Юридические конструкции института правовых ограничений

Предваряя рассмотрение юридических конструкций, свойственных институту правовых ограничений, сразу же обратим внимание на то, что «своеобразие, свойственных институтам юридических конструкций», явля­ется характерным сущностным признаком любого юридического института, отличающим его от иных комплексных правовых образований^[191].

С этимологических позиций под конструкцией (от лат. Constructio - составление, построение) принято понимать: «1) устройство, взаимное рас­положение частей, состав какого-либо строения, механизма; строение, ме­ханизм и т.п. с таким устройством; 2) синтаксическое (реже морфологиче­ское) целое, результат объединения в речи языковых единиц, сочетающихся по правилам, обусловленным наличием у них определенных грамматиче­ских свойств»^[192].

В общей теории права к определению юридических конструкций имеются следующие подходы, представим их обзор.

Так, с точки зрения С.С. Алексеева, юридические конструкции есть «специфическое построение нормативного материала, соответствующее оп­ределенному типу или виду сложившихся правоотношений, юридических фактов, их связи между собой»^[193]. С этих позиций подбираются и соответст­вующие виды юридических норм, в частности обязывающие, запрещающие, управомочивающие. Учитывается также соотношение нормативного регу­лирования с индивидуальным регулированием (диспозитивные и импера­тивные нормы, абсолютно определенные и относительно определенные нормы). Важным здесь является специфика построение нормативного мате­риала, подбор соответствующих правовых норм.

По мнению А.Ф, Черданцева, юридические конструкции представля­ют собой «идеальную модель, отражающую структурное строение урегули­рованных правом общественных отношений»^[194]. В этом случае ученый упор делает на структурное строение правоотношений.

В.В. Чевычелов, в свою очередь, определяет юридическую конструк­цию как «средство законодательной техники, заключающееся в моделиро­вании, определенном логическом построении нормативного материала, а также выступающее как метод познания и толкования права».

А. В. Иванчин предлагает разграничивать юридическую конструкцию как средство законодательной техники и как результаты его использования - составы различных преступлений, разнообразные договоры и другие за­конодательные построения^[196]. Тем самым юридические конструкции воспри­нимаются как «прообразы» (с нашей точки зрения, оптимальнее использо­вание термина «модель» - авт.), на основе которых создаются конкретные (единичные) законодательные конструкции.

Приведенные и другие мнения ученых свидетельствуют о том, что в общей теории права сложилось три основных подхода к пониманию юриди­ческих конструкций:

- как средства (одного из средств) юридической техники, с помощь, которого нормы права «отражаются» в нормативно-правовых актах и иных юридических документах^[197];

- как элемента содержания права^[198];

- как приема научного познания, толкования правовых норм и уста­новления юридически значимых фактов^[199].

Со своей стороны отметим, что сущность юридической конструкции заключается в том, чтобы трансформировать государственную или иную правотворческую волю в правовую действительность, посредством чего эта воля на основе универсальных юридических категорий «право» и «обязан­ность» излагается в виде нормы права — конкретного, формально опреде­ленного властного предписания нормативного характера (регулятивного, охранительного, учредительного или иного характера).

Юридические конструкции отвечают тем самым за нормативное по­строение юридического материала, содержит в себе логические связи раз­

личных уровней - между элементами правовой нормы, составными частями нормативного акта и всей правовой системы в целом, что выражается не­разрывной связи регулятивных и охранительных нормативных предписа­ний.

Надо сказать, что юридические конструкции весьма разнообразны и могут быть классифицированы по различным основаниям:

а) в зависимости от сферы применения их можно подразделить на об­щеправовые (характерные для права в целом, например, правовые принци­пы); межотраслевые (свойственные нескольким отраслям права: договор, вина, наказание); отраслевые (состав преступления) и институциональные (сроки в договоре купли-продажи);

б) по происхождению различают конструкции: заимствованные (ре- цептированные, апробированные в иных отраслях внутреннего или между­народного права); собственные.

в) в зависимости от формы юридического воплощения конструкции бывают: легальные и доктринальные. Как правило, юридические конструк­ции создаются путем законодательного закрепления, однако и важность доктринальных конструкций не следует недооценивать, поскольку послед­ние зачастую становятся прообразами конструкций, закрепленных легально.

