ГЛАВА I. Становление и развитие сыскной полиции в Российской империи

В различные исторические эпохи охрана общественного порядка и борьба с уголовной преступностью издревле неизменно являлись важнейшими функциями Русского государства. Формы, методы и субъекты противостояния преступности видоизменялись в зависимости от общественно-политического и социально-экономического развития государства, однако, как совершенно справедливо отмечал начальник Главного управления уголовного розыска МВД СССР (1969-1979), генерал-лейтенант милиции, доктор юридических наук, профессор И.И.

На всех этапах исторического развития термин «сыск» и его производные используются в юридическом языке для определения деятельности, направленной на борьбу с преступностью, имеющей организационно­упорядоченную форму, регулируемой и регламентированной нормами права. Совершенно права Т.Л. Матиенко, говоря что «сыск - это исторически обусловленный вид государственной деятельности, направленной на защиту государства, общества и частных лиц от преступных посягательств, имеющей организационно и структурно упорядоченную форму, урегулированной

нормами права, реализуемой специальными средствами и методами»^[51]. Видный деятель уголовного сыска Российской империи В.И. Лебедев писал: «.главнейшею мерою уголовного сыска является умелое систематическое негласное расследование преступления, ведущее к выяснению его виновников, собиранию данных для их изобличения и, наконец, отыскание, задержание и передача их в руки судебной власти»^[52].

Термин «сыскная полиция» прочно закрепился в обиходной речи и литературе, начиная со второй половины XIX в., после того, как 31 декабря 1866 г. (12 января 1867 г. по новому стилю) приказом № 266 по Санкт- Петербургской полиции был утвержден штат сыскной части - специализированного подразделения по борьбе с уголовной преступностью. По определению Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, «сыскная полиция - в крупных городах отделение общей полиции для розыска преступников (преимущественно воров и убийц)»^[53]. К функциям сыскной полиции были отнесены: «.1) производство дознаний по требованию судебных властей и административных учреждений, 2) розыск, по сообщениям участковых

приставов, о кражах, грабежах и убийствах и 3) исполнение приказаний градоначальника по предупреждению и пресечению преступлений»^[54].

С момента учреждения полиции в начале XVIII в., уголовно-розыскная деятельность постепенно сосредотачивается в ее руках. Однако вплоть до второй половины ?I? в. в структуре полиции отсутствовали специализированные подразделения по розыску преступников. Необходимость создания сыскной полиции возникает в ходе общедемократических преобразований в России в 1860-х годах, в том числе и судебно-полицейской реформы.

Образованию сыскной полиции в Петербурге предшествовала реформа в сфере административно-полицейского управления столицы и губернии.

сам факт покушения на государя показал всю слабость и несостоятельность оперативных позиций, занимаемых всесильным III Отделением - спецслужбой политического розыска, особенно если принимать во внимание тот казус, что злоумышленник Д.В. Каракозов был задержан городовым при попытке скрыться с места совершения преступления^[56].

Реформирование Петербургской полиции было возложено на столичного обер-полицмейстера (1866-1873) генерал-лейтенанта Ф.Ф. Трепова, о котором А. Иконников-Галицкий писал: «.Трепов - фигура двойственная. Прекрасный организатор, добивавшийся на всех занимаемых им постах высокой эффективности работы подчиненных ему полицейских и жандармских структур, создатель сыскной полиции и охранного отделения, человек безусловно честный, простой и доступный в общении.

Некоторые авторы заблуждаются и относительно даты учреждения столичной сыскной полиции. Так, например, А. Иконников-Галицкий пишет, что «в 1868 году при градоначальнике Петербурга было сформировано Отделение сыскной полиции»^[59]. Ему практически вторит В.М. Курицын: «.в 1868 г. при петербургском градоначальстве создается сыскное отделение как специализированный орган уголовного розыска»^[60]. И.Ф. Крылов и А.И. Бастрыкин заявляют, что сыскная часть при канцелярии Петербургского градоначальника образована в 1873 г., со штатом - начальник, его помощник, 4 чиновника, 20 полицейских надзирателей, сыскной делопроизводитель, его помощник и архивариус^[61]. Полагаем, такие дискуссионные расхождения в выводах исследователей стали возможными или в виду различного истолкования хронологии «первоначального этапа» становления столичной сыскной полиции, который фактически занял почти полгода, или в связи с использованием недостоверных источников.

Между тем, столичная сыскная полиция фактически функционировала еще до ее официальной организации.

П.А. Шувалова «повергнуть на всемилостивейшее Государя Императора воззрение ходатайство» о награждении сыщиков орденами.^[62] При этом обер- полицмейстер отмечает полный успех «деятельности Сыскной Полиции, начавшей официальное свое существование лишь с 1-го Января сего [1867] года, но занимавшейся уже производством розысков в составе одного начальника и двух чиновников с Октября прошлого [1866] года». Особо Ф.Ф. Трепов выделяет роль руководителя столичного уголовного сыска: «Благодаря редким дарованиям, неутомимому трудолюбию и опытности Начальника Сыскной Полиции Титулярного Советника Путилина, вверенная ему часть преобразованного Полицейского Управления доказала в столь короткое время своего существования всю пользу и необходимость такого учреждения в столице»^[63].

