<<
>>

Правовой нигилизм как явление социальной жизни.

О правовом нигилизме, особенно в последние годы, говорят много, и много пишут, главным образом в чисто публицистическом плане. Каких-либо

комплексных научных исследований о природе, сущности, формах проявления этого явления в нашем обществе, к сожалению, не имеется.

Обычно правовой нигилизм расценивается как определенное, а именно негативное, отрицательное отношение той или другой части общества или общества в целом к действующему праву или как определенное состояние правового сознания в тот или иной период жизни общества и государства. При этом правовой нигилизм рассматривается как чисто юридическое понятие. Это явление возникает в чисто правовой сфере и вне права рассматриваться не может. Некоторые авторы еще более суживают это понятие, относя его исключительно к области правосознания и даже к его части - правовой психологии.

Конечно, правовой нигилизм тесно связан с правом, и в особенности с правовым сознанием, ибо вне права и вне правового сознания, как и вообще за пределами правовой жизни общества он немыслим. Однако было бы совершенно неправильно ограничивать правовой нигилизм только рамками права, правовой сферы.

Достаточно сослаться хотя бы на то, что, являясь, допустим, чисто правовым явлением, он, как и всякое правовое явление, тесно связан со всей реальностью, которая является предметом внимания и регулирования со стороны права. Правовой нигилизм в отношении норм гражданского, финансового и других отраслей права, регулирующих экономическую деятельность, перерастает в нигилизм экономический, в игнорирование или недооценку экономической сферы. То же самое мы можем сказать о политической и религиозной сферах, об отношении к природе, к экологической деятельности и т.д. Поскольку правовой нигилизм есть в известном смысле отношение индивидуального и общественного сознания к праву, он самым не­посредственным образом связан с чувственной и рациональной деятельностью, с индивидуальной или групповой волей, которая, будучи закреплена и оформлена в правовую норму, в закон, может порождать негативное к ним

отношение, то есть превратиться в правовой нигилизм.

То, что правовой нигилизм в своем проявлении выходит далеко за пределы права, доказывается не только тем, что право регулирует практически все стороны общественной жизни. Правовой нигилизм есть определенный вид или определенная форма общественного мнения, политическая и национально­историческая характеристика общества, его действительного состояния. Степень правового нигилизма является своего рода мерилом, критерием состояния здоровья общества и государства, в которых он проявляется. Таким образом, правовой нигилизм не только правовое явление. Скорее его можно охарактеризовать как социально-психологическое явление, возникающее в результате оценки права или отдельных его норм отдельными людьми, социальными группами или даже воем обществом, оценки, переходящей в соответствующие действия или бездействия. Правовой нигилизм это не только вопрос юриспруденции, эта проблема имеет социологический или даже еще более того - социально-философский аспекты.

Понятие «нигилизм» имеет множество различных аспектов и может употребляться и употребляется в различных смыслах. О нигилизме можно говорить как об определенном социально-психологическом явлении. Как и всякое, социально-психологическое явление, нигилизм может поразить в определенные исторические периоды жизни того или иного общества массы людей. В полном соответствии с законами психологического заражения нигилизм может распространиться чрезвычайно быстро и подточить все основные устои общества. Нигилизм вместе с тем может выступать в виде идеологии, своеобразным теоретическим учением с приведением соот­ветствующей аргументации и логическим обоснованием. При этом каждая сфера общественной жизни, так или иначе, подвергается анализу с точки зрения негативного отношения к ее прошлому и настоящему. В области экономики это может быть учение, отрицающее частную собственность, вернее «обосновывающее» необходимость ее уничтожения или наоборот, отрицание

уже сложившейся общественной собственности и замену ее частной собственностью в процессе так называемой приватизации.

В сфере политической и государственно-правовой нигилизм имеет различные формы своего проявления. Наиболее крайней из них является анархизм, полностью от­рицающий положительную ценность права и государства.

Правовой нигилизм проявляет себя с различной степенью интенсивности: от полного, абсолютного отрицания права, как общественного явления (анархисты) до нигилизма скрытого, проявляющего в недооценке значимости права, его второстепенности, сведения роли права лишь к запретам («Разрешено все, что не запрещено») и т.д.

Нигилизм, как понятие философское - широко и многолико. Нигилизм может быть нравственным, политическим, идеологическим, религиозным И Т.Д., в зависимости от того, какие ценности отрицаются, о какой сфере знаний идет речь - культуре, науке, искусстве, этике, политике, экономике. Между ними много оттенков, нюансов, взаимопереходов. Понятие «правовой нигилизм» является лишь одной из форм его проявления, конкретизация проявления нигилизма, в частности в правовой сфере жизни общества. Общей (родовой) чертой всех форм нигилизма является отрицание, но не всякое отрицание есть нигилизм. В противном случае сам термин «нигилизм» теряет свой смысл и растворяется в более объемном понятии - отрицание.1Поэтому, чтобы понять и лучше разобраться в сущности правового нигилизма, выяснить основательнее его смысл и значение необходимо предварительно обратиться к вопросу о том, что представляет собой нигилизм как философская категория.

Самое понятие «нигилизм» (от лат. слова nihil- ничто) впервые появляется у Фридриха Якоби - немецкого философа и писателя. Это понятие у Ф. Якоби играет роль разрушительно-созидательную, как своеобразное средство перехода от рассудочной метафизики к философии веры и чувства. Однако наиболее полное и резко очерченное выражение это понятие получило

в сочинениях Фридриха Ницше. Можно с полным основанием утверждать, что Ницше является родоначальником философской теории нигилизма, его пламенным пропагандистом.

Отношение Ницше к нигилизму двояко и противоречиво.

C одной стороны, Ницше энергичный и безусловный сторонник нигилизма, который, по его словам, уничтожает всякие иллюзии, иллюзорность таких высоких идеалов, как христианство, революция, свобода, равенство прав, миролюбие, филантропия, справедливость, истина. Все эти великие слова, по мнению Ницше, имеют цену лишь в борьбе, как знамена, а не как реальности, как пышные наименования для чего-то неопределенного. Со времен Платона, полагает Ницше, мир разделяется на две части: на подлинный и неподлинный, на бытие и смысл, на истинный мир (потусторонний) и неистинный, в котором обречен, жить человек.

