменение, прекращение которых направлены конфликты. По мнению В.А. Ядова, на самом деле во всех конфликтах речь идет о двух вещах или даже об одной: о ресурсах и о контроле над ними. К примеру, власть есть не что иное, как вариант контроля над ресурсами, а собственность и есть сам ресурс. Можно ресурсы разделить на материальные и духовные, а последние, в свою очередь, дифференцировать на составляющие. Эта точка зрения, правда, не в столь категоричной форме, высказывается и многими другими специалистами. Высказывая сходные мысли, как уже было отмечено, нередко используют понятие объекта конфликта, под которым подразумевают ту конкретную материальную или духовную ценность, к обладанию или пользованию которой стремятся обе стороны конфликта.

Объектом юридического конфликта, по сути дела, может выступать отношение, связанное с любым элементом материального мира и социальной реальности и определяющее целевые установки личных, групповых, общественных, государственных интересов. Чтобы стать объектом конфликта, этот элемент должен находиться на пересечении интересов различных социальных субъектов, которые стремятся к единоличному контролю над ним.^[95]

По мнению авторов коллективной монографии «Юридическая конфликтология» наряду с «объектными» конфликтами (имеющими определенный объект противостояния) существует категория «безобъектных», не базирующихся на взаимных стремлениях к контролю над чем-то¹ (например, ситуация, в которой отношения индивидов или групп пропитаны взаимной ненавистью и стремлением уничтожить друг друга).

При характеристике объекта юридического конфликта не следует отождествлять его с категорией «предмет конфликта». Под предметом конфликта следует понимать объективно существующую или мыслимую (воображаемую) проблему, служащую причиной раздора между сторонами. Каждая из сторон заинтересована в разрешении этой проблемы в свою пользу.^{[96] [97] Таким образом, предмет конфликта - это те материальные и нематериальные интересы субъектов, из-за которых и ради реализации которых субъекты вступают в противоборство. Это может быть стремление к власти, к обладанию теми или иными ценностями, проблема первенства или совместимости и т.д.}

В связи с этим можно сделать вывод, что объект воинского преступления и объект криминального конфликта в сфере военной службы не равнозначные категории.

Поиск путей разрешения конфликта, как правило, начинается с определения его предмета, и сделать это часто оказывается весьма трудно. Многие конфликты имеют столь запутанную и сложную предысторию, что специалист вынужден как археолог вскрывать один слой за другим. В конфликтах напластование проблем может сделать сам предмет конфликта абсолютно диффузным, не имеющим четких границ, перетекающим. Конфликт может иметь основной предмет, рассыпающийся на частные предметы, множественные «болевые точки».¹ К таким примерам относятся длящиеся межличностные противоборства внутри коллектива военнослужащих или межнациональные конфликты.

Криминальный конфликт в сфере военной службы имеет двойственную юридическую природу, две взаимосвязанные системы отношений. Первая из них представляет собой непосредственно само воинское преступление - противоборство преступника с потерпевшим или государством в лице воинской части. Данное противоборство является юридически значимым материальным отношением и одновременно юридическим фактом, порождающим возникновение процессуального отношения по поводу привлечения правонарушителя к ответственности. Материально-правовое отношение обслуживается, таким образом, взаимодействующими с ним процессуальными отношениями.

В юридической литературе время от времени возобновляется спор о том, является ли вообще уголовный процесс конфликтом между сторонами - обвинителем и обвиняемым (и защитником), или он представляет собой взаимодей- ствие (сотрудничество) сторон в деле отыскания истины. Дело В ТОМ, ЧТО, C одной стороны обвинитель и защитник выполняют противоположные функции, а с другой - все участники процесса должны обеспечить всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела. Представляется, что в действительности одно не противоречит другому. Уголовный процесс есть все же конфликт, в котором каждая сторона стремиться к истине, но своим путем. Обвинитель доказывает обстоятельства совершенного преступления, защитник их опровергает; все это элементы единого целого, из которого складывается истина. Но конфликтность процесса отрицать невозможно; именно она является основой принципа состязательности сторон.

¹ См.: Дмитриев А.В. Конфликт на российском распутье // Социологические исследования. 1993. № 9. С. 11; Веселовский В. Классы, слои и власть. M., 1981. С. 79; Лях А.Н. Социальный конфликт в России: исторические особенности и современное состояние. Дис. ... канд. филос. наук. (22.00.04.) M., 1995. С. 58.

² См.: Клеандров М.И. Очерки российского судоустройства. Проблемы настоящего и будущее. Новосибирск, 1998; Судебная система России / Под ред. В.В. Ершова. M., 2000; Шиха- та И. Альтернативные методы разрешения споров // Российская юстиция. 1999. № 3.

Как любое социальное явление конфликт в диссертационном исследовании рассматривается как процесс, протекающий во времени и имеющий определенные периоды и этапы, в ходе которых он возникает, развивается и завершается. Динамика конфликта представляет собой ход развития, изменения под воздействием его внутренних механизмов и внешних факторов.¹

Академик В.Н. Кудрявцев указывает на многовариантность динамики конфликта. Например, правоотношение может существовать до конфликта, а юридическая мотивация поведения может появиться позже. В криминальном конфликте может не быть самостоятельной стадии - возникновения правовой мотивации, может сразу же возникнуть уголовно-правовое отношение. Возможно сложное чередование различных стадий. Однако в каждом юридическом конфликте различается три стадии: формирование юридического конфликта, его крайнее обострение (напряженность), спад конфликта. По мнению А.С. Кармина, динамическими показателями являются: 1) предконфликтная ситуация; 2) инцидент; 3) эскалация; 4) кульминация; 5) завершение конфлик- та; 6) постконфликтная ситуация.

В рамках проводимого исследования выделяются следующие динамические показатели (этапы, периоды) конфликта: во-первых, конфликтная ситуация; во-вторых, конфликтное взаимодействие; в-третьих, завершение конфликта. Характеристика указанных периодов может отличаться в зависимости от вида конфликта и поведения конфликтующих субъектов.

Конфликтная ситуация предшествует непосредственному противостоянию и противоборству сторон и представляет собой реально возникшее противоречие. Возникновение конфликтной ситуации предполагает наличие детерминант (факторов) развития конфликта, оформление субъектов конфликта и осознание ими неудовлетворенности сложившейся ситуацией, определяющих ^{[98] [99] появление и обострение социальной напряженности, формирование, соответствующих ее восприятию и оценке, целей и путей их достижения.1}

Вторым динамическим показателем конфликта является конфликтное взаимодействие, где особое внимание привлекает процесс эскалации (нарастания остроты конфликта).^{[100] [101]}

В динамике юридического конфликта большую роль играет вмешательство третьей стороны, которая будет разбирать конфликт и принимать по нему решение. Такая третья сторона если сразу и не присутствует в конфликте, то, во всяком случае, почти всегда «вырисовывается на горизонте». В юридической науке существует такая точка зрения, в соответствии с которой все правоотношения являются трехсторонними: помимо прямых участников в них состоит и публичная власть, регулирующая течение событий путем соответствующего контроля или, в случае необходимости, властного вмешательства в отношения сторон (эта конструкция, несомненно, имеет основания в криминальном конфликте, в частности в уголовном судопроизводстве, где кроме истца и ответчика, потерпевшего и обвиняемого действует государственный орган - суд).

Итак, конфликт представляет собой явление динамическое, развивающееся, и при более подробном его анализе можно выделить несколько стадий развития конфликтной ситуации.

а) возникновение у одной или у обеих сторон побудительных мотивов юридического характера, выступающих в качестве предпосылок начала юридического конфликта - конфликтная ситуация;

б) возникновение правовых отношений между сторонами - перерастание конфликтной ситуации в открытое противостояние - юридический конфликт (в случае с криминальным конфликтом - это само преступление);

в) развитие (изменение, прекращение) правовых отношений в связи с рассмотрением дела юридической инстанцией - разрешение конфликта. Эта стадия может быть весьма длительной и претерпевать различные изменения;

г) издание правового (правоприменительного) акта, завершающего конфликт. При этом необходимо отметить, что в данном случае речь идет о завершении именно конфликта, который может оказаться не исчерпанным окончательно, а лишь перейти в латентную фазу конфликтной ситуации. В дальнейшем данная ситуация вновь может обостриться и конфликт получит продолжение, перейдет в новую фазу.

Что касается параметров криминального конфликта в сфере военной службы, то пространство их, как правило, ограничено местом дислокации во- инской части , подразделения либо местом ведения военных действий, за исключением конфликтов, связанных с самовольным оставлением части или места службы или дезертирством. В связи с этим данные криминальные конфликты могут быть охарактеризованы как локальные в противовес интерлокальным, характеризующимся широким перечнем мест их совершения и серийностью преступлений.

Временные параметры воинского преступления как криминального конфликта предполагают характеристику его начала и завершения.

Начало конфликта может быть связано с совокупностью следующих факторов:

- военнослужащий, инициирующий конфликт, предпринял действия, направленные на ущемление прав и законных интересов контрсубъекта; ^{[102] [103]}

- сторона (военнослужащий или руководство воинской частью), на права и субъективные интересы которой посягает инициатор конфликта осознает, что имеющее место посягательство носит противоправный характер;

- субъект, подвергшийся противоправному посягательству, открыто выражает свое несогласие с осуществляемыми в его адрес действиями и пытается в той или иной форме оказать противодействие.

Завершение указанного криминального конфликта предполагается следующими обстоятельствами:

- завершение конфликта по инициативе военнослужащего, его начавшего (при этом возможно конфликт может быть прекращен как в случае завладения предметом притязания, так и в случае одностороннего отказа от этого);

- завершение конфликта вследствие уничтожения предмета, на который притязал инициатор конфликта, либо уничтожение одной из сторон конфликта;

- пресечение конфликта в результате применения права;

- завершение конфликта как результат его «затухания» (при этом следует иметь в виду, что «затухание» конфликта не означает ликвидацию конфликтной ситуации. При возникновении «благоприятных» обстоятельств, конфликт может «вспыхнуть» C новой силой).^[104]

Воинское преступление как криминальный конфликт с точки зрения системных параметров, во-первых, представляет собой динамическую систему в качестве элементов которой рассматривается объектный и субъектный составы, а также взаимосвязи и взаимодействия, объединяющие участников конфликтного отношения и в совокупности представляющих его содержание; во- вторых, он является составным элементом более сложной социальной системы, объединяющей предпосылки и условия возникновения конфликта, его прямые и опосредованные результаты, механизмы предупреждения и пресечения и т.д.

«

Категория «субъект» широко используется в юридической науке применительно к праву в целом, форме его реализации - правоотношению, отклонению от соответствующих предписаний - правонарушению и т.д. Как нам представляется, общей по отношению ко всем другим является категория «субъект права».

Современное право в качестве субъектов признает людей и их коллективы обладающих определённой суммой прав и обязанностей, а также возможностью их реализовать.

Не смотря на различия в содержании понятия «субъект права» в ту или иную историческую эпоху¹ можно заметить, что во все периоды существования государства и права понятие «субъект права» включало три признака: социальность, правосубъектность и правовой статус.

