1. Понятие организованной преступности

Законодательного определения организованной преступности в нашей стране на сегодняшний день не существует.

В.В.Осин 10 лет назад предложил отказаться от попыток дать в уголовном законодательстве определение организованной преступности, полагая, что: «Ни наука, ни практика сейчас не располагают данными о признаках, которые позволили бы столь сложное социальное явление, как организованная преступность, отразить в уголовном законе, то есть криминализировать его.

Ещё раньше на это же в Казахстане указывала Р.Н.Судакова: «Что касается предложения некоторых авторов об определении организованной преступности в Уголовном кодексе РК, то они представляются несостоятельными. Практически невозможно подвести под законодательную дефиницию различные проявления исследуемого социального явления, которые варьируются различными факторами» [16].

Действительно невозможно дать в Уголовном кодексе определение организованной преступности, представляющей собой многоаспектное социальное явление, которое нельзя описать с помощью элементов состава преступления.

В то же время, если невозможно дать определение организованной преступности с точки зрения уголовного права, то неоправданно отказываться от этого вовсе. Поскольку организованная преступность является социальной категорией, нашему мнению, следует подойти к этому вопросу с позиций криминологии и дать криминологическое определение современной организованной преступности. Такой подход был реализован в нашей стране при разработке и принятии Закона РК «О борьбе с коррупцией», в котором дано правовое понятие коррупции [17].

Изучение нормативных актов, международных документов, трудов отечественных и зарубежных учёных свидетельствует, что по вопросу понятия организованной преступности существует довольно большое количество мнений.

Так, например, определение организованной преступности отсутствует в Конвенции ООН против транснациональной организованной преступной деятельности (2000 г.), однако оно прозвучало в числе характеристик организованной преступной деятельности в 1993 г. в докладе Генерального секретаря ООН «Воздействие организованной преступности на общество в целом». В нём дан перечень признаков, которые помогают объяснить характер данного явления:

1. организованная преступность – это деятельность объединений преступных лиц или групп, объединившихся на экономической основе;

2. организованная преступность предполагает конспиративную преступную деятельность, в ходе которой с помощью иерархически построенных структур координируются планирование и осуществление незаконных деяний или достижение законных целей с помощью незаконных средств;

3. организованные преступные группы имеют тенденцию устанавливать частичную или полную монополию на предоставление незаконных товаров и услуг потребителям, поскольку таким образом гарантируется получение более высоких доходов;

4. организованная преступность не ограничивается лишь осуществлением заведомо незаконной деятельности или предоставлением незаконных услуг, она включает такие изощрённые виды деятельности, как «отмывание» денег через законные экономические структуры и манипуляции, осуществляемые с помощью электронных средств, проникновение во многие доходные законные виды деятельности;

5. организованные в группировки преступники используют в своей «работе» различные меры, которые могут быть изощрёнными

орпораций, и подчиняющихся своим законам, которые применяются с большей жёсткостью, чем законы Правительства. Её действия не импульсивны, они являются результатом сложных соглашений, направленных на достижение контроля над целыми сферами деятельности для получения огромных прибылей. Чтобы обеспечить невмешательство властей в эту деятельность, организованная преступность коррумпирует органы власти на разных уровнях [23,с.9].

В 1970 г. в США был принят закон «О находящихся под влиянием рэкета и бесчестно функционирующих организациях» (Racketeer Influenced and Corrupt Organizations), который юристы сокращённо называют RICO. В нём говорится говорится: «Организованная преступность получает значительную часть своей власти, используя деньги, добытые от незаконных видов деятельности. Эти деньги и власть подрывают стабильность американской экономической системы, используются для внедрения в законный бизнес, для подрыва и коррумпирования демократического процесса, подрыва благополучия нации и её граждан».

Этот нормативный акт, регулирующий борьбу с организованной преступностью в США, объявил незаконным руководство предприятием, занимающимся рэкетом, под которым понимается не только вымогательство, но и широкий спектр незаконной деятельности:

ꂄᄅ预ᗾ׆Ā֠帆ꂄ怅预˾Ā⸀ĀĀༀ炄ᄈ预ᗾ׆Āࡰ帆炄怈预˾Ȁ⸀ĀĀༀ䂄ᄋ预ᗾ׆Āୀ帆䂄怋预˾̀⸀ĀĀༀႄᄎ预ᗾ׆Āฐ帆ႄ怎预˾Ѐ⸀ĀĀༀᄐ预ᗾ׆Āრ帆怐预˾ рэкет (тяжкие убийства, похищения людей, азартные игры, ограбления, вымогательство, взяточничество, незаконное обращение наркотиков):

а) подкуп в области спорта, фальшивомонетничество, растрата средств из пенсионных фондов, торговля контрабандными сигаретами, перевозка краденого имущества;

б) преступления, связанные с банкротством или торговлей ценными бумагами;

ꂄᄅ预ᗾ׆Ā֠帆ꂄ怅预˾Ā⸀ĀĀༀ炄ᄈ预ᗾ׆Āࡰ帆炄怈预˾Ȁ⸀ĀĀༀ䂄ᄋ预ᗾ׆Āୀ帆䂄怋预˾̀⸀ĀĀༀႄᄎ预ᗾ׆Āฐ帆ႄ怎预˾Ѐ⸀ĀĀༀᄐ预ᗾ׆Āრ帆怐预˾ запрещённая деятельность (получение дохода от рэкета, получение незаконного долга и пр.);

ꂄᄅ预ᗾ׆Ā֠帆ꂄ怅预˾Ā⸀ĀĀༀ炄ᄈ预ᗾ׆Āࡰ帆炄怈预˾Ȁ⸀ĀĀༀ䂄ᄋ预ᗾ׆Āୀ帆䂄怋预˾̀⸀ĀĀༀႄᄎ预ᗾ׆Āฐ帆ႄ怎预˾Ѐ⸀ĀĀༀᄐ预ᗾ׆Āრ帆怐预˾ занятие незаконным делом, связанным с азартными играми, спиртными напитками, проституцией и пр.[13,с.321; 24,с.32; 25].

Опираясь на RICO, министерство юстиции и ФБР США дают следующее определение: «Организованная преступность – есть деятельность любой группы лиц, чьи основные занятия связаны с нарушением законов в целях получения нелегальных доходов, а также возможностью заниматься рэкетом и, в случаях необходимости, сложными финансовыми манипуляциями» [26,с.16].

В криминалистическом словаре, изданном в США в 1982 году, говорится: организованная преступность – это преступная организация, действующая вне контроля какого-либо правительства, осуществляющая поставки незаконных товаров и предоставляющая незаконные услуги, такие как игорный бизнес, ростовщичество, наркобизнес, порнография и проституция, координируемая и структуированная на национальном или международном уровне в целях извлечения максимальной прибыли [10,с.352].

В Италии под организованной преступностью понимается – совокупность структур, обладающих значительными финансовыми средствами и контролирующих целый ряд незаконных операций в целях получения наживы с применением насилия либо иных принудительных методов [22,с.37].

Правоохранительные органы Германии понимают под организованной преступностью – основанную на разделении труда умышленную, осознанно продолжающуюся длительный срок совместную деятельность нескольких (многих) лиц, направленную на совершение преступных (наказуемых) действий, зачастую с использованием современных инфраструктур, с целью возможно более быстрого извлечения высоких доходов [27,с.52].

В Российской Федерации учёные предлагают понимать под организованной преступностью:

1. относительно массовую распространённость устойчивых управляемых сообществ преступников, создающих систему своей безопасности с помощью коррумпированных связей и занимающихся преступлениями, как профессией (бизнесом) [28,с.207];

2. социально-экономический процесс обращения преступного капитала в криминальной сфере с вовлечением широких слоёв населения, с использованием коррупции и всего того, что способствует его наращиванию и обращению [29,с.350];

3.

