§ 3. Недопущение злоупотребления правом как институциональный предел осуществления интересов собственников

Будучи универсальным принципом гражданско-правового регулирования и защиты, недопустимость злоупотребления правом является мощным институциональным ограничительным средством, пределом, мерой, способом, элементом механизма институционализации интересов собственников, важнейшим принципом осуществления субъективных гражданских прав собственников и иных лиц.

Злоупотребление правом - это осуществление субъектом гражданскоправовых отношений своего субъективного права вопреки его назначению, с нарушением законных прав, интересов и свобод других участников отношений, принципов и духа гражданского права, применением недопустимых правовых средств. Злоупотребление правом - это выход управомоченного субъекта за пределы принадлежащего ему субъективного права (правомочий) с использованием при этом возможности и формы реализации, предоставленных законом и содержанием субъективного права, исключительно с намерением причинить вред другому лицу в обход закона или иное заведомо недобросовестное осуществление своих субъективных прав (п.1 ст. 10 ГК РФ).

Без соблюдения принципа недопустимости злоупотребления правом невозможно нормальное участие собственников в относительных (обязательственно-правовых) отношениях, связанных с обеспечением имущественного оборота, заключением различного рода гражданско-правовых сделок (купля-продажа, мена, аренда, наем, доверительное управление и др.), гражданско-правовой ответственностью и защитой нарушенных прав, свобод и интересов.

В Конституции РФ провозглашается, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц (ч.3 ст. 17).

Совместный Пленум Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ разъяснил, что, согласно п. 3 ст. 1 ГК РФ при установлении, осуществлении и защите гражданских прав участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. В силу п. 4 ст. 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения. Если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (п. 2 ст. 10 ГК РФ), например, признает условие, которому недобросовестно воспрепятствовала или

содействовала эта сторона соответственно наступившим или ненаступившим (п. 3 ст. 157 ГК РФ); указывает, что заявление такой стороны о

недействительности сделки не имеет правового значения (п.

Понятие злоупотребления правом, содержание этого термина, формы его проявления, ответственность за злоупотребление правом, взаимосвязь с иными ограничениями продолжают беспокоить цивилистическое сообщество на протяжении многих веков.

Своим появлением институт недопустимости злоупотребления правом обязан юристам Древнего Рима. Однако в римском частном праве не было стройной системы законодательства и научных представлений об этом уникальном явлении. Проблемы злоупотребления правом в период Римской империи решались на казуистическом уровне при разрешении конкретных судебных споров. В римском праве понятие злоупотребления правом зафиксировано не было, а следовательно, не существовало такого общего принципа права, как недозволенность злоупотребления им. В то же время жизнь показывала, что принцип неограниченного осуществления субъективных прав вступал в противоречие с конкретными фактическими обстоятельствами. Неограниченная свобода управомоченного лица стала создавать многочисленные проблемы, неудобства, стеснения, а иногда и прямой ущерб для других участников имущественных гражданских правоотношений. О понимании сущности исследуемого явления в римский период свидетельствуют лишь отдельные высказывания известных римских юристов, фрагменты римского законодательства. В Институциях Гая, а затем Дигестах Юстиниана появились правила, направленные на установление определенного баланса интересов собственника и других лиц при использовании (осуществлении) ими своих прав. В указанных источниках имеются изречения, послужившие прообразом будущей шиканы^[461]. Расточителям запрещалось управлять своим имуществом, так как при этом затрагивались права членов его семьи, наследников, иждивенцев. Известный римский юрист Цельс призывал не «снисходить к злобе»^[462]. Осуждались и лишились статуса правомерных действия, когда, например, продавец освобождал стену дома, который продавал, от украшений из гипса и от живописи исключительно чтобы досадить покупателю - злоупотребление непростительно^[463].

Во второй половине XIX в. французская доктрина и судебная практика выявили две формы злоупотребления правом: 1) шикана как осуществление

субъективного права с исключительной целью причинить вред другим; и 2) осуществление права с нарушением его пределов либо содержания. Человеческая мысль стала активно работать над проблемами ограничения осуществления субъективных прав. Великий французский просветитель Ж.-Ж. Руссо утверждал, что каждый человек теряет свою свободу и неограниченное право на все свои желания и потребности, но взамен приобретает гражданскоправовую свободу и право собственности. Следует различать естественную (физическую) свободу индивида и гражданскую свободу, ограниченную общей волей^[467].

