Содержание коммуникативной формы осуществления функций права

Праву, являющемуся сложным, многомерным явлением, имманентно присуща системная целостность, внутренняя упорядоченность и непротиворечивость. Именно на основе данных качеств оно способно реализовывать свои функции, действенно и эффективно организовывать общественные отношения, и, таким образом, способствовать осуществлению взаимодействия людей в обществе.

Правовое взаимодействие, общение людей составляют социальную основу права. Данные факторы, оказывая влияние на формирование определенных стереотипов в индивидуальном и массовом сознании, тем самым неизменно способствуют внутреннему объединению, интеграции общества, препятствуют возникновению различных социальных конфликтов.

Вместе с этим следует отметить, что правовая коммуникация выступает также важнейшим способом развития, совершенствования личности, и, как

следствие, является непременной составляющей общественного прогресса. Как утверждали К. Маркс и Ф. Энгельс: «Развитие индивида обусловлено развитием всех других индивидов, с которыми он находится в прямом или косвенном общении», «позднейшие поколения наследуют накопленные предшествовавшими поколениями производительные силы и формы общения, что определяет их собственные взаимоотношения».^[227]

Коммуникативное воздействие является одной из форм осуществления функций права, проявляющейся на заключительном этапе правового воздействия. Оно характеризует способность права быть средством общения, взаимодействия, связи между членами общества.

Важнейшей предпосылкой этого этапа являются сформированные в процессе воспитательного воздействия права ценностные представления, правовые установки, убеждения, определяющие позицию (отношение) личности к тем или иным явлениям окружающей правовой действительности.

Для того, чтобы исследовать особенности коммуникативной формы реализации функций права, необходимо, на наш взгляд, обратиться к содержанию самого понятия «коммуникация». Как справедливо отмечает Д.А. Керимов, «... невозможно понять сущность, многообразие и разнообразное проявление и действие права, не выходя за его пределы»^[228].

Рассматриваемый термин происходит от латинского communicatio,что в переводе означает «делать общим», «связывать», «общаться». В Толковом

словаре русского языка указывается два значения понятия «коммуникация»: «1. Путь сообщения, линия связи (спец.); 2. Сообщение, общение (книжн.)»^[229].

Данное понятие имеет многогранный характер и широко используется рядом наук: философией, социологией, биологией, психологией, политологией, логикой, юриспруденцией и т. д.

Общепринято выделять четыре основных значения понятия «коммуникация» ^[230]:

- универсальное (широкое), при котором коммуникация рассматривается как способ связи любых объектов материального и духовного мира;

- техническое, в котором под коммуникацией понимается путь сообщения, связь одного места с другим, средства передачи информации и других материальных и идеальных объектов из одного места в другое;

- биологическое, широко используемое в биологии при исследованиях сигнальных способов связи у животных;

- социальное, используемое для обозначения и характеристики многообразных связей и отношений, возникающих в человеческом обществе.

В рамках настоящего исследования наибольший интерес представляет рассмотрение коммуникации с точки зрения социального аспекта.

Отметим, что сам термин «социальная коммуникация» стал широко использоваться в науке с начала ХХ века.

Одним из первых, кто обратился к данной проблеме, был немецкий философ К. Ясперс. Ученый придавал огромное значение социальной коммуникации, именно ее рассматривал в качестве одного из важнейших феноменов человеческого бытия. По его мнению, способность человека к общению, дискуссии отличает его от всех других живых существ и помогает постигнуть самого себя: «Мы суть то, что мы суть, только благодаря общности

взаимного сознательного понимания. Не может существовать человек, который был бы человеком сам по себе, просто как отдельный индивид»^[231].

С точки зрения К. Черри коммуникация представляет собой «социальное общение» с использованием различных систем связи, выработанных людьми, главными из которых являются человеческая речь и язык^[232]. Ю. Хабермас рассматривает коммуникацию как рациональное взаимодействие индивидов, через которое можно найти наилучший ответ, достигнуть согласия. Сохранение человеческого рода, обновление и интеграция общества основаны на координированной деятельности его членов, и эта координация должна

3

осуществляться через коммуникацию^[233].

Среди отечественных исследователей данной проблемы можно отметить А.А. Леонтьева, который, отождествляя понятия «коммуникация» и «общение», трактует их как социальное взаимодействие, выступающее условием «любой деятельности человека»^[234]. При этом общение является, в сущности, процессом внутренней организации самого общества (социальной группы, коллектива, его саморегуляции)^[235]. А.В. Соколов высказывает на этот счет другую точку зрения, согласно которой коммуникация является более широким понятием по сравнению с общением, выступающим, в свою очередь, одной из ее форм. В зависимости от целей участников коммуникативного процесса, ученый выделяет следующие варианты отношений:

- субъект-субъектное отношение, представляющее собой диалог равноправных партнеров (эта форма коммуникации и является общением);

- субъект-объектное отношение, характерное для процесса управления в котором коммуникатор осуществляет определенное воздействие на реципиента;

- объект-субъектное отношение, в котором реципиент целенаправленно выбирает коммуникатора в качестве образца для подражания.

Рассматривая проблему коммуникации, Г.Г. Почепцов отмечает: «Под коммуникацией мы будем понимать процессы перекодировки вербальной в невербальную и невербальной в вербальную сферы. Исторически коммуникацией было именно это: принуждение другого к выполнению того или иного действия. То есть для коммуникации существенен переход от говорения Одного к действиям Другого»^[237].

На наш взгляд, данный подход характеризует рассматриваемый термин в достаточно узком диапазоне - как коммуникативное воздействие, имеющее императивную направленность, где одна сторона диктует свою волю другой. При этом не учитываются варианты равноправного взаимодействия, при котором участники коммуникативного процесса одинаково заинтересованы в общении с целью обмена определенными сведениями.

Понятие социальной коммуникации можно выразить через такие категории как «взаимодействие», «отношения», «связи», «общение». Данный процесс выступает необходимым условием существования и развития как отдельного человека, так и общества в целом. Как справедливо отмечает Н. Луман, сети многочисленных коммуникаций, из которых состоит общество, являются тем единственным, определяющим фактором, делающим общество обществом.^[238]Пронизывая все стороны и виды человеческой деятельности, коммуникация представляет «важный рабочий инструмент для обеспечения восприятия индивидами своих организационных ролей и для интеграции организационных подразделений»^[239].

Нахождение индивида в составе общества предопределено его участием в различных социальных группах. В научной литературе выделяются разнообразные факторы, обосновывающие необходимость включения индивида в социальную общность.

1) Фактор социального научения заключается в том, что человек изначально доверительно относится к социальной группе ввиду того, что последняя снабжает его информацией, необходимой для полноценной жизнедеятельности.

2) Фактор социального сравнения состоит в том, что человеку, при неизбежном столкновении с различными жизненными обстоятельствами, необходимо их правильно оценить и принять адекватное решение. Это, в свою очередь, становится возможным благодаря существующей связи личности с определенным коллективом и сравнением своего поведения с действиями других. Иначе говоря, ориентация на пример авторитетных членов общества в значительной мере облегчает социальную адаптацию человека.

