ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Более 40 лет прошло со дня смерти великого правоведа, чьи идеи внес­ли существенный вклад в развитие правовой мысли. Из-за сложной полити­ческой обстановки и особенностей биографии теория Г.

Нормативистский подход в юриспруденции упорядочивает и значи­тельно расширяет набор инструментов любого правоведа, как ученого- теоретика, так и практика, - от использования метафизических сущностей до вполне конкретных приемов толкования. Отграничивая смежные и сложно переплетенные субстанции юриспруденции, юридической психологии, поли­тики и т.д., нормативизм дает четкое и ясное понимание и осознание всей многогранности набора инструментов каждой из сфер.

Немаловажно, что нормативизм, будучи практически применяемым, не только дает ответы на вопросы, как создавать правовые системы, строить но­вые юридические механизмы и конструкции, но и является, по сути, панаце­ей в вопросах использования уже имеющихся. Если применять принципы нормативизма, очищенные от сферы бытия, в том числе от личностных пред­почтений, понятным и простым становится любое правовое поле. Каким бы нелогичным и несовершенным оно ни было, постулаты нормативизма позво­ляют найти ключ к использованию существующей нормативно-правовой ба­зы в любых практических аспектах.

Философско-правовое и политико-правовое исследование Г.

На первом этапе Г. Кельзен разрабатывает методологический ин­струментарий и категориальный аппарат своего «чистого учения о праве». Он вводит и обосновывает положение о том, что право относится к сфере так называемых нормативных наук, которым он противопоставлял науки кау­зальные. Последние имеют дело с реально существующими событиями, нор­мативные науки — со сферой должного. Правовая наука должна заниматься познанием норм, а не их конструированием. Согласно Г. Кельзену, существу­ет иерархия норм. Каждая норма вытекает из высшей по отношению к ней нормы. Задачей правовой теории является только исследование отношений между базисными правовыми положениями и другими юридическими нор­мами. Оценка справедливости или несправедливости базисной нормы в рам­ках этого методологического подхода исключается.

На втором этапе Г. Кельзен разрабатывает «критическую» теорию пра­ва. Существенное новое, что он добавляет на этой фазе к своей теории, а также различие с позитивной теорией заключается в его обосновании канти­анского или неокантианского происхождения трансцендентальной филосо­фии права. В рамках критической теории права учение о чистом праве - это трансцендентальная философия познания догматического права, для него не задан предмет, оно само формирует его в своих положениях. Цель учения о чистом праве в рамках такого понимания правовой теории - реконструкция юриспруденции как объективной и точной и, тем не менее, отличающейся от естествознания науки.

На третьем этапе Г. Кельзен в значительной степени не раскрывает предпосылки теории познания его концепции нормы. Но очевидно самое значительное влияние, оказанное на него концепцией «правового реализ­ма». Под «правовым реализмом» обычно имеется в виду понимание права,

основанное на представлении о том, что нормативным понятиям правового языка не присуща самостоятельность, что они восходят к эмпирическим представлениям.

Важнейшие изменения, характерные для четвертого этапа, заключа­ются в том, что, во-первых, Г. Кельзен отказывается от эмпирической ориен­тации его теории и «реабилитирует» идеальные сущности, «дисквалифици­рованные» на предыдущей фазе в качестве «метафизических». Это позволяет ему воспользоваться аргументами первого и второго этапов. Во-вторых, он приходит к лингвистико-аналитическому объяснению нормы, которое, одна­ко, не вытесняет реалистический подход полностью. Так как одновременно происходит усиление предметного рассмотрения нормы, которое - вместе C новым тезисом необходимого волюнтаристского обоснования каждой нормы - приводит Г. Кельзена к скептическому отношению к возможности норма­тивной логики.

В настоящее время Г. Кельзен - один из наиболее обсуждаемых в ми­ровом научном сообществе правоведов. Наибольший вес его нормати- вистская теория имеет для обоснования новых политических явлений - та­ких, как Евросоюз. Но, как видится, этим не исчерпывается эвристический потенциал творческого наследия австрийского ученого, которое может быть востребовано и российским правоведением.

C учетом современных тенденций увеличения значимости роли пра­воприменительной, прежде всего судебной практики в формировании норма­тивной системы Российской Федерации, применение постулатов Г. Кельзена не только облегчит работу и задачи правоприменителей, но и значительно

упростит процесс нормотворчества в целом, делая многоступенчатую систе­му законодательного регулирования a priori универсальной.