<<
>>

Роль доктрины в системе форм современного права

Доктрина принадлежит к правовым явлениям, которые многократно меняли и меняют свой статус, стремясь раствориться в науке, судебной практике, религии, обидах принципах и других формах и источниках права.

В 1911 г. Ю.С. Гамбаров об этом свойстве доктрины писал следующее: «Представляет ли собою такое право... самостоятельный источник права, или оно входит составной частью в обычное и законодательное право, этот вопрос чрезвычайно спорен и исполнен до сих пор неясностей»454. Возможно этим непостоянством и' неопределенностью объясняется отсутствие специализированных работ о доктрине в связи с учением о форме и источнике права. Ее отождествляют с одним из названных явлений, а также с религией для мусульманских государств, с идеологией для тоталитарных. Упоминание

455 данного термина производится в контексте вопросов толкования и правосознания.

Изучение феномена доктрины должно производиться как минимум в 2-х плоскостях. Первое направление состоит в изучении собственной регулятивной роли доктрины, функционирующей в качестве самостоятельной формы права. Такая независимость, впрочем, не исключает того обстоятельства, что доктринальные положения получают внешнее оформление, письменную оболочку за счет других правовых явлений (в первую очередь - судебной практики). Второе направление составляет исследование влияния доктрины на развитие всех форм права. Особенно это очевидно в тех случаях, когда победа

wГамбаров Ю.С. Указ. соч. Т. 1.С. 334.

455Лазарев В.В. О роли доктринального толкования права // Сов. юстиция, 1969, № 14; Хабриева Т.Я. Доктринальное и компетентное толкование Конституции //Правоведение. 1998. № 1. С. 22-34.

271 доктрины в массовом сознании приводит к изменению законодательства. Можно полагать, что доктрина не в полной степени самостоятельная форма права, так как она выступает основой всех правовых явлений.

Другие формы права выступают оболочкой, в которую облекается доктрина; воспринимая доктрину, они детализируют ее положения, придавая им характер конкретных правил поведения.

При разработке термина «доктрина» встречается ряд проблем. C одной стороны, это понятие имеет не только юридический смысл, но и философский, социологический, политологический, которые значительно шире. C другой стороны, имеются другие, частично пересекающиеся с доктриной термины, (идеология, наука, идея, концепция). Исследование феномена доктрины как формы права, связано с решением следующих вопросов: возникновение этого явления; форма (оболочка) его существования; сочетание с другими формами права по юридической силе и содержательно; степень ее обязательности; возможности защиты государственным принуждением.

Соотношение доктрины с другими формами права столь многообразно и сложно, что требует системного изучения. В этом сравнении следует иметь в виду, что различными исследователями используются различные термины для обозначения схожих явлений. Так, наука нередко называется правом юристов. В то же время «авторами» и судебной практики выступают юристы, следовательно, данная форма также может быть названа правом юристов (другое название - судейское право).

В последние годы наметился еще один аспект проблемы. Если ранее термин доктрина рассматривался, как правило, в контексте науки, неписаных источников, в первую очередь, принципов, то современное правотворчество

272 востребовало данный термин в качестве наименования правовых актов ^государственной власти[456], произведений полуофициального характера[457].

В научной литературе предпринимались определенные попытки разработать данный термин. Тем не менее, имеющиеся подходы пока не интегрируются в единое целое, обладающее практической ценностью и общепризнанностью. Государственная значимость данного вопроса подтверждается тематикой общероссийского совещания, проведенного Администрацией Президента РФ 24 декабря 2002 г.

«Применение общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации в практике Конституционного Суда РФ». Участниками этого совещания в числе других проблем отмечалось, что общеизвестность и общепризнанность как критерии действительности правовых предписаний пока не отработаны, не воспринимаются правоприменительными органами. Отсутствие определенности в реализации доктринальных положений затрудняет, а иногда и делает невозможным юридическое сотрудничество России с другими государствами, в первую очередь, принадлежащими к англо-саксонской правовой системе.

Таким образом, очевидно, что абстрактно-научное освоение доктрины настоятельно требует своего развития в практической плоскости с целью выработки критериев признания какого-либо явления доктриной и установления характера ее взаимодействия с другими формами права.

Понятие доктрины исключительно многогранно. В пределах настоящей работы предпринята попытка разработать одну из этих граней, а именно

исследовать возможности доктрины выступать в качестве формы и источника права. Представляется, что доктрина определенным образом влияет на формирование и) реализацию права, выступая источником права для иных форм, в том числе, для нормативного правового акта. Кроме того, при наличии определенных условий доктрина самостоятельно выполняет роль формы права, то есть осуществляет непосредственно регулирующую функцию.

Термин «доктрина» может использоваться для обозначения таких явлений, как учение, философско-правовая теория, мнение ученых-юристов по тем или иным вопросам правотворчества и правоприменения, научные труды наиболее авторитетных исследователей в области государства и права. По отношению к учению доктрина выступает содержанием, а учение, соответственно, формой. Для полноты понимания доктрины необходим динамический фактор, т.е. ее авторитетность, востребованность, влиятельность, регулятивный потенциал, убедительность.

Официозно сформулирован подход к данному явлению в Доктрине развития российской науки, которая определена, как система разделяемых российским обществом, государством, учеными взглядов, выражаемых в виде про грамм но-декларативных политических установок, определяющих общественный статус, цели развития, принципы организации, роль российской науки в становлении новой России как передовой экономически развитой страны и.

лежащих в основе ее государственной научно-технической политики458. Таким образом, доктрина понимается как взгляды, завоевавшие признание общества, государства, ученых, т.е. объединяются научное, профессиональное и массовое сознание, которые при поддержке государства

4i8Кипелев В.Г., Смирнов Б.М., Тихонов А.Н. Указ. соч. С. I.

274 становятся идеологией, официально, легитимно действующей в данной территориально-политической организации общества. Таких идей не может быть много, их сила — в единстве трех указанных составляющих.

Данный подход логичен в государстве, основанном на этатическом позитивизме, но современное состояние общества и государства не укладывается в жесткие этатические рамки. Доктрина в плюралистической модели общества не совпадает в государственной идеологией, а источником ее эффективности становится не столько поддержка со стороны государства, сколько общественный авторитет.

Представляется необходимым выработать соответствующую современным потребностям дефиницию доктрины. Достижению этой цели будет способствовать установление соотношения понятия доктрины с родственными близкими ей источниками и формами права: наукой, судебной практикой, принципами, идеологией, нормативными правовыми актами. Мы отдаем себе отчет не только в сложности, но и в уязвимости наших попыток: Результат подобного сравнения неизбежно станет объектом критики, но мы готовы к восприятию рекомендаций и ведению дискуссий по данной проблеме.

1. Доктрина и наука взаимодействуют наиболее часто. Именно в связи с этим необходимо прочертить границу между ними. Рассмотрим некоторые позиции, в целом расходящиеся в вопросе о том, сливаются ли доктрина и наука в единое целое, либо между ними имеются различия. Некоторые мнения отличаются простотой, которая не влечет, однако, однозначного уяснения понятия и, как следствие, является обманчивой. Известны определения, уравнивающие понятия доктрины и науки. Так, по мнению Р. Давида, юридическая доктрина представляет собой «специальные работы в области

459

права и по его конкретным вопросам» , т.е.

доктрина находится в научных произведениях. Профессор Н.Л. Гранат, разделяя эту позицию, подчеркивает действенность доктринальных положений: «Под доктриной как источником права понимается наука (теория, концепция или идея), которые во всех без< исключения случаях используются в правотворческом и правореализационном процессе... доктрина есть по существу результат научных исследований»460.

Столь узкий подход к понятию доктрины представляется неполным, так как он существенно упрощает данный феномен. Кроме того, идеалистическая картина однозначного восприятия результатов научных исследований законодателем далека от реальности. Скорее можно говорить о некотором (достаточно скромном) влиянии науки на правотворчество и правоприменение. Сами по себе результаты науки, воплощенные в произведениях, еще не составляют доктрины: с одной стороны, их общественная ценность существенно отличается от работы к работе в связи с чем уравнивание не представляется возможным; с другой стороны, существуют ценные работы, которые не имеют непосредственного прикладного значения, а развивают методологию, создавая фундамент юридического сознания.

Представляется целесообразным выявлять узкий и широкий подходы к термину «доктрина». В данном случае речь идет не только об объеме понятия доктрина (шире - уже), но и об авторстве, о месте ее создания, нахождения. В узком смысле создателями доктрины являются специалисты-юристы. В широком - достаточно широкий круг лиц, живших и живущих. Доктринальное положение может быть персонифицированно и связано с конкретным автором. Кроме того, группа лиц, объединенная по различным критериям v,9Давид Р. Жоффре-Спинози К. Указ. соч. С. 190.

'l6° Гранат Н.Л. Указ. соч. С. 12.

276.

(национальность, правовая система, исторический тип государства и т.п.), может нести определенные концепции, идеи в своем сознании и опираться на них. И есть теории, установить происхождение которых вообще не представляется возможным.

Для доктрины принципиальное значение имеет ее действенность, признанность, авторитетность, широта распространения и влияния на общественные отношения, которые позволяют этому явлению претендовать на самодостаточность. Данный феномен имеет возможности реализовываться самостоятельно, вне зависимости от механизма государственного принуждения. Еще в конце XIX в. Ф. Регельсбергер писал: «Особенностью созданий юриспруденции (как науки - С.Б.) является отсутствие внешней обязательной силы. Вполне наглядно это выступает, с одной стороны, в легальной интерпретации, с другой - в научном толковании положений права. Между тем;

„ - 461

известный внешний авторитет не вполне чужд и положениям юристов» .