Французский юрист Ж.Л. Бержель пришел к выводу, что имеют место случаи, когда лица, придавая своим действиям видимость юридической правильности, используют свои права в целях, противоположным позитивному праву. Формы такого поведения, не нарушающие букву объективного закона, но подрывающие дух права, связаны, главным образом, с понятием злоупотребления правом^[468].

Французская Декларации прав человека и гражданина 1789 г. впервые в истории законодательства провозгласила общий принцип осуществления субъективных прав, согласно которому свобода состоит в возможности делать все, что не приносит вреда другому. Осуществление прав человека имеет границы, позволяющие другим людям пользоваться теми же правами. Эти границы могут быть установлены только законом (ст. 4)^[469]. В действовавший Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона) 1804 г. было внесено изменение, в соответствии с которым право собственности относится к наиболее абсолютному (полному) праву, но при соблюдении запретов пользования, установленных законами (ст. 544)^[470]. Немецкие исследователи отмечали, что если суд усмотрит в осуществлении этих прав злоупотребление (abus de droit), то это приведет к принятию решения о возмещении ущерба или прекращении определенного действия (бездействия)^[471].

Представляется, что именно французские юристы ввели в юридический лексикон термин «шикана», как разновидность более общего (родового) понятия - злоупотребления, обозначающего объективно вредоносное осуществление права без исключительного намерения навредить^[472].

Рецепцируя идеи римского частного права, немецкое законодательство (а вслед за ним и законодательство некоторых иных европейских стран) признало невозможным осуществлять свои права с единственной целью - причинить вред (зло) другому лицу (§ 226)^[473]. Согласно изложенной норме злоупотребление субъективным правом характеризуется наличием умысла на причинение вреда (субъективный фактор), намерением причинить зло (animus nocendi) и сопровождается (преследуется) отказом в защите самого субъективного права^[474]. Дальнейшее развитие хозяйственной жизни, экономических отношений, возвышение роли человеческой личности неизбежно вело к запрету других видов злоупотребления правом (помимо шиканы).

Концепция Проекта Гражданского уложения Российской империи (1910г.) провозглашала, что осуществление права, направленное исключительно на причинение вреда другому, без всякой пользы для себя, является, в сущности, не чем иным, как извращением права, использованием его вопреки экономическому и историческому назначению^[475].

Известный цивилист России Ю.С. Гамбаров подчеркивал, что, исходя из принципа свободного «отправления гражданских прав», не следует делать вывод о неограниченности права на это отправление. Независимо от запрещения шиканы или злостного отправления права, в реальной действительности постоянно существуют отношения, в которых отправление права ограничивается в интересах нравственности и общей пользы. Злоупотребление правом понимается как в объективном, так и в субъективном смысле: с одной стороны, в смысле несоизмеримости между извлекаемой от оправления данного права выгодой и наносимой им вредом отправлению других прав, и, с другой, в смысле мотива отправления каждым своего права (намерение навредить другому без пользы для себя) осуждается законом^[476].

ГК РСФСР 1922 г. констатировал, что гражданские права охраняются законом, если они осуществляются согласно своему социально-хозяйственному назначению (ст. 1)^[477]. ГК РСФСР 1964 г. указывал, что гражданские права охраняются законом, если они осуществляются не в противоречии со своим назначением. При осуществлении прав и исполнении обязанностей физические и юридические лица должны соблюдать законы, уважать правила общежития и моральные принципы (ст. 5)^[478]. Основы законодательства Союза ССР и республик 1991 г. констатировали, что «осуществление гражданских прав не должно нарушать права и охраняемые законодательством интересов других лиц. При осуществлении прав граждане и юридические лица должны уважать моральные принципы общества и правила деловой этики. Гражданские права охраняются законодательством, за исключением случаев, когда они осуществляются в противоречии с назначением права» (ст. 5)^[479].

