Правовые стратегии в иных формах современного права

Признание того, что право может существовать в различных формах, не умаляет значимости юридического права государства для современного общества. Тем не менее, ограничиться в рамках диссертации рассмотрением

правовых стратегий лишь в государственном и межгосударственном праве не представляется возможным.

Вопрос о правовых стратегиях, существующих в иных, помимо госу­дарственного и международного, формах права, является вполне логичным. Отрицание наличия правовых стратегий в негосударственных формах права, равно как и отрицание самих локализованных форм социальной жизни, ведет к правовой дезориентации, которая, в свою очередь, приводит к тому, что право становится неэффективным, нецелесообразным, конформистским, рас­считывающим всегда на политическую поддержку. Определенный интерес также представляет вопрос о возможности существования правовых страте­гий в праве гражданского общества как негосударственной форме общест­венного права.

Сам факт существования социального образования или группы не дает оснований полагать, что в нем (в ней) функционирует групповое право. На­пример, толпа, как хаотичное, спонтанное, неустойчивое «скопление» людей, хоть и не лишена организующего начала, не может выступать в роли образо­вания, обладающего собственным групповым правом. Групповая правовая жизнь и групповое право существуют только в рамках таких групп, которые объединены едиными интересами и целями, внутренне структурированы, в каждой из которой определена статусная роль участника, его положение в группе.

От характера внутригрупповых связей, который определяет степень единения группы в своих позициях и установках, во многом зависит необхо­

димость и целесообразность группового права. Чем выше степень организо­ванности внутригрупповых связей, тем с большей вероятностью можно гово­рить о функциональности и действенности существующего в рамках группы права.

Групповое право, будучи самостоятельной формой права, имеет раз­личные модификации. Сам факт существования стратегий в различных видах группового права предполагается «стратегичностью» самого права, сущест­вованием импульсов, способных приводить право к его развитию и (или) иному изменению. Однако, для того чтобы решить вопрос о правовых стра­тегиях отдельно в каждом из видов группового права, нужно определить, в чем состоят их особенности.

В последнее время отмечается повышенный научный интерес к обыч­ному праву^[125]. В рамках общетеоретических исследований обычное право за­частую понимается как сложившаяся и действующая на определенной терри­тории, местности или в рамках определенной социальной группы совокуп­ность правил поведения, сформировавшихся в результате своего многократ­ного и единообразного применения, общеобязательность которых обеспечи­вается общественной привычностью и общепризнанностью^[126].

В ряде случаев предполагается, что обычное право не может быть при­знано самостоятельным видом права. По мнению некоторых авторов, обыч­ное право получает свое признание в качестве такового только в результате санкционирования со стороны государства, или процесс санкционирования

обычая государством образует основной, специфически-юридический этап процесса создания обычного права^[127]. Однако с этим мнением вряд ли можно согласиться. Обычное право, объективно отражая потребности и волю общ­ности со своими культурно-этническими особенностями, в некоторых случа­ях может выступать как право, противопоставленное государственному офи­циальному праву^[128].

Несмотря на значимость обычного права как исторического, социаль­но-духовного, культурного феномена, вряд ли можно говорить о том, что в его рамках формируются правовые стратегии как недетализированные планы деятельности субъектов или воздействия, осуществляемого с целью измене­ния естественного хода событий, регуляции социальных процессов, коорди­

нации деятельности в соответствии с заранее сконструированной (опреде­ленной, выбранной) идеальной моделью. В отношении названного вида группового права, скорее всего, можно говорить о существующих в нем стратегиях, используя понятие «стратегия» в том же переносном значении, в каком оно используется в применении к международному праву. Вместе с тем, обнаружить проявления стратегичности в обычном праве гораздо слож­нее, чем в праве международном, так как обычное право характеризуется стабильностью, консервативностью, нацелено не на продуцирование измене­ний, а на сохранение традиционного уклада, причем, как правило, даже в си­туации, когда он не в полной мере согласуется с происходящими в социаль­ной жизни изменениями.

На наш взгляд, говорить о наличии в рамках обычного права правовых стратегий в том же их понимании, в каком мы говорили о стратегиях в госу­дарственном и межгосударственном праве, невозможно в силу следующих обстоятельств.

Во-первых, обычное право - это право спонтанно организующееся, возникающее вследствие внутренней потребности людей следовать опреде­ленному правилу поведения, которая формируется в течение длительного пе­риода времени и в рамках преемственности поколений. Процесс творения права носит бессознательный характер, в силу того, что социальные силы не сознают, что своими действиями они порождают право. Принимая во внима­ние, что правовая стратегия - это недетализированный план деятельности (воздействия), осуществляемого с целью изменения существующего права, говорить о возможности правовой стратегии, внести какие-либо изменения в обычное право - значит подвергнуть сомнению его самоорганизующийся ха­рактер.