Социальность. По Ожегову - «социальность» значит «общественное, относящееся к жизни людей и их отношениям в обществе»². Следовательно, субъектами права являются только люди и их образования. Социальность ото-

л

бражает характер функционирования лица в обществе. Социальность связана с превращением интереса субъекта в фактор действия, с познанием, целеполага- нием и преобразованием действительности, обусловлена деятельной природой физических и юридических лиц, противоречием между условиями существования и объективными потребностями лица и направлена на ликвидацию несоответствия между потребностями и условиями бытия субъекта права.

¹ См.: Кистяковский И.А. Понятие субъекта права // Журнал Министерства юстиции. 1903. № 8. С. 120, 125; Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права. СПб., 1999. С. 167-175; История государства и права России: Учебник / Под ред. Ю.П. Титова. M., 1999. С. 18-19; Нерсесянц В.С. Философия права: Учебник для вузов. M., 1997. С. 107-109; Исаев И.А. История государства и права России. M., 1999. С. 22-24; Отвагина Н.П. Исторический генезис понятия «субъект права» // Актуальные проблемы теории и истории государства и права: Материалы межвуз. науч.-теоретич. конференции. Санкт-Петербург, 14 декабря 2001 г. / Под общ. ред. В. П. Сальникова, Р. А. Ромашова. СПб., 2002. С. 312; Лампадова С.С. Юридический иммунитет: теоретико-правовой аспект: Дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2002.

² Ожегов С. И. Словарь русского языка. M., 1995. С. 614.

³ См.: Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. Изд. 5-е. M., 1987.

Социальность не носит произвольного характера, а определяется исторической необходимостью и представляет собой процесс созидания разумным субъектом новых общественных форм и соответствующих юридических условий для собственного существования. Вот почему субъектами права могут быть только разумные люди и их коллективные образования в противовес бытовавшим утверждениям о правосубъектности вещей и животных.¹

Правосубъектность. Изучение источников, регулировавших жизнь и деятельность лиц, показывает, что не природа, не общество, а только государство в действительности определяет, кто и при каких условиях может быть субъектом права, какими качествами он должен обладать. Только законом может устанавливаться и признаваться особая совокупность юридических качеств, которая позволяет лицу стать субъектом права. Эта совокупность качеств называется правосубъектностью. Правосубъектность - это способность быть субъектом права, она выступает в качестве абстрактной возможности правооблада- ния лиц, составляет обязательную предпосылку их самостоятельного участия в

'у

правоотношениях. Раб в Риме не мог приобрести никаких прав именно потому, что он был вещью, но не был субъектом права.

Правосубъектность - предпосылка третьего признака субъекта права - правового статуса она показывает способность к сознательному поведению в границах правового статуса.^{[105] [106] [107]}

Правовой статус. При любом типе государства и права субъект права занимает центральное место в правовой действительности. К нему обращены юридические предписания, он объект судебной и иной правовой защиты, на нём фокусируются разнообразные правовые связи и процессы. Границы возможного и необходимого поведения, меру пользования конкретными материальными и духовными благами субъекта права определяет правовой статус через указание прав и обязанностей во всех областях общественных отношений. Правовой статус - это самостоятельное явление отличное от правосубъектности. Многие исследователи под ним понимают систему прав и обязанностей, законодательно закрепляемую государством в конституциях и иных нормативных юридических актах.¹

В конце XIX века русский правовед В. Н. Дурденевский писал: «С чисто формальной точки зрения субъект права есть всё, что признаётся таковым объективными нормами».² В теории права и отраслевых науках в отношении определения понятия «субъект права» преобладает позитивистская точка зрения.³

Суть ее еще в начале 60-х годов прошлого века была сформулирована А.В. Мицкевичем в его работе «Субъекты советского права». «Субъекты права, - писал учёный, - это люди и их организации, выступающие как носители предусмотренных законами государства прав и обязанностей».

См.: Лукашева Е.А. Правовой статус человека и гражданина // Права человека: Учебник для вузов / Под ред. Е.А. Лукашевой. M., 1999. С. 91.

² Дурденевский В.Н. Субъективное право и его основное разделение // Правоведение. 1994. № 3. С. 82.

³ См.: Братусь С.Н. Юридические лица в советском гражданском праве. M., 1948. С. 72-100; Он же. Субъекты гражданского права. M., 1950. С. 21-31; Строгович М. С. Основные вопросы советской социалистической законности. M.,1959. С. 30 и след.; Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. M., 1958. С. 34, 62 и след.; Явич Л. С. О путях воздействия права на общественные отношения// Сов. государство и право. 1959. № 6. С. 32-36; Ямпольская Ц. А. О субъективных правах советских граждан и их гарантиях // Вопросы советского государственного права. M., 1959. С. 157-164; Мицкевич А. В. Субъекты советского права. M., 1962. С. 5; Основин В.С. Государственно-правовые отношения. M., 1965. С. 33; Мальцев Г.В. Социалистическое право и свобода личности: (Теоретические вопросы). M., 1968. С. 53- 55; Бойцов В. Я. О соотношении понятий «субъект советского государственного права» и «субъект советского государственного правового отношения»// Сб. аспирантских работ. Вып. 10. Свердловск, 1969. С. 8 и след.; Он же. Система субъектов советского права. Уфа, 1972. С. 20-25; Матузов Н. И. Личность. Права. Демократия: Теоретические проблемы субъективного права. Саратов, 1972. С. 74-75; Гинцбург Л. Я. Социалистическое трудовое правоотношение. M., 1977. С. 186; Алексеев С. С. Общая теория права: Курс в 2-х т. Т. 2. M., 1982. С. 138-139; Бахрах Д. Н. Индивидуальные субъекты административного права //Государство и право. 1994. С. 16; Братко А.Г. Субъект правоотношения. Правоспособность и дееспособность // Теория права и государства: Учебник / Под ред. В.В. Лазарева. M., 1999. С. 162; Воеводин Л.Д. Юридический статус личности в России: Учеб. пос. M., 1997. С. 55; Оль П. А. Понятие субъекта в теории права: Учеб. пос. СПб., 2000. С. 7.

Чуть позже очень ярко эту же позицию изложил в одной из своих работ крупный теоретик права - Г.В. Мальцев. Он, в частности, пишет: «Для нас субъект права - человек, либо определённая социальная организация людей, которых нормы права наделяют правами и обязанностями .. .Человек не становится субъектом права сам по себе, он признаётся таковым законами государства»^[108]. Внешне, превращение человека в субъекта права, продолжает он, происходит в форме признания за ним определённых юридических свойств, которые служат необходимым условием его участия в правовых отношениях. Без этих социально-юридических качеств, получаемых индивидом от общества и государства, нет субъекта права. Субъектом права может быть только человек (или коллектив людей), мыслящее существо, наделённое способностью принимать решения и обладающее свободой воли.²

В целом можно констатировать, что субъект права - это лицо (индивидуальное или коллективное), которое в соответствии с нормами права (внутригосударственными или международными) способно иметь права и обязанности и своими действиями приобретать права и нести обязанности.

В представленном выше определении названо три свойства субъекта права. Среди них: 1) способность лица быть носителем субъективных прав и обязанностей (правоспособность); 2) свобода воли лица, т.е. свобода выбора конкретного содержания своих поступков и способность принимать адекватные решения; 3) обязательность признания лица субъектом права законами или юридическими нормами государства. Сформулированные выше свойства субъекта права в том или ином виде занимают преимущественное положение в юридической науке до сегодняшнего дня.

В юридической литературе не однозначно трактуется соотношение категорий «субъект права» и «субъект правоотношения».¹ На наш взгляд наиболее убедительной является точка зрения о том, что категория «субъект правоотношения» является производной от категории «субъект права».^{[109] [110] [111]}

Повседневная практика убеждает в том, что правосубъектность предше-

л

ствует правоотношению не только логически, но и фактически . Нужно уже быть субъектом права, чтобы стать субъектом правоотношения. В правоотношения вступают только субъекты права.^[112] А субъекты права, которые реально участвуют в конкретных правоотношениях, называются субъектами правоотношений. Отсюда следует, что понятие «субъект правоотношения» поглощается понятием «субъект права». «Субъект права» более широкое понятие ещё и потому, что, как считает В.Д. Сорокин, «реализация правовой нормы вне и помимо правоотношения осуществляется именно субъектами права, а не правоотношения»^[113].

Понятие субъекта права - это в определенном смысле своеобразная юридическая модель, правовой эталон, признакам которого должны соответствовать реальные участники правоотношений.

Лица, находясь в статике, выступают в форме субъекта права, а в динамике - на стадии реализации правосубъектности: в правомерном поведении - в форме субъекта правоотношения, в противоправном поведении - в форме субъекта правонарушения (в т.ч. преступления). После прекращения правоотношения его участники теряют качества субъектов правоотношения, возвращаясь в статическое состояние, после реализации юридической ответственности лица, совершившие противоправные деяния теряют качества субъектов правонарушения.

Следовательно, субъект права - это лицо - постоянный носитель субъективных прав и обязанностей, а субъект правоотношения - это лицо, обладающее конкретными субъективными правами и обязанностями и реализующее их в течение ограниченного договором, возрастом, должностью и другими границами сроком. Субъекты правоотношения - это конкретные лица, которые не только обладают правами и обязанностями, установленными законом для субъектов данного вида, но и реализующие их в правоотношении.¹

Проблема субъекта права выходит за рамки собственно правоотношений, она относится и к такому положению человека, когда он, обладая известной суммой прав и обязанностей, установленных законом, не реализует их в конкретных правоотношениях или пока еще не реализует (субъект права как обладатель правового статуса).^{[114] [115]}

Все сказанное относительно соотношения категорий «субъект права» и «субъект правоотношения» может быть использовано для исследования соотношения категорий «субъект права», «субъект правонарушения» (применительно к данному исследованию - «субъект преступления») и «субъект уголовной ответственности». В этом случае субъект правонарушения - это лицо, наделенное субъективными правами и обязанностями в соответствии со своим правовым статусом, реализующее их не должным образом (в т.ч. путем нарушения закрепленных законом запретов).

В уголовно-правовой доктрине термин «субъект преступления» употребляется в двух смысловых значениях. Во-первых, традиционно сложилось понятие субъекта преступления как лица, совершившего преступление и способного нести за это уголовную ответственность. Во-вторых, субъект рассматривается как элемент состава преступления. А поскольку состав преступления представляет собой совокупность объективных и субъективных признаков, установленных уголовным законом и характеризующих общественно-опасное поведение лица как преступление определенного вида, то и субъект - совокупность признаков лица.¹

Понятие субъекта преступления, отмечала Н.С. Лейкина, означает, прежде всего, совокупность признаков, на основании которых физическое лицо, совершившее общественно опасное деяние, подлежит уголовной ответственности. ^{[116] [117]}

Такая позиция подвергалась критике. Так, А.Н. Трайнин выступал против признания субъекта преступления в системе элементов состава преступления, мотивируя данную позицию тем, что человек не может являться элементом совершенного им деяния.^[118]

Понятия «состав преступления», «уголовная ответственность», «субъект преступления» в современной юридической науке практически неразделимы между собой и довольно часто отождествляются, когда речь идет о преступлении, лице, его совершившем, и ответственности.^[119]

Если говорить условно, то фактически общественно опасное деяние при определенных обстоятельствах может совершить любое лицо, но субъектом преступления может быть только то, которое обладает признаками, установленными в законе - это вменяемостью и определенным возрастом, с которого наступает уголовная ответственность. Понятие субъекта преступления, отмечала Н.С. Лейкина, означает, прежде всего, совокупность признаков, на основании которых физическое лицо, совершившее общественно опасное деяние, подлежит уголовной ответственности. Постоянными же и всеобщими признаками являются вменяемость и достижение лицом определенною возраста.^[120]

Таким образом, по существу действующее уголовное законодательство как бы впервые определило в ст. 19 УК PK более полно и четко выраженные признаки субъекта преступления, при наличии которых лицо, совершившее преступление, подлежит уголовной ответственности, а при отсутствии хотя бы одного из них (вменяемости и возраста) физическое лицо, совершившее общественно опасное деяние, не является субъектом преступления и об уголовной ответственности уже речь идти не может.