3) Фактор обмена отражает роль сообществ в распределении социальных благ. Человек, взаимосвязанный с социальной группой, выполняет в соответствии с данным участием определенные функции, которые требуют от него затрат времени и усилий. За это, в свою очередь, он получает вознаграждение в виде материальных благ, социального статуса и т.д. Если соотношение затрат и вознаграждений приемлемо для индивида и способствует удовлетворению его потребностей, то, соответственно, участие в данной группе приобретает ценностную окраску^[240].

В социальной системе существует множество общественных отношений (экономические, политические, культурные, религиозные и т. д.), но в основе любого из них лежат интересы и потребности людей, имеющие материальный,

духовный, физиологический характер. Именно данные факторы обусловливают необходимость и целесообразность взаимодействия индивидов.

Характер общественных отношений может иметь как позитивную, так и негативную окраску. В первом случае взаимодействие между людьми осуществляется на основе сотрудничества, баланса, согласованности их интересов, что ведет к принятию общих взаимовыгодных решений. Во втором случае отношения могут носить противоречивый, конфликтный, враждебный характер, что неминуемо затрудняет, а подчас и делает невозможной выработку консолидированного решения.

В процессе непрерывного взаимодействия (интеракции^[241]) происходит формирование и развитие человека как личности, его приобщение к социальной жизни. В.Н. Кудрявцев и В.П. Казимирчук отмечают: «Общественные отношения и общение, составляющие основу социальной действительности, выражающие содержательные особенности социальной макро- и микросреды, являются реальной основой процесса социализации индивида»^[242]. При этом место и роль человека в социальной системе определяются его личностными свойствами и качествами, оказывающими решающее влияние на взаимоотношения с другими людьми. Так, например, в роли индикаторов, окрашивающих любые социальные взаимодействия, могут выступать профессиональная деятельность человека, его должностное положение, возраст и т.п.

Любой коммуникативный процесс, протекающий в обществе, обязательно основан на смысловом аспекте, состоящем в обмене информационными

сообщениями вербального и невербального характера. В результате такого обмена происходит усвоение субъектами соответствующих способов поведения. В этом проявляется двусторонний характер связи участников данного процесса, сопровождающийся их взаимным влиянием друг на друга, где «каждая из взаимодействующих сторон выступает как причина другой и как следствие одновременного обратного влияния противоположной стороны, что определяет развитие объектов и их структур»^[243].

Социальные взаимоотношения имеют тенденцию к непрерывному эволюционированию. Изменяется положение субъектов, осуществляются переходы от одной формы взаимодействия к другой, происходит их упрощение или усложнение. Так, с точки зрения П. Штомпки процесс социального взаимодействия представляет собой динамичную последовательность взаимно обращенных друг к другу (и зависимых друг от друга) действий партнеров^[244].

Взаимосвязь сторон может основываться как на их равноправии, так и приобретать форму воздействия субъекта на объект с целью изменения его взглядов, мнений, убеждений, поведения. Этот вариант взаимодействия характеризует коммуникацию как необходимый атрибут системы социального управления.

Таким образом, принимая во внимание сложный и многоплановый характер социальной коммуникации, ее можно рассматривать как процесс социального взаимодействия, имеющий информационный характер, возникающий на основе человеческой деятельности и осуществляемый с использованием различных коммуникативных средств.

Одной из главных разновидностей общественного взаимодействия в цивилизованном обществе является правовая коммуникация, которая выступает непременным условием существования государства и характеризует одну из форм проявления действия права.

Отметим, что изучение коммуникативного аспекта права нашло свое отражение как в отечественной, так и в зарубежной науке. Однако наибольшее распространение его исследование получило в трудах западных ученых. Так, значительное внимание данной проблеме уделяет Н. Луман. По его мнению, правовая система «состоит из всех социальных коммуникаций, формируемых со ссылками на законы и нормы»^[245]. Размышляя над этой идеей, ученый приходит к выводу о том, что консенсус, достигаемый в локальных системах взаимодействия (самореферентных, автономных группах), далее способен распространиться на подсистемы межгруппового взаимодействия^[246].

Применяя теорию коммуникации к праву, Ю. Хабермас выдвигает идею о том, что право нельзя представить в виде полностью рационализированного явления. Моральную справедливость его норм необходимо обосновать на практике. Поэтому Ю. Хабермас обращает внимание на принцип дискурсивной этики, в соответствии с которым «та или иная норма лишь в том случае может претендовать на значимость, если все, до кого она имеет касательство, как участники практического дискурса достигают (или могли бы достичь) согласия в том, что эта норма имеет силу»^[247]. Таким образом, по мнению ученого, конечным результатом коммуникации является достижение консенсуса между ее участниками.

С точки зрения другого немецкого мыслителя - В. Кравитца - коммуникация, в ее общем понимании, представляет собой передачу информации через сообщение, осуществляемое в определенной форме социального соглашения и взаимодействия. Правовая коммуникация, по Кравитцу,

«охватывает все формы правовых действий и все виды правовой ответственности»^[248].

Одним из первых отечественных ученых, исследовавших вопросы правового взаимодействия в рамках изучения понятия права, был П.И. Стучка. По его мнению, право - это не только статьи, трактующие о взаимоотношениях между людьми, но и сами эти взаимоотношения, пользующиеся защитой со стороны государства^[249].

В современной науке проблема правовой коммуникации изучается с точки зрения различных подходов.

Так, И.Л. Честнов^[250] рассматривает право с позиции диалога. Предметом исследования И.Н. Грязина^[251] являются текстуальные аспекты права.

По мнению Ю.В. Кудрявцева, «всякую коммуникацию, в том числе и в области правового регулирования, можно понимать, в частности, как целенаправленное движение информации по каналу связи»^[252].

С данной точкой зрения можно согласиться лишь отчасти, т. к. правовая коммуникация здесь рассматривается с позиции только одного из ее аспектов - информационного, что приводит к отождествлению понятий «коммуникация» и «информация». На наш взгляд, термин «правовая коммуникация» представляет собой сам процесс взаимодействия, общения индивидов в правовой сфере, который осуществляется на основе правовой информации. Следовательно, информация в этом процессе выступает как средство достижения взаимодействия.

Коммуникативные свойства права в своих работах исследует М.Н. Козюк^[253]. Ученый отмечает, что право является публичным феноменом, действующим только в ситуации человеческого общения. Вместе с тем, он полагает, что коммуникации в правовой сфере, как правило, присуща односторонняя направленность (законодатель - субъект права).

