<<
>>

§ 3. Профилактика воинских преступлений: современное состояние и перспективы оптимизации

Причины преступности военнослужащих тесным образом связаны с причинами преступности в стране (как часть и целое) и не могут рассматриваться в отрыве от них. Проблема причин преступности является центральной в криминологии, прежде всего потому, что эффективная борьба с преступностью предполагает научно обоснованные рекомендации, вытекающие из цельной, мето- дологически безупречной теории причин преступности в нашем обществе.

Однако в процессе разработки такой теории пришли к выводу, что «...не существует какой-то общей, "основной", "главной” причины, которая бы исчерпывающе объясняла происхождение преступности в конкретных условиях во всем ее разнообразии»1.

В рамках криминологии научные концепции о причинах преступности формировались по ряду направлений. Одним из таких направлений является факторный подход, который предполагает поиск первопричины. На ранних этапах развития криминологии к причинам преступности относили низкий уровень образования, профессиональной квалификации, неполную семью и т.п. Действительно, эмпирические исследования обнаруживали статистически значимую связь указанных и других факторов с преступностью. Вместе с тем для познания причинно-следственных связей статистических закономерностей оказалось недостаточно, поскольку в поле зрения исследователя попадали внешние, поверхностные факторы, которые не позволяли проникнуть в сущность социальных процессов и, следовательно, объяснить степень и особенности влияния одного фактора (или даже совокупности) на другой (преступность). Например, тот факт, что уровень образования преступников ниже, чем у законопослушных граждан, не свидетельствует о том, что низкий уровень образования - причина или одна из причин преступности, так как «быстрый рост образовательного уровня граждан не сопровождается прямо пропорциональным снижением преступности» . Кроме того, более высокий уровень образования связан и находит отражение в более сложных способах совершения преступлений.[482] [483] [484]

Таким образом, высокий уровень образования может быть антикримино- генным фактором не сам по себе, а только в связи с другими факторами (условиями), например, при сформированности у личности соответствующих нравственных качеств, поскольку, «со времени Кетле действительность все более разрушала утешительную теорию о том, что невежество есть мать преступления».1 «...Образование оказалось бессильным уменьшить число преступлений, оно лишь дало криминалистам возможность новой классификации преступлений, так как было замечено, что степень образованности влияет на род и характер преступления».[485] [486]

Дальнейшая разработка проблем причин преступности в рамках факторного подхода приводила к установлению новых, значительно более сложных явлений, так или иначе связанных с преступностью и ее причинами.

П.Н. Лебедев первоисточник преступности видит в общественном разделении труда, которое порождает отчуждение людей. Причем автор считает возможным на основе этой позиции создать единую концепцию причин преступности, пригодную для всех этапов исторического развития общества.[487] Причины преступности, по его мнению, преодолеваются, упраздняются на уровне индивидуального поведения, т. е. «субъективно человек "не дает им вылиться" в преступление».[488]

Исследуя причины преступности, П.П. Осипов пришел к выводу, что «...уровень развития производительных сил прямо или косвенно, в большей или меньшей степени определяет состояние всех остальных слагаемых комплекса причин преступности. Поэтому без решения экономических... задач полное устранение преступности из жизни общества невозможно»[489].

Итак, с перечисленных позиций причины преступности находятся в конечных факторах - от элементарно-простых, поверхностных (низкий уровень образования, недостаточная материальная обеспеченность, неполная семья и т. п.) до глубинных - общественное разделение труда, уровень развития производительных сил, составляющих содержание и движущую силу целых общественно-экономических формаций.

Такой разнобой в определении причин можно объяснить тем, что все многообразие обстоятельств-детерминант, несмотря на их качественные различия, пытаются свести к одной их заменяющей, а многочисленные формы связей между взаимодействующими явлениями - только к причинной зависимости, которая хотя и имеет огромное значение как элемент всеобщей связи, но все же не может подменить собой все иные формы связи явлений общественной жизни. Причинно-следственная связь - наиболее тесная связь, поскольку под причиной понимается такое явление, которое, воздействуя на другое, с необходимостью порождает вполне определенное следствие. Очевидно, что ни одного из перечисленных выше обстоятельств, самих по себе, вне связи с другими обстоятельствами (причем форма связи может быть и не каузальная) явно недостаточно для детерминации преступности.

В приведенных позициях, несмотря на кажущееся различие, можно отметить объединяющую их особенность - стремление определить такое конечное явление (фактор), которое могло бы выступать в качестве первопричины, причины причин преступности.

Ошибочные поиски первопричины были характерны еще для древнегреческих философов (Фалес, Анаксимандр, Анаксимен, Гераклит и др.), пытавшихся свести причины любых материальных или духовных образований к одному единственному первоначалу (вода, воздух, огонь).[490]

Ограниченность метафизического понимания причинности впервые была преодолена Гегелем. Он показал, что метафизический подход к причинно- следственной связи явлений неизбежно уводит в бесконечность (каждое явление, выступающее в роли причины какого-либо следствия, имеет свою причину в другом явлении, а это в третьем, и так без конца). «Эта бесконечность есть дурная, или отрицательная бесконечность, так как она есть не что иное, как отрицание конечного, которое, однако, снова возникает и, следовательно, не снимается»1. Гегель предлагает диалектическое решение проблемы. По его мнению, причина и следствие находятся в диалектическом взаимодействии, познав которое, мы тем самым познаем причину и вместе с этим природу обоих явлений.

Таким образом, даже такой фундаментальный социально-экономический фактор, как уровень развития производительных сил не может быть единственным, конечным фактором, определяющим причины преступности, поскольку сам определяется, связан, взаимодействует со многими явлениями - производственными отношениями, образом жизни, особенностями внешней и внутренней политики и т. д. При установлении детерминант преступности «выяснилось, что здесь действуют социальные, экономические, психологические, организационные, правовые и многие другие факторы, связанные практически со всеми сферами общественной жизни. Выделить какой-нибудь фактор как причину происходящих изменений, а тем более как причину существования социальных отклонений в целом оказалось невозможным»[491] [492].

Иная позиция применительно к данному случаю неизбежно привела бы к выводу, что более низкий уровень развития производительных сил уже сам по себе всегда определяет более высокие показатели преступности. На самом деле этого не происходит. Уровень развития производительных сил в развитых богатых странах во много раз выше, чем в бедных, например, в бывших социалистических странах. Однако при высокоразвитых производительных силах там выше и уровень преступности в количественных и качественных показателях. Кроме того, в нашей стране с увеличением уровня развития производительных сил пропорциональною снижения преступности, особенно корыстной, не наблюдалось. Следовательно, реальная действительность не подтверждает пря мой зависимости между уровнем развития производительных сил, его изменением и качественно-количественными показателями преступности.

