Криминогенные и виктимогеныые факторы, способствующие терроризму
Виктимогенные и криминогенные факторы, способствующие терроризму, непосредственно вытекают из системы причин и детерминант, описанных в предшествующем параграфе. Эти факторы находятся в рамках этих причин, являются их частью и конкретизируют их.
Причина - более широкое, объемное понятие, включающее в себя ряд факторов, которые, находясь в тесном взаимодействии, представляют собой различные ее аспекты или проявления. Факторы - это различные грани одного и того же явления. В отличие от названных общих детерминант терроризма, причин трех уровней - исторических, политически экономических, - их можно назвать обстоятельствами, способствующими терроризму.Анализ криминогенных и виктимогенных факторов терроризма целесообразно было бы проводить по той же схеме, что и причины, которая была изложена в предшествующем параграфе. В качестве глубинных были названы три причины: 1) историческая, 2) этнокультурная, 3) конфессиональная.
Историческая обусловленность терроризма включает в себя следующие факторы.
а) . Россия, включая и советский период, почти не имеет традиции гражданского общества, а это приводит к неспособности различных субъектов использовать во взаимоотношениях цивилизованные, ненасильственные методы разрешения возникающих противоречий.
б) . Богатое наследие русского экстремизма. Россия в прошлом не только сталкивалась с этой проблемой, но и дала миру образцы хорошо организованного, законспирированного, разветвленного и массового терроризма. Деятельность "Народной воли", Боевой организации Партии социалистов-революционеров, большевистских боевиков, черносотенцев, анархистов и прочих экстремистов вывели терроризм на профессиональный уровень, и их наследие - конкретный технический опыт террористической деятельности, - не канувший в лету, позднее был развит в других странах мира (лево и правоэкстремистские группировки 60-70 годов в ряде стран Западной Европы и Латинской Америки).
Есть признаки его второго рождения на исторической родине. С 70-х годов XIX в. и до Октябрьской революции пламя оппозиционного власти терроризма (левого и правого) в Россия практически не затухало, а после 1917 г. его на несколько десятилетий сменил жесточайший государственный террор, по самым скромным оценкам унесший жизни многих миллионов людей. «Идеологическая пропаганда оправдывала культ насилия, силового давления, физического устранения ссылкой на общественные интересы. В общественное сознание внедрялась идея, что благородные цели оправдывают средства. Вся наша история пронизана борьбой с реальными, мнимыми и вымышленными врагами: то с кулаками, то с «врагами народа», то с космополитами, то с буржуазной наукой, то с диссидентами, то с экстремистами, и т.д.»[136]. Кроме того, хотя и в тоталитарных государствах, подобных СССР эпохи Сталина, «спонтанный» (негосударственный) терроризм был практически ликвидирован или загнан в глубокое подполье, однако после крушения диктатур он чаще всего возникает именно в этих странах, прошедших школу официального террора. «Годы и десятилетия систематического вдалбливания и культивирования политического фанатизма и насилия не проходят даром. В тех странах, где нет таких традиций, там, как правило, не бывает и терроризма или он заносится туда лишь спорадически иностранными террористическими группами. Скандинавские страны, Швейцария, Бельгия, Австралия, Новая Зеландия могут служить иллюстрацией сказанного»[137]. В настоящее время этот фактор находит свое выражение в качестве некоего знака, фрагмента исторической памяти, формы обращения к опыту прошлого. При этом опыт этот зачастую переносится механически, используется в современных условиях вне исторического контекста. Происходит его трансформация в некий вдохновляющий символ, или, если идти дальше, в оторванный от реальности фетиш. К традициям черносотенцев обращаются, например бар- кашовцы, к наследию большевиков недавно заявившие о себе члены так называемой РВСН, взявшей на себя ответственность за ряд актов вандализма и терроризма.в). Историческая память народов, прежде всего кавказских, о массовых депортациях и репрессиях в годы правления Сталина, а также якобы притеснениях и ущемлениях их национальной культуры в последующие годы. Не случайно лидеры Чечни не перестают говорить о четырехсотлетием противостоянии с Россией и об исторической ответственности русского народа за совершенные злодеяния.
2. Этнокультурная причина также включает в себя ряд не менее важных факторов.
