§2. Ранняя история гностицизма

Возвращаясь к государственному праву Египта, обратим внимание на то, что Иосиф смог не только вступить в брак с высокорожденной египтянкой, но и обладал правом трапезы с придворными в то время, как с братьями Иосифа никто

из египтян не разделял стол. Когда Иосиф послал слуг за своими братьями и вернул их с полпути, а потом обвинил в краже чаши, он сказал им: «Что это вы сделали? Разве вы не знали, что такой человек, как я, конечно угадает?»^{[26] [27] [28] [29] [30] [31]} Утверждая, что обладает даром предвидения, Иосиф дал понять собеседнику, что он как высокопоставленный египетский чиновник посвящен в мистерии Амона.

Мистериальные практики в молодом иудейском государстве были принесены из Египта Моисеем. Будучи приемным сыном дочери фараона, он получил образование и посвящение, которое получали внуки фараона. Моисей был женат на Сепфоре, дочери жреца Рагуила или Иофора . Страбон утверждает, что Моисей был правителем части Нижнего Египта и жрецом в Гелиополе , а Иосиф Флавий - что Моисей был главнокомандующим армии Египта во время войны с Эфиопией и даже претендентом на Египетский престол. Косвенным подтверждением этой гипотезы является институт священства в древнем Израиле, привилегия и отличия священников, сходные с привилегиями египетских жрецов.

«Первые христиане, воспринявшие наставления великого Основателя своей веры, то есть изначальные истины, перешедшие от древних египтян к иудеям, только в более совершенной форме, в которой их учили последние ессеи, также прошли мистериальное посвящение», - пишет Альберт Пайк. С восприятия креационистскими учениями Палестины гностических посвятительских традиций можно считать начало широкого распространения аскетичных учений «правой руки».

Гностические учения последних двух тысячелетий были скорее деструктивными и антиправовыми культами, что явилось следствием забвения древних мистериальных традиций. Так, Зосима полагал, что пренебрежение Мистериями правителей после отречения Диоклетиана в конечном счете привело к падению Западной Римской империи; а в 364 г. н.э. проконсул Греции отказался запретить Мистерии и закрыть их храмы во исполнение указа императора Валентиниана, «потому что, поступи он как законопослушный гражданин Рима, народ, лишенный возможности отправлять свой древний культ, впал бы в отчаяние и начал роптать, - ведь именно от регулярности свершения Мистерий, верили люди, зависели их благополучие и даже сама жизнь» . В Афинах Мистерии продолжали свершаться вплоть до VII века, в других городах Г реции и в Риме - тоже на протяжении нескольких веков по Рождеству Христову, в Уэльсе и Шотландии - вплоть до XII века. Таким образом, умеренный гностицизм «левой руки» в форме мистерий оставался основным государствообразующим культом вплоть до преемственной передачи этих функций христианской Церкви.

Одной из самых ученых и в то же время загадочных личностей Античности был Гермес Трисмегист, Гермес Триждывеличайший, автор нескольких десятков тысяч книг, подаривший миру, согласно преданию, не только юриспруденцию, но и медицину, магию, химию, астрологию, музыку, риторику, философию, географию, математику, анатомию и ораторское искусство.

В противоположность гностицизму, видящему в материальном мире исключительно злое начало, в законе - тиранию архонтов, а в государстве - отражение небесной иерархии Демиурга, герметизм является более позитивным учением.

- 34

могущественной силы. ^{[32] [33] [34]}

В понимании гностицизма как стремлению к познанию Бога через истинное знание Гермес играет огромную роль. Несмотря на фундаментальное различие в подходе к сущности материи, многие духовно-философские учения в разной степени заимствовали положения герметизма. Особенно характерно слияние гностицизма и герметизма в тех случаях, когда учение предполагает получение гнозиса через сверхъестественное озарение, но относится к материи с уважением как к высшему творению. Впоследствии такие учения распространятся в виде оккультных орденов средневековой Европы и Возрождения.

Фрэнсис Баррет в своей книге «Античная биография» пишет о Г ермесе так: «.. .если Бог когда-либо и являлся в человеческом облике, то он являлся в облике Г ермеса, как видно из его книг, и его «Поймандра», в которых он собрал знания бездны и божественное знание для всего потомства. Этим самым он не только продемонстрировал божественное вдохновение, но и проявил себя как глубокий философ, получивший свою мудрость от Бога и небесных существ, но не от

- 35

людей».