Таким образом, в рамках понятия «юридическая конструкция» пред­ставлены весьма разнообразные по природе и целям юридические феноме­ны, объединенные общим началом. Данным общим началом, как справед­ливо считает Н.А. Власенко, является их «логико-языковая природа» и «со­ответствие логико-языковым стандартам»^[200].

Характерно то, что в рамках определенного юридического института конструкции выполняют роль в расположении правового материала таким образом, чтобы обеспечивалось внутреннее единство прав, обязанностей и

ответственности соответствующих участников отношений, урегулирован­ных нормами данного института.

В свою очередь, юридические конструкции института правовых огра­ничений обусловлены предметом и методом правового регулирования соот­ветствующих общественных отношений, то есть специфическим юридиче­ским режимом регулирования^[201], в основе которого лежат общие запреты и позитивные обязывания (как способы правового регулирования), а также конкретные запреты, обязанности, меры наказания и принуждения (как средства правового регулирования)^[202].

В рамках соответствующего предписывающе-запрещающего режима, установленного в рамках института правовых ограничений, можно выде­лить такие юридические конструкции, как правовой запрет; юридическая обязанность; приостановление; ценз; меры государственного принуждения и наказания и т.д.

Рассмотрим юридические конструкции и требования к ним в рамках института правовых ограничений более подробно.

Прежде, чем приступить к характеристике юридической конструкции правового запрета, сошлемся на суждение Н.С. Малеина, характеризующего роль запретов в системе законодательства так: «...правовые запреты приоб­ретают важнейшее значение в системе законодательства. Внешне запрет может казаться недемократической формой регулирования, в действитель­ности является правовым средством осуществления свободы поведения, по­скольку представляет полную и равную для всех свободу за пределами за­

прета»^[203]. И с этим мнением следует согласиться. Действительно, к такому способу правового регулирования, как запрет, законодатель вынужден об­ращаться тогда, когда необходимо оградить общественные отношения от нежелательного посягательства.

Выделить признаки (особенности) правового запрета, определяющие его сущность и позволяющие предложить его авторскую интерпретацию, можно путем анализа высказанных в юридической науке мнений относи­тельно данного явления; в этом направлении и продолжим настоящее ис­следование.

Так, попытка комплексного исследования запретов в праве реализова­на в работах Т.Н. Радько 60-70-х годов ХХ века, в которых были выделены следующие сущностные особенности правовых запретов: «а) запреты в от­личие от массы норм, предписывающих позитивный вариант поведения, проявляют себя как категорическое осуждение государством возможного правонарушения; б) их можно рассматривать и как определенные юридиче­ские обязанности участников регулируемых правом общественных отноше­ний, поскольку участники обязаны воздерживаться от совершения антиоб­щественных поступков; в) запрет дает возможность предусмотреть большое число индивидуальных вариантов поведения, нежелательных обществу и государству»^[204].

В свою очередь, исследуя природу правовых запретов, С.С. Алексеев обращает внимание на их роль в обеспечении правопорядка, посредством которых «обеспечивается закрепление общественных отношений, опреде­ляются важнейшие стороны государственной и гражданской дисциплины,

непреложный минимум нравственных требований, границы дозволенного и недозволенного в поведении граждан, действиях государственных орга- нов»^[205]. В данном определении подчеркивается правоохранительная природа правовых запретов, а также их направленность на ограничение по критерию правомерности поведения как граждан, так и властных субъектов.

Продолжение данной мысли находим у З.Д. Ивановой, определяющей значение правовых запретов в системе правового регулирования в укрепле­нии правопорядка посредством содержащегося в норме предписания - «не совершать нежелательных для государства действий»^[206]. Такое высказывание ценно указанием автора на форму внешнего выражения правовых запретов - пассивную обязанность воздержаться от нежелательного для государства (и общества - авт.) поведения.

Подтверждением высказанного мнения может быть обращение к за­конодательству, где запреты, как правило, закрепляются в императивной форме в виде юридической обязанности воздерживаться от совершения оп­ределенных предусмотренных законом действий.

