Проблемы совершенствования института правовых ограничений

Сформулированные в предыдущих параграфах настоящего диссерта­ционного исследования основные положения относительно природы юри­дических институтов, понятия, сущности, содержания, целей и функций ин­ститута правовых ограничений непосредственно, а также юридических кон­струкций, его образующих, позволяет определить некоторые проблемы со­вершенствования института правовых ограничений и пути их решения.

Полагаем, что эти проблемы, с определенной степенью условности, можно подразделить на: а) доктринальные (понятийно-категориальные) и б) в определенной степени обусловленные ими проблемы совершенствования законодательства, закрепляющего нормы и принципы, составляющие со­держание института правовых ограничений.

Что касается понятийно-категориального аппарата института право­вых ограничений, то некоторые сложности возникают уже с момента поиска универсального определения самого понятия «ограничение», являющегося основным, «институтообразующим».

Характерно, что в правотворческой и правоприменительной практике термин «ограничение» представлен широким диапазоном значений (предел, граница, обязанность, запрет, ценз, принуждение, ответственность и т. д.), каждое из которых, безусловно, имеет доктринальное толкование, но ле­гальное определение его содержания в качестве модели, конструкции на се­годняшний день отсутствует.

Заметим, что легальное определение ограничения содержалось в од­ной из первых редакций утратившего силу Федерального закона от 21.07.1997 № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», согласно которому «ограничения (обремене­ния)» определялись, как «наличие установленных законом или уполномо­ченными органами в предусмотренном законом порядке условий, запреще­

ний, стесняющих правообладателя при осуществлении права собственности либо иных вещных прав на конкретный объект недвижимого имущества (сервитута, ипотеки, доверительного управления, аренды, концессионного соглашения, соглашения о государственно-частном партнерстве, соглаше­ния о муниципально-частном партнерстве, ареста имущества и других)»^[274].

Однако в настоящее время легальная дефиниция ограничения в зако­нодательстве и юридической практике отсутствует, в результате чего про­исходит «смешение» понятий (составляющих синонимический ряд по от­ношению к ограничению), приводящее к терминологической несогласован­ности, не позволяющей выработать общую концептуальную основу рас­сматриваемого феномена.

Имеются также некоторые противоречия и в определении правовых ограничений в юридической науке. Различия в научных подходах приводят к диаметрально противоположным выводам относительно широкого (вклю­чение в его содержание запретов, обязанностей, ответственности и т.д.) и узкого (на основе ст. 55 и ст. 56 Конституции РФ) понимания правовых ог­раничений. Казалось бы, это хорошо, ведь «в споре рождается истина». Од­нако отсутствие единства в определении сущности, содержания и назначе­ния правовых ограничений не позволяет выработать основу для его легаль­ногоопределения. Более того, даже в Конституции РФ наблюдается различ­ное толкование данной категории с точки зрения его правомерности или противоправности: с одной стороны, механизм ограничения прав и свобод человека и гражданина представлен в качестве самостоятельного и абсо­лютно легитимного института конституционного права, с другой ограниче­ние используется в отрицательном смысле, в частности, в смысле незакон­ных ограничений (ч. 2 ст. 19 Конституции РФ).

В контексте рассматриваемой темы объектом научного познания, с нашей точки зрения, должны являются не все ограничения, а только леги­тимные (иными словами - законные, правовые, обоснованные, справедли­

вые и т.д.), иные должны находиться вне поля зрения общей теории права и отраслевых юридических наук, поскольку являются не правовыми, а проти- воправными^[275]. Поясним свою мысль следующим суждением: противоправ­ные ограничения (например, умаление, ущемление, злоупотребление пра­вом) не могут являться правовыми ограничениями, это правонарушения.

В этой связи важным направлением совершенствования института правовых ограничений представляется систематизация критериев определе­ния легитимности правовых ограничений.

