§1. Сущность и структура методологии исследования правосознания

Методология в любом исследовании составляет, как правило, его ввод­ную часть. Эта часть обычно не включает в себя ничего иного, кроме перечис­ления и описания тех методов и подходов, которые считаются необходимыми в исследовании предмета.

Анализ конструкции данного и многих других определений² позволяет

63 сделать ряд выводов. Во-первых, эта конструкция, будучи алгоритмом опреде­ления, индифферентна к содержанию теории. Слово "право" не имеет здесь ни­какой самостоятельной смысловой нагрузки. Заменив его, например, словом "мораль" или "экономика" или любым другим словом, обозначающим предмет изучения, мы получим определение методологии той теории, которая исследует тот или иной предмет. Разумеется, нас такой подход не устраивает.

Во-вторых, конкретизация методологии в таких определениях связана ис­ключительно с указанием на специфику предмета исследования. Это означает, что предмет не просто существует до его познавания, но и не зависит от того, какая методология избрана для познания. Вернее, методология, как совокуп­ность методов и средств познания, служит лишь отражению предмета в науч­ном знании, но вовсе не определяет этот предмет и не является способом его создания, творческого преобразования. Эту мысль ясно выразил, например, В.С. Нерсесянц, говоря, что предмет - это то, что мы знаем об объекте в ре­зультате научного познания^[XVIII]. Но объект - не "черный ящик" для познавания; предмет - вовсе не объект, содержание которого развернуто в системе научных знаний, не чистый продукт познавания или "набрасывания" на объект понятий­ной сетки.

В-третьих, в подобных определениях методология предстает исключи­тельно в формальном, структурообразующем смысле, оставляя совершенно не проясненным вопрос о том, каковы те критерии, которыми исследователь ру­ководствуется при отборе методов, средств и принципов познания предмета. Иначе говоря, содержательный аспект исключается из подобного понимания методологии.

И, в-четвертых, в таких определениях отсутствует указание на то, что ка­ждая конкретная теория обладает специфичной методологией. При вниматель­ном рассмотрении оказывается, что различия между методологиями на практи­ке носят лишь чисто количественный характер. Если бы нам удалось

64 расположить используемые в процессе познания методы на некоторой "шкале", оценивая степень их общности, то конкретные методологии различались бы, в лучшем случае, лишь как участки этой единой шкалы, в основных своих частях перекрывающие друг друга. Но в таком случае становится понятным, откуда появляются утверждения, что сугубо теоретические построения осуществляют­ся за счет привлечения философских и общенаучных методов, а прикладные, эмпирические исследования ограничиваются использованием частных методов и методик. Подобная познавательная установка до сих пор является господ­ствующей и как бы само собой разумеющейся в науке^[XIX].

Но появляется такая установка не случайно, а оказывается закономерным следствием следующих "интеллектуальных очевидностей".

1) . Все, что только может вызывать познавательный интерес, является элементом реальности, и вследствие этого изначального родства любое явле­ние, процесс, система рано или поздно оказываются объектами для целого ком­плекса наук. Предметом же каждой из этих наук становится выделенный в дан­ном объекте аспект, пласт, угол зрения, характеристика, позиция и т.п. Стало быть, в частности, предметы всех наук о праве хотя и различны, но принципи­ально однородны.

2) . Познание любого предмета также представляет собой однородный процесс, в котором каждый отдельный метод или группа методов позволяют проникнуть в предмет до определенной его глубины и связаны с вполне опре­деленным аспектом его исследования.

3) . Постижение предмета ассоциируется только с рациональным (а точнее - с научным) к нему подходом; оно разворачивается по логике научного позна-

65 ния, а потому методология сводится к однородной для любого познавательного процесса совокупности методов и средств^[XX].

4) . Вследствие этого, конкретные методологии рассматриваются лишь как частные случаи некой единой, универсальной методологии, а классифика­ция методологий замещается расчленением этой единственной методологии. Тогда проблема методологии той или иной теории предстает не как проблема принципиальной применимости, уместности, адекватности тех или иных мето­дов и подходов к предмету, а как оценка их целесообразности и поиск процедур конкретизации общей методологии применительно к избранному предмету.