К примеру, Федеральный закон «О государственной гражданской службе РФ»^[207] в ч. 3 ст. 17 запрещает гражданскому служащему «заниматься предпринимательской деятельностью лично или через доверенных лиц, уча­ствовать в управлении коммерческой организацией или в управлении не­коммерческой организацией (за исключением участия в управлении поли­тической партией...» в случае замещения должности гражданской службы.

Названная выше особенность правовых запретов озвучена в работах А.Г. Братко, где последние охарактеризованы в качестве государственно - властных велений, целью которых является «предотвращение возможных нежелательных действий, причиняющих вред общественным интересам»^[208].

На роль правовых запретов, как средства вытеснения вредоносных общественных отношений, указывает и Н.Н. Рыбушкин, по мнению которо­го запреты применяются тогда, когда «сложилась определенная обществен­но-вредная тенденция, когда появляется или может появиться необходи­мость вытеснить нежелательные антисоциальные явления с использованием запрещающих норм»^[209].

Сходные, с выше представленными, суждения о правовом запрете де­монстрируют А.В Малько и М.М. Султыгов.

Так, с точки зрения М.М. Султыгова, правовые запреты - это «такие юридические средства, с помощью которых обозначаются пределы право­вой свободы индивида и в то же время ограничиваются возможности вме­шательства государства в сферу субъективных прав и свобод»^[210].

По мнению А.В. Малько, запреты представляют собой «государствен­но-властные сдерживающие средства, которые под угрозой ответственности должны предотвращать возможные нежелательные, противоправные дея­ния, причиняющие вред как личным, так и общественным интересам»^[211].

Следует сказать, что наиболее подробно правовые запреты получили разработку в отраслевых исследованиях, особенно в области администра­тивного права.

Ю.Н. Слепченко, например, административные запреты определяет как «обусловленные социальной необходимостью форму и меру государст­венно-властного общеобязательного веления, которые предупреждают об опасности совершения неправомерных действий и имеют своей целью пре­дотвратить нежелательное поведение в сфере управленческих отношений,

которое может причинить ущерб государственным, общественным или лич­ным интересам»^[212].

Анализируя данное определение, можно заключить, что, несмотря на его излишнюю многословность и некоторую расплывчатость, оно передает сущность правовых запретов и называет его признаки - формальную опре­деленность; властность; общеобязательность; пассивный характер желаемо­го поведения.

Д.А. Кривоносов, рассматривая административные запреты на инсти­туциональном уровне (применительно к институту государственной служ­бы), определяет их как «закрепленные нормами административного законо­дательства положения, которые не дают возможности государственному служащему отклоняться от установленного служебного поведения, преду­преждающие и пресекающие конфликт интересов в системе государствен­ной службы под угрозой применения мер уголовного, административного, дисциплинарного и материального принуждения»^[213]. То есть здесь в качестве основных названы такие признаки, как нормативный характер запретов, их значение в регулировании служебной деятельности и возможность привле­чения к ответственности за их (запретов) нарушение.

Наиболее обобщенное определение административного запрета нахо­дим в исследовании Е.В. Трегубовой, согласно мнению которой, запреты есть «закрепленные нормами административного права предписания, не по­зволяющие субъекту соответствующих отношений совершать закрепленные законом действия под угрозой применения мер государственного принуж- дения»^[214]. В данном случае опять же автором указывается на пассивный ха­

рактер запретов и обеспеченность их возможностью применения мер госу­дарственного принуждения.

Со своей стороны подчеркнем, что, безусловно, специфика запрета, как формы правового ограничения, состоит в том, что за его нарушение следуют меры государственного принуждения, чаще всего в виде юридиче­ской ответственности. Норма права, формулирующая правовой запрет, со­держит и меры государственного принуждения, обеспечивающие соблюде­ние установленного правила поведения, а в случаях его нарушения - нака­зание виновного.

Например, согласно ст. 40 Федерального закона от 8 января 1998 г. «О наркотических средствах и психотропных веществах»^[215] запрещается «по­требление наркотических средств или психотропных веществ без назначе­ния врача». Ст. 6.9 КоАП РФ, в свою очередь, устанавливает администра­тивную ответственность за потребление наркотических средств или психо­тропных веществ без назначения врача. Данные правила в совокупности об­разуют единое правовое предписание, направленное на противодействие потреблению наркотических средств или психотропных веществ.

