1.1. Становление юридической науки и образования

Чтобы лучше понять условия, при которых социология проникает в русскую юрис-пруденцию, необходимо дать краткий обзор становления и развития последней.

Почти бесспорным представляется тот факт, что отечественное образование и наука (в т.ч.

Примерно со второй половины XVII в.

160 Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. В 3-х кн. Кн. 2. М., 1997. С. 355. 161 Там же. С. 357. 162 Там же. С. 371.

111

в своей приверженности старине продемонстрировали антизападничество и консерватизм163. Петровские реформы, начав процесс болезненной демаркации между основной массой наро-да и европеизированным дворянством, еще более заострили проблему западного влияния. Результатом насильственной европеизации стало появление во второй половине XVIII в. консервативно-аристократической реакции (М.М. Щербатов). В XIX в. под влиянием рево-люций на Западе и революционного движения в самой России консерватизм оформляется в полноценное идеологическое направление (славянофилы, панславизм, почвенничество), где европейская культура подвергается резкой многоплановой критике. Европейские ценности, нормы и институты воспринимаются консерваторами разных оттенков как угроза традицио-налистской России. В таких исторических условиях процесс проникновения европейской науки не мог не встречать препятствий.

С одной стороны, и власть, и просвещенное дворянство, осознавая факт отсталости страны, принимали энергичные меры по становлению и расширению образования и науки, но с другой – страхи правящего класса перед возможной революцией, косность русской сре-ды порой заметно тормозили данный процесс. После отмены обязательной службы дворян-ское сословие стало интенсивно деградировать: уютно расположившись в своих поместьях, дворянские семьи крайне неохотно посылали своих детей учиться с целью последующей службы. Дворянское безделье, отмечает В.О. Ключевский, послужило урожайной почвой, на которой выросло уродливое общество «со странными понятиями, вкусами и отношения-ми»164. Например, даже во второй половине XIX в. для дворянства (особенно родовитого) считалось не совсем приличным делом заниматься научно-преподавательской деятельно-стью.

163 См.: Карташѐв А.В. Очерки по истории русской церкви. Т. 1-2. Т. 2. Париж: YMCA-PRESS, 1959. С. 175; Ключевский В.О. Указ. соч. С. 388 - 390, 411. 164 Ключевский В.О. Указ. соч. С. 340. 165 Там же. С. 343.

112

один медик не получил ученого диплома, т.е. не выдержал экзамена. Лекции читались на французском или на латинском языке. Высшее дворянство неохотно шло в университет; один из современников говорит, что в нем не только нельзя научиться чему-нибудь, но и можно утратить приобретенные дома порядочные манеры»166.

В 1856 г. Б.Н. Чичерин, рассуждая о причинах поражения в Крымской войне, выказы-вает глубокий скепсис относительно состояния российской науки: «Можно ли нам твердить о своеобразном воззрении на науку, когда мы в науке сравнительно с другими народами еще младенцы? Что у нас есть к ней некоторые способности, это мы уже знаем, но велики ли они или нет, в состоянии ли они дать знанию новый сильный толчок, кто это может сказать? До сих пор еще у нас не являлось великих ученых. Мы можем только надеяться, и каждый из нас, без сомнения, питает в себе эти патриотические надежды»167.

Еще более радикальной выглядит оценка, данная Б.А. Кистяковским нашей юридиче-ской науке в начале XX в., т.е. через 200 лет после начала петровских реформ: «У нас при всех университетах созданы юридические факультеты; некоторые из них существуют более ста лет; есть у нас и полдесятка специальных юридических высших учебных заведений. Все это составит на всю Россию около полутораста юридических кафедр. Но ни один из предста-вителей этих кафедр не дал не только книги, но даже правового этюда, который имел бы ши-рокое общественное значение и повлиял бы на правосознание нашей интеллигенции. В на-шей юридической литературе нельзя указать даже ни одной статейки, которая выдвинула бы впервые хотя бы такую, по существу неглубокую, но все-таки верную и боевую правовую идею, как Иеринговская ―Борьба за право‖. Ни Чичерин, ни Соловьев не создали чего-либо значительного в области правовых идей. Да и то хорошее, что они дали, оказалось почти бесплодным: их влияние на нашу интеллигенцию было ничтожно; менее всего нашли в ней отзвук именно их правовые идеи. В последнее время у нас выдвинуты идеи возрождения ес-

166 Там же. С. 343, 344. 167 Чичерин Б.Н. О народности в науке // Чичерин Б.Н. Философия права. СПб., 1998. С. 269. 168 Там же. С. 270. 169 Там же. С. 271.

113

тественного права и идея о праве как психическом явлении, обладающем большою воспита-тельною и организующей силой.