Такое деление ненормально и к нему может быть только негативное отношение. Нигилизм является поэтому единственным средством раз и навсегда покончить с подобным дроблением, с такого рода дуализмом и тем самым способствовать наступлению «эры сверхчеловека», где не будет раздвоенности миров, борьбы добра со злом, истины с ложью.

Но с другой стороны, нигилизм не является чем-то абсолютно ценным и значимым. Он сам должен быть преодолен в процессе становления «эры сверхчеловека». Нигилизм есть следствие ненормального развития общества и его духовной культуры. И, как таковой, прекращает свое существование с наступлением «эры сверхчеловека».

Ницше впервые дал и определение понятию «нигилизм». «Что обозначает нигилизм?» - спрашивает он. И отвечает: «То, что высшие ценности теряют свою ценность. Нет цели. Нет ответа на вопрос “зачем”?».1

Конечно, это определение в принципе не является строгим и по своему построению не может быть отнесено к логически и научно выверенным; оно не

указывает на характерные черты нигилизма как социального явления. Однако в приведенной цитате подчеркивается один весьма существенный момент: нигилизм возникает там, где жизнь обесценивается, где потеряна цель и нет ответа на вопрос о смысле жизни, о смысле существованья самого мира. Особенность понимания нигилизма у Ницше выражается в следующем: «Ницше обозначает словом «нигилизм», заимствованным у русского писателя Тургенева, явление, связанное с переоценкой высших ценностей, именно тех ценностей, которые только и наполняют смыслом все действия и стремления людей.

В это слово Ницше вкладывает следующий смысл: "нет больше ничего, во имя чего следует жить и к чему надо было бы стремиться. Становится ясно, что все эти стремления тщетны».[23]

Интересно заметить, что авторы словаря в качестве предтечи обоснований нигилизма ссылаются на Тургенева. Благодаря его роману «Отцы и дети», нигилизм стал на Западе широко распространенным понятием. Вообще следует подчеркнуть, что нигилизм в известном смысле есть порождение русской действительности, он стал своего рода социальным кредо большей части русской интеллигенции, вставшей в середине XIX века на путь голого отрицания, грубого опошления прошлого своей страны, одностороннего, зачас­тую совершенно немотивированного неприятия настоящего, особенно политических и правовых реалий и ценностей своей страны. Отстраненность от внутренней жизни народа, убежденность в своем превосходстве, гордыня ума и нежелание понять и принять вековые ценности народной жизни породили идеологию и психологию нигилизма в различных слоях русского общества. Не случайно многие аристократы и интеллигенты стали ярыми сторонниками анархизма - учения, основанного на принципах нигилизма и обосновывавших его. Именно в России, начиная с середины прошлого века, появляются всевозможные политические течения, а затем великое множество различных партий, находившихся в общем-то в одном и том же русле

отрицания государственных устоев, официальной идеологии, христианской морали, традиционно слоившегося уклада семейной и общественной жизни. Герой романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» Базаров, относившийся с непомерным цинизмом ко всему положительному и устойчивому, распространявший крайне нигилистические взгляды, стал символом, героем- идеалом революционно настроенных людей, главным образом из интеллигентной молодежи.1 Не случайно на Западе, начиная с 70-х годов прошлого века и по сей день, русская революционная мысль характеризуется, как правило, исключительно как нигилистическая, все ее положения расцениваются главным образом с этих позиций и записываются в разряд нигилизма.

На Западе взгляды Ницше на нигилизм развивались в социальной философии Шпенглера и немецкими экзистенциалистами, главным образом Хайдеггером.

Согласно Шпенглеру, нигилизм «есть чисто практическое миронастроение усталых жителей большого города, у которых за спиной законченная культура и ничего впереди».[24][25] Шпенглер объясняет существование нигилизма тем, что в ходе развития человечества произошла подмена подлинных культурных ценностей суррогатами рассудочности, практицизма, вытеснением трагического мировосприятия механически-естественнонаучным. Нигилистическое мироощущение, по мнению Шпенглера, выступает последовательно в виде буддизма, стоицизма и социализма. «Перед нами, - пишет Шпенглер, - три формы нигилизма. Вчерашние идеалы, великие религиозные, государственные, художественные формы изжиты, и только этот последний акт культуры - ее самоотрицание - еще раз служит выражение пра-символа всего ее существования... Стоицизм имеет в виду способ держать себя, отдельного человека, его статуеобразное, сосредоточенное в одном

настоящем, существование, без всякого отношения к будущему или прошедшему. Социализм есть динамическое трактование той же темы».[XXVI]

По словам М. Хайдеггера, нигилизм «...есть историческое движение, а не какое-то кем-то представленное учение или воззрение. Нигилизм - это не просто историческое явление среди других явлений, не только духовное течение наряду с другими - христианством, гуманизмом, и просвещением - в рамках европейской истории, он по своей сущности скорее является основным движением в истории Запада, которое обнаруживает такую глубину, что его развертывание может иметь следствием только мировую катастрофу. Нигилизм есть всемирно-историческое движение народов земли, втянутых в сферу влияния современности, не есть только явление современной эпохи и не является только продуктом XIX века». Хайдеггер высоко оценивает высказывание Ницше о нигилизме как внутренней логике европейской истории. Нигилизм, говорит Хайдеггер, есть следствие раскола мира на «сущее» и «ценное», отделение реальности от ее смысла, нигилизм, в том числе и правовой, есть магистральное движение в истории Запада, которое конечным следствием может иметь мировую катастрофу...

