§ 1. Катары и другие гностики европейского Средневековья
Антиподом христианства в Средневековой Европе выступила гностическая ересь, именуемая катаризмом (от греч. KaGapo^, что означает «чистые, неосквернившиеся». Примечательно, что катарские идеи являются отклонением от христианства настолько ранним, что Лев Карсавин вообще не считает их христианами, считает их чуждыми религиозной жизни средневековой Европы.
По мнению Л.П. Карсавина, катары являются уникальным продуктом социополитической жизни северной Италии, и истоки их учения не могут быть отысканы в новоманихействе или восточном гностицизме.[66] Однако, существует и противоположная точка зрения: катаризм типичен для западного христианства и выражает недогматические убеждения западных христиан, выразившиеся в особом, западно-европейском гностицизме.[67] Эти мысли и веяния не могли быть высказаны в рамках римско-католической церкви, поэтому катаризм объективизируется и становится мощным идейным течением XI-XIII веков. Однако, с первых веков христианства, отколовшийся от изначальной веры катаризм жил своей собственной жизнью до XI века, когда катарские и католические апологеты снова сталкиваются друг с другом уже в качестве не только религиозных соперников, но и соперников политических, спорящих не только о догме, но и о праве.[68]Еще в 1041 году, как утверждают «Барийские анналы»[69], в Италии появились еретики-павликиане, прибывшие, по всей видимости, из Малой Азии и упоминающиеся в связи с норманнскими войнами на юге Апеннинского полуострова.
Хроника Ландульфа Старшего описывает столкновение католиков и катаров в Ломбардии в 1027 году. Что характерно, ересь приобретает политический характер: архиепископ Ариберт из Милана узнает о ереси в замке Монфорте около Асти. Рауль Глабер в своем труде «Пять книг истории своего времени» (“The five books of the Histories”) пишет, что Монфорт «был полон знатными людьми, которых так запятнало еретическое лжеучение, что легче им было кончить жестокою смертью, чем отвратиться от него к целебнейшему учению Господа Христа» .
Несмотря на то, что еретиков сжигали, искоренения ереси не происходило, так как она нашла поддержку не только у народа, но и у знати, видевшей политические преимущества в вере, которая не обязывает их слушаться папу, а самое главное - уплачивать церковные налоги.Катары не признают иерархии римско-католической церкви. Они полагают, что ни священники, ни сам папа не могут давать отпущения грехов. Римской церкви еретики противопоставили свою церковь, рассеянную по миру, но, по их мнению, святую. Катары невольно обращали на себя внимание: суровая аскеза, постоянный пост и воздержание воскрешали в умах людей воспоминания о древнем христианстве, не запятнанном стяжательством церкви и грехами ее последователей. Аскетические и благородные с точки зрения морали верования катаров стали весьма привлекательным учением для итальянского дворянства не только с позиций выгоды, но и с точки зрения традиционной христианской религиозности. Авторитет папства и всей католической церкви оказался под большой угрозой.
Когда в 1027 году в Милане на большой площади еретикам предоставили выбор: поклониться кресту или прыгнуть в огромный костер, многие из них бросались в пламя, “misere morientes in miseros cieneres redacti sunt”[70] [71] («жалко умершие, в жалкий пепел превратились»). Данное действие осталось в памяти миланцев и повлекло за собой немалый интерес к катаризму.
Бедность и аскетизм привлекают на свою сторону многих католиков. Известный итальянский проповедник Арнольд Брешианский вскрывает стяжательство римско-католической церкви и призывает клир отречься от мирских богатств. «Не могут, - говорил он, - спастись клирики, обладающие собственностью, епископы - регалиями, монахи - владениями. [...] Народ не должен исповедовать им свои грехи, лучше исповедоваться друг другу; не должен принимать от них таинства. [...] Будут лживые учителя. Алчно будут они наживаться от вас, стремясь к наслаждениям, роскошествуя с вами на пирах своих с полными сладострастия глазами.