Но были и более оптимистичные суждения среди юристов дореволюционной генера-ции. Так, Н.М. Коркунов, который одним из первых включил в свой курс по истории фило-софии права раздел о русской юридической науке, писал: «Русское правоведение имеет свою особую историю, не укладывающуюся в общие рамки исторического развития правоведения. Наше отношение к западной науке можно сравнить с отношением глоссаторов к римской юриспруденции. И нам приходилось начинать с усвоения плодов чужой работы, и нам преж-де всего надо было подняться до уровня иноземной науки. Но только наше положение было менее благоприятно, наша задача несравненно тяжелее, нежели задача, выпавшая на долю глоссаторов. Пред теми была наука, уже законченная, завершившая свое развитие, остано-вившаяся в своем движении. Им некуда было торопиться, некого было догонять. Совсем иным представлялось наше положение. Мы не могли, как они, спокойно работать над усвое-нием плодов опередившей нас науки Запада. Наука эта – наука живая. Она развивается с ка-ждым днем, идет вперед, и нам приходилось сразу делать два дела: и наверстывать старое и упущенное нами, и не отставать, поспевать за западной наукой в ее прогрессивном развитии. Тем не менее, в каких-нибудь полтораста лет, мы почти успели наверстать отделявшую нас от западных юристов разницу в слишком шесть столетий»171.

Представляется, что истина лежит где-то посередине между крайними точками зре-ния.

170 Кистяковский Б.А. Указ. соч. С. 362. 171 Коркунов Н.М. История философии права. М., 2011. С. 233.

114

этот процесс был длительным: наука гражданского права ведет свой отсчет с XII в., когда глоссаторы начинают изучать римское право. Европейские юристы «переваривали» античное наследие 6-7 столетий, пока не получили более или менее стройную юридическую науку, адаптированную к новым историческим условиям. «Право наукой стало только тогда, – под-тверждает эту мысль Е.А. Суханов, – когда немецкие юристы развили пандектистику, выде-лили и создали общую часть и общие понятия, категории. Этого нет в англо-американском праве, этого не было в средневековом праве. Германская пандектистика сделала право нау-кой, родилось то, что назвали ―Begriffsjurisprudenz‖ – юриспруденция понятий, ставшая ве-ликой исторической заслугой немецких юристов»172. Ученический период русской юридической науки заканчивается примерно к середине XIX в. Во второй половине XIX – начале XX вв. наши ученые создают тексты, способные конкурировать с лучшими европейскими образцами. То есть через 150 лет после начала пет-ровских реформ русская юридическая наука достигает уровня европейской, начинает разви-ваться синхронно с ней (благодаря свободному культурному обмену), а по отдельным на-правлениям даже ее опережает. Во второй половине XIX в. догматическая юриспруденция, философия права, общая теория права, социология права развиваются в Европе и России па-раллельно и примерно с одинаковой скоростью. Отраслевые юридические науки не просто заимствовали догматический материал из европейских источников, но фактически создавали собственную догматику, основанную на российской традиции права. Психологическая шко-ла права во главе с Л.И. Петражицким как самостоятельное направление возникает только в России. Возрождение естественного права инициируют одновременно Р. Штаммлер и Л.И. Петражицкий. П.И. Новгородцев сделал не меньше (если не больше), чем Р. Штаммлер в де-ле возрождения естественного права. С.А. Муромцев и М.М. Ковалевский раньше своих коллег на Западе системно внедряют социологию в юриспруденцию. Влияние немецкой, французской, итальянской литературы сказывается еще очень сильно, но отечественная юриспруденция в это время уже прочно стоит на собственных ногах. Континентальная юриспруденция влияет главным образом тем, что наследуется понятийный аппарат и акаде-мическая традиция при выборе и рассмотрении теоретических проблем. Влияют, конечно, и авторы, создающие новаторские теории. При том что влияние западных идей во второй по-ловине XVIII – начале XX в. шло волнами (вольфианство, гегельянство, шеллингианство, историческая школа права, кантианство, позитивизм, марксизм, ницшеанство, эмпириокри-тицизм), русская философская и юридическая мысль умела их адаптировать таким образом, чтобы оставаться вполне самостоятельной.

Б.А. Кистяковский прав в том, что сочинения русских авторов были малоизвестны в

172 Цит. по: Михайлов А.М. Генезис континентальной юридической догматики. М., 2012. С. 43.