Такие установки сложились в эпоху, когда наука выступала эквивалентом любого познавательного процесса, ассоциировалась, не без определенных ос­нований, с познаванием в целом.

Понимание методологии как учения о методах познания следует признать слишком узким. Оно не в состоянии отразить и, тем более, обеспечить весь процесс духовного освоения природной и социальной реальности; оно не по­зволяет увидеть действительный потенциал различных форм познавания и ор­ганизации содержания наших знаний в реальном исследовательском процессе. Наглядным подтверждением такого вывода могут служить достаточно привыч­ные для современной теории научного открытия утверждения, что формирова­ние новых понятий о предметах является нестандартным продуктом творческих усилий. Якобы, в силу этого предсказать, каким именно будет предстоящее но­вое понятие и каким образом будет обнаружено новое содержание, заранее не­возможно.

Разумеется, запрограммировать результаты познания нельзя. Но предвос­хитить, спрогнозировать его нельзя лишь в случае, если допустить абстрактную ситуацию, в которой предмет уже существует, а методология его познавания

66 еще не ясна.

В чем же суть иного подхода к проблеме методологии, который позволит не только качественно изменить содержание самого понятия методологии, но и переосмыслить ее роль в познавательном процессе?

Понятие "методология" имеет два относительно самостоятельных смыс­ла. Первый из них связан с представлением методологии в качестве теории ор­ганизации познавательного процесса. Понятая таким образом методология от­ражает познание с точки зрения его общих форм, выясняет возможности познавательных механизмов и логическую связанность компонентов любого конкретного исследования. В таком случае методология оказывается практиче­ски не зависящей от специфики конкретного предмета и выступает, так сказать, в единственном числе: как "методология в целом". Она способна выразить то, что сопровождает всякий конкретный процесс постижения любого предмета. Иными словами, методология выступает здесь как общая логика познания^[XXI].

Второй смысл понятия методологии связан с указанием на систему по­знавательных установок и механизмов, способствующих постижению конкрет­ного предмета познания и непосредственно осуществляющих это постижение в соответствии со спецификой предмета и целями познавания. Здесь уже не мо­жет быть речи о методологии "вообще", а различаются только конкретные ме­тодологии, сходство которых совсем не обязательно существенно влияет на ре-

67 зультаты познания. Их приведение к некоему общему знаменателю, в сравне­нии с которым они становятся частными случаями общей методологии, пред­ставляет собой интерес преимущественно для самого же методологического мышления. Но если перед нами стоит конкретная познавательная задача, тогда знание лишь общих форм и механизмов познания может оказаться и недоста­точным, и даже бесполезным, ибо значимость обретает только то, что способно выразить предмет в его конкретности.

Таким образом, содержание методологии существенно превышает сово­купность методов и средств познавания или организации познания. Предметом методологии как специфической области теоретического исследования, должно быть все, что имеет то или иное методологическое значение, т.е. способно вы­полнить методологическую функцию.

Что же может иметь методологическое значение в процессе познания? Методологическим значением обладает все то, что позволяет реализовать няш познавательный интерес и достигать поставленные цели, а также то, что спо­собно организовать исследовательский процесс сообразно избранному предме­ту и корректировать его всякий раз, как только это окажется необходимым.

Ни одно новое знание не возникает вне связи с уже имеющимися знания­ми о предмете. Последние имеют очевидное методологическое значение. Пред- заданная познанию система знаний образует его смыслообразующий фон, как бы навязываег исследователю объем целеполагания и тип осмысления нового знания. Преодолеть ставшее настолько же недостаточным, насколько и при­вычным понимание предмета удается весьма не часто. Каждому, кто когда- либо начинал трудный путь научной деятельности, знакомо мощное давление авторитетов, признанных точек зрения, привычных дефиниций и аргументов, нередко растворяющих попытки интеллектуального творчества в стремлении заранее вписать новые решения в уже готовую систему взглядов на предмет, представляя их этапом в развитии знания о предмете.