Суммируя вышеизложенное, можно определить правовой запрет как юридическую конструкцию института правовых ограничений, состоящую в юридически закрепленной обязанности воздержаться от противоправных (или нежелательных) деяний под угрозой применения мер государственного принуждения.

Следующей юридической конструкцией в системе института право­вых ограничений выступают юридические обязанности, которые могут вы­ражаться либо в воздержании от запрещенных действий либо осуществле­нии обязанным лицом действий, составляющих содержание обязанности. То есть лицо, исполняя обязанность, «действует не так, как побуждают его соб­ственные интересы, он считает необходимым ограничить себя в возможном

фактически осуществлении интересов из-за интересов других»^[216].

Юридическое содержание обязанностей в активном и пассивном сво­ем проявлении включает в себя три компонента: необходимость лица со­вершить определенные действия (предусмотренные законом, соглашением сторон); необходимость воздержаться от их совершения; необходимость подвергнуться ответственности за неисполнение предписаний. Пассивный характер юридической обязанности (состоящий в воздержании от соверше­ния определенных общественно-опасных действий), может перетекать в реализацию правовых запретов, если они установлены правовой нормой именно в качестве запретов.

Конструктивно юридическая обязанность в рамках института право­вых ограничений находит свое отражение в законодательстве.

Так, Федеральный закон «О государственной гражданской службе РФ»^[217] в п. 9 ч. 1 ст. 16 «Ограничения, связанные с гражданской службой» предусматривает, что «гражданин не может быть принят на гражданскую службу, а гражданский служащий не может находиться на гражданской службе в случае непредставления установленных настоящим Федеральным законом сведений или представления заведомо ложных сведений о доходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера при поступлении на гражданскую службу». То есть ограничение предусматривает реализа­цию обязанности по представлению соответствующих сведений (активная обязанность). И в п. 6 ч. 1 ст. 16 - устанавливается ограничение в виде «вы­хода из гражданства Российской Федерации или приобретения гражданства другого государства», то есть обязанность воздержаться от выхода из граж­данства или приобретения иного гражданства (пассивная обязанность).

Следовательно, юридическая обязанность (применительно к институ­ту правовых ограничений) выступает как предусмотренная законом (согла­шением сторон) мера должного властно предписанного, необходимого по­

ведения лица, состоящая в необходимости лица совершить определенные действия, либо воздержаться от их совершения.

Ограничения могут выражаться также и во временном запрете на осуществление коллективными субъектами (организациями), а также в ряде случаев должностными лицами деятельности в целях предупреждения со­вершения ими правонарушений (или иных общественно-опасных деяний) и их последствий под угрозой применения юридической ответственности, то есть в приостановлении.

Основаниями приостановления являются как противоправные деяния указанных субъектов, так и иные обстоятельства, способные привести к опасным для общества и государства последствиям, если деятельность не будет остановлена.

Например, согласно ст. 17 Федерального конституционного закона от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» «полномочия судьи Конституционного Суда Российской Федерации могут быть приостановлены в случаях, если: 1) в отношении судьи возбуждено уголовное дело либо он привлечен в качестве обвиняемого по другому уго­ловному делу; 2) судья по состоянию здоровья временно не способен вы­полнять свои обязанности»^[218].

Другой пример. В соответствии со ст. 55.26. Градостроительного ко­декса, «если иное не предусмотрено федеральным законом, в случаях нару­шения при эксплуатации зданий, сооружений требований технических рег­ламентов, проектной документации эксплуатация зданий, сооружений мо­жет приостанавливаться в порядке, установленном законодательством Рос­сийской Федерации»^[219].

Приостановление должно осуществляться в порядке, строго опреде­ленном законом, уполномоченным на то государственным органом и оформляться соответствующим правовым актом. Так, в соответствии с ч. 2

ст. 41 Водного кодекса РФ «приостановление водопользования в случаях, предусмотренных Кодексом РФ об административных правонарушениях, осуществляется в судебном порядке. В иных случаях приостановление во­допользования осуществляется исполнительными органами государствен­ной власти или органами местного самоуправления в пределах их компе­тенции в соответствии с федеральными законами»^[220].