а) . Российская Федерация - полиэтническое и поликонфессиональное государство, переживающее далеко не лучшие времена с точки зрения межнациональных отношений (международный опыт свидетельствует, что уровень преступности в странах с пестрым по своему составу населением всегда выше, чем в странах с однородным населением). Взрывы кровавых межэтнических и межклановых конфликтов, как показывает современная действительность, чреваты страшными последствиями. (В 90-х годах на территории бывшего СССР насчитывается около 200 зон межнационального напряжения, основная часть которых приходится на Российскую Федерацию. Причем по уровню напряжения специалисты подразделяют их на три группы: «горячие точки», где уже вспыхнул вооруженный конфликт (Чечня, Северная Осетия); зоны, напряжение в которых находится на грани перерастания в форму открытого межэтнического насилия (Краснодарский край, Ставрополье); зоны, в которых межнациональное напряжение уже отчетливо проявилось, но имеет еще достаточно низкий уровень (Нижнее Поволжье))[138].
б) . У ряда народов и этнических групп России, кавказских в первую очередь, насилие и, как следствие экстремистские, террористические методы решения возникающих проблем, являются органическими элементами национальной культуры. Культ насилия, уходящий своими корнями в далекое прошлое, рассматриваемый как элемент мужественности, имманентно присущ историческим традициям и обычаям этих этносов, он как бы вплетен в них и образует с ними неразрывную связь.
Эти традиции существуют на уровне коллективного бессознательного, проявлясь в форме архетипов: различных идеологем, мифов, представлений зачастую экстремистского характера.
Акты терроризма и прочие насилисвенные действия - ни что иное, как попытка их осуществления на практике1. Не случайно среди лиц, совершающих подобные акты, значительную долю составляют выходцы из Кавказских республик, а сам этот регион превратился в очаг перманентной напряженности и кровавых столкновений. При населении, составляющем 13 % от общероссийского, на Северном Кавказе за 1997 г. было совершено две трети террористических актов, пятая часть всех бандитских нападений, похищений людей и захватов заложников[139] [140]. Статистика преступности в одной только Москве также говорит об этом более чем красноречиво: за последние несколько лет доля жителей Азербайджана, Грузии, Армении, Дагестана, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Чечни, Ингушетии среди иногородних, привлеченных к уголовной ответственности за преступления, совершенные в Москве, увеличилась в три с половиной раза[141]. По количеству тяжких преступлений, совершенных в столице иногородними в 1996 г., «лидерами» оказались жители Чечни (44,5%) и Грузии (32,0%)[142] .в). Отсутствие необходимой гармонии в межкультурном взаимодействии, наличие все еще огромной дистанции между этносами, представляющими разные цивилизации (этот фактор в принципе можно отнести к группе исторических). Все это объясняется с культурологических, социально-психологических и цивилизационных позиций. Историческое развитие кавказских народов в составе Российской империи а затем и СССР протекало таким образом, что довольно бурная экономическая модернизация значительно обогнала изменения в общем их жизненном укладе. Возник конфликт между ушедшими далеко вперед современными индустриальными тенденциями (урбанизация и развитие городской, светской культуры, промышленное строительство, европеизация) и оставшимися неизменными архаичными и застойными формами социального бытия (клановость, приверженность исламским традициям, смешанным с примитивными доисторическими верованиями и пр.).
Это вписывается в теорию культурного лага Уильяма Филдинга Огборна, исходящей из неравномерности изменения различных аспектов культуры. «Огборн выделял в культуре два аспекта: материальный и нематериальный. Материальная культура включает изготовленные товары, фабрики, жилые дома, автомобили - короче, все материальные предметы, а также изобретения и технологически новшества. Нематериальная культура, которую Огборн назвал адаптивной, включает социальные институты, например семью, церковь, школу, системы ценностей (законы, религии, обычаи, нравы и представления) и политические институты (правительства, лобби, политические клубы). Главная идея Огборна: адаптивная культура обычно изменяется медленнее, чем материальная»[143]. В условиях советского режима этот разрыв, «лаг» удавалось частично сглаживать, частично подавлять, частично камуфлировать идеологически, но после краха СССР произошел всплеск этнического самосознания и своеобразная консервативная революция под флагом возврата к традиционным ценностям. Многие нынешние лидеры северокавказских республик аппелируют к наследию прошлого и выступают за полную легализацию традиционных социальных институтов, таких как полигиния, шариатские суды, советы старейшин и кровная месть. Взрыв насилия и последующий рост терроризма в регионе следует рассматривать именно в этом контексте. Кроме того, события на Кавказе в определенной мере можно рассматривать как проявление конфликта культур: западной, европейской и восточной, в основе которой лежит ислам. Упорное насаждение исламских традиций и шариата лидерами Чечни протекает в подобном русле.3. Конфессиональная причина.