Во французском экзистенциализме нигилизм рассматривался как проявление абсурдности существования (А. Камю). Филосософствующий нигилизм можно встретить в концепции так называемой негативной диалектики. Немецкий философ и социолог Т. Адорно провозглашает безоговорочное отрицание всех сторон существующей социальной действительности. «Отрицание отрицания, - пишет ученый, - не отменяет отрицание, но лишь доказывает, что первое отрицание было недостаточно негативным». Многие современные анархисты в Западной Европе, к примеру, М. Жуайё и П. Лоренцо, призывают к полному разрушению культуры Запада... В целом, действительные социальные причины нигилизма не подвергались анализу, а делался акцент на описании кризисного состояния общественного

мировоззрения, первоосновой которого выступает свободная личность. Причем свободная, прежде всего экономически, то есть имеющая независимый от государства источник существования. Если же учесть, что право собственности — материальная основа правового государства, то следует признать: Россия находится пока еще только в начале долгого и трудного пути к цивилизованным формам жизни.

Основные пути преодоления правового нигилизма - это повышение общей и правовой культуры граждан, их правового и морального сознания; совершенствование законодательства, привлечение граждан к законотворческой деятельности, профилактика правонарушений и прежде всего преступлений; упрочение законности и правопорядка, государственной дисциплины; уважение и всемерная защита прав личности; массовое просвещение и правовое воспитание населения; подготовка высококвалифицированных кадров юристов; скорейшее проведение правовой реформы и другие. В конечном счете, все формы и средства борьбы C нигилизмом связаны с выходом общества из глубокого системного кризиса. Преодоление которого связано, прежде всего, с преодолением конкретных форм проявления правового нигилизма. Существует множество различных форм проявления правового нигилизма. Укажем на наиболее очевидные и распространенные.

7. Прямые преднамеренные нарушения действующих законов и иных нормативно-правовых актов. Эти нарушения составляют огромный массив уголовно наказуемых деяний, а также гражданских, административных и дисциплинарных поступков.

В последние годы в России совершается около 2 млн. 625 тыс. преступлений в год. И это только видимая часть. А сколько еще скрытых? По данным Генеральной прокуратуры РФ, на каждое зарегистрированное преступление приходится несколько не зафиксированных. Поэтому общий уровень преступности, в том числе латентной, гораздо выше, чем показывает

статистика, он приближается к отметке 10 млн. преступлений в год.

Криминогенная ситуация в стране оценивается сегодня с помощью таких эпитетов, как разгул, обвал, беспредел. Преступность приобрела мафиозно­организованный характер с преобладанием жестоких насильственных форм. Произошло ее сращивание с коррумпированной частью госаппарата, что, собственно, является определяющим признаком мафии. Законы нарушаются, открыто, цинично и почти безнаказанно. Преступный мир диктует свои условия, ведет наступление на само государство, претендует на власть. Он отслеживает и отчасти контролирует действия правоохранительных органов, использует по отношению к ним методы шантажа, угроз, подкупа, не останавливается перед расправой с законодателями, журналистами, судьями, прокурорами, банкирами, предпринимателями.

Преступность — мощный катализатор правового нигилизма, мрачная зона которого стремительно расширяется, захватывая все новые и новые сферы влияния. Помимо теневой экономики возникла теневая политика, невидимые кланы давления. Злоумышленники не боятся законов, умело обходят их, используя разного рода правовые «дыры» и «щели». Действуют вполне легально или полулегально. Возникла «криминальная юстиция».

Передел собственности, обогащение любой ценой, люмпенизация значительных слоев населения, формирование «среднего класса» — все это, как правило, происходит вне правового поля.

Слово «нигилизм» — слишком мягкое для отражения всего происходящего в данной области. Это — некая запредельность. Россия все более превращается в одно из самых криминогенных государств мира, от рук убийц ежегодно погибает свыше 30 тысяч человек, в несколько раз больше получают телесные повреждения. «Бандократия» стремительно врывается в нашу жизнь, распространены рэкет, захват заложников, похищение людей в целях получения выкупа. Все это создает непосредственную угрозу на­циональной безопасности страны.

2. Повсеместное массовое несоблюдение и неисполнение юридических предписаний, когда субъекты (граждане, должностные лица, государственные органы, общественные организации) попросту не соотносят свое поведение с требованиями правовых норм, а стремятся жить и действовать по «своим правилам». Неисполняемость же законов — признак бессилия власти.

Международные организации и эксперты оценивают наше за­конодательство, по пятибалльной шкале, на четверку, а за его соблюдение, исполнение, претворение в жизнь ставят единицу. Многие федеральные и региональные чиновники или даже целые коллективы, субъекты Федерации отказываются выполнять те или иные законы, так как они, по их мнению, «неправильные». Или выставляют разные условия, ультиматумы. Несоблюдение законов и неравенство перед законом - два зла, которые разрушают Россию.

Законы легко переступают, блокируют, с ними не считаются, что означает своего рода социальный бойкот, обструкцию. Закон для многих стал весьма условным понятием: нравится — повинуюсь, не нравится — игнорирую. Случается, что указы Президента России не признаются или толкуются на свой лад местными властями. Распространенная мысль о том, что законы пишутся для того, чтобы их нарушать, нередко у нас, к сожалению, оправдывается. Некоторые лица и структуры весьма стесненно чувствуют себя в конституционных рамках, они постоянно пытаются выйти из них.

Такое всеобщее непослушание — результат крайне низкого и деформированного правосознания, отсутствия должной правовой культуры, а также следствие общей разболтанности и безответственности. В подобной мутной среде, то есть в условиях «криминальной демократии», весьма вольготно чувствуют себя всевозможные дельцы, ловкачи, нувориши, махинаторы, не привыкшие жить по закону. Легально и полулегально отмываются «грязные деньги», перераспределяются материальные блага, общество расслаивается на «очень богатых» и «очень бедных». Разрыв между

10 процентами тех и других превысил 25-кратный предел. Для сравнения заме­тим, что в странах Запада он составляет в среднем — 10. Такая норма признана международным сообществом вполне разумной и допустимой.

Немалый вред правопорядку, интересам общества причиняет и обыкновенное воровство — застарелая черта российского повседневного быта. Ею занимаются не только воротилы криминального мира, а и так называемые «несуны», «хватуны», любители подбирать то, что плохо лежит. Крадут все, «что плохо лежит». Общественная мораль не очень-то осуждает подобные яв­ления — настолько это укоренилось в психологии многих людей. Закон же, будучи не в состоянии эффективно пресечь это массовое зло, практически молчит, хотя Уголовный кодекс - предусматривает состав мелкого хищения. На такой благодатной почве нравственно-правовой нигилизм процветает без особых помех.