Обычное право возникает в рамках определенной исторической эпохи, отвечая насущным социальным потребностям, соответствуя существующей обстановке, однако, в силу стереотипизации, с течением времени происходит изменение ситуаций и обстоятельств, а обычное право в силу своей природы

остается неизменным. Правовая стратегия всегда отвечает требованиям за­данной эпохи и не является универсальной, она динамична настолько, на­сколько динамично и стремительно изменяется правовая жизнь общества.

Во-вторых, субъектом обычного права являются социальные силы, группы, общности, этнические сообщества, которые обобщают и воспроиз­водят опыт, накопленный поколениями. Они не нуждаются в долгосрочном планировании, прогнозировании, в координации и согласовании своих уси­лий, в силу того, что созданное ими право уже апробировано практикой, оно не нуждается в какой-либо трансформации, так как уже отвечает потребно­стям общества.

В-третьих, правовая стратегия не может быть источником развития обычного права, так как оно не нуждается в целенаправленно стимулируе­мом развитии.

Принципиально иное место в системе группового права занимают: корпоративное, каноническое и теневое право. В отличие от обычного права, названные виды группового права характеризуются сочетанием в них момен­тов самоорганизации и организации. Как следствие, характерным для них оказывается и стратегическое планирование, причем чем более значимы в них моменты организации в сравнении с моментами самоорганизации, тем большую роль в их развитии играют правовые стратегии как недетализиро- ванные планы воздействия на право и правовую жизнь.

Среди перечисленных видов группового права именно корпоративное право является таким, для которого моменты организации значимы в гораздо большей степени, чем моменты самоорганизации.

Существование корпоративного права обусловлено возникновением и развитием такой формы организации людей, которая предполагает их объе­динение в единое целое в целях достижения общего результата, посредством

выработки определенных правил поведения, которые регулируют внутри­фирменные (внутрикорпоративные, внутриорганизационные) отношения.

Следует подчеркнуть, что, несмотря на то, что корпоративные нормы (нормы общественных организаций) непосредственно не связаны с деятель­ностью государства и их действие носит локальный характер^[130], а также кор­поративные нормы обязательны только для членов соответствующей органи­зации, которые, как нередко предполагается, в организации состоят добро­вольно и могут свободно из нее выйти^[131], тем не менее, это не свидетельствует о том, что корпоративные нормы носят неправовой характер, а корпоратив­ное право не может выступать самостоятельным видом группового права.

Корпоративное право не организуется извне, не порождается посредст­вом государственного волеизъявления.

Возникновение корпоративного права обусловливается необходимо­стью в урегулировании, упорядочении и стабилизации внутрикорпоративных отношений. Сбалансированность и упорядоченность внутриорганизационных связей между участниками (членами) достигается с помощью корпоративно­го регулирования, которое характеризуется как нормативным (нормативные акты, устанавливающие полномочия общего собрания участников), так и ин­дивидуально-правовым регулированием (решение общего собрания о назна­чении генерального директора).

Корпоративное право носит партикулярный характер. Сфера действия

корпоративных норм определена пространством, в рамках которого субъекты реализуют свой корпоративный интерес. Свободная воля участников (чле­нов) корпорации является прерогативой при формировании корпоративных норм, благодаря чему достигается оптимальное сочетание интересов участ­ников (совета директоров и акционеров, генерального директора и рабочих). Сила и действенность корпоративных норм в рамках организации состоит в их целесообразности, ценности для коллектива, как выражение справедливо­сти и демократичности. В силу этого реализация корпоративных норм в рам­ках корпоративного права не обеспечивается тем репрессивным принужде­нием, которое характерно для государственного права. Принуждение в кор­поративном праве достаточно гибкое в силу того, что сам факт вхождения и нахождения в корпорации является добровольным, поэтому свободный и добровольный выход участника из корпорации может позволить избежать принуждения.

Правовые стратегии в корпоративном праве преимущественно являют­ся глобальными, а не частными, и это связано со специфической ролью на­званного права в организации функционирования корпорации, с его особым предназначением. Корпоративное право ценно, с одной стороны, тем, что обеспечивает координацию усилий членов корпорации, с другой стороны, тем, что позволяет корпорации сохранять автономность, выделенность из среды, в которой она функционирует, и противостоять негативным факторам среды, препятствующим достижению корпорацией собственных целей. При этом именно выделенность корпоративного права, предполагающая специа- лизированность тех норм и принципов, на основе которых она действует, по­зволяют корпоративному праву обеспечивать эффективное решение обозна­ченных задач. Не будучи способным к автономному функционированию, корпоративное право «сливается» с общественным правом как со средой его функционирования и «перенацеливается» на решение задач, актуальных для государства и общества, но не для самой корпорации.