4. явление, выражающееся в существовании преступных сообществ и осуществлении ими преступной деятельности, характеризующееся устойчивой общерегиональной и межрегиональной связью преступных групп, формирований и направлений преступной деятельности, замкнутой на относительно большую социальную группу [27,с.19-20];

5. относительно массовую группу устойчивых и управляемых сообществ преступников, занимающихся преступлениями как промыслом и создающих систему защиты от социального контроля с использованием таких противозаконных средств, как насилие, запугивание, коррупция и крупномасштабные хищения [18,с.9];

6. относительно широкое функционирование устойчивых, с иерархической структурой, управляемых организованных преступных групп и преступных сообществ (организаций), занимающихся криминалом как промыслом и связанных в конечном счёте с системой обращения преступного капитала в сфере экономических и социальных отношений, имеющих в своём составе, в отличие от других криминальных формирований, круг лиц, не участвующих в конкретных преступлениях, но обеспечивающих результативность противоправной деятельности в целом [30,с.11];

7. функционирование устойчивых, управляемых сообществ преступников, занимающихся преступлениями как бизнесом и создающих систему защиты от социального контроля с помощью коррупции [31,с.207];

8. относительно массовое, социальное, уголовно-правовое явление, складывающееся, во-первых, из организованных преступных формирований и их участников и, во-вторых, из совокупности организованных уголовных деяний (в основном тяжких или особо тяжких), совершённых ими на определённой территории за конкретный период времени [32,с.405].

В Казахстане учёные также дают различные определения организованной преступности:

Р.Н.Судакова: «Это совокупность преступных формирований (преступных организаций и организованных групп) и совершённых ими преступлений» [33,с.50];

Г.С.Мауленов: «Это сложное социальное явление, связанное с борьбой за власть преступных группировок, имеющих коррумпированные связи с работниками государственных и правоохранительных органов в целях получения доходов от преступного промысла» [33,с.70];

Н.М.Абдиров: «Это сложная органически целостная система криминальных формирований с многофункциональными коррумпированными связями в правоохранительных органах и на различных уровнях государственной власти, обеспечивающими многостепенность её защиты» [6];

Р.Тлеухан: «Это система устойчивых преступных формирований, управляемых как отдельными лидерами, так и коллегиально, располагающих коррумпированными связями, имеющих денежные фонды для взаимопомощи и получающих доходы от занятия преступной деятельностью» [26,с.18];

К.И.Джамалов: «Это устойчивая, планомерная, уголовно наказуемая деятельность сообщества лиц, осуществляемая с целью извлечения крупной материальной выгоды, имеющая сложную многогранную структуру с высокой степенью организованности, звеньями безопасности, общие материальные и технические средства, реализующая свой преступный замысел посредством внедрения в различные отрасли и сферы народного хозяйства и в этих целях использующая существующие структуры предприятий, организаций, должностное положение сообщников, а также коррумпированные связи» [35];

В.П.Лавров: «Это сложная системно-структурная совокупность преступников, организованных групповых преступных формирований и деятельность этих субъектов в целях получения незаконных доходов и иных выгод» [36];

Б.М.Нургалиев: «Это функционирование преступных структур в форме организованных групп (банд), преступных группировок, организаций и преступных сообществ по совершению преступлений, относящихся к тяжким и особо тяжким, приносящих устойчивую прибыль и сверхдоходы в результате организованной преступной деятельности» [37];

А.Н.Базилов: «Это социальное явление, характеризующееся объединением определённой криминальной среды в рамках той или иной социальной сферы, конкретного района, города, региона или страны.

По cправедливому мнению Б.М.Нургалиева, единства в понимании организованной преступности пока нет и оно вряд ли возможно в ближайшем будущем из-за разрозненности усилий научных коллективов, различия подходов, разнохарактерности научных программ [22,с.17].

В.С.Овчинский, В.Е.Эминов и Н.П.Яблоков полагают, что весьма сложно, а может быть практически невозможно дать исчерпывающее понятие организованной преступности, которое бы отражало одновременно уголовно-правовые, криминологические и криминалистические аспекты. Какие бы определения организованной преступности не давались, практически в каждом из них в той или иной мере указывается на её универсальность. Поэтому указанные авторы предостерегают от широкого толкования организованной преступности, видя в этом тупиковый путь для науки и практики, считая необходимой выработку краткого и в то же время предельно ёмкого понятия [18,с.154,156].

Нельзя не согласиться и с мнением Я.И.Гилинского о том, что важно не столько формальное определение организованной преступности, сколько понимание её природы, сущности [31,с.207].

Тем не менее, при столь широкой палитре мнений, различиях в подходах и предлагаемых формулировках, нельзя не согласиться с отечественными и зарубежными авторами справедливо, по нашему мнению, выделяющими такие характерные признаки организованной преступности, как:

1. высокий уровень организации криминальных структур и координации их преступной деятельности;

2. наличие круга лиц (лидеров, коррумпированных чиновников), не участвующих в конкретных преступлениях, но обеспечивающих результативность противоправной деятельности в целом;

3. занятие преступной деятельностью как бизнесом;

4. корыстная направленность - получение нелегальных доходов;

5. цель – приобретение богатства и влияния;

6. достижение поставленных целей с помощью незаконных средств;

7. деятельность вне контроля государства и общества;

8. деятельность вне правового поля, отрицание норм права и общественной морали, подчинение собственным нормам поведения;

9. эксплуатация человеческих пороков: предоставление незаконных товаров и услуг, удовлетворяющих низменные потребности определённой части общества (игорный бизнес, наркотики, проституция и пр.);

10. проникновение в законные виды деятельности, внедрение в законный бизнес, привнесение в них преступной субкультуры и методов насилия;

11. тесная связь с экономикой, противоправная деятельность в этой сфере;

12. неразрывная связь с коррупцией, подкуп и использование чиновников государственного аппарата;

13. высокая доходность организованной преступной деятельности, позволяющая подкупать чиновников и противостоять правоохранительным органам;

14. наличие системы собственной защиты от государственного и общественного контроля;

15. сочетание общеуголовных, экономических и коррупционных методов (насилие, запугивание, коррупция, хищения) при осуществлении преступной деятельности и построении системы собственной защиты;

16. транснациональный характер противоправной деятельности и связей между преступными организациями.

Анализируя определения организованной преступности, сформулированные экспертами ООН, Интерпола, ФБР, учёными США, Германии, Италии, России и Казахстана мы отмечаем в них подходы, основанные на выделении таких сегментов, как:

1. организованные преступные формирования (организованные преступные группы, группировки, организации, сообщества, отличающиеся устойчивостью и высокой степенью общественной опасности);

2. их организационные характеристики (наличие иерархической структуры, звеньев безопасности, общих денежных фондов для взаимопомощи, системы защиты от социального контроля, наличие лиц, не участвующих в конкретных преступлениях, но обеспечивающих результативность противоправной деятельности);

3. технологические характеристики организованной преступной деятельности (занятие преступлениями как промыслом, координация преступной деятельности, использование насилия и запугивания, коррумпирование работников государственных органов, обращение преступного капитала в социально-экономической сфере, внедрение в различные отрасли экономики, использование существующих структур предприятий и организаций, должностного положения сообщников).

Такие подходы к выработке дефиниции, основанные на организационных и технологических характеристиках, помогают довольно полно объяснить характер организованной преступности. Однако, как справедливо указывает профессор А.Х.Миндагулов, даже если определение и обладает достаточной степенью адекватности исследуемого объекта, за рамками всегда остаются такие свойства и признаки, которые при других обстоятельствах могут оказаться существенными для характеристики этого объекта [8,с.62].

Поэтому, отдавая должное теоретической значимости мнений учёных, мы полагаем, что использование только этих подходов к выработке дефиниции ведёт к обезличиванию организованной преступности и не позволяет обозначить круг субъектов, которые обеспечивают её функционирование. Возможно в связи с этим борьба с организованной преступностью в нашей стране ведётся безадресно и недостаточно неэффективно.

Исходя только из этих подходов к выработке дефиниции, а также из-за ряда уголовно-правовых проблем, которые будут рассмотрены нами в настоящем исследовании, сегодня в Казахстане следственная и судебная практика в большинстве случаев (до 70%) относит к организованной преступности сложившиеся по предварительному сговору группы воров, мошенников и их преступную деятельность в общеуголовной сфере: кражи скота, квартирные кражи, мошенничества и т.п.[39]. Однако, опираясь на многолетний опыт практической работы, мы полагаем, что отнюдь не эти лица и преступные группы, а также совершаемые ими заурядные преступления олицетворяют собой организованную преступность. Поэтому, говоря о современном понимании организованной преступности и состоянии борьбы с ней в нашей стране, мы присоединяемся к мнению Г.И.Шнайдера о том, что уголовники играют в конечном счёте роль «козла отпущения» и используются для отвода агрессии общества от так называемых «непреступников», охваченных организованной преступностью, но не попадающих в орбиту уголовной юстиции [8,с.304-305].

