§ 2. Синтетическое определение права

Проблему определения права и его сущности можно назвать вечной. Интеллектуальную элиту человечества всегда волновал и продолжает волно­вать вопрос о месте права в системе других социальных регуляторов.

острые дискуссии на протяжении веков возникали о соотношении права, нравственности, религии. Сегодня этот спор набирает новые обороты. В юри­дической литературе, с одной стороны, нарастают постмодернистские тен­денции, а, с другой, высказываются опасения превращения юриспруденции «в средство легализации нравственных пороков»^[348]. Современное общество нуж­дается в защите традиционных нравственных ценностей. Разработка концеп­ции государственной идеологии должна проводиться на основе учета дости­жений отечественной политико-правовой доктрины.

Как уже отмечалось, поиски видения права, способного объединить различные подходы к правопониманию, имеют давние традиции в отечест­венной и зарубежной науке. По мнению В.В. Лапаевой, наиболее значитель­ные попытки построения интегрального правопонимания в рамках россий­ской юриспруденции связаны со стремлением найти подходы к решению та­кой ключевой для философии права проблемы, как синтез индивидуального и социального начал, который может быть получен на основе взаимоувязки в рамках общего понятия права категорий свободы и справедливости^[349]. А.С. Ященко видел свою «ближайшую задачу» в обосновании синтетической теории права^[350]. В данном параграфе обосновывается, что выработанный уче­ным синтетический подход к определению права позволяет понять его нрав­ственные свойства в единстве общего блага и личной свободы.

Проблема соотношения права и морали занимает одно их видных мест в российской юридической науке^[351]. В дискуссии принимали участие самые видные представители отечественной политико-правовой мысли В.С. Со­

ловьев, Е.Н. Трубецкой, Л.И.

Как справедливо отмечает Г. Ф. Гараева, проблема выявления и обос­нования нравственной природы права занимала важное место в творчестве мыслителей, исследовавших сущность права и его место в обществе. Она имела не только теоретическую, но и практическую актуальность. Выявление взаимосвязи права и нравственности и, более того, утверждение нравствен­ной природы права имело своим последствием «утверждение требования со­отнесенности правотворческой деятельности с нормами нравственности, что вносило определенные ограничения в волеизъявление законодателя»^[353].

Нельзя не согласиться с Е.В. Сафроновой, выделяющей три основные группы теорий соотношения права и нравственности. Первая представлена учениями, не видевшими принципиальной разницы в содержании права и морали (И.В. Михайловский); вторая исходила из идеи их разграничения, вплоть до признания, что право и нравственность не имеют между собой ни­чего (основоположники И. Фихте, А. Гумбольдт). И, наконец, «третья точка зрения, преобладавшая в отечественной науке, основывалась на постулате несомненного родства права и нравственности^[354]. Сторонники этой теории (Г.

Еллинек, В.С. Соловьев, П.И. Новгородцев, А.С. Ященко, В.Г. Щеглов, Е.Н. Трубецкой и др.) видели в праве минимум нравственности^[355].

Наиболее последовательно представление о праве как минимуме нравст­венности отстаивали В.С. Соловьев и А.С. Ященко. Анализу взглядов В.С. Со­ловьева посвящено немало работ^[356]. В исследовательской литературе отмечается, что именно ему принадлежит первая в России попытка создания синтетической теории права^[357]. В.С. Соловьев, по мнению А.С.

4 во истинно синтетически»^[358], возражения представителей теоретической юрис­пруденции не могли поколебать справедливости его заключений^[359].

Разделяя философию права В.С. Соловьева А.С. Ященко, отмечал, что «право есть определенно фиксированный заранее принудительный минимум нравственности». Он не поддерживал той точки зрения, что это определение применимо только к естественному праву. «Право как минимум нравствен­ности» - это «всякое право (естественное или положительное)»^[360].

