§ 2. Реализация юридической ответственности в динамике правового регулирования

Правовое регулирование, как и любая форма социальной активности, находится в постоянной динамике, которая демонстрирует особенности взаимодействия социальных установлений (норм, предписаний) и поведе­ния, складывающегося на их основе.

Динамика правового регулирования применительно к юридической ответственности может быть раскрыта, с точки зрения одного из трех базо­вых доктринальных подходов.

Во-первых, «модернизационный» подход. По поводу сущности дан­ного подхода Д. А. Запивалов и Т. С. Медяков высказались следующим образом: «Право, как явление социальное, предполагает существование в нем движения, согласующегося с общественным развитием. Такое движе­ние опосредовано необходимостью постоянного снятия состояния напря­женности между социальной средой и действующим правом, что приводит к динамике правового регулирования. Развитие права опосредовано необ­ходимостью его периодического изменения»^[408]. Юридическая ответствен­ность и правовые формы ее реализации рассматриваются с точки зрения норм и институтов права (ответственность в объективном смысле), кото­рые периодически дополняются, изменяются и отменяются / ликвидируют­ся.

права (актически являются методологическим (ундаментом и средствами динамики правового регулирования.

Во-вторых, «функциональный» подход. Согласно обозначенному подходу, динамика правового регулирования оценивается, исходя из ста­дий (ункционирования права, начиная от общего действия норм права и заканчивая стадией реализации субъективных прав и обязанностей. Из этих же положений исходит предложенная еще в 60-х годах прошлого века концепция стадийного проявления (динамики) субъективного права Н. В. Витрука^[409]. По мнению Л. А. Сивковой достоинство этой точки зре­ния заключается в оценке субъективного права как явления динамичного и развивающегося, недостаток - в недоучете органической связи динамично­сти субъективного права с (ункциональной значимостью (орм его прояв­ления. Она также указывает на неразрывную связь между системой обще­ственных отношений, объективным и субъективным правом, говоря, что решающим (актором возникновения субъективных прав выступают пра­вовые нормы, обеспечивая динамику от «. всеобщих, основных, абсо­лютных прав - к конкретным правам, правомочиям, реализуемым в право­отношениях ... Субъективные права возникают, приобретаются и реализу­ются различными субъектами общественных отношений в различных ус­ловиях, в разное время, при различных обстоятельствах. Это внешнее про­явление субъективного права, обусловленное его непосредственной связью с деятельностью людей, с их постоянно меняющимися потребностями и интересами. Динамичность субъективного права . может выражаться как в расширении, в обогащении, углублении содержания уже имеющихся субъективных прав, так и в появлении новых»^[410]. Юридическая ответст­венность предстает здесь в своем субъективном смысле - в виде юридиче­ской обязанности претерпеть наказание, которая возникает из (акта про­тивоправного деяния и материализуется по ходу развертывания правореа­лизационного (правоприменительного) процесса, получая свое итоговое выражение в акте применения права вместе с возможностью быть испол­ненной.

Несложно заметить, что теоретико-методологической основой для существования двух обозначенных подходов выступает понимание право­вого регулирования в широком смысле, включающее правотворчество в состав правового регулирования, и в узком смысле, оставляющее деятель­ность по принятию правовых норм за рамками упорядочивающего воздей-

412

_ствия^[411]_.

Очевидно, что наиболее полным и содержательным будет интегра­тивный подход, сочетающий в себе два предыдущих. Так, Т. С. Медяков, проанализировав точки зрения В. М. Баранова и Д. А. Керимова, пришел к верному на наш взгляд выводу о том, что «динамизм права слагается из двух основных процессов - развития и совершенствования содержания и формы юридических норм . Жизнь права заключается не в одном лишь его существовании, но и в его действии. Только в движении права от воз­можности к действительности, в воплощении правовых норм в регулируе­мых отношениях обнаруживается его назначение, действенность»^[412]. Ю. И. Гревцов уместно замечает, что понятие дееспособности не способно отразить специфику реального использования или защиты субъективного права и исполнения юридических обязанностей, а лишь указывает на спо­собность лица это делать. Соответственно, то, что мы знаем о субъекте права «в статике» не позволяет узнать о нем в действии, то есть «в дина- мике»^[413]. Только в единстве своих воплощений юридическая ответствен­ность в объективном и субъективном смысле способна утверждаться в правовой системе как действенный и функциональный, потенциально эф­фективный механизм по обеспечению правопорядка и охране законности.