Факторный подход при исследовании причин преступности сохраняется в криминологии, хотя и в несколько модифицированном виде. В качестве детерминант преступности называют не один, а несколько, иногда множество, до нескольких сотен факторов[493]. Существующие в криминологии перечни факторов, влияющих на преступность, не являются исчерпывающими; в каждом новом исследовании с учетом специфики региона, экономических, политических и других условий всегда можно обнаружить очередной фактор или определенные модификации прежних факторов. Следует отметить, что тот или иной фактор становится криминогенным не сам по себе, а в связи с другими факторами. Отдельно взятый фактор является криминогенным в той же степени, что и его противоположность. Так, резкая имущественная дифференциация населения - безусловно, криминогенный фактор, но таковым, как известно, была и уравнительность в распределении материальных благ при социализме.

То, что само по себе богатство не является панацеей от преступности, свидетельствуют сравнительные данные уровня преступности в странах с низким и высоким уровнем дохода на душу населения. Например, в слаборазвитых странах, где доход на душу населения составляет 80 - 200 долл., уровень преступности на 100 тыс.

населения очень низок - 13 (Непал), 87 (Бурунди), 94 (Эфиопия), 166 (Мозамбик) и т. д. В высокоразвитых странах, где доход на душу населения во много раз выше, фиксируется и высокий уровень преступности. Например, доход на душу населения в Германии 25580 долл., уровень пре- ступности - 7838; в Дании - 28110 долл., уровень преступности - 10393.1 Прослеживается четкая тенденция - в богатых странах с высоким уровнем дохода на душу населения уровень преступности во много раз выше, чем в бедных странах с низким уровнем дохода на душу населения. Однако есть и исключения. Например, в Японии на душу населения приходится 34630 долл., а уровень преступности - 1466 на 100 тыс. населения. Примерно такой же уровень преступности в Судане (1565), где доход на душу населения составляет всего 780 долл. США; в Танзании 1250 преступлений на 100 тыс. населения, а доход на душу населения еще меньше - 130 долл.[494] [495]

Эти тенденции, закономерности и отклонения от них дают основания считать, что материальные, осязаемые факторы влияют на поведение людей, на преступность в комплексе и это влияние в значительной мере зависит от степени их осознанности и характера нравственных оценок с позиции принципа справедливости.

Иначе говоря, фактор становится криминогенным или антикриминоген- ным только в преломлении через призму индивидуальной и социальной психологии. Следовательно, важен не сам по себе тот или иной фактор или даже их совокупность. Детерминантами изменившегося, возможно, правонарушающего поведения они становятся после их переосмысления, переоценки, что приводит к появлению в социальной психологии новых структурных образований.[496]

Начиная с 50-х годов, в криминологии возникла, а затем и получила развитие концепция, в соответствии с которой причины преступности лежат в сфере сознания. К причинам преступности относили вначале пережитки прошлого, не связанные с реальной действительностью и коренящиеся в сознании отдельных лиц1.

Долгое время пережитками прошлого в сознании людей пытались объяснить любое антиобщественное поведение. Такой подход снимал ответственность за недостатки, имевшие место в реальной действительности, и создавал иллюзию, что пережитки (раз это пережитки не свойственные нашему обществу) автоматически сами по себе исчезнут. Затем пережитки прошлого в сознании людей как причину преступности стали связывать с определенными условиями, способствующими совершению преступлений - недостатками в материальном и культурном обслуживании населения, воспитательной сфере и 2

Т.д.

В рамках этого общего направления представлены различные модификации причин преступности - действие объективного закона отставания общест-

л

венного сознания от общественного бытия , негативные элементы социальной психологии общества - антиобщественные традиции, обычаи, нравы, взгля-

4

ды...

Выдвигая и отстаивая это положение в целом ряде своих работ, Н.Ф. Кузнецова приходит к выводу, что «непосредственной причиной преступности (и преступления) является субъективный фактор: дефекты психологии индивидуумов, социальных общностей... социально-психологические детерминанты, включающие элементы экономической, политической, правовой, бытовой психологии на разных уровнях общественного сознания»[497] [498] [499] [500] [501]. Иными словами, «причины преступности и преступлений имеют социально-психологическое содержание. Что касается условий, то их содержание самое разнообразное: социаль-

но-психологическое, экономическое, социальное, правовое, организационное и пр.»1.

Приведенная позиция подверглась критике в криминологии на том основании, что психологизация причин преступности отдает предпочтение субъективному фактору, а влиянию на преступность объективных обстоятельств- детерминант, в том числе и социально-экономического характера, отводится второстепенная роль условий. По этому поводу П.П. Осипов отмечал, что выдвижение на первый план психологических явлений и процессов в решении вопроса о причинах преступности противоречит фундаментальному положению материалистической философии о первичности бытия и вторичности, производности сознания, неизбежно ведет к идеализму в теории и волюнтаризму на практике.[502] [503]

Развивая эту мысль и основываясь на представлении о решающем влиянии на социально-значимое поведение людей экономических отношений, Н.С. Малеин делает вывод: «Если экономические условия первичны, а иные вторичны, то и деликтогенное значение экономического фактора следует признать первичным, определяющим, а психологического - вторичным, производным от первого»[504].

Конечно, нельзя отрицать роль и значение социально-экономических факторов на поведение людей. Однако в той же мере нельзя недооценивать влияние социально-психологических явлений на экономические отношения и процесс. Их тесная связь очевидна. Экономика развивается не сама по себе, ею движут люди, обладающие волей, сознанием, интересами, потребностями, которые оказывают влияние на экономические отношения, изменяют, развивают их, совершенствуют. Вот почему в научной литературе справедливо обращается внимание на диалектичность субъективного и объективного.[505] Внедрение рыночной экономики взамен административно-командной показало, что это произошло под влиянием субъективных социально-психологических факторов.

Нынешнее состояние экономики сложилось в силу субъективных причин - грубых ошибок реформаторов, которые предвидели и сознательно способствовали появлению целого ряда негативных факторов, серьезно заблуждаясь в отношении их потенциальной возможности позитивно влиять на социальные процессы.

Разумеется, эти негативные факторы сейчас выступают как объективные детерминанты преступности (безработица, нищета, резкое имущественное расслоение общества и т.д.), но их происхождение обусловлено сознательными единоличными или совместными действиями конкретных людей, образующих в совокупности субъективный фактор, который является важным звеном в причинной цепочке преступности. Признание субъективного фактора в качестве причины преступности имеет не только важное теоретическое, но и практическое значение, поскольку создает основание для ответственности конкретных лиц, социальных групп, государственных или общественных структур за криминогенные последствия своих действий.