Методологическое значение сложившейся совокупности знаний о пред-

68 мете для получения новых знаний неодинаково в разных областях теоретиче­ской мысли. Это значение является несомненным для области естественных, точных наук, существенно более ограниченно для области социальных наук и мало существенно, например, в процессе философствования о предмете, по­скольку, как мы уже установили, ценность имеет, главным образом, новый, ин­дивидуальный взгляд на предмет, а не связанность его с уже имеющимися по­зициями.

Методологическое значение имеет также знание и учет природы той формы постижения предмета, которая положена в основу конкретного иссле­дования. Совершенно правы те, кто говорит, что юридическому методу присущ (вернее - должен быть присущ) правовой взгляд на мир^[XXII]. Такая постановка во­проса в состоянии обеспечить получение адекватных знаний о феномене права. Хотя самостоятельную трудность при этом имеет выяснение того, в чем же со­стоит суть правового взгляда на мир.

Как правило, в область методологии попадает только научная форма по­знания или, в лучшем случае, научное познание в его связанности с философ­ским отражением реальности. Однако на практике обозначение этой связи но­сит чаще всего только ритуальный характер и оказывается привычным и полуосознанным реверансом в сторону той философии, которая мнит себя "ца­рицей наук". Но почти всегда за пределами внимания оказывается та форма вы­ражения реальности, которая имманентна природе предмета конкретного по­знания. Ее логика и средства не используются в организации рационального постижения предмета. В результате процесс познания оказывается лишь час­тично осознанным, организуемым, контролируемым, а само знание о предмете - усеченным, однобоким, довольно поверхностным. И сама проблема методо­логии познания фактически обособляется от исследовательского процесса. Ис-

69 ледователь непроизвольно оказывается как бы "снаружи", вне предмета. И в ггоге вся глубина знаний о предмете вынужденно ограничивается возможно- тями его научного анализа.

Такая методологическая установка защищается, однако, как проявление (бъективного взгляда на предмет. Стоит, однако, спросить, как можно, напри­мер, познать природу и логику правосознания и выразить их рациональными :редствами, если сама эта логика правосознания сознательно отключена от по­знавательного процесса. Очевидно, что вне обращения правосознания на себя, (не выражения его логики средствами самого же правосознания, вне "пробуж- іения"правосознания как формы духовного отражения реальности - вне всего ггого подлинное знание предмета получить невозможно, как невозможно и це- іенаправленно использовать потенциал правосознания в социальной практике.

Конечно, можно сколько угодно рассуждать о "чистоте" научного позна- 1ия, о "незамутненности" научных истин вкраплениями вроде моральных, по- іитических, эстетических или иных оценок, обыденных представлений, рели­гиозных установок и т.п. Тем не менее, на практике вовсе избежать выражения предмета имманентным ему способом невозможно. А не замечать этого - зна- іит.не представлять себе важных причин погрешностей в знании предмета.

В этой связи чрезвычайно значимым оказывается сложившийся стиль мышления и характер мировоззрения самого исследователя. Представляется очевидным, что наиболее полно и естественно логика правосознания включает­ся в процесс теоретического осмысления права, когда исследователем является человек со сложившимся юридическим мышлением. В истории общественной мысли наиболее ярким примером теоретического творчества правосознания яв­ляется учение о естественном праве. Анализ естественно-правовых теорий лучше всего позволяет постичь природу и логику правосознания, увидеть, как правосознание вплетается в научное познание.

Однако далеко не все юридические теории разворачиваются на основе или с учетом логики правосознания. Скажем более: например, для современной отечественной юридической теории это пока не характерно. Но на какой же ме-

70 то дологической основе тогда строится данная теория? На основе логики юри­дического мышления, которое, как оказывается, вовсе не идентично правовому мышлению. Есть все основания полагать, что для методологии отечественной юриспруденции характерно сочетание формально-логического подхода с логи­кой политического мышления. К этому вопросу мы еще вернемся в дальней­шем, поскольку он принципиально важен для развития юридической теории применительно к современной российской исторической ситуации.