Безусловно, значительная часть лиц, обеспечивающих функционирование организованной преступности, не охватывается правоприменительной практикой, избегает уголовного преследования и заслуженного наказания не только из-за недостаточно эффективной работы правоохранительных органов, но и из-за своего высокого должностного или общественного положения, клановой принадлежности, из-за продажности и раболепия отдельных чиновников государственных органов. А поскольку в отношении них нет вступивших в законную силу судебных приговоров, то, исходя из п.1 ч.3 ст.77 Конституции Республики Казахстан [40], они не носят «клейма» преступников, хотя являются таковыми по сути.

Говоря об этой проблеме, необходимо обратиться и к латентному характеру организованной преступности. А.Х.Миндагулов совершенно справедливо указывает: «Более 60% всех совершённых преступлений остаются неизвестными (латентными). Но за каждым из них скрывается конкретный преступник. Если мы говорим о неизвестных (незаявленных, скрытых) преступлениях, значит в обществе есть не выявленные (неизвестные, скрывающиеся) преступники. Помимо неизвестных преступлений, очень много преступлений остаются нераскрытыми. Понятно, что и за ними стоят вполне реальные преступники. Если к сказанному добавить целый ряд тайных преступлений на почве политических и экономических интересов, то список преступников, избежавших уголовного преследования, многократно умножится. В подобных случаях абсолютно исключается возможность узнавания лиц, совершивших преступления» [8,с.56].

Какие же преступления зачастую остаются нераскрытыми? Чья преступная деятельность не вскрывается правоохранительными органами в большинстве случаев? Против кого боятся заявлять потерпевшие? Естественно, что речь идёт о лицах, облечённых богатством и властью, об элите преступного мира, а не о заурядных уголовниках. И пока эта категория лиц, обеспечивающих функционирование организованной преступности, не будет изобличаться и нести заслуженные наказания за свою противоправную деятельность, правовая статистика будет рисовать нам образ организованной преступности в лице лишь пресловутых воров и мошенников.

Члены Казахстанской криминологической ассоциации справедливо отмечают, что в 90-е годы прошлого столетия в преступность пришли совсем другие люди, другое поколение. Значит и реакция государства должна быть иной, а этого нет, поэтому преступность растёт [41,с.53]. Отметим, что именно в 90-е годы в нашей стране происходило становление качественно нового вида преступности – организованной преступности, которая, наряду со многими факторами социально-экономического характера, сформировалась за счёт противоправной деятельности совершенно новой генерации преступников.

Поэтому, по нашему мнению, для выработки адекватной реакции государства на проявления организованной преступности, необходимо определить круг субъектов или те социальные группы, которые обеспечивают её функционирование и развитие. В этом вопросе мы исходим из положений социологической науки, определяющей социальные группы – как совокупность людей, объединённых общим интересом или делом [42,с.151], в данном случае применительно к исследуемой нами проблеме - объединённых общей целью незаконного обогащения, приобретения власти и влияния в обществе, а также общим делом – совместной организованной преступной деятельностью.

Профессор В.Н.Кудрявцев в 60-е годы указывал: «Преступность ни в каком обществе не составляет ни класса, ни обособленной социальной группы» [43,с.106]. Однако практика опровергает этот научный тезис: ещё со времён СССР в обществе сложились и существуют по сегодняшний день социальные группы, для которых преступная деятельность является основным источником существования, которые не приемлют ни норм права, ни общественной морали, а живут по своим «законам» и «понятиям» («воры в законе», «каталы» и т.п.). Поэтому мы разделяем точку зрения Э.М.Ахмедова, полагающего, что «хотя преступники не представляют собой обособленного класса, с точки зрения социологического определения, но значительный слой в обществе они составляют» [12,с.20].

Исходя из необходимости реального применения теории на практике, мы полагаем, что прежде чем говорить о том как надо бороться с организованной преступностью, надо сначала определить с кем нужно бороться, то есть определить круг субъектов, обеспечивающих функционирование организованной преступности, что в свою очередь позволит сменить акценты в правоохранительной деятельности. В противном случае борьба правоохранительных органов с абстрактным противником рискует приобрести такой же абстрактный характер. Разделяя идеи А.А.Нурмуханбетова и С.Т.Глущенко, полагаем, что организованную преступность олицетворяют и обеспечивают её функционирование конкретные лица, объединившиеся в устойчивые преступные формирования и пытающиеся поставить себя над законом и обществом.

Избирая такой подход, мы полагаем, что при выработке определения организованной преступности, учёными незаслуженно было забыто учение о личности преступника – одно из важнейших в криминологической науке. Авторы первого отечественного учебника по криминологии справедливо указывают на то, что нельзя объективно рассматривать причины преступности и конкретных преступлений, а также выработать эффективные меры профилактики и противодействия им, не изучив личность преступника. Вот почему представители всех школ и течений в криминологии не могут обойти своим вниманием эту проблему. Строго говоря, криминология как наука зародилась с изучения личности преступника [41,с.52].

Если уголовно-правовая наука подходит к проблеме личности преступника с позиции субъекта преступления и, исходя из уголовного закона, для состава преступления имеют значение только возраст (ст.ст.15, 78 УК), вменяемость (ст.ст.14,16,17 УК) и в отдельных случаях – признаки специального субъекта, входящие в состав как основание к уголовной ответственности (например - должностное лицо, медицинский работник, военнослужащий и т.п.) [44], то для криминологии главным в содержании личности является её социальное качество.

Исследовавший проблемы личности преступника А.Х.Миндагулов указывает: «В криминологии понятие «личность преступника» носит условный (абстрактный) характер, ибо не привязано к конкретному лицу, совершившему преступление. Оно условно в том смысле, что характеризует всякого, кто входит в совокупность лиц, совершающих преступление. Если преступность представляет собой совокупность совершённых преступлений, можно с тем же основанием говорить о совокупности преступников, совершающих нарушения уголовного закона» [8,с.55-56].

Основываясь на этом, мы попытались определить совокупность лиц (круг субъектов), олицетворяющих современную организованную преступность и обеспечивающих её функционирование. Предпринимая такую попытку, мы старались учесть признаки личности, предполагающие её принадлежность к определённой социальной группе, а также возможности криминологии в типологизации преступников.

Наиболее ярко о возможностях типологизации социальных типов людей говорится в трудах А.Х.Миндагулова: «Мышление, направленное на образование типов (типизирующее образование понятий) является очень древним, оно соответствует стремлению сознания к ёмкому, сжатому и краткому изложению мысли и связывает наглядность с общезначимостью. Именно типология как способ мышления наиболее точно объясняет суть вещей, выделяя их скрытые признаки и свойства, тем самым способствуя их пониманию. Мастерами типологического способа мышления были классики мировой литературы С.Сервантес, О.Бальзак, И.В.Гёте, Н.В.Гоголь, Л.Н.Толстой, Ф.М.Достоевский, А.П.Чехов и др.. Нарицательными становятся имена литературных героев, если автор сумел воплотить в них яркие социальные типы, легко узнаваемые среди окружающих людей. Таковыми стали: Дон Кихот – олицетворение человеческого благородства, Фауст – символ тяги к знаниям, Мефистофель – образ злого духа, Хлестаков – воплощение таких типических черт характера, как мошенничество и авантюризм, унтер Пришибеев – самодурство, угодничество, Вонтре – тип профессионального преступника и др.» [8,с.91-92].