Ряд ученых предприняли попытку объяснить причины преступности спецификой производственных отношений, которые применительно к социализму еще не устраняют исторически сложившихся условий существования классов и связанных с ними различий между рабочими и крестьянами по отношению к средствам производства, месту и роли в организации труда и как следствие - различий по размерам доходов, условиям быта и культурного развития. Объективные причины порождают преступность лишь во взаимодейст-

вии с субъективными факторами - негативными элементами общественного сознания.1

В.Н. Кудрявцев, одним из первых исследуя влияние экономических (базисных) противоречий на правонарушения, отмечал, что взаимосвязь правонарушений с экономическими условиями жизни общества необходимо рассматривать в историческом развитии, в раскрытии и преодолении внешних и внут- ренних противоречий. Действительно, исследование противоречий общественного развития позволяет увидеть источник, форму проявления причин преступности, поскольку «противоречие - вот что на деле движет миром»[506] [507] [508].

В криминологической литературе было высказано мнение, что в систему причин преступности входят не сами по себе противоречия, а их негативные, консервативные стороны. Позитивные стороны противоречия составляют систему борьбы с преступностью.[509] Нам представляется, что такой взгляд на противоречия требует некоторого уточнения.

C диалектических позиций значение отрицательной (положительной) стороны противоречия условно, относительно, не абсолютно. Отрицательное (положительное) - это один из этапов развития данного явления, который содержит в снятом виде моменты прежнего состояния явления. Отрицательная сторона противоречия не есть нечто простое, данное в чистом виде. Она также, в свою очередь, может быть представлена как единство противоположных сторон (положительное-отрицательное). Так же как невозможно отделить, изолировать одну сторону противоречия от другой (кроме как в целях научного анализа, поскольку они не существуют вне единства), невозможно и только положительное или только отрицательное проявление каждой из противоположных сторон. В противном случае мы должны признать, что причины положительных явлений положительны, наоборот, отрицательных - отрицательны и, следовательно, возможно абсолютно положительное или абсолютно отрицательное. Что неверно.

Поэтому утверждение, что преступность связана не с самими социальными противоречиями, а только с их отрицательными сторонами, не учитывает, что отрицательная сторона является таковой только в единстве с положительной, т.е. в противоречии, вне которого не существуют ни та, ни другая. «Одна сторона противоречия, - отмечал Ф. Энгельс, - также немыслима без другой, как невозможно иметь в руке целое яблоко после того, как съедена его половина».1 Кроме того, построить систему причин преступности на основе отрицательных, консервативных сторон социальных противоречий значит необоснованно упростить проблему, поскольку «позитивные отношения могут также создавать условия для существования преступности»[510] [511].

Отрицательный эффект могут дать и два положительных или нейтральных явления при условии их определенного взаимодействия, соотношения.[512] Справедливо мнение, что «детерминировать преступность может взаимодействие и вполне положительных, и действительно негативных обстоятельств, а не только негативных»[513]. Например, экономическая реформа фактически ликвидировала господствующий при административно-командной системе принцип уравнительности в распределении материальных благ и сняла ограничения в объеме и стоимости имущества в собственности граждан и юридических лиц. В общественную психологию были внедрены и поощрялись идеи о возможности каждого самостоятельно, не рассчитывая на помощь государства, обеспечить себе достойное в материальном отношении существование, опираясь на собственные интеллектуальные, физические и прочие способности. Однако взаимодействие этих, в общем, положительных обстоятельств осталось без влияния нравственных норм и потому породило стремление добиться материального благополучия, богатства любой ценой, любыми средствами и как следствие - несправедливое имущественное расслоение с астрономическим состоянием одних и крайней бедностью других. В связи с этим вряд ли правильно мнение, что источником преступности являются противоречия, которые становятся тормозом общественного развития, социального прогресса1, поскольку прогрессивные противоречия, например, связанные со становлением рыночных отношений, также несут в себе и значительные негативные последствия - резкую имущественную дифференциацию, безработицу, социальную напряженность в обществе и т.д.

В криминологической литературе уже обращалось внимание на то, что утверждение о связи преступности не с социальными противоречиями, а с негативными, консервативными сторонами этих противоречий «правильно лишь

л

отчасти» . Мы разделяем эту позицию. Но приведенные в ее обоснование примеры иллюстрируют не соотношение двух положительных факторов, а традиционную классическую связь в противоречии положительного и отрицательного. Так, в противоречии между стремлением людей иметь высшее образование, особо престижную работу и объективной невозможностью их неограниченного удовлетворения действительно ни одна из сторон не связана с чуждыми обществу нравами, отживающими социальными отношениями[514] [515] [516]. Однако негативизм одной из сторон данного противоречия отчетливо виден - ограниченность материальной базы общества, объективная невозможность на данном этапе удовлетворить все социально оправданные, а для конкретных случаев и необходимые потребности.

Констатация того, что противоречие есть источник развития - начальный, исходный пункт всякого исследования, посвященного установлению причин материальных или духовных образований. И все же такого признания еще недостаточно. Противоречие является источником развития, причиной материальных и духовных образований тогда, когда стороны противоречия взаимодействуют. Собственно, противоречие имеет смысл только в динамике, во взаимодействии составляющих его сторон. «Пока мы рассматриваем вещи как покоящиеся и безжизненные, каждую в отдельности, одну рядом с другой и одну вслед за другой, мы действительно не наталкиваемся ни на какие противоречия в них. Но совсем иначе обстоит дело, когда мы начинаем рассматривать вещи в их движении, в их изменении, в их жизни, в их взаимном воздействии друг с другом. Здесь мы сразу наталкиваемся на противоречия»1.

Вместе с тем, как отмечает Я.И. Гилинский, причинно-следственную связь очень трудно (если вообще возможно) выделить, «вырвать» из контекста взаимосвязей даже в физических и биологических системах, тем более - в социальных.

Большинство криминологов давно отказались от поиска причин преступности, и перешли к изучению корреляционных зависимостей («корреляция против причинности»). На наш взгляд, принципиально невозможно «отыскать» причину преступности и только преступности, поскольку это явление - искусственный социальный конструкт, не определяемый качественными особенностями. Нельзя найти специфическую причину конструкта, причудливо меняющегося во времени и пространстве по воле законодателя (власти). Такой поиск ведет к трюизмам: причина преступности - «весь социально-экономический строй» (М.Н. Гернет) или же причина преступности есть уголовный закон.