Что касается практической ценности доктринальных произведений, то она меняется в зависимости от эпохи и от страны. Так, Р, Уолкер отметил, что «фактически по каждой отрасли права имеется своя классическая работа, и судья должен дважды подумать, прежде чем опровергнуть формулировку сторон, в свое время появившуюся в такой работе». Английский автор признает научную (учебную) литературу источником права в силу того, что в ней содержится текст прецедента, на который можно сослаться. Он полагает, что около 12 английских авторов могут претендовать на то, чтобы их работы были признаны источником права. Среди них трактат Гленвиля «О законах и обычаях Англии» (1187), трактат Брактона с таким же названием (1250), работы

461 Регельсбергер Ф. Указ. соч. С. 85.

in

Литтльтона «О держаниях» (конец XV в.), «Институции английских законов» Кока (1628), «Комментарии к законам Англии» Блектона (1765)[462]. Для международного права роль нормативного факта выполняли изречения Гуго Гроция, Литтльтона, Блектона. Л И. Петражицкий придает доктринальное значение трудам глоссаторов-комментаторов. В качестве недостатка их учения он отмечает изображение формальных правил, например, что «мнение семи докторов права равняется общему мнению, что то, в чем согласны Бартол и глосса, то составляет право, что чем старее юрист, тем больший вес имеет его мнение»[463].

Процесс становления отдельных идей до доктринального уровня предстает продолжительным, многоэтапным. Происходит постепенное превращение мнений выдающихся юристов в школы, а их мнения становятся нормативными фактами для последующих юристов. Петражицкому принадлежит авторская классификация научных произведений с точки зрения их возможности быть признанными доктриной: 1) право юристов, прямое закрепление такого факта в законодательстве; 2) право принятых в науке мнений (communes doctirum opinio); 3) право учений групп (школ); 4) учения отдельных великих юристов[464].

Оптимальным представляется поиск компромиссного решения, т.к. исключительно формальный подход (мнение законодателя) не дает результатов в анализе столь сложного явления. Признание трудов конкретных людей равными закону - исключительно редкое явление. Бесспорно, вершиной роли доктринального права был закон 426 г. императора Валентиниана, которым он придал решающее значение сочинениям пяти великих юристов прежнего

времени (Папиниана, Павла, Ульпиана, Модестина и Гая) и сочинениям тех их предшественников, на которых они ссылаются; причем в случае разногласий между этими учеными, для судов обязательно мнение большинства, в случае равенства голосов решающее значение имеет мнение Папиниана.

Известные истории римского права примеры законодательного уравнивания науки и закона не могут прямолинейно толковаться в современной правовой системе. Однако отрицать полностью взаимодействие науки и судебной практики нельзя. Актуальность это проблемы подтверждена результатами социологических исследований среди судейского корпуса. На вопрос: Есть ли такие труды юристов, которые являются для нас абсолютно верными? - более половины - 53,8% ответили отрицательно, считая, что таких трудов не должно быть. 41,7% ответили положительно: в том числе 9,1% говорят, что есть такие и называют конкретных авторов, произведения, а 32,6% говорят, что да, должны быть, но затрудняются точно их назвать. В анкете содержался вопрос, направленный на выяснение позиции судей по отношению к цитированию в заседании суда какого-либо научного произведения. 32,1% респондентов выказались за цитирование в заседании суда, 40,3% - против, 22,4% затруднились ответить, так как в их практике таких случаев не было.

Имеет значение оценка научных трудов, доктрин не только судами, но и законодателем. Обычай и доктрина могут потерять статус самостоятельной формы права в том случае, если законодатель перепишет в текст нормативного акта правила, выработанные указанными источниками. Пока законодатель ограничивается тем, что разрешает пользование этими правилами и устанавливает процедуру этой деятельности, другие формы следует считать самостоятельными.

Есть различия в степени признания науки и доктрины. Авторитет доктрины намного выше. Другое различие усматривается в их действенности, регулятивных свойствах. Научные произведения имеют хождение в учебниках, используются в исследовательских целях. Непосредственного регулятивного воздействия они не оказывают. В этом смысле наука - источник доктрины. Родившись в кабинетах и библиотеках, некоторые идеи входят в общественную жизнь, воспринимаются субъектами права, осуществляют непосредственное регулятивное воздействие на реальные общественные отношения.

Великий русский юрист Н.М. Коркунов прелагал видеть различия между наукой и доктриной в степени их обязательности. В частности, он отмечал, что: «признаком обязательности начал, выработанных наукой, может служить лишь усвоение их судебной практикой, другими словами: не теория, а только

, 465

практика есть самостоятельный источник права» .

Сложность перехода науки в доктрину в некоторой степени объясняется противоборством научной и практической среды. Обе они борются на превосходство, что подтверждается результатами социологических исследований. Так, практическую деятельностью считают требующей более высокой квалификации 65,4% респондентов-судей, и лишь 6,9% полагают, что теоретическая деятельность предполагает более высокую квалификацию. 21,5% считают, что эти виды деятельности требуют разной квалификации.

Доктрины, в отличие от научных трудов, как правило, не персонифицированы. Даже если они и сохранили имя своих легендарных авторов, это не имеет принципиального значения. За авторство большинства 4fi5Коркунов HMУказ. соч. С. 298.

признанных идей соперничают несколько лиц. В этой связи обоснованным представляется взгляд на доктрину как на принятое в науке мнение.

Можно отметить, что наука и доктрина - родственные понятия. Тем не менее, не вся наука - доктрина, и не вся доктрина - наука. Однако в конкретных примерах могут совпадать наука и доктрина. Это возможно в том случае, если научная идея заслужит признание в среде профессионалов, выступит основанием соответствующей школы, встретит поддержку общества и в силу своего авторитета станет мерой общественного поведения.

2. Доктрина и судебная практика. Признание доктрины и судебной практики синонимами является традиционным и одновременно современным взглядом на проблему. Сторонники этой традиции уже известны в XIX веке. Например, Регельсбергер отождествляет право юристов, науку и судебную практику. Взаимопроникновение этих явлений видится ему - следующим, образом: «То, что представителями науки провозглашается как право, равно как и то, что в приговорах суда, благодаря однообразному применению кристаллизуется в судебную практику... имеет за себя презумпцию правильности. Добросовестный судья будет до тех пор подчиняться этому воззрению свое уклоняющееся от него личное мнение, пока не составит себе полного убеждения в несостоятельности воззрения, снабженного указанным авторитетом». Чистое право юристов по Регельсбергеру имеет научное происхождение, оно персонифицировано путем авторства на конкретные юридические идеи. Пик развития права юристов состоит в его переходе в обычное право, выработанное сословием юристов.

Определенные сложности сравнения возникают в связи с тем, что «термин «юриспруденция» в одних правовых системах означает судебную практику, а в

других - правовую науку. Как отмечает французский юрист Р. Фабр, «латинский термин «юриспруденция» перешел как юридический термин во французский, английский,. немецкий языки, но в каждом из них подвергся существенным изменениям. И эта эволюция не была чисто лингвистической. Понятие «юриспруденция» получило различное философское и особенно методологическое звучание»[466]. В русской юридической литературе понятие «юриспруденция», или «право юристов», объединяло и доктрину, и судебную практику, понятия «юриспруденция» и «правовая наука» отождествлялись. И.Ю. Богдановская уравнивает такие понятия как «правовая доктрина», «правовая наука», «общее мнение юристов»[467].

Высказывались мнения за объединение понятий доктрина и обыкновения правоприменительной практики. Этот тезис аргументируется ссылкой на наличие этой конструкции в ч. 2 ст, 66 первого закона о Конституционном Суде РФ[468]. Тезисы относительно сочетания доктрины и судебной практики объединяет то, что эти явления все же не совпадают, но. могут при определенных условиях соотноситься как форма и содержание. Судебное решение при этом выступает формой, в которую облекается доктринальное положение, и доктрина выступает источником судебной практики.

3. Доктрина и принципы права. Достаточно распространенной является позиция отождествления доктрины и принципов права. Так, например, высказано мнение, что «в широком смысле юридическая доктрина - это суждения о праве, которые выводятся непосредственно из юридических

норм»[469]. В данном тезисе сливаются доктрина и принципы права. При этом речь идет о так называемых нормативных принципах, то есть указанных в нормативных правовых актах, интерпретация которых осуществлена в научных произведениях. При этом возможно, что правовая идея первоначально возникла в результате суждений конкретного лица, и лишь затем нашла закрепление в нормативном акте. Важно, что в качестве сегодняшнего местонахождения этих идей выступают конкретные правовые нормы. Влияние подобных принципов и идей на правотворчество велико, так как акты, устанавливающие специальные нормы, должны основывать их на общих, установочных нормах. Для правоприменителя принципы права играют решающую роль в осуществлении аналогии права, речь идет не столько о роли и влиянии доктринальных положений, сколько о юридической силе норм, в которых они содержатся.

Представляется, что считать нормативные принципы и их научную интерпретацию доктриной нет оснований; Наука, которая идет путем описання имеющихся юридических конструкций не может претендовать на доктринальный статус. Доктрина - не комментаторское изложение, а развитая новеллистичная теория. В прошлом доктрина, скорее всего, выступала основанием нормативных принципов, но с момента их законодательного закрепления они перешли в разряд нормативных актов.

4. Доктрина и комментарии законодательства. На первый взгляд рассмотрение взаимодействия указанных понятий может показаться надуманным, неактуальным. Но это не так. В действительности комментаторские произведения представляют собой неоднозначное явление,

так как требования к подобным трудам в разных государствах различны. Традиции многих государств исключительно высоко поднимают их авторитет.

Так, в государствах англо-саксонского типа поиски доктрины и сегодня осуществляются в комментариях различных кодексов, отдельных законов, «аннотированных версиях» (моделях) различных нормативных правовых актов. В целом, эта форма имела распространение в прошлом, в эпоху становления юридической науки. Как справедливо отмечает И.Ю, Богдановская, «чем более ⅛* 470

развита правовая наука, тем меньше удельный вес и значение комментариев» .