Проф. В.П. Грибанов, много лет занимавшийся проблемами злоупотребления правом, характеризовал злоупотребление правом как особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения. Однако не всякий выход носителя субъективного права за пределы его осуществления есть злоупотребление правом. Злоупотребление правом налицо тогда, когда конкретное субъективное право используется «во зло». Конкретные случаи злоупотребления правом и критерии их применения прямо предусмотрены законом^[480].

По мнению проф. А.Б. Венгерова, использование права «во зло», в ограничение прав и свобод других лиц происходит там и тогда, где и когда нарушается мера разумного социального поведения, нарушается баланс своих и чужих прав. Соблюдать свои и чужие законные интересы означает обеспечение баланса прав и свобод одних лиц с правами и свободами других лиц, всего общества^[481].

Мнения относительно понятия и видов злоупотребления правом среди ученых расходятся.^[482]. Например, А.А. Малиновский утверждает, что злоупотребление правом не является особым видом правового поведения. Оно представляет собой такую форму реализации субъективного права в противоречии с его назначением, при которой субъект, используя управомочивающие нормы, ущемляет интересы других лиц посредством совершения правонарушений или аморальных проступков^[483].

Ю.А. Тарасенко полагает, что злоупотребление правом есть такое осуществление лицом своего субъективного права, которое, не нарушая формальных предписаний, противоречит духу права^[484].

Считаю, что злоупотребление правом представляет собой реализацию субъективного права вопреки его назначению, нарушение законных прав, интересов и свобод других участников гражданских правоотношений, принципов и духа гражданского права, применение недопустимых правовых средств осуществления и защиты прав и законных интересов. Злоупотребление правом - это выход управомоченного субъекта, действующего в границах принадлежащего ему субъективного права, за пределы осуществления этого права с использованием при этом возможности и формы реализации, предоставленные законом и содержанием субъективного права. При злоупотреблении правом субъективное право осуществляется в противоречии с его назначением (целью), принципами и правилами осуществления субъективного права, общепринятыми нормами морали и нравственности, вопреки добросовестности, справедливости, разумности и соразмерности, без наличия каких-либо собственных существенных интересов (в виде шиканы) или путем совершения или иных форм злоупотребления, когда действия (бездействие) носителя субъективного права умышленно или неосторожно сопровождаются нарушением прав и законных интересов других лиц, способны причинить вред гражданам, государству и обществу в целом. Злоупотребление правом - это нарушение обладателем субъективного права ограничений (пределов) осуществления субъективного права, предусмотренных законом и подтвержденных в судебном заседании.

Недопустимость злоупотребления субъективными правами собственника при осуществлении своих субъективных прав, использование предоставленных правомочий в своих предусмотренных законом интересах и законных интересах других лиц без намерения причинить им вред достигается с помощью так называемых границ (пределов) осуществления прав. Интересы человека безграничны. Поэтому в целях гармонизации отношений и интересов всех участников гражданских правоотношений (правоотношения), предупреждения коллизий (конфликтов), выполнения функций, задач и целей субъективного права, наиболее полной реализации объективного права субъективные права нуждаются в ограничении в необходимых случаях, предусмотренных законом с учетом обстоятельств дела, характера и содержания конкретного субъективного права, способов его применения.

В дореволюционное время известный российский цивилист И.А. Покровский подчеркивал, что субъективное частное право по своей природе не может иметь иной цели, кроме реализации частного интереса его субъекта. При этом ученый подчеркивал, что правила о недопустимости злоупотребления правом имеет оппонентов, опасающихся, что ограничения прав способны подорвать прочность субъективных прав, смешать право с моралью, нанести вред правопорядку. Запрещение пользоваться своим правом без всякого интереса для себя с исключительной целью причинить вред также естественно, как естественно запрещение умышленного правонарушения (деликта) вообще. Намерение причинить зло является непременным и единственным надежным критерием шиканы. И.А. Покровский критиковал размывчатый предел недопустимости злоупотребления правом, основывающийся на «доброй совести», и позволяющий включать в себя не только умышленные вредоносные действия правообладателей прав, но и «злоупотребления по небрежности». Кроме того, талантливый юрист опасался субъективного подхода судей при применении ими оценочного понятия «доброй совести», способного привести к смешиванию границ между предписаниями права и требованиями морали, к отрицанию самих субъективных прав^[485].