На наш взгляд, с данным утверждением трудно согласиться. Такие понятия, как «взаимодействие», «отношения», лежащие в основе любой коммуникации, неизменно охватывают всех участников данного процесса, указывают на «особую взаимозависимость их отдельных сторон, конечных результатов и т. п.»^[254]. Исключением не является и коммуникация в правовой сфере, которая представляет собой взаимодействие между различными субъектами (государством, его органами, индивидами и т. д.). Причем индивидам в этих взаимоотношениях принадлежит далеко не пассивная роль, состоящая лишь в восприятии, усвоении правовых предписаний и преобразовании в соответствии с ними своих действий. Индивид, по справедливому мнению А. М. Яковлева, является активным действующим участником, который проявляет себя как причина изменений в ценностях и установках социальной среды^[255]. Законодателю крайне важно прогнозировать динамику общественной жизни, выявлять тенденции возможных изменений в социальных сферах, и, конечно же, учитывать интересы большинства слоев населения. Поэтому, анализ и учет существующих общественных отношений выступает в качестве необходимой первоосновы правотворческого процесса. Именно в этом и заключается обратная направленность правовой коммуникации (субъект права - законодатель).

Значительный вклад в разработку проблем правовой коммуникации внес А.В. Поляков. В своих работах ученый излагает свой взгляд на право как многоаспектное явление, которое не может быть сведено ни к законам, ни к норме, ни к идеалам, ни к отношениям, ни к психике человека, взятым в качестве отдельных смысловых центров этого понятия. Существование права невозможно

вне правовых субъектов, воспринимающих и интерпретирующих правовые тексты, а затем через взаимодействие реализующих свои права и обязанности. Именно в таком понимании право предстает как система рекурсивных коммуникаций^[256].

Исходя из этого, А.В. Поляков приходит к выводу, что правовая коммуникация представляет собой правовое взаимодействие между субъектами, которое возникает на основе интерпретации различных правовых текстов, как представляющих им коррелятивные правомочия и правообязанности, реализуемые в правовом поведении^[257].

На наш взгляд, с данным определением можно полностью согласиться ввиду того, что оно содержит все основные моменты рассматриваемого понятия правовой коммуникации: во-первых - это акт взаимодействия субъектов; во- вторых - он осуществляется на основе их прав и обязанностей (т. е. посредством правоотношений).

Известно, что взаимодействие индивидов в правовой сфере тесно сопряжено с различными конфликтными ситуациями, которые вне отношений невозможны. Уже в самой взаимосвязи субъективного права и обязанности заключено противоречие. Оно состоит, с одной стороны, в возможности требования, притязания, с другой - в необходимости совершения действий или воздержания от них. Каждый из субъектов правоотношения противостоит другому субъекту и своим поведением определенным образом влияет на него. Таким образом, это противостояние приобретает характер взаимосвязи. Как пишет А.В. Поляков, «борьба за право (конфликтная по своей природе) является необходимым моментом, характеризующим функционирование системы права каждого конкретного общества»^[258]. Данное противоречие является основным движущим фактором в формировании моделей взаимодействия субъектов,

установления границ их поведения. Как верно отмечает В.Г. Графский, «... в ориентированном на справедливость правовом общении самое главное и полезное заключено в примирении и согласовании несовпадающих устремленностей».^[259]Через исследование конфликтов находятся пути их устранения, и, соответственно, осуществляется развитие всего механизма правового воздействия.

В плоскости взаимодействий субъектов в правовой сфере находятся вопросы доверия. Хотя основы этого феномена и коренятся в области морали, вместе с тем право широко использует ее инструментарий. Иначе говоря, доверие является одной из важнейших точек соприкосновения данных социальных регуляторов. Ведь, без всякого сомнения, любое социальное сотрудничество, и, как следствие, достигнутое в нем соглашение, обусловлено доверием. Как отмечает Ф. Фукуяма, оно предполагает «ожидание, возникающее в рамках сообщества и состоящее в том, что другие члены этого общества будут демонстрировать правильное, честное поведение, выдержанное в духе сотрудничества, основанное на общепринятых нормах этого общества»^[260]. Иными словами, доверие - это существующая при взаимодействии субъектов уверенность в добросовестном поведении противоположной стороны, которая обеспечивает их взаимопонимание. При отсутствии доверия хотя бы у одной из взаимодействующих сторон, правовое общение будет носить весьма затруднительный характер, либо вообще не сможет состояться.

Нередко вопросы доверия (либо недоверия) находят отражение в нормативных правовых актах. Причем в одних случаях указанный термин может использоваться прямо, а в других выражаться через производные слова. И этому есть множество примеров. Так, ст. 82 Конституции РФ регулирует акт присяги Президента Российской Федерации. Данная обязывающая клятва, произносимая в торжественной обстановке, представляет собой обращение к гражданам страны за доверием. Далее, в ст. 103 Конституции РФ, устанавливающей компетенцию

Государственной Думы, пункт «б» предусматривает решение последней вопросов о выражении недоверия Правительству.

Вопросы, касающиеся злоупотребления доверием, отражены в уголовном праве. Так, ст. 159 УК РФ предусматривает наказание за совершение мошенничества, под которым понимается хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием. В ст. 165 УК РФ введено наказание за причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием.

В некоторых случаях категория «доверие» может употребляться в форме принципа. К примеру, ст. 9 Федерального закона «О полиции» определяет одним из принципов деятельности последней общественное доверие и поддержку граждан^[261].

Доверие представляет собой базовый фундамент и при взаимоотношении граждан между собой, и при взаимодействии государства и гражданина. Так, наличие доверия со стороны населения к институтам власти способствует ее легитимации, признанию существующего общественного порядка как справедливого, что, соответственно, порождает готовность к соблюдению правовых требований. И, напротив, дефицит доверия неминуемо ведет к усилению правового нигилизма у граждан, к кризису в различных сферах общественной жизни. В свою очередь, государство, посредством правовых предписаний, проявляет определенную степень доверия (либо недоверия) к их адресатам, участникам правовых отношений. Перечисленные факторы в сумме создают единую, целостную картину, характеризующую состояние (уровень) доверия в общегосударственных масштабах.

Важно отметить, что любое взаимодействие в правовой сфере осуществляется с использованием коммуникативных средств. Как отмечает А.В. Поляков: «Правовые отношения между людьми невозможны вне языка. ...

На практическом уровне язык обеспечивает коммуникацию между людьми»^[262]. Присутствуя в любом (в т. ч. и в правовом) взаимодействии индивидов, язык непременно служит его целям. Определяющую роль языка в своих исследованиях подчеркивает Л.С. Мамут. «Всякий раз, - пишет ученый, - когда при помощи языка (и только с его помощью) осуществляется общение людей, обязательно происходит смысловая актуализация тех «вещей» (им несть числа), которые заинтересовывают взаимодействующих субъектов»^[263].