Отметим, что против нравственных теорий естественного права в свое время высказывались Н.М. Коркунов^[361], Г.Ф. Шершеневич^[362], В.М. Хвостов^[363]. А.С. Ященко считал, что вообще не имеет большого значения возражение против естественного права, ссылающееся на то, что это не право, а нравст­

венность. «Дело, конечно, не в словах. Пусть естественное право будет нрав­ственностью. Нравственные нормы обязательны столь же, если не более, как и нормы закона, а так как и легальное право, и нравственность покоятся на признании, то нельзя утверждать, что так называемое положительное право имеет высшую санкцию; если за положительными законами стоит часто больше физической силы, то это еще не ставит их выше права естественного; .эта сила не всегда стоит за положительным законом, что мы видим часто в эпохи революционных переворотов»^[364].

А.С. Ященко указывал, что определяя «естественное» право как «нрав­ственное» право, сторонники нравственного идеализма смешивали области права и нравственности, от чего не выигрывают в ясности ни понятие права, ни понятие нравственности. Если различается право и нравственность, то значит есть признаки, присущие одному и чуждые другому. Отличительные видовые признаки права по сравнению с нравственностью заключаются в принудительности права. Ученый ставил вопрос о соотношении права и нравственности в весьма интересной плоскости: какая нравственность имеет­ся ввиду «положительная, извлекаемая из истории, или неположительная, мыслимая вне истории? А.С.

3

рушению самого понятия права» .

Перенесение центра тяжести в понятии права с воли на разум, по А.С. Ященко, давало возможность связать идеальное право с положительным, как идеал с действительностью. Именно с этой точки зрения положительное

право может пониматься, как минимум нравственности^[367]. Ученый настаивал на том, что «право не должно отрываться и обособляться от нравственности». Истоки их противопоставления он усматривал в либеральной теории права, представители которой стремились разорвать связь между юридическим раз­граничением прав и нравственной оценкой человеческих поступков^[368][369]. Тракто­вал это противопоставление как «лишь внесение ненужного и вредного раз­двоения в единую сферу, лишь насильственный разрыв единой и целостной системы, вносящий борьбу туда, где, по принципу, место не борьбе, а друж­ному сотрудничеству»³ «При всех колебаниях положительного права» А.С. Ященко считал необходимым признать происходящую через право неустан­ную реализацию современных праву нравственных убеждений, прогрессивно развивающихся «по пути к осуществлению абсолютного добра в истории»^[370].

По мнению А.С. Ященко (здесь его позиция совпадала с взглядами

В.С. Соловьева), право исторически прогрессивно приближается к нравст- венности^[371]. Цель права - стремление к справедливости, а абсолютная справед­ливость возможна лишь в Царстве Божьем, и только божественный закон предопределяет и развитие нравственности, и эволюцию права^[372]. Свои раз­мышления о добре, нравственности, праве ученый сопровождал ссылками на философскую литературу^[373].

есть осуществление добра, одна из степеней его реализации, а нравствен­ность это живое воплощение религии^[374].

Вывод, к которому приходили два выдающихся мыслителя, сегодня звучит как никогда актуально: право - это «промежуточная область между идеальным добром и злою действительностью»; задача права - «это не не­медленное осуществление Царства Божия, а предохранение общества от того, чтобы оно не превратилось в ад»^[375]. Между правом и нравственностью нет противоречий, они возможны между различными состояниями правового и нравственного сознания. Если законы противоречат требованиям морали, то «они противоречат и существенным требованиям права»^[376].

Следует отметить, что упоминания о религии, церкви у А.С. Ященко крайне редки. В этой связи необоснованной представляется интерпретация его учения, предложенная Е.Д. Мелешко и С.С. Петровым. Они полагают, что у А.С. Ященко «с одной стороны, достигается синтез нравственности на основе ее тесного взаимодействия с государством и Церковью, а с другой - сама нравственность оказывается связующим звеном между Церковью и го­сударством, между религией и правом»^[377]. По мнению составителей энцикло­педии по русской философии, «синтетическое понимание права», предло­женное А.С. Ященко, базируется на религиозно-онтологическом монизме и предполагает, в конечном счете, воцерковление в той или иной форме поли­тико-правовых институтов, подчинение их христианским догматам^[378].