Основанием же наступления уголовной ответственности, согласно ст. 8 УК РФ, может явиться только совершение конкретным лицом общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом, содержащего все признаки (элементы) состава преступления.

Указание закона на то, что основанием уголовной ответственности является лишь преступное деяние, содержащее все признаки состава преступления, в свою очередь, исключает в соответствии со ст. 3 УК РФ уголовную ответственность по аналогии.

Данное положение способствует укреплению законности и служит гарантией того, что никто не может быть привлечен к уголовной ответственности, если совершенное деяние не предусмотрено уголовным законом.

Вместе с тем следует заметить, что как предшествующее, так и действующее уголовное законодательство нашего государства рассматривало и в настоящее время рассматривает уголовную ответственность, как правило, в ретроспективе, т.е. она устанавливается за совершенное лицом конкретное преступление, о чем более подробно речь пойдет далее.

Особо важное значение приобретает существенное дополнение, нашедшее свое законодательное отражение в УК Республики Казахстан. Впервые в отечественном уголовном законодательстве в качестве одного из признаков субъекта преступления как одного из условий уголовной ответственности предусмотрено физическое лицо, т.е. человек. В русском уголовном праве и уголовном законодательстве советского периода этот признак субъекта преступления не назывался, а подразумевался. Действующий УК Республики Казахстан решил этот вопрос на законодательном уровне, отвергая уголовную ответственность юридических лиц.

Разумеется, в настоящее время, очевидно, что субъектом преступления не могут быть неодушевленные предметы и животные, так как они не могут совершать преступные деяния. Однако истории известны случаи, в частности, характерные для зарубежного уголовного права, как ранее было отмечено, когда субъектом преступления признавались неодушевленные предметы, животные, насекомые и т.п.¹

Вместе с тем в зарубежном уголовном законодательстве и других странах (Великобритания, США, Италия, Канада, Нидерланды, Франция, ФРГ) допускается уголовная ответственность юридических лиц, которые признаются субъектом преступления.^{[121] [122] И хотя на первый взгляд, наше действующее уголовное законодательство закрепило положение, что субъектом преступления может быть только физическое лицо - человек, тем не менее, проблема уголовной ответственности юридических лид с повестки дня не снимается, так как у нее имеются свои сторонники.1}

Необходимо отметить, что в русском уголовном праве до 1917 г. (доктрине, законодательстве, судебной практике) признавалась возможность уголовной ответственности корпораций. Например, Н.С. Таганцев указывает в этом плане на ст. 530 и 985 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (по его изданию 1885 г.).^{[123] [124] [125] [126] Ссылаясь на эти же статьи, П.П. Пусто- рослев пишет: «Только очень немногие из культурных уголовных законодательств, как, например, Русское уложение о наказаниях и нью-йоркское уголовное уложение, признают в виде общего правила преступником физическое лицо, индивидуального человека, а в качестве весьма редкого исключения зачисляют в учинители некоторых уголовных правонарушений и некоторых юридических лиц». В то же время работавший в последней четверти XIX - начале XX вв. немецкий ученый-криминалист Ф. фон Лист писал: «Если оставить в стороне особые постановления, то по действующему имперскому праву лишь отдельный человек, но не корпорация может совершить наказуемое деяние и понести установленную за него кару ... Тем не менее остается несомненным, что признание преступных деяний корпорацией, поскольку они являются самостоятельными носителями юридических благ, не только возможны, но и вполне целесообразны».1}

Советское законодательство времен нэпа также предусматривало уголовную ответственность юридических лиц.^{[127] [128]}

Тем не менее, по ныне действующему законодательству, как Российской Федерации, так и Республики Казахстан юридические лица несут имущественную ответственность в рамках гражданского законодательства. Конкретные же физические лица подлежат уголовной ответственности по соответствующей норме Особенной части УК РК, если они являются исполнителями какого-либо преступления. Вместе с тем не исключается и вполне правомерна постановка вопроса о проведении необходимых исследований по изучению проблемы уголовной ответственности юридических лиц в современных условиях борьбы C преступностью, в том числе за совершение воинских преступлений (например, злоупотребление властью, превышение или бездействие власти - Ст. 380 УК РК).

Таким образом, по действующему УК Республики Казахстан, субъектом преступления может быть только физическое лицо, которое должно быть OT-

ветственно за свои общественно опасные действия, совершенные им умышленно или по неосторожности. При этом данное обстоятельство позволяет в соответствии с основополагающими принципами уголовного права возлагать при установлении виновности лица персональную уголовную ответственность за свои осознанные и мотивированные преступные действия.

В число обязательных признаков субъекта преступления входит и установленный законом возраст, с которого лица, совершившие общественно опасные деяния, подлежат уголовной ответственности. Возраст, по существу, является необходимым признаком для признания лица, совершившего общественно опасное деяние, субъектом преступления и привлечения к уголовной ответственности.

Сам уголовный закон не содержит специальной нормы, предусматривающей понятие возраста, он только указывает на возрастные границы наступления уголовной ответственности, если лицо совершило какое-либо преступление.

При этом, устанавливая возраст уголовной ответственности, законодатель учитывает данные медицины, психологии, педагогики и других наук, а также исходит из типичных для большинства подростков условий их развития и формирования на разных стадиях жизненного пути, что характерно для нашего государства.

В литературе можно встретить неоднозначные суждения о возрасте лица и способности его нести уголовную ответственность в связи с совершённым преступлением. Да и само понятие возраста трактуется по-разному. Так, Г.И. Щукина считает, что возрастом принято называть период развития человека, который характеризуется качественными изменениями в физических и психических процессах, подчиненный особым закономерностям в их протекании.^[129]

Интересную позицию в этом вопросе занимает М.М. Коченов, который отмечает, что понятие возраста, например, можно употреблять в законе чаще всего в одном смысле, а именно как указание на количество прожитого человеком времени, а основаниями уголовной ответственности являются сам физический возраст, а также способность в момент совершения преступления регулировать своё поведение.¹ В свою очередь, Л.В. Боровых определяет возраст через количественное понятие, хотя за количеством прожитых лет, как правило, пишет она, кроется качественная наполняемость этих периодов, а это даёт возможность предположить само сущностное определение категории «возраст» как периода в развитии любого человека. Представляется, что наиболее емко и более содержательно сформулировано понятие возраста Р.И. Михеевым, который определяет его как в широком, так и в узком смысле слова. В первом случае он под возрастом подразумевает календарный период времени, прошедший от рождения до какого-либо хронологического момента в жизни человека, а во втором случае - указанный период психофизического состояния в жизни того или иного лица, с которым связаны как медико-биологические, социальнопсихологические, так и правовые изменения.³

Таким образом, если говорить о возрасте, с которым законодатель связывает способность лица, совершившего преступление, нести уголовную ответственность, то данный признак субъекта преступления всегда требовал более полного изучения, исследования и осмысления не только с позиции науки уголовного права, но и тесного взаимодействия с ней медицины, психологии, педагогики и других наук.

Любой возраст всегда характеризуется и сопровождается осознанным волевым поведением или действием, а в момент совершения преступления и причинением какого-либо вреда. В связи с этим следует согласиться с утверждением И.Ф. Кузнецовой, что понятие общих признаков субъекта преступления таких, как возраст и вменяемость, связаны с характеристикой интеллекту-

¹ См.: Коченов М.М. Теоретические основы судебно-психологической экспертизы. Автореф. дис.... д-ра психол. наук. M., 1991. С. 34.

² См.: Боровых Л.В. Указ. соч. 1993. С. 8.

³ См.: Михеев Р.И. Проблемы вменяемости, вины и уголовной ответственности (Теория и практика). Автореф. дис.... д-ра юрид. наук. M., 1995. С. 17.

ально-волевого отношения к действиям и последствиям.¹ Следовательно, рассматривая возраст с различных точек зрения, необходимо на первый план выдвинуть волю лица, совершающего преступление, которая, несомненно, лежит в основе его осознанного противоправного поведения и имеет особое значение для психологического и уголовно-правового исследования возраста уголовной ответственности субъекта преступления.

Определение возраста, с которого наступает уголовная ответственность за совершение преступления, - это достаточно сложная проблема, и с ней сталкиваются законодатели всех стран на протяжении длительного времени. Вызывает она определенные трудности и в настоящее время. Речь в данном случае идет об установлении как нижних, так и верхних возрастных границ уголовной ответственности. Отсюда, как замечает О.Д. Ситковская, и попытки законодателей почти всех стран мира, начиная еще XVII—XVIII вв., установить возрастные границы привлечения к уголовной ответственности, исключая применение уголовного наказания в отношении детей и подростков.^{[130] [131] [132]}

При этом во многих зарубежных государствах как в прошлом, так и в наши дни, например, нижние границы наступления уголовной ответственности предусмотрены разные и даже резко различаются между собой. На это обстоятельство обращал внимание в своих исследованиях еще в дореволюционный период С. А. Гуревич, который писал, что в то время, когда одни законодательства устанавливают границу уголовной ответственности в возрасте 9 лет (Италия, Испания), другие повышают ее до 10 лет (Австрия, Болгария, Голландия, Дания, Россия), до 12 лет (Германия, Венгрия, Румыния, Сербия, Швейцария),

л

до 13 лет (Турция), до 16 лет (Норвегия).

В свою очередь, если брать более близкий период времени и зарубежные государства с современными правовыми системами, то возраст уголовной от

ветственности субъекта преступления в каждой конкретной стране законодателем определяется и устанавливается также по-разному. Так, достаточно низкие границы, когда допускается уголовная ответственность в возрасте 7 лет, установлены в Египте, Ираке, Ливане¹, Йемене², Ирландии³ и ряде других государств.

В некоторых государствах минимальный возраст уголовной ответственности установлен с 13 лет, когда речь идёт о совершении подростками преступлений, представляющих повышенную общественную опасность (в ряде штатов США, Франции, Узбекистане и др.), с 14 лет (в Болгарии, КНДР, Норвегии, Румынии, ФРГ, Японии, странах СНГ и т.п.)⁴. Вместе с тем в Дании, Финляндии, Швеции и других государствах возраст уголовной ответственности предусмотрен с 15 лет.⁵ Однако в подавляющем большинстве государств уголовная ответственность в отношении лица, совершившего преступление, предусмотрена в законодательстве с 16 лет.

Характерно, что возраст как признак субъекта преступления может быть динамичен и изменяться законодателем (чаще всего нижние возрастные границы) в зависимости от внутренних и внешних условий, в которых находится государство на определённых этапах своего развития (например, военное время или усиление уголовной ответственности за некоторые наиболее опасные преступления), что имело место в уголовном законодательстве многих государств.