Опираясь на эти возможности криминологической науки и мнения экспертов, опрошенных в ходе исследования, мы попытались определить и сделать узнаваемыми круг субъектов или те социальные группы, которые олицетворяют современную организованную преступность и обеспечивают её функционирование, и на основе такого подхода попытались дать своё определение этому явлению. При выработке дефиниции, мы исходили из мнения о том, что: «Для того, чтобы понять сущность того или иного изучаемого явления необходимо, опираясь на опыт практической деятельности, раскрыть в обобщённом концентрированном виде содержание его наиболее важных сторон и признаков. Качественная характеристика изучаемого объекта отражается, как правило, в научном определении. В нём выделяются и фиксируются такие свойства и признаки явления, которые характеризуют его суть. Строго говоря, ценность любого определения (дефиниции) заключается в удачном словесном оформлении перечня сущностных признаков и свойств определяемого понятия. Следует сразу предостеречь от иллюзии, что во всех случаях в определении находят точное отражение сущностные признаки и свойства исследуемого понятия. Видимо, продолжает оставаться в силе древнее правило omnis definito periculosa est – всякое определение опасно. Однако отмеченное обстоятельство отнюдь не означает призыв отказаться от формулировки определений. Дефиниции совершенно необходимы, если они кратко характеризуют суть вещей, но они теряют значение, если за потоком слов не обнаруживается искомый смысл» [8,с.61-62].

Как показало исследование, лишь 4% от общего числа опрошенных экспертов (работники криминальной полиции) ассоциировали организованную преступность с возникшими в 90-е годы криминальными структурами из числа бывших спортсменов, военнослужащих и сотрудников правоохранительных органов, 3,6% (работники криминальной полиции) - с традиционной уголовно-преступной средой во главе с «ворами в законе» и уголовными «авторитетами», и ещё 3,6% (работники финансовой полиции) – с представителями «беловоротничковой» преступности [45;46] (см.таблицу-2)

Таблица-2. Социальные группы, олицетворяющие организованную преступность

и обеспечивающие её функционирование

Исследование показало, что подавляющее большинство опрошенных казахстанских экспертов (88,8%) понимают сегодня под организованной преступностью – действующий на стыке общеуголовной, экономической и коррупционной преступности альянс представителей «теневого» бизнеса, коррумпированных государственных чиновников и криминалитета, объединённых целью незаконного обогащения, приобретения власти и влияния в обществе, в котором «теневой» бизнес и совершение различных преступлений используются для получения незаконных средств, а коррумпированные чиновники и криминалитет обеспечивают защиту источников незаконного обогащения от государственного, общественного контроля и конкурентов с использованием своего служебного положения, методов насилия и коррупции.

Схематично альянс представителей бизнеса, власти и криминальных кругов по нашему мнению и экспертным оценкам выглядит следующим образом (см. рисунок-1): Рисунок-1. Схематичное построение альянса бизнеса, власти и криминалитета

Чиновничья Криминальная

«крыша» «крыша»

обеспечивает принятие необ- обеспечивает подавление

ходимых решений и защиту конкурентов, «выбивание»

источников обогащения путём долгов и защиту источников

использования властных обогащения путём использования

полномочий методов насилия и коррупции

Б и з н е с

и

п р е д п р и м а т е л ь с т в о

являются источниками обогащения для криминальных кругов

и коррупционеров, а также основным компонентом «теневой» экономики

Давая такое определение организованной преступности, мы понимаем, что и для уголовного права, и для криминологии личностей преступников не существует до и помимо совершённых ими преступлений. Следует объективно признать, что большая часть бизнесменов и государственных служащих честно работают на благо государства и общества. Не весь бизнес и не вся государственная служба в Казахстане сегодня вовлечены в орбиту организованной преступности, иначе бы речь шла о преступном, а не правовом и демократическом государстве. Поэтому в предлагаемой дефиниции мы прямо указываем, что в этом альянсе речь идёт о представителях незаконного «теневого» бизнеса, коррумпированных чиновниках и криминалитете, которые совместно нарушают уголовный закон и, преследуя цель незаконного обогащения, совершают преступления в общеуголовной, экономической и коррупционной сфере (выделено курсивом нами – А.М.).

Под криминалитетом, входящим в этот альянс, и нами, и опрошенными экспертами понимается элита преступного мира («воры в законе», преступные лидеры и «авторитеты» других категорий, определения которых будут даны нами ниже), а также члены возглавляемых ими организованных преступных групп и преступных организаций, что в корне отличается от характеристик обычных уголовников (квартирных воров, скотокрадов, мошенников и т.п.), представляемых сегодня в правовой статистике в качестве основных функционеров организованной преступности.

В предлагаемых нами дефиниции и схеме видно, что субъекты, обеспечивающие функционирование организованной преступности и представляющие три социальные группы, объединены между собой единой целью незаконного обогащения, приобретения власти и влияния в обществе и используют имеющиеся у каждой социальной группы возможности для подавления конкурентов и защиты источников обогащения: недобросовестные бизесмены – подкуп, коррумпированные чиновники – властные полномочия, криминалитет – методы насилия и коррупции.

Около трети экспертов, опрошенных в ходе исследования (27%), считают, что именно представители преступного мира объединяют вокруг себя представителей бизнеса и власти и используют их в своих интересах. Ещё треть экспертов (31%) полагает, что эту роль играют коррумпированные чиновники.

Однако мы разделяем мнение профессора М.С.Нарикбаева и Р.Н.Судаковой о том, что коррумпированная верхушка не является организующим центром преступной деятельности [16; 47]. И поэтому полагаем ошибочным существующее мнение о том, что именно коррумпированные чиновники являются ядром этого альянса.

По нашему мнению и оценкам большинства опрошенных экспертов (42%) было бы неверно отводить формирующую и направляющую роль в этом альянсе какой-либо из упомянутых социальных групп, поскольку их объединение и совместная противоправная деятельность обусловлены целым рядом факторов:

1. взаимными целями незаконного обогащения, приобретения власти и влияния в обществе;

2. необходимостью защиты источников незаконного обогащения, обеспечения безопасности членов альянса, незаконных сделок и операций от государственного, общественного контроля и конкурентов;

3. возможностью использования целого комплекса противозаконных средств, имеющихся в распоряжении каждой социальной группы, входящей в указанный альянс (у недобросовестных бизнесменов – создание фиктивных коммерческих предприятий, использующихся для хищений бюджетных средств и легализации преступных доходов, деньги, использующиеся для подкупа; у коррумпированных чиновников – властные полномочия; у криминалитета – методы насилия и т.п.), что позволяет извлекать максимальные прибыли от незаконных операций и довести защитные меры до уровня системы, способной противостоять внешним воздействиям.

Поэтому, как свидетельствует практика, недобросовестные бизнесмены, коррумпированные чиновники и элита преступного мира на современном этапе взаимно используют друг друга для осуществления различных незаконных операций и извлечения максимально возможных незаконных доходов как в экономической (например: хищения, контрабанда, уклонение от уплаты налогов, легализация преступных доходов и т.п.), так и в общеуголовной (например: наркобизнес, проституция, торговля оружием и т.п.) сферах. При этом в каждом конкретном случае инициатором такого противоправного сотрудничества и объединения в альянс могут выступать представители каждой из трёх упомянутых социальных групп: и недобросовестные бизнесмены, и коррумпированные чиновники, и элита преступного мира.

Изучение показало, что результаты современного исследования совпадают с результатами изучения общественного мнения по проблеме организованной преступности, проводившегося в 1989 г. научным центром управления и социологии МВД СССР. Большинство граждан Советского Союза (от 58,8% до 83,9%) уже тогда ассоциировали организованную преступность с группами, состоящими из работников государственного аппарата, представителей «теневой» экономики и криминалитета [48,с.279].

Исходя из этого, очевидно, что за последние 15 лет понятие организованной преступности в общественном мнении граждан Казахстана практически не изменилось. В указанном альянсе только «цеховики»[49] эволюционировали в качественно новую форму легальных бизнесменов, что было связано с переходом от социалистического уклада экономики к рыночным отношениям и позволило им выйти из подполья.

Такое понимание организованной преступности населением и экспертами Казахстана созвучно и с позицией американских исследователей, которые также считают, что организованная преступность представляет собой явление в форме взаимопроникновения преступности, бизнеса и правительства [50,с.16].

Криминальная подоплёка «тройственного союза» государственных чиновников, представителей бизнеса и криминальных структур общеуголовной направленности, образования на базе этого «союза» организованной преступности подробно описана в трудах одного из основоположников теории и борьбы с этим антисоциальном явлением в СССР – профессора А.И.Гурова, а также другими авторами [10; 20; 22; 28; 31; 48 и др.].