[.] Что такое папа, презревший небесное ради земного? - Он не муж апостольский и пастырь душ, а муж крови, покровительствующий пожарам и убийствам, мучитель церквей, гонитель невинности. Он ничего не делает, только пасет тело, да наполняет свои кошельки и опустошает чужие... Не следует его слушать и почитать». Подобные опасные для римско-католической церкви заявления были усилены идейным союзом Арнольда с Пьером Абеляром, французским философом и теологом, утверждавшим, что церковь может заблуждаться, и любая официальная догма церкви может оказаться ошибочной, а истинны только Священное писание и диалектика. Воззрения Арнольда бескомпромиссны и радикальны. Никакая уступка со стороны папства не склонила бы его к перемирию с церковью, поскольку идеалом его была церковь древняя, нищая и святая.Политический диспут союза Арнольда Брешианского и Пьера Абеляра с одной стороны и высших иерархов церкви во главе с Бернардом Клервосским с другой стороны был не просто вопросом веры или догмы. В разрешении данного вопроса были прямо заинтересованы светские феодалы и император, равно как и духовные феодалы во главе с папой римским. Решался вопрос финансовой зависимости церкви от паствы и вопрос о дальнейшей судьбе имущества церкви. Арнольд был широко поддержан как низами общества, так и феодалами, торгово- [72] промышленной буржуазией, не желавшей платить налоги церкви. Подобные же баталии в сфере отношений церкви и государства развернулись и в Православии в XV веке, на Руси. Идеи бедности церкви поддерживал Нил Сорский, а позднее - Вассиан Патрикеев и Максим Грек с партией «нестяжателей». Русские подвижники повторили судьбу Арнольда Брешианского и Пьера Абеляра, проиграв в политической баталии «иосифлянам» - сторонникам идей Иосифа Волоцкого о полезности монастырского землевладения. В 1531 году «нестяжатели» были признаны еретиками, часть из них была отправлена в ссылки, часть - заточена в монастыри.
В 1140 году на соборе в Сансе Бернард Клервосский предал анафеме учение Абеляра и Арнольда.
Папа Иноккентий II осудил их учения как еретические, предписал заточить Арнольда и Абеляра в монастыре, их книги - сжечь.Итогом разногласий между арнольдистами и папой стала революция в Риме, когда римская церковь потерпела поражение от сил арнольдистов, вальвассоров (феодалов, находящихся внизу феодальной пирамиды) и в целом сил, враждебных римской церкви. Если до этого момента союз гибеллинов и еретиков был случаен и обосновывался общими целями, такими как ослабление власти папы, финансового могущества римской церкви, то римская революция 1143 года - результат потребности светских феодалов в церковной реформе, акт необходимости политического и духовного преобразования церкви. Арнольд, непосредственно участвовавший в организации восстания, возлагал большие надежды на императора и Сенат. Он считал, что вся власть должна находиться исключительно в руках императора и предлагал ввести светскую инвеституру - изменить порядок назначения духовных лиц с назначения папой на назначение императором.
Дар Константина именуется «ложью» и «еретической басней», над которой смеются в Риме торговцы и женщины, и «апостолический муж со своими
кардиналами от стыда не смеет показаться в городе» , - пишет современник о легитимности притязаний папы Римского на часть территории Рима. Авторитет римской церкви упал очень низко. «Я утверждаю в пользу того, чтобы священники в мире не воевали и не совершали убийств», - пишет все тот же сенатор-современник императору Конраду. Вальвассоры-революционеры обещали поддержку императору и светским феодалам, пытаясь с их помощью лишить власти духовное сословие, однако император Фридрих Барбаросса помог римской церкви в лице папы и ввел свои войска в Рим, положив конец революции. Все достижения переворота 1143 года оказались уничтожены, папская власть была восстановлена, арнольдисты были признаны еретиками. Примирения с папой вальвассоры и арнольдисты искать не стали, поскольку Арнольд Брешианский был казнен в 1155 году именно по приказу папы Адриана IV.