3. Война законов, издание противоречивых, параллельных или даже взаимоисключающих правовых актов, которые как бы нейтрализуют друг друга, растрачивая бесполезно свою силу. Принимаемые в большом количестве юридические нормы не стыкуются, плохо синхронизированы. В результате возникают острейшие коллизии.

C другой стороны, имеются значительные пласты общественных отношений, не опосредованных правом, хотя объективно нуждающихся в этом. Дает о себе знать и перенасыщенная регламентация отдельных сторон жизни общества, сохраняющаяся с прежних времен. Все это создает правовой беспорядок, неразбериху, войну законов и властей. Именно поэтому наше общество нередко называют системой, где все можно и в то же время ничего нельзя.

Существует мнение, что война законов ушла в прошлое, что она велась, когда был союзный центр. Это не совсем так. Война законов не прекратилась, а видоизменилась, конечно, накал ее спал, особенно в смысле риторики, эмоций, но она продолжается: Теперь она идет в рамках России между законами,

указами, судебными решениями, правительственными постановлениями, а также между федеральными и региональными актами.

Известно, что некоторые республики в составе РФ провозгласили суверенитет и приоритет своих законов над общероссийскими. А ведь именно с этого началась в начале 90-х гг. война законов в СССР, послужившая одной из причин его распада. Сегодня мы имеем «второе издание» этой войны, но уже между новым центром и новыми его субъектами. Среди последних есть равные и «более равные». Возникла асимметрия в их статусе. В 19 из 21 республики Конституции не соответствуют Основному Закону страны. Эти коллизии не устранены до сих пор. Стоит согласиться с В.А. Тумановым, который отмечает, что как только страна отказалась от тоталитарных методов правления и попыталась встать на путь правового государства, так сразу же дал о себе знать низкий уровень правовой культуры общества, десятилетия царившие в нем пренебрежение к праву, его недооценка. Юридический нигилизм при востребованном праве оказался куда более заметным, чем при праве невостребованном.[XXVII]

Но существует не только война законов, но и война с законом. Помимо двойного вето, воздвигнутого Конституцией на пути закона, он нередко подменяется, сводится «на нет» указами и другими подзаконными актами, изменяется или дополняется.

К сожалению, Конституция РФ четко не разграничивает предметы законотворчества и «указотворчества», не оговаривает твердо и однозначно, как это было в прежней, что законы обладают высшей юридической силой по сравнению со всеми иными нормативными актами, в том числе и указами, хотя этот основополагающий принцип является общепризнанным во всем мировом опыте. В ней лишь говорится о том, что «указы и распоряжения Президента не могут противоречить Конституции Российской Федерации» (ст. 90), что «Конституция РФ и федеральные законы имеют верховенство на всей

территории Российской Федерации» (ч. 2 ст. 4), чем подчеркивается главным образом пространственный момент. Вызывает удивление и решение Конституционного Суда РФ о возможности издания Указов Президента РФ в условиях свободного законодательного поля.

Война законов и властей — абсурдная и наиболее разрушительная форма правового нигилизма. Пагубность ее была убедительно продемонстрирована всей российской практикой последних лет. Общая картина усугубляется еще и тем, что кроме войны юридической в стране идет множество других войн (бюджетов, суверенитетов, телерадиоэфиров, компетенции, юрисдикции, коррумпированных чиновников, налогов и даже... компроматов). Соответст­венно много и разных «беспределов». В этих условиях ни один даже самый демократический институт не в состоянии нормально работать. Что касается компроматов, то война между ними приняла в последнее время особенно одиозный и неприглядный характер.

4. Подмена законности политической, идеологической или прагматической целесообразностью, выходы различных официальных должностных лиц и органов, общественных групп и сил на неправовое поле деятельности, стремление реализовать свои интересы вне рамок Конституции или в «разреженном правовом пространстве».

Установка на то, что «ради дела» или «здравого смысла» можно поступиться законом, владеет умами многих чиновников высокого ранга. Поэтому и господствуют у нас в последние годы целесообразность, силовые приемы, авторитарная воля, угрозы, немотивированные отставки и назначения, «игры без правил» и т.п. Отсюда необходимость наведения порядка во власти.

Вместе с тем следует заметить, что идея законности и порядка при определенных обстоятельствах может быть использована властью как повод для применения насилия и нарушения прав человека. Практика последнего времени подтверждает это. А, как известно, нет ничего опаснее, чем «узаконенное беззаконие». Это своего рода правовой конформизм, когда идеи

права, законности приспосабливаются к ситуации, когда они используются не во благо, а во вред.

Очень точно подобную метаморфозу выразил И.А. Ильин: «По своему объективному назначению, — писал он, — право есть орудие порядка, мира и братства; в осуществлении же оно слишком часто прикрывает собой ложь и насилие, тягание и раздор, бунт и войну».1

5. Конфронтация представительных и исполнительных структур власти на всех уровнях. Она возникла в процессе становления новой для России президентской вертикали при сохранении старой системы Советов. Эти две модели власти оказались несовместимыми по своим целям, задачам, методам. Отсюда — трения, конфликты, противостояния, стремление доказать, какая власть важнее и нужнее. Шла борьба за роль «обкомов», «горкомов», «райкомов», при которой законы никем не соблюдались. Плюс личные амбиции и соперничество лидеров, их претензии быть «первыми лицами», «хозяином» в данной «вотчине». При этом верх брали прежде всего престижные или карьеристские соображения, а не законопослушание. В то время к власти пришло много неопытных, непригодных к практической работе людей, но «горластых» и с разрушительными, а не созидательными тенденциями. Законы в этой борьбе были лишь досадной помехой. Политико­правовой и нравственный нигилизм достиг в той ситуации наивысшего накала.