Изучение трудов отечественных и зарубежных учёных показывает, что на существование этого альянса, переплетённость представителей бизнеса, власти и криминальных кругов прямо или косвенно указывают Н.М.Абдиров [6], А.Ш.Аккулев [41,с.152], А.А.Аслаханов [20,с.61,191,213], Э.М.Ахмедов [12,с.3,71], А.Н.Базилов [38,с.4,14], S.Barkan [31,с.209], Я.И.Гилинский [31,с.214-215], К.И.Джамалов [35], В.П.Лавров [36], Б.М.Нургалиев [22,с.115; 37], В.Ф.Шведюк [51] и другие авторы.

В ходе социологических опросов население страны относит к категории наиболее богатых в Казахстане людей представителей этого же альянса: чиновников – 82,2%, бизнесменов – 72,0%, преступников – 30,2% [52].

Поэтому, мы не согласны с точкой зрения авторов, считающих, что, в отличие от стран Запада, в нашем обществе феномен организованной преступности зародился лишь в сфере экономики [35; 53], а также подразделяющих организованную преступность на «общеуголовную», «экономическую» и «организованную преступность с элементами коррумпированных связей» [6].

Попробуем аргументировать свои возражения. Для этого представляется необходимым обратиться к истории становления организованной преступности на Западе и в нашей стране. Без исторического подхода к общественным явлениям, в том числе к преступности, указывает А.Х.Миндагулов, суждения будут отличаться умозрительностью, а наука криминология превратится в набор случайностей. Принцип историзма направлен против отрыва теории от практики [8,с.19].

Изучая историю мафиозных структур на Западе, несложно заметить, что образовались они вокруг лиц уголовной направленности, сумевших сплотить вокруг себя бизнесменов (методами устрашения) и чиновников (методами коррупции) [18; 20; 23; 48; 54]. Весьма точную характеристику этих криминальных структур дал профессор И.А.Геевский: «Это имеющие устойчивую внутреннюю структуру объединения преступников, которые в сообществе с коррумпированными представителями власти и предпринимательства, используя методы подкупа и насилия, устанавливают свой контроль в различных сферах незаконной деятельности и осуществляют их на постоянной основе в целях обогащения. Незаконная деятельность организованных преступников тесно связана с их участием в легальном бизнесе, куда они зачастую проникают, используя методы шантажа и насилия» [55,с.303-304]. Классическим примером превращения на Западе обычных уголовников в уважаемых мафиозо является «семья» Бонанно, послужившая прообразом «семьи» Корлеоне в известном романе М.Пьюзо о становлении и развитии организованной преступности в США и Италии. Историю этой и других мафиозных «семей», их гангстерскую деятельность, зарождение и развитие их связей с бизнесом, чиновниками и политиками высшего уровня подробно описывает в своих мемуарах Билл Бонанно, с которого был списан образ Майкла Корлеоне [54].

Опираясь на многолетний практический опыт работы, которым охвачено становление и развитие организованной преступности в нашей стране с конца 80-х годов по сегодняшний день, позволим себе утверждать, что этот же эволюционный путь повторили отечественные организованные преступные формирования. По нашему мнению, в Казахстане группы уголовников, бывших спортсменов и сотрудников правоохранительных органов трансформировались в качественно новую форму - организованные преступные формирования лишь тогда, когда, используя методы уголовного террора, сумели взять под свой контроль определённую часть бизнеса, и, используя методы коррупции, обзавелись покровителями среди работников государственных органов. Именно так происходила трансформация обычных рэкетирских групп в известные ОПФ «Рыжего Алмаза» (Насенов Н.), «Бахи-Фестиваля» (Баясов Б.), «Четыре брата» (Айшуак К., Жантугел С., Избасаров Е., Ушкеев А.), «Два Толяна» (Айтмуханов Т., Оспанов Т.), «Гены-Китайца» (Юй-Ся-Ген Г.), «Атабы» (Атабаев Т.), «Адая» (Тшарбаев А.), «Кисы» (Муканов К.), «Тигрёнка» (Абишев Е.), «Буйвола» (Аскаров З.), «Серафима» (Калиев С.), «Лысого» (Кирин О.), Чиванина В. и др.. Именно так происходило образование мощных преступных организаций в сфере спорта и таможенного дела, вокруг олигархических групп в нефтегазовом, металлургическом и других секторах экономики не только в Казахстане, но и в других государствах СНГ. Об этом чётко свидетельствуют материалы хранящихся в архиве и до сих пор находящихся в производстве подразделений по борьбе с организованной преступностью дел оперативного учёта, где отслежены и бизнес, и коррупционные связи организованных преступных формирований.

До этого преступные группы экономической и общеуголовной направленности по отдельности использовали элементы коррупции для осуществления преступной деятельности и собственной защиты, но не сотрудничали друг с другом: всё сводилось к тому, что «цеховики», впоследствии эволюционировавшие в кооператоров, предпринимателей и бизнесменов, подвергались рэкету как со стороны криминалитета, так и чиновников и были вынуждены выплачивать им долю от своих доходов. Это, как свидетельствует практика, пришлось в Казахстане на конец 80-х - начало 90-х годов.

В дальнейшем, в середине 90-х годов, связь между бизнесменами, чиновниками и криминалитетом постепенно перестала носить конфронтационный характер и переросла в качественно новые партнёрские отношения, то есть в тот самый «тройственный союз» (альянс), олицетворяющий в глазах общества организованную преступность и обеспечивающий её функционирование, существование которого подтверждено результатами настоящего исследования. Образование этих партнёрских отношений было вызвано такими объективными факторами как процессы демократизации общества, изменение форм собственности, формирование и развитие рыночных отношений. В этих условиях переход от конфронтации к объединению усилий был продиктован большей эффективностью совместной, а не разрозненной деятельности в сфере:

1. подавления конкурентов, установления полной или частичной монополии в различных сферах деятельности;

2. извлечения максимальных незаконных доходов и защиты источников незаконного обогащения;

3. противостояния общественному контролю, правоохранительным органам и судебной системе;

4. легализации преступных капиталов, в том числе полученных от незаконной деятельности, не связанной с экономикой (наркобизнес, рэкет, проституция и т.д.);

5. прорыва во власть и политику;

6. приобретения влияния на различные сферы общественной жизни.

Таким образом, экскурс в историю отечественной организованной преступности позволяет сделать вывод о том, что она возникла «на стыке» общеуголовной, экономической и коррупционной преступности, а не в отдельно взятой сфере противоправной деятельности.

Для проверки правильности этих выводов и выяснения реальной картины, в ходе диссертационного исследования экспертам предлагалось высказать мнение по вопросам, позволяющим определить современные сферы противоправной деятельности организованных преступных формирований в нашей стране (см. таблицу-3).

Таблица-3. Сфера деятельности организованных преступных формирований

Подавляющее большинство опрошенных экспертов (89,5%) высказало мнение о том, что сегодня в Казахстане организованные преступные формирования действуют «на стыке» общеуголовной, экономической и коррупционной преступности. Абсолютно все эксперты отметили, что коррупция является одним из неотъемлемых признаков организованной преступности. Лишь 1,8% экспертов (сотрудники криминальной полиции) полагают, что ОПФ действуют только в сфере общеуголовной преступности, и ещё 8,7% экспертов (оперработники и следователи финансовой полиции) полагают, что ОПФ действуют только в сфере экономической преступности.

Исходя из этого, на наш взгляд, более правильно говорить не об «экономической организованной преступности» или «общеуголовной организованной преступности», а об организованной преступной деятельности ОПФ в общеуголовной и экономической сферах. Опираясь на результаты настоящего исследования, мы разделяем точку зрения Б.М.Нургалиева о том, что организованная преступность охватывает сферы общеуголовной и экономической преступности и существует в так называемой «смешаной» форме там, где ей легче всего изымать прибыль и незаконные доходы [22,с.58].

Результаты и выводы настоящего исследования в этой части подтверждает и мнение профессора И.И.Рогова о том, что экономическую преступность нельзя отождествлять с организованной преступностью, характерными признаками которой являются:

1. массовое функционирование устойчивых сообществ преступников;

2. занятие преступной деятельностью как промыслом;

3. наличие коррумпированных связей с должностными лицами из партийных, государственных и правительственных органов.