Характерным для подобной методологии является идея, что понятийный аппарат юридической науки строится на иерархической основе; что идея права пронизывает все правовые понятия, являясь вершиной "понятийной" пирами­ды; что вся теория права есть, по сути, конкретизация исходного понятия права посредством формально-логической системы частных правовых понятий^[XXIII].

Однако представляется, что реальный познавательный процесс строится несколько иначе. Взаимосвязь исходных понятий, не сводимых одно к другому и одно из другого не выводимых, а не их логическая "пирамида", определяет содержательное богатство теории и делает познание творческим процессом. Комплекс формально-логических процедур не является целью познания и не является тем средством, которое способно создать правильное представление о предмете юридической теории.

Но такая методология вовсе не должна быть отвергнута как, якобы, не отвечающая природе права. В том-то и дело, что она специфическим образом выражает природу права, но лишь права позитивного (юридического), являю­щегося продуктом политической жизни общества и формирующегося в качест­ве института государства.

Таким образом, знание специфической логики, которая положена в осно-

71

іисследования предмета, позволяет судить о природе самого этого предмета и /чше всего способно выразить его сущность.

Далее. Методологическое значение имеют концептуальные идеи. Они яв- «отся исходными суждениями о предмете, его программными предположе- иями, предвосхищениями. Однако не следует думать, что они всегда предель- о абстрактны и общи. Чаще всего такие суждения высвечивают определенные япотетично конкретные характеристики предмета, которые затем становятся зловыми в организации интеллектуального процесса. В любом моменте иссле- ования, даже исходном, они уже присутствуют в достаточной определенности, ак заданные этому познавательному процессу смысловые ориентиры. Концеп- уальные идеи в "свернутом" виде заключают в себе все возможное богатство одержания предмета исследования, выступают как бы импульсом и интеллек- уальным движителем познания. К сожалению, важность их предельно ясного ыражения не всегда понимается в должной мере.

Концептуальные идеи определенны в том смысле, что всегда относятся к юнкретному предмету. Но рождаются и конструируются они, тем не менее, вне еории о данном предмете. Иначе следовало бы признать, что в самой этой :онкретной теории наличествуют те алгоритмы, в соответствии с которыми формируются концептуальные идеи. И тогда по-прежнему актуальным остается юпрос, в силу чего данной теории присущи именно эти основания ее концеп- [уальности.

Одним из примеров, подкрепляющих утверждение о методологическом їначении концептуальных идей, может служить понимание права как действи­тельности свободы_jположенное в основу гегелевской философско-правовой теории¹. Другой пример - построение правовой концепции русского мыслителя В.С. Соловьева в контексте понимания права как "минимума нравственности . ^[XXIV][XXV]

72 іспространенной концептуальной идей современной философско-правовой ;ории является различение права и закона’.

Каждая из таких идей определяет интеллектуальный "алгоритм" юриди- гской либо философско-правовой теории. Кропотливое выстраивание обосно- інного знания о предмете в полной мере может быть представлено как уточ- ение концептуальных идей теории.

Таким образом, концептуальные идеи задают единое содержательное по- е исследования, горизонт понимания предмета. Но они также определяют и аму организацию познавательного процесса, образование понятийного инст- ументария и исходных форм исследования. Формами выражения концепту- льных идей в указанном смысле являются концептуальные модели, структу- ообразующие понятия (концепты) и методологические принципы.

Концептуальными моделями являются системы концептуальных идей, оторые задают идеальную конструкцию предмета (процесса, области деятель- юсти, элемента реальности, познавательного процесса и т.п ). Они образуют [нтеллектуальную форму для содержательного насыщения наших знаний о [редмете, программируют многообразие логических следствий познавательно- о процесса. Такие концептуальные модели выступают образно- штеллектуальными гипотезами содержательного богатства конкретной теории. Голько в рамках концептуальной модели возможно развертывание связанных інаний о предмете.