а) . Поликонфессиональность Российской Федерации, которая в принципе несет в себе опасность возникновения межрелигиозных трений, а в потенциале и конфликтов.
б) . В России проживает около 20 миллионов мусульман, и нет никакой гарантии в том, что нам не придется пережить в будущем всплеск исламского фундаментализма, как известно, тесно сопряженного с проявлениями жестокости и различными кровавыми эксцессами.
Иран и некоторые государства Ближнего Востока с базирующимися там международными террористическими группировками исламистов дают тому самые яркие примеры. В России такой прецедент уже создан не только неоднократными заявлениями чеченских лидеров о построении исламского государства, но и практическим применением законов Шариата. Эта опасность усиливается за счет наличия на территории государства представителей экстремистских исламских сект, например - ваххабитов в Дагестане, уже участвовавших в вооруженных инцидентах (события в г. Буйнакске, декабрь 1997 г.). По утверждению Председателя Совета муфтиев России Равиля Гайнутдина, ваххабизм - это движение, борющееся якобы за чистоту ислама, на самом деле выступает за возврат к нормам, существовавшим в средневековье. Ваххабиты не терпят демократии и инакомыслия в исламе и откровенно враждебны к другим религиям. Они пытаются насильственными методами свергнуть власть, если эта власть в чем-либо расходится с ними1.в). Традиционное влияние исламских государств, например, Ирана, на исламские регионы России, особенно те, где проживают шииты, которое в последние годы усиливается.
Факторы глубинного характера пребывали в бывшем СССР в латентном, дремлющем состоянии, скрываясь за фасадом внешнего спокойствия и относительного благополучия. Они пробудились лишь после появления детерминант второго уровня (начало перестройки, повлекшей в конечном итоге распад Советского Союза и вызвавшей острейший кризис, который охватил все сферы жизни общества и последствия которого еще далеко не преодолены).
Фундаментальные факторы терроризма неизбежно будут существовать в весьма отдаленной перспективе, с чем нужно смириться. В современных условиях они еще долго, по крайней мере до ослабления криминогенного воздействия факторов второго уровня, будут питать терроризм подобно неиссякаемому источнику. И при этом, как ни печально это признавать, нельзя не учитывать то, что какие-либо меры социальной профилактики здесь по объективным причинам невозможны. Максимум, на который могут ориентироваться исследователи терроризма и специалисты по борьбе с ним - наиболее полный учет этих факторов в процессе разработки программ антитеррора и их реализации.
Факторы, входящие в базовые причины терроризма, которые были вызваны к жизни сменой социально-экономической модели в 80-х годах, выглядят более явными и конкретными, поскольку они неотъемлемая часть картины повседневного бытия.
1) Глубокий экономический кризис применительно к детерминации преступности находит свое выражение в следующих факторах:
а) резкое падение жизненного уровня, б) рост безработицы, который по оценкам специалистов в ближайшие годы будет продолжаться, в) увеличение числа маргиналов. Бедность, нищета, безработица, порождающие чувство безысходности, утрата определенными слоями и группами традиционного места в социальной структуре и их маргинализация, резкая дифференциация населения по уровню доходов приводит к изменению социального профиля, к его вытягиванию и поляризации. Возникающая в процессе этих сдвигов напряженность неизбежно выплескивается и реализуется в различного рода антиобщественных проявлениях экстремистского толка. Безработица не обошла стороной и представителей вооруженных сил и правоохранительных органов. Об этом свидетельствуют и данные проведенного эмпирического исследования. Ухудшение социально-экономического положения населения, расслоение населения по имущественному признаку и рост числа безработных в самых различных социальных группах назвали соответственно 26 %, 13 % и 7 % опрошенных сотрудников ОВД[144].
2) Хроническая политическая нестабильность:
а) с конца 80-х годов СССР, а теперь и Россия переживают непрерывную череду потрясений (события в Тбилиси, Баку, в 1988-90-х гг., август 1991 г., противостояние властей, приведшее к кризису марта 1993 г. и развязке октября 1993 г.), б) деятельность политических партий, движений, фронтов, политических объединений - легальных и нелегальных - экстремистского толка, например, «Русское национальное единство» Александра Баркашова (баркашовцы уже обзавелись военизированными формированиями), «Трудовая Россия» Виктора Анпилова или «Память» Дмитрия Васильева,
3) Общий структурный кризис государства и его институтов.