Следует сказать, что овеянная легендами незаурядная личность Ивана Дмитриевича Путилина, руководившего сыскной полицией Петербурга с первого дня образования в 1866 и по 1889 гг. (с перерывом в 1875-1878 и 1881­1883 гг. по болезни) и вышедшего в отставку в чине действительного тайного советника, что соответствует армейскому званию полного генерала по «Табели о рангах»^[64], и сегодня привлекает внимание многих исследователей^[65]. Видный русский юрист А.Ф.

затруднительных случаях»^[66]. По свидетельству А.Я. Гуркина, «еще при жизни И.Д. Путилина сравнивали с великими литературными сыщиками Леккоком, Пинкертоном, Шерлоком Холмсом. Переодевшись и загримировавшись, он проникал в преступную среду, в которой завел многочисленных осведомителей»^[67]. После выхода в отставку, И.Д. Путилин писал мемуары, опубликованные лишь после его смерти^[68].

Обосновывая образование сыскной полиции в Петербурге, Ф.Ф. Трепов писал: «Существенный пробел в учреждении столичной полиции до 1866 года составляло отсутствие особой части с специальной целью производства исследований для раскрытия преступлений и изыскания общих мер к предупреждению и пресечению преступлений. Обязанности эти лежали на чинах наружной полиции, которая, неся на себе всю тяжесть полицейской службы, не имела ни средств, ни возможности действовать с успехом в указанном отношении. Для устранения этого недостатка и учреждена Сыскная полиция»^[69]. В задачи сыскного ведомства И.Д. Путилина, помимо «обнаружения преступлений в связи с предупреждением и пресечением их», входили: «справочная часть о лицах, задерживаемых участковою полициею за безписьменность или по обвинению в каких-либо преступлениях»; «высылка из столицы лиц предосудительного поведений»; «вообще сыскная деятельность»^[70].

В первый же год функционирования сыскной полиции (1867), как следует из Всеподданнейшего отчета, «из 719 розысков с успехом закончено 319». В контексте задач, поставленных перед сыскной полицией, под «розыском» понимался комплекс оперативно-розыскных мероприятий, направленных, кроме обнаружения похищенного имущества, на выявление, установление и

задержание следующих категорий лиц: совершивших преступление; скрывающихся от исполнения обязательств или от последствий решения судебной власти, либо административных органов; совершивших побег или пропавших без вести; проживающих без соответствующих, либо с фальшивыми документами или под вымышленными фамилиями; незаконно проживающих в Петербурге евреев; владельцев изъятых у преступников или найденных вещей; родителей подкинутых младенцев или заблудившихся детей. В процессе «розысков» были раскрыты преступления: убийств - 6, грабежей - 4, краж - 72, контрабанда - 2. За совершение преступлений были задержаны: убийцы и их «подельники» - 15, воры - 95, фальшивомонетчики - 18, совершившие другие преступления - 206, беглые арестанты - 13, бродяги - 682. Предотвращено: убийств - 2, краж - 10. Помимо этого, осуществлялись дознания о причинах самоубийств и скоропостижных смертей; собиралась информация о лицах, занимающихся незаконными промыслами, шулерством, мошенничеством, а также ведущих «предосудительный» или «подозрительный» образ жизни; принимались меры к предупреждению преступлений, посредством наблюдения за лицами, освобожденными из мест заключения по отбытии срока наказания, а также надзоре за местами сбора «людей сомнительной честности» и в общественных местах^[71]. Учитывая штатную численность личного состава сыскной полиции Петербурга и фактор начального периода становления вновь созданной службы, а также количество населения Петербурга - более полумиллиона человек^[72], можно признать ее деятельность вполне успешной (44% раскрытых «розысков». - авт.). Однако, еще в 1903 г. чиновник особых поручений при столичном градоначальнике И.П. Высоцкий достаточно критично оценивал роль сыскной полиции в борьбе с уголовной преступностью в Петербурге: «В виду своего ограниченного состава чины Сыскной полиции не могли быть прикреплены к известному району и приурочены к участкам, где они могли бы действовать совместно с чинами наружной полиции,

сосредоточение же всего личного состава в центральном Управлении не отвечало нуждам такого обширного города, как Петербург, и создало таким образом формальные, чисто канцелярские отношения чинов Сыскной полиции к своим обязанностям. Исключением были лишь некоторые случаи более важных преступлений, как например убийства и другие из ряда выходящие происшествия, когда чины Сыскной полиции, по сообщению наружной полиции или по требованию судебных властей, являлись на место

73 преступления»^[73].

В 1867 г. при сыскной полиции создается специальное фотоателье, - «фотография», в котором осуществлялось фотографирование наиболее опасных преступников. Известно, что в 1868 г. было сфотографировано 564 человека^[74]. По мнению Н.А. Крыловой, оно было создано на базе бывшей «фотографии» городской полиции при Тюремном замке, существовавшей с 1864 г.