Восстановление деятельности организаций (полномочий должностно­го лица) происходит либо по истечении срока приостановления, либо после устранения оснований приостановления, и подлежит соответствующему оформлению. К примеру, в соответствии со ст. 17 Федерального конститу­ционного закона «О Конституционном Суде РФ» «Конституционный Суд РФ приостанавливает полномочия судьи до отпадения основания к их при­остановлению. Восстановление полномочий судьи оформляется решением Конституционного Суда РФ»^[221].

Таким образом, приостановление как юридическую конструкцию ин­ститута правовых ограничений предлагаем определить как временный за­прет на осуществление организациями (должностными лицами) деятель­ности (полномочий) в целях предупреждения совершения ими правонаруше­ний или недопущения иных общественно-опасных последствий под угрозой применения юридической ответственности.

Следующая юридическая конструкция института правовых ограниче­ний - это ценз. Ценз (от лат. census - подсчет) - это «предусмотренные за­конодательством ограничительные условия допущения лица к пользованию какими-либо политическими, главным образом избирательными, правами»^[222].

В законодательстве цензовые ограничения применяются в различных контекстах: ценз оседлости (ст. 81 Конституции РФ); возрастные цензы (ст. 63 Трудового кодекса РФ, ст. 127 Семейного кодекса РФ); образовательные цензы (ст. 331 Трудового кодекса РФ); ценз здоровья (ст. 4.1 Закона РФ от

26 июня 1992 г. № 3132-I «О статусе судей в Российской Федерации») и другие.

Ценз возможно отнести к форме правового ограничения (и, следова­тельно, к юридической конструкции института правовых ограничений), по­скольку они определяют изъятия в правовом статусе субъектов права, огра­ничивая их возможности воспользоваться своими субъективными правами теми или иными обстоятельствами^[223].

В то же время имеется и иная точка зрения на природу и сущность юридических цензов. Так, Т.В. Леднева определяет юридический ценз как «установленное законом либо правомерно санкционированное условие ма­териального и (или) процедурного характера, позволяющее осуществить допуск участников социального общения к конкретному виду функцио­нальной деятельности» и далее: «... функциональная роль юридических цензов заключается в: стимулировании субъектов к самосовершенствова­нию; создании предпосылок для экономической рационализации; фиксации юридических статусов субъектов; предупреждении социально ориентиро­ванной агрессии; стабилизации вновь возникающих общественных отноше­ний; достижении предсказуемости выбора участниками правоотношений варианта поведения»^[224].

Полагаем, что согласиться с данным автором можно лишь отчасти, поскольку понятие «ценз» подразумевает именно ограничение по опреде­ленному признаку или их совокупности. Но ограничение это носит не дис­криминационный характер, а преследует социально-полезные цели, препят­ствующие осуществлению субъективных прав и полномочий некоторыми категориями субъектов.

Так, в соответствии со ст. 331Трудового кодекса РФ,к педагогической деятельности допускаются лица, имеющие образовательный ценз, который

определяется в порядке, установленном законодательством Российской Фе­дерации в сфере образования. Цель данного ценза - допуск к образователь­ной деятельности лиц, отвечающих необходимым требованиям и отстране­ние от данной деятельности ненадлежащих лиц.

Соответственно, правовые цензы как юридическую конструкцию можно определить как установленные законом условия, ограничивающие доступ лица к осуществлению тех или иных субъективных прав.

В качестве юридических конструкций института правовых ограниче­ний выступают также меры государственного принуждения и наказания. Относительно них заметим, что данные меры в достаточной степени иссле­дованы и в рамках общей теории права, и на отраслевом уровне, что исклю­чает необходимость их характеристики в рамках настоящей работы.

Важно то, что с помощью вышеуказанных юридических конструкций в рамках института правовых ограничений создается специфический режим регулирования разрешительного профиля, при котором субъекты права об­ладают только теми правами и свободами (полномочиями), которые прямо предусмотрены в нормативных актах; общему запрету соответствуют кон­кретно определенные законодателем дозволения.