а) . Слабость, недееспособность власти, или полное бессилие в решении тех или иных проблем, от выдачи заработной платы госслужащим до проведения силовых операций (примерами последних могут служить неудачные акции в Буденновске в 1995 г., и Первомайске в 1996 г.).
б) Разрыв между обществом и властью, выражающемся в недоверии граждан к последней и нежелании сотрудничать с нею, в том числе и в вопросах борьбы с преступностью. Коррупция, ведущая почти к полной утрате властью авторитета в глазах населения.
б). Кризис вооруженных сил, спецслужб и правоохранительных органов. Это часть общего кризиса государства и его институтов, а факторами подобного развала непосредственно способствующими совершению актов терроризма и прочим экстремистским проявлениям становится уход из ОВД, ФСБ, МО и иных ведомств профессионалов, некоторые из которых затем используются криминальными группировками, особенно тех, которые имеют опыт боевых действий; неконтролируемый поток оружия из воинских частей, районов боевых действий и предприятий- производителей; рост числа военнослужащих, побывавших в «горячих точках», некоторые из которых впоследствии «находят себя» в криминальной среде. Как пишут Ильчиков и Замковой, «чудес в мире не бывает и трудно допустить, что уголовная среда с ее низкими культурными стандартами, деградированной моралью и неандертальским уровнем интеллекта сама по себе в столь короткий исторический срок могла бы породить и подготовить профессионалов убийц и террористов столь профессионального уровня. Существенную роль в этом, несомненно, сыграл тот факт, что мафиозные структуры рекрутируются в значительной мере за счет ушедших по разным причинам из Вооруженных сил, МВД, спецназа, спортивных организаций, а также специалистов своего дела, польстившихся на неизмеримо большую оплату за труд»[145]. Армия переживает глубокий кризис. По словам С. Иншакова, «армия скорее напоминает модель криминализации общественной системы, где процветает коррупция, расхищение государственного имущества, издевательство над слабыми и безнаказанность преступников»[146]. Свыше 500 солдат совершили самоубийства в 1996 г. и свыше 1000 были убиты при сомнительных обстоятельствах, в том числе по причине неуставных отношений, как заявил сам министр обороны. В том же 1996 г. военными было совершено около 6000 преступлений. Обычным делом стал черный рынок по продаже военного оборудования иностранным государствам и криминальным элементам. Салман Радуев, например, заявил, что первые сто автоматов он спокойно приобрел во Владикавказе в училище внутренних войск. Согласно «Докладу Уэбстера»: «В ходе двухлетнего изучения в Центре стратегических и международных исследований проблем РОП и ее международных связей было установлено, что после падения Советского Союза и рождения Российской Федерации КГБ и его сестры - разведслужбы сократили свои кадры до 100.000 сотрудников. Специальность разведчика, его связи и навыки пользовались большим спросом в преступных синдикатах, обеспечивающих рабочие места бывшим членам КГБ всех рангов и специальностей (например, тот, кто работал шпионом за границей, был знаком с “безопасными” финансовыми каналами для отмывания денег). КГБ также освободил свои тюрьмы от преступников-рецидивистов, многие из которых нашли свою дорогу в США, пользуясь поддельными паспортами и фиктивными биографиями».
Не удивительно, что Вооруженные Силы проникнуты коррупцией. В цитировавшемся докладе отмечается, что более 100 генералов и адмиралов, заместитель министра обороны и два других высоких чиновника МО находятся под следствием по обвинению в коррупции и хищении. Доходы используются для покупки и строительства домов для старших офицеров. Причина столь бедственного положения, в котором оказалась армия и спецслужбы, во многом кроется в крайне низком материальном обеспечении сотрудников силовых и правоохранительных структур. Бывший министр обороны Игорь Родионов за 4 месяца до своей отставки заявил: “Россия скоро дойдет до предела, за которым мы не будем в состоянии контролировать ракеты и ядерные установки”. Через 4 месяца после этого смелого заявления Родионов был снят по официальной версии за то, что он препятствовал реформе.
