Правовые стратегии в международном праве

Для того чтобы охарактеризовать правовые стратегии в международ­ном праве, прежде всего, следует определить, в чем заключается специфика самого международного права.

В юридической литературе зачастую международное право рассматри­вается как система юридических принципов и норм^[106].

менное международное право становится преимущественно договорным. Многие институты и отрасли в процессе кодификации в последние десятиле­тия «обрели новую форму», перейдя из обычного права в писаное»^[107]. Однако в то же время «обычное право продолжает играть большую роль. Ряд инсти­тутов состоит преимущественно из обычных норм международного права ... Обычной международной практикой является и возникновение новых норм международного права в форме обычаев»^[108]. Принимая во внимание указан­ное, целесообразно в рассуждениях о правовых стратегиях в международном праве исходить из двойственности международного права, его представлен­ности международным и межгосударственным правом. Как верно отмечает А.С. Палазян, международное право является системой форм межгосударст­венных отношений, но как отношений персонифицированных; государства в рамках международной формы предстают как лица со всеми вытекающими отсюда последствиями, и эти последствия хорошо известны на примере дей­ствия юридического права по отношению к гражданам или подданным госу­дарства. Это с одной стороны. С другой стороны, международное право су­ществует как право народов, т.е. как система форм внегосударственных от-

„3

ношений^[109].

Изложенное позволяет согласиться с теми исследователями, которые различают межгосударственное и собственно международное право^[110].

Стратегии в межгосударственном праве по своему характеру схожи со стратегиями в государственном праве. Они выступают стратегиями оптими­зации правового инструментария, предназначенного для решения государст­вами, их конструирующими, актуальных для них задач. Как правило, они

конструируются в качестве компонентов комплексных стратегий, нацелен­ных на решение политических задач, актуальных для взаимодействующих государств, и в этом смысле о них можно говорить как о политико-правовых стратегиях. Основная особенность правовых стратегий в межгосударствен­ном праве состоит в том, что их конструирование, с одной стороны, осущест­вляется властным порядком, с другой стороны, носит договорный характер. Это связано со спецификой самого межгосударственного права, которое, с одной стороны опирается на политическую волю создающих его государств, с другой стороны, носит консенсуальный характер.

Реализация таких стратегий, как правило, требует использования инст­рументария не только самого межгосударственного права, но и права госу­дарств. Иными словами, организация их осуществления предполагается не только на межгосударственном (наднациональном), но и на внутригосудар­ственном (национальном) уровне, и только при таком «двухуровневом» осу­ществлении реализация стратегии может быть эффективной.

Для того чтобы проиллюстрировать сказанное о правовых стратегиях в межгосударственном праве, рассмотрим два примера.

Первый пример - стратегия «внедрения» моделей правового регулиро­вания, предусмотренных правом Евросоюза, в законодательство соседних с ним государств (так называемых стран «пояса добрососедства»)^[111].

Названная правовая стратегия, которая нашла свое отражение в Про­грамме «Большая Европа - соседство: новые рамки для отношений с нашими восточными и южными соседями» и в Стратегии «Европейская политика со­седства», в сущности, является компонентом политической стратегии «встраивания» слабо «освоенного» пространства в «более широкий спектр

интересов и целей ЕС в области политики, экономики и безопасности»^[112].

Второй пример правовой стратегии в межгосударственном праве - стратегия гармонизации национального законодательства государств - чле­нов ЕврАзЭС в области энергетики и создания правовых условий для форми­рования общего энергетического рынка^[114]. Названная стратегия нашла свое от­ражение в Концепции формирования общего энергетического рынка госу­дарств - членов ЕврАзЭС^[115], которая разработана в соответствии с Решением Межгосударственного Совета Евразийского экономического сообщества (на уровне глав государств) от 16 августа 2006 г. № 314 и отражает согласован­ные взгляды и скоординированные подходы государств-членов ЕврАзЭС к формированию общего энергетического рынка, а также определяет цели, ос­новные задачи, принципы и направления взаимодействия указанных госу-

дарств в рамках осуществляемой ими политики формирования общего энер­гетического рынка.

