ВВЕДЕНИЕ

На рубеже XX - XXI веков в России происходят серьезнейшие социально- политические перемены. Вопросы о дальнейших путях развития российской го­сударственности, о способах управления обществом в новых условиях, о самой будущности нашего общества необычайно актуальны.

Социальная теория накопила богатейшие и разносторонние знания об обществе; выработаны действенные инструменты проникновения в глубочай­шие пласты бытия людей, практика общественного обустройства стала слож­ной и многообразной. Но все ли пути познавания разведаны, все ли способно­сти человека приведены в действие, в какой степени использован потенциал ра­зума? Рано или поздно мы задаем себе эти вопросы. И отвечая на них, мы тем самым определяем предельные условия, делающие возможным познание само­го существенного и важного для нас и на сегодняшний день, и в обозримой перспективе. К ним, несомненно, относится вопрос о познавательных, ценност- но-ориентирующих и творческих возможностях правосознания, обусловленных самой его природой и логикой. В полной ли мере мы учитываем и используем потенциал правосознания в деятельном и духовном освоении реальности? Най­ти ответ на этот вопрос необычайно интересно. Однако выбор темы настоящего исследования определен, конечно, не простым любопытством, но, прежде все­го, ее необычайной пракгической важностью.

Убеждение в актуальности темы исследования вытекает, по крайней мере, из следующих соображений.

Во-первых, поскольку современное общество находится в исторической ситуации качественного изменения, постольку переосмысление многих пред-

5 ставлений о закономерностях и сущности социально-духовного бытия людей оказывается неизбежным. Чрезвычайно важно отыскать новый смысловой кар­кас, в рамках которого может быть понята сегодняшняя реальность и могут быть на практике воплощены самые возвышенные представления о праве. В этом плане обращение к вопросу о природе и сущности правосознания, как ни­когда, становится задачей мировоззренческого плана. Особенно важным обра­щение к данным вопросам оказывается в свете очевидного факта, что мировоз­зренческие вопросы незаметно и неуклонно исчезают из пределов повседнев­ных интересов человека. И они столь же неуклонно в течение довольно дли­тельного времени вытеснялись из отечественной и из западной правовой теории. Что касается западной теории, то этот процесс связан преимущественно с распространением позитивистского взгляда на предмет; рациональное мыш­ление правоведа оказалось сориентированным только на точное описание ви­димого, на понимание социальной эмпирии^[I].

Во-вторых, избранный предмет настолько сложен для понимания и со­держательно глубок, что ни одно даже фундаментальное его исследование не может считаться исчерпывающим или хотя бы достаточным. Стало быть, по­требность в знании природы и логики правосознания по-прежнему остается не­удовлетворенной. И уж тем более неудовлетворенной оказывается потребность в овладении средствами и механизмами правосознания, позволяющими осваи­вать социально-духовную действительность.

В-третьих, исследование правосознания позволяет дать теоретическую и прикладную интерпретацию широкому спектру вопросов юридической теории, а потому объективно должно принадлежать к числу ее магистральных направ­лений. Кроме того, оно выступает одной из важных точек соприкосновения са­мых разных наук, что придает исследованию междисциплинарный, синтетиче­ский характер. Это означает, что по мере подключения различных наук к ис­следованию правовая теория должна предусматривать все новые и новые ас-

6 пекты познавания своего предмета.

В-четвертых, раскрытие природы, содержания и логики правосознания на стыке философско-правового и теоретико-правового подходов^[II] позволяет вый­ти на качественно новый уровень отражения природы исследуемого феномена. Этот уровень осмысления правовой действительности непременно должен быть освоен современной правовой теорией, поскольку именно на нем мы в состоя­нии выработать адекватную предмету и познавательной задаче методологию. Ни один теоретик права не может игнорировать необходимости и неизбежности философствования по поводу права, равно как ни один философ, подступаю­щий к проблемам человека и общества, не может миновать осмысления про­блем права.

В-пятых, как для юридической, так и для философско-правовой теории чрезвычайно важной остается задача преодоления ограниченностей до сих пор еще весьма влиятельных марксистских методологических установок в понима­нии права и государства. В решении сложной задачи всемерного использования огромного творческого потенциала, заложенного в марксистской общественной теории, с одновременным очищением теории от дискредитировавших себя идеологем советского периода заложена чрезвычайная теоретическая актуаль­ность исследования.

В-шестых, избираемый аспект исследования проблемы является насущ­ным в плане установления глубинной смысловой связи современной отечест­венной правовой и философской теории с традициями и серьезными достиже­ниями российской философско-правовой и юридической мысли XIX -начала

7 XX веков.

Наконец, в-седьмых, исследование проблем правосознания имеет несо­мненную практическую значимость, потому что непосредственно выводит на осмысление и решение целого комплекса вопросов правового воспитания.

Разумеется, проблема правосознания не нова для юридической и фило­софской теории. К ней обращались еще мыслители древности. Однако вершины теоретической разработанности и остроты своей актуальности проблема достигла в рамках европейской общественной мысли конца XVIII - первой по­ловины XIX в., в трудах классиков немецкой философии, к которым с полным правом следует отнести не только И. Канта, Г.В.Ф. Гегеля, И.Г, Фихте, но и К. Маркса и Ф. Энгельса. Они выработали впечатляющую систему идей, которая была положена не только в основание новоевропейской социальной науки, но и глубоко проникла в массовое общественное сознание. Эти идеи составили глу­бинный пласт современного юридического мировоззрения.

Особое место в становлении понимания природы и сущности правосозна­ния принадлежит русской философско-правовой и юридической теории второй половины XIX - начала XX вв., в сравнении с которой плоды философской и юридической теории советского периода с достаточным основанием могут быть восприняты как неоправданное опрощение, схематизация, утилитаризация тех идей, которые составляют традицию западноевропейской и российской со­циальной мысли.

Отечественная правовая наука испытала за XX столетие двойной удар. Первый из них - влияние западного позитивистского стиля теоретического мышления о праве. Русский мыслитель И. А. Ильин обоснованно утверждал, что

8 наука стала непосредственной производительной силой, но при этом перестала искать истину¹. Потеря должного интереса к глубинным мировоззренческим основаниям права закономерно приводит к тому, что право начинает рассмат­риваться лишь как инструмент политики, как формальный принцип организа­ции и деятельности государства.

Не отрицая важности указанного подхода к проблеме, мы, тем не менее, должны признать его явную недостаточность. По крайней мере, при таких ог­раничениях выявить содержательную и методологическую особенность право­вой теории, как относительно самостоятельного, специфического взгляда на предмет, чрезвычайно трудно.

Следовательно, чтобы выйти на требуемый уровень понимания проблемы правосознания, необходимо преодолеть переставшие быть эффективными сте­реотипы и привычные постулаты юридического мышления, очистить его мето­дологию от накопившихся идеологических и теоретических "шлаков". Этот пе­ресмотр обусловлен тем, что современное научное и философское мышление развивается на основе качественно иных, чем раньше, познавательных пара­дигм, по отношению к которым традиционные теоретические предпосылки вы­глядят частным случаем в понимании объективной реальности и возможностей

¹См.: Ильин И.А. Путь духовного обновления // Путь к очевидности. M., 1998.

9 социального познания. Сложившиеся познавательные и идейные доктрины, вполне справлявшиеся с осмыслением недавнего прошлого, уже не в состоя­нии представить на должном уровне функционирование и развитие современ­ного общества.