Итак, противоречия проявляются, раскрываются во взаимодействии одних явлений, процессов, событий с другими. Категория взаимодействия широ- [517] [518] ко используется в криминологии либо как «механизм», порождающий преступность1, либо в значении взаимодействия причин и условии преступности[519] [520]. А.И. Долгова, делая вывод, что преступность - итог определенного социального взаимодействия (социальной среды и личности), рассматривает эту категорию в качестве причины[521] и справедливо отмечает, что указание на взаимодействие как на причину преступности само по себе еще ничего не дает. «Необходимы анализ его сторон, процесса их взаимодействия и указание на то, что именно имеет криминологическое значение и в чем оно заключается»[522].

Такой подход представляется плодотворным и перспективным, так как категория противоречия охватывает лишь одну наиболее криминогенную форму связи исследуемых явлений, а взаимодействие содержит и другие явления (при анализе взаимодействия в поле зрения исследователя попадают и непротиворечивые, и даже нейтральные к данному процессу явления). Анализ такой совокупности позволяет исследователю глубже проникнуть в существо рассматриваемого явления,' поскольку взаимосвязь явлений противоречиями не исчерпывается. Взаимодействие хотя и включает элементы противоречий, но не сводится к ним. В этой связи Ф. Энгельс отмечал: «Взаимодействие тел природы - как мертвых, так и живых - включает как гармонию, так и коллизию, как борьбу, так и сотрудничество»[523]. Следовательно, взаимодействие не только и не всегда противоречие, поскольку во взаимодействующих факторах могут быть элементы противоречия, противоположности, различия и даже гармонии. Многие выступают в чистом виде. Они органически включают в себя положительные, отрицательные, нейтральные явления, причем различного по качеству содержания. Наличие таких компонентов придает в каждом конкретном случае неповторимость взаимодействию в силу неодинаковости совокупного влияния взаимодействующих факторов на конечную цель. Вот почему связь отдельных категорий преступлений, например, с низким уровнем образования, недостатками семейного воспитания и т. п. не жесткая, однозначная (по принципу необходимого причинения), а статистическая, проявляющаяся при анализе большого количества случаев.

Категория взаимодействия дает возможность учесть роль и значение явлений, предшествующих и сопутствующих какому-либо конкретному процессу взаимодействия, а также усиливающих или ослабляющих криминогенность взаимодействующих явлений. Известна, например, повышенная преступная активность лиц, занятых ручным неквалифицированным трудом. Однако доминирующее криминогенное влияние может оказать не столько неквалифицированный труд, сколько его несоответствие образовательному, культурному уровню, притязаниям личности, потребности в самоутверждении и т.п.

Для криминолога важно из всех взаимодействующих явлений выделить те, которые определяют криминогенный эффект взаимодействия и выступают в качестве обстоятельств, детерминирующих преступность. Именно C этих позиций следует исследовать причины преступности военнослужащих.

Причины преступности военнослужащих тесным образом связаны с причинами преступности в стране (как часть и целое) и не могут рассматриваться в отрыве от них. В то же время Вооруженные Силы настолько своеобразный социальный институт, что некоторые причины, во-первых, гипертрофированно влияют именно на преступность военнослужащих, а, во-вторых, имеют место исключительно в среде военнослужащих.

Некоторые «радикальные» криминологи вовсе отрицают проблему причинной связи в криминологии. Например, Ф. Зак утверждает, что преступность . есть негативная сторона добра и до 90 % людей хотя бы раз совершали преступления. Д.А. Шестаков поддерживает эту позицию: «Преступность - это сама

закономерность, в силу которой извечно совершается множество преступлений, а преступления - внешняя сторона её проявления».1

Вполне справедливым, на наш взгляд, является высказывание И.М. Мацкевича о том, что сложность познания любого явления (в том числе преступности) заключается в том, что на поверхности, как правило, видны следствие, результат, который не только не объясняет, почему данное явление произошло, но и наоборот, запутывает, скрывает истинные причины. В научном познании исследователь должен идти в обратном порядке, от причины к следствию, учитывая при этом всю условность различных классификаций и определений, так как все предметы и явления сходятся в бесчисленном взаимодействии и взаимосвязи между собой, которые носят всеобщий характер.[524] [525] [526]

По Гегелю, причина, будучи активной субстанцией, воздействует на пассивную субстанцию и вызывает в ней определенные изменения, делающие ее следствием. Последняя, оказывая сопротивление, снимает действие активной субстанции и начинает выступать по отношению к первой, воздействующей на нее, субстанции как нечто первоначальное, то, что называется причиной.

Существуют как минимум два подхода к определению понятий причин и условий преступности. Первый заключается в более-менее точном отделении причин от условий, когда причинами объявляются только те общественные процессы, которые порождают преступность, а условиями - те, которые сами не порождают, но способствуют, ускоряют, катализируют совершение преступлений.[527] Второй подход более прагматичен, присущ главным образом амери-

канским криминологам и состоит в принципиальном отказе от разделения причин и условий, которые объявляются факторами преступности.1

Поскольку в реальной жизни причины и условия между собой настолько тесно переплетены, что разделить их бывает довольно сложно, можно согласиться с изучением причин и условий преступности военнослужащих, не проводя между ними существенных различий, тем более, что такой подход полностью соответствует позиции законодателя: в ст. 21 УПК РК, устанавливающей обязанность органа дознания, следователя и т.д. выяснять причины и условия совершения конкретного преступления, принципиального различия между этими категориями не проводится.

Причины и условия преступности военнослужащих следует рассматривать в двух плоскостях: в обществе и в армии. Представляется, однако, что определяющие и главные причины преступности военнослужащих кроются в самих Вооруженных Силах. Связано это с тем, что: 1) Вооруженные Силы хотя и не изолированный социальный организм, но вместе с тем относительно самостоятельный, с присущими только ему особенностями взаимодействия людей между собой и с обществом; 2) причины преступности в стране, воздействуя на преступность военнослужащих, неизбежно изменяются в условиях армейской действительности (например, в условиях жесткой воинской дисциплины человек, склонный к мелким правонарушениям, может быть лишен самой возможности совершать противоправные действия); 3) внутри воинских коллективов действуют специфические криминогенные и антикриминогенные факторы, которые отсутствуют в обществе.

К числу антикриминогенных факторов В.В. Лунеев, например, относит: 1) систему воинского, правового и нравственного воспитания; 2) строгую организацию жизни и быта; 3) жесткий уставный контроль; 4) обеспеченность предметами первой необходимости.[528] [529]

В то же время в условиях проводимых реформ, далеко не всегда понятных не только рядовым военнослужащим, но и офицерам высшего звена, упомянутые факторы могут оказать прямо противоположное воздействие на преступность. Например, воинское, правовое и нравственное воспитание военнослужащих в современных условиях практически полностью отсутствует. Более того, значительное число (около 35 %) офицеров по их собственному утверждению не готовы к работе с представителями неформальных молодежных движений. Правовое воспитание военнослужащих также не может быть в настоящее время на должном уровне, так как, с одной стороны, военнослужащие низшего звена, как правило, в правовом отношении абсолютно безграмотны, а с другой - офицеры также не всегда знают все необходимые для прохождения военной службы правовые акты и поэтому предпочитают выполнять распоряжения непосредственного начальника, что также не способствует установлению необходимого правового порядка (66 % опрошенных офицеров, например, утверждают, что регулярно получают от своих командиров противоречащие закону распоряжения).