В соответствии с Именным указом «О преобразовании Петербургского столичного управления» от 17 июля 1871 г., Петербург «в пределах городской черты» был выведен из состава губернии, с образованием в нем «особого градоначальства». Главой столичной полиции становится градоначальник, должности обер-полицмейстера и его помощника упразднялись, министру внутренних дел совместно с шефом жандармов предписывалось предоставить градоначальнику «инструкцию по делам об охране общественной безопасности и общественного порядка в столице»^[75]. 20 марта 1873 г., в контексте административно-полицейских реформ в столице, было Высочайше утверждено «Положение о Петербургском Градоначальстве», включая штаты «состоящих при оном отдельных частей полицейского управления». Градоначальник получил право непосредственного доклада императору «как о наиболее важных преступлениях в столице, так равно о главнейших предметах полицейского управления в оной». При этом, он подчинялся министру внутренних дел и

шефу жандармов «по принадлежности предметов полицейского управления»^[76]. Между тем, штаты сыскной полиции, а также расходы на канцелярские нужды и «по полицейским розыскам» остались прежними^[77]. Не мудрено, что должность градоначальника автоматически занял бывший обер-полицмейстер Ф.Ф. Трепов, остававшийся на своем посту вплоть до 1878 г., когда его тяжело ранила во время приема в градоначальстве небезызвестная Вера Засулич, и он был вынужден завершить свою многолетнюю службу^[78].

Административно-полицейские реформы в столице не отразились на работе сыскной полиции, которая, по словам вновь назначенного градоначальника, «продолжала свою деятельность с тем же рвением и успехом, о которых мною было засвидетельствовано в прежних Всеподданнейших отчетах»^[79]. Как следует из отчета за истекший 1873 г., было «произведено чинами Сыскной Полиции розысков по особым поручениям - 1851. Из них окончено с успехом - 1050 (раскрываемость 57% - авт.). В том числе открыто: а) убийств - 2; б) краж - 360; в) случаев подделки разного рода документов и денежных бумаг - 3». Помимо этого, было задержано 2 убийц, 352 воров и «лиц с крадеными вещами», 3 «делателей фальшивых документов», 26 дезертиров, 1197 лиц, «укрывающихся без прописки», 486 бродяг, а также 335 «задержано и выслано из столицы по неимению письменных видов». В рассматриваемый период «фотография» сыскной полиции изготовила 7500 фотографических карточек. Помимо этого, сыскная полиция располагала сведениями, аккумулированными в «алфавитной» картотеке: о лицах, содержащихся в местах заключения; о лицах, разыскиваемых по требованиям присутственных мест и должностных лиц; о лицах подозрительных; о евреях, прибывших в столицу; о выбывших из столицы евреях. Всего 45 тыс. «листков с этими сведениями»^[80]. В сравнении с раскрываемостью шестилетней давности («из 719 розысков с успехом закончено 319»), итоги деятельности сыскной

полиции выглядят достаточно убедительными, особенно если принимать во внимание, что количество личного состава оставалось неизменным, а численность населения Петербурга возросла до 700 тыс. человек^[81].

Статистические данные о работе сыскной полиции за последние три года, предшествовавшие учреждению столичного градоначальства, также свидетельствуют о положительной динамике: в 1870 г. было «произведено розысков» 1420, из них «успешно» - 890 (раскрываемость 63%. - авт.); в 1871 г. - 1120 и 740 (66%); в 1872 г. - 1564 и 980 (63%). Задержано «подозрительных лиц и преступников»: в 1870 г. - 1232; в 1871 г. - 1577; в 1872 г. - 1613. Составлено «листков, со сведениями о подозрительных лицах вообще»: в 1870 г. - 30086; в 1871 г. - 30000; в 1872 г. - 37000. «Снято фотографических карточек с преступников»: в 1870 г. - 6084; в 1871 г. - 6112; в 1872 г. - 8230^[82]. Следует обратить внимание на последние цифры: они не должны вводить в заблуждение - безусловно, здесь речь идет не о количестве сфотографированных преступников, а о количестве изготовленных фотографий.

В течение десяти лет с момента учреждения столичной сыскной полиции возросло не только количество уголовных преступлений, но и численность населения Петербурга, а штат личного состава ведомства уголовного розыска оставался по-прежнему небольшим и настоятельно нуждался в увеличении. Необходимо было принимать кардинальные меры, направленные на оптимизацию сложившейся ситуации в сфере борьбы с преступностью. Первый шаг в этом направлении был предпринят 30 декабря 1876 г., когда Александр II утвердил мнение Государственного Совета «По проекту штатов Петербургского Градоначальства и Петербургской городской полиции»^[83]. Власти впервые системно озаботились как штатным, так и материальным состоянием столичной сыскной полиции: добавилась должность помощника начальника сыскной полиции, а количество штатных полицейских

надзирателей увеличилось до 20-ти. Возросло содержание «чиновникам сыскной полиции» (бывшие «чиновники для поручений») и полицейским надзирателям, а на канцелярские расходы и «полицейский розыск» теперь выделялось по 3800 руб. и 20000 руб. ежегодно. По решению градоначальника в канцелярию, при необходимости, можно было добавить еще двух чиновников^[84]. Помимо этого, к утвержденному штату были прикомандированы на постоянной основе полицейский чиновник, полицейский надзиратель и околоточный надзиратель, а также имелась возможность содержать еще 9 вольнонаемных писцов в канцелярии и 4 сторожей^[85].

12 августа 1881 г. по указу вступившего на престол императора Александра III «Об упразднении должности Петербургского Градоначальника с возложением тех обязанностей на Обер-Полицеймейстера» было признано необходимым «предоставить Полицейскому Управлению Петербургской столицы большую возможность сосредоточить свою деятельность на охранении общественного спокойствия и порядка». Должность градоначальника была упразднена, а все функции по «административному заведыванию городом» были переданы столичному губернатору. Управление столицей в «полицейском отношении» было возложено на обер-полицмейстера^[86]. Такая «обратная рокировка» фактически никак не отразилась на организационно-правовых аспектах деятельности сыскной полиции.