Г.Ф. Гараева также указывает, что «импульс синтетическая теория права

A. С. Ященко получила под влиянием философско-правовых взглядов

B. С. Соловьева. Синтетическая теория права явилась продолжением традиций русского религиозного идеализма, и ...

ясь на идее изначальной целостности права, нравственности и религии»^[379]. Р.Н. Макаров усматривает оригинальность философии права А.С. Ященко в том, что он пытался обосновать в рамках синтетической теории гармонию трех начал общественной жизни: права, нравственности и религии^[380].

Полагаем, что такой вывод сделан авторами на основе работы А.С. Ященко, посвященной философии права В.С. Соловьева. Действитель­но, ученый отмечал, что «нравственность покоится и обосновывается рели­гиозными принципами». Однако, необходимо учитывать, что значительную часть указанной работы составляют цитаты из сочинений В.С. Соловьева. А.С. Ященко здесь комментировал идеи философа, однако из этого вовсе нельзя заключить, что он их полностью разделял. В противном случае идея тесной взаимосвязи права, религии и нравственности прослеживалась и в его работе «Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государст­ва», однако предпринятый анализ этого не подтверждает.

Право, считал А.С. Ященко, «не может быть понято, как начало само­стоятельное и отдельное от нравственности»^[381]. Историческая изменчивость содержания различных отраслей человеческого знания и деятельности не устраняет возможности и необходимости найти общий разум, смысл, основ­ную материальную идею каждой такой отрасли знания; тем более что исто­рическая изменчивость имеет место не только по отношению к конкретному содержанию социальных явлений, но и к той форме, в которую они облека­ются. По мнению А.С. Ященко, материальное определение права, говорящее о его действительном содержании, могло быть дано только путем выявления

4

связи между правом и нравственностью^[382].

Право есть свобода, обусловленная равенством^[383]. При этом равенство в определении права и В.С. Соловьевым и А.С. Ященко понималось не как ра­венство субъективных права, а как «свобода, ограниченная равенством»^[384]. Необходимо справедливое равенство, т.е. равенство в должном, - доказывал А.С. Ященко, - «а это уже входит в область нравственности»^[385].

Отметим, что А.С. Ященко была предложена интересная интерпрета­ция идей равенства, свободы и справедливости как элементов нравственной оценки содержания права. Если содержанием права объявляется свобода, то свобода разграниченная, предполагающая ограничение одних ее проявлений в пользу других. Это ограничение свободы в праве не может совершаться по принципу всеобщего равенства, требуется «равенство в должном, т.е. спра­ведливое равенство». Право обусловлено справедливостью, поэтому равенст­во, как и свободу, по А.С. Ященко, нельзя рассматривать в качестве само-

4 стоятельных принципов, определяющих его содержание^[386].

По мнению В.С. Соловьева, которое разделял и поддерживал А.С. Ященко, нравственность имеет ряд ступеней. «Всякое совершенство, как идеальная цель, - писал он, - может быть достигнуто только через после­довательную работу, через постепенное «становление». Абсолютное и отно­сительное в нравственности не противоположны, а свободно и полно слива­ются в единую нравственную жизнь», поэтому право «прогрессивно прибли­жается к нравственности»^[387].