Строгая организация жизни и быта, жесткий уставный контроль при определенных условиях, когда проявляется так называемый эффект нарциссизма начальника, верящего в исключительную правильность принимаемых им решений, также могут быть причинами преступлений, совершаемых военнослужащими.

Криминологическая специфика в условиях военной службы, не ограничивается уголовно-правовым своеобразием. Она связана также с демографическими, социальными, социально-психологическими, организационными и иными особенностями военной службы.

В.В. Лунеев выделяет некоторые из них:

- в вооруженных силах сосредоточена молодежь в возрасте от 18-25 лет, которой во всем мире свойственна более высокая преступная активность;

- военную службу проходят главным образом мужчины, коэффициент поражаемости преступностью которых в 6-8 раз выше, чем женщин;

- при комплектовании армии по призыву (при наличии в России около 20 видов отсрочек) и по контракту (в армию нередко идут лица, не устроенные в гражданском обществе, безработные, бомжи, ранее судимые и т.д.) среднестатистический интеллектуальный, образовательный, а часто и нравственноправовой уровень военнослужащих рядового и сержантского состава ниже, чем у молодежи в стране в целом, что при определенных условиях повышает их криминогенность;

- солдаты и сержанты оторваны от своих близких, привычных условий жизни, труда и отдыха, что часто служит социально-психологической основой криминальных мотиваций;

- поведение военнослужащих, их жизнь, быт и отдых максимально регламентированы и даже зарегулированы, что в ряде случаев порождает дополнительную внутреннюю напряженность, которая может канализироваться в противоправном поведении;

- скученность и замкнутость большего числа молодых мужчин в казарменных условиях чреваты многими межличностными конфликтами;

- военнослужащие участвуют в боевых действиях, военных операциях и в других условиях, опасных для жизни и здоровья, что далеко не все выдерживают, и это является сильнейшим мотиватором уклонений от военной службы и других форм преступного поведения.[530]

Разумеется, изменчиво действие тех или иных факторов на возникновение воинских преступлений в России или в Казахстане. Специфичной и значимой социально-демографической характеристикой военнослужащего, также является воинское звание, срок службы, национальная неоднородность, коммерциализация армии, и иные общие и частные обстоятельства, которые за-

метно повышают криминогенность военной службы вообще, а в некоторых ее видах в особенности.

Так, абсолютное большинство преступников в войсках - рядовые (80%). Здесь обозначается сразу целый спектр проблем: и отбора контингента для призыва, и условий прохождения срочной военной службы, и социальных ролей.

Причины преступности военнослужащих отличаются определенным своеобразием, которые связаны со следующими аспектами: 1) экономические, идеологические и другие причины преступности действуют в условиях Вооруженных Сил опосредованно; 2) представляется, что на преступность военнослужащих значительное влияние оказывают иные негативные факторы: организационно-управленческие, социальные, социально-психологические, информационные.

Если рассматривать причины преступности военнослужащих укрупненными блоками, то среди них целесообразно выделить следующие.

1. Организационно-управленческие. Согласно ответам респондентов поддержанию надлежащего порядка в армии способствует: а) качественное несение службы офицерами; б) качественное несение службы младшими командирами (кстати, еще в 1909г. в России отмечалась назревшая потребность в улучшении унтер-офицерского состава армии, который, по справедливому утверждению прусского фельдмаршала Мольтке, является позвоночником армии[531]); в) оптимальная организация быта молодых солдат. Следует констатировать, что ни одно из трех вышеперечисленных положений в Вооруженных Силах не отвечает современным требованиям.

Назначение на руководящие должности офицеров не всегда соответствует моральным качествам претендента и вызывает определенное раздражение среди других офицеров и младшего состава. Соответственно, исполнение приказов и распоряжений, исходящих от такого начальника, со стороны подчиненных не подкрепляется необходимой разумной инициативой, что пагубным образом может отразиться на межличностных отношениях в воинском коллективе.

2. Социальные. Вооруженные Силы не должны думать о прокормлении самих себя, однако в последние несколько лет вынуждены заниматься в основном именно этим.

В условиях постоянного сокращения финансирования проводится военная реформа, положительные результаты которой пока не видны. Наоборот, растет социальная напряженность, с одной стороны, внутри Вооруженных Сил (между офицерами, между офицерами и военнослужащими срочной службы, между военнослужащими срочной службы, между служащими Вооруженных Сил и военнослужащими и т. д.), а с другой - между Вооруженными Силами и обществом.

Также к социальным причинам преступности военнослужащих следует отнести распространение среди них пьянства, а в последние годы наркотизма. Причем, пьянство характерно в основном для офицеров и является своего рода негативной традицией. Наркотизм под влиянием внеармейских условий присущ значительной части военнослужащих срочной службы, так как в Вооруженные Силы призываются юноши, уже познавшие наркотики. Впрочем, согласно некоторым данным, из 15-18 % военнослужащих срочной службы, употребляющих наркотики в армейских условиях, значительная часть приобщилась к ним именно в армии.1

3. Социально-психологические. Армия постепенно становится при-

л

бежищем для лиц с «клеймом» социального аутсайдерства. Главным образом это относится к военнослужащим срочной службы, поскольку среди призывников преобладают юноши, не попавшие в институты или не сумевшие найти [532] [533] работу, дающую право на отсрочку. Сюда же следует отнести призывников, родители которых не смогли найти иных (часто противоправных) способов уклонения от воинской службы.

Вряд ли в каком-либо ином государственном институте так резко проявляются возрастные различия, как в армии, причем эти различия характерны в первую очередь для военнослужащих срочной службы, что является одной из причин «дедовщины» («в среде несовершеннолетних и молодых правонарушителей возрастное различие в 1-3 года весьма существенно»1), но они актуальны также и для офицеров. Например, известны случаи, когда более возрастные офицеры подавали рапорта об увольнении или переводе на другое место службы из-за того, что их непосредственными начальниками становились более молодые коллеги. Связано это с тем, что: а) возрастные различия культивируются в нашем обществе со школы и даже с дошкольных детских учреждений; б) Вооруженные Силы в современном их состоянии наносят юношам (не только военнослужащим срочной службы, но и курсантам воинских учебных заведений) сильный психотравмирующий удар; в) психологии юношей свойственно деление людей по возрастному признаку, что актуально для воинских коллек- тивов вообще.