В советский период проф. Л. Васильев усматривал две формы (пределы) злоупотребления правом: 1) признаваемая законом возможность определенного поведения субъекта в конкретном случае осуществляется своего субъективного права вопреки общественному назначению этого права; 2) поведение носителя субъективного права в аморальных, антиобщественных формах. Ученый выявил следующие требования к нормальному осуществлению субъективного права: 1) действия по осуществлению права не должны нарушать правовую норму; 2) действия субъекта должны соответствовать целям и функциям субъективного права; 3) совершаемые действия не должны сопровождаться намерением причинить вред другим лицам, ухудшить их общественное и имущественное положение; 4) обладатель субъективного права должен иметь оправданный интерес^[486].

В. Емельянов полагает, что при оценке действий лица, осуществляющего субъективное право, с точки зрения их правомерности, юристы учитывают пределы, установленные субъективным правом, которое, как известно, является мерой дозволенного поведения. Эта мера определяется дозволительной правовой нормой и представляет собой идеальную модель поведения, действия в границах которой не влекут за собой отрицательной реакции государства, которое, напротив, гарантирует защиту таких действий^[487].

Проф. В.П. Грибанов вполне обоснованно утверждал, что всякое субъективное право, будучи мерой возможного поведения управомоченного лица, имеет определенные границы, как по содержанию, так и характеру его осуществления, в противном случае при отсутствии таких границ право превращается в свою противоположность - в произвол и тем самым перестает быть правом. Стремление законодателя предусмотреть пределы осуществления имущественных прав собственника является не ограничением этих прав, а правовой гарантией юридического равенства участников гражданского правоотношения. Желание некоторых из них выйти за пределы юридического равновесия путем использования принадлежащих им гражданских прав, нарушение пределов их осуществления и есть злоупотребление правом.

Осуществление субъективных прав может быть ограничено их целевым назначением (требованием осуществлять субъективные гражданские права в соответствии с их назначением), рамками гражданской дееспособности, временными границами (определяемыми сроками осуществления права), способом осуществления права (например, установление способов реализации имущества: продажа, дарение и т.д.), характером и пределами средств принудительного осуществления и защиты субъективных прав собственника (необходимая оборона, подведомственность спора и т.д.). К примеру, если собственник при переезде в другой населенный пункт вырубит принадлежащие ему деревья в саду без пользы для себя, а с единственной целью досадить своим соседям или причинить ущерб новому собственнику, то такие действия необходимо расценивать как осуществление права в противоречии с его назначением. Уместно заметить, что к числу принципов осуществления гражданских прав ученый относил: законность, добросовестность - использование права по доброй совести (bona fides), недопустимость злого умысла (dolus malus), осуществление гражданских прав в соответствии с их назначением, содержанием и целью (духом) этого права, реальное осуществление гражданских прав, использование права с соблюдением требований разумности, соразмерности, сотрудничества, экономичности^[488].

В.П. Грибанов подчеркивал, что под назначением права в цивилистической литературе понимаются цели, ради достижения которых участникам гражданских правоотношений предоставляются субъективные права.^[489].

Назначение конкретного субъективного права определяется общими и отраслевыми принципами права (справедливость, гуманизм, юридическое равенство сторон, свобода договора, разумность, добросовестность), целью и смыслом самого субъективного права, а также обязанностями, возложенными на управомоченное лицо^[490].

Проф. Ж.Л. Бержель указывал, что при определении признаков злоупотребления необходимо сравнивать преследуемую правообладателем цель с конечной направленностью самих прав¹.

Проф. Е.В. Вавилин полагает, что принципами осуществлениями субъективных гражданских прав состоят из двух групп: к первой группе относятся целеполагающие принципы, включая гарантированность осуществления субъективного права, сочетание частных и публичных интересов, эффективность. Ко второй группе относятся более частные принципы: принцип беспрепятственного осуществления гражданских прав, принцип соразмерности прав и обязанностей, принцип диспозитивности, принцип сохранения прав в случае отказа граждан и юридических лиц от этих прав, принцип недопустимости злоупотребления правом и принцип равенства участников отношений^[491].