В отечественной науке высказано мнение, что взаимосвязь права и мо­рали не означает их слияния. При всей смысловой этической «нагруженно- сти» правовых явлений вряд ли правильно превращать мораль в компонент права, как и право - в категорию этики^[388]. Основные различия между моралью и правом А.С. Ященко видел в следующем: во-первых, «нравственность не

ограничена в своих требованиях, право - ограничено»; во-вторых, право тре­бует действительной реализации, «нравственность может оставаться только идеальным требованием»; в-третьих, «право, в отличие от нравственности допускает принуждение»^[389]. Вместе с тем, отрыв права от нравственности, обособление от нее недопустимы. Попытки противопоставить право и мо­раль вносят «вредное раздвоение в единую сферу». Право есть лишь наибо­лее закрепленное и гарантированное осуществление нравственных требова­ний, оно та часть нравственности, которая получает внешнюю и принуди­тельную охрану^[390].

В случае расхождения норм положительной нравственности и положи­тельного права восторжествует начало нравственное, т.к. само право как та­ковое, обосновывается и оправдывается более широким принципом нравст­венного поведения. Однако примат нравственных норм над юридическими нельзя выставлять как принцип их объективной обязательности. Субъектив­ные нравственные воззрения слишком различны, точно так же как и субъек­тивные толкования юридических норм; но для юридических норм объектив­ная обязательность достигается тем, что создаются особые общественные ор­ганы, объективно закрепляющие эти нормы. Для сферы нравственных норм таких органов нет, поэтому ни о какой объективной обязательности нравст­венных норм для права не может быть и речи, также неизвестно кто опреде­ляет точное содержание нравственной нормы. За отсутствием каких бы то ни было органов естественного права все оказывается предоставлено произ­вольному субъективному толкованию и усмотрению. Однако «субъективный произвол не может быть введен в область права, даже и под покровом естест­венного права», - резюмировал А.С. Ященко^[391].

Отметим, что нравственные требования ученый рассматрива, как свя­зывающие человеческую волю, в противном случае они становятся «услов­

ными техническими указаниями»^[392]. Его критика была направлена против субъективно-индивидуалистической теории И. Канта, И. -Г. Фихте, Ф. Сави- ньи, Б.Н. Чичерина, Е.Н. Трубецкого, выделявших в праве момент субъек­тивной свободы и личной воли. Он указывал, что право выступает не только как страж и разграничитель, но и творец и созидатель новых ценностей. От­казывался сводить социальную роль права к «чисто отрицательной функции разграничения индивидуальных воль и сфер свободы». «Работа» права не есть разъединение и разграничение, а свобода не есть пустое понятие, она наполнена известным интересом, а разграничение интересов - это и есть раз­граничение сфер, где проявляется свободная деятельность человека^[393]. Для справедливого разграничения воль и свободы (и интересов) необходима их оценка и выбор между ними. Непризнание этого положения составляло, по мнению А.С. Ященко, основную ошибку определения права Н.М. Коркуно- вым^[394]. Одни проявления свободы должны быть ограничены в пользу других, определить, какие из них относятся к запрещенной или охраняемой сфере,

4

можно лишь на основе материального критерия и нравственного принципа^[395].

Мораль, по А.С. Ященко, имеет в виду чисто внутреннее определение воли и, обращаясь к совести каждого, стремится путем сознания должного вызвать гармонию воли человека с ее внутренней духовной природой; право стремится к внешнему регулированию совместной жизни людей и, создавая обязательные для выполнения нормы, имеет в виду достигнуть не внутрен­ней гармонии воли с самой собою, а гармонии всех воль, действующих в об­ществе, между собой^[396].

Ученый считал, что в праве находят ближайшее свое выражение две принципиальные идеи, а именно: синтетическая, неразрывно двусторонняя

природа общества и органическое равновесие личного и общественного эле­ментов как основа всякой правильно понятой нормативной деятельности^[397].

Определение права в самом общем смысле, как совокупности правил поведения людей в обществе, по мнению А.С. Ященко, оставляло открытыми ряд вопросов, связанных с тем, что элементы этой совокупности можно рас­сматривать с двух сторон. Правила, в которых выражается право, могут быть поняты или как субъективные нормы должного, как идеальные требования разума, или как нормы объективно установленные, позитивно действующие, независимо от их признающего или их отрицающего субъективного разума. Регулируемое правом поведение индивидов можно рассматривать как с фор­мально-субъективной точки зрения общих границ действия, так и с матери­ально-объективной точки зрения содержания этих действий. Сами индивиды могут быть поняты и как отдельные субъекты, и как члены социума, органи­чески связанные с целым^[398].