Возникали ситуации двоевластия или, напротив, безвластия. Поскольку перетягивание каната долго продолжаться не могло, одна из сторон, в конце концов, уступила. Советы были упразднены. Однако война властей продолжалась, но уже в форме выяснения отношений между местными администрациями, их руководителями и представительными учреждениями, которые в это время с большим трудом стали формироваться по всей стране. Рецидивы такого противостояния не преодолены до сих пор, проявляясь как своего рода «номенклатурный» или «элитарный» нигилизм, связанный с

параличом власти, а любой паралич власти означает паралич права, закона. Здесь соединяются воедино государственный и правовой нигилизм, который дезорганизует сложившиеся нормы управления обществом. Сосредоточение всей полноты единоличной политической воли и силы на самой вершине пирамиды напоминает известный афоризм В. Гиляровского о том, что в России две напасти: внизу власть тьмы, а наверху — тьма власти. Опасная диспропорция, приводящая, как правило, к социальным катаклизмам.

Сегодня в России вместо разделения и взаимодействия возник дисбаланс властей. Объем полномочий Президента явно превышает физические возможности одного человека, какими бы качествами он ни обладал. Поэтому значительная часть прерогатив перекладывается на различные вспомогательные службы, помощников, советников, консультантов, секретарей, вообще на аппарат. Такую же самостоятельную роль начинают играть Совет безопасности, Совет обороны, ВЧК, ГПУ, личные представители Президента и другие структуры и центры власти, пытающиеся управлять страной. Им нет реального противовеса ни в лице парламента, ни в лице судебной власти, ни в лице Генеральной прокуратуры. Нередко исполнительная власть, вопреки общепринятой мировой практике, формирует и контролирует представительную, а не наоборот. Это вносит разлад и асимметрию в структуру власти, создает неразбериху, питает государственно-правовой нигилизм. Словом, принцип разделения властей в России остается по-прежнему красивым лозунгом, а не полноценным институтом. Без наведения же порядка во власти нельзя навести порядок в стране.

6. Серьезным источником и формой выражения политико-юридического нигилизма являются нарушения прав человека, особенно таких, как право на жизнь, честь, достоинство, жилище, имущество, безопасность.

Слабая правовая защищенность личности подрывает веру в закон, в способность государства обеспечить порядок и спокойствие в обществе, оградить людей от преступных посягательств. Бессилие же права не может

породить позитивного отношения к нему, а вызывает лишь раздражение, недовольство, протест. Право как бы само выступает причиной нигилизма.

По данным МВД РФ, примерно половина всех граждан, подвергшихся преступным посягательствам (изнасилованию, ограблению, избиению, хулиганскому оскорблению и т. д.), не обращаются ни в суд, ни в прокуратуру, ни в милицию, так как не верят в их возможности реально помочь, защитить, наказать виновных.

Человек перестает ценить, уважать, почитать право, так как он не видит в нем своего надежного гаранта и опоры. В таких условиях даже у законопослушных граждан вырабатывается нигилизм, недоверие к существующим институтам. Признание и конституционное закрепление естественных прав и свобод человека не сопровождается пока адекватными мерами по их упрочению и практическому претворению в жизнь. А невозможность осуществить свое право порождает у личности отчуждение от него, правовую разочарованность, скепсис.

7. Наконец, можно выделить теоретическую форму правового нигилизма, проистекающую из некоторых старых и новых постулатов. Они были связаны как с догматизацией и вульгаризацией известных положений марксизма о государстве и праве, так и с рядом неверных или искаженных представлений о государственно-правовой действительности и ее развитии. Право трактовалось, да и сейчас еще нередко трактуется исключительно в утилитарно-прагматическом ключе как средство, орудие, способ оформления политических решений, а не как самостоятельная историческая, социальная и культурная ценность. Такая интерпретация не могла выработать в об­щественном сознании подлинно ценностного отношения к праву. Напротив, усваивалась мысль о второстепенности и нерешающей роли данного института. Главное — это экономика, политика, идеология, а не «какие-то там» правовые ценности.

Из некоторых концепций объективно следует, что закон как бы

изначально плох и его соблюдение необязательно. На первом же месте должно стоять право, призванное выражать истинно демократические и нравственно­гуманистические устремления общества и личности. Спрашивается, а разве закон не может воплощать те же самые идеи и ценности? Пренебрежительное отношение к закону вольно или невольно формирует его «негативный образ», а, следовательно, правовой нигилизм.

8. Наиболее острой проблемой является национальный нигилизм. Забыты либо прямо отрицаются такие понятия, как «дружба», «братство», «единение народов». Их заслонили такие процессы как суверенизация, автаркизм, разобщенность, независимость, которые нередкогипертрофируются, выдвигаются на передний план как приоритетные ценности. «Национальный нигилизм, - пишет Н.Г. Козин, - это как раз та духовная почва, хорошо унавоженная за XX столетие, на которой произрастает идеология бегства от России».1 Таковы основные сферы распространения и вместе с тем наиболее типичные на сегодня формы выражения правового нигилизма. Есть и другие его и модификации.

Правовой нигилизм на всех этажах государственного здания и среди населения не знает пределов, потому и называется «беспределом». Бороться с ним обычными методами малоэффективно и непродуктивно, нужны глубоко продуманные, экстраординарные меры.

Необходимо, как советовал еще И.А. Ильин, сделать все, «чтобы приблизить право к народу, чтобы укрепить массовое правосознание, чтобы народ понимал, знал и ценил свои законы, чтобы он добровольно соблюдал свои обязанности и запретности и лояльно пользовался своими полномочиями. Право должно стать фактором жизни, мерою реального поведения, силою народной души».[28][29]

В настоящее время все явственнее вырисовывается необходимость осуществления решительного и глобального поворота в своем развитии.

Общество обязано, если хочет выжить, научиться жить в условиях мира, сотрудничества, справедливости, доброжелательства, свободы. В контексте обновления человеческой цивилизации право как нормативный феномен культуры обретет облик, который будет полностью сопрягаться со свободным социальным творчеством людей. В развитии права особо акцентируется свобода, что требует переориентации права на ценности самоопределения, саморазвития, саморегулирования, самоуправления во всех областях человеческого бытия.