По мнению Ю.А. Тарасенко, назначение конкретного субъективного права определяется: 1) принципами права; 2) отраслевыми принципами; 3) целью и смыслом самого субъективного права. Лицо, осуществляющее субъективное право по прямому назначению, имеет определенный интерес в удовлетворении своей потребности, которую представляет субъективное право. Следовательно, субъективные права имеют свое определенное назначение. Такие категории как разумность, справедливость и добросовестность являются дополнительными ориентирами (критериями, пределами) осуществления субъективных прав. Одной из главных задач права является недопущении бесконтрольной частных интересов. Ученый высказывает сожаление по поводу

того, что современные критерии (пределы) осуществления субъективных прав остаются весьма неопределенными^[492].

А.А. Малиновский отмечает, что недопустимость злоупотребления правом представляет собой триединый запрет: а) осуществлять право в противоречии с назначением права; б) аморальным образом или нецелесообразно осуществлять субъективное право; в) при осуществлении права причинять вред отдельной личности, всему обществу или государству^[493].

Проф. Е.М. Тужилова вполне обоснованно утверждает, что пределы осуществления субъективного гражданского права - это совокупность критериев, четко ограничивающих объем дозволенного лицу поведения, не регламентирующих подробно различные варианты осуществления данного права^[494].

Проф. М.Н. Малеина считает, что существуют частные и общие пределы осуществления гражданских прав. Частные пределы примечательны тем, что они адресованы конкретным гражданским правам и предусмотрены в специальных нормах закона или сделках. Общие же пределы осуществления характеризуются тем, что они предусмотрены нормо-принципами и относятся ко всем субъективным правам. Нарушение общих пределов субъективного гражданского права означает использование недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного общего типа поведения. Именно нарушение общих пределов называют злоупотреблением правом^[495].

Учет законных интересов личности, общества и государства, гармоничное (соразмерное) сочетание частных и публичных интересов, норм морали и нравственности являются важнейшими пределами ограничения в осуществлении субъективных прав собственников. Всеобщая декларация прав человека 1948 г. подчеркивает, что при осуществлении прав и свобод каждый

человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения права и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе (п. 2 ст. 29)^[496].

Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что согласно п. 3 ст. 1 ГК РФ при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. В силу п. 4 ст. 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения. Оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны (выделено мною. - А.Р.), содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации. По общему правилу п. 5 с. 10 ГК РФ добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное^[497].

Определенным ограничителем (пределом) осуществления субъективных прав собственников являются социально-экономические условия развития общества и государства, материально-технические возможности удовлетворения интересов собственников, общества и всего государства. Немалое значение при этом имеет уровень политической, философской, правовой, производственной и социально - коммуникативной культуры, научные догмы, религиозные учения, традиции (обычаи), нравственное воспитание и обучение. При этом учитываются и международные стандарты прав человека, множество иных предпосылок и факторов.

50,

Проф. М.М. Агарков утверждал, что существуют точки зрения, согласно которым границы (пределы) осуществления субъективных гражданских прав могут быть предусмотрены законом и выявлены судом, рассматривающим конкретное дело^[498].

По утверждению В.С. Ема, основным средством установления пределов осуществления субъективных гражданских прав являются предписания законов о запрете противоправных действий, применении неправомерных способов, средств и целей осуществления этих прав. Благодаря этим средствам начинают проявляться признаки социального назначения того или иного субъективного права^[499].

Исходя из изложенного, можно прийти к выводу, что осуществление субъективных прав собственника должно подчиняться общим условиям (требованиям, ограничениям) нормального осуществления субъективных гражданских прав, его принципам и правовым последствиям злоупотребления правом, но с учетом особенностей имущественных (вещных и обязательственных) правоотношений с участием собственников. Институциональные ограничения субъективных прав собственников в полной мере действуют как при владении, пользовании и распоряжении своим имуществом, так и при участии собственников в обязательственных правоотношениях имущественного характера. Законодателю и правоприменителю необходимо более полнее раскрыть и систематизировать особенности этих «собственнических» ограничений.