Для эффективной реализации своих целей корпорация, как правило, не

нуждается в конкретных правовых механизмах, правовых средствах, право­вой идеологии. Решение тех задач, с которыми связано предназначение кор­поративного права, может быть результатом исключительно эффективного действия корпоративного права как системы в целом, а не в отдельных его компонентах. Если корпоративное право изменяется в отдельных состав­ляющих, то это определяется тем, что такая его перестройка необходима для более эффективного функционирования системы корпоративного права в це­лом, а не для решения частных правозначимых задач.

Изложенными обстоятельствами предопределяется то, что посредст­вом формирования и реализации недетализированного плана органы управ­ления корпорацией, как правило, стремятся достичь единства, сбалансиро­ванности и развития в целом той системы права, на основе которой корпора­ция существует и функционирует. При этом главным фактором, побуждаю­щим субъекта корпоративного управления вооружиться правовой стратегией, является необходимость в удовлетворении корпоративного интереса.

Очевидно, что базовой формой права в правовой системе любого со­временного общества является государственное право. Государство, посте­пенно расширяя границы, пределы своего правового регулирования, стре­мится придать юридический характер отношениям, складывающимся в тех сферах, которые в юридическом регулировании могут и не нуждаться, тем самым сдерживая развитие практики, связанной с воспроизводством и при­менением права в его неюридических формах. В силу этого в современных условиях правовые стратегии в корпоративном праве оказываются в основ­ном стратегиями, нацеленными на обеспечение такого режима функциониро­вания корпоративного права, при котором для данного права будет сохра­няться возможность эффективного функционирования в условиях доминиро­вания государственного права и его постоянного разрастания.

Рассуждая о правовых стратегиях в корпоративном праве, следует ука­зать на то, что в зависимости от способа, которым предполагается обеспечить сохранение и эффективное функционирование корпоративного права в усло­

виях доминирования государственного права, эти стратегии могут быть раз­делены на два типа - стратегии интегрирующего типа и стратегии защитного типа.

Стратегии интегрирующего типа предполагают «встраивание» корпо­ративного права в чужеродную для него среду государственного права, «при­способление» его к этой среде. В данном случае эффективность корпоратив­ного права обеспечивается за счет того, что регулятивному и охранительному действию корпоративного права задается такое направление, которое позво­ляет ему одновременно своим функционированием обеспечивать реализацию публично значимых интересов. Корпоративное право в данной ситуации санкционируется государством, получает его поддержку и защиту, что по­зволяет ему быть более эффективным.

Примером стратегии интегрирующего типа выступает стратегия приве­дения корпоративного права и корпоративной правовой практики в соответ­ствие с установленными государством и закрепленными действующим зако­нодательством стандартами и требованиями антикоррупционной политики. В данном случае выработка и реализация компанией на внутрикорпоративном уровне стандартов и принципов антикоррупционного поведения, их норма­тивное закрепление и реализация в корпоративной правовой практике служат действенным способом повышения эффективности корпоративного права в решении тех задач, с которыми непосредственно связано его предназначение.

Названная правовая стратегия сегодня реализуется многими россий­скими компаниями. Например, на официальном сайте компании «Марвел- Дистрибуция» размещено Положение об антикоррупционной политике^[132]. Данным положением «Компания, принимая во внимание положения Феде­рального закона от 25.12.2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции», реализуя Национальную стратегию противодействия коррупции (утв. Указом Президента РФ от «13» апреля 2010 года № 460) ... утверждает антикорруп­ционную политику в организации, принципы поведения в отношении кор­

рупционных проявлений своих сотрудников, контрагентов и иных лиц». По­ложение предусматривает, что Компания осуществляет противодействие коррупции и в пределах своих полномочий предпринимает меры по преду­преждению коррупции, в том числе по выявлению и последующему устране­нию причин коррупции; по выявлению, предупреждению, пресечению, рас­крытию и расследованию антикоррупционной комиссией Компании корруп­ционных проявлений внутри Компании; по минимизации и (или) устранению последствий коррупционных проявлений внутри Компании. О любых кор­рупционных проявлениях каждый сотрудник Компании, независимо от зани­маемой им должности, обязан сообщать докладной запиской председателю антикоррупционной комиссии Компании или генеральному директору Ком­пании. Сотрудник Компании, уличенный в совершении коррупционных дей­ствий, подлежит отстранению от работы, увольнению, привлечению к гражданско-правовой ответственности и возмещению причиненных Ком­пании убытков и ущерба репутации, а материалы по его правонарушениям передаются в правоохранительные органы с целью привлечения к установ­ленной законодательством Российской Федерации ответственности. Содер­жатся в рассматриваемом корпоративном нормативном документе и другие важные положения, позволяющие корпоративному праву «Марвел- Дистрибуция» успешно «приспособиться» к требованиям действующего ан­тикоррупционного законодательства. Аналогичные корпоративные акты, придающие корпоративному праву и практике его применения антикорруп­ционную направленность, приняты во многих других российских компани­ях^[133].