Предлагая разграничивать понятия экономической и организованной преступности, И.И.Рогов справедливо указывает, что хотя преступления в сфере экономики и составляют основу организованной преступности, однако ими она не исчерпывается, а охватывает собой нарко- и порнобизнес, проституцию, незаконные азартные игры, рэкет, сращивание с профессиональной общеуголовной преступностью [56,с.9-10].

По этим же причинам ошибочно, на наш взгляд, и понятие «организованной преступности с элементами коррумпированных связей», поскольку коррупция, по нашему мнению, является неотъемлемым атрибутом организованной преступности.

Изучая историю вопроса, несложно заметить, что ещё в 1967 г. Президентская комиссия США признала: «Организованная преступность существует благодаря той власти, которую она приобретает за деньги, и может истратить миллионы долларов на коррумпирование официальных лиц» [55,с.303].

На это же указывает и А.И.Гуров: «Надо заметить, что ни одна организация подобного типа не существовала без прикрытия со стороны властей предержащих. Коррупция – один из основных признаков, это двигатель организованной преступности» [48,с.13, 283].

А.А.Аслаханов пишет: «Продажное чиновничество способно свести и сводит на нет любые усилия и затраты на борьбу с организованной преступностью, поскольку само есть суть этой организованной преступности» [20,с.402-403].

Коррупция используется преступными формированиями в качестве средства обеспечения стабильного, рентабельного и безопасного функционирования - справедливо отмечает Р.Н.Судакова. Установление коррумпированных связей способствует созданию не только надёжной «крыши», но и служит надёжным гарантом материального и организационного обеспечения преступной деятельности [16].

Выдвигая теорию «экономической организованной преступности», 3,6% опрошенных экспертов (работники финансовой полиции) аппелировали к точке зрения известного исследователя истории монополистической верхушки США Ф.Ландберга, подчёркивавшего: «Многие крупнейшие бизнесмены имеют на своём счету внушительное число нарушений закона и по сравнению с их незаконной деятельностью операции мафии и преступных синдикатов кажутся детской игрой»[55,с.302-303], и обосновывали своё мнение «колоссальными суммами нанесённого государству и собственникам материального ущерба, который в ряде случаев (например: дела о крупных хищениях в Госматрезерве, РГП «Казахстантемиржолы») бандитам даже не снился». Однако, признавая всю остроту этой проблемы для экономической безопасности государства, мы полагаем, что здесь речь идёт о группах расхитителей, совершающих крупные хищения с использованием своего служебного положения, и имеет место смешение понятий разных видов преступности: «беловоротничковой», экономической и коррупционной, а также таких понятий как «организованная преступность» и «организованность в преступности».

Таким образом, анализ существующих мнений по вопросу понятия организованной преступности позволяет выделить 3 основные позиции:

Представители теории уголовного права считают, что организованная преступность представляет собой простую сумму преступлений, совершаемых организованными группами. В рамках данной концепции - указывает Р.Н.Судакова - высказывается точка зрения, согласно которой под организованной преступностью понимается любая групповая преступность [16].

Однако эта точка зрения привела к подмене понятий и дезориентировала правоохранительные органы на борьбу не с организованной, а обычной групповой преступностью, что уже было отмечено и будет более подробно рассмотрено нами в последующих разделах диссертации.

Понимая под организованной преступностью альянс недобросовестных бизнесменов, коррумпированных чиновников и элиты преступного мира, мы полагаем, что возникает необходимость пересмотра подхода к проблеме, который был реализован в новом Уголовном кодексе РК и привёл к неопределённости границ организованной преступности. Так, почти четверть статей Особенной части УК (69 из 298 или 23,2%) предусматривают такой квалифицирующий признак, как совершение преступления организованной группой, преступным сообществом (преступной организацией). В их числе такие преступления, как обман потребителей (ст.223 УК), надругательство над телами умерших и местами их захоронения (ст.275 УК), жестокое обращение с животными (ст.276 УК), такие воинские преступления как «дедовщина» (ст.370 УК) и дезертирство (ст.373 УК).

Анализируя эти составы преступлений, мы не видим мотивов для их совершения недобросовестными бизнесменами, коррумпированными чиновниками и элитой преступного мира, альянс которых обеспечивает функционирование организованной преступности. Таких примеров не знает и практика. Сюда же мы бы отнесли и пресловутые кражи (ст.175 УК), которые составляют от 30% до 60% от общего числа преступлений, совершаемых обычными группами по предварительному сговору, но представляемых в правовой статистике как организованные группы.

Полагаем, что и учёные, и практические работники разделят наше мнение, задавшись логично возникающими вопросами: зачем людям, занятым проблемами приобретения богатства и власти, получающим сверхдоходы от своей противоправной деятельности надо идти крушить могилы, глумиться над покойниками, издеваться над животными? Они ли дезертируют из армии и унижают молодых призывников?

Принимая такую концепцию, применённую в новом УК, по нашему мнению, общество как бы признаёт, что оно хуже, чем есть на самом деле или старается казаться таковым.

В то же время квалифицирующий признак совершения организованной группой и преступной организацией отсутствует в таких наиболее характерных на сегодняшний день для ОПФ составах преступлений как доведение до самоубийства (ст.102 УК), умышленное уничтожение имущества (ст.187 УК), самоуправство (ст.327 УК) и др.. А такой квалифицирующий признак как совершение преступным сообществом (преступной организацией) предусмотрен лишь в 4-х статьях нового УК: легализация денежных средств или иного имущества, приобретённого незаконным путём (ст.193 УК), уклонение от уплаты таможенных платежей и сборов (ст.214 УК), контрабанда изъятых из обращения предметов или предметов, обращение которых ограничено (ст.250 УК), незаконные изготовление, приобретение, хранение, перевозка, пересылка либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ (ст.259 УК).

Поэтому мы полагаем, что существует необходимость пересмотра в действующем законодательстве уголовно-правового подхода к проблеме организованной преступности, которая сегодня развивается уже не в тех рамках, которые были отведены ей в новом УК 9 лет назад. В противном случае, по нашему мнению, страх общества перед организованной преступностью, а также правоохранительная деятельность будут направлены против вымышленных деликтов.

Сторонники второй концепции исходят из отождествления организованной и экономической преступности, обязательности её корыстной мотивации. Первым и основным структурным элементом организованной преступности, по их мнению, является нелегальная экономическая деятельность.

Однако, опираясь на мнения опрошенных в ходе исследования экспертов и историю становления отечественной организованной преступности, выше мы уже аргументировали свою точку зрения о том, что она возникла и существует «на стыке» общеуголовной, экономической и коррупционной преступности, а не в отдельно взятой сфере противоправной деятельности.

Нелегальная экономическая деятельность хотя и является структурным элементом современной организованной преступности, но по доходности её на сегодняшний день превосходит, например, наркобизнес, не требующий больших первоначальных вложений. Помимо этого, значительные доходы организованной преступности традиционно приносят проституция, рэкет, торговля оружием и другие виды преступной деятельности, основанные на корыстной мотивации, но не охватываемые понятием экономической преступности.

Определяя организованную преступность как альянс бизнеса, власти и криминальных кругов, мы уже указывали, что представители элиты преступного мира, бизнеса и коррумпированного чиновничества взаимно используют друг друга для осуществления незаконных сделок и получения незаконных доходов не только в экономической, но и в общеуголовной сфере, а также для обеспечения системы собственной безопасности от государственного, общественного контроля и конкурентов.

Сторонники третьей концепции – криминологи и значительная часть практиков – обосновывают реальность организованной преступности как качественно нового социального феномена в обществе.

Так, например, Я.И.Гилинский указывает: «Организованная преступность – не сумма преступных организаций и не сумма преступлений, совершённых ими. Это качественно новая характеристика состояния преступности, когда она встроена в социальную систему, оказывая существенное влияние на другие элементы системы, и прежде всего – на экономику и политику» [31,с.207].

Изучая и анализируя различные точки зрения, мы полагаем согласиться с Р.Н.Судаковой в том, что концепция признания организованной преступности новым, особенным социальным феноменом, порождённым социальной действительностью и отражающим все её негативные проявления, является наиболее научно обоснованной и отвечающей реалиям современного состояния преступности. Не случайно именно эта концепция сегодня является доминирующей [16].

Разделяя указанную позицию, мы попытались реализовать её в выведении собственной дефиниции организованной преступности. Нам близка её концептуальная основа – разделение понятий «организованная преступность» и «организованность в преступности».