В своем «Энциклопедическом изложении.» Мэнли П. Холл придерживается мнения, что Гермес Трисмегист, «величайший из всех философов, из всех жрецов и из всех царей», был известен евреям как Енох. Это подтверждается тем, что Енох был взят на небо живым, по прошествии 365 лет земной жизни (Быт. 5:23): «Верою Енох преложен бысть не видети смерти: и не обреташеся, зане преложи его Бог: прежде бо преложения его свидетелствован бысть, яко угоди Богу». (Евр. 11:5). Книга Еноха является одним из наиболее значимых апокрифов Ветхого Завета, упоминающейся в Послании Иуды (Иуда 1:14).

Сама книга есть более подробное изложение библейской темы падения ангелов («стражей небесных») и Страшного суда, который является духовной сутью представления древних евреев и прочих представителей авраамических ^[35] религий о высшей справедливости. Причиной падения и Страшного суда называется связь ангелов («сыновей Божиих», как это сказано в книге Бытия 6:45) с дочерьми человеческими, порождение исполинов, обучение людей искусству войны, что находится в тесной взаимосвязи с подобными мифами про титанов, богов и полубогов, наделивших людей запретной мудростью. Енох провозглашает наступление эпохи справедливости и правды, которые будут «насаждать полную радость в века», в связи с повелением Бога архангелу Михаилу уничтожить порочные плоды связей ангелов с земными женами. Что характерно, книга отражает представление древних евреев о суде и справедливости: Енох, «писец правды» (Енох 3:3), описывает, как к нему обратились согрешившие ангелы, чтобы он написал за них письменную просьбу к Богу. Данное обстоятельство особенно примечательно, учитывая всеведение Бога и малозначимость выражение своей просьбы на бумаге. Далее автор описывает ангелам суд, который ему привиделся. Он заключался в том, что в просьбе ангелов перед Богом за них самих и за их порождения им будет отказано. Приговор заключался в том, что ангелы должны наблюдать «уничтожение ваших возлюбленных сынов» (Енох 3:20) (Великий потоп) и невозможность взойти на небо до конца времен. Подобный приговор отражает отношение древних евреев к справедливости, а также кару смертных, которые получили знание не от Бога, а от Его созданий, что является характерным гностическим воззрением на проблему истины и спасения.

Зло знания, дарованного не Богом, описывается в следующей реплике, приписываемой Богу: «Вы были на небе, и хотя сокровенные вещи не были еще открыты вам, однако вы узнали незначительную тайну и рассказали её в своем жестокосердии женам, и чрез эту тайну жены и мужья причиняют земле много зла. Скажи им: "Для вас нет мира"» (Енох 3:54-55). В таком знании усматривается несправедливость, отсутствие правды и гармонии, которое ведет к войнам, истреблению, разврату и прочему греху. В дальнейшем книга Еноха описывает ужасы места, в которое будут помещены души провинившихся стражей неба и людей.

В качестве награды для праведных и смиренных в Боге, согласно книге Еноха, уготованы плоды дерева познания, которые можно будет вкусить не раньше Страшного Суда (Енох 5:29). Вместе с тем, Книга Еноха предусматривает, что суд над нечестивыми будут судить сами праведные, «и сильные цари погибнут в то время и будут преданы в руки праведных и святых» (Енох 7:6). Автор апокрифа таким образом делает акцент на том, что власть и царское достоинство не являются спасением, а истинное право на суд - у праведных. Особое отношение радикального гностицизма «правой руки» к браку и семье как к неотделимым от государства институтам определяется несколькими причинами.