Насколько мы знакомы с современной юридической и философской тео­рией, удовлетворительным образом проблема природы и содержания правосоз­нания и до сих пор практически не ставится, хотя, следует признать, познава­тельный инструментарий для подобного исследования в общественной мысли, безусловно, накоплен. Так, в советской юридической литературе 70-80-х годов была признанной точка зрения, согласно которой теория правосознания, наряду с теорией права и теорией государства, понималась как самостоятельная со­ставная часть теории государства и права. При этом отмечалось: "Каждая из этих теории специфична потому, что, во-первых, имеет своеобразный предмет познания; во-вторых, ставит целью раскрыть его объективную сущность; в- третьих, выражает эту сущность, формы ее проявления и закономерности в сис­теме собственных, только ей присущих категорий и понятий; в-четвертых, об­ладает соответствующей сферой "выхода" своих знаний в область специальных юридических наук и общественной практики"¹. Против такой методологиче­ской установки трудно найти возражения. Действительно, в рамках общей тео­рии права правосознание занимает особое место, ибо оно представляет собой не ту реальность, к которой обращена данная теория, а образование идеального плана, неразрывно связанное с правом, но им не являющееся. По крайней мере, не являющееся им в собственно юридическом смысле. Однако решение вопро­сов, касающихся сущности и природы правосознания, исключительно в каркасе социально-философской (а точнее - марксистской общесоциологической) ме­тодологии и категориального аппарата не позволяет реализовать идеи, которые заложены, в частности, в приведенном высказывании.

Правовые категории Мегодологические аспекты разработки системы кате­гории теории права M., 1976. C 39

10

Учитывая сказанное, определим объект, предмет и методологию исследо­вания проблем правосознания таким образом, чтобы в какой-то степени вос­полнить образовавшиеся в философско-правовой и теоретико-правовой теории "пустоты" и тем самым в какой-то степени повысить творческий потенциал и роль теоретических знаний в современном обществе. Для этого следует придать проблеме правосознания статус исходной для общетеоретического познавания права. Но если обращение к проблеме правосознания неизбежно должно стано­виться задачей мировоззренческого плана, тогда она неизбежно решается и на философском уровне.

Объектом исследования является, во-первых, правосознание как форма общественного и индивидуального сознания, а также как форма общественной духовности в контексте российской и западноевропейской культур. Во-вторых, объектом исследования является методология юридической теории и филосо­фии права, поскольку только в свете теории право обретает значение эмпириче­ского факта и основы наших знаний.

Необходимо отметить, что только с одной стороны правосознание явля­ется формой познания окружающего мира. C другой стороны, оно выступает способом осознания того, как мы познаем действительность. Мы приобретаем правовые знания и используем их, но в то же время сознаем свою собственную деятельность в качестве субъектов правового знания. Решая проблемы, постав­ленные перед нами общественной жизнью, мы расширяем свое понимание дей­ствительности; обращая внимание на то, как именно мы решаем эти проблемы, мы углубляем его. Следовательно, правосознание развивается двумя путями: оно становится и все более экстенсивным, и все более рефлексивным.

В каком же смысле правосознание предстает предметом нашего изуче­ния? Мы намеренно отвлекаемся от вопроса о познавательных способностях правосознания (по крайней мере, не придаем ей первостепенного значения). В противном случае его содержанием оказалась бы объективная реальность. Само же правосознание представало бы лишь как форма организации этого содержа­ния. Иными словами, по-настоящему предметом исследования становилось бы

1

11 не правосознание как таковое, а само право. Нас же интересует правосознание в смысле феномена осознавания, в его рефлексирующей способности. В этом случае само правосознание предстает как достоверная и полная реальность. Проблема правосознания, таким образом, принадлежит к области правовой он­тологии.

Главная трудность заключается в том, чтобы выразить предмет познава­ния адекватным образом. Если бы предметом изучения было правосознание в его отражающей способности, тогда адекватным оказалось бы знание о реаль­ности, которое позволяет успешно действовать в ней, оперировать свойствами этой реальности, воздействовать на отдельные стороны и элементы правовой жизни. И тогда в каждый отдельный момент познавания стороны, свойства, яв­ления этой реальности представали бы как уже существующие независимо от нашего желания и требующие своего понятийного выражения. Если же предме­том изучения выбирается правосознание в его рефлексирующей способности, тогда адекватным становится такое состояние человека, в которое он должен осознанно и целенаправленно войти, чтобы узнать и выразить реальность в ка­честве правовой реальности.

Итак, в качестве предмета исследования принимается определенное ин­теллектуально-чувственное, целостное духовное состояние человека, позво­ляющее ему осознавать (воспринимать, понимать, ощущать, осмысливать и т.п.) себя существующим в правовой реальности. А еще точнее - предметом яв­ляются способы и средства выражения человеком себя как существа, пребы­вающего в правовом измерении реальности, те смысловые единицы правосоз­нания, которые только и позволяют что-либо утверждать относительно его природы и сущности. Это последнее и есть искомая рефлексия правосознания.

Но чтобы исследование оказалось успешным, самостоятельным предме­том анализа должны стать также условия и принципы выявления и адекватного описания природы и содержания правосознания. Иными словами, изучение первого предмета - правосознания как отражения - ведет к содержательному насыщению общей теории права, тогда как изучение второго предмета - право-

12 сознания как рефлексии - ведет к совершенствованию организации правовой теории.

Как следствие выделения указанных предметов исследования, его целью становится разработка таких теоретико-методологических оснований выявле­ния и адекватного выражения всего объема свойств и характеристик правосоз­нания, которые позволят не только обогатить, но в отдельных аспектах и изме­нить знания о феномене права, не только раскрыть культурную специфику пра­восознания в современном российском обществе, но и определить методы и средства решения практических проблем правового воспитания. Данная фор­мулировка основной цели исследования — и это чрезвычайно важно отметить — имеет два относительно самостоятельных, но неразрывно связанных контекста: с одной стороны, она свидетельствует о его сугубо теоретико-познавательном, установочно-методологическом характере; с другой же стороны, она с несо­мненностью указывает на то, что анализу подвергаются вопросы правовой идеологии. Иными словами, здесь поставлена предельно общая для юридиче­ской теории проблема. Поэтому она необычайно сложна для своей реализации. Потребность же в ее осуществлении велика, поскольку она стягивает вокруг се­бя все содержательное богатство юридических наук.

Чтобы результат теоретического исследования был положительным и плодотворным, необходимо решить ряд исследовательских задач. Первая за­дача - раскрыть проблему правосознания на основе органической связи двух качественно различных теоретических интерпретаций предмета: философско- правовой и теоретико-правовой. Но усмотрение специфики философско- правового подхода в сравнении с юридическим подходом чаще всего ассоции­руется с изначальным их противопоставлением и с утверждением о неюридиче­ском понимании природы права и правосознания в рамках философии права. Однако мы придерживаемся совершенно иной позиции, полагая, что философ­ско-правовой характер постановки вопросов и их решение совместимы с юри­дическим взглядом на предмет. И наша задача - не оспорить юридический взгляд на предмет, а определить место философско-правовой интерпретации

13 предмета в системе юридических взглядов на сущность и природу права и пра­восознания.

Теперь становятся необходимыми два уточнения принципиального ха­рактера, которые только на первый взгляд могут восприниматься как чисто терминологические нюансы. Первое уточнение касается того преимуществен­ного смысла, который вкладывается в понятие "философия права" на протяже­нии всего исследования.