Важно то, что вопрос об определении критериев обоснованного огра­ничения не является исключительно научным, его решение, прежде всего, необходимо в практической правотворческой и правоприменительной плос­кости по следующим причинам:

- система критериев и признаков правомерности ограничений, выра­ботанная юридической наукой, закрепленная в форме юридического пред­писания и используемая в процессе правоприменения, позволит оценить их обоснованность и необходимость в демократическом государстве;

- данные критерии, в свою очередь, будут способствовать раскрытию сущности, содержания и значения правовых ограничений в системе право­вого регулирования и, следовательно, наиболее четкому закреплению их дефиниции на законодательном уровне.

Полагаем, что определение предложенных критериев в юридической науке и их правовое закрепление является одной из основных задач даль­нейшего совершенствования института правовых ограничений.

Согласно словарному определению, критерий есть«средство для суж­дения, признак, на основании которого производится оценка, определение или классификация чего-либо, мерило оценки»^[278].

Анализ юридической литературы, предпринятый в предыдущих пара­графах настоящего диссертационного исследования, выявил, что в системе критериев правомерности называются такие понятия, как «основания», «ус­ловия», «цели», «принципы», «пределы».

Основание- это «существенный признак, по которому распределяются явления, понятия», «причина, достаточный повод»^[279]. Соответственно, осно­вание ограничения является существенной и значимой причиной для уста­новления соответствующего предела (границы) субъективного права, сво­боды, полномочия, интереса и т.д.

Так, М.В. Баглай при анализе ч. 3 ст. 55 Конституции РФ выделяет шесть оснований ограничения прав и свобод человека: «защиту основ кон­ституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечение обороны страны и безопасности государства», ко­торые сами по себе, с точки зрения ученого, не вызывают сомнения. Во-

просвызывает тот факт, что должно быть конкретно вложено в эти основа­ния, чтобы не допустить злоупотреблений. И здесь дополнительно к огра­ничениям данным автором выделяются два условия: «1) ограничения могут быть введены только федеральным законом; 2) только в той мере, в какой это необходимо»^[280].

В свою очередь, Н.С. Бондарь в качестве оснований ограничения на­зывает «ценности, в целях защиты которых права и свободы могут быть ог- раничены»^[281].

Думается, что эти точки зрения, безусловно, справедливы. Однако в русле представленного выше определения понятия «критерий» и необходи­мости выстраивания научно-обоснованной системы таковых с последую­щим законодательным закреплением, считаем необходимым внести некото­рые уточнения следующего характера: основаниями ограничений должны считаться не сами ценности, а факт их нарушения или угроза такового, а также нормативно-правовые акты (Конституция, федеральные конституци­онные и федеральные законы), устанавливающие условия ограничения.

Еще одним критерием легитимности правовых ограничений выступа­ют принципы как исходные определяющие идеи, базовые положения, уста­новления, определяющие общую направленность и существенные черты со­держания правового регулирования в сфере ограничения прав и свобод че­ловека и гражданина, а также полномочий иных субъектов права, пределы и условия их установления.

Принципы проявляют ценностное назначение, основополагающее со­держание ограничений, они объективно присущи правомерным ограниче­ниям. «Невнимательность» к принципам ограничения является причиной не только их несоблюдения в ходе законотворческого процесса, но и возмож­ного нарушения прав человека в процессе правоприменения.

В случае их законодательного оформления данные принципы могут быть использованы при принятии конкретных юридических решений, слу­жить своеобразным ориентиром правотворческой и правоприменительной деятельности, прогрессивного и единообразного формирования всей право­вой системы в целом и отношений в области реализации и защиты прав и свобод человека и гражданина, в частности.

Как было установлено ранее, к общим принципам института правовых ограничений относятся принцип законности, принцип недопустимости при­менения ограничений к абсолютным правам, принцип соразмерности, принцип сочетания интересов личности и публичных интересов в области ограничений прав и свобод человека, запрет умаления прав, принцип равен­ства действия ограничений в отношении всех лиц, на которых они распро­страняются, принцип временности введения и временной определенности ограничений; принцип недопустимости ограничения действия правовых презумпций (в частности, презумпции невиновности), принцип обеспечения соответствующих процессуальных возможностей; принцип информацион­ного обеспечения применения ограничений.