Конец XIX в. знаменуется привлечением последних научных достижений и разработок, как прикладного инструментария, в сферу борьбы с преступностью, и первым из них стала специальная методика описания признаков внешности человека^[87]. Ее «отцом» стал письмоводитель 1 -го отделения полицейской префектуры Парижа (французской уголовной полиции Сюртэ) Альфонс Бертильон, который разработал антропометрический метод измерения и фиксации отдельный частей тела преступника специальными инструментами по 11 -ти параметрам, получивший название «бертильонаж». 20

февраля 1883 г. им впервые была установлена личность преступника, доставленного в полицию, который ранее уже совершал преступления, по регистрационной карточке с результатами измерений, находящейся в картотеке А. Бертильона, к тому времени насчитывавшей около 1800 карточек^[88]. Через семь лет французский опыт был адаптирован в России, а точнее - в Петербурге. 1 июня 1890 г., «в видах пресечения рецидивистам возможности скрывать свою прежнюю судимость, а также с целью установления личности бродяг, беспаспортных и всякого рода людей, скрывающих свое действительное звание», при столичной сыскной полиции было учреждено «особое измерительное (антропометрическое) отделение, организованное по системе французского антрополога Бертильона». За 7 месяцев деятельности отделение провело измерение 2375 человек, «из числа которых 8 оказались умышленно сообщившими первоначально ложные данные о своей личности»^[89]. Как отмечалось в еженедельнике «Вестник полиции», в 1915 г. состоялся «25­летний юбилей русской научной полиции», ведущей свой отчет с учреждения в 1890 г. «первой в России станции для антропологического измерения преступников при столичной полиции. под непосредственным руководством специально для этого приглашенного инженер-полковника Н.А. Козлова, автора многих трудов по опытной криминалистике»^[90].

Не остается без внимания и совершенствование оперативно-розыскной деятельности сыскной полиции. По распоряжению градоначальника (1895­1904), генерал-майора Н.В. Клейгельса, с 1896 г. внедряется территориальный метод работы, суть которого заключалась в распределении чиновников сыскной полиции по отделениям Петербурга, а полицейских надзирателей - по участкам; каждый из чинов отвечал за приданный им район ответственности. Таким образом, вся столица находилась под контролем и надзором сыскной полиции^[91]. Подобное новшество в организации деятельности сыщиков сразу же принесло свои положительные плоды: в течение 1896 г. «по требованиям

судебных властей» и «сообщениям подлежащих участковых приставов» было осуществлено 3244 «розысков»; задержано 5 убийц и 27626 «других преступников, дезертиров, бродяг и укрывавшихся от прописки». Антропометрическое отделение оказало «важные, по обыкновению, услуги»: в период с 1 июня 1890 г. по 1 января 1897 г. оно подвергло измерению 27316 человек, в результате чего было выявлено 89 рецидивистов. Помимо этого, было составлено 11039 «алфавитных листков» и произведено 444 фотографических снимков. По всем другим показателям были также достигнуты высокие результаты^[92] - лучшие, с момента учреждения столичной сыскной полиции.

В начале ХХ в. деятельность столичной сыскной полиции продолжает совершенствоваться: устанавливаются «постоянные сношения с Сыскными отделениями других городов Империи, а также с полицией иностранных государств» для взаимодействия в сфере борьбы с «гастролерами» как на всероссийском уровне, так и межгосударственном. Такие меры значительно снизили уголовную преступность в столице. Так, в 1901 г. сыскная полиция провела 2943 дознаний и розысков (на 300 меньше, чем пять лет назад. - авт.), задержано 22 убийц и 25648 других преступников. «Фотографией» при сыскной полиции изготовлено 729 снимков; по лицам, представляющим оперативный интерес, составлено и влито в картотеку 15860 «алфавитных листков». В антропометрическом отделении к рассматриваемому времени было оформлено 47437 «измерительных листовок» по столичным жителям и 10453 - по провинциальным^[93]. В следующем, 1902 г. в производстве сыскной полиции было 3094 дознаний и розысков; антропометрическое отделение измерило 4083 лица и обнаружило 117 рецидивистов, к 1 января 1903 г. в его картотеке содержалось 51520 «измерительных листков»^[94]. При этом необходимо иметь в

виду регулярный рост населения Петербурга, которое к концу XIX в. составляло около 1 млн. 300 тыс. человек^[95].

В октябре 1902 г. при сыскной полиции был учрежден «Стол о дворниках и швейцарах», в котором сосредоточилась информация о благонадежности, помимо лиц указанных профессий, также о служащих в питейных заведениях и извозчиках. К началу 1904 г. в алфавитную картотеку было влито около 30 тыс. листков с подробными сведениями о каждом, из названной категории лиц^[96]. Полагаем, подобные меры были предприняты в целях более эффективного привлечения к конфиденциальному сотрудничеству с сыщиками лиц из этих слоев петербургского общества, могущих систематически предоставлять оперативно значимую информацию для использования при раскрытии преступлений.