Примером служит установленный ст. 103 Лесного кодекса РФ право­вой режим лесов, расположенных на особо охраняемых природных терри­ториях. Ч. 2 ст. 103 устанавливает общий запрет «В лесах, расположенных на территориях государственных природных заповедников, запрещается (подчеркнуто нами - авт.) проведение рубок лесных насаждений на лесных участках, на которых исключается любое вмешательство человека в при­родные процессы.». В дальнейшем тексте указанной статьи - дозволение: «На иных участках, если это не противоречит правовому режиму особой охраны территорий государственных природных заповедников, допускается проведение выборочных рубок лесных насаждений в целях обеспечения функционирования государственных природных заповедников и жизнедея­тельности проживающих в их пределах граждан».

Отметим, что режимы, установленные институтом правовых ограни­чений, детально разработаны и, как правило, содержат в себе такой технико­юридический прием, как «исчерпывающий перечень», относящийся к субъ­ектам, объектам, средствам правового регулирования, пределам и времени действия и т.д., а также не предусматривает для актов нижестоящих органов и должностных лиц вариативности поведения.

Так, например, в ст. 11 Федерального конституционного закона от 17 декабря 1997 г. «О Правительстве Российской Федерации»^[225] содержится ис­черпывающим перечень ограничений, связанных с пребыванием в составе Правительства Российской Федерации.

Следует также сказать, что юридические конструкции института пра­вовых ограничений, помимо конституционно-правовой и административно­правовой сферы, имеют место также в гражданском, финансовом, земель­ном, экологическом и других отраслях права.

Так, в гражданском праве ст. 43 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» устанавливаются ограничения по вы­плате дивидендов: «Общество не вправе принимать решение (объявлять) о выплате дивидендов по акциям: до полной оплаты всего уставного капитала общества; до выкупа всех акций, которые должны быть выкуплены и т.д.^[226]»

В экологическом праве Лесной кодекс РФ в ст. 27 закрепляет ограни­чения использования лесов: «запрет на осуществление одного или несколь­ких видов использования лесов, предусмотренных частью 1 статьи 25 Ко­декса; запрет на проведение рубок; иные установленные Кодексом, другими федеральными законами ограничения использования лесов»^[227].

Технико-юридически ограничение прав и свобод граждан устанавли­вается в федеральных законах двумя основными способами: путем опреде­ления дополнительных условий, запретов и обязанностей, стесняющих реа­лизацию субъективных прав и свобод, либо путем увеличения полномочий

органов государственной власти и их должностных лиц, или обоими этими способами одновременно. Как результат, имеет место уменьшение (сокра­щение) вариантов возможного поведения, определяющих содержание субъ­ективных прав и свобод граждан.

Что же касается приемов и способов реализации ограничений прав и свобод граждан, то для них свойственны следующие основные юридические конструкции: относительный запрет (запрет на определенный вариант реа­лизации права или свободы)^[228]; абсолютный запрет (запрет на реализацию права или свободы в целом)^[229]; вмешательство (вторжение) в субъективное право (свободу) гражданина уполномоченных государственных органов^[230]; обязанность^[231]; ответственность^[232].

Проведенный анализ юридических конструкций в составе института правовых ограничений позволяет сформулировать основные предъявляемые к ним требования:

а) регулятивная норма должна быть обеспечена охранительной нормой, устанавливающей юридическую ответственность за нарушение запретов и

неисполнение обязанностей. Например, содержанию ст. 27 Лесного кодекса РФ, устанавливающей ограничения использования лесов, корреспондируют ст. 99, 99.1 и 100, закрепляющие административную, уголовную и иную от­ветственность за нарушение лесного законодательства, конфискацию неза­конно заготовленных древесины и иных лесных ресурсов (как меру госу­дарственного принуждения) и возмещение вреда, причиненного лесам и на­ходящимся в них природным объектам (как правовосстановительную и компенсационную меру)^[233];

б) материальная норма должна обеспечиваться процессуальной, уста­навливающей порядок (процедуру) реализации и применения материально­го права. Например, ст. 4 Закона РФ от 26.06.1992 № 3132-1 «О статусе су­дей в Российской Федерации» в ст. 4 предъявляет требования, предъявляе­мые к кандидатам на должность судьи (воспринимаемые нами в рамках на­стоящего диссертационного исследования как ограничения - авт.), в числе которых - «заболевания, препятствующие осуществлению полномочий су­дьи»^[234]. Данная норма конкретизируется ст. 4.1, регламентирующей порядок проведения медицинского освидетельствования претендента на должность судьи;.