В правовой коммуникации могут использоваться как речевые (вербальные), так и неречевые (невербальные) средства. Первые, к которым относятся устная и письменная речь, являются наиболее универсальными, так как информация, передаваемая с их помощью, меньше всего теряет смысл. Невербальные (паралингвистические) средства играют важную вспомогательную роль в процессе правового взаимодействия индивидов. Они включают в себя жесты, мимику, диапазон голоса, его тональность, паузы и т. д. Проявляясь в виде определенных знаков, символов, невербальные средства хорошо дополняют используемые речевые возможности, увеличивая тем самым их информационный потенциал. Более того, в некоторых ситуациях, невербальные средства обладают гораздо большей достоверностью по сравнению с другим видом коммуникативных средств. Это связано, на наш взгляд, с тем, что они зачастую используются человеком на бессознательном или подсознательном уровне, который предопределяет их непроизвольный, а, соответственно, и истинный характер. В качестве примера, наглядно иллюстрирующего использование возможностей невербальных средств, можно привести взаимодействие между следователем и допрашиваемыми лицами (свидетелем, потерпевшим, обвиняемым и т. д.) при проведении очной ставки (ст. 192 УПК РФ). Как известно, данное следственное действие представляет собой поочередный допрос двух лиц, допрошенных ранее, в показаниях которых имеются существенные

противоречия^[264]. Поэтому очная ставка является средством проверки как ранее данных показаний, так и служит проверке собранных по делу иных доказательств (например, вещественных). В ходе дачи показаний этими лицами, следователь обращает большое внимание как на их речевое поведение, его суть, так и на используемые ими неречевые знаки (голосовую интонацию, жестикуляцию, взгляд, мимику лица и др.). Они отражают не только психологическое состояние человека, но и указывают на его изменение. Данные знаки могут свидетельствовать об истинности или ложности показаний допрашиваемых, что, в свою очередь, позволяет следователю ориентироваться в ситуации, корректировать круг задаваемых вопросов, и, таким образом, определять дальнейший ход этого следственного действия.

При рассмотрении вопросов, касающихся правового взаимодействия, нельзя не отметить, что определяющее влияние на его установление оказывает социализация личности. Это длительный процесс, при котором происходит постепенное накопление знаний и навыков, необходимых человеку для его жизни в обществе. Он характеризуется, прежде всего, самоопределением индивида, т. е. мысленным признанием своей идентичности с определенной социальной группой (полом, классом, нацией и т. д.). Так, по мнению П. Бергера и Т. Лукмана, обладать идентичностью, значит занимать определенное, предписанное правилами место в мире. Устойчивая идентичность приобретается тогда, когда человек идентифицирует себя не только с определенными лицами, но и с общностью других. Эта идентичность сохраняется у индивида вне зависимости от того, с кем он взаимодействует^[265].

Признание индивидом своей общности с коллективом основано на понимании тех обстоятельств, которые связывают его с одними и разъединяют с другими людьми. В результате чего в сознании человека выстраиваются смысловые границы того социального пространства, с которым он себя

отождествляет, осуществляется настройка мышления на нормативную систему, сложившуюся в данной группе. Осознав свою групповую принадлежность, человек принимает определенную социальную роль, приобщается к культурным ценностям и нормам того общества, в котором он живет.

Таким образом, данный процесс оказывает решающее влияние на поведение индивида, т. к. способствует его адекватному восприятию и оценке поступков других людей, что позволяет избежать возникновения многих конфликтных ситуаций, связанных с неправильной интерпретацией поведения других.

Попадая в правовую сферу, индивид усваивает содержащуюся в ней информацию, интегрирует ее в систему имеющихся ценностных представлений, установок, убеждений. В результате, в сознании личности вырабатывается «внутреннее» оценочное отношение к существующим правовым предписаниям, формируется определенный уровень правовой активности. Он указывает не только на стремление индивидов к взаимодействию, но и на само качество взаимодействия, определяет его результат.

Этими факторами, выступающими, соответственно, в качестве двух начальных стадий правового воздействия, предопределен заключительный этап - коммуникативное воздействие права, отражающий его способность организовывать взаимодействие между субъектами социальной системы.

Данный аспект характеризует право как один из каналов коммуникации в обществе (помимо морали, обычаев, традиций и т. д.), который включает поведение человека в систему социальных связей с другими людьми. Так, по мнению М. Ван Хоека, право, «всегда сущностно основано на коммуникации: коммуникации между законодателем и гражданами, между законодателем и судейским корпусом, коммуникации между сторонами по договору, коммуникации с судом»^[266]. Посредством права происходит взаимодействие граждан между собой, человек связывается с властью, осуществляется взаимодействие между государствами.

Таким образом, особенность права как коммуникативного средства состоит в его направленности на формирование правовых отношений, предполагающих наличие взаимных, сбалансированных прав и обязанностей у их участников.

По нашему мнению, исследование коммуникативного воздействия права необходимо начать с выявления социальной составляющей правового взаимодействия. При этом следует исходить из того, что правоотношения, посредством которых осуществляется взаимодействие субъектов права, имеют своей первоосновой деятельность людей. Формой существования этой деятельности выступают общественные отношения, представляющие собой взаимосвязь, взаимодействие индивидов. Как подчеркивает Ю.И. Гревцов, непосредственными созидателями правовых общественных отношений являются субъекты, живые люди, которые своими действиями формируют общественные отношения^[267]. Поэтому право возникает не на пустом месте, оно существует как продукт отношений людей, результат их деятельности. А его главное назначение состоит в том, чтобы регулировать и упорядочивать эту деятельность.

Однако не все общественные отношения подпадают под правовое регулирование, а только те, которые приобретают характер социальной необходимости, т. е. характеризуются важностью, устойчивостью, многократной повторяемостью, целесообразностью как для государственных, так и для общественных интересов. По мнению Р.О. Халфиной, нормативное регулирование отношений людей является объективной потребностью общества^[268].

В связи с этим данные отношения закрепляются государством путем создания общеобязательных правил поведения - юридических норм, посредством которых право предписывает стандартные формы общественного взаимодействия через предоставление субъективных прав и возложение юридических обязанностей. В результате чего такие взаимоотношения приобретают универсальный, всеобъемлющий характер, который состоит в том, что ни один из

субъектов взаимодействия не может выйти за четко ограниченные правовые рамки. Благодаря нормам устанавливаются алгоритмы действий индивидов в тех или иных жизненных ситуациях, и, тем самым, формируются стереотипы, определяющие варианты поведения и социальные роли субъектов права. Нормативная регламентация облегчает коммуникацию, так как способствует предсказуемости поведения индивидов, снижает неопределенность в системе социального взаимодействия^[269]. Преследуя цель удовлетворения своих интересов и потребностей, человек вместе с этим неизменно учитывает интересы других членов общества, приспосабливает свои действия к действиям других, и, в свою очередь, ожидает от других подобное поведение. Так, по мнению А.С. Звоницкой, согласованная деятельность, предполагающая правильный расчет в отношении друг друга, представляет собой организованное отношение, основанное на следовании нормам^[270].