Руководствуясь вышеизложенным и учитывая значительные успехи юридической науки и практики (выраженной в правовых позициях Евро­пейского суда по правам человека и Конституционного Суда Российской Федерации), считаем необходимым и своевременным введение в законода­тельный «оборот» понятия принципов ограничения прав и свобод человека и гражданина и их системы. То обстоятельство, что они не сформулированы в виде конкретных юридический конструкций, а лишь предполагаются и доктринально (пусть даже на высшем судебном уровне) толкуются из смыс­ла п. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации, существенно затрудняет их применение на практике; отсутствует их четкое, недвусмысленное, еди­нообразное претворение в жизнь.

В случае законодательного оформления данные принципы могут быть использованы при принятии конкретных юридических решений, служить

своеобразным ориентиром правотворческой и правоприменительной дея­тельности, прогрессивного и единообразного формирования всей правовой системы в целом и отношений в области реализации и защиты прав и сво­бод человека и гражданина, в частности.

Третьим критерием легитимности правовых ограничений следует счи­тать достижение ими определенной цели (постоянной или временной, за­крепленной в актах международного уровня или национальном законода­тельстве), к которым можно отнести: защиту публичных интересов (обеспе­чение государственной и общественной безопасности, охрана общественно­го порядка, здоровья, нравственности и т.д.);защиту частных интересов; ре­гулирование общественных отношений в специфических условиях (в рам­ках режимов чрезвычайного положения, военного положения, контртерро­ристической операции) и т.д., то есть предполагаемую или закрепленную государством идеальную модель границ (пределов) разрешенного поведе­ния субъектов, достигаемую при помощи реализации правовых средств, входящих в его (юридического института) состав и направленную на сдер­живание противоправного (или нежелательного для государства) поведения субъектов права, защиту публичных интересов, удовлетворение интересов контрсубъектов правоотношений.

Цели правовых ограничений выступают также не только в качестве критерия легитимности, но и эффективности соответствующего типа право­вого регулирования, и, соответственно, института правовых ограничений. Эффективность правового ограничения в данной контексте может быть оп­ределена как соотношение между его целями, закрепленными субъектом правотворчества в тексте нормативно-правового акта, и реально насту­пившими результатами в определенных социально-политических условиях.

Соответственно, важное значение приобретает корректная постановка (формальное определение) целей правового ограничения в законах, которые выступают юридическим основанием для введения, реализации и прекра­щения действия того или иного ограничения.

С одной стороны, данные цели должны быть социально обусловлены: соответствовать уровню социально-экономического и политического разви­тия общества, адекватными его правосознанию и правовой культуре, важ­нейшим социальным ценностям и идеалам. С другой стороны, - реальными, достижимыми, точными и четкими (однозначными). Отсутствие в тексте за­кона формулировок целевых ориентиров приводит к росту использования в правоприменительной деятельности средств телеологического толкования^[282], когда суд по запросу управомоченных субъектов вынужден разъяснять те цели, для которых тот или иной нормативно-правовой акт был принят.

В ряде случаев определенное значение имеет не только четкая законо­дательная формулировка целей, для которых вводится правовое ограниче­ние, но и тех ориентиров, которые не должны перед ним ставится. Приме­ром может служить содержание в ч. 2 ст. 3.1 Кодекса Российской Федера­ции об административных правонарушениях, согласно кото- рой«административное наказание не может иметь своей целью унижение человеческого достоинства физического лица, совершившего администра­тивное правонарушение, или причинение ему физических страданий, а так­же нанесение вреда деловой репутации юридического лица».

В ряде случаев цели правового ограничения не могут быть формально определены по причине отсутствия стратегических целей и направлений развития государства и права в тех или иных сферах. Данный пробел может быть ликвидирован путем принятия в форме Указа Президента РФ Страте­гий, концепций, программ и т.п. государственной политики (развития, ре­формирования, ...) в той или иной области. К примеру, Стратегия нацио­

нальной безопасности Российской Федерации^[283] закрепляет основные поня­тия, цели, задачи, направления обеспечения национальной безопасности в Российской Федерации.