Таким образом, возраст как неотъемлемый и важный признак субъекта преступления по-разному устанавливался и устанавливается в зарубежном уго-

Cm.: Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. M., 1961. С. 298.

² См.: Народная Демократическая Республика Йемен. Конституция и законодательные акты. M., 1985. С. 42.

³ См.: Решетников Ф.М. Правовые системы стран мира: Справочник. M., 1993. С. 82.

⁴ См.: Павлов В.Г. Субъект преступления в зарубежном уголовном заве // Правоведение: 1996. №3. С. 171-172.

⁵ См.: Павлов В.Г. Признаки субъекта преступления в уголовном праве скандинавских стран и Финляндии // Тезисы докладов междунар. 13-й конф. по изучению истории, экономики, права, литературы и языка скандинавских стран и Финляндии. М.-Петрозаводск, 1997. С. 264-265.

ловном праве государств различной ориентации на исторических этапах их становления и подвержен колебаниям с учетом особенностей развития той или иной страны в отдельности.

Однако наряду с возрастом согласно уголовному закону субъектом преступления может быть только вменяемое физическое лицо. Поэтому для наступления уголовной ответственности, наряду с вышеуказанными признаками, необходимо, чтобы лицо, совершившее общественно опасное деяние, осознавало характер и значение своих преступных действий и могло руководить ими в конкретной ситуации, т.е. было вменяемо.

Вменяемость и возраст лица, совершившего преступление, установленного законом, как признаки субъекта преступления, между собой тесно связаны, взаимно обусловливают и дополняют друг друга в составе преступления. Известно, и это аксиома, что состав преступления имеет место только тогда, когда налицо совокупность его элементов: объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона преступления. И если общественно опасное деяние совершается вменяемым лицом, достигшим установленного законом возраста (14-16 лет), мы можем говорить о субъекте преступления.

Субъект преступления, по справедливому выражению Я.М. Брайнина, как уголовно-правовое понятие практически немыслим без этих двух основных признаков.^[133] Следовательно, вменяемость как психическое состояние лица, при котором оно в момент совершения преступления было способно осознавать характер своего поведения и руководить им в определенной и конкретной ситуации наряду с возрастом является также неотъемлемым признаком субъекта как элемента состава преступления.

Однако в науке советского уголовного права высказывалось мнение, что вменяемость и возраст не могут рассматриваться как признаки субъекта преступления, относящиеся к составу, так как они являются условиями наступления уголовной ответственности за пределами состава преступления.¹ Данная позиция, по мнению Н.С. Лейкиной, не получила полного признания среди теоретиков уголовного права, а субъект преступления как элемент состава во всех учебниках по уголовному праву после 1946 г. рассматривался отдельным параграфом раздела о составе преступления.^{[134] [135]}

Вопрос о вменяемости, писал Н.С. Таганцев, рассматривается, как правило, в доктрине уголовного права и вменяемость субъекта является краеугольным камнем всех теорий, признающих основанием наказуемости виновное посягательство на правопорядок.^[136] При этом следует отметить, что данное положение характерно не только для отечественного, но и зарубежного уголовного права с учетом особенностей каждой отдельно взятой страны.

Таким образом, учение о признаках субъекта преступления - возрасте и вменяемости - входит в общее учение о составе преступления.

Вменяемость имеет важное значение (как и возраст) не только для установления субъекта преступления как уголовно-правового понятия, но и для всего состава в целом, так как при отсутствии этих признаков или одного из них отсутствовать будет и субъект преступления. Следовательно, и решение вопросов о виновности и уголовной ответственности лица, совершившего общественно опасное деяние, отпадает. При этом значение вменяемости как признака, характеризующего субъект преступления, в отечественной и зарубежной уголовно-правовой литературе еще недостаточно определено, да и само понятие требует своего дальнейшего изучения и исследования с точки зрения науки уголовного права, психологии, медицины, а также философского обоснования.

Способность правильно понимать и оценивать фактическую сторону и значимость своих поступков и при этом осознанно руководить своей волей и действиями отличает вменяемое лицо от невменяемого, когда все происходит в диаметрально противоположном плане.

Сознание и воля представляют собой наиболее важные психические функции, которые вообще определяют повседневное поведение любого человека. Учение о детерминированности и свободе воли лежит в основе самого понятия вменяемости. Следовательно, в философских теориях вменяемость, как правило, основывается на свободе воли. Поэтому, как отмечал А. Амон, для признания индивидуальной ответственности необходимо, чтобы человек, которому приписывается совершенный поступок, обладал свободной волей, в которой и заключается основание вменяемости.¹ На философский аспект проблемы обращают внимание в своей работе Ю.М. Антонян и С.В. Бородин, которые отмечают, что по своим философским истокам вменяемость довольно тесно связана с понятием свободы воли и ответственности лица за свои поступки.^{[137] [138] [139] Невозможно рассуждать о морали и праве, писал Ф. Энгельс, не каса- ясь вопроса о свободе ноли и вменяемости человека.}

Обладая способностью мыслить, человек со здоровой психикой может не только правильно оценить свои действия, но и выбирать самый различный вариант поведения, соответствующий мотивам, потребностям, целям и задачам, которые он себе определил. Влияние же окружающей среды, внешних многочисленных факторов и обстоятельств, воздействующих и определяющих его поведение наряду с внутренними процессами, происходящими в нем, всегда проходят через его сознание.

Сознание и воля представляют собой наиболее важные психические функции, определяющие вообще повседневное поведение любого человека. «...Все, что побуждает человека к деятельности, - писал Ф. Энгельс, - должно проходить через его голову... Воздействия внешнего мира на человека запечат-

т

леваются в его голове, отражаются в ней в виде чувств, мыслей, побуждений, проявлении воли...».¹

Таким образом, осознанное волевое поведение лица дает возможность ему под влиянием внешних факторов окружающего мира правильно выбрать свое поведение в той или иной конкретной ситуации, а также и при совершении общественно опасного деяния. В уголовном праве, отмечал П.С. Дагель, свобода воли означает не что иное, как способность лица отдавать себе отчет в своих действиях и сознавать их фактическую сторону и общественную опасность, а также руководить ими. Другими словами, она означает вменяемость лица, которое способно быть как виновным, так и ответственным.²

Вместе с тем вряд ли будут состоятельны утверждения на этот счет М.И. Еникеева, который считает, что осознание человеком своих отношений с окружающим миром и способность принимать решения со знанием дела, т. е. руководить своими действиями, не могут являться обязательными условиями вме- няемости, так как вменяемость предполагает определенный уровень как психической, так и социальной зрелости человека при совершении конкретного предусмотренного законом действиями, не могут являться обязательными условиями вменяемости, так как вменяемость предполагает определённый уровень как психической так и социальной зрелости человека при совершении конкретного предусмотренного законом действия.³

Данное мнение вызывает возражение уже потому, что вменяемость в уголовном праве - это не только способность лица, совершающего преступле- • ние, осознавать фактический характер и общественную опасность своего дея

ния, но и возможность лица руководить своей волей независимо от уровня его психической или социальной зрелости. Оба эти свойства человека, разумеется, ’Там же. Т. 21.С. 290.

² См.: Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж, 1974. С. 9.

³ См.: Еникеев М.И. Психолого-юридическая сущность вины и вменяемость // Сов. государство и право. 1989. № 12. С. 79.

приобретаются им и постепенно развиваются в процессе его жизненного пути и на различных этапах его созревания и достижения определенного возраста.

Однако, обращаясь к истории вопроса, следует отметить, как показало наше исследование уголовного законодательства РСФСР (1917-1996 гг.) понятие вменяемости не было сформулировано в уголовном законе вообще.¹ При этом вменяемость как признак субъекта преступления отсутствовал не только в Руководящих началах 1919 г., Основных началах 1924 г., уголовных кодексах РСФСР 1922 г., 1926 г., 1960 г., а также определение вменяемости не нашло своего закрепления и в Уголовном кодексе России 1996 г.

В большинстве своем значительное количество работ в области уголовного права и медицины, а также научных исследований, посвящены невменяемости. Отсутствуют вообще исследования, рассматривающие понятие вменяемости с позиций характеристики ее как признака субъекта преступления.

Понятие вменяемости противоположно понятию невменяемости, которое дано в уголовном законе, когда лицо вследствие психического расстройства здоровья в момент совершения преступления не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Следовательно, вменяемость предполагает такое психическое состояние лица, при котором оно, совершая преступление, может осознавать свои действия и руководить ими.

Понятие вменяемости в различных интерпретациях дается в юридической литературе при отсутствии его определения в уголовном законе. В.С. Орлов, например, рассматривает вменяемость как одно из неотъемлемых свойств человека, без которого последний не может быть признан субъектом преступления при совершении какого-либо общественно опасного деяния.^{[140] [141]}

«

В свою очередь, И.К. Шахриманьян считает, что понятие вменяемости обозначает состояние лица, которое, совершая преступления, отдает себе отчет в своих действиях и руководит ими в силу относительно полного душевного здоровья.¹ Более емко определяют вменяемость как признак субъекта преступления Ю.М. Антонян и С.В. Бородин, которые рассматривают ее как психическое состояние лица, заключающееся в его способности при определенном развитии, социализации, возрасте и состоянии психического здоровья во время совершения преступления отдавать отчет себе в своих действиях и руководить ими, а в дальнейшем в связи с этим нести уголовную ответственность и наказание.^{[142] [143]}

В какой-то мере согласуется с последним понятием вменяемости определение Р.И. Михеева. Так, по его утверждению, вменяемость представляет собой социально-психологическую способность субъекта преступления считаться виновным и подлежать уголовной ответственности за совершенное преступление, когда по своему психическому состоянию данное лицо было спорно в данный момент сознавать общественную опасность преступного деяния и руководить своими действиями.^[144]

Анализ понятий вменяемости, имеющийся в юридической литературе, позволяет с полной определенностью говорить, что, являясь одним из неотъемлемых и важных свойств человека, вменяемость по отношению к невменяемости - более широкое и более емкое понятие, которое требует своего дальнейшего изучения и уточнения.

Так, например, вменяемым может быть признан и не только психически здоровый человек, но и лицо, имеющее какие-либо психические расстройства, однако дающие ему возможность в момент совершения преступления осознанно и правильно оценивать свои действия в той или иной конкретной обстановке или ситуации. В данном случае речь идет о психических заболеваниях или расстройствах, которые не устраняют способности лица, как отмечается в литературе, а также в судебно-психиатрической и судебно-следственной практике, осознавать свои преступные действия и руководить ими.