Описанным путем происходит ориентация индивидов на правовую норму, выступающую общеобязательной моделью правового взаимодействия. Именно этот фактор и предполагает равенство всех участников правоотношения, которое, как отмечает В.С. Нерсесянц, является формальным. По мнению ученого, под правоотношением понимается «тип социальной связи, образующийся на базе взаимного признания субъектами свободы и формального равенства всех участников правового общения»^[271]. Следовательно, право, выступая всеобщим средством взаимодействия, с помощью нормы устанавливает меру свободы и формального равенства субъектов. При этом формальное равенство участников выражается в их одинаковом положении по отношению к тем поведенческим нормам, в соответствии с которыми они должны действовать. Как отмечал В.И. Ленин, всякое право есть применение одинакового масштаба к различным людям^[272]. Свободой участников правового взаимодействия, преследующих свои интересы и удовлетворяющих потребности, является совершение действий по

своему усмотрению. Однако любая свобода имеет определенные границы, и они заканчиваются там, где начинается свобода противоположной стороны.

Состояние связи, возникающее между индивидами, основано на осознании ими взаимообусловленности использования права от выполнения обязанности противоположной стороной. В этом состоит ключевой момент взаимодействия - взаимность получения и предоставления. Соответственно, взаимодействующие субъекты обоюдно влияют друг на друга. Каждый из них не только управляет своим поведением, но и воздействует на противоположную сторону, испытывая, вместе с этим, ее влияние, приспосабливаясь к ее поведению.

Тесная связь и взаимозависимость нормы права с правоотношением выражается в том, что именно через правоотношение норма индивидуализируется, начинает действовать, воплощается в жизнь. И, в свою очередь, правоотношение возникает, изменяется и прекращается на основе юридической нормы. При этом норма права может также способствовать возникновению новых общественных отношений. Это, на наш взгляд, происходит лишь в тех ситуациях, когда нормы права создаются в соответствии с социальными реалиями и основаны на существующих в обществе ценностных ориентациях. В противном случае норма права будет иметь иллюзорный, декларативный характер. А законы, принимаемые в государстве таким путем, будут иметь либо весьма кратковременную жизнь, либо вообще не найдут своего применения на практике. На этот счет очень точно выразился Ю. И. Гревцов: «Право влияет на сознание и волю людей, действиями которых и создаются общественные отношения, поскольку поступки людей, их деятельность (взаимодействие) образуют содержание общественных отношений. И если правовые рекомендации и предписания находят у людей понимание и одобрение, если юридическое правило не сдерживает, а открывает простор для прогрессивных форм взаимодействия людей в обществе, то такое правовое регулирование может активно способствовать появлению новых общественных отношений.»^[273]

Сказанное еще раз подтверждает заключение о том, что правовые отношения необходимо рассматривать в диалектическом единстве с базисными общественными отношениями. И этот факт в целом признается современной юридической наукой. Однако понимание соотношения взаимосвязи правовых и общественных отношений является дискуссионной проблемой, суть которой сводится к существованию двух основных подходов. В соответствии с первым подходом, правоотношение рассматривается как вид общественных отношений. ^[274]Согласно второму подходу, правоотношение является не разновидностью общественных отношений, а их юридической формой^[275].

Но при выраженных, на первый взгляд, принципиальных различиях в указанных позициях, они имеют единую концепцию, состоящую в рассмотрении правоотношения как результата регулирования правом существующих общественных отношений.

Причем в процессе правового регулирования фактическое общественное отношение никуда не исчезает, не меняет своей сущности, а только направляется в правовое русло. К примеру, в результате заключения договора купли-продажи реальное экономическое отношение не изменяет свое главное содержание. Оно становится более четким, упорядоченным, что способствует достижению согласованности интересов сторон - участников отношения. Или, например, в случае заключения брака существующие ранее фактические семейные отношения облекаются в правовую оболочку и, в силу этого, приобретают юридическое значение и государственную защиту. Но в целом их содержание не претерпевает существенных изменений: супруги также как и ранее совместно ведут хозяйство, решают семейные вопросы, воспитывают детей. Однако юридическое оформление этих отношений вселяет определенную уверенность данным людям в

завтрашнем дне. Так, ст. 89 СК РФ предусматривает обязанности супругов по взаимному содержанию^[276].

Из изложенного следует, что регулирование правом фактических отношений, существующих в различных социальных сферах, направлено на их организацию, упорядочение, охрану, стимулирование дальнейшего развития, а также вытеснение тех отношений, которые противоречат интересам общества, препятствуют его стабилизации и прогрессу. Данное суждение подтверждается и смыслом самого понятия «регулировать», которое, как отмечает С.С. Алексеев, означает «определять поведение людей и их коллективов, давать ему направление функционирования и развития, вводить его в рамки, направленно его упорядочивать»^[277].

Отметим, что следующей важной проблемой общей теории правоотношений является их дифференциация в зависимости от степени конкретизации субъектов. В соответствии с этим критерием, правоотношения подразделяются:

а) относительные - конкретно определены все участники правоотношения (продавец-покупатель, истец-ответчик);

б) абсолютные - точно определена лишь одна сторона (носитель субъективного права), а другая (обязанная) - это все остальные субъекты, которые призваны уважать интересы управомоченного лица и не чинить препятствий в их осуществлении (к примеру, правоотношения собственности, авторские правоотношения и пр.);

в) общие (общерегулятивные) - отсутствует поименная индивидуализация субъектов, т. е. носителями прав и обязанностей являются все лица, для которых эти права и обязанности предусмотрены.

В рассмотренной классификации особо дискуссионным является вопрос, касающийся общих правоотношений. Анализ существующих точек зрения на этот счет позволяет выделить два основных подхода в понимании данной проблемы.

Сторонники первогоподхода (Ю.И. Гревцов, А.Б. Венгеров, В.К. Бабаев, В.А. Кучинский и т. д.) отрицают существование общерегулятивных правовых отношений в силу искусственности и неубедительности данной конструкции. По их мнению, отсутствие конкретизации лиц с взаимными персонифицированными правами и обязанностями приводит к смешению понятий общего правоотношения и нормы права, которая и является абстрактной формой, моделью возможного и должного поведения.

Как отмечает Ю.И. Гревцов, осуществление основных элементов правового статуса (правоспособности, конституционных прав и обязанностей и др.) происходит вне правоотношений, через правовые общественные связи, которые являются предпосылками возникновения правовых отношений^[278]. В.А. Кучинский также полагает, что «. не всякая правовая связь должна рассматриваться как правоотношение. Всеобщая правовая связь, определяемая правовой нормой и не обусловленная юридическими фактами, относится к сфере объективного (позитивного) права. Правоотношения же при всех обстоятельствах есть форма реализации права, предполагающая абсолютную конкретизацию ее элементов, включая и субъектов»^[279].