Следует отметить, что в условиях глобализации многие корпорации, интересы которых носят транснациональный характер, при формулировании стратегий интегрирующего типа вынужденно ориентируются на законода­

тельство сразу нескольких государств.

Например, на официальном сайте ОАО «Магнитогорский металлурги­ческий комбинат» размещен нормативный документ под названием «Анти­коррупционная политика», утвержденный Решением Совета директоров об­щества 13.12.2013 г. Его анализ показывает, что изложенная в нем стратегия приведения корпоративного права и правовой практики в соответствие с юридическими стандартами и требованиями антикоррупционной политики ориентирована не только на российское законодательство, но и на законода­тельство Великобритании, в частности - Закон «О борьбе со взяточничест­вом (UK Bribery Act 2010)^[134]. Аналогичным образом строит стратегию приве­дения корпоративного права и правовой практики в соответствие с юридиче­скими стандартами и требованиями антикоррупционной политики ОАО Нефтегазовая компания «РуссНефть», на официальном сайте которой также размещена «Антикоррупционная политика», разработанная в соответствии с законодательством Российской Федерации и одновременно учитывающая требования Закона Великобритании «О борьбе со взяточничеством» (UK Bribery Act 2010)^[135].

Стратегии защитного типа нацелены на то, чтобы оградить внутреннее правовое пространство корпорации (действующую в ней систему норм, скла­дывающиеся на основе корпоративного права отношения, корпоративный правовой порядок и т.д.) от разрушительного для него влияния государствен­ного права. Целью корпорации, для достижения которой формируется право­вая стратегия защитного типа, является преодоление юридических препятст­вий и ограничений со стороны государства.

Реализация правовых стратегий защитного типа в корпоративном праве может быть связана с компенсацией негативных последствий осуществления

установленных юридических требований и правил посредством создания специальных механизмов корпоративного правового регулирования (это ха­рактерно, например, для стратегии обхода закона) или с игнорированием та­ких требований и правил (в этом случае способ достижения цели носит ха­рактер не санкционированного государством и корпоративное право из до­полняющего государственное превращается в оппозиционное ему).

Рассмотрим пример правовой стратегии защитного типа в корпоратив­ном праве. Если у корпорации нет возможности быть прибыльной в условиях неоправданно высоких налогов, то она будет искать пути снижения налого­вого бремени, и корпоративное право будет формироваться с учетом акту­альности этой цели. Если не удастся найти легальные пути достижения по­ставленной цели, то корпорация все равно будет стремиться к ее реализации, только незаконными средствами.

В существующих условиях, характеризующихся доминированием го­сударственного права, постоянным расширением сферы юридического регу­лирования, наиболее эффективными, как показывает практика, являются стратегии интегрирующего типа. Реализация стратегий защитного типа либо дает кратковременный, нестойкий эффект, либо приводит к тому, что право корпорации лишается государственного санкционирования, а сама деятель­ность корпорации оценивается как незаконная, что влечет за собой примене­ние государством мер, нацеленных на разрушение корпоративного правопо­рядка. В рассматриваемой ситуации неизбежной оказывается трансформация корпоративного права в теневое как групповое право, доведенное до состоя­ния крайней оппозиции государственному праву. Будучи теневым, право со­циальной группы перестает обеспечивать реализацию функций, свойствен­ных корпоративному праву, что негативно сказывается на деятельности кор­порации, затрудняет достижение существующих у нее целей. Неэффектив­ность корпорации, в свою очередь, оказывается предпосылкой к разрушению внутрикорпоративных связей, утраты членами корпорации заинтересованно­сти в ее сохранении.