Несомненно, что на преступность военнослужащих существенное влияние оказывает гомогенность групп. Человечество двуполо, и всякое искусственное ограничение контакта человека с лицом противоположного пола связано с нарушениями социально-психологических свойств. В случае, когда однополые социальные группы состоят из значительного числа людей и вынуждены длительное время находиться в изоляции от противоположного пола, негативные противоречия неизбежно накапливаются. Кстати, в 1862 г. во время похода [534] [535]

по Атлантическому и Тихому океанам корветов «Новик» и «Богатырь» каждая третья болезнь среди матросов была венерической.1

Кроме того, как справедливо отмечает Ю.М. Антонян, у человека, длительное время находящегося в окружении других людей, при невозможности уединиться, уйти в себя наступает известный феномен одиночества в толпе. В этих условиях снижается самооценка, происходит огрубление личности, стирается понятие стыдливости. Изолированные социальные гомогенные группы (к числу которых относятся и воинские коллективы) приводят к возвращению их членов к первобытнообщинному образу жизни, где главное не качество жизни, а выживаемость.[536] [537]

Также традиционно и справедливо считается, что в Вооруженных Силах сосредоточены лица наиболее активного криминального возраста (18-30 лет). Кроме того, необходимо отметить, что у мужчин (военнослужащие - в основном мужчины) «пораженность» преступностью в 6-8 раз выше, чем у женщин.

4. Информационные. У Вооруженных Сил практически нет рекламы. Агитационная телевизионная пропаганда, призывавшая юношей на службу, была обречена на неудачу, так как негативный материал об армии имел значительно большую аудиторию и более весомый общественный резонанс. В то же время лишь 27 % опрошенных обывателей доверяют публикациям об армии; 35 % - не доверяют; 40 % - затруднились ответить. Более 50 % доверяют военным СМИ; 73 % - доверяют информации об армии, полученной на занятиях по общественной или государственной военно-патриотической подготовке.[538]

5. Идеологические. Ни восхваления, ни огульная критика не идут на пользу Вооруженным Силам. Изменение идеологических ориентиров привело к дезориентации военнослужащих. Отвергнув марксистко-ленинскую идеологию (которая, к слову сказать, была в условиях армии довольно эффективна

благодаря, в том числе, и институту замполитов), руководство Вооруженных Сил не предложило взамен иной. Командиры воинских частей вынуждены в таких условиях искать «идеологию полка», т.е. в каждой части появляются свои традиции, своя идеология. Однако принятие новой присяги в Вооруженных Силах Казахстана, особенно среди офицеров, негативным образом отразилось на их отношении к выполнению своих функциональных обязанностей, в том числе и одной из главных - воспитанию молодых солдат и поддержанию воинских частей на должном боеспособном уровне (поскольку традиционно считалось, что офицер принимает одну присягу, которой верен до конца). Например, в присяге 1651 г., которую офицер подтверждал «крестным целованием», были следующие слова: «Царю прямити и добра хотети во всем правду, никакого лиха ему, Государю, не мыслить, с немецкими и иными людьми биться, не щадя головы своей до смерти, из полков и изы посылок без указу не отъезжать и воевод не оставлять, по свойству и дружбе ни по ком не покрывать».[539]

Патриотическое воспитание молодежи практически сведено на нет, хотя необходимо оговориться, что военнослужащие отличаются от других категорий граждан именно патриотизмом и в этом видится определенный положительный симптом того, что не все еще потеряно. Представляется, что патриотизм может стать стержнем будущей идеологии Вооруженных Сил Казахстана.

6. Культурные. Бедность культурной жизни нашего общества известна. Если в центральных городах и областных центрах есть культурные учреждения, то в «глубинке» в подавляющем большинстве случаев нет ни музеев, ни театров. Однако именно военнослужащими, призванными из «глубинки», в последние несколько лет пополняются ряды военнослужащих. Кстати, более трети призывников не читают книг, 45 % не читают ни книг, ни газет.

Несколько лучше обстоит дело с офицерским корпусом, что объясняется, в том числе, и традициями. Однако уровень культуры офицеров низшего и

среднего звена остается низким. Многие из них не готовы к работе с молодежью, допускают грубость в отношении подчиненных (в том числе и офицеров).

7. Национальные. Вооруженные Силы Казахстана комплектуются военнослужащими разной национальности. При условии дальнейшего нарастания межнациональных противоречий и конфликтов, для разрешения которых не принимается адекватных мер, национальные причины противоправного поведения военнослужащих будут усугубляться. Следует отметить, что провозглашенное в Вооруженных Силах СССР интернациональное воспитание было не более чем фикцией и преступлений и правонарушений именно по межнациональным мотивам в тот период совершалось немало (впрочем, в статистике это не было отражено).

8. Экономические. В ряду иных причин преступности экономические традиционно выдвигаются на первый план, что вполне обосновано. Однако для Вооруженных Сил (поскольку военнослужащие сами денег не зарабатывают) экономические причины проявляются несколько своеобразно: а) военнослужащие, не получающие месяцами денежного довольствия, совершают корыстные преступления (например, кражи) для прокормления себя и семьи; б) распределяемые финансовые ресурсы в условиях проводимой реформы расхищаются вышестоящими офицерами: в) предоставление каких-либо льгот военнослужащим или фондам, создаваемым для военнослужащих, неминуемо приводит к совершению преступлений экономической направленности; г) к имуществу Вооруженных Сил проявляют активный интерес представители криминальных гражданских группировок.

9. Правовые. После известных событий 1991 г. одним из самых главных пострадавших в системе правоохранительных органов оказалась военная прокуратура, общественное мнение считало, что за гибель военнослужащих в армии однозначно должен отвечать данный институт. Без преувеличения можно сказать, что именно в этот момент из военной прокуратуры ушли многие опытные кадры. После распада Советского Союза процесс «бегства» военных юристов принял, казалось, необратимый характер. В эти условиях использовались любые средства, чтобы работа не была остановлена: среди следователей появились студенты 1 -2 курсов юридических вузов. Разумеется, такое положение дел отрицательно сказалось на качественной стороне предварительного следствия. Более того, в прокуратуру проникли случайные люди, которые беспокоились, прежде всего, о собственном материальном благополучии. Причины преступлений военнослужащих не выявлялись, профилактика отсутствовала.