Придание комментариям законов в современных условиях доктринального статуса зафиксировано в практике Конституционного Суда РФ. Судья Н.В. Витрук в своем особом мнении использовал в качестве источника «доктринального (научного) толкования» два комментария к Конституции РФ: первый под общей редакцией Ю.В. Кудрявцева (М.: Фонд «Правовая культура». 1996, стр. 465) и второй с ответственным редактором Л.А. Окуньковым (М.: Издательство БЕК. 1996, стр. 477)[470][471]. Другой пример признания комментаторских произведений носителями доктринальных идей закреплен концепцией классификатора правовых актов Консультант+, включающего наряду с законами, указами, научную доктрину.

Комментарий, как правило; представляет собой толкование нормативных правовых актов. Его убедительность, глубина определяется видом толкования: профессиональное, научное, доктринальное. Авторы некоторых книг пытаются выделить их из числа подобных произведений усилением наименования, например, научно-практический комментарий. Смешение научных и

284 комментаторских задач приводит к тому, что под названием «комментарий» издаются работы других жанров: учебные, научные472. Для признания комментария в российских условиях исключительно большое значение имеет личность автора, а чаще даже - ответственного редактора, создателя вводной статьи, причем, безотносительно к авторству основного текста.

Важность титульного автора подтверждается перепиской Высшего Арбитражного Суда РФ, включающий гневное письмо, где авторы спрашивают: кто же ответит за книжную информацию, которую не оценил суд? Они объясняют причину своего доверия именно избранному комментарию: вводная статья В.Ф. Яковлева, издан под грифом ИЗиСП при Правительстве РФ. А виновного нет, и не может быть в смысле юридической ответственности. Это просто произведение, которое не прошло проверку судебной практикой.

Не будем абсолютизировать этот пример и полностью отвергать комментарии, но он должен служить тревожным сигналом. Торопливость в придании харизматического характера современным комментариям в связи со служебным положением автора дает обратный результат. Только время и востребованность создают доктрину. Высокая оценка комментаторских работ имеет обоснование. Во-первых, значение такого рода работ традиционно велико в англо-саксонских государствах. Во-вторых, комментарий может носить научный характер, обращаться к соответствующей судебной практике, что положительно сказывается на его качестве.

5. Доктрина и идеология. Нередко происходит смешение терминов доктрина и идеология. Однако, несмотря на некоторую общность, термины эти представляются разными. Однородность науки и доктрины может исходить из

472 Например Конституция Российской Федерации: проблемный комментарий { Отв. ред. 13, А. Четвернин.M., 1997.

теории правосознания, в которой выделяют эмпирический и идеологический (доктринальный) уровни. Тем не менее, между этими явлениями существуют различия. Доктрина имеет, как правило, научное или общественное происхождение. Идеология может иметь и указанные источники, но чаще всего она возникает как отражение политических, групповых интересов.При наличии определенных условий правосознание может превратиться в самостоятельную форму права, но это очень ответственная метаморфоза может полностью блокировать реализацию других форм права.

Глубоко проник в сущность заидеологизированной правовой системы СССР Р. Давид, давший исключительно точную и тонкую характеристику: «Когда говорят о доктрине и ее роли в советском праве, то имеют в виду... документы, которые достаточно авторитетно формулируют марксистско- ленинскую доктрину». Ученый предлагает различать право и доктрину- следующим образом: «Партийные программы и решения... не образуют право в собственном смысле этого слова. Однако их доктринальное значение неоспоримо, ибо в этих документах содержится изложение марксистско-

473 ленинской теории в ее современном звучании по самым разным вопросам» . Подобный подход к документам государства, не являющимся законодательством, несколько сродни мнению Петражицкого о наличии такого источника права, как публичное обещание. Ведь именно так следовало бы расценивать большинство лозунгов Советской страны: построить коммунизм в 1980 г., повернуть реки вспять и многое другое.

Доктрина, как правило, имеет доказательства своих тезисов, она рациональна. Идеология больше адресована сознанию, она тяготеет к вере,

473 Давид Р. Жоффре-Спинози К. Указ. соч. С. 189.

религиозным способам воздействия на общество. Сказанное, впрочем, не отрицает, что отдельные идеологические установки имеют доктринальное происхождение.

6. Доктрина и правовой акт. Все без исключения доктринальные формы права отличаются от нормативных правовых актов. Это сравнение вообще едва ли имеет смысл. А для носителей идей этатического позитивизма сравнение иных явлений с абсолютно достойным правовым актом вообще неприемлемо. Данное соотношение приобрело актуальность достаточно недавно, так как советское государство не создавало актов, в наименования которых включалось бы слово доктрина. Более востребованным названием для доктринальных актов оказалась концепция. В действительности, документы, имеющие в наименовании термин «концепция»[474], мало, чем отличаются от интерпретации законодателя слова «доктрина». Так, доктрина «представляет собой совокупность официальных взглядов на цели, задачи, принципы и основные направления обеспечения информационной безопасности», а «концепция , национальной безопасности Российской Федерации - система- взглядов на обеспечение в Российской Федерации безопасности личности, общества и государства от внешних и внутренних угроз во всех сферах жизнедеятельности. В Концепции сформулированы важнейшие направления государственной политики Российской Федерации»[475], аналогично формулируется понятие Концепции внешней политики Российской Федерации, которая «представляет

287 собой систему взглядов на содержание и основные направления внешнеполитической деятельности России»[476].

В Конституции РФ термин доктрина используется в связи с описанием полномочий Президента России. Оценку военной доктрине Конституционный Суд РФ дал в 1995 г. в связи с чеченским делом и пришел к выводу, «что военная доктрина не содержит нормативных положений»[477]. Это предположение сделало невозможной его оценку на предмет соответствия Конституции России. Мы разделяем мнение С.А. Карапетяна о том, что «военная доктрина - концептуально-политический документ - оказывается в принципе выше законов, ибо бессмысленно принимать соответствующие законы, если они будут расходиться с доктриной»[478]. Нормативность нельзя понимать как норму - правило поведения, непосредственно регулирующую общественные отношения.

Казалось бы, после столь недвусмысленной отрицательной оценки интерес к доктринальным произведениям у правотворческих органов должен был иссякнуть. Но этот прогноз не оправдался. Наоборот, на сегодняшний день действует более 30 документов подобного характера и практически все они приняты после 1995 г. В 2000 г. была утверждена Доктрина национальной безопасности страны. Примечательно, что Высший Арбитражный Суд РФ ■. указал на необходимость руководствоваться ею при осуществлении правосудия[479]. Такая информационно-разъяснительная деятельность в

отношении доктринальных актов является традиционной для Высшего Арбитражного Суда РФ480.

Оценивая взаимодействие доктрины и нормативного правового акта можно констатировать следующее. Законодатель продемонстрировал желание взять в свои руки формирование основных идей и взглядов, формулировать новую государственную идеологию. Однако понимание доктрины и концепции как разновидности нормативного правового акта вызвали неоднозначную реакцию судебной системы: Конституционный Суд не поддержал его, а Высший Арбитражный Суд одобрил. В подобных условиях деятельность по принятию доктрин и концепций неоднозначна. C учетом сказанного, необходимо принятие четкого государственного решения о судьбе нормативных правовых актов, обладающих доктринальным характером.

7. Возможность признания доктрины самостоятельной формой права находится в зависимости от подхода к праву, к его сущности. Эта закономерность отмечена в работе Богдановской: «Юридический позитивизм, не признавая самостоятельность правовой науки, стремится подчинить ее прецеденту. Сторонники социологического позитивизма выходят за рамки правовой науки и обращают внимание на достижения других социальных наук. ... Представители естественно-правового направления не только признают самостоятельный характер правовой доктрины, но даже говорят о возрастании 481

ее роли как источника права» .

Нельзя в полной степени согласиться с мнением Богдановской в части отношения к доктрине основных типов понимания права. Разделяя ее мнение о

4Письмо от 27 октября 1999 г. N С5-7/УЗ-1132 «О Постановлении Правительства Российской Федерации от 9 сентября 1999 г. № 1024 «О Концепции управления государственным имуществом и приватизации в Российской Федерации».

481Богдановская И.Ю. Указ. соч. - С. 82-83.

безусловной самостоятельной роли доктрины в естественно-правовой теории, мы несколько иначе видим ее в других учениях. Представляется, что социологический подход к сущности права, признавая известную самостоятельность доктрины, видит ее регулятивные свойства в связи C конкретными жизненными обстоятельствами, нашедшими решение в судебных или иных юридических органах. Доктрина же в юридическом позитивизме, должна быть абстрактно сформулирована в нормативных актах государства.

В приведенных выше суждениях содержится достаточно примеров того, что при наличии определенных условий доктрина может выступать самостоятельной формой права. Такие примеры имеют место, когда суды черпают напрямую основания для правоприменительных актов из доктрины. В данном случае доктринальные идеи выступают мерой правомерного поведения, поддерживаются государством.

В истории есть примеры доктринального права, но как отдельные, исключительные случаи. Необходимая и реальная задача доктрины в жизни современного общества и государства быть источником права, что, впрочем, не исключает и действия в качестве формы. О таком эклектическом действии уже сообщалось в научной литературе: «Когда доктрина влияет на законодателя, то она выступает в качестве косвенного источника права. Когда же законодатель фиксирует в нормах права достижения науки, можно говорить о прямом воздействии науки на принятие закона»[482]. Влияние доктрины на законодателя идет одновременно по нескольким, направлениям. Самым простым и очевидным доказательством роли доктрины является прямое закрепление в законодательстве доктринальных положений. Это редкое явление, а его

290 констатация всегда уязвима. Например, по мнению Н.Л. Гранат, концепция (доктрина) естественного права послужила основным источником Конституции РФ, в частности ст. 2, 17, но доказательственная база этого тезиса неочевидна.