Рассмотрение указанных элементов в отдельности приводило, как от­мечал А.С. Ященко, к построению односторонних конструкций, которые вполне обоснованно становятся объектом критики. Только в случае включе­ния их в единую систему, причем, в известной пропорции, можно добиться органического равновесия. Ученый не исключал присутствия в правовых конструкциях определенных «крайностей и увлечений», которые должны были оказаться вне искомого синтетического определения права. Признавая относительную правильность приводимых точек зрения, ошибку видел в обособлении и противопоставлении друг другу положительных утверждений, характеризующих элементы права.

«Рассматривая каждую из таких односторонних систем, построенных на отвлеченном от других элементов начал, можно убедиться, что они, в об­щем говоря, верны в своих положительных утверждениях и ложны в своем отрицании и односторонности» - заключал А.С. Ященко. Он исходил из того,

что право может и должно быть определено как по содержанию его норм, так и по той форме, в какую они облекаются. Считал неосновательным сущест­вующее мнение, что нельзя дать материального определения права, а только одно формальное, поскольку в разные эпохи и у разных народов правовыми нормами регулировалось самое разнообразное содержание, и что было бы бесплодной попыткой подвести это содержание под одну общую формулу. Придерживаясь этой мысли, последовательно нужно было бы отказываться дать вообще чему бы то ни было материальное определение (религии, фило­софии, государству, церкви и т.д.), и всегда ограничиваться лишь формаль­ными определениями. Дать определение права - «значит определить общий, естественный смысл права: это же достигается, если мы эту общую идею укажем и по отношению к содержанию и по отношению к форме юридиче­ских норм», - писал А.С. Ященко^[399].

Мыслитель уточнял, что если мы желаем определить не право, нами желательное и нами измышленное, а право действительное, то сопоставлять его надо с действительной нравственностью, а не с философски измышлен­ным, как желательный идеал. Кроме того, сопоставляя право и нравствен­ность, их надо брать в однородных условиях - в конкретную эпоху и у кон­кретного народа. К ошибочным результатам могло привести противопостав­ление искусственно вырванной из исторического контекста юридической нормы нравственным воззрениям людей другого времени, или своим собст­венным, или какой-нибудь возвышенной нравственной системе ^[400].

А.С. Ященко представил критический обзор основных подходов к опре­делению права, выделил положительные и отрицательные стороны концепций русских и зарубежных авторов (Н.М. Коркунов, Е.Н. Трубецкой, Л. Дюги, Р. Иеринг и др.), указал на односторонность предложенных концепций. Он считал ошибочным мнение, будто определение права, как охраны интереса, может заменить собою либеральную теорию. В одном случае отмечается объ­

ективный момент положительного содержания юридической нормы, в другом - субъективный момент внешней формы юридической нормы. Право имеет в виду не только свободу, но и интерес, неразрывно связанный со свободой. Свобода входит в сферу права, только связанная с интересом. И интерес пред­полагается только вероятный, только наполняющий известную сферу внеш­ней свободы. Может в отдельных случаях оказаться, что почти исключитель­ное значение в норме права получает тот или другой общий интерес, или, что определяется сфера личной свободы, как бы независимо от наполняющего ее какого-либо, интереса. Обе эти теории не опровергают друг друга, а взаимно друг друга дополняют, - полагал А.С. Ященко^[401].