115

Европе. Но причина данного факта состояла отнюдь не в отсутствии в них теоретической глубины и оригинальности, а в ощущении самодостаточности и известной корпоративной замкнутости западноевропейской юридической науки. На протяжении всего XIX и в начале XX в. европейские юристы продолжают смотреть на российскую науку как на ученическую, где вряд ли можно обнаружить самостоятельную мысль. Они вполне обоснованно воспри-нимали себя центром научного мира и не считали нужным обращать внимание на такую, с их точки зрения, периферию этого мира, как Россия. Со своей стороны, русские юристы, созда-вая вполне оригинальные тексты, видимо, сами не могли до конца освободиться от ощуще-ния своей интеллектуальной зависимости от Запада. Для многих из них привычно было смотреть на европейских светил снизу вверх, а ссылаться на их авторитет в научном споре считалось хорошим тоном. Как и в XVIII в. преподаватель российского университета начала XX в. чувствовал себя не только ученым, но и миссионером, несущим свет европейской нау-ки в неграмотную, лапотную Россию. И это при том, что появись тексты Б.Н. Чичерина, В.С. Соловьева, С.А. Муромцева, М.М. Ковалевского, П.И. Новгородцева или того же Б.А. Кис-тяковского на одном из европейских языков, пиши они не в России, а где-нибудь в универси-тетских центрах Европы, их работы, несомненно, приобрели бы известность и авторитет.

Также как и в Европе, юридическая наука в России развивалась в теснейшем взаимо-действии с университетским образованием, а лучше сказать – университеты и создали юри-дическую науку, на что указывали многие, в том числе Г.Ф. Шершеневич173. «В конце XIX века в Российской империи было 10 университетов — Московский (1755), Юрьевский (1802), Казанский (1804), Харьковский (1805), Петербургский (1819), Гельсингфорсский (Александровский) (1827), Киевский (Св. Владимира) (1834), Варшавский (русский, 1862-1915), Новороссийский в Одессе (1865) и Томский (1878-1888). До 1917 года было открыто еще три университета: Саратовский (1909), Ростовский (1915 — на базе переведенного из Варшавы русского университета) и Пермский (май 1917, на базе эвакуированного Юрьевско-го университета; в 1915—1917 годах работал как филиал Петроградского университета)»174. Следует добавить еще Виленский университет (основан в 1579 г., закрыт после польского восстания 1830 г.).

Наряду с университетами было создано несколько учебных заведений, приближав-шихся по своим правам и уровню образования к университетам: Демидовское училище выс-ших наук в Ярославле (с 1833 г. – Демидовский лицей, с 1870 г. – Демидовский юридический лицей); Гимназия высших наук в Нежине (1805 г.; в 1840-1875 гг. – Юридический лицей);

173 См.: Шершеневич Г.Ф. Наука гражданского права в России. М., 2003. С. 27. 174 Мощелков Е.Н. История философии права в университетском образовании России (XIX – начало XX вв.). М., 2011. С. 41.

116

Императорское Училище правоведения (1835 г.)175. «Если сравнивать российские университеты с основными западноевропейскими, – от-мечает В.Ф. Пустарнаков, – то оказывается, что наши самые крупные университеты по чис-ленности студентов походили на средние германские. В Московском университете в 1812 г. насчитывалось всего 215 слушателей; в 1825/26 г. их стало (вместе с вольнослушателями) 876. Петербургский университет со дня открытия и по 1837 г. закончили 365 человек. В Харьковском университете в первые десять лет его существования училось от 54 до 122 сту-дентов в год, в Казанском – от 40 до 115. В самом большом – Московском – университете в 1858 г. было 677 студентов, в 1839 – 798; в Петербургском – соответственно 389 и 400; в Дерптском – 530 и 525; в Харьковском – 383 и 391; в Казанском – 208 и 225; в Университете св. Владимира в Киеве – 259 и 126; в Петербургском главном педагогическом институте – 136 и 163; в Ришельевском лицее (Одесса) – 39 и 57; в Демидовском (Ярославль) – 61 и 54; князя Безбородко (Нежин) – 71 и 45. В Гельсингфорском университете в 1828 г. было 339 студентов. В дальнейшем цифра иногда доходила до 500.

Для сравнения отметим, что в германских университетах в 1840 г. училось: в Берлин-ском – 1678, в Мюнхенском – 1371, в Лейпцигском – 935, в Тюбингенском – 739, в Геттин-генском – 704, в Галльском – 682, в Боннском – 594, в Кенигсбергском – 390, Фрейбургском – 301, Марбургском – 285 человек»176.