Достаточно широко распространено мнение о существенном изменении (в сторону снижения) роли доктрины в жизни государства и общества. В очень упрощенной форме этот путь можно представить следующим образом: в некие стародавние времена доктрина была самостоятельной, едва ли не господствующей формой права, но постепенно к настоящему времени эта роль свелась к вспомогательной. Одним из сторонников подобных взглядов является Г.И. Муромцев, по мнению которого «роль доктрины более значительна на тех стадиях развития права, когда государственное нормотворчество еще не получило достаточного развития»483. Аналогичных взглядов придерживается Богдановская484. Оба автора видят тождество науки и доктрины и под «общим мнением юристов» понимают научные взгляды, имеющие широкое распространение. Подобный подход представляется оправданным в рамках юри дико-позитивистской традиции и романо-германской правовой системы. Мы имеем в виду особенности формирования юридической науки и ее взаимодействия с судебной практикой. Интерес представляют наблюдения Р. Давида: «В течение длительного времени доктрина была основным источником права в роман о-германской правовой семье; именно в университетах были главным образом выработаны в период XIII-XIX вв. основные принципы права. И лишь относительно недавно с победой идей демократии и кодификации первенство доктрины было заменено первенством закона»485. Университетское

,'s3Проблемы общей теории права и государства / Под ред. В.С. Нерсесянца. С. 276.

484 Богдановская И.Ю. Указ. соч. С. 82.

485 Давид Р. Жоффре-Спинози К. Указ. соч. С. 106.

291 происхождение данной формы права усиливает ретроспективную роль доктрины. В приведенном контексте доктрина обозначена как научные работы в области права. Заслуга доктрины в этом смысле видится в сознании правовых понятий, методологии толкования законов.

Несмотря на некоторые различия, имеющиеся в странах национальных правовых систем, формирующих романо-германскую правовую семью, доктрина в качестве неформального источника права неизменно играет видную роль. Нет оснований констатировать влияние доктрины на современного законодателя как устойчивую тенденцию. Узкогрупповые интересы под элегантным названием лоббизм практически подменили правотворчество. В изобилии представлены научно-консультативные органы, создаваемые К2к интеллектуальный центр, объединяющий доктринальные положения. Однако они не играют никакой реальной роли внутри законодательного органа486. Сказывается отечественный феномен правового нигилизма законодателя. Именно по этой же. причине пренебрежение доктринами научного происхождения предопределяет крах доктрин и концепций, изобретаемых законодателем. Только правовая культура, в основании которой лежит глубокое уважительное отношение к понятиям и ценностям, выработанным человеческой

1.

цивилизацией дают доктринам возможность быть как формой, так и источником права. В условиях волюнтаризма и маргинальных, нигилистических установок действие доктрин невозможно.

* * *

Доктрина представляет собой развитую новеллистическую теорию, отражающую сложившееся научное мнение, которое в силу своей глубины и

486 См. наши наблюдения за экспертным правом: Бошно С.В. Доктринальные и другие нетрадиционные формы права//Журнал росс, права. 2003. № 1.

авторитетности востребовано общественной практикой и определенным образом влияет на законодателя. Связь доктрины с автором может быть различной, в связи с чем возможна следующая классификация доктрин: персонифицированные, общие, общеизвестные.

Что касается взаимодействия и взаимопроникновения доктрины и других форм права, отметим следующее. Теснее всего взаимодействие доктрины и науки. Часть научного знания, заслужившая общее признание,, превратившаяся в общее мнение, востребованная практикой становится доктриной. Научное произведение может приобрести доктринальный характер в силу разных обстоятельств: 1) содержит практические рекомендации, комментарии законодательства и других форм права; 2) дает прогнозы, которые осуществляются в правотворчестве и правоприменении; 3) восполняет пробелы законодательства.

Соотношение принципов права и доктрины зависит от вида принципа. Если принцип получил законодательное закрепление, то oh√естественно, является частью нормативного правового акта и не может быть при этом доктриной. К доктринальным мы относим ненормативные принципы, которые, несмотря на отсутствие государственной санкции, силой собственного авторитета влияют на правоприменителя и законодателя.

Нет смысла отрицать родственность понятий правосознания и доктрины, хотя доктринальный характер чаще приобретает идеология. Действенность правовому сознанию сообщает недостаточная эффективность государственных правовых форм. Идеология выступает реальным фактором общественной практики в силу ее авторитетности, распространенности, практической востребованности.

Суды ближе других органов государственной власти подходят к доктрине. К. этому их толкают недостатки и неполнота законодательства. Именно благодаря усилиям этих органов доктринальные положения занимают свое место в системе форм и источников права. Их путь в правовую доктрину лежит через восприятие практикой. Высокая и массовая оценка правоприменителем открывает идеям и теориям путь к авторитету. Представляется, что зависимость законодателя от доктрины, в том числе государственного происхождения будет способствовать повышению качества нормативных правовых актов. Должно наконец-то начать функционировать давно известное правило о приоритете исходных норм над регулятивными. Отечественная традиция декларативных норм, которые никакого влияния на практику не оказывают, но прекрасно справляются с ролью декоративного фасада над реальным законодательством, требует преодоления.

§2, Взаимодействие науки и практики как фактор развития форм права

Наука юриспруденции в течение своего формирования и развития прошла длительный путь, в результате которого ее статус изменялся. Она переживала периоды взлетов и падений в зависимости от ее роли в жизни общества. В периоды расцвета ученые входят во власть и в моду, а сами научные произведения воспринимаются как неотъемлемый атрибут общественного знания, Почет, уважение, признание и авторитет присущи науке. В известной степени, значение и статус любого явления оценивается через его роль в социальной жизни, степень его влиятельности. В контексте нашего исследования это означает соотношение формы и источника права. Следует обратиться к природе и сущности юриспруденции, обусловливающим её роль

в жизни общества. Подобный подход позволит выявить факторы, влияющие на статус науки, а также определить способы ее влияния на правотворчество.

В дореволюционной юридической науке исследовался статус науки в контексте учения о формах права в работах Хвостова487, Муромцева488, Гамбарова489, Гримма490, Петражицкого491. Имеются наработки в области категорий теория и практика, которые весьма важны для юридической науки492. В 1992 г. было защищено диссертационное исследование П.П.Сухорукова493, в котором наука рассмотрена как важнейший фактор правотворчества. Следует отметить, что наука как форма права пока не исследована, и в этом смысле имеются огромные резервы. Кроме того, весьма перспективным представляется обращение к науке как фактору, определяющему развитие права. В контексте изучения вопросов источников и форм права статус науки представляется очень важным. C одной стороны, наука, как правило, должна исполнять роль источника права для других форм права. C другой, иногда она может выполнять и роль формы права, которая ей не свойственна;

Степень влияния науки на разные формы права представляется различной. Так, некоторые формы права, имеющие доктринальный характер, сильнее прочих форм расположены к влиянию науки. Другие менее восприимчивы к ее влиянию. Прецедент и судебная практика испытывают влияние науки, которая для них исполняет роль источника права. Соединение науки и практики, сопряженное с авторитетностью и действенностью определяет переход науки в 4a7Хвостов В.М. Указ. соч.

ш Муромцев CА. Статьи и речи. Вып. 2. M., 1910.

489 Гамбаров ЮЛ. Указ. соч.

490 Гримм Д. К вопросу о понятии и источниках обязательности юридических норм. СПб., 1896.

491 Петражицкий Л. И. Указ. соч. Т. 11. СПб., 1910.

492 ЧечотД.М. К вопросу о критерии истинности выводов юридической науки И Сов. гос. и право. 1965. № 2; Реутов В.П. Юридическая практика и развитие законодательства. Дисс, ...канд. юрид. наук. Свердловск, 1968.

493 Сухоруков П.П. Формы воздействия юридической науки на законотворчество. Дисс. ... канд. юрид. наук. M., 1992.

доктрину. На основе степени взаимной зависимости науки и других форм права необходимо разрешить следующие вопросы:

1) исторический опыт, в котором можно найти примеры фактов признания за наукой статуса формы права. Такой статус является наивысшим;

2) взаимодействие науки с практикой как непосредственно, так и опосредованно. В первую очередь речь идет об ее взаимодействии с судебной практикой. Эти отношения складываются противоречиво, и находятся в слишком сильной зависимости от субъективного фактора (отношения к науке конкретного правоприменителя);

3) вопрос о роли научного толкования права, его роли и силы в обществе;

4) проблема взаимодействия доктрины и науки.

Оценивая статус науки в современном Российском государстве мы отдаем себе отчет в полном отсутствии правовых оснований для признания юриспруденции формой права. Но это не означает отсутствие предмет научного исследования, а скорее предопределяет его. Есть определенные свидетельства влияния науки как на правотворчество, так и на правоприменение. Так, например, при каждом правотворческом органе создано

494 даже не по одному, а по десятку научно-консультативных органов , при Правительстве РФ функционирует специализированный Институт законодательства и сравнительного правоведения.

Эмпирические материалы также свидетельствуют о признании роли науки в системе источников и форм права. В результате анкетного опроса установлен список научных трудов, которым современные судьи доверяют наравне с законом. О,С. Иоффе «Обязательственное право», И.Б. Новицкий «Римское

494Лидером в этой области являются палаты Федерального Собрания. Например, в Совете Федерации подобные органы есть не только при Председателе, но и практически при каждом комитете и комиссии.

право», B,Φ. Яковлев «Рынок и право», М.И.Брагинский, В.В. Витрянский «Договорное право», комментарии УПК, УК РФ под редакцией Лебедева, работы Ерофеева по земельному праву; труды Красавчикова, Кулагина, Алексеева, Толстого, Коршунова, Тархова. Этот список может быть поводом для самостоятельного исследования. В нем открывается удивительный факт, что судьи, которых традиционно представляют как прагматиков, сверяют свою деятельность не только по прикладной литературе, но и по трудам в области теории и истории права.