Одна из них берет начало в ранних христианских сектах, которые, возможно, были общим началом для христианских толков и гностических сект. Концепция безбрачия была обоснована тем, что продолжение человеческого рода продляет власть Демиурга и имеет целью привлечение новых несчастных душ на землю, которые заключаются в тюремную оболочку тела. Последний Суд, согласно подобному учению, заставит держать ответ всех родителей за судьбу своих чад и последующих поколений душ, которые оказались заточены в плену материи. Аллегория Адама и Евы, чей грех по общему признанию, был связан с таинством деторождения, являлась подтверждением идеи падения человека через брак. Более рациональный подход практиковали гностики, относившиеся к существованию низших миров как к попущению Господа, в чьих замыслах сомневаться греховно.^[36]

Удивительным фактом является то, что римско-католическая церковь, устанавливая целибат для священства, руководствовалась идеей того, что человеку под силу править задумку Бога. Однако, скорее всего, такое положения является актом самосохранения феодального общества, опасавшегося наследственности и без того могучей Римской Церкви. Эта частичная перцепция идей безбрачия как средства спасения в римо-католицизме весьма нехарактерна для христианства, боровшимся с гностицизмом долгие века.

Даже в древних учениях мистики рекомендовали безбрачие только для просвещенных и посвященных, так как целибат для профанов «становится

37

ересью, опасной как для философии, так и для религии».

Особо стоит отметить, что до открытия библиотеки в Наг-Хаммади гностицизм традиционно рассматривался как реакция античного мира на новую мировую религию - христианство. Такую позицию отстаивают как древние апологеты (например, Климент Александрийский), так и исследователи XX века (Осокин Н.А., Поснов М.Э.). А. Лактионов считает, что гностицизм, хотя и зародился в те же времена, что и христианство, на той же территории, а первым гностиком традиционно считается современник апостолов Симон Маг, тем не менее мимикрия гностицизма под христианство начинается только во II веке н.э., когда можно было наблюдать взаимоизучение христианской религии и гностицизма. Такое сближение можно объяснить общей идеей надплеменного откровения Божества. В это же время другие религии Востока, а в частности, иудаизм после антиримских восстаний, закрылись в себе и стали племенными верованиями.^{[37] [38] [39] До этого можно было наблюдать различные элементы гностицизма в учениях о сверхъестественном познании - неоплатонизме или позднеязыческих мистериях.}

Гностические учения Ближнего Востока, хотя и взяли многое от аналогичных философских мистериальных доктрин познания древности, но не переняли их особое политическое воззрение. Мистериальные практики гностиков, существовавшие до восприятия гностиками иудейского креационизма, относились к умеренным учениям «левой руки». Так, многие мистерии древности были делом целого народа, целого государства. К примеру, интеграция греков в политико-правовую жизнь государства происходила на основе всенародных Элевсинских и Самофракийских мистерий, где каждый желающий неофит мог приобщиться к древнему знанию, которое накладывало на него особые

обязательства. Интеграция в жреческое сословие происходила в ходе более закрытых Великих Элевсинских мистерий, чтобы попасть на которые посвящаемый должен был пройти определенный путь испытаний и аскезы.^[40]

Элевсинские мистерии были не просто посвятительным культом, но и довольно развитой системой гражданско-правовых ценностей: «Те, кто ничего не предпринял, зная о готовящемся заговоре, кто напротив - участвовал в таковом, кто предал свою страну, кто отдал право занять высокий общественный пост врагу и передал в его руки бразды правления страной, кто снабжал врага своей страны деньгами, - вообще всякий пренебрегший своим долгом гражданина и просто честного человека мог навсегда забыть о посвящении в Элевсинские Мистерии. Чтобы обрести посвящение, человек должен был жить честно и достаточно счастливо, чтобы окружающие не считали его впавшим в немилость у богов».^{[41] [42] Римский император Нерон, признав свои нравственные преступления, побоялся предложить свою кандидатуру на посвящение в мистерии, тем самым исключив себя из сакрального государственно-правового поля. Антоний предложил свою кандидатуру в значительной степени во имя того, чтобы представить всему миру неопровержимое доказательство своей непричастности к убийству Г ая Авидия Кассия. Мистерии относились к пути «левой руки», что в данном случае означало постижение гнозиса посвящаемым чувственным путем, при помощи театрализированного действия, в центре которого находился сам неофит. Таким образом, всенародные мистериальные гностические практики можно отнести к умеренной философии «левой руки», в то время, как гностические мистерии, предназначенные для жрецов, относятся к умеренным доктринам «правой руки».}

Посвященный в мистерии Пифагор, будучи философом-мистиком, человеком, который впервые ввел в оборот понятие философа как человека, который пытается понять истину, который описал окружающий мир при помощи математики, не обходил своим вниманием и аспекты государственности. Пифагор учил скорее умеренности во всех вещах, нежели излишеству в чем-либо, поскольку полагал, что избыток добродетели - уже порок. Одним из его любимых выражений было: «Мы должны всеми силами стремиться к истреблению во всех вещах излишеств и огнем и мечом изгонять из тела болезни, из души - невежество, из живота - обжорство, из городов - призывы к бунту, из семьи - раздоры».^[43] Пифагор верил, что нет большего преступления, чем анархия.