4) . Духовный кризис
а) Разрушение исторических, культурных, нравственных, гуманистических ценностей России, формирование в обществе настроений национального унижения. Такое положение приводит к тому, что обществу нечего противопоставить идеологии экстремизма и культу насилия.
б). Важнейшим фактором роста терроризма в России, как отмечалось выше, также является социально-психологический дискомфорт, воцарившийся в обществе за последние годы и, как следствие - рост тревожности, а факторами этой тревожности становятся, например, деятельность СМИ, постоянно устрашающих население, выплескивающих на него ежедневно поток информации, где явно доминируют сообщения негативного свойства (для того, чтобы убедиться в этом достаточно включить телевизор или радио), тиражирующие апокалипсические прогнозы; дестабилизация отношений между людьми вследствие экономического кризиса порождает неуверенность в себе, в своем будущем, неудовлетворенность своим сегодняшним положением, социальным статусом, формирует отчуждение от социальной среды, рвет традиционные человеческие связи. С этим во многом связан значительный рост в последние годы числа лиц, страдающих психическими расстройствами и заболеваниями. Увеличивается доля преступников, имеющих патологические отклонения в психике, не исключающие вменяемости (дебильность, органические заболевания центральной нервной системы, психопатии, сексуальные отклонения и пр.)1. Именно на их долю приходится немалая часть насильственных преступлений как форме серийных акций, так и «разовые» действия, например, резко участившиеся убийства военнослужащими срочной службы своих сослуживцев.
Общий социально-психологический климат в стране характеризуется утратой многими гражданами уверенности в своем настоящем положении и перспектив на будущее, разрушением многих, казалось бы незыблемых идеалов бывшего советского общества, столь важных для представителей старших поколений, царящей буквально везде атмосферой насилия, бездуховности, жестокости.
г). К важным конкретным криминогенным факторам третьей группы относится возникновение псевдорелигиозных, сатанинских и неоязыческих тоталитарных сект, бурно развивающихся в последние годы в России. Деятельность некоторых из их числа носит явно террористический характер. Их развитие связано, во-первых с возникшим в переходный период благоприятным социально-психологическим климатом для восприятия всевозможных иррациональных учений; во-вторых, с образовавшимся после краха коммунистической идеологии, как бы к ней не относились,
Побегайло Э.Ф. Криминальное насилие в России: основные тенденции. // Социальные конфликты. Выпуск 8. С. 139.
определенного духовного вакуума; во-вторых, с неспособностью традиционных конфессий этот вакуум заполнить.
В широком плане это связано с общим кризисом общества и государства, в более узком смысле - это последствие социально-психологического дискомфорта. Давно подмечено, что подобное происходит в переломные эпохи, и начало XX столетия - канун великих потрясений, двух войн и трех революций - был отмечен в России всплеском увлечений мистикой и спиритизмом. Сейчас происходит нечто подобное, поскольку «...важной транскультурной особенностью нашего времени является заполнение общественного сознания самыми противоречивыми, но неизменно сенсационными сообщениями о реальности магических сил, астральных влияний, сверхъестественных явлений, оккультных мистерий и т.п. Прессинг такой ежедневной загрузки сознания через все информационные каналы привел к восприимчивости общественного менталитета как псевдонаучных, так и квазирелигиозных мировоззренческих позиций»[147] [148]. В обстановке поисков позитивной программы действий, устойчивых моральных ценностей закономерно расцветают различные пророки, спасители, мессии, которые в «предельно эмоциональной форме драматизируют пессимистические размышления и предлагают рецепты их врачевания» . В настоящий момент по разным подсчетам в мире существует от нескольких сотен до нескольких тысяч сект и новых культов, по своей сути мало друг от друга отличающихся и создающих одни и те же общегуманитарные, социальные, политические, и правовые проблемы[149]. Одних только христианских сект насчитывается 2639, и за последние 20 лет объявилось десять Христосов[150].
Криминогенные факторы второй группы образуют благодатную почву, на которой быстро произрастают семена преступности, создают необходимую "критическую массу", при которой "срабатывают" глубинные факторы и терроризм обретает масштабы национального бедствия. Эти негативные криминогенные детерминанты, будучи социально обусловленными, являются основными причинами болезни, они создают благоприятную среду и фон, на котором происходит развитие терроризма, и действие их во времени может быть весьма продолжительным. Они могут быть устранены только благодаря выходу общества из жесточайшего кризиса эпохи переходного периода. Необходимо признать, что правоохранительные органы здесь практически бессильны.