Справедливым в этой связи представляется следующее мнение Ю.А. Тихомирова: «Пагубна недооценка выбора целей и подмена их adhoc теку­щими запросами. В этом плане следовало бы тщательно готовить концеп­ции, полнее и точнее определять преамбулы и цели закона как нормативную ориентацию для перехода в новые состояния. Увы, беспрерывные поправки в Земельный кодекс и другие кодексы РФ свидетельствует о потере в них правовой перспективы»^[284].

Таким образом, четкое формулирование целей института правовых ограничений и их законодательное оформление способствовало бы форми­рованию упорядоченной системы, объединяющей разновидности, пределы (границы), основания, формы и виды ограничений субъектов права, направ­ленную на минимизацию ущерба для индивидуальной свободы, причиняе­мого в ходе таких ограничений.

При рассмотрении возможных направлений совершенствования ин­ститута правовых ограничений нельзя обойти вниманием и вопрос о преде­лах правовых ограничений, который ряд ученых называют в числе наиболее важных теоретических проблем прав человека^[285].

Со своей стороны, следуя словарному определению «предела» как «пространственной или временной границы чего-либо»^[286], под пределами ог­раничения в общеправовом смысле предлагаем понимать допустимые гра­ницы уменьшения меры возможного поведения лица.

Нормативно-правовые основы определения пределов правовых огра-

ничений сформулированы в части 2 статьи 55 Конституции РФ, в которой содержится положение о том, что в Российской Федерации не должны изда­ваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина. Анализ данной нормы позволяет некоторым авторам делать выводы о том, что сформулированные Конституцией РФ (да и в междуна­родных актах) пределы правового ограничения являются неконкретными и расплывчатыми¹.

Пути решения данной проблемы нам видятся в следующем.

Во-первых, первоначально (на временной основе) необходимо органи­зовать обобщение правовых позиций Конституционного Суда РФ, осущест­вляющего легальное (делегированное) толкование законодательных ограни­чений прав и свобод человека и гражданина в целях выделения неких общих идей, «направляющих начал» при осуществлении ограничений субъектив­ных прав, содержащихся в позициях Суда относительно соразмерности ог­раничений, «целеобусловленности» ограничений, уважения достоинства личности и сохранения существа содержания основных прав, минимальной достаточности и других (проанализированных ранее в настоящем диссерта­ционном исследовании).

Во-вторых, необходимо ввести в законодательный оборот понятие «пределы правовых ограничений» и легализовать основные принципы их определения, основанные на обобщении правовых позиций Конституцион­ногоСуда РФ и Европейского Суда по правам человека с дальнейшим вне­дрением данного понятия в текущее законодательство, регламентирующее конкретные виды правовых ограничений (отсылочным способом).

Подводя итог анализу доктринальных (понятийно-категориальных) проблем развития института правовых ограничений, предлагаем принять ^[287][288]

Закон о правовых ограничениях в Российской Федерации и закрепить в нем понятия правовых ограничений и ограничений прав и свобод человека и гражданина, а также критерии такового, включив в их состав основания, принципы, цели и пределы правовых ограничений^[289], что уже относится ко второму направлению развития института правовых ограничений, касающе­гося совершенствования законодательства, закрепляющего нормы и прин­ципы, составляющие содержание института правовых ограничений.

В данном законе, помимо вышеназванного, предлагаем закрепить сис­тему гарантий, препятствующих нарушению, умалению, ущемлению субъ­ективных прав, обеспечивающих законность правовых ограничений, а так­же возможность принятия мер для возмещения вреда, причиненного право­мерными ограничениями.

Несколько подробнее о гарантиях, как таковых. Так, согласно словар­ному определению, под гарантией (от фр. ручательство) понимается обес- печение^[290], «ручательство, порука в чем-нибудь, обеспечение»^[291].

В юридической науке под гарантиями понимаются «правовые средст­ва и способы, с помощью которых в обществе обеспечивается реализация прав и свобод граждан»^[292]; «система условий, обеспечивающих удовлетворе­ние интересов человека»^[293]; «совокупность объективных и субъективных факторов, направленных на реализацию и защиту прав и свобод, устранение возможных причин и препятствий их неполного или ненадлежащего осуще­

ствления и защиту прав от нарушений»^[294] «система социально-экономических, политических, нравственных, юридических, организационных предпосылок, условий, средств и способов, создающих равные возможности личности для осуществления своих прав, свобод и интересов»^[295] и другое.