Пожалуй, единственным примером высокоэффективной правовой стра­тегии защитного типа в корпоративном праве является стратегия, реализуе­мая гигантскими транснациональными корпорациями, играющими значимую роль не только в экономической, но и в политической жизни. Специфической правовой стратегией защитного типа для таких корпораций становится стра­тегия создания условий для изменения государственного и межгосударствен­ного права с тем, чтобы обеспечить благоприятные для собственного функ­ционирования юридические условия. В данном случае речь идет не о коор­динации корпоративного права с государственным и межгосударственным, а наоборот, о стимулировании в государственном и межгосударственном праве таких изменений, которые устранят существующие препятствия для реализа­ции корпоративных принципов и норм или же будут стимулировать эффек­тивное функционирование корпоративного права в том виде, в каком оно существует. Вместе с тем, эффективность той правовой стратегии защитного типа, о которой идет речь, обусловливается не только ее содержательной спецификой, но и тем, что гигантские транснациональные корпорации стано­вятся субъектами, способными оказывать ощутимое влияние на экономиче­скую и политическую жизнь современных обществ. В условиях юридизиро- ванности общественной жизни и доминирования государственного права сам факт существования таких субъектов является скорее исключением, чем пра­вилом.

Помимо корпоративного, самостоятельными видами группового права являются каноническое (церковное) и теневое право, которые, однако, имеют меньшую значимость для правовой жизни современного общества, посте­пенно вытесняются из нее государственным правом. Несмотря на то, что ка­ноническое и теневое право чаще всего рассматриваются в качестве само­стоятельных видов группового права, они, тем не менее, имеют признаки, указывающие на их существенную схожесть с правом корпоративным.

Церковь, будучи особого рода корпоративным объединением, нуждает­ся в специфическом институте, выполняющем нормативно-регулятивную

функцию, и таким институтом становится каноническое (церковное) право^[136]. Появление канонического права обусловлено необходимостью в регулирова­нии как внутренних отношений, складывающихся в рамках церковной орга­низации, так и внешних отношений, складывающихся с субъектами, которые к церкви не относятся. Нормы канонического права имеют моральное обос­нование, и их естественное восприятие сознанием человека способствует бо­лее эффективному регулятивному воздействию. Внутренний регулятивный потенциал норм этого права более высок, нежели у норм государственного права. При этом они, как правило, претендуют на то, чтобы быть приоритет­ными в сравнении с последними.

Теневое право представляет собой право социальной группы, оппози­ционно настроенной по отношению к официальному государственному праву и правопорядку, а равно - по отношению к любому другому праву и право­порядку. Большинство исследователей признает его принципиальное отличие от официального, признаваемого государством права^[137], а также «его номи­нальное значение, связывая его с объективной институционализацией созна­ния и поведения»^[138]. В этой связи о теневом праве как о специфическом виде группового права можно вести речь лишь в той связи, что оно функциониру­ет так же, как и любое другое право, и служит основой воспроизводства спе­цифической по своему содержанию групповой правовой жизни. Во всех ос­тальных аспектах теневое право скорее следует рассматривать как «непра­

во»^[139], чем как особый вид группового права.

Каноническое право в современных условиях распространяет свое дей­ствие на определенный круг лиц и на ту сферу отношений, которые ограни­чены полем деятельности церковной организации. Предназначением этого права является обеспечение обособленного функционирования и автономно­го независимого развития той организации (общины, общности), в которой оно функционирует. Для повышения эффективности канонического права формируются, как правило, стратегии защитного типа.

Примерами таких правовых стратегий являются стратегия завоевания для церкви прерогатив в правовом регулировании отношений в отдельных сферах светской жизни, стратегия освобождения канонического права от вмешательства в его развитие и функционирование государства, стратегия освобождения церкви от вмешательства со стороны государства в регулиро­вание внутриорганизационных вопросов и стратегия недопущения секуляри­зационных процессов в сфере, регулируемой каноническим правом, актуаль­ные для католического права на различных исторических этапах его разви­тия. В частности, стратегия освобождения церкви от вмешательства со сто­роны государства в регулирование внутриорганизационных вопросов оказа­лась актуальной в условиях конфликта, возникшего между Ватиканом и Ита­лией в связи с ликвидацией в 1870 году Папской области, территория кото­рой в процессе объединения Италии стала частью Итальянского королевства. На протяжении многих лет Ватикан вел борьбу против Итальянского госу­дарства, добиваясь восстановления не только светской власти папы, но и признания легальности католического права и его монополизма в регулиро­вании внутрицерковных отношений. Избранная правовая стратегия оказалась успешной. Подписанными 11 февраля 1929 года в Латеранском дворце со­глашениями католическая церковь была освобождена от вмешательства Итальянского государства в управление Римской епархией и католической

церковью в Италии и во всем мире^[140]. В отличие от рассмотренной, правовые стратегии защитного типа в каноническом праве во второй половине XX - начале XXI вв., как правило, оказывались менее успешными, что объясняется во многом все усиливающейся юридизацией общественной жизни и универ­сализацией государственного права. Показательным является такой пример: в послевоенный период для права католической церкви актуальной становит­ся стратегия недопущения секуляризационных процессов, которая, до сих пор не утрачивая своей актуальности, не всегда успешно реализуется. Так, в частности, в 1970 году в Италии был принят Закон о разводе^[141], фактически отменивший закрепленное в ст. 34 Латеранского конкордата положение о том, что гражданско-правовые последствия совершения таинства брака регу­лируются каноническим правом. Тем самым сфера автономного действия ка­нонического права на территории Итальянской республики была существен­но сокращена. Ограничение сферы применения норм канонического права, ставшее следствием секуляризации, нашло отражение в Конкордате 1984 го­да^[142].