Даже в утверждении «психически не здоров» в медицинском смысле, отмечает Р.И. Михеев, субъект преступления может быть вменяемым. При этом не только, когда речь идет о «пограничных» состояниях психики, но и при хронических психических заболеваниях, а именно: при шизофрении (в случаях ремиссии), эпилепсии (перед приступом) и других случаях.¹

По данным Института судебной психиатрии им. В.П. Сербского, в частности, больные шизофренией составили около 50% всех лиц, признанных невменяемыми при проведении судебно-психиатрической экспертизы душевнобольных, а из общего числа прошедших судебно-психиатрическую экспертизу больных эпилепсией вменяемыми было признано 24,7%, а невменяемыми - 75,3%. Эта особенность была выявлена и при обобщении экспертной практики в судебной психиатрии и общепсихиатрических исследованиях в отношении психопатических лиц, совершивших преступления, которые не исключали способности отдавать отчет своим действиям и руководить ими в период совершения общественно опасного деяния.^{[145] [146] [147]}

Вместе с тем на практике всякие сомнения относительно вменяемости лица, совершившего общественно опасное деяние, когда его поведение не соответствует самоконтролю над собой, имеет место с его стороны неправильная реакция на внешние воздействующие факторы и раздражители и т. п., должны решаться в пользу данного лица. В этих случаях в отношении лица, совершившего преступление, для установления его психического состояния на предварительном следствии в обязательном порядке проводится судебнопсихиатрическая экспертиза. Дальнейшее решение вопроса о вменяемости лица, совершившего преступление, осуществляется судом на основании заключения судебно-психиатрической экспертизы.

Рассмотрение понятий вменяемости в литературе, а также анализ данных т

практики позволяет говорить о том, что вменяемость - не только неотъемлемый признак субъекта преступления, но понятие, как отмечает Р.И. Михеев, многогранное, довольно емкое и многоаспектное как по своему содержанию, так и по значению, которое определяется на основе толкования правовых норм, предусмотренных в уголовном законодательстве.¹

Критерии вменяемости в науке уголовного права понимались неоднозначно и определялись учеными-юристами по-разному, так как многое зависело от подхода самого исследователя и его субъективного восприятия данного

* признака субъекта преступления. Создавшееся положение объяснялось, разумеется, отсутствием понятия вменяемости в уголовном законе, что порождало самые различные предложения по определению формулы вменяемости.

Большинство ученых, как обратил внимание Р.И. Михеев, восприняли конструкцию вменяемости, состоящую из сочетания двух критериев, (юридического и медицинского), наряду с формулой вменяемости, которая строилась на сочетании трех критериев: юридического, психологического и медицинского. Некоторые исследователи предлагали построить формулу вменяемости, в

• основе которой должен находиться только юридический критерий, другие предлагали сконструировать ее при помощи только медицинского критерия.^{[148] [149]}

По мнению Р.И. Михеева, юридический критерий вменяемости характеризуют три признака: интеллектуальный, волевой и эмоциональный.

Интеллектуальный признак рассматривается им как способность лица в момент совершения преступления сознавать фактический характер и общественную опасность совершаемых действий (бездействия), а волевой признак юридического критерия - как способность лица во время совершения преступного деяния руководить своими действиями, т.е. способность руководить своей волей по своему внутреннему убеждению и желанию.

Вместе с тем эмоциональный признак в формулу вменяемости не включается. Но должен учитываться в обязательном порядке при установлении данного состояния лица при совершении им преступления.^[150]

Таким образом, доминирующую роль в юридическом критерии вменяемости играют интеллектуальный и волевой признаки которые должны рассматриваться обязательно в совокупности и с учетом эмоционального признака.

Медицинский критерий вменяемости, как правило, предполагается и характеризует психическое состояние (здоровье) лица во время совершения им общественно опасного деяния. Данный признак является показателем такого состояния психики лица, когда оно находится в здравом рассудке и понимает свои действия и при наличии незначительных расстройств в психике, не исключающих вменяемость. Следовательно, медицинский критерий, который всегда подразумевается, должен рассматриваться не изолированно, а в совокупности с юридическим критерием, образуя в этом сочетании или данной конструкции саму формулу вменяемости.

Вменяемость, по мнению В.С. Орлова и Р.И. Михеева, является необходимой предпосылкой для установления виновности субъекта, начальным зве

ном в общей цепи: вменяемость, затем вина, потом ответственность.¹ Таким образом, установление всех обстоятельств дела на предварительном следствии и в судебном разбирательстве, а также при проведении судебнопсихиатрической экспертизы и на основании ее заключения дает возможность судебно-следственным органам решать вопрос о вменяемости или невменяемости лица, совершившего преступление, а затем уже доказывать осознанность и способность его совершать преступное деяние умышленно или по неосторожности, т.е. виновно. Поэтому вряд ли можно говорить о виновности лица, совершившего общественно опасное деяние, если в процессе предварительного следствия и дознания не установлена его вменяемость. Для криминалистики,

писал Н. С. Таганцев, вменяемость - это признак, обусловливающий наказує-

\

мость преступного деяния, совершенного физическим лицом.²

Наряду с понятием «субъект преступления» в уголовно-правой науке используется понятие - «специальный субъект преступления», обладающий дополнительными свойствами, присущими определенной категории лиц, совершившим общественно опасное деяние, которые в той или иной форме закреплены законодательством.

В действующем уголовном законодательстве отсутствует понятие специального субъекта преступления. Не было его и в уголовных кодексах РСФСР 1922 г., 1926 г. и УК 1960 г.

Даже в юридической литературе, в частности уголовно правового характера, проблеме специального субъекта отводилось мало внимания. В науке уголовного права, как справедливо отмечает В.В. Устименко, разработка понятия специального субъекта преступления наиболее активно началась только с конца 50-х годов.³

См.: Орлов В.С. Субъект преступления по советскому уголовному праву. С. 27; Михеев Р.И. Проблемы вменяемости, вины и уголовной ответственности (теория и практика). Авто- реф. дис... д-ра юрид. наук. С. 3.

² См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Т. I. С. 145.

³ См.: Устименко В. В. Специальный субъект преступления. Харьков, 1989. С. 7-8.

В последующем важный вклад в исследование этой проблемы внесли ученые-юристы В.С. Орлов, А.А. Пионтковский, Ш.С. Рашковская, А.М. Лазарев, Г.Н. Борзенков, Р. Орымбаев, В.В. Устименко и др. Вместе с тем, несмотря уже на определенный интерес к этой проблеме, в науке уголовного права довольно крупных исследований специального субъекта преступлении практически не имеется, за исключением вышедших в свет монографий Р. Орымбаева (1977 г.) и В.В. Устименко (1989 г.).¹

На одну из сторон этой проблемы было обращено внимание И.И. Kapne- ца, который отмечал, что когда с особой остротой возникает вопрос о профессиональной пригодности людей, работающих с техникой, в уголовном праве проблема о специальном субъекте преступления рассматривается весьма ограниченно.^{[151] [152]}

Специфика совершения отдельных видов преступлений предполагает, что в соответствии с положениями закона субъект в каждом конкретном случае должен обладать дополнительными признаками, или свойствами, для выполнения объективной стороны преступления.

Данное обстоятельство дает возможность определить специальный субъект преступления и имеет существенное значение для более правильной квалификации общественно опасных деяний. Само же уяснение понятия специального субъекта преступления имеет важное как теоретическое, так и практическое значение в деятельности правоохранительных органов в борьбе с преступностью. Так, при квалификации преступлений, направленных против военной службы, имеет важное значение установление или выявление в первую очередь специальных признаков субъектов, совершивших эти преступления.

Однако при определении специального субъекта преступления в уголовно-правовой литературе нет единого мнения. Одни авторы специальным субъектом считают лицо, не только обладающее свойствами общего субъекта, но и наделенного дополнительными, присущими только ему качествами (В.С. Орлов, А.А. Пионтковский, А.М. Лазарев, Г.Н. Борзенков)¹.

Другие главный акцент делают на более характерные особенности специального субъекта, нашедшие свое отражение в диспозициях соответствующих статей Уголовного кодекса. Так, по мнению Н.С. Лейкиной и Н.П. Грабов- ской, специальными субъектами называются такие субъекты, которые обладают конкретными особенностями, указанными в диспозиции статьи. При этом признание некоторых лиц специальными субъектами обусловлено, прежде всего, тем, что вследствие занимаемого ими положении они уже могут совершать преступления, которые не могут быть совершены иными лицами.^{[153] [154]}

Имеет место в юридической литературе при определении специального субъекта и другая точка зрения, например ограничительного характера, когда значительно суживается круг лиц, подлежащих уголовной ответственности, при наличии тех или иных дополнительных признаком субъекта преступления. Так, по утверждению Ш.С. Рашковской и Р. Орымбаева, специальным субъектом преступления является лицо, которое кроме необходимых признаков общего субъекта (возраст и вменяемость), предусмотренных в законе, должно еще обладать особыми дополнительными признаками, дающими возможность привлечь данное лицо к уголовной ответственности за совершение преступления.^[155]

При этом следует отметить, что, несмотря на неоднозначный подход в определении понятия специального субъекта, в уголовном праве большинство авторов едины в том, что кроме общих признаков, предусмотренных в законе, лицо, совершившее преступление, должно еще обладать и дополнительными особенностями с присущими только ему признаками (свойствами). В.В. Устименко справедливо отмечает, что разное понимание в определении составов преступлений со специальным субъектом вызваны не только возрастанием количества таких составов, но и различиями в трактовке самого понятия специального субъекта и его признаков.¹

Разное понимание специального субъекта преступления обусловлено, на наш взгляд, еще и тем, что в теории многие ученые, занимающиеся данной проблемой, вкладывают в его содержание большое количество признаков, которые по существу и порождают многообразие взглядов в определении самого понятия данного субъекта. Данное положение, напрямую связанное с вопросами квалификации и ответственности, вызывает определенные трудности в судебно-следственной практике. Причем классификация дополнительных признаков специального субъекта преступления в уголовно-правовой литературе представлена самая разнообразная.

Так, раскрывая природу специального субъекта преступления, Р. Орым- баев подразделяет его признаки на следующие группы: 1) признаки, которые характеризуют правовое положение лица; 2) демографические признаки, определяющие физические свойства личности преступника; 3) признаки, указывающие на должностное положение, характер выполняемой работы и какую- либо профессию лица; 4) признаки, характеризующие лицо, занимавшееся в прошлом антисоциальной деятельностью, а также наличие повторности преступлений.²

В этой связи представляется, что, указывая повторность как признак специального субъекта, позиция автора требует возражения. Здесь более правиль-

¹ См.: Устименко В.В. Специальный субъект преступления. Харьков, 1989. С. 7.

² См.: Орымбаев Р. Специальный субъект преступления, Алма-Ата, 1977. С. 49-59. Данную точку зрения автора в этом вопросе разделяют В.В. Труфанов и С.Ф. Милюков (См. рецензию на монографию Орымбаева Р. «Специальный субъект преступления» // Правоведение. 1980. №3. С. 109-110).

ную точку зрения в этом вопросе занимают Н.Ф. Кузнецова и Г.Н. Борзенков, которые полагают, что повторность (неоднократность) относится к признакам объективной стороны преступления, а не является признаком специального субъекта.¹

Действительно, неоднократность, скорее, характеризует общественную опасность преступного деяния и само лицо, его совершившее, но ни в коей мере не является специфическим признаком (свойством) субъекта преступления.

Впрочем, и сам автор данной классификации не отрицает, что повторность обычно свидетельствует о более высокой степени общественной опасности лица, совершившего преступление.^{[156] [157]}

Классификация признаков специального субъекта преступления, предложенная Л.Д. Ермаковой, также условна и не является исчерпывающей. Так, основные признаки специального субъект она группирует по государственноправовому положению; демографическому признаку; семейно-родственным отношениям должностному положению; характеру выполняемой работы; отношению к военной службе; характеру обязанностей граждан н отношении государства; особому положению лица, связанного с совершением какого-либо преступлении, и другим признакам^[158].