Напротив, законом «О государственной гражданской службе РФ»^[235] (п. 4 ст. 17) закреплено положение о том, что за несоблюдение запретов, свя­занных с государственной службой, устанавливается ответственность граж­данского служащего, однако четкие критерии привлечения гражданских служащих к дисциплинарной ответственности Законом не определены;

в) элементы юридических конструкций правовых ограничений долж­ны быть изложены в соответствующем правовом предписании последова­тельно, полно и непротиворечиво. «Язык моделей должен ясно выражать их содержание, особенно на «стыках» конструкций, где появляются новые

термины и понятия»^[236], то есть речь идет об унифицированном использова­нии языковых форм - общедокументальных устойчивых оборотов, собст­венных юридических словосочетаний, общепринятых понятий, категорий и штампов;

г) модель ограничения, представленная определенной юридической конструкцией, должна наиболее полно соответствовать реальности, то есть специфике общественных отношений, по отношению к которым оно уста­навливается. Так, несогласованность наблюдается на конституционном уровне в использовании понятия «ограничение». С одной стороны, меха­низм ограничения прав и свобод человека и гражданина представлен в каче­стве самостоятельного и абсолютно легитимного института конституцион­ного права, с другой - используется в отрицательном смысле, в частности, в смысле незаконных ограничений - ч. 2 ст. 19 (заперт любых форм ограни­чения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, язы­ковой или религиозной принадлежности) и ч. 2 ст. 133 (запрет на ограниче­ние прав местного самоуправления) Конституции РФ, а также ограничений. Ибо сами по себе правовые ограничения являются правовыми, а не проти­воправными (в этом случае речь следует вести об умалении, ущемлении, нарушении и т.д. прав и свобод).

По итогам рассмотрения содержания института правовых ограниче­ний, можно сделать следующие выводы:

1. Содержание института правовых ограничений составляют правовые нормы и правовые принципы, закрепляющие и определяющие содержание соответствующих правовых ограничений, а также понятия, термины и юри­дические конструкции, характерные для данного института.

Основной (наиболее многочисленной) составляющей юридических институтов являются правовые нормы, но не их произвольное сочетание, а определенная их совокупность, связанная юридическим содержанием и не­посредственным отношением к регулируемым нормами общественным от-

ношениям. Институт правовых ограничений состоит из ассоциации право­вых норм - генеральной конституционной нормы (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ), и конкретизирующих (детализирующих) или вариантных предписаний (закрепленных в текущем законодательстве и подзаконных нормативно- правовых актах).

2. Под принципами института правовых ограничений понимаются ис­ходные идеи, базовые положения, установления, определяющие общую на­правленность правового регулирования в сфере ограничения прав и свобод человека и гражданина, а также полномочий иных субъектов права, пределы и условия их установления. .

В систему принципов института правовых ограничений включаются: а) общие принципы данного института, определяющие наиболее сущест­венные черты правового ограничительного регулирования, его содержание и особенности, которые распространяются на все отрасли права вне зависи­мости от характера и специфики регулируемых ими общественных отноше­ний; часть общих принципов института правовых ограничений (законность, соразмерность, обоснованность) закреплена в Конституции РФ; б) специа­лизированные принципы института правовых ограничений (межотраслевые и отраслевые).

К общим принципам институт правовых ограничений относятся: принцип законности, принцип недопустимости применения ограничений к абсолютным правам, принцип соразмерности, принцип сочетания интересов личности и публичных интересов в области ограничений прав и свобод че­ловека, запрет умаления прав, принцип равенства действия ограничений в отношении всех лиц, на которых они распространяются, принцип времен­ности введения и временной определенности ограничений; принцип недо­пустимости ограничения действия правовых презумпций (в частности, пре­зумпции невиновности), принцип обеспечения соответствующих процессу­альных возможностей; принцип информационного обеспечения применения ограничений.