Для теневого права, которое является групповым правом, оппозицион­ным государственному, как и для канонического права, характерны страте­гии защитного типа. По своему содержанию такие стратегии, как правило, являются стратегиями обхода требований общественного (чаще всего - госу­дарственного) права. При этом непримиримость той оппозиции, в которой находится теневое право по отношению к любому другому праву, предопре­деляет то, что стратегии в теневом праве, как правило, предполагают сохра­

нение порядка, базирующегося на групповых нормах, «любой ценой». Соот­ветственно, и сами стратегии в теневом праве, и любые варианты их реализа­ции воспринимаются и обществом в целом, и отдельными индивидами, не идентифицирующими себя с соответствующей оппозиционно настроенной группой, в качестве планов, реализация которых связана с распространением моделей неправомерного поведения. Значит, такие планы предстают страте­гиями только с точки зрения членов самой социальной группы, в рамках ко­торой воспроизводится теневое право, в общесоциальном смысле правовыми стратегиями они не являются.

Определим, какую роль играют правовые стратегии в групповом праве для развития права. Прежде всего, успешная реализация таких стратегий дает импульс для развития самого группового права. Обратимся, например, к кор­поративному праву как к самому распространенному в современных услови­ях виду группового права. Если корпорация успешно реализует возможность внутреннего (внутрикорпоративного) регулирования, не зависящего от об­щеобязательных установок государства, то корпоративное право развивается, и это дает корпорации возможность более эффективно функционировать. Ес­ли правовая стратегия не срабатывает, то развития корпоративного права не происходит, внутрикорпоративное правовое регулирование постепенно «за­мещается» юридическим, и в результате исчезают условия для существова­ния самих корпораций как обособленных социальных групп. Сказанное объ­ясняет то, почему, например, в социалистическом обществе, когда государст­во тотально вмешивается во все сферы жизнедеятельности и отсутствует возможность оградить или защитить от его влияния какую-то сферу, офици­ально существующих корпораций (в экономическом смысле) не возникает. Исключение составляет бюрократическая партийная элита, которая функ­ционирует как корпоративная группа (не в экономическом, а политическом смысле), и создает «для себя» корпоративное право, которое, развиваясь за счет реализации стратегии защитного типа, оказывает негативное воздейст­вие на развитие государственного права.

Стратегии в групповом праве, как правило, оказывают существенное влияние на развитие государственного права. С одной стороны, если речь идет о праве, признаваемом и санкционируемом государством, то наличие установки на защиту данного права с неизбежностью предопределяет вос­производство и развитие в государственном праве средств и механизмов за­щиты стратегий, которые определяют характер развития и функционирова­ния этого права. Кроме того, признавая целесообразность и полезность груп­пового права, государство ориентируется на демонстрируемые им стратеги­ческие модели, зачастую используя их в качестве образцов при решении за­дач, актуальных для юридического права. В этом плане показательным, на­пример, является то, что «церковное право выступает чем-то вроде «перехо­дящей собственности» . на него ориентируются разные государства при разработке многих указов и законов светского характера»^[143]. С другой сторо­ны, если речь идет о групповом праве, оппозиционном государственному, то государственное право развивается за счет того, что в нем развиваются инст­рументы вытеснения группового права из общественной жизни, а, значит, фактически, средства противодействия тем стратегиям защитного типа, кото­рые появляются в данном праве. Нередко стратегиям защитного типа в груп­повом праве государство противопоставляет собственные правовые страте­гии. Например, «во время экономического роста или в момент преодоления социальных кризисов повышается значение деструктивной функции теневого сектора, а компенсационное влияние становится незаметным»^[144]. В этих усло­вия приобретает актуальность разработка государством стратегий устранения негативных для официального правопорядка последствий функционирования теневого права, а также стратегий борьбы с теневым правом (вытеснением его из правовой жизни общества). Как и любые другие стратегии в государ­

ственном праве, названные стратегии выступают компонентами комплекс­ных стратегий борьбы с теневым сегментом общественной жизни.