В свою очередь, Г.Н. Борзенков подразделяет признаки специального субъекта преступления на три большие группы, характеризующие: 1) социальную роль, а также правовое положение субъекта; 2) физические свойства лица, совершившего преступление, а также 3) взаимоотношение субъекта с потерпевшим.^[159]

Наиболее многочисленной из представленных групп, как и ни многих других классификациях, является первая группа, объединяющая специальных субъектов по следующим признакам: гражданство (гражданин РФ, иностранец, лицо без гражданства); должностное положение лица, профессия (врач, водитель, педагог); род занятий; разновидность представителя власти (следователь, судья, прокурор, депутат); участник судебного процесса (свидетель, потерпевший, переводчик, эксперт); отношение к военной службе (военнослужащий) и т.п. По сути, в данном случае речь идет об обладании субъектом специальным правовым статусом.

Вторую, значительно меньшую, группу образуют признаки специального субъекта, которые характеризуют его социально-демоографические данные (пол, возраст, состояние здоровья и т. п.).

Третья группа признаков специального субъекта, как уже было отмечено, содержит и отражает особенности, характеризующие отношение данного лица с потерпевшим и другими лицами.¹

Давая понятие специального субъекта, В. В. Устименко особо отмечает, что специальный субъект преступления - это такое лицо, которое обладает, наряду с вменяемостью и возрастом, еще и иным дополнительным признаком, предусмотренным в уголовном законе или прямо вытекающим из него, ограничивающим круг лиц, несущих ответственность по данному закону.^{[160] [161]}

Вызывает определенный интерес классификация признаков специального субъекта в УК Франции 1992 г., которые по своему содержанию весьма разнообразны и могут быть подразделены на три группы.

К первой группе относятся признаки, характеризующие правовое положение лица, а также выполняемые им функции (гражданство, служебное или должностное положение, профессия или род занятий, лицо, участвующее в судебном процессе, лицо, которое осуждено или заключено под стражу и т. п.).

Ко второй группе относятся признаки субъекта, отражающие его демографические особенности (пол, возраст и другие).

К третьей группе признаков относятся особенности субъекта характеризующие его отношения с потерпевшим (брачно-семейные, родственные и другие отношения).^[162]

Следует отметить, что некоторые признаки специального субъекта данной классификации и, ранее рассмотренные в какой-то степени перекликаются, что свидетельствует об общих подходах в исследовании данной проблемы как отечественных, так и зарубежных ученых.

Однако в большинстве случаев (примерно около 60) признаки специальных субъектов преступления достаточно четко сформулированы законодателем в основных составах преступлений, которые описаны в Особенной части Уголовного кодекса.

Таким образом, подавляющее большинство исследователей в определении понятия специального субъекта преступления делают акцент на наличии в нем дополнительных признаков, позволяющих говорить и отграничивать его от общего субъекта.

По данным нашего исследования, в действующем УК РФ 1996 г. содержится 43% статей со специальным субъектом них 32% преступлений со специальным субъектом законодателем сконструированы как основные составы, а 11% можно отнести к квалифицированным.

Понятие преступления против военной службы дается законодателем в ст. 366 УК Республики Казахстан, где предусмотрены и виды специального субъекта. При этом определение воинского преступления основывается на общем понятии преступления и отличается лишь объектом посягательства - установленным порядком прохождения военной службы. Так, согласно ст. 366 УК РК, преступлениями против военной службы признаются предусмотренные уголовным законом общественно опасные деяния против установленного по- рядка несения военной службы, совершенные военнослужащими, проходящими военную службу по призыву либо по контракту в Вооруженных Силах Республики Казахстан, других войсках и воинских формированиях Республики Казахстан, а также гражданами, пребывающими в запасе во время прохождения ими военных сборов.

Таким образом, специальными субъектами воинских преступлений, в соответствии со ст. 366 УК Республики Казахстан, являются военнослужащие, а также граждане, находящиеся в запасе и проходящие военные сборы. На них распространяется уголовная ответственность за совершение воинских преступлений по соответствующим статьям главы 16 УК Республики Казахстан.

Субъект преступлений, предусмотренных главой 16 УК Республики Казахстан, является специальным, поскольку имеет ряд специфических особенностей, отличающих его от общего субъекта. Специальный субъект воинского преступления, прежде всего, должен обладать всеми признаками общего субъекта преступления как вменяемость, достижение определенного возраста и специальными. К их числу следует, прежде всего, отнести пребывания лица в момент совершения преступления на военной службе или военных сборах. Таким образом, наличие специального статуса у военнослужащих связано с осуществлением специфического рода деятельности - военной службы.

Военная служба в соответствии с Уставом внутренней службы Вооруженных Сил Республики Казахстан^[163] определяется как особый вид государственной службы граждан Республики Казахстан, связанный с выполнением ими священного долга и обязанности перед государством и народом в Вооруженных Силах, других войсках и воинских формированиях Республики Казахстан.

Вооруженные Силы, другие войска и воинские формирования Республики Казахстан комплектуются военнослужащими на основе всеобщей воинской обязанности по призыву, а также по контракту при сочетании экстерриториального и территориального принципов.

Военные сборы - это предусмотренные законодательством Республики Казахстан прохождение военнообязанными гражданами Казахстана учебных, поверочных и специальных военных сборов. Срок и время проведения военных сборов военнообязанными гражданами Республики Казахстана определяется министром обороны Республики Казахстан.

»

В Вооруженных Силах Республики Казахстан, в зависимости от принципа комплектования и характера военной службы существуют следующие ее виды:

срочная военная служба солдат и матросов, сержантов и старшин;

военная служба по контракту на должностях солдат и матросов, сержантов и старшин;

военная служба курсантов (слушателей) военно-учебных заведений;

военная служба прапорщиков и мичманов по контракту;

военная служба офицерского состава.

Военная служба организуется в Вооруженных Силах (армии и флоте), войсках (пограничных, железнодорожных и т.п.), также воинских формированиях (инженерно-технических, дорожно-строительных), в службах и органах (например, национальной службе безопасности, в службе внешней разведки), войсках гражданской обороны и внутренних войсках МВД и других воинских формированиях, где проходят службу военнослужащие по призыву или контракту .

Согласно Закона Республики Казахстан «Об обороне и Вооруженных Силах Республики Казахстан» от 9 апреля 1993 года Вооруженные Силы Республики Казахстан формируются на основе всеобщей воинской обязанности и контрактной системы и включают: органы военного управления Вооруженных Сил (центральные и местные органы военного управления); виды Вооруженных Сил - Сухопутные войска, Силы воздушной обороны. Сухопутные войска в составе: военных округов (Восточный, Западный, Центральный, Южный), родов войск (ракетные войска и артиллерия, войска родов войск (ракетные войска и артиллерия, войска противовоздушной обороны); Мобильные силы; Специальные войска; Тыл Вооруженных Сил; военноучебные заведения, военно-научные учреждения. В военное время в состав Вооруженных Сил входят: внутренние войска Министерства внутренних дел; Пограничная служба и войска комитета национальной безопасности; Республиканская гвардия; органы управления и части гражданской обороны; Агентства Республики Казахстан по чрезвычайным ситуациям (далее - другие войска и воинские формирования).

В соответствии со ст. 1 Закона Республики Казахстан от 20 января 1993 года «О статусе и социальной защите военнослужащих и членов их семей»^[164] Военнослужащими являются лица, состоящие на государственной военной службе в Вооруженных Силах, органах национальной безопасности, Республиканской гвардии. К ним относятся офицеры, прапорщики, мичманы, военнослужащие-женщины на должностях старшин, сержантов и рядовых, курсанты военно-учебных заведений, старшины, сержанты, солдаты и матросы срочной службы, военнослужащие, проходящие военную службу по контракту.

В соответствии со ст.18 Закона Республики Казахстан «О всеобщей воинской обязанности и военной службе» от 19 января 1993 г. на военной службе в Вооруженных Силах могут состоять иностранные граждане и лица без гражданства, проживающие на территории Республики Казахстан и заключившие контракт.

Граждане приобретают статус военнослужащего, как правило, с началом военной службы и утрачивают его с ее окончанием. На военнослужащих возлагается обязанность вооруженной защиты Российской Федерации и беспрекословное выполнение поставленных задач, в том числе с риском для жизни.

Военнослужащие находятся при исполнении обязанностей военной службы во всех случаях ее фактического выполнения: во время участия в боевых действиях, нахождения на боевом дежурстве (боевой службе), на учениях, сборах, служебных командировках, во время следования к месту службы и обратно, при нахождении в расположении воинской части, корабля, объекта, учреждения, предприятия, военного учебного заведения, в течение установленного регламентом служебного времени или в другом месте и в другое время, если это вызвано служебной необходимостью, а военнослужащие срочной службы, в течение всего времени прохождения военной службы.

Статус военнослужащих включает общие права, свободы и обязанности военнослужащих, как граждан Республики Казахстан с установленными законодательством изъятиями и ограничениями, а также их права, обязанности и ответственность, обусловленные особенностями службы.

В соответствии со ст. 9 Устава внутренней службы Вооруженных Сил Республики Казахстан «Под исполнением военнослужащими обязанностей военной службы (служебных обязанностей) понимается: участие в боевых действиях; исполнение должностных обязанностей, установленных настоящим Уставом, инструкциями и наставлениями; несение боевого дежурства (боевой службы); участие в учениях и в походах кораблей; нахождение на территории воинской части в течение установленного распорядком дня служебного времени...».

В Уставе внутренней службы Вооруженных Сил Республики Казахстан перечислены следующие общие обязанности военнослужащих:

- строго соблюдать Конституцию, Законы Республики Казахстан и выполнять требования воинских уставов;

- быть верным Военной присяге, беззаветно служить своему народу, мужественно, умело, не щадя своей жизни, защищать Республику Казахстан, выполнять воинский долг, стойко переносить трудности военной службы;

- быть патриотом своей Родины, крепить дружбу между военнослужащими различных национальностей;

- быть честным, дисциплинированным, храбрым, при выполнении воинского долга проявлять разумную инициативу;

- беспрекословно повиноваться командирам (начальникам) и защищать их в бою, оберегать Боевое Знамя воинской части;

- постоянно овладевать военными профессиональными знаниями, совершенствовать свою выучку и воинское мастерство;

- знать и содержать в постоянной готовности к применению вверенные ему вооружение и военную технику, беречь военное имущество и другие материальные ценности;

- дорожить войсковым товариществом, не щадя своей жизни, выручать товарищей из опасности, помогать им словом и делом, уважать честь и достоинство каждого, не допускать в отношении себя и других военнослужащих грубости и издевательств, удерживать их от недостойных поступков;

- соблюдать правила воинской вежливости, поведения и воинского приветствия, всегда и везде вести себя с достоинством и честью, быть по форме, чисто и аккуратно одетым;

- быть бдительным, строго хранить военную и государственную тайну.

Военнослужащие при обнаружении хищения или порчи военного имущества, незаконного расходования денежных средств, злоупотреблений в снабжении войск, недостатков в содержании вооружения и военной техники или других фактов, наносящих ущерб Вооруженным Силам Республики Казахстан, обязаны доложить об этом по команде, а также могут направить письменное обращение по устранению этих недостатков старшему начальнику, включительно до Министра обороны Республики Казахстан.