Представители второгоподхода (С.С. Алексеев, Н.И. Матузов, И.Ф. Рябко, В.С. Основин, Т.Н. Радько, В.О. Лучин и др.) признают существование общерегулятивных правоотношений, которые отражают связи общего характера и являются фундаментом для возникновения других (конкретных) правовых отношений. С точки зрения Т.Н. Радько: «Деление правоотношений на общие и конкретные важно в методологическом плане. Уяснение их сходства и различия будет способствовать более точному определению роли права в обществе, выяснению различных путей его воздействия на общественную жизнь»^[280].

Общие правоотношения возникают на основе конституционных норм и других основополагающих законов. По своему характеру, эти отношения базисные, первичные, т. к. устанавливают юридический статус субъектов, закрепляют общественное и государственное устройство.

В научной литературе отмечается, что термин «общие», используемый для характеристики рассматриваемых правоотношений, имеет несколько условный характер. Он применяется в целях акцентирования внимания на необычных, специфических качествах этих правоотношений как взаимодействии более высокого уровня, и, тем самым, способствует их разграничению с конкретными правоотношениями.

Суть общерегулятивных правоотношений четко определяет Б.С. Эбзеев. По его мнению, в них отражена связь государства с народом, в которой государство обладает не только правами, но и также призвано исполнять юридические обязанности. Государственная власть - это власть, учрежденная народом. Поэтому Конституция, с одной стороны, является законом, установленным народом для государства, которым оно должно руководствоваться в своей деятельности, с другой - законом государства, закрепляющим правовое положение народа. Закрепляя права человека и гражданина, Конституция, тем самым, определяет обязанности государства по обеспечению этих прав^[281].

К примеру, статья 2 Конституции РФ гласит: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства». Здесь наглядно видно, что управомоченной стороной выступают граждане РФ, а на государство, в свою очередь, возлагается прямая обязанность по признанию, соблюдению и защите их прав. Причем в случае нарушения данных обязательств государство выступает основным ответчиком. Установление взаимосвязи между правами и обязанностями указанных субъектов происходит с момента издания данной конституционной нормы.

Отметим, что в общерегулятивных правоотношениях прослеживается взаимодействие множества поименно неконкретизированых субъектов (граждан, должностных лиц, государства и т. д.). Другими словами, они отражают связь каждого с каждым, которая непременно основывается на уважении прав и интересов друг друга. Так, В.О. Лучин, характеризуя конституционные правоотношения, отмечает, что они представляют собой такую специфическую связь, «индивидуализация которой выражается главным образом в строго определенной всеобщности прав и обязанностей, в том, что все лица являются носителями данных субъективных прав и обязанностей»^[282].

Концепция общих правоотношений получила поддержку и в лице многих представителей науки уголовного права (В.Г. Смирнов, Н.А. Огурцов, Б.Т Разгильдиев, С.Г. Келин и др.). Так, по мнению Б.Т. Разгильдиева, она позволяет признать существование исходных правовых отношений, которые постоянно существуют между государством и гражданами по поводу соблюдения последними уголовно-правовых норм. После совершения незаконопослушным лицом преступления возникает уже конкретное правовое отношение между ним и соответствующим государственным органом или должностным лицом^[283].

Полагаем, что указанная позиция верна. В соответствии с данными правовыми предписаниями происходит реализация права в форме соблюдения, т. е. лицо воздерживается от совершения действий, запрещенных правовой нормой. Этот пример наглядно иллюстрирует существование общего правоотношения между государством и индивидом. Взаимосвязь субъектов здесь состоит в том, что на гражданина возлагается обязанность соблюдения запрета, а государство, в свою очередь, обладает правом требовать от индивида правомерное поведение.

Большое внимание данной проблеме уделяет Н.И. Матузов. По его мнению, специфика общих правовых отношений заключается в следующем:

1) они возникают главным образом на основе норм Конституции и других правовых актов такого же уровня и значения;

2) носят общий, а не строго индивидуализированный и детализированный характер;

3) являются постоянными или продолжительными, их длительность равна длительности действия самого закона;

4) опосредуют наиболее важные, основополагающие, относительно стабильные отношения;

5) выражают общее правовое положение (статус) субъектов, их взаимные права и обязанности, свободу и ответственность друг перед другом и перед государством; в этом смысле их можно назвать статусными;

6) возникают не из тех или иных юридических фактов, а, как правило, непосредственно из закона, точнее тех обстоятельств, которые привели к его изданию;

7) будучи исходными, первичными (базовыми), служат предпосылкой для появления и функционирования разнообразных конкретных, частноотраслевых правоотношений^[284].

Таким образом, подводя итог анализу существующих подходов, следует отметить, что, с нашей точки зрения, необходимость существования концепции общих (общерегулятивных) правоотношений очевидна.

Во-первых, основная суть этой концепции созвучна с принципами правового государства, деятельность которого основана на праве, его верховенстве, а не на конъюнктурных политических интересах. Именно связанность власти правом является надежной гарантией от всякого рода произвола и злоупотреблений со стороны чиновников.

Во-вторых, дифференциация правоотношений на общие, абсолютные и относительные позволяет представить все многообразие процесса правового воздействия на общество, проанализировать основные типы взаимодействия субъектов в правовой сфере:

ГРАЖДАНИН — ГРАЖДАНИН

ГРАЖДАНИН — ГОСУДАРСТВО

ГОСУДАРСТВО — ГОСУДАРСТВО.

В-третьих, указанная концепция в полной мере отражает всю специфику коммуникативного воздействия права (т. е. его способности к организации взаимодействия между субъектами посредством правовых отношений).

Коммуникативное воздействие права осуществляется следующим образом.

I. Его начальная стадия состоит в правовой регламентации общественных отношений (т.е. принятии юридических норм, определяющих правовые возможности субъектов).

При этом отметим, что любой правовой акт, прежде чем воплотиться в реальную действительность, должен быть признан большинством населения как общезначимый.

Если же принятая юридическая норма по тем или иным причинам не получает поддержки, оценивается обществом как отрицательная, то она, в конечном счете, будет игнорироваться и не найдет своего применения на практике. Такое воздействие на общество имеет явно деструктивный, дестабилизирующий характер, так как препятствует возникновению правового взаимодействия между субъектами. На этот счет весьма точно высказывался Г. Кельзен, который писал, что следует отличать действительность нормы от ее действенности, т. е. от того факта, что норма на самом деле применяется и соблюдается, и что люди на самом деле действуют в соответствии с этой нормой^[285].

Поэтому, для того, чтобы принятое правовое предписание из своего сущего состояния перешло в должное, ему необходимо соответствовать ожиданиям, интересам, историческим традициям общества. Лишь в этом случае, данное предписание приобретает не только информационное, но и ценностное значение, т. е воспринимается большинством населения как факт, обязательный для всех. Так, по мнению А.В. Полякова, «правовые нормы становятся нормами и выступают как социальные ценности лишь тогда, когда они интегрированы в

правовую культуру общества»^[286]. Именно такие правовые установления обладают мощным побудительным потенциалом к возникновению межсубъектного взаимодействия как в настоящем, так и в будущем времени.