Названная стратегия является вспомогательным компонентом ком­плексной стратегии формирования общего энергетического рынка государств - членов ЕврАзЭС и дополняет собой базовые для названной комплексной стратегии экономические компоненты. Фактически она нацелена именно на то, чтобы создать благоприятные правовые условия для реализации закреп­ленных вышеназванной Концепцией экономических стратегий.

Реализация рассматриваемой правовой стратегии предполагает не только принятие и исполнение межгосударственных соглашений в области энергетики и иных нормативных документов наднационального характера, но и внесение необходимых изменений в национальное энергетическое зако­нодательство государств - членов ЕврАзЭС, а также приведение в соответст­вие с определенными на межгосударственном уровне параметрами нацио­нальной правоприменительной практики.

В современных условиях правовые стратегии в межгосударственном праве несут особую идеологическую нагрузку. Они призваны обеспечить не только изменение конкретных механизмов правового регулирования и пра- воохраны, но и правосознания. При этом очень часто идеологическая нагруз­ка рассматриваемых правовых стратегий так высока, что их реальные цели зачастую оказываются существенно отличающимися от декларируемых в тех официальных документах, которыми они оформляются . С этой точки зрения показательно, например, то, что для рассмотренной выше стратегии «внедре­ния» моделей правового регулирования, предусмотренных правом Евросою­за, в законодательство соседних государств, одной из основных недеклари- руемых целей является «гомогенизация политических режимов» с тем, чтобы

ЕС мог превратиться в географический и политический центр «Большой Ев- ропы»»^[116].

Показателем того, что стратегии в межгосударственном праве несут особую идеологическую нагрузку, служит и то обстоятельство, что самому включению в названия межгосударственных и международных документов термина «стратегия», как правило, придается самостоятельное значение: тер­мин «стратегия» подразумевает «обращение к объектам исключительной важности. Одно только его употребление «повышает ставки».»^[117][118]. Если в на­звании документа используется термин «стратегия», предполагается, что реализация данного документа «в корне изменит существующее положение дел.

3

ным...» .

Сказанным во многом определяется существенность того влияния, ко­торое оказывают правовые стратегии в межгосударственном праве на разви­тие его самого. В этом смысле о правовых стратегиях можно говорить как о значимых источниках его развития. Вместе с тем, в целом можно говорить о том, что стратегии, реализуемые в межгосударственном праве, оказываются тем более значимыми источниками его развития, чем более значимым стано­вится взаимодействие государств в правовой сфере и чем большую роль иг­рают воспроизводимые в процессе межгосударственного взаимодействия нормы и отношения.

Правовые стратегии, реализуемые в межгосударственном праве, явля­ются также и значимым источником развития национального права и нацио­нальных правовых систем в целом - и прежде всего, безусловно, государст­венного права. Во-первых, рассматриваемые стратегии являются результатом

согласования воли государств. Выражая волю государств, они объективно несут в себе идеи, определяющие не только их внешнюю, но и внутреннюю правовую политику. Во-вторых, реализация рассматриваемых правовых стратегий на внутригосударственном уровне предполагает приведение в со­ответствие с выработанными на межгосударственном уровне принципами и моделями национального законодательства, что зачастую требует его корен­ной переработки. Значит, правовые стратегии в межгосударственном праве и в этом плане оказываются значимым источником развития государственного права.

Вместе с тем, нельзя не учитывать того факта, что в ряде случаев в ус­ловиях, когда существует несоответствие действительных целей правовых стратегий задекларированным, реализация стратегий в межгосударственном праве приводит к тому, что их влияние на развитие национального права ока­зывается негативным. В частности, изменяя отдельные компоненты внутри­государственного права и массовую правовую идеологию, их осуществление оказывается не способным обеспечить коренную «перестройку» всей право­вой системы конкретного общества.