С одной стороны, определение права, как совокупности норм, разграни­чивающих свободу, оказывается слишком широким и выводит право далеко из его пределов, то, с другой стороны, оно оказывается и слишком узким, ес­ли обратить внимание на все те, - неподходящие под это определение, - слу­чаи, когда право выступает не только в чисто отрицательной функции охраны свободы, но и в положительной роли активного фактора, обеспечивающего условия для гармонического развития личности и заботящегося об общем благе и благосостоянии^[402].

А.С. Ященко обращался и к вопросу о противопоставлении в праве эле­мента индивидуального элементу социальному. Если одни теоретики (И. Кант, И.-Г. Фихте, Б.Н. Чичерин) видели в праве индивидуалистическую функцию разграничивания, то другие (И. Иеринг, Л. Дюги) противопоставля­ли этому понимание права как общественной функции защиты и содействия общему благу. Не вдаваясь подробно в это разноречие, А.С. Ященко указы-

3

вал, что и здесь «каждая теория отмечает лишь одну сторону естества права»^[403].

В праве, регулирующем общественный порядок, замечается то же, что отмечает собой и природу общества, как такового, именно противоборство коллективного и индивидуального начал. Результат этого конфликта есть

примирение, и право носит лично-общественный характер, ибо нельзя окон­чательно противопоставить личность и общество^[404].

Гораздо труднее, по мнению А.С. Ященко, давалось совмещение двух других противоположных школ в праве, психологической и реалистической. Он указывал, что на право можно смотреть, как на внутреннее психологическое яв­ление или как на внешне реализованный факт объективного мира. Наиболее яр­кую попытку понять право, как внутренне психологическое явление, дал Л.И. Петражицкий, которому удалось «с большой убедительностью» доказать, что право есть прежде всего факт индивидуальной человеческой психики. В целом, считая эту мысль правильной, А.С. Ященко отмечал, что одного психологиче­ского анализа также недостаточно для объяснения сущности права^[405].

Не входя в подробное рассмотрение психологической теории права, он признавал, что юридическая норма прежде всего имеет свое существование в индивидуальном переживании человека, но право не только живет в сознании человека, оно объективируется, запечатлевается в юридических памятниках, с неизменной правильностью применяется в судебных решениях, в обычаях, в законах, слагается в сложные и многообразные установления^[406]. Психологиче­ское воззрение на право, заключал А.С. Ященко, одно никогда не может заме­нить собою объективного изучения юридических памятников, как историче­ских и социологических фактов^[407].

А.С. Ященко сознательно не говорил о других признаках правовых норм, как внешне принудительных или добровольно признаваемых, как выте­кающих из требований разума (естественное право) или являющихся прямы­ми велениями внешнего общественного авторитета (положительные законы) или получающих силу вследствие постоянного применения на практике с сознанием своей обязательности (положительные обычаи)^[408].

Он приводил ценные возражения против теорий, вносящих в определе­ние права лишь момент принуждения. С точки зрения этих теорий, всякая норма права должна быть обеспечена другой нормой права, предписывающей принудительное исполнение первой, в случае ее нарушения. Эта вторая, что­бы получить юридический характер, должна быть обеспечена третьей юриди­ческой нормой, и т. д. до бесконечности^[409]. А.С. Ященко указывал, что всегда можно дойти до такой юридической нормы, применение которой не обеспе­чено принуждением; таковы, например, нормы, определяющие права и обя­занности верховных государственных органов, т. е. большая часть конститу­ционного права. Стоя на точке зрения теории принуждения, - резюмировал А.С. Ященко, - «мы должны отвергнуть юридический характер таких необес­печенных принуждением норм, и, возвращаясь назад, отвергнуть юридиче­ский характер всех предшествующих норм».

Ученый отмечал двусмысленность самого понятия принуждения. Счи­тал, что говорить о нем можно говорить всегда там, где существует какое- нибудь давление на наше решение; но такое неопределенное понятие прину­ждения может быть применено и к нормам морали и к нравам. Строго говоря, нет вообще ни одной человеческой силы, способной вынудить признание и исполнение приказа^[410].