Таким образом, как и для других форм права для науки остается актуальным вопрос о том, что законодательный статус и реальное признание явлений не совпадают. Но если в части судебной практики этот тезис многократно отработан, то для науки он пока не исследован. Роль науки в системе форм права, в жизни общества претерпевает изменения в зависимости от ряда объективных и субъективных факторов.

П.П.Сухоруковым предпринята попытка периодизации становления и развития отечественной юриспруденции. Примечательно, что в качестве основания для выделения этапов ученый использует влияние науки, ее роль в жизни общества и государства. Прослеживая роль пауки на разных этапах отечественной истории, он доказывает зависимость общественной роли науки от политического режима, юридической политики государства, начиная анализ со второй половины XIX в. Возникновение отечественной юридической науки он датирует созданием в 1863 г. в Москве юридического общества, которое занялось созданием научных заделов для будущих законотворческих работ. Высоко оценивая науку того периода, Сухоруков отмечает, что преобладают не комментаторские, а прогностические работы, теоретические исследования,

обосновывающие необходимость законодательных реформ. Исследователь несколько противоречив в оценках роли науки после Октября 1917 г., и указывая на необходимость воздействия науки на практику законотворчества, что обусловливалось новизной государственных задач, отмечает падение роли не только науки, но и самого права, правовой нигилизм первых лет советской власти[495]. Идея мировой революции, ожидание крушения государства и права как социальных институтов негативно сказались на правовой культуре. Перелом произошел в начале 20-х гг., когда началось бурное правотворчество, которое за годы советской власти создало мощнейший и обширнейший правовой механизм. Но в 20-х гг., советское государство с необыкновенной энергией приступило к этой работе.

Особенность законодательной деятельности состояла в том, что задачи не прорабатывались, а сразу решались. Например, декрет Советской власти о суде[496][497], сначала на практике решил теоретическую проблему соотношения права и закона, определив значение революционного правосознания: I)⅛κaκ средства упразднения старых дореволюционных законов и 2) как источник нового советского права . C провалом молниеносного строительства социализма и победы мировой революции связывают следующий этап в формировании советской юридической науки, выразившийся в некотором увеличении ее общественной роли. Новые условия требовали теоретического освоения. Встала задача разработки долгосрочной доктрины государственного строительства. Ученые изучали реальную жизнь, а не в кодексы законов «в

298 силу чего ряд исследователей по глубине своей приобрели статус фундаментальных, т.к. раскрывали основные законы функционирования и развития политико-правовой сферы (пример, М.АРейснер. Основы Советской Конституции»)»498.

Следующий период в рассматриваемой периодизации - сменяющие друг друга культ личности Сталина, хрущевская «оттепель» и брежневский застой. В тех условиях отсутствовала государственная потребность в подлинно научных политико-правовых разработках, действовала установка о том, что истина содержится в руководящих указаниях материалов съездов КПСС, Пленумов ЦК КПСС, работах классиков марксизма-ленинизма. Господствующим был тезис о стремлении к социальной однородности общества, о выраженной в законах воле всего народа499.

Основная деятельность науки состояла в комментировании уже принятых решений, систематизации и обобщении юридических норм. Максимум, что могли сделать юристы - разработать первоначальный проект в соответствии с руководящими партийными указаниями. Волюнтаризм стал знаком политики, ученым в этих условиях оставалась роль глашатаев политических решений. Описательный характер стал свойством научных произведений, в которых ученый должен быть продемонстрировать если не восторг, то хотя бы лояльность политической линии. В историю вошли брошюры итоматипа «В.И. Ленин о химии»; «О физике», «О праве» и т.п. цитатники. Впрочем, и в этот период высказывались смелые юридические новеллы. Так, в 1966 г. С.Н. Братусем было внесено предложение о признании арбитражем по иску потерпевшего предприятия недействительными акты, ущемляющие его права, а

498 Сухоруков П.П. Указ. соч. С. 22-23.

499 Сухоруков П.П. Указ. соч. С. 28.

также о взыскании с органов, издающих такие акты, убытков, причиненных предприятию.

C середины 80-х гг. ситуация принципиально изменилась. Глубинные преобразования жизни страны повысили востребованность новых идей, доктрин. Однако всплеск демократических настроений в сочетании с упоением свободой и ожиданием новых побед оказался иллюзорным. Это быстро стало очевидно в политических отношениях, а затем сказалось на науке. Научное сообщество советских времен несло на себе отпечаток замкнутости и элитарности. В условиях нового государства эта элитарность вновь была растоптана теперь уже демократствующими кругами. Нищета ученого, нереализованность идей — признак уже новой формации. Одновременно начал победное шествие образ лже-ученого - администратора в ученой маске.

В этих условиях наука вновь приобрела комментаторскую роль. И все же изменения в ее статусе произошли. В условиях дифференциации общества, его поляризации наука приобрела стратифицированный и даже групповой t

характер. Каждая лоббистская группа нуждается в наукообразной разработке и описании своих программ. Роль науки свелась «к простому обслуживанию интересов различных ведомств»500.

Если использовать в качестве критерия периодизации востребованность научных произведений в практике правотворчества, то современное состояние нс выходит за пределы названного этапа. Наука пока не смогла стать реальным фактором в формировании права, ее влияние на функционирование государственного аппарата не очевидно. В связи со сказанным и рассчитывая stwСухоруков П.П. Указ. соч. С. 29.

на спиралевидное развитие общества, будем рассчитывать, что наука еще сможет вернуть себе некогда утраченные позиции.

Судебные органы демонстрируют весьма неоднозначное отношение к научным трудам. Их • позиция отличается противоречивостью. Не отрицая возможности наличия доктринальных положений, высшие судебные инстанции отказывают конкретным произведениям в регулятивных свойствах. Например, Верховный Суд РФ отменил решение суда нижестоящей инстанции в связи с тем, что «неправомерной является и ссылка суда в решении на учебник теории государства и права под редакцией доктора юридических наук Алексеева С.С. и на комментарий к статье 116 ГПК РСФСР (под редакцией Сергеева Д.А. и Рыжакова А.П.), поскольку учебники и комментарии к законодательству не являются источниками права и в силу ст. 10 ГПК РСФСР не могут применяться судом непосредственно в качестве обоснования судебного решения». То есть, опосредовано можно, а непосредственно не нельзя. Опровергая доводы суда нижестоящей инстанции, высший судебный орган констатирует следующее: «В решении суда указано на то, что по общей теории государства и права нормы права толкуются всеми субъектами, их реализующими, при этом выделяются официальное и неофициальное толкование». Вынося вердикт возможностям доктринального права, Верховный Суд РФ практически пригвоздил его: «Эти рассуждения суда правового значения не имеют, поскольку не основаны на нормах конкретных федеральных законов, которыми суд должен руководствоваться при рассмотрении дел»501.

Проблема взаимодействия судов и научных деятелей весьма затрудняется кадровой ситуацией в судебных органах. В.Ф.Яковлев, обобщая итоги работы

501Определение Верховного Суда РФ от 29 мая 2001 г. по делу N 83-Г01-08. Документ опубликован не был - К+.

арбитражных судов, отметил следующее: «Нас беспокоит то, что у нас суды укомплектованы в значительной степени из людей, получивших заочное образование. Это влияет на качество работы. В Москве судьи с очным образованием составляют 20%, в Красноярске - 19%, зато в Саратове - 76%, в Томске ~ 66%»502. Своеобразным продолжением указанных сведений является статистика относительно судей с учеными степенями. Так, в системе арбитражных судов работает 5 докторов (0,2% от общей численности) и 13 кандидатов наук (5,5%),

Видеть причину невысокого статуса и признания науки только в предвзятом: отношении государственных органов едва ли обосновано. Научные произведения неоднородны. Лица, обладающие учеными степенями и званиями ■ огромное сообщество, которое как любой другой коллектив имеет более и менее талантливых членов. Имеются явно негативные примеры низкого качества научной продукции. Так, например, Верховный Суд РФ в 1998 г. рассмотрел дело по оценке формы регистрации транспортных средств. Основное внимание было уделено толкованию ст. 161TK РФ, описывающей форму сделки. Доводы заявителя строились на заключении кандидата филологических наук Р.К. Кавецкой о том, что после двоеточия в ч. 1 ст. 161 ГК РФ перечислены исключения, когда сделки не могут совершаться в простой письменной форме. Суд опроверг результаты заключения, и дал собственное грамматическое толкование, согласно которому п. 1, и п. ,2 ст. 161 ГК РФ грамматически связаны с фразой «должны совершаться в простой письменной форме», а не с фразой «за исключением сделок, требующих нотариального

302«Повышение эффективности правосудия и усиление действенности судебной зашиты»; Об итогах работы арбитражных судов в 1995 г. и их задачах на 1996 г.// Изложение доклада В.Ф. Яковлева на расширенном Пленуме Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации 7 февраля 1996 г.. Документ опубликован не был - К+.

302 удостоверения». Слово «сделки» в этом бессоюзном сложном предложении является подлежащим и управляет глаголом «должны», который вместе с глаголом «совершаться» является в этом предложении сказуемым. Таким образом, грамматическое толкование текста ч. 1 ст. 161 ГК РФ приводит к выводу о том, что в п. п. 1 и 2 указаны случаи, когда сделки должны совершаться в простой письменной форме. В данном примере толкование судебного органа куда шире и точнее. В результате комплекса мер было получено верное толкование законодательной воли. Научный подход, абсолютизированный заявителем, оказался ошибочным.