Как известно, это понятие имеет несколько относительно самостоятель­ных значений. Прежде всего, философия права трактуется как раздел социаль­ной философии, предметом которого выступает феномен права^[III]. Данный под­ход к исследованию природы и сущности права не может быть в полной мере удовлетворительным по той причине, что для социальной философии право не является единственным и исключительным предметом, но предстает в виде предметной области, определение каковой философия осуществляет с помо­щью своего специального познавательного инструментария. Из этого следует, что право должно рассматриваться с точки зрения таких его особенностей, ко­торые также присущи и всем другим формам общественной жизни и общест­венного сознания. Иными словами, только в контексте отличения от морали, от политики, от религии и т.д. право может быть проявлено и понято. А это зна­чит, что понимание права на самом деле связано с первоначальным выяснением того, чем право не является. В зависимости от того, что остается в результате "вычитания" этих негативных характеристик, и складывается, в конечном счете, представление о сущности права. Сущностью оказывается особенность права, и эта особенность вторична по отношению к тому, что свойственно не только праву².

Подход к праву как к фрагменту социальной реальности, однако, не по-

14 зволяет всесторонне и достаточно полно выявить и выразить его природу. Рас­пространение общей философии на проблемы права, в конце концов, приводит к схематизму, к созданию абстрактных схем, мало что говорящих о глубинных характеристиках правовой действительности. Кроме того - и это главное, - сам правовой субъект в данном случае принципиально элиминируется из познава­тельного процесса.

Другое понимание философии права также весьма распространено. Со­гласно ему, философия права является частью общей теории права и сконцен­трирована исключительно на решении проблем методологии^[IV]. Однако неясно, существует ли, в рамках такой позитивистской интерпретации, отличие фило­софии права от методологии познания права. Думается, что такое понимание философии права своими корнями уходит в толкование философии как "цари­цы наук", толкование давно устаревшее.

Из сказанного вовсе не следует, что философия права в рамках общей теории права и государства не имеет своим предметом методологию юридиче­ского познания. Напротив, данная задача является одной из основных для фи­лософии права². Важно, чтобы в таком случае возможности и назначение фило­софии права не ограничивались.

Эта ограниченность некоторым образом преодолевается в модели "юри­дической философии права". Согласно данному пониманию, философия права представляет собой ту часть юриспруденции, в которой сосредоточивается об­щенаучная методология юридического познания и выявляется предельная (для юридической теории, конечно) глубина понимания всего массива юридической проблематики. Такой подход в целом разделяется и диссертантом. Однако дан­ное толкование философии права имеет определенные недостатки: во-первых, оно предполагает только количественное различие между философией права и любой другой юридической наукой, а во-вторых, оно оставляет вне поля зрения

15 ту часть философской методологии, которая не имеет научного характера, И главное - здесь также в познавательный процесс не включен субъект в своем правовом качестве. Иными словами, такое понимание философии права не по­зволяет в полной мере реализовать поставленные исследовательские задачи.

Необходимо выделить и еще одно значение понятия философии права: философия права предстает как мировоззренческое основание права, как сово­купность программных установок конкретном правовой системы, так сказать, ее credo. Слово "философия" употребляется здесь, скорее, в переносном, не­строгом смысле; на самом деле речь идет не о выяснении сущности и природы права, а о глубинной социальной мотивации правовой (в том числе, и юридиче­ски оформленной) практики. В этом значении философия права становится центральным элементом правовой идеологии и, тем самым, - составной частью всякого правового учения. Но поскольку наш предмет - правосознание с точки зрения его природы и логики, постольку данное значение понятия философии права также не может быть для нас основным.

Наконец, философия права должна быть рассмотрена как интеллектуаль­ный процесс, суть которого состоит в философствовании правового субъекта, а точнее - в отражении феномена права средствами самого же правосознания. Это последнее значение является самым важным; именно оно способно реали­зовать наш познавательный интерес в полном объеме.

И второе, не менее важное, уточнение, необходимость которого продик­тована приведенным выше анализом значений понятия "философия права", ка­сается определения характера связи философии права и юридической теории. Юриспруденция понимается как совокупность всех юридических наук. При­вычный взгляд теоретика в этой совокупности далеко не всегда находит место для философии права. Однако, поскольку философия права имеет своим пред­метом то же, что и все остальные юридические науки - а этим предметом явля­ется ∏^>^boво всем многообразии его аспектов, - постольку философия права также в полной мере должна быть отнесена к юриспруденции. В западной тео­рии понимание философии права как составной части юриспруденции является

16 общепризнанным Другой разговор, что философия права не может считаться юридической наукой, поскольку философия и наука представляют собой каче­ственно разные типы рационального мышления о предмете². Поэтому филосо­фия права должна рассматриваться как особая юридическая теория. Все ос­тальные юридические теории могут и должны быть развернуты по принципам и законам науки.

Отстаиваемая определенной частью отечественных юристов-теоретиков идея о том, что философия права является составной частью общей теории го­сударства и права³, по мнению диссертанта, не совсем адекватно отражает при­роду рассматриваемых двух типов мышления о предмете. Нельзя понимать фи­лософию права только как предельно общий взгляд на право, т.е. отличать ее от теоретико-правовою взгляда лишь в количественном аспекте.

Казалось бы, в таком случае, что должна быть приемлемой иная методо­логическая позиция, на которой находится, например, В.С. Нерсесянц⁴. Соглас­но ей, философия права является самостоятельной юридической дисциплиной в рамках юриспруденции. Однако, поскольку при этом предметом общей теории права и государства полагаются "общенаучные основы всей юриспруденции"⁵, постольку философия права, по существу, оказывается составной частью этой общей теории, а значит, данная позиция мало чем отличается от предыдущей. Кроме того, философии права не отводится здесь никакой особой роли наряду с общей теорией права.

Из сказанного следует, что позиция диссертанта, связанная с определени­ем роли философии права в системе юридических теорий, не противоречит ни одной из указанных позиций, но и не совпадает ни с одной из них. Суть этой

См. например: Синха Сурия Прахаш. Юриспруденция. Философия права M., 1996 Разъяснению этого тезиса будет посвящен первый раздел диссертации.

См., например: Общая теория государства и права. Академический курс в 2-х томах. M., 1998, Государство и право на рубеже веков. Материалы всероссийской конференции. M.,

См.: Нерсесянц В.С. Юриспруденция. Введение в общую теорию права и государства. M., 1998. Данная позиция воспроизведена и в учебнике для юридических вузов "Проблемы об­щей теории права и государства" (М., 1999).

’ Проблемы общей теории права и государства. M., 1999, C 2.

17 позиции можно определить двумя положениями. Во-первых, в рамках юрис­пруденции философия права противопоставляется юридической науке, а кон­кретнее — общей теории права и государства, которая является единственно со­размерной с философией права по масштабности взгляда на предмет. Во- вторых, внутренняя связанность философии права и общей теории права пола­гается совершенно очевидной, неустранимой и необходимой. И эта связь реали­зуется по принципу дополнительности. Вне данной связи общая теория права и государства не в состоянии выполнить своей методологической роли по отно­шению к юриспруденции в целом.

Следует добавить: поскольку всякая отдельная юридическая теория имеет своим предметом общественную жизнь людей, вопросы ее организации и регу­лирования, постольку каждая из них объективно несет в себе мощный заряд со­циального учения, И в этом смысле глубинное родство философии права и юридических теорий также оказывается предельно ясным. Каждая из них явля­ется особенным типом учения о праве: будучи учением, общая теория права может быть представлена как идейная, мировоззренческая программа действи­тельного права; будучи учением, философия права дает предельно широкое по­нимание природы и сущности права как феномена человеческой жизни.