В динамике правового регулирования реализация юридической от­ветственности находит себя на уровне общих и конкретных правоотноше­ний. Юридическая ответственность в объективном смысле представлена здесь в виде системы закрепленных в праве наказаний, а субъективная юридическая ответственность, возникая из факта противоправного деяния, материализуется в недрах особого охранительного правоотношения в ка­честве обязанности претерпеть наказание, и получает возможность своего официального исполнения после вынесения итогового акта применения права.

Реализация юридической ответственности, согласно родовидовым взаимоотношениям, подчиняется общим требованиям, предъявляемым к реализации и применению права. Соответственно, реализация (примене­ние) права является основой для воплощения в жизнь норм юридической ответственности, наполняющих статус лица обязанностью претерпеть на­казания и переводя его в разряд правонарушителей.

Множественность исследований различных проблем действия права приводят нас к убеждению о необходимости комплексного рассмотрения реализации юридической ответственности, включающего в себя:

- собственно-регулятивный аспект, связанный с демонстрацией «движения» юридической ответственности по стадиям правового регули­рования;

- материально-правовой аспект, связанный с изучением развития материального правоотношения юридической ответственности;

- процессуально-правовой аспект, связанный с изучением развития процессуального правоотношения юридической ответственности.

Совместное рассмотрение и учет всех трех тесно взаимоувязанных между собой регулятивных контекстов позволит нам избежать вульгарной характеристики реализации юридической ответственности и воспринять ее как единый процесс, протекающий на нескольких уровнях правовой ре­альности одновременно. «Говоря о конкретизации абстракции "осуществ­ление права",- рассуждает А.М. Васильев, - желательно еще раз подчерк­нуть, что правовые категории не следует считать жестко включенными лишь в один определенный понятийный ряд. Они могут относиться к раз­ным по степени конкретизации понятийным рядам в зависимости от того, в

каком отношении с другими категориями или с какой стороны они рас-

415

сматриваются»^[414].

Мы убеждены, что познание реализации юридической ответственно­сти в динамике правового регулирования логично начинать с обращения к реализации права и его детализации для обозначенных нами целей. Пред­шествующие научные изыскания дают нам право утверждать о наличии у феномена «реализация права» как минимум трех основных признаков

1) это воплощение в жизнь правовых предписаний позитивного пра­ва, посредством волевых актов поведения субъектов права (родовой при­знак);

2) это воплощение в жизнь правовых предписаний, выраженных в правомерном поведении всех его участников;

3) это воплощение в жизнь правовых предписаний, выраженное в осуществлении субъектами права принадлежащих им субъективных прав и обязанностей.

Следовательно, реализация права - это воплощение предписаний по­зитивного права в жизнь, выраженное в правомерном осуществлении субъектами права принадлежащих им субъективных прав и обязанно- _стей^[415]_.

Преломление признаков реализации права через явление реализации юридической ответственности позволяет назвать признаки последней:

- это претворение в жизнь санкций правовых норм, содержащих ме­ры государственного принуждения в виде лишений личного, имуществен­ного или организационного характера (родовой признак);

- это претворение в жизнь санкций правовых норм, протекающее при условии правомерности поведения субъектов, которые возлагают и претерпевают ответственность;

- это претворение в жизнь санкций правовых норм, выраженное в материализации субъективной юридической обязанности нарушителя пра­ва претерпеть принудительные меры в виде определенных лишений за со­вершенное противоправное деяние.

Отсюда, реализация юридической ответственности - это пре­творение в жизнь санкций правовых норм, содержащих меры государст­венного принуждения в виде лишений личного, имущественного или орга­низационного характера, протекающее в условиях правомерного поведения субъектов возлагающих и претерпевающих ответственность, при кото­ром происходит материализация субъективной юридической обязанности нарушителя претерпеть соответствующие принудительные меры за со­вершенное противоправное деяние.

Реализация юридической ответственности как процесс^[416] охватывает собой единое действие объективного и субъективного права, начиная от общерегулятивного действия правовых норм до реализации возникших на их основе субъективных прав и обязанностей. М. К. Маликов обоснованно замечает, что правореализацию следует рассматривать как совокупность неких установок, позволяющих обеспечить перевод правовых предписаний в поведение субъектов и отразить конкретные (ормы, способы, средства и стадии осуществления соответствующей юридически значимой деятельно- сти^[417].