Государство, как авторитарный субъект, интегрировало все эти ячейки в широкую общность, попавшую полностью под его контроль. C возникновением закона право начинает регулировать общественные отношения, как бы стимулируя их извне, вкладывая в них сверху цели, требования, задания и другие элементы, рожденные где-то вне этих отношений мудрым и всевидящим законодателем. Социально-онтологическими основаниями права выступают такие категории, как присвоение (отчуждение) и дар (воля). Категории эти присущи как сфере материального, так и сфере духовного производства. В эксплицированном виде присвоение и дар, как виды социальной активности, в развитой форме проявили свое историческое значение в эпоху становления буржуазных отношений в контексте политэкономического практического процесса в масштабе богатства и нищеты.

В этом масштабе происходит идеологическое преодоление традиционного представления о благе и благодати, характерном для античности и христианства.. В философии права буржуазной эпохи представление о благе человека и общества связываются с успехом присваивающей воли и сознания, понимаемых в качестве истинного проявления общественной свободы. Такое представление о свободе и правах человека, представляя истину его бытия, включает его в практический дискурс богатства и нищеты, присвоения и дара, отчуждения и воли и определяет онтологию правомерного отношения к действительности.

Поляризация богатства и нищеты выделяет из себя страдание и несчастье в качестве органических составляющих жизненного ядра, вокруг которого формируется социальный опыт, знание существа отношений между людьми, их истина. В этом средоточии сопереживания окружающих обстоятельств находит свою основу и опору общность человека с другим человеком, так как знание этого опыта создает дарующее сознание и волю, необходимость разделить то, что по видимости и общепринятому мнению не делится - несчастье. Именно в этой диалектической связи присвоения и дара коренится представление о социально-онтологических основаниях права, философским образом вскрытых в русской философии от В.С. Соловьева до И.А. Ильина, где имманентно присутствует понимание существа «закваски», приводящей в движение совместное существование людей в направлении действительной общности между ними. В формировании такого взгляда существенное влияние имела философия Шопенгауэра, особенно прослеживается он у В.С. Соловьева и С.Л. Франка.

Право нельзя сводить ни к сухим рационалистическим нормативным актам, ни к юридическому или экономическому генетически динамическим способам истолкования его сущности. Радикальной основой права является живой процесс формирования правомерного, истина этой меры достигается через опыт реального взаимодействия присвоения и дара.

Это позволяет сделать вывод о том, что правомерность, правосознание и правообразование в бытии человека и общества внутренне самостоятельны и представляют собой необходимо присущие им органические начала, в которых знание и жизнь составляют опору социального действия через совесть, уважение к закону, его соблюдение и исполнение.

Закон не является догматически застывшим нормативным образованием, его определенность и общезначимость зависят, как раз, от наличной меры права, которая в своем качестве не является ограниченной.

В реальном функционировании права явственно вырисовывается

механический, давящий характер воздействия на общество, его социальные структуры и отношения. Не приходится удивляться, что право часто рассматривали как узду для свободы личности и социального творчества людей. Кроме того, в течение многих веков человеческой истории развертывалась экспансионистская стратегия правового регулирования. Характерными чертами такой стратегии выступает агрессивная наступателъность и репрессивность, незавуалированный нажим на объект, стремление «заурегулировать» то или иное общественное отношение до мельчайших деталей, разработать и насильно внедрить в сознание людей завершенные модели поведения. Нам представляется, что на сегодняшний день такая стратегия себя исчерпала, войдя в противоречие с действительностью.

На «проклятые вопросы» времени, каким должно быть право будущего в обществе, в той или иной степени свободном от правового нигилизма, дают много ответов, но, как правило, они исходят не из установок юридического позитивизма. Последний все чаще увязывается с известными симптомами институционального кризиса государства и права - гиперцентрализацией и бюрократизмом в управлении государством, сверхрегуляцией, деспотизмом законов, отрывом политико-правовых форм от социального содержания, превращением народа в объект государственного управления и правового регулирования. Некоторые ученые на Западе считают, что в будущем произойдет непременная радикальная структурная перестройка общества в условиях постиндустриальной, информационной стадии его развития. Человечеству предстоит пережить угасание, постепенное исчезновение классических форм государства и распад централизованных государственных образований. В будущем, по мнению некоторых футурологов, произойдет замена иерархического пирамидального построения общества, которое препятствует свободному циркулированию информационных потоков, на своеобразную сетевую структуру из необозримого количества самостоятельных ячеек, разноообразно связанных друг с другом без помощи какого-либо диктата

и субординации. В правовой сфере по этим прогнозам, вследствие распадения централизованных государственных единств, крупных целостных структур должен наступить конец «верховенству закона», господство закона уступит место саморегулированию, нормативной импровизации членов независимых социальных ячеек.

Известный футуролог О. Тоффлер полагает, что «золотой век законности» позади, этот век совпал со временем возникновения сложного урбанизированного общества. На сегодняшний день законодательство - это груда мелочей, в которой утеряно самое главное. Законодательство хронически не соответствует ритму жизни и абсолютно не в состоянии выразить своеобразие и все грани ситуаций, возникающих в социальной практике. Закон все чаще действует топорно, грубо, невпопад. Для рядового гражданина разобраться в дебрях законов - задача фактически невыполнимая. По наблюдению Тоффлера, систему, которая содрогается под натиском противоречивых технических и психологических сил, стараются спасти от краха нагромождением все новых и новых законов, но продолжаться долго это не может. По мнению ученого, такая ситуация характеризует кризис права в западном обществе. Законы, некогда сослужившие хорошую службу, с течением времени устаревают и превращаются в балласт, мешающий продвижению вперед, они становятся ненужными и даже вредными.

Такие законы, по Тоффлеру, никак не могут быть совмещены с растущей «эфемеризацией» жизни, фрагментацией социальных структур и, следовательно, должны исчезнуть из истории вместе с государством, институтами отжившего централизованного управления, представительной демократией, парламентом и выборами.