Влияние правовых стратегий в межгосударственном праве на развитие внутригосударственного права в определенной мере усиливается в современ­ных условиях, характеризующихся глобализацией правового пространства^[119](это во многом объясняется тем, что в условиях глобализации существенно

увеличивается значимость межгосударственного взаимодействия). Вместе с тем, степень влияния правовых стратегий на развитие государственного пра­ва по-прежнему определяется заинтересованностью самих государств в их реализации. При этом такая заинтересованность определяется даже не столь­ко их заинтересованностью в изменении собственного права и правовой практики, сколько в достижении тех целей, на реализацию которых ориенти­руют те комплексные стратегии, компонентами которых выступают соответ­ствующие правовые стратегии. Такие цели чаще всего носят политический характер, поэтому оказывается, что на практике степень влияния правовых стратегий в межгосударственном праве на государственное право зависит не столько от собственно правовых, сколько от политических факторов. Так, например, изменение расстановки сил на политической арене может предо­пределить для одного или нескольких государств неактуальность воспроиз­водства и использования тех правовых инструментов, в которых ранее ощу­щалась потребность. Изменение целей межгосударственного сотрудничества способно стать причиной появления новых стратегических ориентиров и, со­ответственно, новых правовых стратегий взамен утративших свою актуаль­ность.

Что касается влияния правовых стратегий в межгосударственном праве на развитие права в негосударственных формах, то здесь, скорее, можно го­ворить о существенности их влияния на негосударственное общественное право - право гражданского общества, выступающее неотъемлемой частью системы национального права. Такое влияние проявляется в силу того, что межгосударственное право в современных условиях несет значимую идеоло­гическую нагрузку: влияя на массовое правосознание, определяя его уста­новки, идеалы и ценности, оно тем самым влияет и на негосударственное общественное право как на «естественно-целесообразное» и «живое» право, в котором «первенствуют принципы и освящаемые ими ценности»^[120].

Конечной целью гражданского общества, если рассматривать его в контексте связи с государством, выступает придание последнему правового характера. При этом, так как договором между гражданским обществом и го­сударством, фиксирующим признание притязаний первого и ограничение произвола второго, является конституция, правовым механизмом формиро­вания правового государства гражданским обществом выступает конститу­ционализация отношений между государством и обществом. В связи с тем, что конституционное право составляет ядро системы права любого совре­менного государства, оказывается, что влияние правовых стратегий в межго­сударственном праве на развитие права гражданского общества в условиях активности и эффективного функционирования последнего становится в ко­нечном итоге источником развития не только права гражданского общества, но и государственного права.

Влияние правовых стратегий в межгосударственном праве на развитие различных видов группового права и на индивидуальное право, как правило, является несущественным. Оно проявляется в основном там, где стратегии в межгосударственном праве оказывают существенное влияние на развитие го­сударственного и (или) негосударственного общественного права. В данной ситуации развитие группового и индивидуального права оказывается скорее не результатом реализации конкретной стратегии в межгосударственном праве, а следствием изменений в праве государства и (или) гражданского общества. Отдельно следует сказать о том, что опосредованное влияние пра­вовых стратегий в межгосударственном праве на развитие группового права является все же более ощутимым, чем влияние, оказываемое ими на индиви­дуальное право. Это во многом объясняется тем, что «только в индивидуали­стических международно-правовых концепциях личность полностью, без всяких оговорок, признана субъектом международного права и находится в поле его прямой и исключительной регламентации. В действительности же международное право в области прав человека, хотя максимально приближе­но к каждой личности и обладает правовым свойством прямого действия, оп­

ределяет общий и отчасти специальный правовой статус личности и ее пра­восознание благодаря своей соотнесенности с системой конституционного права того или иного государства»^[121].