Динамическая природа и смысл реализации права как неотъемлемой части правового регулирования, в наиболее полном виде раскрывается в механизме правореализации. Так, Л. Н. Завадская уместно обращает вни­мание на то, что традиционный «юридический механизм реализации зако­на раскрывается через осуществление прав, обязанностей и ответственно­сти . Понимая реализацию закона как деятельность по переводу норма­тивных юридических предписаний в практику, для нас важен содержа­тельный анализ этой деятельности, которая носит. системный харак- тер»^[418]. Воздерживаясь от критического осмысления разнообразных под­ходов относительно понятия и содержания механизма правореализации^[419],

рассмотрим соответствующий вопрос с позиции инструментальной теории права.

Общая модель (схема) реализации права непосредственно опирается на стадии правового регулирования и выглядит следующим образом:

1) содержащаяся в том или ином источнике правовая норма в своей гипотезе закрепляет условия, при которых возможна ее конкретизация для определенной юридически-значимой ситуации и сопутствующих обстоя­тельств - стадия общего действия норм права;

2) свершившийся юридический факт или завершенный фактический состав являются достаточным условием для того, чтобы норма права поро­дила юридические последствия, предусмотренные ее диспозицией, либо санкцией, соответственно, на основе юридического факта или фактическо­го состава возникает конкретное правоотношение, либо у конкретного ли­ца появляются субъективные права и юридические обязанности - стадия возникновения субъективных прав и обязанностей;

3) лицо осуществляет возникшие у него субъективные права и юри­дические обязанности в своем правомерном поведении (реализация право­отношения) - стадия реализации субъективных прав и обязанностей.

Применительно к отдельным юридическим казусам лица получают возможность реализовать свои субъективные права и обязанности исклю­чительно при содействии уполномоченных субъектов, которые своими властными действиями, решениями (актами применения права) создают необходимые условия для такой деятельности. К подобным случаям мож­но отнести обеспечение участковой избирательной комиссией реализации гражданином активного избирательного права, выдачу государственному служащему разрешения от представителя нанимателя на зарубежную по­ездку по частным делам, удовлетворение арбитражным судом ходатайства лица об участии в судебном заседании путем использования систем видео­конференц-связи и многое другое. При наличии обозначенных обстоя­тельств в общую модель (схему) реализации права между третей и четвер­той стадиями вклинивается дополнительная стадия применения права, ко­торая выражается в специальной процессуальной деятельности, посредст­вом которой создаются необходимые условия для реализации возникших правоотношений или отдельных субъективных прав и обязанностей.

Общая модель (схема) реализации юридической ответственно­сти через призму механизма реализации права и стадии правового регу­лирования:

1) стадия юридической ответственности в объективном смысле

(общего состояния ответственности) - санкции правовых норм содержат наказания, которые могут быть применены к правонарушителям за кон­кретные, указанные в гипотезах соответствующих норм, противоправные деяния, обеспечивают потенциальную возможность возложения на лиц различного рода дополнительных лишений или ограничений;

2) стадия возникновения субъективной юридической ответствен­ности - совершение противоправного деяния, за которое предусмотрена

юридическая ответственность «переключает» динамику ответственности с объективного на субъективный уровень правового регулирования, влечет возникновение у правонарушителя субъективной обязанности претерпеть наказание;

3) стадия реализации субъективной юридической ответственности

- исполнение правонарушителем своей обязанности претерпеть наказание

Из предложенной схемы реализации юридической ответственности видно как нормативная конструкция юридической ответственности с уров­ня института права переходит на уровень правового статуса правонаруши­теля, где закрепляется в качестве его субъективной обязанности претер­петь наказание. Диалектика взаимодействия юридической ответственности в объективном смысле и субъективной юридической ответственности име­ет те же теоретико-методологические основания, что и диалектика объек­тивного и субъективного права - это материально-правовая природа раз­вития ответственности.