В отдельном теоретическом исследовании всегда можно выделить кон­цептуальные модели различных уровней общности, как бы наслаивающихся

¹См. об этом: Лившиц Γ^,.3.Государство и право в современном обществе: необходимость но- аых подходов // Советское государство и право 1990. №\С,Мартышин 0J3.Теория государ­ства и права в постсоветское десятилетие Некоторые итоги // Право и политика. 2000. №7, Черсесянц В С. Право и закон, из истории правовых учений M., 1983; его же - Философия права. M ₃ 1997, Право. Свобода. Демократия // Вопросы философии. 1990. №6 ₇Сазонов Ь. И. Социальные, организационные и правовые основы механизма действия закона // Государство и право. 1993. №1, Синха Сурин Прахаш. Юриспруденция Философия права M., 1996; Ти­хомиров Ю.А. Закон и формирование гражданского общества // Советское государство и право. 1991. №8 и др.

73 дна на другую и, стало быть, определенным образом структурированных. Од- и концептуальные модели формируются непосредственно в связи с избирае- 1ым предметом исследования; другие с необходимостью вплетаются в позна- ательный процесс, являясь как бы мыслительным и культурным фоном, на отором только и в состоянии разворачиваться познавание. Последние являют- я как бы интеллектуальной привычностью, стереотипами, "колеями" мысли и оставляют самый глубокий пласт концептуальности в теории. Таким моделям сть и название: это парадигмы. Напомним еще раз: они возникают как бы понтанно, позволяя полностью снимать обострившуюся парадоксальность по- навательной ситуации (вследствие научного открытия или гениального про- рения); они впитываются в научную мысль довольно долго и незаметно, пре- бражая, однако, не только весь стиль мышления, но даже и мировосприятие. Іапример, в истории научного познания можно отметить последовательную мену четырех основных (парадигмальных) способов мышления предмета: че- >ез обнаружение подобий, на основе учета механических, количественных свя- ей, посредством отражения органических, системных, качественных связей и іерез анализ действий. Марксистская теория во всех ее предметных областях >азвертывалась на базе диалектической парадигмы. Сегодня, вследствие разви- ия науки, методология теоретического исследования все больше связывается с іинергетической парадигмой, по отношению к которой диалектика уже начина- т выступать как частный метод.

В интересующей нас области знания парадигмой является, прежде всего, ип правопонимания. Он задает принцип и образец, смысловую модель юриди- іеского познания, метод соответствующей концепции юриспруденции. Проил- гюстрируем данное утверждение.

Как известно, в основание либертарно-юридической модели права, кото- >ая интенсивно разрабатывается рядом современных правоведов-теоретиков¹,

См., например, работы В.С Нерсесянца: Правовое государство: история и современность. // !опросы философии 1989 №5; Наш путь к праву: от социализма к цивилизму. M., 1992, Философия права M., 1997, Юриспруденция. Введение в курс общей теории права и госу- щретва. M., 1998 и др

74 оложены идеи формального равенства, свободы и справедливости. Но почему менно эти идеи образуют методологическую основу юриспруденции, равно ак и основу философии права? Эти идеи закономерно выходят на первый план менно потому, что опираются на парадигмы либерального мышления. Либе- альная же позиция связана с признанием того, что общество состоит из авто- юмных индивидов, придерживающихся ценностей личного интереса, но что бщество обладает и общими ценностями, которые могут и должны быть взаи- (осогласованы посредством экономических и социальных институтов. А поче- IV в основание философско-правовой концепции положены парадигмы либера- іизма? Потому что они закономерно вырастают из традиций ападноевропейской духовности, из природы западного общества как общества юлитического и рационалистического¹. Общекультурные парадигмы западного эридического мышления составляют самый глубинный пласт концептуальных моделей данной философско-правовой теории.

Но насколько эти парадигмы универсальны и, стало быть, имманентны акже и российской правовой культуре - вопрос особый.

К уже сказанному о склонности юристов строить свою теорию на фор- лально-логической основе, на дедуцировании юридических понятий из понятия ірава, следует добавить, что такой подход, скорее всего, опирается на парадиг­мы непротиворечивости правовой реальности и принципиальной совместимо- :ти всех элементов содержания права.