Реформа церкви осталась мечтой, и арнольдисты, пополнившие ряды еретиков гностического толка, вышли из политической жизни Италии, равно как и из духовной жизни католической церкви, предпочитая исповедоваться друг другу и не признавая папского клира.Французский философ и богослов XIII-XIV вв. Дуранд описывает отношение арнольдистов к власти, а в частности, к власти Церкви, так: «Вероломные еретики арнольдисты говорят, что нигде не написано, чтобы Христос отдавал невесту Свою - Церковь - под охрану нечистых и роскошествующих служителей, или чтобы он передал им власть совершать священные таинства, или ключи Царства, или власть вязать и разрешать» («Amaldistae fallax haeretici dicunt quod nusquam scriptum est, quod est Christus, sponsa - Ecclesia - in fidem immundus luxuriae ministros aut quod dedit illis potestatem, ut in sacris ordinationibus aut claves regnum seu potestatem ligandi et solvendi») . Отсюда следует, что основанием для приобретения власти вязать и разрешать, то есть власти духовной, является апостольская бедная жизнь. [73] [74] Арнольдисты, таким образом, не признавали легитимность всего духовного сословия именно по этому основанию. К середине XII века катары уже широко распространились по Италии. Некоторые авторы, как утверждает Лев Карсавин, путали катаров с гибеллинами. Не исключено, что гибеллинов - противников папской власти и сторонников власти императора Священной Римской империи в Италии - считали еретиками именно потому, что гибеллины предоставляли убежище и кров своим естественным союзникам - катарам, которые, как и сами гибеллины, вели войну с папством. Изначально независимые взгляды гибеллинов и катаров зачастую переплетались, поскольку не противоречили друг другу, и многие гибеллины обращались в катаризм. Так, «избиение инквизиторов» 1265 года, осуществленное 75 гибеллинской партией, не могло обойтись без участия катаров. Милан был превращен в новую духовную столицу, став оппозицией Риму. Милан называли кафедрой Амвросия по имени Амвросия Медиоланского, крестившего Блаженного Августина. Всего Лев Карсавин насчитывает 16 городов, о которых точно известно о существовании в этих городах ереси. Члены еретических сект жили бок о бок друг с другом, не находя причин для серьезных разногласий. С примерно 1209 года до 1231 года в Риме даже существовала катарская школа, в которой открыто проповедовалось их учение. Мирян сожгли, а клириков-еретиков лишили сана. Этот случай лишний раз подтверждает широкое распространение ереси в итальянских государствах и их глубокое проникновение во все сферы жизни общества. [77] В 1225 году в Брешии гибеллины в союзе с катарами подняли открытый мятеж против духовной власти Рима. Знатные рода де Гамбара, Угони, Ботари, Ориани организовали оборону, разрушили таранами церкви и подготовили к бою башни. Даже глава администрации Брешии, подеста, встал на сторону восставших. Булла Гонория III разъясняет сложившуюся ситуацию и даже в некоторой степени оправдывает гибеллинов: «всеми способами стараясь оправдать вину свою и отсутствующих, утверждая, что государство брешианское уже давно разделилось на партии, как это известно, и что, если в их партии находятся люди, заподозренные в вышеназванном лжеучении, они стремились защищать их не как еретиков, а как членов своей партии» . С одной стороны, ссылаясь на тесное переплетение гибеллинов и катаров, папа снисходительнее относится к гибеллинам, оправдывая их поступок губительным влиянием антиклерикальной ереси. С другой стороны, вмешивая в дело катаров, папа Г онорий III оправдывает свое перемирие с враждебной ему партией. В XII веке катары создали такую же организованную церковь, как и католики, под руководством епископа Марка в Северной Италии (1167). Ломбардские и парижские катары ездят друг к другу на богословские конференции, поддерживаются связи с гностическим Востоком. Катары действуют открыто и без стеснения. В 1254 году в замке Гата в Ломбардии открывается катарская школа, занимающаяся вопросами богословия и права. В это же время Флоренция становится еще одним центром катаризма, но не идейным, а скорее военным. Семейство Барони объявило о покровительстве катарам и о защите еретиков с оружием в руках при необходимости. Барони действительно спасли многих еретиков от тюрьмы, пряча их в своих башнях.[78] [79] [80] Катарская церковь напоминала умеренно-дуалистическую церковь манихейского типа. Основания отделения церкви катаров от церкви католиков частично сформулировал «чистый» Пунгилуп: «.. .