Военнослужащий может обращаться в органы государственного управления, правоохранительные органы и суды на неправомерные действия местных представительных и исполнительных органов, должностных лиц и других органов и общественных объединений.

В соответствии со ст. 23 Конституции Республики Казахстан, принятой 30 августа 1995 года, военнослужащие не должны состоять в партиях, профессиональных союзах, выступать в поддержку какой-либо политической партии.

«

Помимо общих каждый военнослужащий имеет должностные обязанности, которые определяют объем и пределы практического выполнения порученных ему согласно занимаемой должности функций и задач. Должностные обязанности используются только в интересах службы. Эти обязанности определяются воинскими уставами, а также соответствующими руководствами, наставлениями, положениями, инструкциями или письменными приказами прямых начальников применительно к требованиям Устава.

Военнослужащие в связи с осуществлением специфического рода деятельности имеют право на хранение, ношение и применение оружия (ст. 20 Закона Республики Казахстан от 20 января 1993 года «О статусе и социальной защите военнослужащих и членов их семей). Применение оружия лично или в составе группы устанавливается законодателем в качестве крайней меры и возможно в следующих случаях:

- для отражения группового или одиночного вооруженного нападения на охраняемые военные и гражданские объекты, караулы, помещения и сооружения воинских частей;

- для пресечения попытки насильственного завладения оружием и военной техникой;

- для защиты военнослужащих и гражданских лиц от нападения угрожающего их жизни или здоровью, если иными способами и средствами защитить их невозможно;

- для задержания лица, совершившего преступление, оказывающего вооруженное сопротивление либо застигнутого при совершении тяжкого преступления, а также вооруженного лица, отказывающегося выполнить законные требования о сдаче оружия, если иными способами и средствами преодолеть сопротивление, задержать преступника или изъять оружие невозможно.

Применение оружия должно предусматривать предупреждение о намерении его применить. Без предупреждения оружие может применяться при внезапном вооруженном нападении, нападении с использованием боевой тех

ники, транспортных средств, морских и речных судов, а также побега из-под стражи с оружием. Военнослужащие имеют право использовать оружие для подачи сигнала тревоги или вызова помощи. При применении и использований оружия военнослужащий обязан принять все возможные меры для обеспечения безопасности окружающих граждан, а в случае необходимости оказать неотложную медицинскую помощь пострадавшим. Запрещается применять оружие в отношении женщин и несовершеннолетних, за исключением случаев совершения ими вооруженного нападения, оказания вооруженного сопротивления, либо группового нападения, представляющего угрозу жизни военнослужащему (военнослужащим), если иными способами и средствами отразить такое нападение невозможно. О каждом случае применения или использования оружия военнослужащий докладывает командиру (начальнику).

Наличие специального правового статуса военнослужащих предопределяет специфику их ответственности (в соответствии со ст. 34 Закон Республики Казахстан от 19 января 1993 г. N 1897-ХІІ «О всеобщей воинской обязанности и военной службе» военнослужащие за нарушение воинской дисциплины, совершение правонарушений несут дисциплинарную, материальную, административную и уголовную ответственность в соответствии с действующим законодательством и общевоинскими уставами вооруженных Сил Республики Казахстан), что позволяет говорить о специальном субъекте воинских преступлений. При этом отмечается, что все военнослужащие независимо от воинского звания и должности равны перед законом и несут ответственность, установленную для граждан Республики Казахстан, с учетом особенностей своего правового положения.^[165]

Для правильного применения уголовного закона очень важно установить начальный и конечный момент состояния лица на военной службе. Статус военнослужащего гражданин приобретает со дня определения (призыва, поступ

ления) на военную службу и началом военной службы считается: для граждан, призванных на военную службу, - день убытия к месту прохождения военной службы (для граждан, не пребывающих в запасе, - из военкомата, а для офицеров запаса - день, указанный в предписании военного комиссариата); для граждан, поступивших на военную службу по контракту, - день вступления в силу контракта о прохождении военной службы, для военнообязанных, ранее не проходивших службу, - дата зачисления на учебу в военно-учебное заведение.

Для граждан, призванных на срочную военную службу, начальным моментом военной службы считается день убытия из военкомата к месту ее прохождения, а окончанием военной службы будет считаться дата исключения из списков личного состава воинской части. C момента зачисления военнослужащего в списки личного состава воинской части он несет уголовную ответственность по закону в случае совершения им воинского преступления, являясь специальным субъектом данного общественно опасного деяния.

Время принятия военнослужащим Военной присяги к определению начала военной службы отношения не имеет и принимается лицом, уже находящимся на военной службе. Следовательно, военнослужащий является субъектом воинского преступления независимо от времени принятия Военной присяги.

Военная служба по призыву или по контракту начинается не ранее достижения лицом 18-летнего возраста, причем предельный возраст для призыва ограничен достижением 27 лет. Предельный возраст для призыва граждан, пребывающих в запасе, для прохождения сборов установлен в зависимости от воинского звания. Однако, часть 3 ст. 29 Закона Республики Казахстан от 19 января 1993 г. «О всеобщей воинской обязанности и военной службе» указывает на то, что в военное время Указом Президента Республики Казахстан может быть повышен предельный возраст состояния в запасе и призыва на военную службу по мобилизации.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что предельный возраст лица, которое может быть носителем специального правового статуса военнослужащего и соответственно являться специальным субъектом воинского преступления, законодателем не установлен.

Для курсантов военно-образовательных учреждений военная служба может начинаться и с более раннего возраста (с 17 лет).

Следует отметить, что в теории и практике не всегда можно встретить однозначный подход в понимании субъекта воинского преступления, когда речь идет о курсантах военно-учебных заведений, не достигших совершеннолетнего возраста.

Представляется, что при данной ситуации необходимо руководствоваться принципом получившим свое закрепление в Законе РФ «О воинской обязанности и военной службе» от 6 марта 1998 г. В п. 2 ст. 35 данного Закона прямо записано, что граждане, не проходившие военную службу, но зачисленные в военные учебные заведения, приобретают статус военнослужащих, проходящих военную службу по призыву, и заключают контракт о ее прохождении по достижении ими возраста 18 лет, но не ранее окончания ими 1-го курса обучения в указанных военно-учебных заведениях.

Следовательно, согласно действующему военному законодательству, военнослужащие, обучающиеся в военно-учебных заведениях и именуемые курсантами, не достигшие 18-летнего возраста, не могут быть привлечены к уголовной ответственности за воинские преступления, так как они не обладают признаками специального субъекта. Они приобретают статус военнослужащего в полном объеме с заключением контракта о прохождении военной службы только по достижении ими 18-летнего возраста.

Граждане, проходящие военные сборы и исполняющие обязанности военной службы. Военнообязанные граждане, находящиеся в запасе и призванные для прохождения военных сборов, полностью подчиняются соответствующему федеральному законодательству и общевоинским уставам, а при со-

вершении ими воинских преступлений вопрос о привлечении их к уголовной ответственности решается по соответствующим статьям УК Республики Казахстан.

Моменты начала и окончания службы для военнообязанных, проходящих военные сборы, определяются со дня прибытия призывных лиц на сборы, а окончание - последний день пребывания их на военных сборах. Порядок прохождения военных сборов регламентирован главой 5 Закона Республики Казахстан «О всеобщей воинской обязанности и военной службе» от 19 января 1993 года. Срок и время проведения военных сборов военнообязанными гражданами Республики Казахстана определяется министром обороны Республики Казахстан.

В соответствии со ст. 16 Закона Республики Казахстан «О всеобщей воинской обязанности и военной службе» от 19 января 1993 г., от призыва на срочную военную службу освобождаются граждане: признанные по состоянию здоровья негодными к военной службе; не призванные на законных основаниях на срочную военную службу по достижении 27- летнего возраста; у которых один из близких родственников (отец, мать, брат или сестра) погибли или стали инвалидами первой и второй группы при исполнении служебных обязанностей в период похождения военной службы. Призыву на срочную военную службу в мирное время не подлежат призывники, имеющие не погашенную и не снятую в установленном законом порядке судимость за совершение преступлений средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие преступления, а также имеющие две и более судимости.

Освобождение военнообязанных от прохождения сборов предусмотрено ст. 26 Закона Республики Казахстан «О всеобщей воинской обязанности и военной службе» от 19 января 1993 года.

Годность к военной службе по здоровью в отношении призывников определяется врачами призывной комиссии, а в отношении находящихся на военной службе - гарнизонной (окружной) военно-врачебной комиссией на основании и в порядке, предусмотренными соответствующим документом Министерства обороны Республики Казахстан. Другие учреждения, включая так называемые «независимые экспертные комиссии» не вправе решать эти вопросы в отношении указанных лиц, и потому заключения этих органов по поводу годности к военной службе юридических последствий не имеют. Перечень лиц, имеющих право на отсрочку, предусмотрен ст. 15 Закона Республики Казахстан «О всеобщей воинской обязанности и военной службе» от 19 января 1993 года.

Во всех случаях, когда лицо призвано на военную службу, несмотря на наличие указанных выше оснований, либо продолжает служить после возникновения таких оснований, его пребывание на военной службе следует считать незаконным и признавать его субъектом воинского преступления нельзя. При совершении ими преступления должны нести уголовную ответственность по нормам не главы 16, а по другим главам Уголовного кодекса Республики Казахстан.

Прав В.М. Бозров, когда пишет, что любое лицо, призванное на воинскую службу вопреки законодательству о воинской обязанности и военной службе не должно считаться субъектом воинских преступлений, фактически это лицо является освобожденным от воинской службы, а значит не должно ставиться в положение обвиняемого в совершении преступления против военной службы.^[166]

Окончанием военной службы считается дата исключения военнослужащего из списков личного состава воинской части, в связи с увольнением с военной службы по основаниям, указанной в статье 22 Закона Республики Казахстан от 19 января 1993 г. №1897-ХП «О всеобщей воинской обязанности и военной службе».

На практике встречаются ситуации, когда, несмотря на указанные в ст. 22 Закона Республики Казахстан «О всеобщей воинской обязанности и военной службе» основания, приказ по части об исключении из списков личного состава издан с опозданием или же не издан по вине должностных лиц. В таких случаях военнослужащие остаются субъектами воинских преступлений до момента фактического издания приказа об увольнении, поэтому в подобных случаях в ходе предварительного следствия или дознания необходимо решить вопрос об осуществлении прокурорского реагирования в связи с несвоевременностью увольнения с военной службы.

Военнослужащий, подлежащий увольнению по основаниям ст. 22 Закона Республики Казахстан «О всеобщей воинской обязанности и военной службе» не может быть исключен из списка личного состава воинской части если:

- находится на стационарном лечении;

- военнослужащий женского пола находится в отпуске по беременности и родам или в отпуске по уходу за ребенком;

- проходящий военную службу по призыву, по его желанию остается в воинской части до дня отправки транспортного средства, осуществляющую индивидуальную или организованную перевозку военнослужащих, увольняемых в запас;

- участвует в походах кораблей;

- находится в плену, в положении заложника или интернированного;

- безвестно отсутствует, до признания его в установленном порядке безвестно отсутствующим или объявления его умершим;

- находится под следствием или дознанием, а также в иных случаях, установленных Положением о порядке прохождения военной службы.