Исходные понятия, конечно, являются не выражением наблюдаемых дан­ных, даже и имеющих фундаментальное значение, а предельными идеализа­циями, интеллектуальными допущениями реальности. Будучи таковыми, они

См. об этом: Борман /’ Западная традиция права. M, 1999; Величко А.М. Государственные адеалы России и Запада: параллели правовых культур. СПб., ∖999,J{aβu∂ P. Основные пра- зовые системы современности M., 1988; Зиновьев А,А. Запад. Феномен западнизма. M., 1995, Невин И.Б. Гражданское общество на Западе и в России HПолис. 1996. №5; Маркс К. К кри- гике гегелевской философии права // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1; Омельченко О.А. Идея правового государства: истоки, перспективы, тупики M., 1994; Синха Сурин TJpaxauiЮрис­пруденция. Философия права. M., 1996

75 адают смысловой каркас познания, его интенцию и выполняют функцию труктурирования содержания наших знаний о предмете. Иными словами, они вляются концептам?/ познания, символами и рационализациями основопола- ающих идей¹. Так, в философии права концептами могут служить понятия ущности права, логики правосознания. Для анализа природы правосознания :онцептуальное значение имеют понятия правильного, нормального, законного і т.д. Для характеристики российского правосознания концептуальными ока- ываются, например, понятия правды, а для характеристики западного право­сознания - понятия естественного права, свободы. В юриспруденции концеп- ами, несомненно, являются понятия государства, правовой нормы, іравоотношения, источника права и т.д.

Основная смысловая нагрузка возлагается не на содержание каждого из іриведенньїх понятий, а на их взаимосвязанность. Эта взаимосвязь и является формой выражения логики правосознания, юридического, философского или іного типа мышления.

Методологические принципы можно понимать как мыслительные предпо- ;ылки, познавательные алгоритмы теоретического постижения предмета. Они те являются констатациями моментов реальности, а служат допустимыми усло­виями проникновения в предмет, в том числе и сообразно нашим интеллекту- 1ЛБНЫМ интуициям².

Эти принципы позволяют конструировать "смысловую" модель предмета їрезультате его теоретического постижения. Но значит ли это, что концепту­альные модели теории вторичны по отношению к методологическим принци- зам? Нет. Связь здесь диалектическая: принципы характеризуют сам познава­

ем. об этом, например: Альбов А.П. Теоретико-методологические основания философии трава. СПб., 1998; Бержель Ж.-Л. Общая теория права. M., 2000; Ильин М.В. Слова и смыс­лы. Опыт описания ключевых политических понятий. M., 1997; Леви Э.Х. Введение в право­вое мышление. M., 1995 и др.

^! См. об этом: Алексеев С.С. Самое святое, что есть у Бога на земле. Иммануил Кант и про­блемы права в современную эпоху. M., 1998; Асмус В.Ф. Проблема интуиции в философии и математике. M., 1965; Библер В.С. Кант - Галилей - Кант М , 199], Овчинников Н.Ф. Мето­дологические принципы в истории научной мысли M , 1997; Перцев А. В. Типы методологий

76 ельный процесс с точки зрения совокупности основных направлений развер- ывания концептуальной модели; модели же не только задают условия этого сследования, но и формируются, развиваются в процессе познания, определяя, ем самым, дальнейшее "интеллектуальное продвижение" по предмету. Модели плод не исключительно интуитивного схватывания сути дела, а результат ра- ,ионального выделения предмета исследования, в котором интуиция не заме­лет мышление, а является в основном его творческим импульсом.

Методологические принципы призваны привести познавательный меха- изм в действие и сообразовать познавательный процесс, с одной стороны, со пецификой предмета, а с другой стороны - с определенными концептуальны- [и идеями (или моделями). Выбор методологических принципов в значитель- ой степени предопределяет результат исследования. Например, утверждение, то отдельные юридические науки являются лишь определенными, относи- ельно самостоятельными формообразованиями единого для всей юридической ауки понятия права, явно порождено применением принципов формально- огического мышления. Подобные утверждения весьма характерны для юриди- еского стиля мышления. И теоретические выводы из такой предпосылки полне закономерны.