хорошие люди только еретики и те, кто идут их дорогою. [...] Смешно все, что говорят братья и пресвитеры римской церкви. Освященная гостия не тело Христово, а тесто... Как можно освятить тело Христово руками диавола, а ведь названные священники сотворены диаволом. Бог же не создал диавола и ничего не делает ниже неба, и все это мирское сотворено худым Богом, т. е. диаволом, потому что, если бы Бог создал диавола, он был бы участником всех земных зол. [.] Все, входящее в уста, идет в желудок и извергается в отхожее место. Но то, что церковь римская считает телом Христовым, идет в желудок. Следовательно, оно извергается в отхожее место, о чем смешно прямо говорить». Эти и многие другие сентенции, смущавшие католиков, заложили фундамент атеизма - явления, еще не характерного для общественного сознания Средневековья. Манихейские дуалистические концепции катаров были обозначены в докторской диссертации Л.П. Карсавина «Очерки средневековой религиозности»: «Владыка века сего ослепил умы неверных, чтобы не сиял свет Евангелия славы Христовой. Ясно говорит апостол, что у другого мира другой Господь. И это видно из того, что он говорит «ослепил». А так как это, то есть ослеплять, чтобы не сиял и т. д. худо, оно может исходить только от худого. Но этот худой - Бог, как говорит апостол, следовательно, он - худой Бог. И ведь у Иоанна Христос сказал: «Царство Мое не от мира сего»; а у Луки написано: «Царству Его не будет конца», мир же прейдет, как это ясно из многих мест. Очевидно, что два мира и два Бога, добрый и злой, и от злого исходит все худое в нашем мире. Но ведь и римская церковь - зло; это - общая мысль. Значит, и она - создание диавола и Ecclesia malignantium. А отсюда следует, что и таинства ее — не таинства (к этому уже приучило сомнение в их действенности в руках дурного клирика); настоящие же таинства совершаются в морально чистой, святой церкви катаров. Еще один шаг далее. Сколько противоречий в Ветхом и Новом Заветах! «Слышали ли Вы, что сказано древним: "Возлюби ближнего твоего и ненавидь врага твоего" или: "Око за око, зуб за зуб»... Мог ли добрый Бог, заповедавший в [81] Новом Завете совершенно противоположное, сказать эти слова? — Очевидно, нет. Следовательно, Бог Ветхого Завета — другой Бог, злой и несправедливый. Это Он творец всего худого в мире, от Него плотское вожделение, Ему предалась Римская церковь. Трудно ли после всех этих рассуждений, после этого хода мысли, которому нельзя отказать во внутренней логичности, отвергнуть все догмы христианства, понять Христа, как Мудрость, засмеяться над причастием? Так от отрицания клира, от аскетизма и святой жизни, как идеалов, указанных Христом, незаметно совершается переход к дробящему мир и отвергающему римскую церковь дуализму, а от него к отвержению христианских 82 догм и к догмам манихеев. Катары выстроили свою иерархию. Она состоит из епископа, «старшего сына», «младшего сына», дьякона. Вместе эти четыре сана образуют ordo, каждый из них является перфектом, «совершенным». Верующие не входят в катарскую церковь, стоят у ее порога. Их называли credentes, и с точки зрения перфектов, они были такими же грешниками, как и католики. В этом и есть сходство катаризма с манихейством: человек может творить любые грехи и жить не в соответствии с любыми социальными, религиозными и правовыми нормами. Не добродетель и не любовь главное в жизни «добрых христиан», как называли себя катары, а посвящение, consolamentum, уже упоминавшееся в отношении гностиков поздней Античности и манихеев в частности. Катар достигал своего «совершенства» не путем долгого труда над собой, как это практикуется в христианской морали, а путем мгновенного переворота, сродни монашескому постригу, когда катар отрекается от всего земного и грешного. В момент consolamentum ему открываются врата в Рай. Поэтому большинство credentes принимали consolamentum только перед смертью, чтобы не тяготиться аскезой префектов. С одной стороны, такая позиция была в достаточной степени лицемерна, как и позиция манихеев. С другой стороны, достаточно притягательна для широких кругов населения и была в опасной конкуренции с христианским учением. [82] Падение катаризма следует связать с влиянием правовых норм как средства регуляции на общественную, религиозную и политическую жизнь общества. Особенно велико влияние папских булл как источников права в средневековой Европе и в Италии в частности. Буллы (от лат. bulla — «печать») издавались папами в случаях, требовавших особого вмешательства по вопросам духовной жизни. Что характерно, христианскими правителями, в адрес которых направлялись буллы, они исполнялись безусловно, в силу духовного авторитета Рима. С другой стороны, стоит обратить внимание и на письменные