Анализа трудов по проблематике правовых гарантий^[296]позволяетнам выявить их сущность - гарантии являются условиями и средствами, обеспе­чивающими реализацию явления, процесса и т.д.

По нашему мнению, правовыми гарантиями института ограничений, в свою очередь, выступают нормативно закрепленные условия, средства, при­званные обеспечить законность, обоснованность и справедливость установ­ления соответствующих границ (пределов) субъективных прав, свобод, пол­номочий и т.д.

Безусловно, существенной гарантией (и одновременно внешним принципом правового ограничения) выступает законность. Применительно к национальному правовой системе следует говорить о концепции «писано­го права». Причем, форма закона выступает основным условием соблюде­ния гарантии законности при ограничении прав и свобод, поскольку Кон­

ституция РФ прямо указывает: «права и свободы человека и гражданина мо­гут быть ограничены федеральным (курсив наш - авт.) законом.».

Эта гарантия подтверждается и материалами судебной практики. Так, Конституционный Суд РФ, проверяя конституционность Указа Президента РФ № 1833 и Постановления Правительства РФ № 1360, в своем Постанов­лении от 31.07.95 г. № 10-П указал: «... ограничения прав и свобод возмож­ны только на основании федерального закона. Положения указов Президен­та и постановлений Правительства не обладают силой закона, а ограниче­ния, налагаемые посредством таких нормативно-правовых актов признают­ся неконституционными (т.е. противоречащими критерию законности)»^[297]. Кроме того, учитывая федеративную форму государственного устройства России, Верховным Судом РФ было сформулировано правило о недопусти­мости ограничения прав и свобод законом^[298] или подзаконным актом^[299] субъ­екта России.

Нельзя также умолчать и о распространенной формулировке, допус­кающей возможность правового ограничения «в установленном порядке», также ставшую предметом рассмотрения в практике Конституционного Су­да РФ и в отношении которой он высказал свою позицию, согласно которой

предполагаемый порядок ограничения прав и свобод может быть установ­лен только федеральным законом^[300].

Однако считаем, что сама только «законодательная» форма акта, ус­танавливающего правовые ограничения, не способна в полной мере обеспе­чить соблюдение законности. В этом случае полезным представляется об­ращение к зарубежному опыту решения данной проблемы, а именно - к практике Европейского Суда по правам человека по толкованию части 2 ст.ст. 8 - 11 Конвенции, ст. 1 Протокола № 1, ч. 3 ст. 2 Протокола № 2, ч. 1 ст. 1 Протокола № 7 Европейской Конвенции.

Существенное значение, с точки зрения европейской практики, при­обретают такие характеристики закона, ограничивающего права и свободы, как доступность (информированность) и предсказуемость (предвидение). Так, в рамках судебного разбирательства по уже упомянутому нами ранее делу «Санди Таймс» Европейский Суд определил, что закон должен быть в адекватной мере доступным, т.е. гражданин должен иметь соответствую­щую обстоятельствам возможность ориентироваться в том, какие правовые нормы применяются к данному случаю^[301].

Доступность закона, таки образом, предполагает два условия: наличие возможности ознакомления с законом и его степень определенности (одно­значности) для адресатов.

С первым условием принципиальных трудностей не возникает - законы в Российской Федерации подлежат официальному опубликованию; любые нормативно-правовые акты, затрагивающие права, свободы и обя­занности человека и гражданина, не могут применяться, если они не были опубликованы официально для всеобщего сведения (ч. 3 ст. 15 Конституции РФ).

Второе условие, обоснованное Европейским Судом таким образом, что «норма не может считаться «законом», если она не сформулирована с достаточной степенью точности, позволяющей гражданину сообразовывать с ней свое поведение; он должен иметь возможность предвидеть (в разум­ной степени) последствия, которые может повлечь предусмотренное в зако­не действие»^[302], относится к качеству закона.