Таким образом, юриспруденция должна охватывать не только всю сово­купность традиционно выделяемых теоретических и прикладных наук, но и философию права, поскольку ее предметом также выступает право. При этом, однако, не следует путать вопрос о связи философско-правового и юридическо­го подходов к праву с вопросом о соотношении общефилософского и юридиче­ского подходов’.

Чтобы избавиться от двусмысленности толкования исходной методоло­гической задачи исследования, мы везде далее будем использовать в предельно строгом смысле понятие "теоретико-правовой подход". Алгоритм словообра­зования предельно прост и оправдан; как понятие "философско-правовой под­ход" является производным от понятия "философия права", так и понятие "тео-

¹На этом моменте мы также намерены сосредоточиться в первом разделе исследования.

18 ретико-правовой подход" производно от понятия "теория права". Сопоставле­ние подходов к проблеме права и правосознания с точки зрения философии права и с точки зрения общей теории права совершенно необходимо. Одной из концептуальных идей всего исследования является признание того, что изуче­ние природы, содержания и логики правосознания на стыке философско- правового и теоретико-правового подходов точнее всего способно отразить природу феномена правосознания. Полнота представления о предмете может быть получена только на этом пути; только таким образом мы можем придать юридическому мировоззрению необходимую масштабность и вывести теорети­ческие исследования нашего предмета на качественно новый методологический уровень.

Как следствие из сказанного о значении философско-правового подхода к предмету, вторая исследовательская задача состоит в том, чтобы поставить человека в центр анализа природы и содержания правосознания. При этом и само право начинает выступать не столько как нормативно-регулятивный строй общества, сколько как феномен человека. Надо воспринимать правовую реаль­ность (действительное право) как опре дм еченн ость душевных, физических и духовных сил человека, как то, что сродни человеку, подвластно ему и потому только становящееся понятным. Такая постановка вопроса - не констатация эмпирического факта порожден пости реальности человеком, а необходимая мировоззренческая и методологическая установка исследования, только и де­лающая возможным выход на предельные уровни понимания проблемы. Про­блема же, в данном плане, состоит вовсе не в том, чтобы указать на совокуп­ность объективных причин, обстоятельств и факторов, определяющих природу правосознания и его содержание, а в том, чтобы обнаружить условия, актуали­зирующие правовой взгляд на мир и на деятельное правовое бытие в нем, в са­мом человеке, посмотреть на них как на то, что имманентно присуще человеку как правовому существу.

Сделать проблему правосознания исходной для познавания природы пра­ва - значит, реализовать серьезный гуманистический замысел, связанный с

19 проблемой прав и свобод личности, являющейся подлинным и глубинным ис­точником права. Однако речь идет не только о необходимости реализации в на­учном исследовании гуманистических, идейно-нравственных установок, но, главным образом, о том, что, только начиная с понимания правосознания, мы становимся способными постичь природу феномена права и сущность всякого конкретного права.

Но в таком случае возникает не просто проблема понимания предмета, а проблема нахождения адекватных правосознанию способов и форм выражения социально-духовной реальности. Для этого мы должны отразить структуру, элементы и динамику того, что считаем источником права, в каркасе идей и ло­гики самого правосознания. Иными словами, мы должны исходить из рефлек­сирующей способности правосознания. Эта третья исследовательская задача является центральной в диссертации. Ее решение не только создает возмож­ность проникнуть в предмет предельно глубоко, но и позволяет говорить о кор­ректности философско-правового анализа проблемы, о корректности примене­ния принципов философского познания к конкретному предмету. Кроме того, раскрытие (на основе рефлексирования правового существа) и использование адекватных правосознанию механизмов непосредственно приведет и к реше­нию воспитательной проблемы, суть которой состоит в актуализации значимо­сти правового бытия человека и целенаправленного развития индивидуального правосознания.

В свете поставленной задачи, мы не просто должны использовать поня­тия, специфичные для правосознания, но и будем стремиться выразить в своих рассуждениях правосознание в контексте той культуры, к которой объективно принадлежим сами. В особенностях конкретного общественного правосознания всегда сконцентрирован духовный опыт народа. И наилучший способ достичь поставленной цели - это "вживить" в исследование традиции российской фило­софско-правовой и теоретико-правовой мысли, а по возможности и развить их. Особенно это касается русской философии права, которая являлась одним из ведущих направлений общественной мысли России конца XIX - начала XX в.

20 Прежде всего, мы должны признать и неустанно возрождать высокую степень одухотворенности российской правовой мысли, ее сильнейший гуманистиче­ский заряд, широчайшие горизонты видения проблем правовой жизни. В силу своей специфичности и сложности, философско-правовые идеи русских мысли­телей до настоящего времени в должной мере не интегрированы в систему юридического знания. Кроме того, выполнение данной задачи призвано обра­тить внимание на неоправданное господство и в юридической, и в философско- правовой интерпретации природы и сущности права западных ценностных, ми­ровоззренческих и методологических моделей, в том числе, и юридико- позитивистской теории. Кстати, марксистская концепция права и правосозна­ния нуждается в определенной переоценке и по той причине, что она полно­стью вписывается лишь в рамки западноевропейской социальной мысли.

Таким образом, обращение к данным вопросам также составляет одну из задач исследования, задачу не самостоятельную, но, тем не менее, важную.

Осуществление поставленных задач требует адекватной им методоло­гии. Прежде всего, требуется использование концептуальных моделей, принци­пов и методов философско-правового анализа. Это означает, во-первых, выве­дение исследования, - по крайней мере, на определенных его этапах, - на пре­дельный уровень общности, когда каждая из выделяемых характеристик право­сознания приобретает категориальный характер, а в своей совокупности они представляют феномен правосознания как универсальный способ субъективно­го бытия людей, как форму внутреннего духовного мира человека. На таком уровне любое суждение о предмете приобретает подлинно мировоззренческое значение, т.е. не только позволяет усмотреть в нем отражение полноты связей реальной и идеальной правовой жизни со всеми другими формами человече­ского бытия, но и сообщает им качество программных деятельностных устано­вок, свойство глубинной мотивации поведения.

Во-вторых, чтобы понять сущностные, основополагающие характеристи­ки исследуемого предмета, вначале он берется, так сказать, в "чистом виде", в отвлеченности от эмпирических связей и влияний, независимо от опыта и фак-

21 торов различного характера, т.е. в абстракции. Только такой способ мышления о предмете позволит затем понять все его связи и опосредования, решать как теоретические, так и прикладные проблемы.

В-третьих, вводится адекватный данной методологии язык, объяснить ко­торый весьма затруднительно, но вне смыслового каркаса которого понять что- либо относительно предмета в его предельном и абстрактном выражении со­вершенно невозможно.

Наконец, в-четвертых, в основу исследования положены диалектический и системный методы, как органические части собственно философской методо­логии. Правосознание исследуется посредством выявления диалектики само- развертывания и самодвижения таких исходных понятий, как "правовое суще­ство", "правовая данность", "притязание", "правовое пространство", а также на основе комплекса смыслообразующих и системообразующих идей. В основу всего исследования положены две концептуальные идеи, развертывание кото­рых возможно только с помощью диалектики: 1) выразить природу, содержание и логику правосознания в предельной глубине можно только средствами самого правосознания, приводя в действие механизмы рефлексии правового существа; 2)правовая реальность должна предстать как следствие сложных процессов объективации глубинного содержания правосознания, сконцентрированного в идее права. При этом очень важно помнить, что данные идеи выступают не констатацией в общем виде свойств эмпирической реальности, а неизбежными методологическими предпосылками, делающими возможным реализацию фи­лософско-правового подхода к предмету.