И без того хорошо отлаженный механизм функционирования столичной сыскной полиции начинает набирать обороты с приходом в феврале 1903 г. на должность начальника Петербургской сыскной полиции (1903-1915) Владимира Григорьевича Филиппова, который перестроил и интенсифицировал работу сыщиков. Главными инновационными формами деятельности сыскной полиции, которые он привнес, являлись: организация систематического контроля за деятельностью каждого чина уголовного сыска; ведение широкомасштабных оперативно-розыскных мероприятий по профилактике преступлений; учреждение в своем ведомстве дежурной части для максимально оперативного реагирования на совершенные преступления; широкое внедрение научных методов уголовного сыска (регистрация преступников, оперативная фотография, фотоэкспертиза)^[97]. По словам Г. Зуева, главный столичный сыщик «особое внимание уделял внедрению в работу уголовного розыска новейших достижений криминалистики. При нем российская сыскная полиция одна из первых в мире стала широко применять дактилоскопию и фотографирование

преступников. По его инициативе и при содействии его ближайшего помощника Л.К. Петровского в практику работы полиции были впервые внедрены «летучие отряды»»^[98].

С 1903 г. активизируется и деятельность городских властей по формированию нового штата столичной сыскной полиции. По проекту градоначальника Н.В. Клейгельса предусматривалось увеличить вдвое полицейских надзирателей - с 50-ти до 100. Помимо этого, предлагалось учредить еще одну должность чиновника сыскной полиции, который бы заведовал арестантской частью. Дело в том, что в течение года через столичную сыскную полицию проходило порядка 30 тыс. арестантов, а все дела по ним находились в ведении помощника начальника сыскной полиции, на которого, помимо этого, возлагались и другие функции: производство дознаний по важнейшим делам, надзор и контроль за деятельностью личного состава сыскной полиции, замещение начальника в его отсутствие и проч. Кроме этого предлагалось ввести штатные должности фотографа и фельдшера, а также увеличить на одну единицу состав канцелярии, разделив обязанности журналиста и архивариуса. Планировалось поднять расходы на розыск с 15 до 30 тыс. руб., а на канцелярские надобности - с 7 до 12 тыс. руб. Увеличение на розыск аргументировалось выездами сыщиков в другие губернии России и за границу по делам, в том числе и общегосударственного значения, а также на создание разветвленной сети секретной агентуры во всех слоях столичного общества, в первую очередь среди прислуги увеселительных заведений, трактиров, ресторанов, гостиниц, постоялых дворов, общественных и частных учреждений и т.п. В число канцелярских расходов предполагалось включить деятельность антропометрического бюро, издержки на фотографию и наем писцов^[99].

2 февраля 1904 г. император Николай II утвердил мнение Государственного Совета «Об усилении штата сыскной полиции города С.-

Петербурга»: к штату, утвержденному 12 мая 1887 г., были добавлены должности чиновника сыскной полиции, фельдшера и 25 полицейских надзирателей 3-го разряда. Практически всем чинам были повышены оклады содержания, на разъезды полицейским надзирателям ежегодно отпускалось 7000 руб., канцелярские расходы увеличились на 3000 руб. и на наем фотографа - 100 руб. ежегодно^[100]. Как видим, не все важные аспекты реализованного проекта нашли свое окончательное утверждение. По всей видимости, это было связано с началом русско-японской войны 1904-1905 гг., потребовавшей больших финансовых вливаний из государственной казны на военные нужды.

Увеличение штата сыскной полиции, как следует из ежегодного отчета, «дало возможность некоторым образом реорганизовать деятельность сыскной полиции и уже к 1 -му июля отчетного года был сформирован в целях принятия более энергичных мер к охранению общественной безопасности и предупреждению преступлений так называемый «Летучий отряд» сыскной полиции из одного чиновника для поручений и 12 постоянных полицейских надзирателей.»^[101]. В задачи вновь образованной структуры входило: 1) «Принимать все зависящие меры к удалению из Петербурга порочного элемента и предупреждению и пресечению преступлений.»; 2) Наблюдать: за злачными местами и «накрывать азартные игры»; «за правильной пропиской и ведением книг в домах, меблированных комнатах и гостиницах»; 3) Пресекать хулиганские проявления; 4) «Вести фотографические альбомы преступников»; 5) «Исполнять поручения по расследованию преступлений». Результатом деятельности Летучего отряда в период с 1 июля по 31 декабря 1904 г. стало задержание 1652 лиц, представлявших оперативных интерес^[102]. Говоря современным языком, Летучий отряд Петербургской сыскной полиции стал своеобразным отрядом быстрого реагирования по предотвращению и раскрытию преступлений.

7 мая 1907 г. градоначальник Петербурга генерал-майор Д.В. Драчевский вошел с ходатайством к министру внутренних дел П.А. Столыпину о переименовании столичной сыскной полиции, подобно аналогичным западноевропейским службам, в «уголовную полицию»^[103]. В качестве аргумента он ссылался на то, что термин «сыск» ассоциировался у обывателей и даже у государственных чиновников с политическим сыском (розыском) - «охранкой». (В скобках заметим, что американский историк Чарльз Рууд и его российский коллега С.А. Степанов, занимавшиеся исследованием органов политического розыска России, отмечают, что под охранкой в то время подразумевалась вся политическая полиция, и предполагают, что слово «охранка» лучше всего характеризовало главную задачу тайной полиции - «охранять, защищать государственный строй»^[104]). Градоначальник обращал внимание министра на два фактора: 1) в годы революционных волнений 1905­1907 гг. общество относилось к охранке достаточно настороженно, если не сказать враждебно, и смена названия должна была способствовать укреплению авторитета учреждения уголовного розыска; 2) в столичную сыскную полицию по ошибке направлялось значительное количество материалов (заявлений, документов и т.п.), касавшихся государственных преступлений и отнесенных законом к компетенции Петербургского охранного отделения, что обременяло сыщиков излишней перепиской. Однако директор Департамента полиции МВД М.И. Трусевич в удовлетворении ходатайства отказал, сославшись на то, что наименование «сыскная полиция» установлено в законодательной форме и «изменение названия не избавит от указанных в ходатайстве затруднений»^[105].