Ранее обозначенная группа так называемых текущих причин содержит в себе криминогенные факторы непосредственной детерминации терроризма. Это те факторы, без наличия которых терроризм как явление не мыслим, и которые зачастую представляют собой не детерминанты а собственно его проявления.
1) демографическая причина:
а) . В течение почти семи лет после распада СССР Россия не имеет четко определенных и оформленных границ. Из общей протяженности границ Российской Федерации 60943 км. необустроенные участки составляют 13500 км., 99 % которых не охраняется никак,[151] - это бывшая административная граница с бывшими союзными республиками, через которую в нашу страну устремился поток оружия, наркотиков, нелегальных мигрантов из стран дальнего и ближнего зарубежья.
б) .Открытость российских границ во многом стала причиной притока на территорию РФ беженцев из стран СНГ и соседних государств (в данный момент в России находится около 3,5 млн. мигрантов с территорий, входивших с состав СССР, и десятки тысяч незаконно въехавших в пределы государства иностранцев); Миграция. Проявлениями межнациональных конфликтов становятся резкий рост числа мигрантов, и этот фактор также был назван в качестве непосредственной причины роста терроризма. По данным Федеральной миграционной службы (ФМС) России с середины 1992 года по июнь 1997-го статус беженцев и вынужденных переселенцев предоставлен более 1,2 миллионов мигрантов из стран СНГ и Балтии. Общее же число переселенцев в Россию за этот период превышает 4,5 миллиона человек[152]. В одной только Северной Осетии число официально зарегистрированных беженцев и вынужденных переселенцев достигает 5% населения[153]. Кроме того, по экспертным оценка различных ведомств, в конце 1997 года в стране незаконно находилось 500-600 тысяч иностранцев. За пять лет число совершенных ими преступлений увеличилось в семь раз, и за 1996 г. составило 27 тысяч[154]. По оценкам социологов критическая с точки зрения развития криминогенных процессов ситуация, чреватая выходом из- под контроля властей, возникает в том или ином регионе тогда, когда число беженцев составляет более 15 % от численности местного населения. В Краснодарском крае к середине 90-х годов доля мигрантов уже составила 12 %[155] . Приток мигрантов из стран ближнего зарубежья как важный фактор роста терроризма в России был назван 7 % опрошенных сотрудников ОВД[156] [157].
2) Оружие: за последние годы оборот оружия в России стал практически неконтролируемым (В 1997 г. в России каждые 20 минут правоохранительными органами у преступников изымалась граната или тротиловая шашка). Этому способствуют следующие факторы, связанные с ослаблением контроля за производством, транспортировкой и хранением оружия:
а) хищения оружия с воинских складов и воинских частей, а также его продажа или передача преступникам военнослужащими, в том числе высокопоставленными (вопиющий пример - чеченским сепаратистам в 1992 г. было оставлено практически все вооружение 12-й учебной мотострелковой дивизии: из находившихся в ней 45 танков Т-72 и Т-80, 40 тыс. автоматов и пулеметов, 153 стволов пушек и минометов, 18 реактивных установок типа «Град», 55 БТР, 130 тыс. ручных гранат за пределы республики удалось вывезти фактически лишь около 10 тыс. стволов стрелкового оружия .)
б) хищения радиоакивных материалов и отравляющих веществ с соответствующих предприятий,
в) приток оружия из-за рубежа и зон вооруженных конфликтов вследствие отсутствия пограничного контроля, в частности оттуда, где находятся российские войска,
3) Культурная обусловленность терроризма.
а) распространение правового нигилизма среди населения;
б) «героизация» уголовных авторитетов, бандитов и террористов в средствах массовой информации.
в) открытый выход криминальных лидеров на политическую арену, их легализация и обретение ими респектабельности.
4) Концептуальная, организационная, законодательная неурегулированность многих вопросов.
а) отсутствие закона «О борьбе с терроризмом»,
б) отсутствие должной координации в деятельности правоохранительных органов.
в) отсутствие должной координации и взаимодействия с правоохранительными органами иных государств дальнего и ближнего зарубежья.