Изучение роли науки в; процессе формирования права сталкивается с проблемой оценки знания как научного. По мнению Н.М. Коркунова, не вся юриспруденция относится к науке: «Для того, чтобы юриспруденция обладала свойствами науки, необходимо, чтобы теоретическая функция юриспруденции, в своем развитии прошла три фазы»503: 1) накопление эмпирического материала (информативная функция); 2) систематизацию, осмысление накопленного материала (функция объяснения); 3) выяснение законов существования и развития политико-правовой сферы (прогностическая функция). Коркунов вводит термин «юридическая политика» со следующим содержанием: «Совокупность методов и приемов осуществления государственной власти составляет юридическую политику, характер законодательствования, ставя тем самым перед юридической наукой определенные цели и задачи, формулируя предмет и метод политико-правовых исследований»504. Современное созвучное понятие - «правовая, политика» - предлагается А.В. Малько и КВ. Шундиковым. По их мнению, «правовая политика - это научно обоснованная, imКоркунов Н.М. Сборник статейі 877-1897. СПб. 1898. С. 1.

504Коркунов Н.М. Сборник статей 1877-1897. С. 1.

последовательная и системная деятельность государственных и. муниципальных органов по созданию эффективного механизма правового регулирования, по цивилизованному использованию юридических средств и достижении таких целей, как наиболее полное обеспечение прав и свобод человека и гражданина, укрепление дисциплины, законности и правопорядка, формирование правовой государственности и высокого уровня правовой жизни и жизни общества и личности»503.

Высказано мнение, что произведение считается научным в случае раскрытия в. нем таких проблемных вопросов, как: закономерности права; нормативное юридическое содержание образующих право отраслей, законоположений; техника юриспруденции, т.е. средства и приемы юридической работы при выработке нормативных актов, при их толковании, применении на практике[505][506]. Это достаточно высокие требования, преграждающие путь в науку работам невысокого качества.

Попытки разработать требования к результатам научных исследований предпринимались многократно; Нам представляется обоснованной следующая позиция: «Выводы юридических наук могут иметь объективно-истинный характер, если они правильно отражают объективно существующую действительность. Эта действительность, являющаяся предметом познания юридических наук, состоит из: а) фактов общественной жизни, потребностей общественного развития; б) объективных законов общественного развития; в)

304 юридических законов и правовых закономерностей и связей; г) практики их применения»507.

A. И. Ракитов называет следующие шесть признаков науки: 1) наука есть знание, зафиксированное в определенной системе знаков, построенной на основании точных правил; 2) наука всегда фиксируется в максимально определенном (для каждого исторического уровня) языке; 3) наука есть система знаний о законах функционирования и развития объектов; 4) наука представляет собой знание, эмпирически проверяемое и подтверждаемое; 5) наука представляет собой системы непрерывно возрастающих, пополняющихся знаний. Это пополнение происходит при помощи наиболее современных методов; 6) наука обладает составом, в который сходят предмет, теория и гипотеза, метод и факт, описание эмпирического материала508.

B. М.Сырых устанавливает требования, которым должны соответствовать знания, претендующие на включение в состав науки: 1) знания должны быть объективированы в форме, обеспечивающей их восприятие другими заинтересованными лицами... Основными формами объективации научных знаний выступают монографии, научные отчеты, статьи, доклады, брошюры и др.; 2) знания должны... являться истинными, правильно отражающими соответствующие реалии объективного мира; 3) знания должны содержать новизну, т.е. не быть известными никому до получения результатов исследования и их объективации»509.

Существует государственный взгляд на науку, точнее ее произведения: «Диссертация на соискание ученой степени доктора наук должна быть научно-

507 ЧечотД.М. Указ. соч. С. 34.

508 Ракитов Т.Н. Курс лекций по логике науки. M., 1971. С. 116.

509 Сырых В.М. Логические основания общей теории права. В 2 т. Т. 1. Элементарный состав. M., 2000. С. 31- 32.

квалификационной работой, в которой на основании выполненных автором исследований разработаны теоретические положения, совокупность которых можно квалифицировать как новое крупное научное достижение, либо решена крупная научная проблема, имеющая важное социально-культурное или хозяйственное значение, либо изложены научно обоснованные технические, экономические или технологические решения, внедрение которых вносит значительный вклад в развитие экономики страны и повышение ее обороноспособности.

Диссертация на соискание ученой степени кандидата наук должна быть научно-квалификационной работой, в которой содержится решение задачи, имеющей существенное значение для соответствующей отрасли знаний, либо изложены научно обоснованные технические, экономические или технологические разработки, имеющие существенное значение для экономики или обеспечения обороноспособности страны.

Диссертация должна быть написана единолично, содержать совокупность новых научных результатов и положений, выдвигаемых автором для публичной защиты, иметь внутреннее единство и свидетельствовать о личном вкладе автора в науку»[510]. Для целей нашего исследования важнейшее значение имеет не столько наука как явление человеческой культуры в широком смысле, сколько одна из ее форм - произведения научного творчества. Необходимо выявление признаков произведений юриспруденции как науки. Именно этот результат интеллектуальной деятельности будем идентифицировать как источник или форму права.

1. Юридическая наука - форма права. Для целей настоящей работы основополагающее значение имеет вопрос о том, может ли наука выполнять роль источника и формы права. Еще в 1896 г. Гримм, рассуждая о том, могут ли положения, вырабатываемые наукой права, признаваться юридическими нормами и отметил, что «в литературе этот вопрос принадлежит к числу самых спорных»511. Аналогичные сомнения высказал Гамбаров: «Насколько наука права, в смысле систематической разработки действующего права (догматическое правоведение), может быть причислена к источникам права в

512 техническом значении этого понятия, мнения на этот счет расходятся» .

Первоначально рассмотрим возможности признания науки формой права. Для этого необходимо обнаружить у нее соответствующие признаки. Хвостов, размышляя о роли юридической науки, выявляет «некоторые обстоятельства, которые сообщают применению на практике положений юристов известную устойчивость, даже пока они не обратились в нормы права.

1) Если среди юристов сложилось по известному вопросу господствующее мнение, то оно, неминуемо, оказывает влияние на юридическую практику. Практика с ними считается в силу научного авторитета юриспруденции...

2) В судебной практике всегда большую роль играет прецедент. Если по известному роду дел состоялся ряд решений в определенном смысле, то суды склонны всегда и впредь руководствоваться такими решениями. Это упрощает их деятельность, облегчает отыскание решения. Да и по существу такое следование прецедентам имеет свои выгодные стороны, сообщая судебной практике устойчивость и однообразие»513.

Гримм Д. Указ. соч. С. 26.

512Гамбаров Ю.С. Указ. соч. С. 342.

s"Хвостов В.М. Указ. соч. С. 107-108.

Гримм видит возможности науке стать формой права. Положительное решение этой проблемы «обусловливается двумя обстоятельствами: во 1-х, характером самого научного положения, и, во-2-х, признанием обязательного значения за подобного рода положениями со стороны подлежащих органов государственной власти»[511]. Хвостов также видит два пути развития юриспруденции, но содержательно они иные. Так, положение науки может стать формой права: 1) если «оно освящено санкцией законодательной власти», т.е. становится законом; 2) «благодаря долговременному применению на практике, обратилось в обычай»[512].

В научной литературе многократно используется термин «право юристов». Однако в этот термин разные исследователи вкладывают различный смысл,, отдельные грани которого сопоставимы с понятием науки. Так, например, для I

І

Г.Ф. Пухты эти термины представляются синонимами. Он полагает, что «наука является третьим источником права, право, возникающее из этого источника, есть право науки или иначе право юристов». Указанное исследователем содержание термина «право юристов» представляет узкий подход. Пухта указывает и на широкий подход: «Под ним можно разуметь право, живущее в сознании юристов, которые считаются его носителями», таким образом «предположение в пользу истинности известного положения возникает вследствие единомыслия знаменитейших юристов и продолжительностью его применения в судах... Обычное право и законодательное, именно в юридических положениях, способных иметь более внутреннюю основу, должны получить последнюю путем науки; только таким способом обработки,

посредством которого дойдем до сознания внутренних основ, мы обеспечим верное понимание непосредственного народного права и законов»516.

Признавая роль единомыслия, которое позволяет складываться научным • школам и течениям, мы считаем необходимым учесть еще одну грань в понятии права юристов. Эта особенность была подмечена Гамбаровым, который подчеркнул, что «право юристов или юриспруденция» слагается из теории и практики, т.е. теоретической разработки действующего права и судебных решений, взятых в отдельности или в совокупности однородных решений ТОГО или другого или той или другой категории судов». Он выделяет три формы выражения права юристов; «судебное решение, судебная практика и наука права». Такой широкий подход представляет собой исключительно полезную модель, так как позволяет видеть соединение юридической науки и практики как необходимость. Гамбаров отмечает, что наука права не является самостоятельной формой права ввиду отсутствия разрешения законодателя на этот счет. Он полагает, что непременный- атрибут формы права - «существование нормы, которая признавала бы за юристами способность к

517 созданию такого права» - у этого явления отсутствует.

Данный аргумент, представляется взвешенным и его можно использовать для оценки не только науки, но и других форм и источников права. Действительно, наиболее очевидное признание формы права происходит в законодательном акте. Косвенным доказательством верности данного тезиса является факт римской истории, когда императорским указом труды пяти юристов были приравнены к закону. Однако такое признание ■ - редкое (если не единственное) событие в истории, в связи с чем абсолютизировать его значение

516 ПухтаГ.Ф. Энциклопедия права Г.Ф.Пухты. Ярославль. 1872. С. 42.

517 Гамбаров Ю.С. Указ. соч. Т.1. С. 342.

не следует. Многие формы права приобретают этот статус явочным порядком путем завоевания авторитета и признания.

Существует позиция, при которой перед наукой не ставится задача перерастания в форму права. Так, например, В.П.Реутов видит два пути влияния науки. В первом случае «наука дает законодателю рекомендации по проблемам, которые непосредственно поставлены юридической практикой. В других случаях выводы науки не являются ответом на прямо поставленные практикой вопросы». Ученый против утилитарного значения науки, хотя и не отрицает ее практической регулирующей роли. Он выделяет следующие функции науки: а) информационная, б) • теоретико-критическая, в) прикладная518.