Таким образом, гарантия законности правовых ограничений относи­тельно формулы «предусмотрено законом» предусматривает необходимость не только закрепления правовых ограничений в федеральном законе, но и обеспечение его доступности (понятности) адресатам.

В заключение данного параграфа хотелось бы привлечь особое вни­мание к высказыванию В.Н. Карташова о том, что «проблема юридических ограничений должна разрабатываться в рамках соответствующих техноло­гий, которые включали бы следующие элементы: объекты (предметы) и ад­ресаты ограничений; субъекты и участники, их ограничивающие; реальные действия и операции физических и должностных лиц; набор необходимых средств ограничений (техника); приемы, способы, методы, правила их ис­пользования (тактика); принципы, прогнозы, планы, программы юридиче­ских ограничений (стратегия); процессуальные и документарные формы их осуществления; предполагаемые цели и результаты, социально­юридические последствия юридических ограничений, их соразмерность; контроль (мониторинг) за отдельными циклами и технологическим процес­сом в целом со стороны компетентных органов»^[303]. Речь в данном случае идет о практическом воплощении (реализации, в том числе и применении) пра­вовых предписаний, составляющих ядро института правовых ограничений, - проблеме требующей самостоятельного научного исследования.

По итогам рассмотрения в данной главе вопросов относительно юри­дических конструкций института правовых ограничений и проблем его со­вершенствования сделаем следующие выводы:

1. Важность исследования целей юридических институтов определя­ется несколькими причинами: во-первых, их анализ позволяет глубже изу­чить сущность и назначение рассматриваемой категории в системе правово­го регулирования; во-вторых, осознать ценность комплексного (системного) регулирования общественных отношений в определенной сфере; в третьих, решить проблемы, возникающие в процессе правового регулирования того или иного вида общественных отношений, поскольку важным критерием эффективности выступает степень достижения на практике нормативно ус­тановленных целей.

Под целями института правовых ограничений следует понимать пред­полагаемую или закрепленную государством идеальную модель границ (пределов) разрешенного поведения субъектов, достигаемую при помощи реализации правовых средств, входящих в его (юридического института) состав и направленную на сдерживание противоправного (или нежелатель­ного для государства) поведения субъектов права, защиту публичных инте­ресов, удовлетворение интересов контрсубъектов правоотношений.

Соответственно основные цели института правовых ограничений, распространяемыми на все виды такового являются: защита публичных ин­тересов (обеспечение государственной и общественной безопасности, охра­на общественного порядка, здоровья, нравственности и т.д.); защита част­ных интересов; сдерживание противоправного (или нежелательного для го­сударства) поведения субъектов права (в том числе злоупотреблений со стороны государственных органов и должностных лиц); удовлетворение ин­тересов контрсубъектов правоотношений; регулирование общественных от­ношений в специфических условиях (в рамках режимов чрезвычайного по­ложения, военного положения, контртеррористической операции); выявле­ние негативных правовых последствий в результате совершения правона­

рушения (ограничение прав граждан в связи с применением мер процессу­ального принуждения); в отношении некоторых категорий лиц - установле­ние объемов прав и свобод (например, отбывающих наказание, лишенных дееспособности и т.п.).

2. Функции института правовых ограничений отражают динамику правового регулирования, то есть функционирование данного института и напрямую связаны с целями и функциями правового регулирования в це­лом, а именно: производны от сущности права и определяются его назначе­нием в обществе, то есть отражают наиболее существенные (главные) черты и направлены на практическую реализацию коренных задач, поставленных в сфере правового регулирования на определенном этапе развития общест­ва; представляют собой основные направления правового воздействия на общественные отношения, в них конкретизируется и получает необходи­мую целенаправленность правовое регулирование; в совокупности является системным образованием.

Эти характеристики функций права являются исходными и для функ­ций института правовых ограничений, которые можно определить как ос­новные направления воздействия правовых норм и принципов, его состав­ляющих, на общественные отношения в целях их оптимального регулиро­вания, сдерживание противоправного (или нежелательного для государства) поведения субъектов права, защиты публичных интересов, удовлетворения интересов контрсубъектов правоотношений.