Подводя промежуточный итог проделанного исследования, можно сделать окончательный вывод о том, что пределы ограничения осуществления субъективных прав участников гражданских правоотношений вообще, и собственников, в частности, должны быть предусмотрены в законе и апробированы судебной практикой. Следует более полнее раскрыть

содержание, характер и условия возникновения различных видов

злоупотребления субъективным правом при его осуществлении. При этом необходимо указать на такие проявления злоупотребления правом как нарушение основных положений (начал) гражданского права, принципов, задач, целей и средств нормального осуществления. В число критериев по определению нормального осуществления субъективных прав должны войти назначение (цель), характер и содержание применяемого субъективного права, набор способов (средств, приемов) его осуществления, характер и содержание фактических действий (бездействия) носителя субъективного права, объективные и субъективные предпосылки этих действий, а также добросовестность, справедливость, соразмерность, разумность. В общих и специальных положениях (нормах) ГК РФ необходимо более детальнее закрепить систему негативных последствий для лиц, злоупотребляющих правом. В то же время законодателю не следует увлекаться излишней регламентацией некоторых вопросов исследуемого института, а передать их на усмотрение правоприменительных (судебных) органов. Позитивным ориентиром, на наш взгляд, может служить содержание ст. 7 Гражданского кодекса Квебека, вступившего в силу с января 1994 г. Согласно этой статье, «никакое право не может быть осуществлено с целью причинения вреда другому лицу или способом несоразмерным и неразумным, противоречащим принципам справедливости»^[500].

Принцип недопустимости злоупотребления правом сопровождает (призван сопровождать) всю гражданско-правовую «жизнь» и деятельность физических и юридических лиц, публично-правовых образований, начиная от законодательного процесса и заканчивая предоставлением собственнику конкретных легальных возможностей по осуществлению и защите своих субъективных прав в целях достижения (реализации) своих законных интересов.

Обобщение судебной практики свидетельствует о том, гражданскоправовой принцип недопустимости злоупотребления своим правом активно применяется при рассмотрении судебных споров с участием собственников.

Так, например, при предъявлении судебного иска об обязании соседа снести часть дома, о признании постановления о передаче в собственность земельного участка, кадастрового паспорта, записей в ЕГРП о регистрации права на жилой дом и участок частично недействительными, гр-ка Х. ссылалась на то, что ответчик самовольно и без ее согласия на земельном участке возле её дома возвел домовладение и зарегистрировал на него право собственности, чем нарушил инсоляцию и противопожарный разрыв между домами.

Отменяя решение нижестоящего суда об удовлетворении иска о сносе соседских построек, президиум Верховного Суда Республики Дагестан пришел к выводу об отсутствии правовых оснований для удовлетворения исковых требований Х., поскольку домовладение Х. также было возведено с нарушением норм СНиП без отступа от границы земельного участка. Верховный Суд РФ не согласился с таким решением, отменил его и указал, что дом истицы Х. (под лит. «Б») уже был построен и узаконен на момент строительства дома ответчицы. В соответствии с п. 3 ст. 1, п. 2 ст. 6 и п.1 ст. 10 ГК РФ участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. При невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости. Злоупотребление правом недопустимо. Исходя из смысла вышеназванных статей и учитывая, что на момент начала строительства дома ответчиком дом истицы уже был возведен, ответчик должен был вести строительство своего дома с соблюдением прав и законных интересов истицы, что не было учтено президиумом. Судами первой и второй инстанций было установлено, что ответчик возводил строения без согласия с соседом Х., с нарушением норм инсоляции, градостроительных, противопожарных норм. Расстояние между их домами составляет всего 0,3 - 2 м. Кроме того, при возведении жилого дома истицей граница между земельными участками сторон еще не была определена. Указанные обстоятельства президиум не учел. С выводами президиум Верховного Суда Республики Дагестан согласиться нельзя, поскольку они основаны на неправильном применении норм материального права. В результате отказа в удовлетворении иска по настоящему делу сохраняются два строения, одновременное существование которых не представляется возможным в связи с явным и существенным нарушением градостроительных норм и правил^[501].

В своем Информационном письме Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ признал законными и обоснованными действия кассационной инстанции по отказу собственнику-заявителю, члену совета директоров Д. в удовлетворении его кассационной жалобы на решение совета директоров акционерного общества ввиду злоупотребления заявителя своим правом. Арбитражный кассационный суд признал действия истца Д. злоупотреблением правом на оспаривание решения совета директоров, поскольку Д. недобросовестно действовал при принятии оспариваемого решения, нарушал уставные нормы, не участвовал в работе совета директоров хозяйственного общества без уважительных причин. Нарушение устава хозяйственного общества при принятии оспариваемого решения было вызвано недобросовестными действиями самого истца^[502].