5) Общее ухудшение криминогенной ситуации в стране:
а) усиление преступной деятельности и противоборства криминальных сообществ, направленные на дестабилизацию общества (По данным проведенного опроса, 19 % сотрудников ОВД указали на этот фактор)[158];
6) появление и быстрое развитие институтов наемничества и профессиональных убийц - так называемых киллеров;
в) участие граждан РФ в вооруженных конфликтах на территории бывшего СССР и за его рубежами;
г) проникновение в Россию и деятельность зарубежных экстремистских террористических организаций ("Хезб Аллах", "Братьев-мусульман", «Рабочей партии Курдистана» и др. Этот фактор назван 4 % опрошенных в ходе социологического исследования[159];
д) . террористическая деятельность, инспирируемая и проводимая спецслужбами иностранных государств ближнего и дальнего зарубежья;
Прямые и непосредственные, текущие факторы детерминации терроризма, ввиду их многочисленности, составляют отдельную подсистему. Большинство этих моментов напрямую вытекает из причин предшествующих уровней. По сути они образуют вершину айсберга, носят приходящий характер и служат лишь внешним проявлением сложных социальных процессов. Но именно эти причины являются главным объектом мер предупредительного воздействия, к сожалению не всегда успешного, со стороны органов и служб безопасности.
Что касается степени интенсивности воздействия детерминирующих факторов на терроризм в современных условиях Российской Федерации первые две группы, то есть глубинные и базовые причины, в наибольшей мере предопределяют его характер, формы и социальное лицо. С этим связан выход на ключевые позиции уголовного и коммерческого терроризма. Уровень интенсивности среди различных факторов третьей группы, видимо, можно определить с помощью статистики.
А Виктимогенные факторы терроризма заключаются: 1) в определении социальных групп, в отношении которых возможность стать жертвой проявляется в наибольшей степени, иными словами речь идет о выделении своеобразных групп риска, 2) в выработке эффективных мер виктимологической профилактики . Эти группы, о которых речь ниже, напрямую связаны с выделенными ранее формами и разновидностями терроризма, хотя и не повторяют их с абсолютной точностью. То есть граница между ними еще более зыбкая и не определенная, чем между последними.
Исходя из деления терроризма на группы, можно с довольно большой долей условности говорить не о специфических жертвах уголовного или политического терроризма, а всего лишь о большей или меньшей опасности этих видов преступлений для той или иной категории населения. Потенциально жертвой акта терроризма может стать любой человек, однако при этом следует выделять особые социальные группы риска - наиболее виктимные категории лиц, являющиеся таковыми в силу своего должностного положения, рода деятельности и профессиональной принадлежности, а также по причине широкой общественной известности или популярности. Это, в первую очередь, коммерсанты и представители бизнеса, представители власти, дипломатического корпуса, видные политические и общественные деятели, сотрудники посольств и представители военных миссий. Сюда же следует отнести пользующихся широким общественным признанием и большой популярностью представителей СМИ а также сотрудники правоохранительных органов (кстати, последние оказались лидерами в опросе сотрудников ОВД, набрав 22 %). Все они чаще всего становятся жертвами так называемого селективного (то есть, направленного на конкретное лицо) терроризма, поскольку социальный резонанс такой акции чрезвычайно велик.
Объектами криминального терроризма, в частности заказных убийств, рассчитанных на публичный эффект, чаще всего становятся представители состоятельного сословия: банкиры, бизнесмены и разного рода предприниматели, а также крупные представители уголовной среды: «воры в законе», «авторитеты», лидеры преступных группировок. По мнению А.Максимова, «чаще убийство заказывают не «крестные отцы», а вполне респектабельные бизнесмены: 40 процентов в первом случае против 46 процентов во втором. Соответственно, 50 процентов жертв киллеров - это предприниматели и чиновники и лишь 38 процентов - представители криминалитета»1.