Университетское образование в дореволюционной России пережило несколько ре-форм, связанных с принятием университетских уставов. Как верно замечает Е.Н. Мощелков, «зигзаги правительственной политики в области образования, в частности, преподавания в университетах государствоведческих (политических) наук, совпадают с периодами «рефор-ма-контрреформа» в политической истории России XIX века. Два относительно прогрессив-ных той эпохи Университетских устава 1803 и 1863 годов появляются в свет в начальной фа-зе относительно либеральных реформ, тогда как два достаточно реакционных устава 1835 и 1884 годов вступают в действие в ходе развертывания контрреформ»177. Яркий пример тому – история преподавания естественного права. Пришедшее в российские университеты в форме политически консервативного вольфианства, позднее, в конце 10-х гг. и особенно по-сле восстания декабристов, естественное право стало восприниматься как угроза самодер-жавной власти. Университетский устав 1835 г. исключил естественное право в качестве са-мостоятельной дисциплины178.

175 См.: Пустарнаков В.Ф. Университетская философия в России. Идеи. Персоналии. Основные центры. СПб., 2003. С. 99 - 104. 176 Там же. С. 104. 177 Мощелков Е.Н. Указ. соч. С. 41. 178 См. подробнее: Томсинов В.А. Юридическое образование и юриспруденция в России во второй тре-ти XIX века. Учеб. пособие. М., 2010. С. 49 - 54; Пустарнаков В.Ф. Указ. соч. С. 110 - 118.

117

Вместе с тем несмотря на влияние политики, юридическое образование и юридиче-ская наука развивались в сторону большей институциализации и дифференциации, становясь все более зрелыми и полноценными. Уставы 1804 г. для университетов в Москве, Харькове и Казани вводили новое название юридического факультета – отделение нравственных и поли-тических наук. Наименование факультета «отражало представление их составителей о науч-ной юриспруденции как о совокупности знаний о поведении человека. Это представление было господствующим в среде университетских правоведов XVIII – начала XIX веков как в Западной Европе, так и в России»179. Дифференциация юридических дисциплин здесь была еще очень слабая, «один и тот же профессор читает каждую из наук, какие только полагают-ся на его факультете»180. Устав Московского университета 1804 г. определял: «Отделение нравственных и политических наук составляют: ―1) Профессор богословия догматической и нравоучительной. 2) Толкования Священного Писания и Церковной Истории. 3) Умозри-тельной и практической Философии. 4) Профессор Прав: естественного, политического и на-родного. 5) Прав Гражданского и Уголовного судопроизводства в Российской империи. 6) Прав знатнейших как древних, так и нынешних народов. 7) Дипломатики и политической экономии‖»181.

Устав 1835 г. восстановил первоначальное название юридического факультета и оп-ределил его структуру в составе семи кафедр: «1) Энциклопедия или общее обозрение сис-темы законоведения, российские государственные законы, т.е. законы основные, законы о состояниях и государственные учреждения. 2) Римское законодательство и история онаго. 3) Гражданские законы, общие, особенные и местные. 4) Законы благоустройства и благочиния. 5) Законы о государственных повинностях и финансах. 6) Законы полицейские и уголовные. 7) Начала общенародного правоведения»182.

Устав 1863 г. устанавливал следующий перечень кафедр: «1) Энциклопедия права: а) Энциклопедия юридических и политических наук, б) История философии права. 2) История важнейших иностранных законодательств, древних и новых. 3) История русского права. 4) История славянских законодательств. 5) Римское право: а) История римского права, б) Дог-матика римского гражданского права, в) Византийское право. 6) Государственное право: а) Теория государственного права, б) Государственное право важнейших иностранных госу-дарств, в) Русское государственное право. 7) Гражданское право и гражданское судоустрой-

179 Томсинов В.А. Юридическое образование и юриспруденция в России в первой трети XIX века. Учеб. пособие. М., 2010. С. 37. 180 Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 32. 181 Томсинов В.А. Юридическое образование и юриспруденция в России в первой трети XIX века. Учеб. пособие. С. 52, 53. 182 Томсинов В.А. Юридическое образование и юриспруденция в России в эпоху «великих реформ» (60-е – начало 80-х гг. XIX в.). Учеб. пособие. М., 2013. С. 61.

118

ство и судопроизводство. 8) Уголовное право и уголовное судоустройство и судопроизводст-во. 9) Полицейское право: а) Учение о безопасности (законы благочиния), б) Учение о благо-состоянии (законы благоустройства). 10) Финансовое право: а) Теория финансов, б) Русское финансовое право. 11) Международное право. 12) Политическая экономия и статистика. 13) Церковное законоведение»183. И, наконец, Устав 1884 г. определил такие кафедры юридического факультета: 1) римского права; 2) гражданского права и гражданского судопроизводства; 3) торгового права и торгового судопроизводства; 4) уголовного права и уголовного судопроизводства; 5) исто-рии русского права; 6) государственного права; 7) международного права; 8) полицейского права; 9) финансового права; 10) церковного права; 11) политической экономии и статисти-ки; 12) энциклопедии права и истории философии права.