Выбор методологических принципов всегда вторичен по отношению к ой потребности и к той цели, которые порождают новую теорию. Так, практи- еские цели неразрывно связаны с принципами конкретно-научного, приклад- ого исследования; удовлетворение же чисто теоретического интереса требует ривлечения принципов фундаментального характера.

Разумеется, принципы, входящие в конкретную методологию, неодно- одны. Можно выделить, по крайней мере, четыре их группы, связь которых [меет в целом иерархический характер.

В первую группу входят принципы, позволяющие различить в объекте онкретный предмет познавательного интереса и отражающие специфику ин- сторико-философского исследования. Закат рационализма. Свердловск, 1991; Современная іилософия науки. Хрестоматия. M., 1994 и др

77 еллеюуального подхода к предмету. Например, принцип историзма позволяет браковать теорию, изучающую право в его событийно-хронологическом и ди- іамическом аспекте; формационный подход делает возможным выразить сущ- юсть права в контексте эконом и ко-политических отношений; цивилизацион­ный подход позволяет понять существенность культури о-духовного фактора.

Во вторую группу входят принципы, позволяющими обнаружить связь [редмета конкретной теории с другими предметами, являющимися, однако, (азличными сторонами одного и того же объекта. Они направлены на выявлс- іие междисциплинарных зависимостей, на знание объекта в его целостности, іи одна отдельная теория не отражает феномен в его полноте и цельности; она юегда фрагментарна в подходе к нему. Естественное же стремление исследова- 'еля выразить феномен в единстве его сторон и свойств закономерно ведет к (бразованию теорий все более и более общего характера. Правда, всеобъемлю- цая теория объекта принципиально невозможна, если она не перестала быть іаучной. Однако парадоксы фундаментализации теории не входят в круг ис- щедуемых здесь вопросов. Следование таким методологическим принципам юзволяет избежать отождествления исследуемого феномена с одной из его ггорон, выступающей предметом отдельной науки. Особенно это актуально для оридической теории, привыкшей исчерпывать содержание идеи права только собственным, и, в общем-то, по своему характеру частным пониманием.

К этой группе можно отнести принцип единства материальной, социаль­ной и духовной сторон общественной жизни, принцип взаимоопределимости форм общественного сознания и т.п.

Третью группу составляют принципы, реализующиеся безотносительно к специфике предмета и отражающие законы самого мышления, характерный для него стиль. Требуется предварительная настройка познавательного механизма, выяснение направлений и возможностей проникновения в предмет. Эти прин­ципы в своей совокупности и составляют механизм вхождения в познавание предмета. Таковыми являются, например, принцип актуализма (позволяющий рассматривать предмет на любой стадии его исторического развития как идеи-

78 ичный самому себе), принцип рационализма (делающий предмет "прозрач- [ым" для теоретического познания, исчерпывающегося средствами понятийно- о мышления), принцип редукционизма (устанавливающий ту или иную зави- :имость характеристик предмета на основе выделения определяющего момента дальности) и т.д.

Наконец, четвертую группу ■ базовую по отношению к первым трем - >бразуют принципы, связанные с пробуждением адекватной предмету формы мышления (правовой, моральной, политической, эстетической, религиозной їли иной). Можно сказать, что они являются механизмами "вживления" иссле- ювателя в предмет, в известной мере, отождествления его с предметом. Мы :ще раз должны высказать убеждение, что только носитель правосознания в со- :тоянии постичь природу правосознания, только человек как правовое сущест- ю может описать феномен права во всей его мыслимой глубине. На этом уров- ιe исследователь любого предмета логикой самого познания вынужден подниматься на уровень философских обобщений, рефлексирования, самоана- іиза.

В лучшем случае, отбор методологических принципов заканчивается на гретьем уровне; обычно же он ограничивается принципами первых двух уров­ней. До проявления принципов четвертого уровня дело, как правило, не дохо- 1ит. Теория полностью передает свои полномочия в этом плане философии зауки. Однако вне актуализации системной связи принципов всех уровней пол­ноценным теоретическое постижение предмета быть не может. Соблюдение гребования полноты методологических принципов в состоянии снять многие познавательные проблемы. Мы полагаем, что фуидаментализация юридической теории возможна только на пути самоопределения в контексте принципов четвертого уровня. Расширение же аспектов рассмотрения объекта в рамках отдельной теории фундаментальности ей автоматически не придает.