В соответствии со ст. 22 Закон Республики Казахстан «О всеобщей воинской обязанности и военной службе» военнослужащие срочной службы, выслужившие установленные сроки, могут быть задержаны на военной службе на

срок до двух месяцев по решению Президента Республики Казахстан при введении чрезвычайного положения.

Если срок службы истек, и отсутствуют исключительные обстоятельства, указанные в законодательстве, то он не может признаваться субъектом воинских преступлений, даже если он не исключен из списков личного состава воинской части.

Таким образом, определяющим признаком субъекта преступлений, предусмотренных главой 16 Уголовного кодекса Республики Казахстан, является принадлежность к военной службе у военнослужащих и военнообязанных и для характеристики субъекта этих преступлений юридически важны такие обстоятельства, как возраст, состояние здоровья виновного, законность нахождения его на военной службе, начало и окончание ее прохождения.

C учетом изложенного представляется целесообразным понятие специального субъекта воинского преступления сформулировать следующим образом: Специальным субъектом воинского преступления является физическое вменяемое лицо, обладающее на момент совершения общественно опасного деяния специальным правовым статусом военнослужащего, и способное нести уголовную ответственность. Данное понятие, на наш взгляд, в наиболее общей форме выражает внутреннее содержание специального субъекта воинского преступления, исходя из действующего уголовного законодательства в нашей стране.

Проведенный нами анализ уголовно-правовых норм Особенной части УК Республики Казахстан показал, что преступления против военной службы составляют 8 % от общего количества статей со специальным субъектом. Исходя из смысла закона, субъектом воинского преступления может быть лицо, обладающее кроме общих признаков (возраст, вменяемость), еще и особыми специальными признаками, присущими только ему. Основным таким признаком субъекта воинского преступления является обладание специальным правовым статусом, нахождением лица на военной службе или работе, приравненной к

ней. Поэтому лицо, совершившее воинское преступление, является специальным субъектом, обладающим по отношению к общему субъекту дополнительными признаками и характерными особенностями. Ими и являются военнослужащие, граждане, пребывающие в запасе, во время прохождения ими военных сборов.

Специальными субъектами воинских преступлений являются и военные строители военно-строительных отрядов (частей) Министерства обороны и других министерств и ведомств, совершившие общественно опасные деяния против установленного порядка прохождения военной службы, с учетом специфики их работы.

В уголовно-правовой литературе можно встретить различные точки зрения по поводу того, следует ли относить военных строителей к специальному субъекту воинских преступлений. Так, например, A.A. Тер-Акопов и Х.М. Ахметшин считают, что военные строители не являются субъектами преступлений против военной службы, но эти лица приравниваются к военнослужащим по уголовной ответственности. Вместе с тем служба, которую они несут, не является военной, поскольку она не связана с вооруженной деятельностью.¹ Противоположной точки зрения придерживаются Ф.С. Бражник², В.В. Лунеев³ и В.И. Мархотин⁴, считающие субъектами воинских преступлений и военных строителей.

Представляется, что более правильная позиция та, в соответствии с которой военных строителей следует считать специальными субъектами воинских преступлений, предусмотренных УК Республики Казахстан. Во-первых, военные строители военно-строительных отрядов (частей) приравниваются к военнослужащим и на них полностью распространяются положения воинских уставов и других военно-нормативных актов со всеми вытекающими из них по-

¹ См.: Уголовное право России. Т. 2. Особенная часть / Под ред. А.Н. Игнатова, Ю.А. Красикова. С. 750.

² См.: Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой. С. 740.

³ См.: Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. А.В. Наумова. M., 1996. С. 760.

⁴ Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. А.И. Бойко. С. 655.

следствиями. Во-вторых, служба военных строителей приравнивается к воинской и засчитывается им как таковая.

Данная позиция имеет законодательное закрепление. Так, ст. 3 (Лица, имеющие статус военнослужащего) Закона PK от 20 января 1993 года «О статусе и социальной защите военнослужащих и членов их семей» сформулирована следующим образом: «Статусом военнослужащих обладают лица, проходящие военную службу в Вооруженных силах, органах национальной безопасности, Республиканской гвардии Республики Казахстан, а также военные строители и военнообязанные, находящиеся на сборах». Следовательно, военные строители являются специальными субъектами преступлений против военной службы, наряду с военнослужащими и гражданами, находящимися в запасе, во время прохождения ими военных сборов.

Однако не являются субъектами воинских преступлений рабочие и служащие воинских частей и учреждений, т.е. гражданский персонал, а также воспитанники и учащиеся суворовских, нахимовских училищ и кадетских корпусов, лица строевого и административно-хозяйственного состава органов милиции и другие граждане, не являющиеся военнослужащими. Перечисленные лица могут быть привлечены к уголовной ответственности только за общеуголовные преступления, а лица, участвующие в совершении преступления совместно с военнослужащим, несут уголовную ответственность за воинские преступления не как исполнители, а в качестве организатора, подстрекателя или пособника.

В юридической литературе и судебно-следственной практике вопрос об участии в воинских преступлениях граждан, не являющихся военнослужащими или военнообязанными, решается по-разному. Трудности такого рода возникают при привлечении виновных к уголовной ответственности, когда речь идет о соучастии в преступлениях со специальным субъектом, где исполнителем является военнослужащий или военнообязанный.

В.А. Алексеев, обращаясь к проблеме соучастия в воинских преступлениях, предлагает в преступлении, где в качестве исполнителя указано лицо, обладающее специальными признаками, исполнителем признавать также и лицо, этими признаками не обладающее, если оно выполняло действия, предусмотренные статьей особенной части уголовного закона совместно с лицом, указанным в статье.¹

Другие авторы делают уточнения, указывая, что «исполнителем преступления со специальным субъектом, может быть только лицо, обладающее специальными признаками, а соисполнителем вполне может выступать и общий субъект»².

На наш взгляд, с точки зрения формально-юридического подхода нет оснований относить общего субъекта, не обладающего специальными признаками, ни к исполнителям, ни к соисполнителям воинских преступлений. Это связано хотя бы с тем, что статья 366 УК PK содержит прямое указание на субъектов, подлежащих уголовной ответственности за воинские преступления, а в норме Общей части УК PK (ч. 4 ст. 34) указывается, что лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в статье Особенной части Кодекса, участвующее в совершении преступления, предусмотренного этой статей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника. C учетом того, что расширительное толкование норм уголовного законодательства, определяющих порядок привлечения к ответственности, не допускается, лицо, не обладающее специальным правовым статусом военнослужащего, не может быть привлечено к уголовной ответственности за воинское преступление в качестве его исполнителя или соисполнителя.

Алексеев В.А. Соисполнительство в воинских и других преступлениях со специальным субъектом // Правоведение. 1991. № 2. С. 71.

² Макарова Т.Г. Соучастие в преступлении со специальным субъектом. Дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2000. С. 126.

В тех случаях, когда исполнителем преступления является гражданское лицо, а военнослужащий выступает в роли организатора, подстрекателя либо пособника, вряд ли целесообразно говорить о воинском преступлении со специальным субъектом. Так, например, если военнослужащий по мотивам мести своему командиру за его требовательность склонил гражданских лиц к насилию над ним, то такой военнослужащий, как полагает Х.М. Ахметшин, подлежит уголовной ответственности за насильственные действия в отношении начальника (ст. 369 УК РК), а гражданские лица, учинившие это насилие, как пособники преступления.^[167]

Представляется, что в этом случае нельзя согласиться с такой квалификацией. На наш взгляд, в этой ситуации гражданские лица как исполнители должны нести уголовную ответственность не за воинское преступление, а за преступление против личности, как причинившие вред здоровью потерпевшего в зависимости от тяжести наступивших последствий. Военнослужащий же, склонивший гражданских лиц к совершению преступления, должен отвечать за подстрекательство к нему по соответствующей статье Особенной части УК со ссылкой на ст. 34 УК РК. Такая квалификация не будет противоречить не только указанным нормам, но и более правильно отвечает смыслу и логике уголовного закона.

Анализ соучастия в воинских преступлениях, наличие в качестве квалифицирующего признака противоправного деяния, запрещенного под угрозой уголовного наказания, группы лиц (по предварительному сговору или организованной - например, ч. 2 ст. 367, п. а ч. 2 ст. 368, п. в ч. 2 ст. 370, ч. 2 ст. 373 УК PK и др.) позволяет сделать вывод о том, что законодатель признает наличие коллективного субъекта преступления наряду с индивидуальным. Это позволяет вести речь о «субъектном составе преступления». Использование данной категории в большей степени отражает не только характеризующие при- знаки отдельных индивидов, но и взаимосвязи между ними в рамках группы, что в свою очередь предопределяет необходимость выявления указанных взаимосвязей, степень организованности группы и роли каждого как члена коллектива - элемента субъектного состава. Данный вывод не противоречит принципу справедливости уголовной ответственности и индивидуализации наказания, а наоборот способствует его более эффективной реализации на практике.^[168]

Некоторые воинские преступления могут быть совершены не любым специальным субъектом, а лишь таким, который наряду с дополнительными признаками обладает еще и специальными - специфическими особенностями статуса, связанными с характером несения военной службы. Так, неисполнение приказа в форме неповиновения (ст. 367 УК Республики Казахстан) могут совершить только подчиненные. А, например, субъектами преступлений, предусмотренных ст. 376, 377, 379 и др. УК PK (нарушение правил несения пограничной службы, нарушение уставных правил караульной службы и в последнем случае - нарушение правил несения службы по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности), могут быть признаны только лица, входящие в состав пограничного наряда, караула (вахты) или войскового наряда по охране общественного порядка. В указанных случаях для привлечения военнослужащих к уголовной ответственности по той или иной статье гл. 16 УК РК, прежде всего, следует установить, обладало ли данное лицо соответствующими специальными (дополнительными) признаками субъекта воинского преступления.

Рассмотрение специального субъекта воинских преступлений и некоторых вопросов ответственности за данные общественно опасные деяния приводит к выводу о необходимости уточнении ст. 366 УК Республики Казахстан.

Как уже отмечалось, данная статья законодателем сконструирована не совсем удачно, так как носит комбинированный характер, в которой по существу раскрывается понятие преступлений против военной службы и указаны виды лиц, признаваемых субъектами воинских преступлений. Требует законодательного закрепления в понятии субъекта воинского преступления и такой важный признак, как возраст военнослужащего.

На основании вышеизложенного представляется целесообразным дополнить гл. 16 УК PK новой статьей 366¹ «Условия уголовной ответственности за воинские преступления» в следующей редакции:

«Уголовной ответственности за воинские преступления подлежат совершеннолетние лица - военнослужащие, военные строители, проходящие военную службу по призыву либо по контракту в Вооруженных Силах, других войсках и воинских формированиях Республики Казахстан, министерств и ведомств Республики Казахстан, а также граждане, находящиеся в запасе во время прохождения ими сборов, совершившие общественно опасные деяния, предусмотренные настоящей главой».

Вместе с тем в целях правильного применения уголовного закона и квалификации воинских преступлений в соучастии с гражданскими лицами необходимы соответствующие разъяснения и рекомендации по этим вопросам с обобщением судебной практики Пленумом Верховного Суда Республики Казахстан.