Таким образом, наука при наличии некоторых внутренних и внешних условий может приобретать статус формы права. Внутренние причины связаны с авторитетностью науки. Свое влияние и силу она может получить в силу верности, эффективности ее положений, воспринятых практикой. Как правило, такой статус получают результаты коллективных работ школ, течений юриспруденции. Именно они образуют сложившееся мнение юристов, которое по происхождению и результативным свойствам сродни обычному праву. Внешние условия, дающие науке статус формы права, состоят в закреплении его в законодательстве.

2. Наука и практика. Положение и роль науки в жизни общества в немалой степени зависит от ее соотношения с практикой. Условно можно выделить такие грани их отношений: 1) наука за практикой (обобщение, ш Реутов В.П. Юридическая практика и развитие законодательства. Диссср. на соиск. уч. степени канд. юрид. наук. Свердловск, 1968. С. 199.

310 анализ); 2) наука наряду с практикой (взаимодействие): 3) наука отдельно от практики («чистая» наука),

В научной литературе не раз подчеркивалось значение практики для науки и наоборот. Представляется взвешенным подход В.П.Казимирчука, согласно которому практика представляет собой широкое философское понятие, охватывающее «все формы объективированной проверки правильности научных представлений, гипотез и рекомендаций». Выступая за тесное и взаимополезное взаимодействие науки и практики, он отметил, что «проблема теоретического и эмпирического применительно к правоведению имеет особое значение»519 и обосновал мнение о нецелесообразности первенства одного явления над другим. Тем не менее, вопрос о том, что существует для чего, что первично и что вторично продолжает волновать исследователей.

В примирительном диалектическом ключе высказывался Гамбаров, Согласно его позиции возможны ситуации, когда наука находится в зависимости от практики: «догматическое правоведение призвано скорее учиться у судьи, чем учить его. Но когда судебная практика становится лицом к лицу с важными хозяйственными, правовыми и социальными вопросами, в которых она не может вполне разобраться, или с такими новыми проблемами, разрешение которых требует широкой научной подготовки, отсутствующей обыкновенно у людей практики, - помощь науки права делается неоцененной»520. Гамбаров проследил возможные варианты соотношения практики и науки, законотворчества и судебной практики, с одной стороны, и научного авторитета, с другой; «Законы, пытавшиеся стеснить свободный авторитет науки, оставались всегда тщетными и вели к процветанию

3,9Казимирчук В.П. Право и методы его изучения. M., 1965. С. 187.

320Гамбаров Ю.С. Статьи и речь. M., 1910. Вып. 2. С. 345.

ремесленных комментариев на действующее законодательство и понижению уровня судебной практики. ... Таким образом, авторитет научной догмы может превратить ее положения из дидактических в практические, но это будет уже делом законодательства или обычного права, как народного, так и судебного, а не делом науки. Обязательная сила догматических положений будет лежать не в науке, которая их открывает, а в том источнике права, который ими

521

овладевает» .

В научной литературе высказывалось мнение о том, что «вопрос о критерии истинности выводов юридической науки важен как для самой юридической науки, так и для практики. Между тем вопрос о возможности и необходимости объективно-истинных выводов в юридической науке, о критерии истинности этих выводов никогда юристами специально не ставился, а в философских работах игнорировался». Развивая эту идею, Д.М. Чечот подтвердил, что практика - критерий истинности выводов юридической науки, аргументируя тем, что «совершенно недопустимы априорные суждения об оценке качества закона до тех пор, пока нет достоверных и достаточно глубоких данных о результатах его применения. Результаты применения закона в некоторых случаях уже сами по себе могут дать необходимый материал для вывода об истинности или ошибочности той или иной научной концепции». Далее он несколько смягчает эти резковатые первоначальные заявления: «Разумеется, не всегда просто установить прямое влияние теории на практику. Трудно, например, проследить прямую зависимость между некоторыми общими дефинициями (правоотношения, права, правосознания и т.д.) и развитием практики применения закона. Но не подлежит сомнению, что

521Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Т.1. С. 346.

312 юридические определения, так или иначе, оказывают влияние на практику применения законов, естественно, испытывая и обратное влияние практики. Практика правотворчества также играет существенную роль в проверке

522 истинности научных выводов» .

Действительно, результат научных исследований в области правоведения не всегда может быть проверен экспериментальным путем. Именно в таком ключе высказался В.П.Казимирчук: «в юридической науке истинность или ложность выдвигаемых положений не доказывается путем прямого обращения к опыту, а проверяется свойственными правовой науке методами...: проверка качественности источников, анализ статистических материалов, логическая обоснованность и непротиворечивость выводов, проверка посылок умозаключений, данные конкретно-социологических исследований, результаты опроса общественного мнения, экспериментальной проверки и т.д.»523. Таким образом, для юридической науки критерий практики носит относительный характер. Действительно, эксперимент, наблюдение затруднены для юридической науки, что заметно сужает ее эмпирическую базу. Вместе с тем, полная изоляция науки от практики повредили обеим системам. Накопленный опыт реализации некоторых законоположений, которые в свою очередь были результатом научных трудов, послужит базой для последующих исследований и совершенствования правовых предписаний. Другое дело, что во времени это достаточно продолжительная цепь действий и событий.

3. Факторы, влияющие на роль науки в регулировании общественных отношений. Поиски ответа на вопрос о том, от каких обстоятельств зависит значимость научных исследований, их социальная ценность осуществляются не

522ЧечотДМ. Указ. соч. С. 39.

ш Казимирчук В. П. Указ. соч. С. 194.

один десяток лет. Гамбаров писал, что «не обладая формально-обязательной силой, догматические положения права, - особенно, если они выступают цельно и имеют за себя более или менее общее признание юристов, - пользуются свободным авторитетом и оказывают огромное влияние как на судебную практику, так и на законодательство через посредство убеждения, хотя и не стесняющего судью и законодателя, но все-таки останавливающего того и другого от отступления без достаточно веских оснований и от только догматически установленных положений права. Это влияние сходно с влиянием судебной практики, хотя и выражается в менее энергичной и более субъективной форме»[524].

Достаточно распространено мнение о влиянии места (учреждения), где происходит формирование научных идей. Так, например, Р. Давид, исследуя пути развития науки и педагогики в СССР, пришел к выводу о том, что «приходится проводить различие, и весьма существенное, между авторами, ведущими преподавание в высших учебных заведениях, и теми, кто посвятил себя исследовательской работе». Он прямо не говорит о низком научном уровне трудов юристов-педагогов, но это просматривается через задачи, которые ставятся перед преподавателями: «они должны... помочь успешному осуществлению государственной политики, разъясняя разумный и справедливый характер советского права». Следует иметь в виду, что снобизм по отношению к педагогам свойствен прецедентным государствам и социологическим школам. Весьма примечательны слова о том, что в учителя идут неудачники от других карьер. Педагоги, не зная сути практики, легко учат других. Кроме того, следует учитывать тоталитарный характер советского

314 государства, который неоднократно подчеркивал исследователь. Развивая свои тезисы, Р.Давид пишет, что «иная задача у тех..., кто занимается научно- исследовательской деятельностью. В атмосфере большей свободы им несвойственен чрезмерный конформизм, они не только излагают действующее

525 право, подчеркивая его достоинства, но и ищут новые пути» .

Со времени написания этих слов произошли существенные преобразования в нашей стране, в результате которых в преподавание пришли совершенно иные люди, которые, во времена Р.Давида, не мечтали о такого рода карьере. Судьи, прокуроры, милиционеры, научные работники - занялись преподаванием. По результатам анкетирования судей установлено, что 10,2% опрошенных занимаются педагогической практикой постоянно, 23,4% - эпизодически, 8,0% - мечтают заниматься педагогической деятельностью, 56,2% - не имеют на это времени или желания.

Однако сложившиеся система преподавания, программы и методы приводят к тому, что сколь бы разнообразен и длителен ни был бы опыт начинающего преподавателя в других областях, включая правоприменение, он не соответствует педагогическим задачам. Из юридической практики берутся примеры, а основной материал составляют: теория, система, отношения, что предопределено сложившейся методикой и педагогическими приемами.

Представляется, что происходит разделение науки, формирующейся в учебных заведениях и специализированных научных заведениях. Кроме того, на эти обстоятельства накладывает отпечаток тип правовой системы. Так, в романо-германской правовой системе, собственно научной является работа в исследовательских заведениях, тогда как в учебных заведениях скорее идет

i2iДавид Р. Жоффре - Спинозы К.. Указ. соч. С. 190-191.

315 обучение, чем создается наука. В таких условиях принято весьма снисходительное отношение к изысканиям педагогов со стороны работников исследовательских учреждений. Сказанное, конечно, не может послужить препятствием для совмещения нескольких занятий в одном человеке.

Особенности взаимодействия науки и практики складываются под влиянием вида правовой системы. Это обстоятельство многократно подчеркивалось в работах по сравнительному правоведению. В странах «общего права» преподавание - часть работы практиков, которые обучают методам прецедентного права. Судьи пишут книги, по которым и происходит обучение. Но чем более изолируется преподавание от практики, тем более и наука отходит от них обеих, она отъединяется как в виде учреждений, так и лицах, осуществляющих эту деятельность.

Нам представляется наиболее верным и эффективным вариант, при котором нет столь четкого деления, и все виды работ перекликаются, накладываются хотя бы частично друг на друга. Существует даже наш отечественный феномен такого единения - отраслевые учебные заведения, входящие в какую-либо практическую систему, например, МВД, налоговой службы, таможни и т.п. Их преподаватели через погоны, звания и другие элементы признания включаются в систему. В преподавание часто приходят отставники. Имеются и иные формы симбиоза.