источники права с другой стороны идейного противостояния. Это имперское законодательство. И если император мог быть справедливым и праведным христианином, высказывать почтение папе, то императорская партия гибеллинов периодически сама становилась жертвой антиеретических законов Священной Римской империи. Законы, принятые Фридрихом II, чье правление пришлось на пик противостояния гностиков и католиков, по своей суровости не уступали эдиктам Феодосиева кодекса. Император развязал руки католическому духовенству накануне открытия инквизиционных трибуналов и дал клиру сильную нравственную и физическую поддержку. Сразу же после помазания на царство 22 ноября 1220 г., Фридрих II принял крест из рук кардинала Уголино, будущего папы Иннокентия IV, принеся обет лично выступить в поход через полгода, и тут же, прямо в храме, подписал эдикт, составленный по указанию папы и имевший целью обезопасить духовенство и Церковь от всех врагов в империи. Тогда же папа Гонорий III произнес анафему против еретиков обоего пола, их укрывателей и защитников.[83] [84] В начале 1224 г. он написал свои конституции против еретиков. Шаги к примирению с папой являются одновременно шагами по созданию инквизиции и отказом гибеллинов от союза с катарами. Император давал знать всем духовным и светским судьям и должностным лицам, что еретики как «змеиные сыны вероломства, дерзающие оскорблять Бога и Церковь, как бы изгрызая тем утробу матери своей», должны быть предаваемы судам и юстиции. Из слов императора следует, что таких людей нельзя оставлять в живых. «Если в каком-либо месте империи будут выявлены еретики, то инквизиторы ... могут заставить судей схватить их и держать в крепком заточении до тех пор, пока, отлученные Церковью, они не будут осуждены и казнены. Все лица, имеющие какую-либо власть., со своей стороны должны указывать упомянутым инквизиторам на подозрительных; те, кто оказывает покровительство и поддержку еретикам, также подвергаются смертной казни. [...] Такой же смертной казни подлежат и те, кто раньше отреклись от ереси, но после, сохранив жизнь, опять впали в нее. Еретики отныне и даже до второго колена лишаются своих владений и объявляются неспособными к занятию каких-либо общественных должностей. И они, и дети их не могут пользоваться никакими почестями, хотя бы последние были сами по себе верными католиками; исключение делается только для тех 85 детей, которые станут доносчиками на своих отцов. Падуанский статут Фридриха от 22 февраля 1224 г. почти полностью состоит из подбора ругательств в адрес еретиков, что было в духе времени;[85] [86] [87] [88] в дальнейшем теми же словами Фридрих отзывался о папах, для которых так усердно работал сейчас. Кроме того, Падуанский статус устанавливал порядок привлечения еретиков к суду, устанавливал смертную казнь для тех, кто повторно впал в ересь. Император также издавал ненормативные правовые акты частного 88 характера - баны. Многие из них были направлены против еретиков. Вплоть до начала активности инквизиции, борьба римско-католической церкви с еретиками шла посредством диспутов. Многие трактаты того времени, включая также «Сумму теологии» Фомы Аквинского были сборником готовых ответов на тезисы катаров, своего рода учебниками по спору с ними. Невольно катарская ересь оказала большую услугу христианской церкви. Кроме уголовного преследования силою папских булл и императорских законов и банов, само католическое общество в среде простых верующих вырабатывало вакцину против ереси, средство для оздоровления общества. Развивалась богословская литературная полемика, было написано множество трактатов на темы веры и ее места в обществе. Разрабатывались политико-правовые учения Фомы Аквинского, Монеты и других богословов. В 1223 году папа Гонорий III своей буллой утвердил создание ордена францисканцев - нищенствующего монашеского ордена, проповедовавшего любовь к ближним и аскетизм. Францисканцы заняли достойное место в европейском обществе и обратили на себя внимание тех католиков, которые желали видеть в вере апостольскую бедность и идеалы раннего христианства. Орден св.