Степень значимости группового права для развития государственного права во многом определяется направлением действия этого права. В этой связи В.П. Малахов отмечает, что чем сильнее экстравертные тенденции в группе, тем больше, как правило, ее сплоченность и значимее и для самой группы, и для общества ее групповое право. И наоборот, усиление интро­вертных тенденций ведет к корпускуляции группы и снижению значимости ее группового права для других групп и обществ^[145]. Однако, в некоторых слу­чаях интровертные тенденции в группе могут достигать своей крайней точки и переходить в экстравертные. В таком случае целеполагание группы обес­печивается уже не арсеналом внутригрупповых ресурсов, а затрачиваются ресурсы других образований, в том числе и государства. Здесь, например, может идти речь о такой группе, как управленческая элита, которая образу­ется в результате расслоения государственного аппарата и создает для себя свое право, используя ресурсы государства и обращая его право в свою поль­зу.

Говоря о влиянии, оказываемом правовыми стратегиями в групповом праве на развитие государственного права, отдельно следует подчеркнуть то, что такое влияние не носит глобального характера. Как правило, речь идет о развитии отдельных составляющих государственного права, прежде всего, тех его компонентов, которые «отвечают» за связь и взаимодействие госу­дарственного права с групповым.

В отличие от государственного права, влияние стратегий в групповом праве на право гражданского общества, является более масштабным. Это объясняется, прежде всего, тем, что право гражданского общества само по себе является сложным сочетанием различных видов группового права. Раз­витие группового права с необходимостью влечет развитие права граждан­

ского общества.

В современных условиях правовые стратегии в групповом праве в ряде случаев оказывают существенное влияние на развитие международного и межгосударственного права. Это связано, прежде всего, с включением кор­пораций в круг субъектов международного права и постоянным ростом влияния транснациональных корпораций на мировую экономику и политику. Гигантские транснациональные корпорации добиваются того, чтобы их ин­тересы, выраженные в базовых принципах корпоративного права, учитыва­лись не только в национальном, но и в международном праве, соответствен­но, успешная реализация ими собственных правовых стратегий оказывает влияние на развитие не только государственного, но и межгосударственного и международного права.

Характер и степень влияния, оказываемого стратегиями в групповом праве на развитие индивидуального права, как правило, совпадают с характе­ром и степенью их влияния на развитие самого группового права. Это связа­но с тем, что идентификация людьми себя в качестве членов определенной группы изначально связана с наличием взаимопонимания и единства интере­сов в групповом праве с солидарностью, которая позволяет индивидам в за­висимости от своего социально-ролевого статуса объединяться в группы и выступать в качестве единого целого. Здесь речь идет не только о взаимной поддержке участников группы для достижения групповых целей и о взаим­ной ответственности, но и о согласованности индивидуального и группового сознания и поведения в наиболее принципиальных моментах.

Современное право существует и в индивидуальной форме. Субъектом индивидуального права является сам человек. Для индивидуального права характерно целеполагание, говорить о стратегии в ее управленческом смысле в отношении данной формы права неприемлемо. Правовые действия челове­ка зависят от его ценностной ориентации. Правовое пространство задается непосредственно каждым, границы которого зависят от набора его индиви­дуальных свойств и качеств. Целеполагание индивида направлено на при-

знанность, самоидентификацию, на интеграцию в иные правовые сферы - общественного, группового, международного права. В этой связи в рамках индивидуального права речь о правовой стратегии идет скорее как о линии поведения, которую человек избирает в соответствии с собственной правовой позицией и собственными правозначимыми интересами, нежели как о неде- тализированном плане деятельности, осуществляемом с целью изменения права и правовой практики. Соответственно, о правовых стратегиях в инди­видуальном праве можно говорить лишь с определенной долей условности, понимая их отличность от правовых стратегий в государственном, межгосу­дарственном и групповом праве. Одновременно следует исходить из того, что о правовых стратегиях в индивидуальном праве нельзя говорить в том же значении, что и о правовых стратегиях в международном праве как в праве самоорганизующемся, саморазвивающемся.

Говоря о правовой стратегии в индивидуальном праве как о линии пра­вового поведения его носителя, мы должны понимать, что для любого субъ­екта правоотношения, участником которых он становится, не являются объ­ективной реальностью. Такие отношения для него - лишь мыслимые внутри различных правовых ситуаций модели поведения, и правовые стратегии в индивидуальном праве с этой точки зрения предстают генеральными линия­ми такого поведения.