Зададимся вопросом, а что же придет на смену эти институтам? Каким же образом будет происходить правовое регулирование в новом информационном обществе? Число непрерывно рождающихся и умирающих социальных групп будет огромно, группы эти будут принуждены принимать повседневные

решения, уповая на внутренние императивы ситуаций, в которые вовлечены группы и входящие в них индивиды, а, отнюдь не сообразуясь с общими нормативными стандартами, запечатленными в законах и иных актах представительных органов или центральной исполнительной власти. Любое решение будет приниматься исключительно для данного случая, то есть будет выступать таким же уникальным и неповторимым, как и ситуация, вызвавшая это решение. Тоффлер подобную систему принятия решений называет адхократией, считая, что эта система будет определять стиль жизни информационного общества. Договор и свободное соглашение выступят в качестве основы межгрупповых отношений, исчезнет за ненадобностью слой профессиональных юристов, возникнут самодеятельные формы судопроизводства, третейства, посредничества в спорах. Формы эти будут зыбкие, неясные, сохраняющие широкое поле для маневра действующих в своих интересах групп. Как следствие, вырисовывается идеал обособленного, разделенного мира, состоящего из нескольких частей, где люди, не заботясь о разрешении универсальных вопросов, занимаются своими собственными проблемами.

Не имеет смысла спорить с футурологами по поводу их прогнозов, это бессмысленно, ведь они, как и авторы фантастических романов, не настаивают на неотвратимости своих пророчеств. Но подчеркнем одно обстоятельство, которое Тоффлер констатирует, как новый вид положительного знания о праве, исходя при этом из технологического, а точнее информационного императива, акцентируя формально-процедурные (кто и каким образом создает право), а не содержательные моменты. Такая позиция принципиально не отличается от юридико-позитивистского подхода, оставляя без ответа основополагающие вопросы - о содержании и качестве будущего права. Скорее всего, от науки, ориентированной на положительное знание, таких ответов мы и не получим.

Вырисовывается один выход - обратиться к духовному наследию человечества и попытаться создать синтез позитивных и непозитивных

правовых знаний. Современное нам плоское, одномерное, примитивное «техническое» право, годящееся лишь для регулирования узко прагматических проблем, должно смениться живым человеческим правом для свободного и справедливого общения людей. Ведь уже первые критики юридического позитивизма явственно видели необходимость поисков правового идеала, не имея которого даже технически совершенное право превращается в бездушного монстра, автоматически распоряжающегося судьбами людей, то есть оборачивается в антиправо, в свое полнейшее отрицание. Что же может спасти современное право от пустоты и бездуховности? По нашему мнению, только философия, этика, религиозные воззрения людей, глубокое осмысление положения человека в этом мире. Вспомним слова Платона: «Человеческий род не избавится от зла до тех пор, пока истинно и правильно мыслящие философы не займут государственные должности или властители в государствах по какому-то божественному определению не станут подлинными философами».1

Выдающийся мыслитель XX века Альберт Швейцер считал, что рациональное мышление, в конце концов, приходит к иррациональному и останавливается перед ним. Попытка отринуть иррациональное, обойтись без него, приводит к возникновению мировоззрения и жизневоззрения, лишенных какой-либо ценности. А. Швейцер отмечал, что юристы не представляют себе живого и непосредственного понятия права, довольствуясь правом чисто техническим. «Наступило безотрадное время опровержения, выхолащивания и деморализации правосознания. Мы живем в период отсутствия права. Парламенты легкомысленно фабрикует противоречащие праву законы. Государства обходятся со своими подданными, нисколько не заботясь о сохранении у людей хоть какого-то ощущения права».[30][31] Эти слова звучат как констатация положения которое сложилось сейчас в России.

Какой же выход предлагал сам А. Швейцер? Он считал, что базой для

возрождения права могут и должны стать данные о сущности человека, основные естественные права, отношение к человеческой жизни, которое он, мыслитель, обозначает емким и непривычно звучащим словом «благоговение». «Юристы, - завершает свои рассуждения А. Швейцер, - допустили упадок права и правосознания. Но они здесь ни при чем. Просто в мышлении их времени отсутствовало представление о том, на чем должно базироваться живое понятие права. Право стало жертвой отсутствия мировоззрения, и лишь на почве нового мировоззрения оно сможет снова возродиться. Оно должно вытекать из некоего основного представления о нашем отношении ко всему живому как таковому - из никогда не иссякающего и никогда не загрязняющегося источника. Таким источником является благоговение перед жизнью».1 Фундаментом права, предстает, таким образом, гуманность.

П.А. Сорокин полагал, что для преодоления современного кризиса права и правосознания необходимо заменить позитивистские конструкции системами морали и права, базирующимися именно на метафизических ценностях. Современность преподносит нам постоянно примеры невероятного упадка «чувственных» правовых норм, отмечает П.А. Сорокин, то есть норм гедонистических, ориентированных в рафинированной или грубой форме на чувственное счастье, наслаждение, полезность, комфортность как на высшие ценности.В древности и средние века господствовали правовые системы, называемые им идеациональными, то есть ориентированные не на чувственное счастье и удовольствие, а на единение человека с Богом, Абсолютом, сверхестественным, сверхчувствительным миром.[32][33]

Позитивистское правосознание пришло в упадок в результате многих причин. Одна из главных заключается в том, что в нем не было и нет сдерживающих моментов, своеобразных тормозных устройств, которые бы способны остановить прагматизацию права, профилактировать эту

прагматизацию и нигилизацию. Не было «устройств», которые предотвратили бы низведение права до уровня чувственно-эмпирической природы человека, с оторванной под натиском прагматизированной культуры от духовных корней человека и противопоставленной ей. Это - раздвоение, разрыв того, что должно быть едино и гармонично. Мораль в ее современном облике все-таки с определенными трудностями защищает позиции человеческой отзывчивости и альтруизма, ибо мораль, в отличие от права, не была подвержена столь мощному позитивистскому воздействию. А вот смысл правового поведения большинства членов социума сводится в настоящее время к поиску выгод и удовлетворении, к так называемой «борьбе за жизнь», за лучшее, комфортное место в ней для себя и для своей группы. Поэтому каждое продвижение по пути повышения «моральности права», упрочения его нравственного фундамента способно дать эффект определенной «депрагматизации» права, но для будущего это определенно недостаточно.