Франциска отвлек внимание верующих от катарских перфектов, которых любили как раз за аскезу и апостольскую бедность. Эти добродетели смиренных перфектов заставляли ярче проступать таким свойствам католических священников, как обмирщенность, прелюбодейство и политическая пристрастность. Катары вскрывают эти пороки клира и делают его лучше. На почве борьбы с катаризмом появляются общественные организации в организационно-правовой форме ассоциаций. Одна из крупных ассоциаций была создана в Парме в 1233 году, получив поощрение папы. Она носила название «Ополчение Иисуса Христа» (“Militia of Jesus Christ”), что было созвучно «Ополчению веры в Иисуса Христа (“Militia of the Faith of Jesus Christ”), которое было собрано в Лангедоке в 1221 году из местных жителей для борьбы с катарами. Участники «Ополчения Иисуса Христа», по примеру Ордена Сантьяго не принимали на себя обетов бедности и безбрачия, и представляли собой организованное ополчение жителей Ломбардии, получившими разрешение на 89 применение насилия по отношению к катарам и вальденсам. Не везде борьба с ересью шла успешно. Генуя была принуждена к изменению законодательства о еретиках папой путем угрозы интердикта (запрещения богослужений). 1209-1229 годы ознаменовались печальным событием для всего католического мира и одним из самых кровавых политических событий Средневековья - Альбигойским крестовым походом. Объявленный папой на земли графа Тулузского, покровительствовавшего еретикам, этот крестовый поход, направленный в самое сердце христианской Европы, унес жизни более миллиона человек, что довольно существенно для XIII века. На фоне Пятого крестового похода, который шел в одно время с Альбигойским и выступления на стороне катаров короля Арагона Педро II, Альбигойский крестовый поход является важным политическим событием начала XIII века. Уничтожение тулузской династии, не покаявшейся в катаризме, привело к переходу Окситании (южную часть современной Франции) в королевский дом Франции. Жестокость с обеих сторон, как среди катаров, так и среди католиков, нетерпимость и фанатизм положили начало активной деятельности инквизиции. Пытки и мучительные казни людей вне зависимости от пола, возраста и состояния здоровья стали с тех пор обычным делом для 90 инквизиционных процессов. Кроме потрясений континентальной Европы, свои политические проблемы на почве гностицизма существовали в Англии. Секта лоллардов (от ср.-нидерл. lollaert(d) -- бормочущий) развернула свою деятельность в Нидерландах и Германии. Лолларды отрицательно относились к католической церкви и были своего рода религиозными коммунистами - сторонниками социальноуравнительного строя. Возникшие на основе обществ благотворительности, лолларды преследовались Римско-католической церковью как еретики-гностики. [89] [90] Духовное озарение они считали единственным способом получения благодати, а к власти духовной и светской относились сугубо отрицательно. В частности, это проявилось в участии лоллардов в восстании Джона Уиклифа. Уиклиф родился в семье небогатых дворян в первой половине 1320 годов в Йоркшире. Степень доктора богословия он получил в Оксфурте и горячо поддерживал антиклерикальные настроения английского правительства. Поворотным событием в его жизни можно считать переговоры с нунцием папы Григория XI в Брюгге летом 1374 года, когда оба заявили о злоупотреблениях католических священников в Англии. Король и правительство Англии не поддерживались папами, что можно объяснить нахождением Святого престола в то время в Авиньоне, который поддерживал Францию в Столетней войне. В 1376-1377 годах Уиклиф читал курс лекций, осуждающих пороки клира, а в частности - стяжательство, ссылаясь на то, что ни Христос, ни его апостолы не обладали ни имуществом, ни светской властью. За подобные утверждения в 1377 году он был привлечён Лондонским епископом к суду прелатов за антипапские высказывания. В 1378 году папа издал специальную буллу, осуждающую учение Уиклифа, однако благодаря заступничеству королевского двора и Оксфордского университета, Уиклифу удалось сохранить свободу. Смерть папы Григория XI спасла его от дальнейших репрессий. Великий Западный раскол, случившийся сразу же после этого и усиливший противостояние французских и итальянских династий, боровшихся за нахождение Святого престола на их землях, не позволил некоторое время заниматься делом Уиклифа. Рассуждая о праве собственности в своем курсе лекций «О гражданском владении», Уиклиф выдвинул идею легитимации права собственности духовных лиц их праведностью. Неправедные священники и монахи не имеют права владеть собственностью, а в частности - землей. Решение о том, достойно ли духовенство владеть землей, по Уиклифу предоставляется гражданской властью. Подобное умозаключение неизбежно вызывало симпатию к Уиклифу со стороны королевской власти. Однако, собственность согласно учению Джона Уиклифа является плодом греха сама по себе. Духовенство негодовало от такого заявления, сделанного в Оксфорде - центре высшего образования Англии. Напротив, идеи Уиклифа поддерживал английский король и нищенствующие ордена. Кроме того, Уиклиф протестовал