Между тем идея создания контролирующего органа для охраны прав военнослужащих, поддержания надлежащего правопорядка в армии принадлежит еще Петру I. Так в Воинском уставе было определено: «...держать при войсках генерал-, обер- и полковых аудиторов, от которых весьма требуется доброе искусство в правах, разуметь правду, быть добрым юристом».[540]

В последнее время ситуация в органах военной юстиции имеет положительную динамику (этому способствовало, в том числе, создание органов военной полиции). Однако и сегодня органы военной юстиции не всегда справляются с поставленными перед ними задачами и не выявляют всех военнослужащих, причастных к преступлению, не устраняют все причины и условия, способствовавшие противоправному поведению, что в свою очередь является причиной криминологического рецидива со стороны военнослужащих, а также не препятствует вовлечению в преступную деятельность новых лиц.

Таким образом, рассмотрены основные, но далеко не все причины, оказывающие влияние на преступность военнослужащих. Главное, в чем видится особенность причин преступности военнослужащих, это то, что основные из них проявляются именно в условиях Вооруженных Сил. Данный тезис подтверждается, в том числе, и статистикой, которая, как правило, не совпадает со статистикой общеуголовной преступности. Причем указанная особенность позволяет по-иному взглянуть на профилактику преступности военнослужащих.

Представляется, что можно обосновать тезис о построении «автономной» профилактики преступности военнослужащих. Более того, именно реальная профилактика преступности военнослужащих может показать возможность и положительные ближайшие перспективы для позитивного воздействия на преступность в целом.

Сама идея приоритета предупреждения преступлений перед иными мерами борьбы с ними была впервые в окончательном виде сформулирована еще Ш. Монтескье, в его известном трактате «О духе законов»,1 хотя и высказывалась в том или ином виде задолго до него Аристотелем, Платоном, Фукидидом[541] [542]. Выдающийся английский утопист Томас Мор, характеризуя социальные причины преступлений, пьянства, нищеты, писал: «Обуздайте ... скупки богачей и их произвол, подобной монополии. Меньше кормите бездельников! .... Спрашиваю я, делаете ли вы что-нибудь иное, кроме того, что сами создаете воров и караете их?».[543]

Профилактический подход к воздействию на преступность и на другие виды правонарушений поддерживали и развивали революционные демократы, а затем и ученые-марксисты. Так, например, А.Н. Радищев говорил, что вместо того, чтобы «держать всегда поднятый меч для казней преступных деяний, нужно сами деяния преобразовывать зиждетельным образом, сделать их невиновными и не давая им возродиться»[544]. Общеизвестны слова К. Маркса о том, что «мудрый законодатель предупредит преступление, чтобы не быть вынужденным наказывать за него».[545]

В современной криминологической литературе имеется немало суждений о понятии предупреждения преступности, но нет устоявшегося общепризнан- ного определения этого понятия.1 Но наиболее распространенным является определение его как «меры или совокупности мер» государственных и общественных органов и организаций, направленных на устранение либо нейтрализацию причин и условий преступлений.[546] [547]

Система и содержание основных направлений профилактической работы по предупреждению воинских преступлений должны соответствовать причинам и обстоятельствам, обусловливающим совершение этих противоправных деяний.

Исходя из этого положения, можно выделить четыре основных направления: социально-экономическое, организационно-управленческое, воспитательно-педагогическое и уголовно-правовое.

Социально-экономические и организационно-управленческие меры реализуются главным образом на общесоциальном и общегосударственном уровне. Вооруженные Силы лишь используют социально-экономические возможности государства для устранения соответствующих причин воинских преступлений, для улучшения жизни, деятельности, быта, отдыха, воспитания военнослужащих.

Основными социально-экономическими и организационноуправленческими мерами являются:

- Идеологическое обеспечение престижности военной службы, направленность идеологии на воспитание патриотизма и любви к Родине. Более широкое и эффективное применение социально-поощрительных мер службы в Вооруженных Силах Республики Казахстан.

- Создание и поддержание определенного уровня удовлетворительного обеспечения Вооруженных Сил (материального, кадрового, технического).

- Действенный контроль гражданского общества за армией (прежде всего в связи с причинами неуставных взаимоотношений между военнослужащими - «дедовщиной», самовольного оставления части, дезертирства).

- Реальное введение альтернативной гражданской службы.

- Возрождение и укрепление системы воспитания и обучения подрастающего поколения до службы в армии.

- Обеспечение тщательного профессионального медицинского обследования и психологического отбора призывников.

- Повышение эффективности работы подразделений военной полиции, недопущение укрывательства воинских преступлений.

- Укрепление социального и правового статуса сержантского и младшего офицерского состава Вооруженных Сил.

- Должная организация внутренней службы в воинских частях и подразделениях, контроль за ее осуществлением.

Анализ тенденций и закономерностей преступности военнослужащих показывает, что возможности воинских должностных лиц по предупреждению правонарушений в войсках значительны. В обычных более или менее нормальных условиях они в состоянии контролировать преступность, удерживая ее на социально терпимом уровне. Поэтому реалистические программы контроля за преступностью в Вооруженных Силах, имеющие необходимое научное, правовое, кадровое и материально-техническое обеспечение, могут дать заметные результаты. Во многих частях и подразделениях есть ценный опыт в этом деле.

Основными направлениями таких программ должно быть не изобретение новых репрессивных мер, хотя без них обойтись не удастся, а снижение возможностей совершения преступлений, создание условий, стимулирующих мотивацию правомерного достижения многих целей, которые в прошлом, как правило, достигались противоправным путем. Речь идет о таких условиях, когда совершение преступления станет невыгодным, нерациональным, нелогич-

ным. Постепенный переход, например, на контрактную и смешанную систему комплектования войск является одним из таких условий.

Одним из радикальных способов оздоровления обстановки в войсках может быть определение функциональной специализации воинских частей. Под функциональной специализацией воинских единиц подразумевается четкое разделение боевых, производственно-хозяйственных и исправительнодисциплинарных функций. В настоящее время каждая воинская часть (вплоть до самых элитарных) выполняют все три эти функции одновременно. Впервые на пагубность этого в отношении французской армии в 1812 г. обратил внимание Л.Н. Толстой, который образно сравнил проникновение в боевую армию хозяйственных функций со смешением земли и воды, в результате чего и то и другое превращается в грязь.

Сейчас военнослужащие так называемых боевых частей занимаются обычно всем, чем угодно, кроме боевой подготовки: это работа на полях по сбору урожая, строительство, ремонт, уборка мусора и масса иных хозяйственных функций. Командир боевого подразделения должен учить солдата воевать, формировать у него мужество и боевые нравственные качества, но не должен заниматься пенитенциарной деятельностью по исправлению воров и истязателей.

Отрицательный эффект такой многофункциональности очевиден. Когда в ходе военных действий проявляются недостатки боевой подготовки войск, авторитет армии падает многократно, престиж военной службы, и без того невысокий, опускается до критического уровня. Родители, ошеломленные боевыми потерями, готовы прятать призывников, перевести их на нелегальный образ жизни, лишь бы не допустить отправки детей в армию.