По одному из изученных арбитражных дел выяснилось, что суд первой инстанции отказал в удовлетворении иска, сославшись на ст. 10 ГК РФ. Суд признал злоупотреблением правом требования истца (арендодателя) о взыскании платежей за период с момента заключения нового договора аренды и до истечения трехмесячного срока как направленное на одновременное получение арендных платежей с двух арендаторов за одно и то же помещение. Суд апелляционной инстанции признал такой подход необоснованным, указав при этом на то, что злоупотребление правом может иметь место только при условии наличия у лица соответствующего права: у арендодателя отсутствовало право на взыскание арендных платежей за спорный период. Иск не подлежал удовлетворению в связи с тем, что у истца отсутствовало само право на взыскание арендных платежей^[503].

По другому делу арбитражный суд признал злоупотреблением правом требования публичного собственника - учредителя муниципального бюджетного учреждения о расторжении договора аренды и выселении учреждения из занимаемых помещений. По мнению суда, это злоупотребление выражалось в том, что удовлетворение предъявленного иска привело бы к фактической ликвидации учреждения-ответчика его собственником вопреки порядку, предусмотренному законом. В районе дислокации этого учреждения отсутствовали иные специализированные свободные помещения, пригодные для организации учебно-воспитательного процесса, которые могли бы быть арендованы ответчиком на нормальных условиях. С учетом изложенного, суд усмотрел в действиях истца злоупотребление правом по применению мер гражданско-правовой защиты, предусмотренных законом при нарушении обязательств арендатором, и отказал в иске, сославшись на ст. 10 ГК РФ. Президиум ВАС РФ признал решение суда законными и справедливым, разъяснил, что арбитражный суд принял во внимание неразумность действий собственника-истца, который, неся бремя расходов на обеспечение учреждения необходимым имуществом, денежными средствами, и отвечая в субсидиарном порядке по его обязательствам, предъявил в суд иск, ссылаясь на неисполнение подопечным учреждением своих обя- зательств^[504].

По другому судебному делу суд кассационной инстанции вполне обоснованно признал незаконным применение судом апелляционной инстанции ст. 10 ГК РФ, поскольку исковые требования индивидуального предпринимателя о

взыскании с ответчика (заказчика) стоимости выполненных подрядных работ в размере, предусмотренном договором, и процентов за пользование чужими денежными средствами подлежат удовлетворению на основании статей 1102 и 1107 ГК РФ, а не в рамках злоупотребления правом. Кассационный суд разъяснил, что ответчик, утверждая, что договор якобы не заключен в связи с дефектами договорных документов, действовал заведомо недобросовестно, с исключительной целью добиться освобождения от обязанности оплатить выполненные для него работы, а также от применения мер ответственности вследствие несвоевременного исполнения обязанности по оплате, т.е. злоупотреблял своим правом¹.

Президиум ВАС РФ поддержал вывод апелляционного суда об отсутствии в другом судебном споре правовых и фактических оснований для применения ст. 10 ГК РФ, разъяснив при этом, что факт уклонения истца от государственной регистрации договора сам по себе не может служить законным основанием для владения ответчиком принадлежащими истцу помещениями в отсутствие заключенного между ними договора аренды. В возникшей правовой ситуации ответчик мог воспользоваться способом защиты своих прав, предусмотренным пунктом 3 статьи 165 ГК РФ, согласно которому, если сделка, требующая государственной регистрации, совершена в надлежащей форме, но одна из сторон уклоняется от ее регистрации, суд вправе по требованию другой стороны вынести решение о регистрации сделки, и в этом случае она регистрируется по решению суда. Кроме того, ответчик не был лишен возможности в соответствии со статьей 15 ГК РФ требовать от истца возмещения убытков, причиненных уклонением от государственной регистрации договора. Таким образом, ответ-

чик сам не предпринял разумно необходимых действий для защиты своих прав, и поэтому действие ст. 10 ГК РФ в возникшем споре неприменимо^[505].