К функциям института правовых ограничений относятся: по характе­ру и цели воздействия: регулятивную (статическую и динамическую), охра­нительную (предупредительную (превентивную), правовосстановительную, компенсационную, карательную) и воспитательную функции; по сфере об­щественных отношений: экономическую, политическую, культурную, соци­альную (в узком смысле) функции.

3. Сформулированные ранее основные положения относительно при­роды юридических институтов, понятия, сущности, структуры, целей и

функций института правовых ограничений, а также юридических конструк­ций, его образующих, позволяет определить некоторые проблемы совер­шенствования института правовых ограничений и пути их решения. Данные проблемы, с определенной степенью условности, можно подразделить на: доктринальные (понятийно-категориальные) и, в определенной степени, обусловленные ими проблемы совершенствования законодательства, закре­пляющего нормы и принципы, составляющие содержание института право­вых ограничений.

4. В правотворческой и правоприменительной практике термин «ог­раничение» представлен широким диапазоном значений (предел, граница, обязанность, запрет, ценз, принуждение, ответственность и т. д.), каждое из которых, безусловно, имеет доктринальное толкование, но легальное опре­деление его содержания в качестве модели, конструкции на сегодняшний день отсутствует, в результате чего происходит «смешение» понятий (со­ставляющих синонимический ряд по отношению к ограничению), приводя­щее к терминологической путанице, не позволяющей выработать общую концептуальную основу рассматриваемого феномена.

5. Важным направлением совершенствования института правовых ог­раничений является систематизация критериев определения легитимности правовых ограничений, в систему которых предлагается включить такие понятия, как «основания», «условия», «цели», «принципы», «пределы».

Относительно принципов института правовых ограничений, учитывая значительные успехи юридической науки и практики (выраженной в право­вых позициях Европейского суда по правам человека и Конституционного Суда Российской Федерации, считаем необходимым и своевременным вве­дение законодательный «оборот» понятия принципов ограничения прав и свобод человека и гражданина и их системы. То обстоятельство, что они не сформулированы в виде конкретных юридический конструкций, а лишь предполагаются и доктринально (пусть даже на высшем судебном уровне) толкуются из смысла п. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации, суще­

ственно затрудняет их применение на практике, отсутствует их четкое, не­двусмысленное, единообразное претворение в жизнь. В случае их законода­тельного оформления данные принципы могут быть использованы при при­нятии конкретных юридических решений, служить своеобразным ориенти­ром правотворческой и правоприменительной деятельности, прогрессивно­го и единообразного формирования всей правовой системы в целом и отно­шений в области реализации и защиты прав и свобод человека и граждани­на, в частности.

6. Применительно к такому критерию правомерности ограничения, как «пределы правовых ограничений» первоначально (на временной основе) предлагается организовать обобщение правовых позиций Конституционно­го Суда РФ, осуществляющего легальное (делегированное) толкование за­конодательных ограничений прав и свобод человека и гражданина в целях выделения неких общих идей, «направляющих начал» при осуществлении ограничений субъективных прав, содержащихся в позициях Суда относи­тельно соразмерности ограничений, «целеобусловленности» ограничений, уважения достоинства личности и сохранения существа содержания основ­ных прав, минимальной достаточности и других (проанализированных нами ранее в настоящем диссертационном исследовании). А затем ввести в зако­нодательный оборот данное понятие и легализовать основания их определе­ния, сформулированные на обобщении правовых позиций Конституционно­го Суда РФ и Европейского Суда по правам человека с дальнейшим внедре­нием данного понятия в текущее законодательство, регламентирующее кон­кретные виды правовых ограничений (отсылочным способом).

7. Предлагается также принять Закон о правовых ограничениях в Рос­сийской Федерации и закрепить в нем понятия правовых ограничений и ог­раничений прав и свобод человека и гражданина, а также критерии таково­го, включив в их состав основания, принципы, цели и пределы правовых ог­раничений. В данному законе, помимо вышеназванного, предлагается за­крепить систему гарантий, препятствующих нарушению, умалению, ущем­

лению субъективных прав, обеспечивающих законность правовых ограни­чений, а также принятие мер для возмещения вреда, причиненного право­мерными ограничениями.