Многофункциональность оказывается причиной отрицательного отношения к военной службе. Большинство молодых людей относятся к выполнению в армии хозяйственных функций презрительно, считают это унизительным, некоторые же, напротив, отказываются от военной службы с боевыми функциями, не желают по этическим и иным соображениям брать в руки оружие. Стремящиеся стать воинами юноши, попадая в части, где основная деятельность заключается в уборке, строительстве, ремонте, подчас реализуют свои чистые романтические помыслы в общественно опасных деяниях.

Несомненно, перечисленные социально-экономические и организационно-управленческие меры требуют материальных затрат, политической воли и социальной поддержки. Однако их реализация обеспечит значительное снижение уровня преступности военнослужащих, в том числе воинских преступлений.

Меры воспитательно-педагогического характера в военной части или подразделении представляют собой довольно обширный арсенал средств и способов воздействия на сознание человека при строгом соблюдении его прав и свобод.

Поскольку субъективные причины совершения воинских преступлений находятся в тесной зависимости от уровня правосознания лица, его моральных качеств, взглядов и убеждений, то главная роль в профилактике воинских преступлений должно принадлежать воспитательной работе, в ходе которой происходит воздействие на сознание человека, формируются его взгляды и отношение к окружающей действительности.

Задачи воспитания решаются всей системой работы командиров, начальников, работников военной правоохранительной системы и институтами гражданского общества. Формы и методы воспитательного воздействия самые разнообразные: учеба офицеров и прапорщиков в системе командирской подготовки; занятия, проводимые с солдатами и сержантами; различного рода кружки и семинары; использование печати, радио, кино, телевидения и других средств обеспечения воспитания военнослужащих; индивидуальновоспитательная работа и др.

Большое значение для профилактики воинских преступлений имеет правовое воспитание военнослужащих, которое органически связано с общим и воинским воспитанием и является частью воспитательной работы в войсках. Формирование социально-активного типа правомерного поведения у военнослужащих позволит не только снизить количество совершаемых военных преступлений, но и обеспечит необходимый уровень подготовки военнослужащих к выполнению стоящих перед ними задач.

Данный тип правомерного поведения основан, прежде всего, на знании военнослужащим своих прав и обязанностей, в том числе последствий совершения того или иного правонарушения, внутренней убежденности в необходимости правового регулирования отношений в сфере военной службы, целесообразности следовать предписаниям законов, присяги, уставов. Все это требует как информированности командиров, проведения соответствующих занятий с подчиненными, так и пропаганды правомерного поведения собственным примером.

Важным элементом воспитания военнослужащих является дисциплинарная практика, в ходе которой происходит определенное воздействие на сознание, психологию военнослужащего. Меры убеждения всегда должны сочетаться с мерами принуждения в случае недостаточности первых и отклонений в поведении военнослужащего от требуемого. Неотвратимость ответственности (прежде всего, дисциплинарной) необходимая составляющая профилактики воинских преступлений. Безнаказанность за проступок, как правило, ведет к более опасному противоправному деянию.

Что касается уголовно-правовых мер профилактики то среди них в качестве наиболее значимых можно отметить следующие:

- Последовательная реализация принципов равенства перед законом и судом, а также индивидуализации уголовной ответственности с учетом всех смягчающих и отягчающих обстоятельств, личности правонарушителя (в том числе с учетом отношения к военной службе до совершения воинского преступления).

- Системная работа над совершенствованием уголовного и уголовнопроцессуального законодательства с учетом тенденций развития общества, практики применения уголовно-правовых норм за воинские преступления и зарубежного опыта по регулированию отношений в сфере военной службы.

- Более широкое применение согласительных процедур (примирение сторон) по воинским преступлениям, в основе которых лежит криминальный конфликт.

- Совершенствование учетной статистики воинских преступлений особенно в сфере фиксации мотивов противоправных деяний (в связи с чем предлагается внести изменения в статистические карточки о результатах расследования преступлений и на лицо, совершившее преступление в части регистрации мотивов преступления)

В то же время надо иметь в виду, что преступность искоренить на современном этапе развития человеческого общества невозможно. Таких целей не достигала пока ни одна страна в мире. Более того, коэффициент преступности в расчете на 100 тыс. военнослужащих всегда был выше, чем тот же показатель в расчете на все население страны.

Проводящиеся в Вооруженных Силах криминологические исследования не носят системного характера. Вырабатываемые на их основе рекомендации имеют подчас абстрактный характер, не проходят экспериментальной проверки с соответствующей доводкой, абсолютное большинство из них не внедряется в практику. Эффективность такой несистемной научной деятельности весьма низкая.

Объединение и реструктуризация существующих научных сил позволили бы без значительных материальных затрат получить весьма заметный положительный эффект.

Поэтому, в серьезном улучшении нуждается научная база борьбы с преступностью в армии. Для информационного обеспечения этой деятельности

должен быть создан специальный криминологический центр, научные подразделения которого должны системно решать комплекс проблем:

- исследовать армейскую преступность (выявить реальное состояние и структуру криминального феномена в войсках), регулярно отслеживать ее динамику;

- сопоставлять изменения преступности с развитием социальных процессов для того, чтобы выявлять криминогенные и анти-криминогенные факторы, анализировать закономерности армейского криминального феномена, вскрывать взаимозависимости криминальных и иных социальных процессов;

- разрабатывать эффективные, в том числе экономичные меры воздействия на преступность, проводить их экспериментальную проверку, доводку и способствовать внедрению в войсковую жизнь;

- изучать и распространять передовой отечественный и зарубежный опыт борьбы с преступностью в Вооруженных Силах.

Указанные меры требуют материальных затрат, политической воли, социальной поддержки. Однако откладывание их недопустимо, поскольку каждый день промедления чреват утратой национальной безопасности и инициированием процессов развала государственности. Мы приближаемся к рубежу, за которым могут начаться необратимые процессы. Потребностями текущего момента являются трезвые оценки, радикальные решения и решительные дей

ствия.

<< | >>
Источник: МОЛДАБАЕВ Саркытбек Сарсембаевич. ВОИНСКИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В РЕСПУБЛИКЕ КАЗАХСТАН: СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И МЕХАНИЗМ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ (криминологический и уголовно-правовой анализ). ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени доктора юридических наук. Санкт-Петербург 2005. 2005

Скачать оригинал источника

Еще по теме § 3. Профилактика воинских преступлений: современное состояние и перспективы оптимизации:

  1. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
  2. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
  3. ОГЛАВЛЕНИЕ
  4. ВВЕДЕНИЕ
  5. § 3. Профилактика воинских преступлений: современное состояние и перспективы оптимизации