Отдельно отметим, что 1907 г. стал последним годом, накануне образования общероссийской структуры уголовно-сыскной полиции в соответствии с законом «Об организации сыскной части» от 6 июля 1908 г., и Петербургская сыскная полиция эффективно закончила 1907 г., осуществив 8726 дознаний, причем «все выдающиеся преступления были открыты и

преступника задержаны». Неплохо сработал и Летучий отряд, задержавший 2114 человек. Антропометрическое бюро зафиксировало 19418 лиц, сфотографировав 2138^[106].

Таким образом, за сорок лет своей деятельности столичная сыскная полиция трансформировалась из небольшого по штату подразделения в эффективную специальную полицейскую службу уголовного сыска, оснащенную последними научным разработками и методиками, располагавшую действенной внутриведомственной организацией и достаточным финансированием. Петербургская сыскная полиция стала своеобразным эталоном для учреждения аналогичных служб в других крупных городах Российской империи. Именно по примеру столичной сыскной полиции стали организовываться органы уголовного розыска: в 1874 г. - сыскное отделение Варшавской полиции, в 1880 г. - сыскная часть Киевской городской полиции, в 1881 г. - Московская сыскная полиция, в 1888 г. - Рижское сыскное отделение, в 1898 г. - временное сыскное отделение при канцелярии Одесского полицейского управления, в 1902 г. - сыскное отделение при Харьковской городской полиции, в 1906 г. - Ростово-Нахичеванская и Бакинская сыскные части.

Так, 17 марта 1874 г. Александр II утвердил положение Комитета по делам Царства Польского, рассмотренного по представлению МВД, «О новом штате Варшавской городской полиции», которым преобразовывалось Управление Варшавского обер-полицмейстера и его канцелярия^[107]. В соответствии с новыми штатами при канцелярии учреждалось сыскное отделение в составе: начальник; делопроизводители - 2; помощники - 2; канцелярские чиновники - 5. На розыски полагалось 2030 руб. в год. Помимо сыскного отделения к канцелярии обер-полицмейстера были придан адресный стол^[108]. По мнению А.Ю. Шаламова, Варшавское сыскное отделение было создано на базе действовавшего с 1868 г. следственного отделения Варшавской полиции под

началом опытного Карла Игнатьевича Витвицкого, который и стал руководить уголовным сыском (1873-1881)^[109]. Подобная метаморфоза достаточно парадоксальна с юридической точки зрения: функции следователей и сыщиков, как представителей полиции, в уголовном процессе существенно различались в соответствии с Уставом уголовного судопроизводства^[110], Высочайше утвержденным 20 ноября 1864 г. и действовавшим на всей территории Российской империи, в которую входило и Царство Польское. Со временем не мог не возникнуть вопрос об усилении штатов сыскного отделения. 3 июня 1892 г. Александр III утвердил мнение Государственного Совета «О дополнительном штате Варшавской городской полиции»^[111], которым на содержание полицейских надзирателей сыскного отделения ежегодно отпускалось по 18300 рублей^[112]. Характерно, что количество штатных сыщиков конкретно не указывалось, но если взять за основу денежное содержание за тот же период полицейских надзирателей столичной сыскной полиции, то в указанную сумму вполне укладывалось ежегодное содержание от 20 до 30 полицейских надзирателей в Варшаве.

В марте 1873 г., в порядке эксперимента, была создана Киевская сыскная полиция в самом «ограниченном составе». Отчет о ее работе обнадеживал, однако недостаточное финансирование и дефицит желающих служить в уголовном сыске не давали возможности своевременно раскрывать тяжкие преступления. Уже в следующем году эксперимент свернули^[113]. Вероятно, о нем не позабыли, поскольку по предписанию Киевского губернатора от 14 июня 1880 г. была образована сыскная часть при Киевской городской полиции^[114]. В 1902 г. при ней были учреждены антропометрическое бюро и «фотография», а в январе 1904 г. - дактилоскопическое бюро. Только за первый год своего существования в Киеве было подвергнуто дактилоскопированию

2987 лиц, представлявших оперативный интерес для сыщиков^[115]. К началу ХХ

в. личный состав сыскной части состоял из: заведующего; околоточные надзиратели - 2; городовые - 20. Фактически они были откомандированы из общей полиции и занимались деятельностью, не во всем им присущей, в связи с отсутствием профессиональных сыщиков и канцелярских чинов. Так, например, один городовой ведал делопроизводством сыскной полиции, другой заведовал задержанными, третий - справками, четвертый - регистрацией происшествий, пятый - антропометрическим бюро, шестой - фотографией. Еще четверо городовых, совместно с околоточными надзирателями, осуществляли производство дознаний, а остальные десять - проводили оперативно-розыскные мероприятия по предотвращению и раскрытию преступлений. Ежегодно содержание Киевской сыскной части обходилось в 5676 руб., в том числе на канцелярские расходы и розыски^[116].