Бесспорно, достаточно обоснованным представляется обращение к Римской империи и роли науки в этот период. Объясняется это в числе других факторов тем, что труды римских юристов обладали не только большим авторитетом, но и относились к формам права официально, были признаны таковыми от имени государства. И.Б.Новицкий выявил причины влияния

юристов в римском гражданском праве, разделив их на внешние и внутренние. В числе внешних причин он называет то, что «большинство римских юристов принадлежали к господствующему классу общества. Юристы занимали (в прошлом или в настоящем) высокое служебное положение. Римские юристы благодаря как этому внешнему обстоятельству, так и выдающемуся качеству их консультаций имели большой авторитет и влияние. Придавая своими толкованиями закона определенный смысл отдельным нормам, юристы в своей практике фактически создавали нормы, приобретавшие затем авторитетность, граничившую с обязательностью». Анализируя причины появления феномена «права юристов», И.Б.Новицкий, выявил следующие: «Сила римских юристов, творчество которых сохранило свое значение в течение многих веков, заключалась в неразрывной связи науки и практики» . Это в приведенной выше классификации - внутренние причины.

Другим фактором, в котором усматривается роль и назначение науки, являются персоналии авторов, а точнее ответ на вопрос, занимается ли непосредственной юридической практикой исследователь или единственным источником его творчества являются книги и раздумья. Отметим, что существуют юридические науки (например, теория права и государства, история правовых учений), которые носят фундаментальный характер, однако их связь с практикой неочевидна, а сами разработчики этих идей чаще люди академические. В то же время полная зависимость науки от практики лишает ее сущности; творческого, эвристического, прогностического характера.

Критические замечания в адрес науки и ученых могут быть и достаточно основательными. Так,, например, справедливой критике подвергались

526Новицкий И.Б. Основы римского гражданского права. M., 1972. С. 33.

317 сложившиеся способы подготовки научных работ: выбор отдельных случаев, отсутствие системы подбора фактов и материалов. Методология фактически сводится к специально-юридическому меуоду, который стал проявляться как комментаторский. Второй господствующий метод - исторический, выродившийся в описательный.

Анализируя причины отрыва юридической науки от практики, профессор Р.Е. Гукасян пишет: «Юридическая наука длительное время была лишена достаточной эмпирической базы и лишь манипулировала готовыми знаниями». Главный просчет юридической науки, по его мнению, в том, что «она недооценила роль в праве личных интересов, в то время как в механизме правового регулирования ведущее место принадлежит им». Из этого тезиса предлагаются два вывода о тенденциях развития юридической науки. «Первый - наука всегда должна быть ориентирована на коллектив любого социального образования. Ее институты не могут быть безличностными... Второй - наука должна исходить из эгоистической направленности личных интересов, именно

527

на этом основывается идея правового регулирования»

Следует иметь в виду, что Гукасян упускает главное - гуманистический потенциал науки права. Она не должна полностью опускаться до обыденного уровня правосознания, утилитарных потребностей; Конечно, человечеству и его отдельным представителям свойственен эгоизм и даже эгоцентризм, корысть, ненависть и другие свойства, которые принято называть пороками. Должна ли наука служить цели высвобождения порока и объяснении всего происходящего в мире пороками (коль они есть, так и должно быть). Нет, напротив. При таком подходе наука теряет свой светлый образ, перестает быть воспитательным

527Гукасян Р.Е. К вопросу о повышении эффективности правовой науки // Сов. гос, и право. 1990. № 3. С. 112- 113.

31S фактором, она потеряет правообразующее значение, не будет способствовать прогрессу. В лучшем случае она уподобится статистику, достоверно фиксирующему имеющиеся состояния. А в худшем станет интерпретатором событий в соответствии с установками некоторых социальных групп, скорее - правящих. Но такая наука никогда не выполняла и не может выполнять роль формы права, тем более его источника.

Наше мнение имеет достаточно авторитетных сторонников. Так, Д.М. Чечот полагает, что «решающим критерием истинности научного вывода является достижение (в результате применения этого вывода на практике) объективно-полезного результата»528. Недостатки юридической науки в сравнении с другими науками выявляются с точки зрения достижения общественной пользы. Так, «негативную оценку правовой науке дает австралийский юрист X. Лук. По его мнению, «за два последних века в правовой науке наблюдается меньший прогресс, чем в целом в науке и технике». П. Зайглер хотя и пишет об отсутствии прогресса в правовой науке, но все же настроен более оптимистично, поскольку положительные результаты могут быть достигнуты при определенной организации академической науки. Г. Харт справедливо полагал, что часто прогресс в науке не происходит не потому, что даны неправильные ответы, а потому, что неправильно были

529 поставлены вопросы» .

Внешним выражением кризисного состояния науки является снижение качества научной продукции, изменение жанров в сторону облегчения. Эта тенденция наметилась давно. Еще в 1957 г. В.М. Чхиквадзе и Д.А.Керимов писали: «Если подвести общие итоги развития нашей науки за последние годы, i2sЧечот Д.М. Указ. соч. С. 38.

529Цитаты по: Богдановская IIJO.Указ. соч. С. 94.

то станет очевидным, что положительным моментом являются главным образом создание учебников и небольшого количества монографий по различным отраслям правовых знаний, а также подготовки специалистов гос. аппарата. Что же касается дальнейшего творческого развития... теории государства и права, создания крупных монографических исследований... надо откровенно подчеркнуть незначительность сделанного». Авторы выделяют следующие объективные причины слабости науки: «В известной мере это не зависело от научных работников-юристов, поскольку они в последние гг. были лишены возможности ознакомления с архивными и статистическими материалами и даже с некоторыми действующими законодательными актами, не имели доступа и непосредственному изучению практической деятельности отдельных государственных органов»530.

Сухоруков отмечает следующие недостатки науки: абстрактность, обтекаемость, излишнее теоретизирование, недостаточная проработанность и обоснованность предложений по совершенствованию законодательства. Исследователь пытается найти причины этих печальных сюжетов, и усматривает их «в ограниченности получения необходимого для исследования прикладного материала, в наличии зон закрытых для изучения, фактической неразвитости методов научного познания, а самое главное - идеологическом ограничении ученых-юристов»531.

Перспективы в развитии науки большинству исследователей видятся в расширении социологических методов исследования. Еще в 1965 г. Чечот писал: «Обобщения судебной, арбитражной, административной и т.п. практики должны быть дополнены широкими социологическими исследованиями всех

530Чхиквадзе В.М., Керимов ДА. Указ, соч. С. II.

331 Сухорукое П.П. Указ. соч. С. 33.

сторон общественной жизни страны ... Социологические исследования и правовой эксперимент должны стать важными методами выявления социальной эффективности правовых норм»532.

Сухоруков полагает, что необходимо переходить к фундаментальным и прикладным исследованиям, которые должны осуществляться на первых стадиях законодательного процесса. Ссылаясь на эмпирические наблюдения, ученый подчеркивает, «что с точки зрения оказания существенного влияния ученых-юристов на ход законотворчества более целесообразно проводить комплексные коллективные обсуждения законопроекта, высказывать касающиеся его текста различные предложения и замечания, сразу после его концепции. В противном случае, уже. найденный ценой больших усилий в формулировках законодательных норм законопроекта компромисс различных фракций законодательного органа практически сводит на нет все усилия ученых в ходе обсуждения законопроекта по изменению роли, статей и его отдельных положений»533.

Основные рекомендации по повышению значимости научных работ видятся через призму их соединения с практикой или через анализ эмпирических материалов для практических задач. Другое магистральное направление - использование в практике результатов научных работ.

Обобщая сказанное, отметим, что вне системы «наука - практика» говорить о возможности науки выполнять роль источника и, тем более, формы права, нет никаких оснований. Только внутри этой системы возможно оценивать степень и влияние науки на общественные отношения. Если она

332 ЧечотД.М. Указ. соч. С.36,40 -41.

333 СухоруковП.П. Указ. соч. С. 38.

выполняет функцию источника права, то это влияние является опосредованным. Если наука поднимается до статуса формы права, то ее влияние становится непосредственным. Практика, соединившись с наукой, образует доктринальное право.

<< | >>
Источник: БОШНО Светлана Владимировна. Форма права: теоретико-правовое исследование. Диссертация на соискание ученой степени доктора юридических наук. Москва - 2005. 2005

Еще по теме Роль доктрины в системе форм современного права:

  1. §1. Право на индивидуальное обращение в межгосударственные органы.
  2. Эволюция норм международной защиты прав человека4*
  3. § 1. Место и роль норм юридической ответственности в системе права
  4. Государство как субъект права
  5. § 3. Сопутствующие элементы теоретической модели взаимосвязи нормы права, правоотношения и юридического факта
  6. § 2. Право собственности в институциональной системе интересов субъектов гражданского права
  7. §7. Административное право Японии
  8. § 3. Этап профессионализации деятельности полиции (1930–1980 гг.): приоритет подавления преступности по отношению к соблюдению конституционных прав человека
  9. 1.1. Международное право и современная система международной безопасности
  10. 1. Роль и место Суда ЕС в системе органов ЕС
  11. § 1. Виды, формы и стадии контроля гражданского общества за государственным аппаратом
- Авторское право РФ - Аграрное право РФ - Адвокатура России - Административное право РФ - Административный процесс РФ - Арбитражный процесс РФ - Банковское право РФ - Вещное право РФ - Гражданский процесс России - Гражданское право РФ - Договорное право РФ - Жилищное право РФ - Земельное право РФ - Избирательное право РФ - Инвестиционное право РФ - Информационное право РФ - Исполнительное производство РФ - История государства и права РФ - Конкурсное право РФ - Конституционное право РФ - Муниципальное право РФ - Оперативно-розыскная деятельность в РФ - Право социального обеспечения РФ - Правоохранительные органы РФ - Предпринимательское право России - Природоресурсное право РФ - Семейное право РФ - Таможенное право России - Теория и история государства и права - Трудовое право РФ - Уголовно-исполнительное право РФ - Уголовное право РФ - Уголовный процесс России - Финансовое право России - Экологическое право России -