Далее, в результате легитимации правовых норм, возникают общие (базисные) правоотношения. Они складываются по поводу установления правового статуса физических или юридических лиц (всеобщих прав и обязанностей), реализации запретов, позитивной юридической ответственности. Поэтому правовое регулирование здесь касается всех возможных участников правовых отношений.

Примером такого взаимодействия субъектов является правоотношение гражданства, которое представляет собой устойчивую правовую связь человека с конкретным государством, выражающуюся в совокупности их взаимных прав, ответственности и обязанностей. В соответствии с Конституцией РФ (глава 1) и Законом РФ «О гражданстве»^[287] данное правоотношение является основополагающим элементом правового статуса личности. Любой человек, являясь гражданином Российской Федерации, обладает на ее территории полным объемом прав, свобод и обязанностей, предусмотренных соответствующими законами. Своими правами гражданин может пользоваться по мере необходимости, но не все он реализовывает в конкретных правоотношениях. Данный тип взаимосвязи человека с государством имеет длительный характер и не исчезает в результате возникновения персонифицированных прав и обязанностей, а существует параллельно с ними.

Таким образом, общерегулятивные (статусные) правоотношения характеризуют общую связь субъектов права (всех со всеми) в рамках определенного государства и правовой системы. Они образуют первичный (базовый) уровень, статичную основу правопорядка и являются своеобразным

связующим звеном между нормами права и конкретными правовыми отношениями. По мнению С.С. Алексеева, эти правоотношения выступают «в виде правового состояния, выражающего общее правовое положение субъектов права и общим образом определяющего направления и характер их поведения»^[288].

II. Следующим (индивидуальным) уровнем правового регулирования является формирование конкретных (ролевых) правоотношений. Как отмечает А.С. Бондарев, это динамический уровень правопорядка, который по своему объему многократно превосходит первый, в нем собственно и протекает реальная правовая жизнь субъектов права в определенном общественном правовом пространстве^[289]. Однако необходимо заметить, что данная стадия характеризует лишь потенциальную возможность и необходимость возникновения волевых взаимодействий, но еще не само поведение субъектов правоотношения.

На этом этапе, с момента возникновения юридических фактов, осуществляется переход к индивидуализированной взаимосвязи конкретных субъектов. Иными словами, происходит фиксация субъективных прав и юридических обязанностей, которые задают определенные параметры (границы) поведения индивидов, и, тем самым, организуют и направляют это поведение. Именно через персонифицированные права и обязанности государственная воля приобретает конкретную форму своего выражения. В этой связи весьма справедливо мнение Н.Г. Александрова, который пишет: «Всякое юридическое отношение представляет собою не только двустороннюю связь, но всегда вместе с тем и трехстороннюю связь. Всякое правоотношение заключает в себе потенциальную связь каждого из субъектов с государством»^[290].

Важно отметить, что для организации оптимального взаимодействия участников правоотношений необходимо, чтобы их права и обязанности гармонично сочетались, т. е. существовал баланс между правовой возможностью и правовой необходимостью. Еще Е.Б. Пашуканис подчеркивал, что «обязанность

всегда выступает как отражение или коррелят соответствующего права...»^[291]. Нарушение их соразмерности, например, формальное декларирование прав, не подкрепленных юридическими обязанностями, превращает их в пустую иллюзию. Это неизменно приводит к снижению авторитета действующего права, к формированию у населения нигилистических предубеждений, а также стойкого недоверия к власти. И, наоборот, гипертрофированное преувеличение государством роли юридических обязанностей и, вместе с тем, ограничение субъективных прав является свидетельством тоталитарных методов осуществления государственной власти, что неминуемо ведет к снижению правовой активности населения.

Поэтому гарантированное обеспечение государством равных юридических возможностей, на основе которых осуществляется взаимодействие субъектов, способствует достижению основной цели - общественного компромисса, выражающего согласованность интересов участников правоотношений.

III. Третья стадия является заключительным этапом коммуникативного воздействия права и представляет собой результативную реакцию субъектов на правовое воздействие. Здесь происходит перевод возможности и необходимости, содержащихся в юридических правах и обязанностях, в реальную действительность.

Указанный этап коммуникативного воздействия начинается с того момента, когда участники правоотношений, осознав свои права и обязанности, воплощают их в своем фактическом поведении (действиях или бездействии). Именно таким образом разворачивается непосредственное взаимодействие субъектов. Так, по мнению Б.Л. Назарова, правоотношение начинает действовать, осуществляться только тогда, когда происходит соединение государственной воли, содержащейся в правовых нормах, с частной волей его участников^[292].

Важнейшим и конструктивным способом общения между субъектами правоотношения на данной стадии выступает диалог. Как отмечается в

литературе, он подразумевает совместную деятельность участников, имеющих некоторую общую цель^[293]. В коммуникативном процессе диалог используется при построении сложных, многоуровневых систем взаимодействия, т. к. способствует возникновению взаимопонимания между различными субъектами. В том случае, если диалог основан на равноправии сторон (т. е. сбалансированном соотношении их прав и обязанностей), не ущемляет ничьи интересы, он неизменно ведет к скорейшему достижению консенсуса, создает благоприятную почву для самоутверждения и дальнейшего развития индивидов.

Процесс реализации субъектами своих прав и обязанностей во многом зависит от уровня их правосознания и правовой культуры. Поэтому то ценностное отношение индивидов к правовым реалиям, которое было сформировано на этапе воспитательного воздействия права, предопределяет не только характер, но и сам результат их взаимодействия. Так, правомерное поведение субъектов, связанное с соблюдением правовых предписаний, характеризует регулятивные правоотношения. Если же лицо не выполняет возложенные на него законом юридические обязанности, то правовое взаимодействие меняет свое русло. Оно приобретает иной характер - начинает осуществляться в рамках охранительных правоотношений, которые, как отмечает Л.С. Явич, «связаны с правовой патологией»^[294]. Здесь реализация юридических обязанностей происходит под влиянием мер государственного принуждения.

Отметим, что взаимосвязь субъектов правоотношения может осуществляться как в простой форме, где одна сторона обладает правом, а на другую возложена обязанность, так и в более сложных комбинациях. Последний вариант значительно чаще встречается в реальной действительности. В нем стороны правового взаимодействия одновременно обладают и субъективным правом, и исполняют юридические обязанности. Переплетаясь между собой, эти права и обязанности реализуются друг через друга, и, таким образом, достигается тот результат, к которому стремились субъекты.

В некоторых случаях возникновение, изменение или прекращение конкретного правоотношения невозможно без вмешательства третьей, властной стороны, способной предупредить или разрешить спорную ситуацию. Речь идет о правоприменительной деятельности, состоящей в принятии компетентным государственным органом, должностным лицом или уполномоченной законом общественной организацией персонифицированных правовых предписаний, регулирующих определенную жизненную ситуацию. Данный вид правового взаимодействия имеет более сложный характер. В нем используются и нормативный акт, и индивидуальный правоприменительный акт, выступающий юридическим фактом для возникновения, изменения и прекращения указанных правоотношений. С точки зрения В.В. Лазарева, сущность правоприменения состоит в снятии препятствий (оказании помощи) в реализации правовой нормы определенными субъектами^[295].