Как известно, реализация права, в зависимости от характера дейст­вий субъектов дифференцируется на три непосредственных и одну опосре­дованную форму^[420]. Соблюдение, исполнение и использование права осу­ществляются субъектами индивидуально, они не связаны с властными ре­шениями и полномочиями, в силу чего именуются непосредственными формами реализации права. Соответственно, реализация права, связанная с осуществлением компетентными субъектами принадлежащих им полно­мочий по обеспечению надлежащего действия права, воспринимается как особая (опосредованная) форма, именуемая применением права. Исходя из этих положений, в науке и на практике наблюдается дифференциация вы­шеприведенной модели (схемы) реализации юридической ответственности на два самостоятельных подвида: добровольную (основанную на непо­средственной реализации права) и принудительную (основанную на пра­воприменении) формы реализации. Возможность реализации права через механизмы добровольного и принудительного воздействия также признает Л. Н. Завадская^[421]. Как уместно отметила А. А. Павлушина, привлечение к ответственности может наличествовать и в юрисдикционном (негативном) и в неюрисдикционном (позитивном) процессе^[422].

Добровольная (непосредственная) форма реализации юридической 424

ответственности^[423] проявляется в самостоятельном исполнении правона­рушителем своей обязанности претерпеть наказание вне принудительного воздействия со стороны компетентных субъектов. Специфика механизма

добровольной реализации юридической ответственности состоит в сле­дующем:

1) после совершения противоправного деяния лицом у последнего возникает обязанность претерпеть наказание, которая в силу прямого ука­зания закона может быть исполнена им добровольно, своими волевыми действиями;

2) в процессе исполнения указанной обязанности правонарушитель действует без принуждения его к этому со стороны органов, самостоятель­но, правоприменительный акт персони(ицирующий ответственность (про­цессуальное основание ответственности) здесь отсутствует;

3) момент перехода к стадии реализации ответственности и возник­новения материального правоотношения ответственности связывается с объективными действиями правонарушителя по (актическому принятию на себя и выполнению им охранительной обязанности претерпеть наказа­ние;

4) в случае отказа правонарушителя от добровольного надлежащего исполнения своей обязанности всегда присутствует возможность привлечь его к ответственности против его воли силами государственного принуж­дения и (актически перейти к принудительной (орме реализации.

Проявления добровольной (ормы реализации юридической ответст­венности чаще всего обнаруживаются в международном публичном и внутринациональном частном праве.

Ю. М. Колосов, указывает, что причинение государством вреда по­рождает у потерпевшего субъекта право требовать возмещения, соответст­венно, когда пострадавший предъявляет делинквенту претензию, он ука­зывает на конкретные действия последнего, причинившие вред, обосновы­вает сумму ущерба и требует компенсации. Возникновение обязанности возместить ущерб здесь напрямую увязывается с предъявлением потер­певшим правомерного и обоснованного требования. В случае же причине­ния политического/морального ущерба у государства возникает обязан­ность исправить его^[424]. Например, согласно ч. 8 ст. 111 Конвенции ООН по морскому праву^[425] любые неправомерно и безосновательно причиненные убытки или ущерб задержанному судну, должны быть возмещены. Воз­можность самостоятельного претерпевания мер международно-правовой ответственности основным субъектом межнациональных отношений - го­сударством здесь очевидна. Нормативная конструкция данного вида ответ­ственности исходит из приоритета добровольной (ормы ее реализации над принудительной (последняя носит восполняющий, субсидиарный харак­тер).

Обращаясь к нормам национального частного права, мы находим схожие положения, характеризующие частноправовую ответственность в структуре обязательства, возникающего из факта противоправного деяния. Например, системное толкование ст.ст. 307-309, отдельных норм гл. 25 и гл. 59 ГК РФ приводит нас к мысли о том, что вследствие нарушения дого­вора или причинения вреда у одного лица (должника) возникает в отноше­нии другого лица (кредитора) обязанность совершить определенные дейст­вия (уплатить неустойку, возместить вред и др.). Применительно к граж­данско-правовой ответственности в форме возмещения убытков в п. 3 ст. 393 ГК РФ прямо указано, что определение размера убытков произво­дится на день добровольной их уплаты кредитором, либо на день предъяв­ления иска при отказе от добровольного возмещения. В силу положений о материальной ответственности сторон трудового договора работник, кото­рый виновен в причинении ущерба работодателю имеет право возместить его полностью или частично на добровольной основе (ст. 249 Трудового кодекса Российской Федерации от 30.12.2001 № 197-ФЗ - ТК РФ^[426]). В се­мейно-правовых отношениях у лица, которое виновно в невыплате али­ментов, предусмотренных соглашением, также имеется возможность вы­платить ответственность за просрочку своими самостоятельными и добро­вольными действиями (п. 1 ст. 115 Семейного кодекса Российской Феде­рации от 29.12.1995 г. № 223-ФЗ^[427]).