«Организованность в преступности» - более широкое понятие, чем «организованная преступность». Организованность в преступности, справедливо подчёркивают А.И.Долгова, В.Д.Пахомов и Д.Ф.Побегайло, существовала всегда, её элементы присущи в той или иной мере любой совместной преступной деятельности [57,с.25]. Не делая различий между этими смежными понятиями, следственная и судебная практика сегодня относят к категории организованной преступности такие заурядные преступления, совершаемые в группах лиц по предварительному сговору, как квартирные кражи, кражи скота, электропроводов, сотовых телефонов и т.д..

Более категоричен Я.И.Гилинский: «Организованность с точки зрения общей теории организации – неотъемлемое свойство всех социальных систем, а потому «неорганизованной преступности» вообще не существует» [31,с.206].

Однако с такой точкой зрения трудно согласиться поскольку, как показывает практика, отрицаемая Я.И.Гилинским «неорганизованная преступность» объективно существует в виде так называемых «бытовых» убийств, хулиганств, дорожно-транспортных происшествий и других преступлений, совершаемых на почве пьянства, внезапной ревности, оскорблений и т.д.. Разве можно отнести к проявлениям организованной преступности массу таких довольно распространённых преступлений, как убийство соседа соседом в ходе внезапно возникшей ссоры после совместного распития спиртных напитков (ст.96 УК), убийство матерью новорожденного ребёнка (ст.97 УК), убийство или причинение вреда здоровью в состоянии аффекта (ст.98, ст.108 УК), убийство или причинение вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны (ст.99, ст.109 УК), уклонение от уплаты алиментов (ст.136 УК), преступления медицинских работников (ст.ст.114, 117, 118, 144 УК), дорожно-транспортные преступления (ст.ст.296, 297 УК), так называемые «бытовые» кражи и грабежи, когда имущество тайно или открыто похищается друг у друга соседями (ст.175, ст.178 УК), массу преступлений, совершаемых по неосторожности и т.д.? Ведь эти преступления, как правило, даже совершаются в одиночку, а не группами лиц. Какая же здесь организованность? Общеизвестно, что в дорожно-транспортных происшествиях сегодня людей гибнет больше, чем от рук убийц, что 70% умышленных убийств совершается на бытовой почве [58]. Однако можно ли здесь говорить об организованной преступности?

Полагаем, что нет и поэтому разделяем позицию А.И.Долговой, В.Д.Пахомова, Д.Ф.Побегайло и Р.Н.Судаковой, позволяющую различать традиционную групповую преступность от организованной на основе разделения таких понятий как «организованная преступность» и «организованность в преступности».

По нашему мнению, здесь видимо необходимо согласиться с Г.Ф.Хохряковым и Т.К.Акимжановым, считающими, что организованная преступность является самостоятельным видом преступности и представляет собой результат качественного преобразования других видов преступности (экономической, общеуголовной и коррупционной), включая их в себя [9; 10,с.354].

По справедливому мнению и учёных, и практических работников для разрешения существующих проблем и обеспечения эффективной борьбы с организованной преступностью давно назрела необходимость в принятии специального отраслевого закона, законодательно определяющего её понятие и круг субъектов, обеспечивающих её функционирование. Такой подход, на наш взгляд, был удачно реализован в Законе РК «О борьбе с коррупцией», законодательно определившим понятие коррупции и круг участников коррупционной деятельности.

Понимая, что разработка такого масштабного закона, включающего теоретические, нормативные и организационные аспекты не может быть плодом суждений одного человека, а предполагает масштабную работу, включающую в себя ревизию огромных пластов различных отраслей юридической науки, изучение и учёт мнений различных слоёв общества, ведущих представителей отечественной юриспруденции, бизнесменов, политиков и депутатов, координацию деятельности и усилий научных коллективов, практических работников заинтересованных министерств и ведомств в настоящем исследовании мы не ставили цель разработать такой законопроект, полагая, что отдельные положения и результаты нашего исследования могут быть использованы и учтены в законотворческой деятельности в этом направлении.

Подводя итоги настоящего раздела, необходимо кратко отметить следующие аспекты:

1. Материалы диссертационного исследования свидетельствует, что организованная преступность возникла, существует и развивается в нашей стране «на стыке» общеуголовной, экономической и коррупционной преступности, а не в отдельно взятой сфере противоправной деятельности.

Поэтому мы полагаем ошибочным деление организованной преступности на «экономическую» или «общеуголовную» и разделяем точку зрения учёных, полагающих что организованная преступность является самостоятельным видом преступности и представляет собой результат качественного преобразования других видов преступности (экономической, общеуголовной и коррупционной), включая их в себя.

2. Существующие подходы к определению организованной преступности, основанные на выделении таких сегментов как организованные преступные формирования, их организационные характеристики и технологические характеристики организованной преступной деятельности помогают довольно полно объяснить характер организованной преступности.

Однако использование только этих подходов не позволяет определить круг субъектов, обеспечивающих функционирование организованной преступности, и тем самым обезличивает её. В этих условиях борьба правоохранительных органов с абстрактным противником, на наш взгляд, сегодня носит такой же абстрактный характер и правоприменительная практика сведена к борьбе не с организованной, а обычной групповой преступностью, для которой характерны элементарные признаки организованности. По этим причинам в качестве основных функционеров организованной преступности в правоприменительной практике и правовой статистике сегодня ошибочно подразумеваются лица, совершающие в группах по предварительному сговору такие заурядные преступления, как квартирные кражи, кражи скота, мошенничества и т.д..

Опираясь на многолетний опыт работы в правоохранительных органах и результаты диссертационного исследования, мы полагаем, что отнюдь не эти лица сегодня олицетворяют организованную преступность и обеспечивают её функционирование. Исходя из практической направленности диссертации, мы полагаем, что прежде чем говорить о том, как надо бороться с организованной преступностью, необходимо сначала определить с кем надо бороться, то есть определить круг субъектов, обеспечивающих функционирование и развитие организованной преступности в нашей стране.

3. Полагаем, что при выработке дефиниции организованной преступности учёными незаслуженно были забыты возможности криминологической науки в типологизации социальных типов людей. Использование этих возможностей криминологии, а также результаты экспертных опросов позволили нам обозначить представителей нечестного бизнеса, коррумпированного чиновничества и элиты преступного мира в качестве основных субъектов, обеспечивающих функционирование и развитие организованной преступности в Республике Казахстан. Основываясь на результатах диссертационного исследования, под современной организованной преступностью мы понимаем действующий на стыке общеуголовной, экономической и коррупционной преступности альянс представителей «теневого» бизнеса, коррумпированных государственных чиновников и криминалитета, объединённых целью незаконного обогащения, приобретения власти и влияния в обществе, в котором «теневой» бизнес и совершение различных преступлений используются для получения незаконных средств, а коррумпированные чиновники и криминалитет обеспечивают защиту источников незаконного обогащения от государственного, общественного контроля и конкурентов с использованием своего служебного положения, методов насилия и коррупции.

4. Предлагаемый подход к определению организованной преступности и выделение альянса недобросовестных бизнесменов, коррумпированных чиновников и элиты преступного мира в качестве основных субъектов, обеспечивающих её функционирование, по нашему мнению, позволит сконцентрировать и направить правоохранительную деятельность, усилия государства и общества на ослабление и разрушение этого альянса, что в целом будет способствовать сокращению масштабов организованной преступности и взятию её под контроль.

5. Предлагая пересмотреть подход к проблеме организованной преступности в уголовном законодательстве, мы полагаем необходимым отметить следующее. Разработка положений нового Уголовного кодекса РК, вступившего в действие с 1 января 1998 г., осуществлялась на основе знаний о состоянии преступности и практическом опыте борьбы с ней первой половины 90-х годов, когда организованная преступность только проявилась в нашей стране и проходило её становление. Поэтому нельзя отрицать, что реализованная в новом УК концепция организованной преступности, основанная на знаниях и опыте тех лет, соответствовала своему времени.