Но философско-правовое исследование не является исчерпывающим про­блему способом осмысления, а призвано лишь обеспечить более глубокую и разностороннюю интерпретацию природы и содержания правосознания в рам­ках теоретико-правового подхода. Поэтому собственно философская методо­логия сочетается с общенаучной методологией, составляющей, как известно, методологию юридической теории. Прежде всего, в качестве исследовательско­го инструментария принимаются методы форм ал ьно-логичес кого анализа, ком-

22 паративистики, синергетики, герменевтики, методы, обеспечивающие междис­циплинарный подход. Кроме того, предполагается активно апробировать такие методы научного исследования, которые разрабатываются в науке лишь недав­но. Речь идет, о методах, направленных на то, чтобы высвободить мысль иссле­дователя из тисков логики, существенно повысить ценностную нагруженность знании, развить возможности интеллектуальной и чувственной интуиции. В своей совокупности они дают новый сильный импульс познанию правовых яв­лений.

В качестве методологического принципа должна быть понята и логика построения исследования. Если обращение с самого начала к проблеме выра­ботки адекватной поставленным задачам методологии является естественным и очевидным шагом, то дальнейший ход рассуждения требует специального разъяснения. Казалось бы, избранный метод исследования требует начинать с самого элементарного, базового правового акта, последовательное содержа­тельное развертывание которого способно дать не только представление обо всем содержательном многообразии правосознания, но и о его структуре, а в конечном счете, и о его природе. В качестве такового в исследовании с полным на то основанием выделяется притязательный акт (правовой феномен притяза­ния). Однако рассмотрение природы и сущности данной узловой структурооб­разующей характеристики правосознания начинается лишь в третьем разделе работы, после изучения комплекса вопросов, связанных с идейным строем и логикой правосознания. В состоянии ли мы что-либо определенное сказать об основополагающих идеях правосознания, не проявив тех механизмов, вследст­вие действия которых эти идеи формируются, будучи предельными обобще­ниями содержания правосознания? Не получается ли, что мы подменяем нахо­ждение подлинных и конечных оснований правосознания простым актом веры; не слишком ли большие надежды мы возлагаем на нашу интуицию, на само­очевидности права? Проблема поистине мировоззренческого, методологическо­го масштаба, представляющая стержень теоретико-правовой герменевтики. Мы выстраиваем логику исследования на основе принципиального положения, со-

23 гласно которому нужно первоначально обнаружить условия для понимания собственно правовых феноменов, прежде чем их выделять и описывать. В каче­стве таких условий может выступать только наличный идейный строй и специ­фические характеристики логики правосознания. Иного пути для включения средств самого правосознания в познавательный процесс нет. Поэтому - да, без минимального числа очевидностей, интуитивно принимаемых всяким право­вым субъектом, нам не обойтись. В конце концов, до каких бы степеней фун­даментальности ни дошла юридическая теория, да и вообще любая научная теория, всегда обнаруживается то, что лежит за пределами рационального пола- гания основ этой теории. Исключение составляет, пожалуй, лишь философия, конечные основания которой находятся в ее же пределах. Поэтому-то философ­ско-правовой анализ и невозможен без духовного соучастия исследователей как носителей правосознания.

Стало бьггь, исходную цель исследования мы подтверждаем и на уровне определения адекватной методологии.

Таким образом, задачей второго раздела работы становится определение того смыслового каркаса, в рамках которого только и может быть "запущен" механизм правосознания и правотворчества.

В связи с эти относительно самостоятельное значение приобретают про­блема выработки методологии философско-правового исследования правосоз­нания и проблема актуализации самого правосознания. Решение первой из них предполагает различение научного (а значит, и юридического), общефилософ­ского и философско-правового подходов к предмету, чему и будет посвящен начальный раздел диссертации. И только в третьей части мы приступаем к вы­явлению языка, на котором следует говорить, чтобы отрефлексировать процес­сы складывания правовой реальности. Объяснить, почему именно в этом языке (в этом мыслительном аппарате) возможен адекватный взгляд на природу и сущность права, может лишь само правовое существо. Иными словами, третий раздел может быть оценен и как иллюстрация философской рефлексии право­вого существа, как "теория в действии".

24

Заключительный раздел качественно отличен от двух предыдущих: он определен кругом вопросов, связанных с отражением правовой реальности как формы социально-духовного бытия общества и человека, тогда как до этого решалась проблема объективации содержания правосознания, принципов и ме­ханизмов духовного творения правовой реальности. C этого момента мы полу­чаем широкие возможности для выхода на множество междисциплинарных, по­граничных проблем, а в конечном счете, - на решение различных практических задач.

Широта постановки проблемы правосознания обусловливает обращение к самым разноплановым теоретическим источникам. Среди них - классиче­ская и современная, отечественная и зарубежная юридическая, общефилософ­ская, философско-правовая, историческая, политологическая, социологическая, политико-экономическая, культурологическая, социально-психологическая, этическая, эстетическая и педагогическая литература. Многолетнее ее изучение постепенно привело к формированию теоретической позиции диссертанта по целому ряду проблем философской и правовой теории. Порой трудно реконст­руировать ход мысли, приведшей к тому, что представлено в исследовании как глубочайшее убеждение автора. Но так ли важно обязательно указать на перво- истоки размышлений? Многочисленные идеи мировых авторитетов или только подающих надежды ученых все равно обретают новое звучание и значение, сплетясь в новую смысловую нить, составляя новый интеллектуально­духовный ’орнамент". Именно на эту новую связанность идей и возлагает дис­сертант свои надежды; в ней он полагает новизну многих своих утверждений.

Западноевропейская и российская философско-правовая и теоретико­правовая классика, заложившая мировоззренческие и методологические основы предельно широкого видения проблемы правосознания, в сносках или импли­цитно представлена такими личностями, как Н.Н. Алексеев, Аристотель, Н.А. Бердяев, А. Балицкий, М. Вебер, Г.В.Ф. Гегель, Г. Еллинек, Г. Зиммель, И.А. Ильин, К.Д. Кавелин, И. Кант, А.Ф. Лосев, Н О. Лосский, К. Маркс, И.В. Ми­хайловский, П И. Новгородцев, Л И. Петражицкий, Платон, К. Поппер, Дж. Po-

25 улз, Е.В. Спекторский, Ф.А. Степун, Г. Тард, А. Тойнби, Е.Н. Трубецкой, Ф.Б. Тарановский, С. Тулмин, ГЛ Федотов, С.Л. Франк, Э. Фромм, Й. Хейзинга, Ф.А. Хайек, Б.М. Чичерин, В.Г. Щеглов, М. Шелер, О. Шпенглер, Р. Штамм- лер, Ф. Энгельс, К. Ясперс¹ и др.