Методы познания служат средствами раскрытия, развертывания и систе­матизации содержания предмета. Методы вторичны по отношению к уже опи­санным элементам методологии. Они не связаны с задачей выделения предмета

79 в его специфике, с формулировкой познавательных задач, с "рекогносциров­кой" в сложившихся культурных смысловых каркасах.

Обычно в разделах теорий, посвященных описанию применяемых в ис­следовании методов, все сводится к традиционному перечислению методов на­учного познания, таких как индукция, аксиоматизация, формализация, анализ, эксперимент и т.д. Поскольку они универсальны и применимы в любом позна­вательном процессе, постольку подобные перечисления вполне оправданны и неизбежны. Но если при этом за пределами внимания оказываются условия и средства приведения данных методов в систему, то о действительной форме ор­ганизации познания у нас ясного представления не будет. Часто системообра­зующий метод непосредственно не формулируется. Его присутствие можно об­наружить, лишь анализируя логику теоретических рассуждений. Поиск таких методов - задача методологии. Приведем пример обнаружения системообра­зующего метода.

Например, В.С, Нерсес яиц рассуждает так: метод юриспруденции - пра­вовое видение действительности; юридическая действительность - это искомая истина юридического познания; эта истина - правило и принцип должного по­рядка действительности; этим принципом порядка действительности является понятие права^[XXVI]. Иными словами, понятие права и есть форма организации юри­дического познания. А поскольку понятийный аппарат юридической теории выстраивается на формально-логической основе (и потому представляет собой лишь конкретизацию исходного понятия права), постольку весь познаватель­ный процесс сводится к рациональной процедуре образования понятий, а стало быть, - к обнаружению в действительности лишь того, что мы в нее же предва­рительно и привносим.

Метод прост. И он вполне оправдан и уместен для юридического подхода к предмету. Но на вопрос, откуда берется само это исходное понятие права и

80 как его добыть, теория, построенная на основе подобного метода, ответить не в состоянии. Представляется, что эвристический потенциал такой теории и по­знавательная ценность ее результатов недостаточны, если мы ставим вопрос о праве в его предельной раскрытости. По крайней мере, поиск такого метода, который бы позволил раскрыть механизм образования понятия права, - чрезвы­чайно актуальная методологическая задача.

Таким образом, в методологии выделены три блока элементов: блок ло­гики, концептуальных идей и концептов теории, блок принципов и блок мето­дов познания. Элементы первого блока связаны с определением горизонтов по­знавания; элементы второго блока связаны с организацией конкретного познавательного процесса; элементы третьего блока обеспечивают раскрытие и теоретическое отражение содержания выделенной предметной области.

Структура любой методологии представляет собой иерархию уровней, среди которых первичным является, конечно же, содержательный уровень кон­цептуальных идей и исходных понятий (концептов), а вторичны формальные уровни принципов и методов^[XXVII].

Но на проблему структуры можно посмотреть и под другим углом зре­ния. В зависимости от характера теории, элементы методологии структуриру­ются различным образом. Эти структуры, определяющие значение каждого из элементов в конкретной методологии, и указывают на специфичность теории. Так, для эмпирических теорий, экспериментальных наук первенствующее зна­чение принадлежит уровню конкретных методов, формальным процедурам. В них познание представляет собой процесс постепенного накопления фактиче­ского материала, восхождения к знанию предмету "от нуля". В фундаменталь­ных науках, в том числе и в социальных, решающее значение имеют концепту­альные уровни, господствуют парадигмы, интеллектуальные установки и

81 !нности. Возможность "идти за фактами" небольшая. В философии же этот •нцептуальный уровень становится исключительным и самодостаточным юдметом осмысления. Потому и выводы философии носят универсальный ⅛paκτep, а значит, она в полном смысле слова является методологией всякого эзнавательного процесса.