Если признать правильной доктрину юридической школы положитель­ного права, то в этом случае последовательно должно быть изгнано из облас­ти права не только международное право, но и громадные области государст­венного права: обязанности, например, монарха даже в конституционных го­сударствах должны быть отнесены, благодаря отсутствию внешней связанно­сти, в чисто моральную сферу; вместе с этим должна быть отвергнута воз­можность какого-нибудь независимого от государства корпоративного права, и самое существование обычного права должно подвергнуться большой опас­ности, так как оно сохраняется, по этой теории, лишь благодаря фикции мол­

чаливого согласия государств; наконец, все право должно стать только фор­мальным правом и непоследовательно говорить о материальном праве наряду с формальным^[411]. Здесь А.С. Ященко соглашался с Л.И. Петражицким, считав­шим, что наука лишается богатого фактического материала и сужает свой го­ризонт до «официально-канцелярского кругозора»^[412].

Такое понимание права, по которому право представляет собою лишь изъявление воли государства, неизбежно приводит к государственному абсо­лютизму. Эта точка зрения отрицает всякое философско-критическое пони­мание права, всякое сознательное отношение к будущему и какую бы то ни было критику настоящего; в то же время она, в сущности, ничего и не утвер­ждает; она идет вслед за совершившимся фактом; видя в праве одну волю го­сударственных органов, а не сознание народа, она ведет к чистому возрожде­нию легизма. При своей видимой формальной объективности и безразличном отношении к материальным интересам, на самом деле, формально­юридическая школа, подобно прежним легистам, определенно служит абсо­лютизму (демократическому или монархическому), в ущерб началу свободы. Под правом понимается только то, что исходит от государственной власти; следовательно, эта последняя, единственный источник права, стоит над пра­вом, вне его. Этим, по мнению А.С. Ященко, открывался путь легальному деспотизму^[413]. Следует отметить, что в современной интерпретации легизм вы­ступает как «нормативное выражение авторитаризма», характеризуется пре­небрежением правами человека, апологией власти и гипертрофией ее нормо-

4

творческих возможностей^[414].

Имея дело лишь с формальным законом, формальная юриспруденция не признает никакой, за исключением формальной, критики действующих зако­нодательных норм, ни критики с точки зрения соответствия этих норм целям и интересам общества, так как это считается делом социальных наук, ни кри­

тики с точки зрения этических идеалов и соответствия этих норм нравствен­ным требованиям, так как это дело политики или морали. Формальная юрис­пруденция имеет в виду не запросы всей общественной жизни, а лишь запро­сы судебной и административной практики, призванной исполнять формаль­ный закон. Пусть этот закон будет представлять самое вопиющее нарушение элементарной человеческой справедливости, пусть он будет задергивать рост общества и даже вести его к гибели, легисту до этого нет дела; верный своему методу, он объявить все, что может в данном случае служить в пользу или даже во спасение общества, противным праву. Формально-юридическая шко­ла, отрицая всякий идеализм в праве, является открытым и притом глубоко реакционным оправданием действительности. «Она есть, в окончательном ре­зультате, полное отрицание всякой идеи права»^[415].

Предпринятый анализ политико-правовых доктрин привел А.С. Ященко к следующему заключению: какую бы из теорий права мы ни взяли, мы видим как ее односторонность и недостаточность, так и то, что она отвечает какой-то сто­роне действительности, «что-то реальное и правильное схвачено в каждой из них, но не вся реальность». Надо, следовательно, так определить право, чтобы предложенная дефиниция охватывала все основные теории, в их односторонней правильности. Как и при изучении государства, А.С. Ященко, формулируя поня­тие права, предложил руководствоваться синтетической идеей равновесия^[416].