Для того чтобы определить, в чем именно состоят генеральные линии поведения, избираемые субъектами, необходимо «опуститься с уровня абст­рактно-теоретических рассуждений о сущности права до уровня практики реализации прав и обязанностей»^[146]. А в применении к данному уровню гово­рить о поведении субъектов с точки зрения наиболее общих его черт и зако­номерностей выбора и реализации тех или иных стратегий можно лишь с оп­ределенной долей условности. Можно рассуждать о наиболее распростра­ненных видах стратегий правового поведения человека, появление которых

связано с существованием у любого человека типичных свойств, характери­зующих его как носителя индивидуального права. Вместе с тем, важно отда­вать себе отчет в том, что индивидуальное право, будучи результатом инди­видуальной правовой жизни, всегда уникально, как и сам индивид, поэтому и стратегии в нем чаще всего являются уникальными по своему содержанию и механизму реализации.

В современных условиях наиболее типичными стратегиями в индиви­дуальном праве как генеральными линиями правового поведения людей яв­ляются стратегии борьбы за право. При этом показательным является то, что чаще всего в качестве «противников» в такой борьбе рассматриваются не только носители частных интересов, но и государство с его правом и право­вой практикой. Условием появления различных стратегий борьбы за право является, во-первых, существование личности в условиях индивидуализма и конкурентности. Как справедливо подчеркивает Ю.Е. Пермяков, «именно в агональных моделях коммуникации, для которых характерны захват про­странства, борьба, соперничество, нападение и защита, поражение и победа, объективно высока вероятность принятия ошибочных решений и, соответст­венно, нанесения каких-либо утрат. Тот, кому нечего терять, вопросами стра­тегии не озабочен»^[147]. Во-вторых, стратегии борьбы за право могут существо­вать и реализовываться только в условиях высокой правовой активности личности. Если индивид пассивен, то право не воспринимается им как инст­румент, при помощи которого можно достигнуть собственных целей. Соот­ветственно, у него не возникает и потребности в том, чтобы искать выгодную для него линию правового поведения и придерживаться ее.

Влияние стратегий в индивидуальном праве на развитие права можно обнаружить, как правило, в основном на уровне индивидуальной правовой жизни. Иными словами, за счет реализации таких стратегий развивается, прежде всего, само индивидуальное право. Влияние стратегий в индивиду­альном праве на развитие группового, общественного и международного

права чаще всего является несущественным. Такое влияние определяется, прежде всего, связью различных уровней правовой жизни^[148]. Несуществен­ность влияния стратегий в индивидуальном праве на развитие права в других формах объясняется и тем, что индивидуальное право выступает формой привилегии, и потому его признание не приводит к изменению государст­венного, группового или международного права.

Подведем итог проведенному анализу.

1.Наличие собственного права не является признаком, имманентно присущим любой социальной группе. Оно характерно для групп с высоким уровнем организованности внутригрупповых связей.

2.Осуществление правовых стратегий как недетализированных планов, нацеленных на изменение существующего группового права, складываю­щихся в рамках социальной группы правовой практики и правового порядка, характерно для тех видов группового права, в которых сочетаются моменты самоорганизации и организации. Чем более значимы для конкретного груп­пового права моменты организации в сравнении с моментами самоорганиза­ции, тем большую роль в его развитии играют правовые стратегии.

3. В современных условиях правовые стратегии играют наиболее зна­чимую роль в развитии такого вида группового права как корпоративное право. При этом реализация в современном корпоративном праве преимуще­ственно стратегий интегрирующего, а не защитного типа позволяет ему оста­ваться значимой составляющей правовой жизни современного общества. Ка­ноническое и теневое право, для которых характерна реализация правовых стратегий защитного типа, оказываются не способными эффективно реализо­вать свое предназначение, и постепенно вытесняются из правовой жизни со­временного общества.

4. Реализация правовых стратегий в групповом праве, прежде всего, да­ет импульс для развития самого группового права. Кроме того, она влияет на

развитие права в любых других формах. В современных условиях наиболее ощутимым является влияние правовых стратегий в групповом праве на право гражданского общества, выступающее сложным сочетанием различных ви­дов группового права.

5. Транснационализация корпораций в современных условиях предо­пределяет усиление влияния стратегий в корпоративном праве на развитие международного и межгосударственного права.

6. В отношении индивидуального права можно говорить о существую­щих в нем правовых стратегиях лишь условно, понимая под стратегией ли­нию поведения, которую человек избирает в соответствии с собственной правовой позицией и собственными правозначимыми интересами.

7. Понимаемые обозначенным выше образом, правовые стратегии в ин­дивидуальном праве влияют в основном лишь на развитие индивидуального права. Их влияние на право в других формах является очень слабым, и про­является только в силу того, что именно человек предстает субъектом право­вой жизни во всем многообразии ее форм и проявлений.