К отечественным философам и правоведам, закладывавшим и продол­жающим развивать основы современного понимания проблем права и право­сознания, можно отнести таких ученых, как С.С. Алексеев, А.П. Альбов, В.М. Артемов, А.С. Ахиезер, Ю.Я. Баскин, В. А. Бачинин, В.В. Бибихин, В.С. Библ ер, А.Б. Венгеров, И.А. Гобозов, НЛ Гранат, Л.Г. Гринберг, О.Г. Дробницкий, Ю.Г. Ершов, КЭ.Н. Жданов, В.П. Желтова, В.Д. Зорькин, Р.А. Каламкерян, И.И. Карпец, Д.А. Керимов, В.Н. Кудрявцев, Э.В. Кузнецов, О.Э. Лейст, И.П. Мали­нова, Г.В. Мальцев, М.К. Мамардашвили, Л.Д. Мостовщиков, Г.И. Муромцев, И.Д. Невважай, В.С. Нерсесянц, К.Е. Новиков, З.Л. Овчинникова, В.А. Ойген- зихт, И.Д. Осипов, Ю.А. Пермяков, Л.В, Петрова, А.В. Перцев, Э.А. Поздняков, Т.Н. Радько, В.М. Розин, Э.Ю. Соловьев, В.М. Сырых, Р.И. Таллер, Ю.В. Тихо­нравов, А.К. Черненко, Л.С. Явич и др.

Представления диссертанта о современной зарубежной социальной тео­рии, определяющей интеллектуальные горизонты западного теоретико­юридического мышления и общественного правосознания, сложились на базе знакомства с трудами таких ученых, как И. Анденес, Э. Аннерс, Ж-Л. Бержель, Г. Борман, Д. Бэкхерст, Г. Вальденберг, Б. Вальденфельс, Х.Й. Зандкюлер, Г. Клейнер, П. Козловски, Г. Маркузе, Н. Неновски, Т. Парсонс, X. Патнэм, П. Ри- кёр, П. Сандевуар, П.С. Синха, Л. Фридмэн, Ю. Хабермас, О. Хёффе и др.

Различные элементы содержания правосознания наиболее удачно иссле­довались в трудах таких ученых, как В.М. Артемов, В.А. Бачинин, В.В. Биби­хин, А.Г. Боннер, С.Б. Борисов, К.С. Гаджиев, С.А. Емельянов, И.А. Исаев, В.В.

Труды всех перечисленных здесь и далее ученых представлены в списке литературы, ис­пользованной при подготовке диссертационного исследования, краткая характеристика со­держания весьма значительного их числа будет даваться по ходу исследования, поэтому дис­сертант полагает целесообразным избежать ненужных повторов и ограничиться во введении только перечислением персоналий

26 Казарезов, Э.В. Кузнецов, Б.М. Лазарев, Г.Д. Левин, Н.С. Малеин, Г.В. Маль­цев, А,К. Марышев, К. Муздыбаев, Е.А. Наклеушев, В.В. Похмелкин, Л.П. Рас­сказов, И.В. Упоров, Л.П. Секисова, Е.А. Скрипилев, Ю.А. Тихомиров, В.Е. Чиркин, А.В, Щенникова и др. В аспекте решения проблем правоприменитель­ной деятельности к содержанию правосознания обращались такие ученые, как П.П. Баранов, Н.В. Витрук, А.В. Грошев, Н.Л. Гранат, Н.И. Жуков, В.И. Камин­ская, А.Р. Ратинов, Д.А, Керимов, Л.И. Лазебный, Л.Д. Мостовщиков, Г.С. Ост­роумов, Д.А. Потопейко, В.М. Розин, Н.Я. Соколов, Д.Л. Спивак, И.Е. Фарбер, В. А. Чефранов и др.

Логика правосознания непосредственно или в связи с решением смежных проблем явилась предметом интереса в трудах Т.В. Адорно, В.М. Баранова, М.В. Буровой, А.М. Васильева, Г.Х. фон Вригта, А. Герлоха, И. Грязина, Т.В. Губаевой, В.Е. Жеребкина, Ю.В. Ивлева, А.А. Ивина, Э.Х, Леви, X. Арендт, В.И. Мурашова, В.И. Наумова, А.С. Пиголкина, К. Поппера, П. Рикера, В.М. Савицкого, А.А. Старченко, В.В. Суслова, Р.И. Таллера, Г. Тарда, А.А. Ушако­ва, А.Ф. Черданцева и др.

Организация исследования на заключительном этапе потребовала обра­щения к источникам, позволяющим раскрыть проблему правосознания в куль­турно-историческом аспекте. К ним относятся труды по сравнительному право­ведению таких ученых, как А.П. Альбов, Э. Аннерс, И.Ю. Богдановская, Э. Бранкенбург, Л.С. Васильев, А.М. Величко, Р. Давид, Р.А. Каламкерян, Н.А. Крашенинникова, В.И. Кычанов, И.Б. Левин, О.Э. Лейст, В.С. Нерсесянц, В.В. Оксамытный, М.И. Сагадар, В.Н. Синюков, Л.Р. Сюкияйнен, В.Е. Чиркин, А.Я. Юдовская и др, А поскольку основные содержательные интерпретации всех рассматриваемых вопросов осуществляются в контексте анализа элементов российской правовой культуры, они стали возможными и сложились в целост­ное видение специфики правовой духовности России вследствие изучения ра­бот такцх ученых и мыслителей, как П.Е. Астафьев, И. Берлин, А. Балицкий, А.М. Величко, Ф.П. Гиренок, А.И. Демидов, А.А. Зиновьев, А. Игнатов, А.И. Исаев, В.К. Кантор, К.М. Кантор, Б.Г. Капустин, Н.В. Карлов, А.И. Кирпични-

27 ков, А.В. Корнев, Н.Ф. Котляр, В.А. Красильщиков, С.Б. Крымский, Н.И. Ла­пин, В.А. Лефевр, В.О. Лучин, Д.С. Львов, Л.А. Морозова, А.В. Оболонский, Ю.С. Пивоваров, О.Ф. Скакун, Г.Л. Тульчинский, А.И. Уткин, С.С. Хоружий, Н.И. Цимбаев, А.Е. Чучин-Русов, В.И. Шамшурин, В.Г. Щукин, Л.А. Шумихи­на, В.А. Ядов и др.

Наконец, понимание диссертантом проблем правового воспитания и формирования правовой культуры общества и личности сформировалось на ос­нове изучения трудов Е.В. Аграновской, В.П. Сальникова, П.П. Баранова, Л.М. Баткина, С.И. Голенкова, В.В. Головченко, НА. Горбатка, А.И. Демидова, Н.М. Кейзерова, Д.А. Керимова, А.Л. Ликас, В.А. Лимонова, Ю.М. Лотмана, Э.С. Маркаряна, П.Н. Милюкова, А.И. Новикова, Ю.С. Пивоварова, И.Ф. Покров­ского, А.П. Семитко, В.С. Степина, Л.К. Суворова, Т.Ф. Сулейманова, А.М. Бушуева, Е.В. Татаринцевой, В.А. Туманова, P.O. Халфиной, В.И. Червонюка и др.

Изучение и достаточно давно сложившихся, и современных концепций, отражающих природу, содержание и логику правосознания как в чисто теоре­тическом, так и в прикладном аспекте, убедило диссертанта в необходимости сформулировать ряд положений общетеоретического и методологического ха­рактера, которые призваны обозначить новые подходы к исследованию про­блем и в определенной степени пересмотреть устоявшиеся точки зрения. В сво­ей совокупности они отражают научную новизну исследования. Эта новизна состоит в следующем.