В целом складывающаяся практика межгосударственного правового сотрудничества свидетельствует о том, что для развития национального пра­ва (причем как в государственных, так и в негосударственных его формах) позитивный эффект от реализации правовых стратегий в межгосударствен­ном праве зависит, прежде всего от того, насколько органичными для него являются идейные установки, выраженные в этих стратегиях. Если в процес­се их реализации оказывается, что национальная правовая система конкрет­ной страны подвергается «бомбардировке» со стороны попадающих в нее подобно «метеоритному дождю» случайных, чуждых ей в идейно­ценностном плане фрагментов, то, во-первых, сами стратегии вряд ли найдут свою реализацию и, во-вторых, эффект от их осуществления для развития национального права вряд ли будет позитивным.

Как справедливо констатирует Е.А. Матвиенко, масштабы воздействия на правовую культуру общества ее контактов с носителями иной правовой культуры определяются следующими обстоятельствами: 1) культурно­правовой близостью контактирующих обществ (так, китайское право оказало значительное влияние на Японию, Корею, страны Юго-Восточной Азии, по­пытка же заимствования европейского права этими странами успеха не имела из-за глубочайших культурных различий, вплоть до невозможности адекват­ного перевода правовых текстов); 2) отношением носителей культуры- реципиента к культуре-донору (заимствованию правовых институтов способ­ствует осознание технологического и экономического превосходства соот­ветствующей страны; когда же господство основывается на военных, сило­вых средствах, негативное отношение порабощенного населения к уг­нетателям препятствует рецепции); 3) степенью связи с другими элементами

культуры общества (чем сильнее интегрированы компоненты культуры, тем сложнее изменить облик каждого из них в отдельности)^[122]. Соответственно, культурная близость правовых систем обществ способствует и более эффек­тивной реализации межгосударственных стратегий и позитивному влиянию их осуществления на развитие национального права. В условиях «столкнове­ния» в процессе реализации правовых стратегий межгосударственного права нескольких правовых культур наряду с усвоением иного опыта и модерниза­цией права и правовой практики возможны и при определенных условиях даже более вероятны деградация национальной правовой системы и ее раз­рушение. «.Исторический опыт свидетельствует: нельзя общество, относя­щееся к одному типу развития, перевести в одночасье на принципиально иной путь. Личность - да, она через два-три поколения полностью ассимили­руется в новой среде . Но сообщество людей, которое имеет внутренние механизмы жизнедеятельности, перевести быстро, по чьему бы то ни было решению, на другой тип нельзя: оно деградирует и разрушается» ^[123].

Для собственно международного права, в развитии которого момент самоорганизации является определяющим, стратегии не характерны в том смысле, в каком мы говорили о них в применении к государственному и межгосударственному праву. В отношении международного права можно го­ворить о стратегии лишь как о долгосрочном качественно определенном на­правлении его развития, следование которому способствует эффективной реализации международным правом его функций, т.е. используя понятие правовой стратегии в переносном значении. В данном случае правовая стра­тегия - вовсе не задаваемый извне вектор, ее содержание определяется внут­ренним импульсом, существующим в самом международном праве и при­дающим ему динамику.

Если вести речь о правовых стратегиях в международном праве в обо­значенном смысле, то можно выделить такие наиболее значимые для него

стратегии как формирование единого мирового правового пространства; стимулирование центробежности и сдерживание центростремительности в межнациональных отношениях; гуманизация правовой жизни; материализа­ция идей правового государства, гражданского общества, демократии, при­оритетности и неприкосновенности естественных прав человека, правовой защиты частной собственности.

Характер перечисленных стратегий свидетельствует об их обусловлен­ности, во-первых, базовым назначением международного права и, во-вторых, узловыми ценностями западной правовой культуры, выражением которых и предстает международное право, как «правовая культура в действии»^[124]. Сте­пень влияния перечисленных стратегий на развитие права в иных, помимо международного, формах определяется степенью реального влияния между­народного права на современную правовую жизнь. Здесь следует отметить, что, с одной стороны, это влияние является существенным на идеологиче­ском уровне, что подтверждается идейно-ценностным содержанием консти­туций современных государств. С другой стороны, оказывается, что между­народное право слабо влияет непосредственно на действующее право и прак­тику его реализации.