Результатом научных поисков ученого стало следующее определение: право - это «совокупность действующих в обществе, психически переживае­мых людьми и нашедших себе выражение в объективных социальных формах норм, устанавливающих путем или охраны, или разграничения при­нудительное равновесие между интересами внешней свободы лица (т. е. про­явлением личной воли) и интересами общественного блага»^[417]. В несколько уточненной формулировке, а именно: право есть «совокупность действую­щих в обществе, вследствие коллективно-психического переживания членами

общества и принудительного осуществления органами власти, норм поведе­ния, устанавливающих равновесие между интересами личной свободы и об­щественного блага»^[418], позиция А.С. Ященко нашла отражение в его доктор­ской диссертации.

Как видим, ученый последовательно провел руководящую синтетиче­скую идею - «равновесие личной свободы и общего блага». Право, по А.С. Ященко, возникает как последствие двух противоположных течений общест­венной жизни: исключительного утверждения личной свободы, индивидуаль­ного эгоизма и интереса, влекущего в своем преувеличении к раздору и борь­бе, и стремления к общественному миру, соглашающему в общем благе от­дельные личные эгоизмы, как вследствие сознания вреда для самой личности от состояния общественного раздора, так и в соображениях восполнения лич­ности через блага общественной среды. Соответственно этим двум источни­кам права, в праве имеется всегда два элемента, общественный авторитет и личная автономия, первый особенно сказывающейся в объективном нраве, второй - в субъективных правах^[419].

Право есть мирный договор между личной свободой и общим благом, ус­танавливающий общественный порядок. Правовая система всегда стремится дать и утвердить жизненное равновесие общественных сил. Это равновесие все­гда конкретно и исторически изменчиво; оно никогда не бывает совершенным и постоянно нарушается. Движущее начало истории права есть своеобразное не­устойчивое равновесие. Дать математически точную формулу юридического равновесия, пригодную для всяких случаев, у всех народов и во все времена не­возможно, так как жизненное равновесие устанавливается, как в праве, так и во всем живущем мире, конкретно, в совокупности всех обстоятельств положения, всякий раз особо, и не может быть заранее вполне определено общей формулой. В этом основная иррациональная черта и тайна жизни, последствие единствен­ности и неповторяемости ее конкретных проявлений. Там, где жизненное равно­

весие права нарушается, - писал А.С. Ященко, - там наступает разрушение пра­вового порядка и вообще общественной формы^[420].

А.С. Ященко был убежден, что исключительное выделение одного из этих элементов «для построения системы права» приводит «не выдерживаю­щим критики конструкциям». Он полагал, что использование синтетического или интегративного подхода к праву позволит объединить все рассмотренные элементы в единую систему (в определенной пропорции по его выражению)^[421]органического равновесия. Все теории совершенно верно определяют один из элементов, составляющих право. Все теории верны «в своих положительных утверждениях» и неверны в «своем отрицании и односторонности». Ученый стремился в своем синтетическом определении избежать односторонности.

Проведенное исследование показало, что А.С. Ященко был сделан зна­чительный шаг вперед в обосновании связи между правом и нравственно­стью, сформулированы ценные замечания относительно интерпретации воз­можных конфликтов между ними. Благодаря этому стало возможным снятие аргументов в пользу противоположности этих социальных регуляторов. Свое синтетическое определение права А.С. Ященко сформулировал на основе подробного рассмотрения логического объема, материального содержания и формальных признаков юридических норм. Ученым было верно подмечено, что при различных подходах к праву при беспристрастном рассмотрении юридических теорий, «обнаруживается, что большинство теорий не так уж непримиримы между собой».

Право тесно связано с моралью, а мораль с религией, «где неизменен элемент веры и постулятивности». Отмечая существенную разницу мировоз­зрений, А.С. Ященко стремился достичь компромисса. Он исходил из того, что «при определении природы права надо не обострять разницы теорий не увеличивать противоречий. Противопоставляя то, что сходно по основной мысли, но различно лишь по внешней форме выражения, а сближать теории,

различая только то, что действительно различно»^[422]. Сам ученый ставил перед собой задачу углубить его, понять право в его основах.