Во-первых, ставится, обосновывается и решается задача развития методо­логии общей теории права за счет органического внедрения философско- правовых концептуальных идей и принципов. При этом преследуется цель не растворить философию права в юридической теории права и не лишить общую теорию права самостоятельности, специфичности, а в рамках теоретико­правового подхода предельно четко различить те познавательные средства, ко­торые объективно связаны с отражением лишь отдельных сторон, аспектов, уровней, "ипостасей" сложнейшего социально-духовного феномена права. Это

28 позволяет представить сам предмет юридической теории в большем разнообра­зии свойств и значений, определить предельно широкую систему координат для осмысления феномена права, а также существенно повышает ее исследователь­ский и творческий потенциал.

Во-вторых, реализуется попытка исследовать природу правосознания, опираясь на понимание права как универсальной характеристики человеческого бытия, как способа бытия, имманентного человеку, что, по мнению диссертан­та, только и позволяет утверждать об адекватности, достоверности и доступно­сти знания о праве.

В-третьих, реализуется установка сделать правосознание не только предметом исследования, но и средством выражения правовой реальности, по­стижения природы и сущности права. При этом на первый план выступают не отражательные средства и механизмы правосознания - что характерно для юри­дической теории, - а способность правового субъекта к рефлексированию, т.е. нахождение интеллектуально-духовных оснований для понимания окружающе­го социального мира в себе самом. Естественным и неизбежным следствием такой установки является исследование содержания правосознания не в контек­сте отражения в нем объективной действительности, а в контексте его внутрен­ней смысловой организации, структуры его концептов и идей. Это содержание выступает в исследовании не результатом познания, а источником опыта.

В-четвертых, осуществляется анализ ряда правовых культур, но главным образом, российской и западноевропейской культур в аспекте их духовных до­минант и системообразующих идей, выражающих глубинный, мировоззренче­ский смысл конкретного общественного правосознания. Только в контексте этих узловых характеристик становится возможным не только понимание права вообще, по его природе, но и права конкретно-исторического, права в его дей­ствительной, а не абстрактной сущности.

В-пятых, проблема логики правосознания, которая традиционно рассмат­ривается преимущественно в формальном аспекте, посредством анализа приме­нения общих форм, закономерных связей и принципов логического, рацио-

29 нального мышления, гораздо реже - в аспекте категориального анализа и диа­лектики моментов универсального содержания мысли, - эта проблема ставится и исследуется на основе признания единства формального и содержательного моментов. А поскольку под содержанием правосознания в исследовании мыс­лятся его концептуальные единицы, его идейный фон, постольку эта логика предстает как специфическое сочетание собственно правовых идей всех уров­ней.

В-шестых, в аспекте решения проблемы взаимовлияния и плюрализма правовых культур осуществляется сравнительный анализ логик и узловых цен­ностей российского и западноевропейского правосознания. В качестве базы для сопоставления избирается смысловая сопряженность системообразующих идей.

В-седъмых, в целом расширяется понятийный аппарат, посредством кото­рого осуществляется общетеоретический анализ права и самого правосознания. При этом особое внимание обращено на различение строго юридического, тер­минологического, и широкого, философско-правового, контекстов правовых понятий как на условие, обеспечивающее адекватность выражения мысли о предмете. Использование более объемного понятийного аппарата открывает дополнительные возможности проникновения в сущность изучаемых социаль­но-духовных явлений.

Основное число теоретических положений, выносимых на защиту, связано именно с теми направлениями и аспектами общетеоретического иссле­дования правосознания, которые составляют новизну диссертации. К этим по­ложениям диссертант относит следующие идеи.

1. Философия права неразрывно связана с юридической теорией, но эта связь сложна и внутренне неоднородна. Будучи социальной философией, обра­щенной к праву, она противоположна юридическому подходу к пониманию предмета, поскольку философия и наука качественно отличны друг от друга. Будучи системой программных установок права, правовой идеологией, фило­софия права является органической частью юриспруденции как учения о праве. Будучи философствованием по поводу права, философия права, в рамках юрис-

зо пруденции, органически связана с общей теорией права, но принципиально от­личена от последней, поскольку представляет собой совокупность идей и взглядов, сформированных по принципам и логике правосознания, тогда как общая теория права формируется по принципам и логике политического созна­ния.

2. Постановка вопроса о природе права призвана решить проблему обос­нования права как универсального и имманентного человеческому бытию фе­номена, т.е. как права человека. И поскольку это так, постольку человек всегда является правовым существом. Правовое существо является основным, хотя и не единственным, источником права, его творцом в широком смысле слова.

3. Право в его природе и сущности может быть полностью понято и адек­ватно выражено только усилиями самого правового существа, т.е. только в кар­касе смыслов, средств и форм правосознания. Эти формы и смыслы имманент­ны мышлению правового существа, а потому они не образуются, не появляются в ходе развития, а всегда заданы правовому существу в своей полноте. C науч­ной точки зрения, их можно только подвергнуть анализу и описать; с философ­ско-правовой точки зрения, они сами являются средствами раскрытия всего содержательного богатства правосознания, средствами правовой рефлексии.

4. Рефлексирующее правовое существо, пытаясь удостовериться в своем статусе и в своих средствах, неизбежно попадает в "силовое" поле философско­го мышления. Игнорируя философскую интерпретацию права, невозможно со­ставить правильное и полное представление о предмете. В таком случае юри­дическая теория права перестает быть общей, ограничивает свой предмет част­ными определениями права.

5. В контексте философско-правовой методологии, содержание и форма правосознания диалектически тождественны. Содержательная (а не онтологи­ческая) тождественность права и правосознания, правосознания и правового существа лежит в основании рефлексии как способа глубинного понимания права в качестве реальности человека.

6. Представление права в "чистом виде", в отвлечении от многообразия

31 эмпирических зависимостей права от других форм социально-духовного бытия людей, является насущной собственно теоретической задачей. Эту задачу до конца способно осуществить только само правосознание. Очищение и оживле­ние (актуализация) правосознания является начальным и самым важным шагом в создании условий для получения общетеоретического взгляда на право.

7. Содержание правосознания исчерпывается идеей права. В исследова­нии содержания идеи права заключено исследование как содержания правосоз­нания, так и содержания правовой реальности. Мы не должны искать предмет­ный аналог идеи права или выводить из нее реальное право, а должны прини­мать ее как то, что сопровождает любой конкретный мыслительный акт право­вого существа и пробуждает мысль о праве в любой конкретной ситуации

8. Притязание должно быть рассмотрено как фундаментальный акт, опре­деляющий природу права и правосознания, т.е. как собственно правовой фено­мен. Последовательное развертывание содержания притязания представляет собой процесс объективации содержания правосознания в правовую реаль­ность, а отражение этого процесса составляет суть описания правовой рефлек­сии. Индивидуальное и общественное правовое пространство, как единственная реальность правового существа, представляет собой многоуровневую структуру притязаний.

9. В контексте понятий свободы, равенства, справедливости и закона не­возможно выразить природу права, поскольку ни одно из этих понятий не явля­ется собственно правовым. На самом деле, они лишь позволяют охарактеризо­вать право и правосознание в их связи с другими формами социально­духовного бытия и формами общественного сознания, т.е. отразить право в его особенности.

10. Вопрос о сущности права и правосознания качественно отличен от вопроса о природе права и правосознания. Его исследование требует дополнить философско-правовой и теоретико-правовой анализ конкретно-историческим и историко-культурологическим подходом к предмету. Иначе вопрос о сущности права неотличим от вопроса о природе права.