Напротив, обычные граждане в большей степени страдают от слепого терроризма, когда кровавая акция осуществляется опасным способом (применение взрывчатых, отравляющих веществ, автоматического оружия) в общественном месте (банк, супермаркет, вокзал, многолюдная улица и т.п.) и рассчитана на массовость с целью посеять панику и страх, дестабилизировать общественно-политическую обстановку. Как свидетельствует отечественный и зарубежный опыт, жертвами «слепого», стихийного терроризма становятся чаще всего не имеющие к этому никакого отношения люди, и жертвы эти как правило бывают весьма многочисленными. Российские примеры - взрывы в Москве в 70-х годах, организованные группой За- акяна, взрывы в Московском метрополитене и общественном транспорте летом 1996 г., многочисленные жертвы среди мирного населения во время массовых террористических акций в Буденновске летом 1995 г., Кизляре, Первомайском зимой 1996 г., масса погибших в результате взрыва жилого дома в г. Каспийске осенью 1996 г. Яркий и относительно недавний пример из зарубежного опыта - жестокое массовое убийство 17 ноября 1997 г. фанатиками-исламистами десятков иностранных туристов в Луксоре (Египет)? Это классический пример слепого, неперсонифицированного терроризма, когда ставка делается не на конкретную жертву а на некий символ (в данном случае представители иностранных государств), массовость (число жертв должно быть достаточно большим), вызывающую демонстративность, имеющую своей целью продемонстрировать бессилие властей и создать себе рекламу за пределами своей страны, а также эффект страха. (До этого акта в Египте за последние пять лет погибло 34 иностранных туристов). Целью террористов было свержение
Максимов А.А. Российская преступность. Кто есть кто? - М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО, 1997. С. 97.
правительства Хосни Мубарака, полная реисламизация общества и создание исламского государства по образцу современного Ирана, а одним из средств достижения этого было избрано массовое уничтожение ни в чем не повинных людей, не имеющих к решаемым террористами проблемам ни малейшего отношения.
Главная виктимологическая особенность всех этих жертв состоит во-первых, в их полной непричастности к деятельности террористов, а во-вторых, в их неперсо- нифицированности, то есть в отсутствии в данном случае у террористов намерения уничтожить конкретное лицо, важно для достижения своей цели уничтожить кого- нибудь, и в этом особый трагизм последствий преступления. Как писал бывший президент Франции Валери Жискар д Эстен в связи с подобной акцией корсиканских террористов: «... я понимаю, что должны чувствовать жертвы терроризма. У них у всех одинаковый взгляд, в нем - паническая растерянность и непонимание, как у людей, застигнутых в доме пожаром или попавших в железнодорожную катастрофу. Они не могут прийти в себя оттого, что стали жертвой события^ к которому не имеют никакого отношения. И этим они отличаются от раненых, с которыми я сталкивался во время войны: независимо от ранга все они чувствуют свою причастность к событиям, свою роль в них. А тут ты просто жертва в самом полном смысле этого слова.»[160].
* При этом однако следует указать на отличие жертв слепого терроризма, при котором все-таки присутствует некоторая выборочность, от случайных жертв преступных актов такого рода, направленных на конкретное лицо. Например, при попытке убийства какого-либо должностного лица с целью прекращения исполнения им своих служебных полномочий, абсолютно случайно могут пострадать третьи лица. Так, в результате покушения Ильина на жизнь Брежнева в 1967 г. был убит водитель автомашины. Напротив, при осуществлении актов слепого терроризма исполнители стараются выбрать в качестве объекта наиболее «подходящую» социальную группу, которая позволила бы им более эффективно воздействовать на власти. То есть, в этом случае можно констатировать некоторую репрезентативность при отборе потенциальной жертвы. Поэтому не случайно бандой Якшиянца в 1988 г. и Ал- мамедова в 1993 г. были избраны школьники, а вооруженным формированием Басаева в 1995 - больные и медицинские работники. Расчет при этом делался на: во- первых, больший психологический эффект, ибо общественное мнение возбуждается гораздо сильней, когда под дулами оказываются дети, старики, женщины и иные абсолютно беззащитные социальные группы; во-вторых, на большую уступчивость властей, обязанных сделать все возможное для спасения людей, в-третьих, на большую безопасность для себя, поскольку, с точки зрения террористов, шанс в пользу того, что власти решатся на силовой штурм в подобной ситуации гораздо ниже, чем если бы в заложниках оказались просто здоровые взрослые люди. То же самое следует сказать и о жертвах Луксорской трагедии - уничтожая именно иностранцев террористы пытались получить более мощный рычаг давления на свое правительство, надеясь на жесткую реакцию и санкции со стороны государств, гражданами которых были жертвы. Объединяет же случайных жертв и жертв слепого терроризма, как упоминалось выше, полное безразличие террористов к их персонам как к конкретным людям, они выступают просто в роли безымянного объекта.
Таким образом, исходя из целей преступников, можно выделить три большие группы жертв терроризма:
1) конкретные (персонифицированные), если акт направлялся персонально против этого лица или группы лиц,
2) случайные,
3) жертвы стихийного терроризма.
2.3.