Однако, несмотря на степень сложности процесса правового регулирования, его заключительная стадия - практическое поведение индивидов - выступает своеобразным индикатором, позволяющим судить о степени эффективности правового воздействия. В этой связи весьма справедливо мнение Ю.И. Гревцова, согласно которому правоотношение показывает уровень пользования правами и свободами в обществе^[296]. Именно фактическое поведение субъектов отражает реальное действие права, его способность быть средством обеспечения баланса, согласованности многообразных общественных интересов. Еще Н.М. Коркунов отмечал, что право является единственным средством, предохраняющим общество от разрушения, которому грозит крайняя подвижность и противоречивость интересов субъектов, его составляющих^[297].

Никоим образом не преуменьшая роли иных социальных регуляторов, отметим, что данное утверждение, на наш взгляд, является вполне верным. Суть права, выступающего мощным регулятивным инструментом, состоит в

интеграции всего общества. С его помощью ликвидируются различные противоречия и конфликты, устанавливаются необходимые контакты, отношения между индивидами. Именно право является средством достижения социального компромисса, выражающего согласованность интересов различных слоев населения. На этом и основана главная идея коммуникативного воздействия права, конечный результат которого сводится не только к закреплению определенных общественных отношений, вытеснению неблагоприятных социальных явлений, но и к созданию реальных предпосылок, перспектив возникновения и развития новых форм юридического взаимодействия субъектов.

В контексте рассматриваемого вопроса представляется уместным обратить внимание на непрерывность процесса коммуникативного воздействия права. Так, нормы права, имеющие, как известно, абстрактный характер и задающие определенные шаблонные роли для субъектов, способствуют, соответственно, неоднократному повторению взаимодействия. Это, в свою очередь, приводит к формированию более или менее стабильной системы правовых связей, к наслаиванию одних актов взаимодействия на другие. Причем предшествующие правовые связи начинают исполнять роль своеобразного фундамента, на основе которого осуществляется преемственность в праве. В процессе функционирования данной разветвленной и многоуровневой сети правовых взаимодействий, пронизывающей все социальные сферы, достигается разрешение противоречий и конфликтов что, тем самым, способствует созданию необходимых условий для интеграции всего гражданского общества. Далее, под воздействием различных факторов (экономических, политических, социальных, исторических), неминуемо происходит уменьшение значимости некоторых актов правового взаимодействия, вплоть до их полного исчезновения. Как следствие, правовые нормы неизбежно претерпевают многочисленные изменения, отменяются устаревшие и появляются новые правила взаимодействия субъектов. В этом и состоит замкнутость цикла коммуникативного воздействия права.

Подводя итог анализу коммуникативной формы осуществления функций права как заключительного этапа правового воздействия, можно выделить ряд

факторов, способствующих организации оптимального взаимодействия субъектов в правовой сфере, преодолению условий, препятствующих возникновению таких взаимосвязей, и, соответственно, повышению эффективности всего механизма воздействия права.

1. Усиление роли правового воспитания, повышение уровня правовой культуры всего общества в целом.

2. Совершенствование правотворческой деятельности как процесса формирования нормативной правовой информации сводится к следующим аспектам.

Во-первых, правотворческая деятельность должна осуществляться в соответствии с объективной социальной необходимостью. Здесь одинаково важно учитывать не только существующую ситуацию (например, необходимость разрешения назревшей социальной проблемы), но и уметь прогнозировать динамику общественной жизни, выявлять тенденции возможных изменений в экономической, политической и духовной сферах. При этом весь правотворческий процесс должен основываться на учете интересов большинства слоев населения. В противном случае, отмечает А.К. Марышев, утрачивается изначальный смысл правового взаимодействия индивидов - обоюдная выгода от общения^[298]. Ярким примером этого может служить практика современной законотворческой деятельности, зачастую прямо или косвенно лоббирующей интересы определенных групп лиц.

Во-вторых, с нашей точки зрения, нельзя полностью отказываться от прошлого юридического опыта, прошедшего испытание временем. Иными словами, эффективность правотворчества невозможна вне преемственности. Отрицание и неприятие этого аспекта может привести к многочисленным ошибкам, способствующим непрерывной замене одних законов другими, внесению в них многочисленных поправок и изменений, а также ведущим к увеличению количества правовых предписаний. Как точно заметил Ральф

Эмерсон: «Неразумное законодательство подобно веревке из песка». Его недостатки и несовершенство - серьезное препятствие к получению правовой информации, и, соответственно, к возникновению и развитию правовых взаимосвязей между индивидами. Следствием этого может стать разобщенность общества и его дестабилизация.

В-третьих, одним из важных моментов является качество правовой информации, т. е. соответствие правовых предписаний требованиям полноты, достоверности, своевременности, простоты, четкости и т. д. Это обеспечивает не только доступность их понимания большинством населения, но и уменьшает необходимость толкования различными государственными органами. Таким образом, исключается сама возможность искажения содержания данных правовых предписаний в угоду определенным партикулярным интересам.

3. Совершенствование правоприменительной деятельности требует, в первую очередь, устранения проблем, затрудняющих процесс правоприменения и негативным образом влияющих на реализацию субъектами их прав и обязанностей. К таковым можно отнести всевозможные бюрократические проволочки, коррупционные связи чиновников различного уровня, низкий профессионализм, общая и правовая культура субъектов правоприменительной деятельности и т. д. Все это неминуемо приводит к усилению дефицита доверия к власти, и, соответственно, к кризису в различных сферах общественной жизни. По словам Т.Р. Ореховой, отсутствие доверия ведет к тому, что «люди вынуждены постоянно вырабатывать, согласовывать, отстаивать формальные правила и положения, в рамках которых они будут взаимодействовать»^[299].

На наш взгляд, основным способом решения указанных проблем является принятие законодательных мер по установлению четкой компетенции каждого из правоприменительных органов, усиливающих степень ответственности субъектов, обладающих властными полномочиями. Это будет способствовать

устранению нигилистических установок, повышению авторитета права, и, соответственно, уровня правовой активности населения нашей страны.

Увеличению эффективности законодательной и правоприменительной деятельности, с нашей точки зрения, может способствовать широкое привлечение общественности к контролю в их осуществлении. Это позволит обеспечить максимальную прозрачность деятельности органов государственной власти, и, конечно же, явится серьезным барьером, препятствующим развитию коррупции в нашей стране.

Перечисленные факторы, на наш взгляд, являются основными путями повышения эффективности правового воздействия, способствующими укреплению законности и правопорядка в государстве. Особую актуальность их учет приобретает в современных условиях, когда необходимо сплотить российское общество, и, тем самым, обеспечить его дальнейший прогресс.