В отдельных случаях добровольная форма реализации ответственно­сти может использоваться и в отношении внутринациональной публично­правовой ответственности. Так, согласно абз. 2 п. 1 ст. 104 Налогового ко­декса Российской Федерации от 31.07.1998 г. № 146-ФЗ (часть первая)^[428]: «До обращения в суд налоговый орган обязан предложить лицу, привле­каемому к ответственности за совершение налогового правонарушения, добровольно уплатить соответствующую сумму налоговой санкции».

Заметим также, что общее правило обращения в арбитражный суд для взыскания обязательных платежей и санкций (ч. 2 ст. 213 Арбитражно­го процессуального кодекса Российской Федерации от 24.07.2002 г. № 95- ФЗ^[429]) предусматривает возможность принятия заявления лишь при усло­вии неисполнения ответчиком требования в добровольной форме. Несо­блюдение претензионного (досудебного) порядка обращения к ответчику в предусмотренных законом случаях может повлечь возвращение (оставле­ние без движения) заявления и в гражданско-процессуальных правоотно­шениях (ст. ст. 131-132, 135, 222 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации от 14.11.2002 г. № 138-ФЗ ^[430]).

427

428

429

430

431

Принудительная (правоприменительная) форма реализации юриди­ческой ответственности^[431] подразумевает обязательное участие в процес­се ее возложения компетентных субъектов, которые осуществляют при­надлежащие им полномочия по установлению факта противоправного дея­ния, расследования дела и принятия по нему решения, его исполнению. Механизм принудительной реализации юридической ответственности со­стоит в следующем:

1) предусмотренное в качестве основания возникновения юридиче­ской ответственности противоправное деяние влечет возникновение субъ­ективной ответственности в виде обязанности лица претерпеть определен­ные наказания (лишения, правоограничения);

2) процесс конкретизации и закрепления юридической ответственно­сти сопровождается специальной процедурой - правоприменительной дея­тельностью, посредством которой реализуется материальное правоотно­шение ответственности;

3) момент перехода к стадии фактической реализации ответственно­сти связывается с принятием компетентным субъектом акта применения права, в котором персонифицируется наказание для правонарушителя, по итогам предшествующей процессуальной конкретизации ответственности;

4) претерпевание субъективной ответственности происходит под контролем уполномоченных субъектов, непосредственно обеспечивающих данный процесс, либо следящих за неукоснительным исполнением право­нарушителем условий назначенного ему наказания.

Преобладающая часть мер публично-правовой и значительный объ­ем мер частноправовой ответственности реализуются в принудительном порядке. Некоторые виды ответственности (например, уголовно-правовая, дисциплинарная) могут быть возложены и реализованы только при уча­стии компетентных субъектов и нуждаются в правовой персонификации в правоприменительном процессе.

Характеризуя правовую природу материально-правовой процедуры в контексте добровольной формы реализации юридической ответственности и процессуально-правовой процедуры в контексте принудительной формы реализации с точки зрения их сопоставления и разграничения, считаем возможным обратиться к позиции В. Н. Протасова. Автор предлагает вос­принимать юридический процесс как разновидность юридической проце­дуры, которая направлена на выявление и последующую реализацию мате­риального охранительного правоотношения, что предопределяет ее содер­жательные особенности, включая обязательное участие властного субъек­та, специфику принимаемых мер, высокий уровень правовой регламента-

433

ции и другие^[432].

Процессуально-правовая составляющая в развитии юридической

ответственности, как уже было отмечено, относится к принудительной форме реализации ответственности и выражается в целой системе процес­суальных правоотношений, опосредующих фиксацию факта противоправ­ного деяния, рассмотрение дела о привлечении к ответственности, форму­лирование и определение в специальном решении наказания для правона­рушителя и обеспечение надлежащего его исполнения. По этому поводу В. Н. Карташов замечает, что юрисдикционная или правоохранительная практика, среди прочего, связана с правонарушениями и случаями, когда требуется применить определенные меры юридической ответственности. Данная практика, по мнению автора, должна иметь разработанную процес­суальную форму, позволяющую реально обеспечить права и законные ин­тересы участвующих в деле лиц и, в большинстве своем, опосредованную специальными органами (судебными, прокурорскими, внутренних дел),

либо иными компетентными субъектами, наделенными властно-

434

процессуальными полномочиями^[433].