Если углубиться в европейскую историю учения о просветлении, то эллинская культура дает нам пример эзотерического познания мира в платоновской школе. Платон, греческий мыслитель IV в. до н.э. учил своих учеников эзотерическим способом, «эзотеро» с греческого означает «дальше в», а следовательно, сфера интересов платоников лежит «дальше в» сфере интересов. Платон учил, что внешний мир, чью реальность отстаивает последующий европейский рационализм, нереален, а реальность имеют лишь внутренние состояния и ощущения. Предметы материального мира, по Платону, всего лишь копии или имитации идеальных сущностей, названных им «формами» или «эйдосами», которые существуют внутри человеческого сознания. По словам Платона, реальны только формы, поскольку они вечны и неизменны в отличие от меняющихся предметов материального мира. ^[44]

Развитие и продолжение платонизм получил в неоплатонизме, который соединил в себе воззрения Платона, Аристотеля и некоторые восточные духовные практики в области познания Бога. Так, неоплатонизм свидетельствует о том, что познание Бога, гнозис, приходит во время религиозного экстаза или аскезы. Во многом подобные способы познания Бога характерны для греческих мистерий, самыми известными из которых являются орфические, самофракийские, критские и самые масштабные - элевсинские мистерии. Это языческие праздники, восхваляющие некоторые события греческих мифов и дающие определённую

духовную практику своим участникам. В конце IV в. н.э. мистерии были запрещены императором Феодосием I Великим в рамках борьбы с язычеством и

45

укреплением христианства.

В целом, Платон сильно повлиял на гностическое мировоззрение. В своем позднем диалоге «Тимей» он пишет о сотворении мира. «Бог - это добро, и добро не может никому ни в чем завидовать». Следовательно, «Бог хотел, чтобы все было хорошим, и ничто не было плохим, насколько это возможно».^{[45] [46] [47]} При создании мира Бог создает 7 планет, которые сами являются богами, и которые часто фигурируют в науках и учениях, производных от эманационной картины мира: астрологии, алхимии, герметизме. Бог повелевает малым богам создать человеческий род, замечая, что если бы он «создал их сам и вдохнул в них жизнь, то они стали бы равными богам». Вместе с тем Бог заявил, что посеет в людях семя божественного сознания. Человек при этом будет иметь двойственную природу: божественную и человеческую. Платон именует Бога-создателя Демиургом, так же, как его именовали гностики. Однако, гностики привнесли в платонизм новый элемент: они привнесли идею высшего, доброго Бога, которому противостоит злой Демиург. Платоники эту идею отрицали, а неоплатоник Плотин даже написал обличительный трактат на гностиков. Однако, связь как индийской, так и эллинской традиции с платонизмом установить можно.

Самым древним из известных гностических учителей считается Симон-маг или Симон-волхв, который вкратце описывается в Книге Деяний: он «вдохновлял и изумлял народ Самарийский, выдавая себя за кого-то великого» (Деян. 8:9). Симон, будучи обращен в христианство, не понял суть его учения, и предлагал Петру и Иоанну продать силу исцеления Святым Духом, чем навек вошел в историю Церкви, от его имени стали называть покупку или продажу духовных должностей - симонию. Поскольку в более поздние времена Отцы Церкви стали возводить историю гностических ересей к его имени, то есть все основания сомневаться в том, был ли Симон когда-нибудь христианином.

Герметические элементы правовой мысли, заимствованные некоторыми умеренными гностическими учениями, проявлялись во всех уголках индоевропейского мира. Неоднократно в описаниях мистериальных культов древности встречается, например, такой элемент жреческого одеяния как нагрудник правды.