против поборов римо-католической церкви с Англии и защищал право короля на секуляризацию церковных земель. Проповедь откровенно гностических идей отрицания собственности и владения вещами как порождения греха дополнялись неприязнью Уиклифом католической Церкви, которую он считал дьявольским учреждением, а папу римского называл «антихристом». Позиции Уиклифа стали более радикальными после Великого западного раскола, когда появилось два папы: в Авиньоне и в Риме. Джон Уиклиф не признавал пап, принявших в свое время Константинов дар, что по его мнению, делало всех последующих пап отступниками, принявшими собственность - порождение зла. Кроме собственности, Уиклиф отрицал епископский сан, доктрину индульгенций, принятую «грешным» папством в 1343 г, отрицал таинство елеосвящения, таинство евхаристии. По его мнению, Христос не присутствует лично на таинстве пресуществления, а превращения хлеба и вина в плоть и кровь Его является не больше, чем аллегорией. Отрицал он и устную исповедь. Исповедование перед священством он считал насилием над совестью и признавал только внутреннее раскаяние перед Богом. Последний постулат также принимался гностической сектой катаров. Отсюда он делал вывод, что церковь как посредник между Богом и человеком не нужна, занимался переводом Библии на понятный народу язык (в данном случае - на английский). Гораздо позже, в 1942 г. появилась организация Wycliffe Bible Translations, названная по имени Джона Уиклифа. Она занимается переводом Библии на языки тех стран, где христианское влияние было невелико или полностью отсутствовало.[91] Таким образом, гностические идеи Джона Уиклифа стали основой для будущего всплеска протестантизма в Англии. В 1381 году Джон Уиклиф присоединился к крестьянскому восстанию под предводительством Уота Тайлера, в котором гностические идеи Уиклифа и взгляды лоллардов нашли точку соприкосновения и вылились в войну. Мятеж 1381 года был следствием углубляющегося социального неравенства между сословием дворян и крестьянства. Восстания крестьян во Франции и Фландрии подогревали недовольство крестьянства, которые заявляли о своих правах и открыто ставили вопрос: кто дал благородному сословию право эксплуатировать низшие слои общества? В народной среде появляются идеи свержения монархии и упразднения крепостного права. Недовольство усугубляется поражениями в Столетней войне, восшествием на престол 11-летнего Ричарда II, внука умершего короля Эдуарда III, что привело к политической нестабильности и необходимости ввести подушный налог в 3 грота (12 пенсов), что привело к крестьянскому бунту. Одним из идеологов крестьянского движения, помимо Джона Уиклифа стал монах Джон Болл. Он был английским католическим священником, попавшим под влияние лоллардов и проповедовшим социальное равенство и учение Джона Уиклифа. С 1366 года его отстранили от ведения проповедей, а за распространение ереси Болл неоднократно оказывался в тюрьме. На момент восстания 1381 года Болл сидел в мэйдстоунской тюрьме (графство Кент) и был освобожден повстанцами Уиклифа. Во время движения восстания по стране Болл проповедовал гностические идеи равенства всех людей не только перед Богом, но и перед другими людьми. "Когда Адам пахал, а Ева - пряла, кто тогда был дворянином?" - такой риторический вопрос звучал из уст Джона Болла на его проповеди перед крестьянами в Блэкхите. Болл призывал свергнуть рабство, описанное в Библии (в английском переводе - bondage, то есть, крепостное право) и установить режим подлинной свободы (liberty). После разгрома крестьянского восстания Джон Болл был взял в плен, осужден и четвертован в Сент-Олбенсе осенью того же года. Восстание Уота Тайлера можно считать примером социалистической революции Средневековья и началом анархо-социалистических выступлений под влиянием гностических идей. Восстание развивалось достаточно успешно: третье сословие захватило Кентербери, Лондон, а затем штурмом взяло Тауэр. Восставшими были убиты лорд-канцлер и архиепископ Кентерберийский. Такой поступок еще раз подтверждает гностические настроения восставших: Церковь, как и ее клир, согласно гностической картине мира - порождение зла, призванное отдалить человека от Высшего Бога, а сословное деление - отражение сложной системы архонтов, управляющих миром на духовном уровне и служащих Демиургу. Однако, восстанию не дано было закончиться успешно. На встрече короля Ричарда II с восставшими с целью обсудить их требования, Уот Тайлер был убит мэром Лондона Уильямом Уолвортом ударом ножа в шею, а крестьянское войско, впавшее в смятение, было довольно быстро разогнано рыцарским ополчением.[92]