Собственно международное право в современных условиях не может существовать вне связи с межгосударственным правом, поэтому влиять на действующее право и реальную правовую практику оно может только тогда, когда внутренние импульсы, определяющие его развитие, будут учитываться при конструировании правовых стратегий в межгосударственном праве. Вместе с тем, сегодня в ситуации, когда на уровне межгосударственного взаимодействия праву придается, прежде всего, инструментальное значение, оно не воспринимается в качестве феномена культуры и самоценности, меж­государственное право оказывается политизированным даже в большей сте­пени, чем государственное. Соответственно, те векторы, которые определяют

развитие международного права, кроме как на идеологическом уровне суще­ственного влияния ни на межгосударственное право, ни на практику его реа­лизации не оказывают, так как лишь их воплощение в идеологии, но не в ре­альных нормах, принципах, механизмах правового регулирования, способст­вует эффективному функционированию права в качестве инструмента реше­ния политических задач. Слабо влияя на инструментальном уровне на дейст­вующее межгосударственное право и правовую практику, правовые страте­гии в международном праве в силу этого так же слабо влияют на развитие иных форм права, если рассматривать их в инструментальной плоскости.

Завершая анализ вопроса, сформулируем следующие выводы:

1. Современное международное право представлено двумя взаимо­связанными компонентами - собственно международным правом и межгосу­дарственным правом. В отношении собственно международного права о су­ществовании в нем правовых стратегий можно говорить, лишь рассматривая стратегии как качественно определенные направления его долгосрочного развития. Для межгосударственного права правовые стратегии характерны именно как задаваемые извне векторы его изменения, в том числе - развития.

2. В существующих условиях стратегии в международном праве как качественно определенные направления его долгосрочного развития оказы­вают слабое влияние на развитие современного права вне зависимости от то­го, о каких конкретно формах права идет речь.

3. Правовые стратегии в межгосударственном праве по своему ха­рактеру и назначению не имеют принципиальных отличий от стратегий в го­сударственном праве, несмотря на то, что определенную специфику имеют процесс формирования и механизм реализации таких стратегий. Правовые стратегии в межгосударственном праве конструируются в качестве компо­нентов комплексных стратегий и выступают стратегиями оптимизации пра­вового инструментария, используемого государствами для решения актуаль­ных для них политических задач.

4. Правовые стратегии в межгосударственном праве несут повышен­ную идеологическую нагрузку, нацелены в равной мере на изменение и ин­струментария действующего права (правовых средств и механизмов государ­ственного права), и общественного правосознания.

5. В силу идеологизированности правовых стратегий в межгосудар­ственном праве в условиях их включенности в качестве компонентов в ком­плексные стратегии, по своему характеру являющиеся политическими, не­редко оказывается, что их реальные цели не совпадают с декларируемыми в официальных документах, их оформляющих.

6. Реализация правовых стратегий в межгосударственном праве ока­зывает существенное влияние на развитие самого межгосударственного, а также государственного права, причем как на идеологическом уровне, так и на уровне конкретных механизмов правового регулирования. Такое влияние не всегда является позитивным.

7. Реализация правовых стратегий в межгосударственном праве спо­собна оказывать существенное влияние на развитие негосударственного об­щественного права - права гражданского общества.

8. Влияние правовых стратегий в межгосударственном праве на раз­витие различных видов группового права и на индивидуальное право воз­можно выявить только при условии, что стратегии в межгосударственном праве оказывают существенное влияние на развитие государственного и (или) негосударственного общественного права. В последнем случае влияние стратегий в межгосударственном праве на развитие группового права являет­ся более существенным, чем его влияние на развитие индивидуального права.

2.3