Так, в иудейских мистериях, связанных с Ковчегом Завета, фигурирует Ессен, нагрудник правоты и пророчества священника. Он, по преданию, обладал большой оракульской силой. Он был квадратной формы, и на нем в гнездах из золота находилось двенадцать камней. Камни были большими и дорогими, и поэтому нагрудник держался на специальных подвязках и золотых цепях. Двенадцать камней обладали свойством загораться божественным огнем во время предсказаний. Во время молитвы священник Скинии просил Бога указать, придет ли победа в бою, или кто из спорщиков прав, а ответ давали камни урим и

48

туммим.

Соединение в одной личности сакральных и судебных функций характерно и для других мистериальных практик. Так, в описаниях одежд архи-друидов Британии встречается нагрудник правды Iodhan moran, который обладал таинственной силой удушения всякого, кто, имея его на своей шее, лгал. Согласно идеям, изложенным Годфри Хиггинсом в книге «Кельтские друиды», этот нагрудник одевался на шею свидетеля для проверки истинности им сказанного. Вместе с тем, тиара друида, ангуинум, имела спереди тиснение из точек, представляющих солнечные лучи, олицетворяя персонификацию священником восходящего солнца как власти, в том числе духовной.

Сравнение правителя с солнцем характерно для большинства народов вплоть до начала Нового времени. Одним из последних «солнечных правителей» можно назвать Людовика XIV де Бурбона, чье прозвище произошло в большей степени от роли Солнца, которую он играл в придворных балетах. Вместе с тем сакральный традиционный статус короля как воплощения Солнца тоже не стоит отбрасывать. Именно Карусель Тюильри 1662 года, празднично-карнавальная кавалькада определила имя короля Людовика XIV в истории. На этом «конном ^[48] балете», как его окрестили современники, король выступал в роли римского императора с щитом в виде солнца, провозглашая свой статус первого среди монархов и защиту Франции самим Солнцем.

Истоки «солнечного правления» находятся в еще догосударственных временах. Солнце отождествлялось с принципом внутренней гармонии, высшей справедливости и милосердия, символов порождения и омоложения. Его так или иначе воплощали в себе Брахма в Индии, Митра у персов, Атом, Амон, Птах и Осирис у египтян, Бел у халдеев, Адонай у финикийцев, Адонис и Аполлон у греков. Святая Троица также является олицетворением солнца. Мэнли П.Холл описывает это так: «Бог Отец, творец всего мира, символизируется восходом. Его цвет голубой, потому что солнце при восходе одето в голубой туман. Бог Сын, просветленный, посланный явить перед всеми мирами Своего Отца, является небесным шаром в полдень, сияющим и блистательным, гривой льва Иуды, золотоволосым спасителем мира. Его цвет желтый, и власть его безгранична. Бог Дух Святой есть закат, когда дневной шар в красном огненном одеянии останавливается на момент на линии горизонта, и затем исчезает во тьме ночи для скитания по низшим мирам, и позднее возникает триумфально из объятий тьмы».^[49] Подобную же троичность можно увидеть в трех стадиях алхимического Великого Делания.

Одним из немногих гностических учений, которое приняло характер государственной религии, было манихейство. Оно было радикальным учением «правой руки» и не содержало в себе герметических элементов. Проповедуемое Мани (216-273(276)) на территории современного Ирака, оно получило небывалую популярность, и распространилось как на Запад, вылившись в дуалистические ереси Балкан и Лангедока, так и на Восток, где было принято многими народами и даже стало национальной верой уйгуров в VIII в. Соединив в себе, главным образом, идеи зороастризма и гностицизма, Мани соединил в своей философии крайний аскетизм и стремление к освобождению от уз плоти из гностицизма и космогонический миф о противостоянии Света и Тьмы из зороастризма. Новым элементом своей религии он сделал то, что в отличие от зороастрических представлений, Свет и Тьма не находятся в состоянии извечного равновесия. Тьма поработила частицы Света, а когда весь Свет будет освобожден от уз плоти - продукта Тьмы, наступит всеобщее благоденствие. Этот постулат подкрепляется словами Евангелия от Фомы, найденного в библиотеке Наг- Хаммади в XX веке: «Я - свет, который на всех. Я - все, все вышло из меня, и все вернулось ко мне. Разруби дерево, я - там; подними камень, и ты найдешь меня там». (Фома, 81). Этот текст символически дает нам понять, что Христос, возможно, не присутствуя в физическом или богословском значении во всех вещах, присутствует во всем как первичный разум или сознание. Даже предметы неживой природы содержат в себе части Его, которые Мани называл истинным Светом.