32

11. Конкретное общественное правосознание в своей действительности выступает только как исторически и культурно определенное. Поэтому вопрос о сущности правосознания должен решаться посредством выявления именно таким образом определенных основных смысловых единиц. Эти смысловые единицы - доминанты духовности и системообразующие идеи. Качество куль­туры просматривается только на уровне идейного строя правосознания.

12. Системообразующими идеями российской правовой культуры явля­ются идеи правды, милости, служения и мучения. Они - смысловые узлы, непо­средственно обусловленные доминированием в российской духовности религи­озного и нравственного моментов.

13. Системообразующими идеями западноевропейской правовой культу­ры являются идеи свободы, закона, гражданского общества и естественных прав человека. Они - смысловые узлы, непосредственно обусловленные доми­нированием в западноевропейской духовности политического и рационалисти­ческого моментов.

14. Правовые культуры взаимопроникают, влияют друг на друга лишь на определенных уровнях правосознания. На уровне системообразующих идей и логик взаимовлияние и сопоставимость культур минимальна и не связана с из­менением качественных характеристик. Качественная определенность преиму­щественно обеспечивается сохранением самобытности, развитие - взаимодей­ствием на уровне ценностей и правовых понятий, а сосуществование правовых культур возможно только на основе принципа плюрализма.

15. Раскрытие содержания и логики правосознания на основе рефлексии правового существа одновременно (и имплицитно) является описанием органи­зации и содержания воспитательного процесса, главным же образом - описани­ем структуры и содержания правового самовоспитания. Формирование профес­сионального правосознания сотрудника органов внутренних дел целенаправ­ленно осуществляется на базе разворачивания его содержания в контексте ло­гики политического сознания, что придает своеобразие воспитательному воздействию сотрудников на граждан, поскольку формирование правосознания

33 последних стихийно осуществляется в контексте логики самого правосознания.

Теоретическое и практическое значение диссертации состоит, прежде всего, в расширении и обновлении научной и философской методологической базы изучения одного из ключевых феноменов социальной жизни современно­го общества и человека - феномена правосознания. Теоретический горизонт понимания данного феномена, очерченный марксистской методологией, стано­вится в условиях кардинальных изменений фундаментальных основ жизнедея­тельности российского общества той границей, за пределами которой, как ока­зывается, находятся еще огромные содержательные "пространства", требующие для своего освоения более тонких и новых познавательных средств.

Это обновление выражено, главным образом, во внедрении элементов философско-правовой методологии в методологию общей теории права, в ме­тодологию юриспруденции в целом. Общетеоретическое обоснование права связывается с пониманием его не только как формы социальной реальности, но и как формы внутреннего, духовного мира человека. Это означает, что в пре­дельном теоретическом выражении - а именно таким и мыслится подход общей юридической теории к феномену права - вопрос о праве является вопросом о праве человека. И это означает, в свою очередь, что вопросы логики, "движе­ния" содержания правосознания, природы правового выражения действитель­ности человеком выходят из тени традиционных теоретических вопросов юриспруденции и занимают должное место в системе познавательных интере­сов. В такой познавательной ориентации заложен большой гуманитарный и воспитательный смысл.

Разработанные теоретические положения и предложенные их идейно­практические интерпретации, в силу их мировоззренческого и методологиче­ского характера, создают реальные условия для совместных исследований пра­воведов, философов, социологов, политологов, логиков, психологов, культуро­логов и историков в изучении многосложной и интереснейшей области юриди­ческой теории.

То, как человек мыслит, и то, как он живет и действует, - взаимопрони-

34 цаемые процессы, а потому разработанная на теоретическом уровне проблема правосознания относится к числу тех проблем, решение которых непосредст­венно влияет на организацию и проведение правового воспитания и граждан, и профессионалов в области обеспечения правовой жизни общества. Преимуще­ственно это касается такого важнейшего направления правового воспитания, как формирование глубокого, богатого и действенного массового и профессио­нального правосознания. В научный оборот вводятся понятия, позволяющие трансформировать философско-правовую и вообще юридическую теорию в программу и матрицу правового воспитания.

Несомненно также и то, что полученные теоретические результаты по­служат необходимым и важным элементом, например, законотворческой дея­тельности, поскольку соответствие принимаемых законов общим правовым принципам является одним из решающих критериев успешности законотворче­ства. Совершенно прав, например, С.С. Алексеев, когда пишет, что "при тща­тельном, углубленном анализе принятых в России законов выясняется, что ос­новные их огрехи касаются вовсе не вопросов юридической техники и даже не согласованности законов,... а отсутствия во многих из них основательной пра­вовой культуры и, стало быть, - учета данных высокой правовой теории"^t. Кро­ме того, всемерный учет особенностей логики правосознания в законотворчест­ве сделает принимаемые нормативно-правовые акты гораздо более понятными, их императивность неразрывно свяжется с исполнительностью и законопослу- шанием. Но одновременно такой подход позволит реально включить широкие круги граждан в правотворческий процесс.

Результаты диссертационного исследования в течение ряда лет апробиро­вались по трем направлениям: в научной среде, в системе высшего и среднего специального юридического образования и в организации правового воспита­ния сотрудников правоохранительных органов.

Содержание диссертации, ее основные идеи и теоретические положения

¹Алексеев С.С. Самое святое, что есть у Бога на земле. Иммануил Кант и проблемы права в современную эпоху M., 1998 C 207

35 изложены в монографическом исследовании, в научных статьях, тезисах вы­ступлений на научно-практических, научно-теоретических конференциях и се­минарах, среди них: научно-практическая конференция "Духовность. Правопо­рядок. Преступность” (М., 1996); теоретико-практический семинар "Проблемы и пути духовного становления слушателей Московского юридического инсти­тута МВД России" (М., 1997); научно-практическая конференция "Философ­ские и правовые проблемы борьбы е организованной преступностью" (М., 1998); три межвузовские научно-теоретические конференции по проблемам ис­следования и преподавания философии права (Ростов-на-Дону, 1999-2000 гг_, M., 2000).

Большинство положений и идей диссертационного исследования нашли свое отражение в преподаваемых автором курсах "Философия права", "История политических и правовых учений" и "Логика" (в Московской академии МВД России - на всех основных факультетах, а также на факультете подготовки на­учно-педагогических кадров и факультете повышения квалификации практиче­ских работников МВД России - в 1996-2001 гг.; в Московской финансово­юридической академии - в 1998-2000 гг. и некоторых других вузах). Содержа­ние исследования в адаптированном к учебному процессу виде были изложены в ряде учебных пособий по курсу философии права ("Философия права". Лек­ция. M., 1993; "Философия права". Альбом схем. M., 2000; "Введение в фило­софию права”. Учебное пособие. M., 2001; "Философия права. Часть первая". Учебное пособие. M., 2001 и др ), по курсу истории политических и правовых учений ("История политических и правовых учений". Хрестоматия. M., 2000) и по курсу логики ("Нормативная логика в правовом мышлении". Лекция. M., 1990; "Логика в юридической теории и практике". Монография. M., 1997; "Формальная логика для юристов". Учебное пособие. M., 1998 и 2001 и др.), а также в целом ряде учебно-методических материалов, подготовленных в тече­ние последних шести лет.

Внедрение результатов исследования в основном связано с организацией преподавания названных выше учебных дисциплин. Подготовленные учебные

36 пособия и методики преподавания философии права нашли свое применение в преподавании в ряде учебных заведений системы МВД России, а также и в иных высших учебных заведениях страны.

37