Сущность юридической конструкции заключается в том, чтобы трансформировать государственную или иную правотворческую волю в правовую действительность, посредством чего эта воля на основе универ­сальных юридических категорий «право» и «обязанность» излагается в виде нормы права — конкретного, формально определенного властного предпи­сания нормативного характера (регулятивного, охранительного, учреди­тельного или иного характера). Изложение сущности волеизъявления в виде норм-предписаний есть первичная типовая схема, с которой, как правило, начинается юридико-техническое формирование права.

Юридические конструкции отвечают тем самым за нормативное по­строение юридического материала, содержит в себе логические связи раз­личных уровней - между элементами правовой нормы, составными частями нормативного акта и всей правовой системы в целом, что выражается не­разрывной связи регулятивных и охранительных нормативных предписа­ний.

В рамках определенного юридического института конструкции вы­полняют роль в расположении правового материала таким образом, чтобы обеспечивалось внутреннее единство прав, обязанностей и ответственности соответствующих участников отношений, урегулированных нормами дан­ного института.

3. Юридические конструкции института правовых ограничений обу­словлены предметом и методом правового регулирования соответствующих общественных отношений, то есть специфическим юридическим режимом регулирования, в основе которого лежат общие запреты и позитивные обя­зывания (как способы правового регулирования), а также конкретные запре­ты, обязанности, меры наказания и принуждения (как средства правового регулирования). В рамках соответствующего предписывающе- запрещающего режима, установленного режима, установленного в рамках института правовых ограничений, можно выделить такие юридические кон­струкции, как правовой запрет; юридическая обязанность; приостановление;

ценз; меры государственного принуждения и наказания и т.д.Правовой за­прет как юридическая конструкция института правовых ограничений состо­ит в юридически закрепленной обязанности воздержаться от противоправ­ных (или нежелательных) деяний под угрозой применения мер государст­венного принуждения. Юридическая обязанность выступает как предусмот­ренная законом (соглашением сторон) мера должного властно предписанно­го, необходимого поведения лица, состоящая в необходимости лица совер­шить определенные действия, либо воздержаться от их совершения. Приос­тановление определяется как временный запрет на осуществление органи­зациями (должностными лицами) деятельности (полномочий) в целях пре­дупреждения совершения ими правонарушений или недопущения иных об­щественно-опасных последствий под угрозой применения юридической от­ветственности. Правовые цензы есть установленные законом условия, огра­ничивающие допуск лица к осуществлению тех или иных субъективных прав.

Технико-юридически ограничение прав и свобод граждан устанавли­вается в федеральных законах двумя основными способами: путем опреде­ления дополнительных условий, запретов и обязанностей, стесняющих реа­лизацию субъективных прав и свобод, либо путем увеличения полномочий органов государственной власти и их должностных лиц, или обоими этими способами одновременно. Как результат, имеет место уменьшение (сокра­щение) вариантов возможного поведения, определяющих содержание субъ­ективных прав и свобод граждан.

Что касается приемов и способов реализации ограничений прав и сво­бод граждан, то для них свойственны следующие основные юридические конструкции: относительный запрет (запрет на определенный вариант реа­лизации права или свободы); абсолютный запрет (запрет на реализацию права или свободы в целом); вмешательство (вторжение) в субъективное право (свободу) гражданина уполномоченных государственных органов; обязанность; ответственность.

4. Основные требования, предъявляемые к юридическим конструкци­ям в рамках института правовых ограничений, заключаются в следующем: а) регулятивная норма должна быть обеспечена охранительной нормой, ус­танавливающей юридическую ответственность за нарушение запретов и не­исполнение обязанностей; б) материальная норма должна обеспечиваться процессуальной, устанавливающей порядок (процедуру) реализации и при­менения материального права; в) элементы юридических конструкций пра­вовых ограничений должны быть изложены в соответствующем правовом предписании последовательно, полно и непротиворечиво; г) модель ограни­чения, представленная определенной юридической конструкцией, должна наиболее полно соответствовать реальности, то есть специфике обществен­ных отношений, по отношению к которым оно устанавливается.