Принятие манихейства в качестве государственной религии империей Сасанидов во времена Шапура I успело сформировать некое подобие гностической церкви, которая отдаленно напоминала христианскую. Поскольку манихейство вобрало в себя в основном гностицизм и зороастризм, то манихеи, веровавшие, что в каждой живой душе содержится часть истинного Света, частички Бога, которые были порабощены Тьмой на земле, оказывались окружены множественными табу. Они, как и все гностики, не могли есть мясо и пить алкоголь, а приняв на себя обязанность освободить как можно больше частиц Света от рабства плоти, не могли заниматься земледелием и животноводством. Даже омовение находилось под табу, чтобы не нанести ущерб частицам Света, растворенным в воде. Конечно же, такое мировоззрение делало невозможной само существование человека, и поэтому в среде манихеев выделилась особая группа людей - «избранные», которые во всем следовали букве учения. Среди них был сам Мани, из них выбирались епископы. Женщины тоже могли входить в состав «избранных», но не имели права занимать лидерские должности. Поскольку состоять в этом экзальтированном обществе было весьма проблематично, вокруг «избранных» образовывался круг «слушателей», тех, кто «слышит Мани», которые приносили избранным пищу и обеспечивали их всем

насущным. «Избранные» же молились за «слушателей» и пользовались почетом и уважением. Таким образом, это было взаимовыгодное сотрудничество. Отступник от манихейского вероисповедания Турбо описывал совместный ритуал «избранных» и «слушателей» - трапезу:

«И когда они [избранные] собрались вместе вкушать хлеб, то они сначала помолились, так говоря хлебу: «Я не жал тебя и не трогал землю, не молотил тебя и не бросал в печь; но другой сделал это и принес мне; в моем вкушении нет вины». И, сказав все это самому себе, он обращается к начинающему [т.е., слушателю]: «Я молился за тебя», - и тогда тот человек уходит»^[50].

Таким образом, отношения между «избранными» и «слушателями» носили неравноправный характер. Иерархи гностической церкви перекладывали свою вину на «слушателей», молясь за них. Данный институт был уничтожен при следующем правителе Сасанидов, но скорее всего, такая церковь вскоре распалась бы сама по себе. Следует особо отметить, что во время правления Шапура I усилился натиск персов на Запад. В соответствии с гностическим тезисом «левой руки» об изживании материи, Шапур I за время своего правления убил несколько римских императоров: Г ордиана III, Филиппа I Араба, Кириада и Валериана.^[51]

С захватом Сасанидской империи Абассидским халифатом началось падение манихейства в области Междуречья. Арабы не признавали права на существования дуалистических верований, и манихеям пришлось перебираться на Запад, в Византийскую империю, и на Восток, в Центральную Азию. В Византии манихейство существовало в ереси павликиан, которые даже смогли добиться разрешения основать свое государство на территории Восточной Римской империи, а впоследствии - в ересях богомилов и катаров, распространившихся в Средние века. В Азии манихейские миссионеры осваивали шелковые пути, соперничали с буддизмом, достигли границ Китая, а в 762 году уйгуры, наследники Тюркского каганата, приняли манихейство в качестве национальной

религии. Уйгурский каганат даже заставлял подвластные им народы принимать веру Мани и построил два манихейских храма на территории Китая. В 840 году, когда Уйгурское государство рухнуло, манихеев снова стали преследовать как дьяволопоклонников. Тем не менее, в провинции Фуцзянь в Китае манихейство в виде тайных обществ продолжало существовать вплоть до XVII века.

Не исключено, что если бы манихейство приняло путь любой мировой религии и установило «золотую середину» между обрядовостью и эзотерическим знанием, а также заручилось бы поддержкой государственных кругов, то оно могло бы стать достойным преемником зороастризма и утвердиться в качестве новой государственно-религиозной философии.