Для человечества в целом назрела необходимость создания нового ценностно-юридического мировоззрения, которое было бы способно всколыхнуть и изменить антропоцентрический мир позитивного опыта, ныне главенствующее чувственно-эмпирическое мировосприятие. Скорее всего, такое мировоззрение не будет чисто идеациональным, как считал П.А. Сорокин, то есть основанным на абсолютах, сверхчувственных ценностях. В нем выразятся и эмпирические начала (включая те, которые защищает и совершенствует философский и юридический позитивизм), и метафизические истины, которые до сих пор вместе уживались плохо. И задача заключается не в суммировании, не в простом синтезе этих начал, но в создании единства на базе глубокого взаимопроникновения и взаимного обогащения. Все это предполагает глобальный переворот в людском сознании и приход нового этапа цивилизации, при котором тупиковое, кризисное и упадочное умонастроение, лейтмотивом которого было кредо «мир - жилище сильного», устареет и сменится на мировоззрение, лейтмотивом которого будет задача сделать мир

жилищем разумного человека, который осознает свою социальную и природную миссию.

Такая мысль может показаться утопической в любое другое историческое время, только не в наше. Человечеству суждено деградировать и погибнуть, если оно не сможет в XXl веке сменить доминирующие тенденции мирового развития. Если люди прекратят мыслить категориями основанного на насилии эгоистического мира и целеустремленно начнут оперировать категориями порядка, закона и закономерности, то значение права в человеческом бытии, несомненно, возрастет. Как и в античные времена, мысль о правовом порядке распространится на все живое на земле, выйдет за пределы человеческих дел, развернется во всем космическом пространстве, определяя все законы микро­макромира.

Разумеется, предсказать во всех деталях, каким станет право в XXI веке, невозможно, да и не нужно. Ясно одно - понимание права должно быть абсолютно иным по сравнению с тем, какое владеет сегодня нашими умами. Антиправо превратится в право, основанное на интеграции общественного и естественнонаучного знания, на коренном переосмыслении ставших привычными для нас представлений о связях общества, природы, космоса, биологического и социального, материального и духовного, рационального и иррационального.

Может начаться плодотворное, жизненно важное сотрудничество рационального и иррационального знания о мире, противоречие между которыми до крайности было раздуто позитивистской философией. Технико­рациональные начала разошлись с гуманитарными ценностями в планетарном масштабе, оказались оторванными друг от друга и, что самое страшное, повернулись против человека в виде печально известных глобальных кризисов, ставших следствием однобокой, деформированной и негуманной рационализации.

Таковы лишь самые общие предпосылки превращения права из

обыкновенного инструмента человеческих действий и средства утилитарных целей, каким оно по преимуществу является сегодня, в духовно-практический феномен с собственным ценностным содержанием и практическими задачами. Наши сегодняшние представления об онтологическом статусе права поверхностны, отрывочны и зачастую превратно-нигилистичны. Право всегда ассоциировалось с порядком, законами, регламентирующими порядок, и в этом смысле оно универсально. Где наличествует определенный порядок, и действуют упорядочивающие силы, там есть право, хотя и не всегда оно так называется. Право четко вписывается в структуры бытия, если эти структуры обладают целостностью и устойчивостью, но дестабилизация и разрушение порядка, произвол, хаос, расшатывают, ослабляют, а затем и прекращают действие права.

Право и порядок в обществе, их спады и подъемы не изолированы от мировых событий, происходящих в природе. Современный кризис человеческой цивилизации наступил вследствие многообразных разрушений материи и духа, которые привели, к примеру, к экологическому кризису, моральному опустошению личности. Невозможно преодолеть общественный кризис, опираясь лишь, на подручные, социальные и рациональные инструменты. Необходимо найти средства воссоздания порядка во всей цепи мировых событий. Разумеется, это невероятно сложная, растянутая на века и, может быть, не совсем выполнимая задача, но постепенно, шаг за шагом, человечество будет обретать новое право на базе целостного видения мира и подлинного места человека в нем.

<< | >>
Источник: Bopoненков денис Николаевич. Правовой нигилизм и правовой идеализм (теоретико­правовое исследование). ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Коломна -1999 год.. 1999

Еще по теме Правовой нигилизм как явление социальной жизни.:

  1. § 1. Теоретическая модель взаимосвязи права и правового отношения в механизме правового регулирования
  2. § 3. Функционально-генетическая связь материальных и процессуальных норм права в правовых отношениях
  3. § 4. Административно-правовой режим обеспечения правопорядка в сфере экономики и экономической стабильности
  4. §1. Понятие и содержание правовой культуры в теории права
  5. §2. Уровни и типы правовой культуры личности в информационном обществе
  6. Понятие правовой культуры в рамках многообразия теоретико­методологических подходов
  7. Правовое государство и правовая культура
  8. Правовая культура в условиях глобализации
  9. Правовое воспитание как условие формирования правовой культуры
  10. Модернизация целей и направлений правового воспитания по формированию правовой культуры
  11. § 3. Патриотизм, как элемент формирования правовой культуры личности
  12. ГЛАВА 3. Этнические характеристики социальной эффективности права
  13. Роль правоохранительных органов и институтов гранщанского общества в организационно-правовом механизме защиты информационных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации
  14. Понятие и структура правового поведения личности
  15. Правовой нигилизм в русской философии права.
- Авторское право РФ - Аграрное право РФ - Адвокатура России - Административное право РФ - Административный процесс РФ - Арбитражный процесс РФ - Банковское право РФ - Вещное право РФ - Гражданский процесс России - Гражданское право РФ - Договорное право РФ - Жилищное право РФ - Земельное право РФ - Избирательное право РФ - Инвестиционное право РФ - Информационное право РФ - Исполнительное производство РФ - История государства и права РФ - Конкурсное право РФ - Конституционное право РФ - Муниципальное право РФ - Оперативно-розыскная деятельность в РФ - Право социального обеспечения РФ - Правоохранительные органы РФ - Предпринимательское право России - Природоресурсное право РФ - Семейное право РФ - Таможенное право России - Теория и история государства и права - Трудовое право РФ - Уголовно-исполнительное право РФ - Уголовное право РФ - Уголовный процесс России - Финансовое право России - Экологическое право России -