Однако нельзя отрицать и то, что за прошедшие годы организованная преступность, как любая социальная система, развивалась и продолжает развиваться вместе обществом и проводимыми в нём социально-экономическими реформами, в связи с чем произошли качественные изменения в её структуре, формах и видах противоправной деятельности. Эти изменения, а также новые тенденции в развитии организованной преступности будут рассмотрены нами во втором, третьем и четвёртом разделах диссертации.

Вопрос о необходимости пересмотра и корректировки концепции организованной преступности в уголовном законодательстве в соответствии с реалиями сегодняшнего дня представляется назревшим, поскольку организованная преступность сегодня существует и развивается уже не в тех рамках, которые были отведены ей в новом уголовном законе 9 лет назад.

В связи с этим, понимая под организованной преступностью альянс бизнеса, власти и криминалитета, их совместную противоправную деятельность, направленную на достижение богатства, власти и влияния в обществе, а не любую групповую преступность, для которой характерны элементарные признаки организованности, полагаем необходимым следующее.

Во-первых, дать в ст.31 УК РК смысловое содержание признака устойчивости организованной преступной группы, позволяющего более уверенно отличать её от группы по предварительному сговору, а также провести различия между преступной организацией и преступным сообществом поскольку, по нашему мнению, с уголовно-правовой и криминологической точки зрения они представляют собой различные формы соучастия. Это вызовет необходимость внесения изменений в ст.28, ст.31, ст.235 УК РК, а также в соответствующие статьи УК, предусматривающие совершение преступлений в этих формах соучастия в качестве квалифицирующего признака. Более подробно данный вопрос будет рассмотрен нами во втором разделе диссертации, где речь пойдёт об уголовно-правовых признаках организованных преступных формирований.

Во-вторых, исключить квалифицирующий признак «совершение организованной группой» из таких составов преступлений как кража (ст.175 УК), обман потребителей (ст.223 УК), надругательство над телами умерших и местами их захоронения (ст.275 УК), жестокое обращение с животными (ст.276 УК), неповиновение или иное неисполнение приказа (ст.367 УК), нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчинённости (ст.370 УК), дезертирство (ст.373 УК) где, по нашему мнению, речь идёт не об организованной, а об обычной групповой преступности. На практике эти преступления совершаются не альянсом недобросовестных бизнесменов, коррумпированных чиновников и элиты преступного мира, а совершенно другими категориями лиц – несовершеннолетними, безработными, хулиганами, мелкими торговцами, рядовыми военнослужащими и т.п..

Материалы третьего и четвёртого разделов диссертации, в которых определены современные сферы противоправной деятельности организованных преступных формирований, а также тенденции развития организованной преступности в Республике Казахстан, свидетельствуют, что интересы организованной преступности и основные источники её доходов сегодня кроются в совершенно другой сфере и проявляются в совершении иных преступлений.

В-третьих, полагаем целесообразным ввести квалифицирующий признак «совершение преступления организованной группой» в такие распространённые и характерные на сегодняшний день для этой формы соучастия составы преступлений как доведение до самоубийства (ст.102 УК), истязание (ст.107 УК), угроза (ст.112 УК), понуждение к половому сношению, мужеложству, лесбиянству или иным действиям сексуального характера (ст.123 УК), нарушение неприкосновенности частной жизни (ст.142 УК), незаконное нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений (ст.143 УК), нарушение неприкосновенности жилища (ст.145 УК), наёмничество (ст.162 УК), возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой или религиозной вражды (ст.164 УК), умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества (ст.187 УК), лжепредпринимательство (ст.192 УК), незаконное получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую или банковскую тайну (ст.200 УК), нарушение порядка и правил маркировки подакцизных товаров марками акцизного сбора, подделка и использование марок акцизного сбора (ст.208 УК), невозвращение из-за границы средств в иностранной валюте (ст.213 УК), неправомерные действия при банкротстве (ст.215 УК), преднамеренное банкротство (ст.216 УК), ложное банкротство (ст.217 УК), уклонение от уплаты налогов с организаций (ст.222 УК), склонение к потреблению наркотических средств или психотропных веществ (ст.261 УК), незаконная порубка деревьев и кустарников (ст.291 УК), уничтожение или повреждение лесов (ст.292 УК), применение насилия в отношении представителя власти (ст.321 УК), самоуправство (ст.327 УК), посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст.340 УК), угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования (ст.341 УК), злостное неповиновение требованиям администрации уголовно-исполнительного учреждения (ст.360 УК), дезорганизация нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ст.361 УК).

В-четвёртых, принимая во внимание повышенную общественную опасность преступной организации, представляется необходимым расширить перечень статей Особенной части УК, где предусмотрен квалифицирующий признак совершения преступлений в этой форме соучастия.

В настоящее время такой квалифицирующий признак содержат 4 состава преступления, предусмотренные ч.3 ст.193 УК (легализация денежных средств или иного имущества, приобретённого незаконным путём), п.«в» ч.2 ст.214 УК (уклонение от уплаты таможенных платежей и сборов), ч.3 ст.250 УК (контрабанда изъятых из обращения предметов или предметов, обращение которых ограничено) и п.«а» ч.4 ст.259 УК (незаконные изготовление, приобретение, хранение, перевозка, пересылка либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ). Таким образом, законодатель указывает, что преступными организациями могут совершаться лишь эти 4 вида преступлений. В то же время практика свидетельствует, что преступными организациями сегодня довольно часто совершаются убийства, вымогательства, похищения людей, захват заложников, вербовка для сексуальной эксплуатации и целый ряд других преступлений. По нашему мнению при существующем подходе законодатель искусственно сужает круг преступлений, реально совершаемых сегодня преступными организациями, а также принижает общественную опасность противоправных действий их организаторов, руководителей и участников.

Поэтому представляется целесообразным ввести квалифицирующий признак совершения преступления преступной организацией в те составы преступлений, в которых уже имеется и в которые нами предлагается ввести квалифицирующий признак совершения организованной преступной группой.

В-пятых, в ч.3 ст.351 УК РК (заведомо ложный донос) содержится такой квалифицирующий признак как «совершение преступления в интересах организованной группы или преступного сообщества (преступной организации)». По нашему мнению, этот квалифицирующий признак весьма удачно может быть применён к проблеме организованной преступности, в интересах которой различные противоправные действия совершают служащие государственных органов и частных организаций.

В связи с этим, полагаем целесообразным ввести квалифицирующий признак «совершение преступления в интересах организованной преступной группы или преступной организации» в составы таких преступлений как разглашение сведений, составляющих служебную тайну (ст.172 УК), воспрепятствование законной предпринимательской деятельности (ст.189 УК), регистрация незаконных сделок по природопользованию (ст.225 УК), злоупотребление полномочиями (ст.228 УК), злоупотребление полномочиями частными нотариусами и аудиторами (ст.229 УК), превышение полномочий служащими частных охранных служб (ст.230 УК), злоупотребление должностными полномочиями (ст.307 УК), превышение власти или должностных полномочий (ст.308 УК), незаконное участие в предпринимательской деятельности (ст.310 УК), служебный подлог (ст.314 УК), бездействие по службе (ст.315 УК), воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного следствия (ст.339 УК), привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст.344 УК), заведомо незаконное освобождение от уголовной ответственности (ст.345 УК), заведомо незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей (ст.346 УК), фальсификация доказательств (ст.348 УК), провокация взятки либо коммерческого подкупа (ст.349 УК), вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта (ст.350 УК), заведомо ложные показания (ст.352 УК), отказ или уклонение от дачи показаний (ст.353 УК), разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении участников уголовного процесса (ст.356 УК), неисполнение приговора суда, решения суда или иного судебного акта (ст.362 УК).

Представляется, что введение указанного квалифицирующего признака в упомянутые составы преступлений могло бы с уголовно-правовых позиций оказать сдерживающее влияние на масштабы дальнейшего сращивания государственного аппарата, бизнеса и криминальных кругов.

Говоря об организованной преступности, мы полагаем необходимым вникнуть в смысл того, что означает организовываться, иметь свойства организованности. Смысл этих понятий содержит и уголовно-правовой аспект (соучастие), и криминологический (типология преступных формирований), и социологический (преступные формирования как социальные организации), и управленческий (разделение управленческих и исполнительских уровней), и вопросы теории организации (иерархическое построение преступных формирований). Поэтому эти вопросы будут рассмотрены нами во втором разделе диссертации.