Вторая столица - Москва - стала четвертым по хронологии городом Российской империи, где была учреждена сыскная полиция. Однако, еще в 1868

г. Московский обер-полицмейстер, генерал-майор Н.У. Арапов подготовил проект реформирования Московской городской полиции, в котором, по аналогии с Петербургом, предусматривалось учреждение специализированного подразделения уголовного розыска - сыскной полиции^[117]. На деле вышло, что проект более 10 лет «рассматривался», и только 5 мая 1881 г. Александр III утвердил мнение Государственного Совета «О преобразовании Московской городской полиции», которым вводилось в действие «Положение о Московской городской полиции»^[118]. В нем прямо указывалось, что при обер-полицмейстере Москвы, помимо других подразделений (канцелярии, адресного стола, полицейского архива и т.п.), состоит сыскная часть^[119]. В п. 23 Положения особо подчеркивалось, что «начальник сыскной полиции и чиновники, при нем

состоящие, находятся в полном распоряжении Обер-Полициймейстера». Штат Московской сыскной полиции составили: начальник; чиновники - 2; полицейские надзиратели - 12; делопроизводитель; помощник его^[120].

Как указывает известный бытописатель Москвы В.А. Гиляровский, «настоящих сыщиков до 1881 года не было, потому что сыскная полиция как учреждение образовалась только в 1881 году. До тех пор сыщиками считались только два пристава - Замайский и Муравьев, имевшие своих помощников из числа воров, которым мироволили в мелких кражах, а крупные преступления они должны были раскрывать и важных преступников ловить»^[121]. Позднее, в 1882-1886 гг. полковник Константин Гаврилович Муравьев состоял в должности начальника Московской сыскной полиции^[122]. Первым же начальником Московской сыскной полиции 1 июля 1881 г. был назначен Николай Никифорович Струков, начинавший свою карьеру в 1862 г. с должности судебного следователя Малоярославского уезда Калужской губернии. В 1868 г. по собственному прошению он был переведен в Московскую полицию, где с 1870 г. занимал должность частного пристава^[123].

Особую роль в развитии уголовного сыска Москвы сыграл Аркадий Францевич Кошко, назначенного начальником сыскной полиции (1908-1915). Ранее он занимал посты начальника Рижского сыскного отделения и помощника начальника Петербургской сыскной полиции. В Москве он начал с того, что лично осуществлял набор личного состава в штат. При этом его требованиями были не только «безусловная честность, трезвость, грамотность, способность к розыску, сообразительность, скромность, но и чистота платья, предупредительность и безусловная вежливость в обращении с публикой, недопущение каких-либо физических воздействий по отношению к задержанным, крепость здоровья, ловкость при задержаниях и негласных наблюдениях». На должность своего помощника А.Ф. Кошко взял Пензенского

полицмейстера В.Е. Андреева, ранее служившего с ним в Риге^[124]. Характерно, что А.Ф. Кошко лично обучал вновь набранных в штат сыщиков методике и тактике наружного и внутреннего наблюдения. Так, в приказе по сыскной полиции № 3 от 1 марта 1908 г. указывалось: «Замечено, что надзиратели и агенты не имеют никакого понятия о ведении всяких наблюдений, главным образом за лицами, почему предлагаю собраться 2 сего Марта к 11 часам утра всем Г.г. чиновникам, надзирателям и агентам, им будет мною преподано указание как следует вести наблюдение»^[125].

В основу организации деятельности сыскного отделения А.Ф. Кошко ввел территориальный принцип: к каждому полицейскому участку Москвы был прикреплен полицейский надзиратель, который вел учет совершенных преступлений на «своем» участке и осуществлял оперативно-розыскные мероприятия, направленные на их раскрытие. К нему в помощь прикомандировывались городовые наружной полиции. Вся территория города была разделена на 4 района, по 12 полицейских участков в каждом. Руководить уголовным сыском в каждый район был поставлен чиновник особых поручений сыскной полиции, контролировавший работу надзирателей «своих» участков и непосредственно проводивший оперативно-розыскную работу по наиболее сложным делам. Ежемесячно надзиратели представляли отчетные ведомости о раскрытых и нераскрытых преступлениях, на основании которых чиновник составлял «общую картограмму». Еще один чиновник возглавлял Летучий отряд, состоявший из полицейских надзирателей и городовых, не закрепленных на участках^[126]. Как резюмировал В.И. Гурьев, со временем Московская сыскная полиция превратилась в серьезную структуру: ее сотрудники занимались раскрытием наиболее опасных уголовных преступлений, «применяя новейшие методы криминалистики того времени (антропометрия, дактилоскопия)»^[127].

За год руководства А.Ф. Кошко сыскной полиции Москвы она стала одной из самых профессиональных учреждений уголовного сыска в России: процент раскрываемости преступлений вырос в 3,5 раза, были полностью ликвидированы организованные воровские сообщества, действовавшие на Московском железнодорожном узле, благодаря системному контролю за подчиненными удалось свести уровень коррупции в уголовном сыске фактически к нулю^[128].