Согласованность материального и процессуального права в разви­тии юридической ответственности можно проследить применительно к принудительной форме реализации. Воздерживаясь от имеющихся в науке дискуссий по этому вопросу, мы полагаем необходимым обратить внима­ние на ключевых положениях рассматриваемого процесса:

- правонарушение, либо объективно-противоправное деяние, за ко­торое санкциями правовых норм предусмотрены меры юридической ответ­ственности, в качестве юридических фактов влекут у правонарушителя возникновение в его правовом статусе субъективной обязанности претер­петь наказание;

- образовавшая в результате противоправного деяния материально­правовая обязанность претерпеть наказание является эвентуальной (непер­сонифицированной) субъективной юридической ответственностью, по­скольку не может быть реализована вне юридического процесса и нужда­ется в правоприменительном сопровождении;

- если противоправное деяние так и останется незамеченным для правоприменителя, то субъективная юридическая ответственность так и не будет материализована, останется «тенью», которая через некоторое время утратит всякие шансы на дальнейшую реализацию (в связи с изменением обстановки, истечением сроков давности, декриминализацией деяния и т. д.);

- после того как будет вынесен акт применения права инициирую­щий юридический процесс по делу о привлечении к ответственности (по­становление о возбуждении уголовного дела или дела об административ­ном правонарушении, приказ работодателя о начале служебной проверки и т. д.) последняя начнет конкретизироваться с учетом особенностей совер­

шения противоправного деяния и индивидуализации лица его совершив­шего;

- «процессуальное расследование» как некая универсальная право­применительная процедура конкретизации субъективной юридической от­ветственности должна пройти несколько стадий, по итогам развертывания которых, будет вынесен итоговый акт применения права, устанавливаю­щий меру ответственности для определенного правонарушителя (решение или приговор суда, приказ работодателя о возложении дисциплинарного взыскания и т. д.);

- итоговый акт применения права выступает в качестве процессуаль­ного основания и с его появлением можно констатировать окончание ма­териализации субъективной юридической ответственности и возникнове-

435

ние материального правоотношения ответственности^[434] с определенными управомоченными и обязанными субъектами, со своим содержанием;

- появление материального правоотношения юридической ответст­венности до вынесения решения по делу невозможно, поскольку содержа­ние самой ответственности не конкретизировано, субъекты правоотноше­ния ответственности и их права не согласованны, а процесс не завершен (в иной интерпретации, следуя позиции В. Ф. Попандопуло, необходимо вес­ти речь о развитии обязательственного правоотношения^[435]);

- субъективная юридическая ответственность, реализуемая в прину­дительной форме должна «вызреть» в недрах правоприменительного про­цесса и исполнится в виде уже вынесенного наказания-меры при содейст­вии соответствующих компетентных органов;

- для возникновения материального правоотношения ответственно­сти необходим специальный юридический состав, включающий в себя как минимум три юридических факта: 1) противоправное деяние; 2) отсутствие обстоятельств исключающих юридическую ответственность (непримене­ние освобождающих)^[436]; 3) вынесенный по результатам объективного и своевременного рассмотрения дела акт применения права, возлагающий на правонарушителя наказание;

- материальное правоотношение ответственности в свою очередь яв­ляется условием реализации субъективной ответственности как обязанно­сти претерпеть определенные наказания, исполнение которой под право­применительным контролем демонстрирует достижение целей, функций и принципов ответственности, свидетельствует о прекращении материально­го правоотношения ответственности;

- даже если в ходе развития юридического дела будут применены основания освобождения от ответственности (например: раздел IV УК РФ, ст.ст. 2.3, 2.9 КоАП РФ, ст.ст. 1067, 1083 ГК РФ, ст. 240 ТК РФ и др.) пра­вонарушитель не будет освобожден от самой юридической ответственно­сти, однако условия для ее реализации отпадут.

Таким образом, мы приходим к выводу, что реализация юридической ответственности в динамике правового регулирования характеризуется единством и переплетением собственно-регулятивного, материально­правового и процессуально-правового аспектов, которые позволяют обес­печить прохождение ответственности через все стадии правового регули­рования и достигнуть требуемого упорядочивающего эффекта.