Оценивая гностические философии с политических позиций, нельзя не отметить, что, несмотря на логичные построения в области личного спасения адептов гностических верований, радикальный гностицизм, а в частности - манихейство, обладали слабым государствообразующим потенциалом.

Рассматривая другие религии, которые способствовали созданию государств на основе единой веры, следует отметить отсутствие в гностицизме некоторых важных политических факторов. По государственно-политическим вопросам гностики разнились с позднее возникшим исламом, регулирующим все сферы общественной жизни и утверждавшим рациональную (суннизм) или духовную (шиизм) необходимость создания государства. Трактаты радикальных гностиков также не обладали философским потенциалом конфуцианства, легизма, даосизма и прочих государственно-правовых течений Китая в области государственного строительства. Относительно христианства гностицизм пошёл по совершенно иному пути развития. Взаимное влияние этих вероучений друг на друга привело к тому, что христианство стало мощной государствообразующей силой, способной поддерживать единство государственного учения на территории целой империи, а радикальный гностицизм в итоге оказался неспособен противостоять христианской схоластике и выдержать баланс между личными интересами верующего и интересами общины.

В эпоху, современную развитию гностицизма, возникло огромное количество космогонических, философских и богословских теорий. Так, Иероним Блаженный насчитывает не менее сорока пяти, Блаженный Августин - восемьдесят пять, Предестин - девяносто, а Филастрий, писатель конца IV столетия - более ста пятидесяти христианских сект. Тем не менее, Исидор, епископ Севильский, живший в VII веке насчитывал около семидесяти сект, большинство которых вели свое начало с первых веков, и что «есть другие без основателей и без названий». А. Лактионов, комментируя работу Н.А. Осокина «История альбигойцев и их времени» призывает с настороженностью относиться к свидетельствам Филастрия, так как «он довольно небрежен в изучении предмета». ^[52] Возможно, стремление учесть как можно больше сект, является приемом христианской апологетики, при котором Отцы Церкви показывают, как разнятся верования гностиков по сравнению с единым догматом христианской Церкви. Как бы то ни было, количество христианских сект с различными уклонами в эпоху раннего христианства очень велико. Отсутствие статуса государственной религии в Римской империи у христианства и, как следствие, возможности принудительной защиты чистоты веры, давали благодатную почву плюрализму мнений в неустоявшейся молодой религии, а как следствие - увеличение количества сект, учений, школ и ересей.

Доктрины миропонимания гностиков и христиан поздней Античности следует соотнести как негативный креационизм и уникальный сплав креационизма со сверхманифестационизмом. Принцип «во Христе нет ни эллина, ни иудея» означает не только космополитизм христианства, но и провозглашает, что «нет растворения человека в мире, равно как и нет предельного отчуждения человека от мира». Эта доктрина была новой для Античности и является новой ступенью развития парадигмы по сравнению с креационизмом и

манифестационизмом. Для христианина проявление абсолюта и проявление отчуждения немыслимо. Это третий путь, проявление сакрального царства в сверхманифестационизме. Слова Христа «царство Моё не от мира сего»

означают, что оно находится внутри человека. Сама природа христианской Церкви выделяется и отделяется от Церкви Ветхозаветной, поэтому нельзя отождествлять христианство с иудаизмом и исламом.

Чтобы встретиться с Богом Высшим, Авраам приносит в жертву Бога Сущего - своего сына. По чину Мелхиседека, священного ветхозаветного царя, который именуется «господином вечности», приносится жертва хлеба и вина ещё до возникновения христианства, что является приближением к арийской традиции. Поскольку Христос воплощается среди иудейского народа, христианство сочетает в себе гиперборейскую и авраамическую традиции, закон и аномию (отсутствие закона в результате его преодоления). При наличии таких постулатов как Единство Бога в иудаизме и «политеистической отрыжки... гностической эономании»^[53] эллинизма сформулировать постулат о Троичности Бога было настоящим духовным подвигом, который удавался тем, кто не впадал в крайне радикальные взгляды на природу Бога, добра и зла. Ветхозаветный закон для христианства закончился вместе с распятием Христа. На первый план выдвигаются мир, любовь, воздержание, кротость. За норму признаётся отсутствие формального закона и руководство прежде всего моральными принципами.