При разрешении одного из судебных споров арбитражным судом было установлено, что акционерное общество обратилось в арбитражный суд с исковым требованием к обществу с ограниченной ответственностью о признании недействительными на основании статей 168, 170 ГК РФ заключенных между указанными сторонами договоров купли-продажи трех зданий истца и применении последствий недействительности этих договоров. Ответчик возражал против такого иска, утверждал, что заключенные договоры (сделки) не являются мнимыми, они исполнены сторонами, в деле имеется подписанный сторонами передаточный акт. Суд первой инстанции признал заключенные договоры мнимыми, сославшись на то, что передаточный акт не может являться надлежащим доказательством, подтверждающим передачу спорного недвижимого имущества ответчику, поскольку здания до настоящего времени находятся во владении и пользовании истца. Президиум ВАС РФ оставил состоявшееся решение без изменения, но указал, что суд не применил подлежащие применению по данному делу надлежащие нормы права, подтверждающие правильный вывод суда об обоснованности предъявленного иска. Как видно из материалов дела, передаточные акты были подписаны сторонами, и право собственности покупателя на приобретенные объекты недвижимости было зарегистрировано в установленном порядке. Иными словами, совершенные сделки не являются мнимыми. В то же время арендная плата за пользование лечебно-спальным корпусом за три месяца превышает сумму покупной цены, предусмотренную договором купли-продажи и фактически полученную санаторием от общества в оплату этого корпуса, и балансовую стоимость всех трех зданий. Из совокупности судебных доказательств следует, что отчуждение упомянутого имущества произведено с нарушением интересов санатория. В дальнейшем имущество, являющееся предметом спорных сделок, было включено в уставный капитал созданного ответчиком акционерного общества и перепродано по более высокой цене иностранной компании. Такие действия свидетельствуют о недобросовестном поведении (злоупотреблении правом) хозяйственного общества (покупателя), воспользовавшегося тем, что единоличный исполнительный орган продавца при заключении договоров купли-продажи действовал явно в ущерб последнему, в результате чего санаторий утратил возможность использовать имущество, необходимое ему для осуществления основной деятельности, и понес дополнительные расходы по аренде этого же имущества, многократно превышающие сумму, полученную им за проданное имущество в качестве покупной цены. Поэтому в данных условиях необходимо было применить статьи 10 и 168 ГК РФ, признать спорные сделки недействительными ^[506]

По другому изученному делу выяснилось, что арбитражный суд вполне обоснованно отказал в иске об освобождении от ареста имущества, переданного в доверительное управление, в связи с ничтожностью (ст. 168 ГК РФ) договора доверительного управления имуществом как заключенного с целью сокрытия имущества от обращения на него взыскания в нарушение требований ст. 10 ГК РФ о недопустимости злоупотребления правом^[507].

Обобщая анализ судебной практики, можно сделать вывод, что злоупотребление правом представляет собой реализацию субъектом гражданского права своего субъективного права вопреки назначению этого права с выходом правообладателя за пределы допустимых законом возможностей своего поведения, ограничений осуществления субъективного права. При злоупотреблении правом субъективное право осуществляется в противоречии с его назначением (целью), принципами и правилами осуществления субъективного права, вопреки добросовестности, справедливости, разумности и соразмерности, без наличия каких-либо собственных существенных интересов (в виде шиканы) или путем совершения или иных форм злоупотребления, когда действия (бездействие) носителя субъективного права умышленно или неосторожно сопровождаются нарушением прав и законных интересов других лиц, способны причинить вред гражданам, государству и обществу.

Осуществление субъективных прав и интересов собственника должно подчиняться общим условиям (требованиям, ограничениям) нормального осуществления субъективных гражданских прав, его принципам и правовым последствиям злоупотребления правом, с учетом особенностей имущественных (вещных и обязательственных) правоотношений с участием собственников. Институциональные ограничения субъективных прав и, соответственно, интересов собственников в полной мере действуют как при владении, пользовании и распоряжении своим имуществом, так и при участии собственников в обязательственных правоотношениях имущественного характера. Законодателю и правоприменителю необходимо более полнее раскрыть и систематизировать (институализировать) особенности этих «собственнических» ограничений.