Необходимо отметить, что А.Ф. Кошко вводил и довольно любопытные, новаторские методы работы. Так, еженедельник «Вестник полиции» анонсировал, что 3 марта 1908 г. «новый начальник Московской сыскной полиции А.Ф. Кошко» в помещении сыскной полиции устраивает организованную выставку «из отобранных у воров и разных подозрительных лиц вещей, собственники которых не обнаружены». Всем обывателям предоставлялась возможность посетить данное мероприятие и тем, «кто признает себя владельцами вещей», необходимо было «представить доказательства на право собственности», после чего вещи были бы возвращены «по принадлежности»^[129]. Забегая вперед, заметим, что в 1913 г. Московская сыскная полиция, во главе с А.Ф. Кошко, была признана лучшей в Европе среди подобных учреждений^[130]. Между тем, некоторые авторы приписывают ему мифические заслуги. Так, В.И. Власов и Н.Ф. Гончаров утверждают, что А.Ф. Кошко впервые в мировой сыскной практике начал применять для идентификации, регистрации и розыска преступников дактилоскопию и антропометрический метод^[131], что явно не соответствует историческим фактам. Антропометрический метод первым разработал чиновник Парижской уголовной полиции «Сюртэ» Альфонс Бертильон, который 20 февраля 1883 г. впервые установил личность преступника. Что же касается дактилоскопии, то ее ввел в практику сыскной работы генеральный инспектор полиции Бенгалии

(провинции Британской Индии) Эдвард Генри 12 июля 1897 г. При помощи дактилоскопии в 1898 г. по всей Бенгалии были идентифицированы 345, а в 1898 г. - 569 преступников, причем две трети из них с помощью «бертильонажа» идентифицировать не удалось^[132].

Как правильно отмечает Т.Л. Матиенко, «к середине XIX в., а именно к моменту буржуазных реформ 60-х годов, российский сыск приобретает все атрибутивные признаки особого вида правоохранительной деятельности, институализация которого завершается уже в первом десятилетии ХХ в.»^[133]. Отметим, что 12 марта 1908 г. по приказу директора Департамента полиции М.И. Трусевича, в нем был образован «Отдел уголовно-сыскной части», в котором сосредоточивались: «общее наблюдение за деятельностью сыскных отделений в Империи, руководство сформированием новых отделений, снабжение их необходимыми пособиями, сосредоточение регистрации преступности, издание инструкций и циркуляров»^[134]. Учреждение в Департаменте полиции такого структурного подразделения положило начало «упорядочению сыскной части, остававшейся до сего времени без всякого общего руководства и наблюдения, и лишенной какой-либо объединенности»^[135]. По мнению Е.П. Сичинского, руководство Департамента полиции оставило решение вопросов о структуре сыскных отделений и организации их деятельности в компетенции местных руководителей полиции (обер-полицмейстеров и полицмейстеров), что и определило их разнообразие форм функционирования^[136]. Как указывалось в «Вестнике полиции», «почти все западно-европейские государства давно обратили внимание на это дело (уголовный сыск. - авт.) свое внимание и сформировали в среде полиции особые органы, ведающие дело уголовного розыска. Деятельность таких

учреждений, существующих в России в очень ограниченном количестве, с несомненностью подтверждает их целесообразность, т.к. по отзыву прокурорского надзора, в городах, где сформированы сыскные отделения, количество необнаруженных преступников значительно менее, чем в местностях, где борьбу с преступностью ведет одна наружная полиция. .одновременное введение в действие целой сети сыскных отделений даст возможность устроить их по однородной системе работы и регистрации, держать личный состав их по указаниям из центра в курсе усовершенствований сыскного дела, а главное - связать органически их работу установлением правильного взаимодействия, каковое условие особенно важно при преследовании подвижных профессиональных шаек, причиняющих огромный ущерб населению и остающихся неуловимыми из-за отсутствия связи между органами, производящими уголовный розыск»^[137]. Говоря о проблемах противостояния криминалу, П.А. Пачин отмечает, что «отсутствие специального аппарата борьбы с уголовной преступностью не могло не отражаться на оперативной обстановке в стране. Необходимо было создание такого аппарата, который бы мог эффективно бороться исключительно с уголовной преступностью»^[138]. И такая структура было создана в Российской империи 6 июля 1908 г. в соответствии с законом «Об организации сыскной части».

С учетом изложенного, необходимо отметить, что, по большому счету, уголовный сыск в России во второй половине XIX - начале ХХ вв. по- прежнему проводился местными органами общей (наружной) полиции на значительных территориях страны, за исключением обоих столиц и крупных губернских городов, в которых учреждались специальные подразделения сыскной полиции. Причем, имели место две формы их финансирования: 1) на уровне законов, издаваемых высшей государственной властью, функционировали постоянные штатные подразделения (Петербургская сыскная

полиция, сыскное отделение Варшавской полиции, Московская сыскная полиция, Рижское сыскное отделение, сыскное отделение Одесской городской полиции, Ростово-Нахичеванская сыскная часть и Бакинская сыскная часть), и 2) на уровне распоряжений местных территориальных (губернских или городских) властей - «временные» или «внештатные» (сыскная часть Киевской городской полиции, сыскное отделение при Харьковской городской полиции и др.). Положительный опыт и практика функционирования первых органов сыскной полиции впоследствии были взяты за основу при образовании общероссийской системы уголовного сыска в 1908 г. Этот опыт использовался и в органах уголовного сыска Кубани.