1.2. Проблемные вопросы структуры процессуальной нормы права

Процессуальная норма, как любая правовая норма, имеет четкое внутреннее строение. Структура правовой нормы представляет собой внутреннее выражение формы, внешнее - способ ее существования, проявления, отражения действительности.

Структура нормы должна обеспечить такую взаимосвязь ее отдельных частей, которая будет создавать устойчивый порядок ее построения.^[11] Правовая норма конструируется по модели формулы «если... то... ина- че».^[12] Следует добавить, что структура логической нормы воссоздается мыслительным путем, и для того, чтобы правильно воспроизвести норму, необходимо не только знание законодательства, но и соблюдение требований и правил логики, знание юридической техники, механизма взаимодействия различных элементов системы права и в целом всей правовой системы. Первая часть этой формулы «если» должна содержать описание условий действия правовой нормы: времени, субъектов, фактических обстоятельств. Эта часть носит название гипотезы, предположения. Гипотеза указывает на те жизненные обстоятельства, при наличии которых реализуется ее диспозиция. Посредством гипотезы абстрактный вариант поведения соотносится с конкретным случаем правовой действительности, определяя необходимые структурные элементы самой гипотезы, на которые уже указывалось. Гипотезы могут быть определенными и относительно-определенными. Относительно-определенная гипотеза, называя условия действия нормы, предоставляет субъектам применения права возможность решать в каждом конкретном случае вопрос о наличии или отсутствии этих условий. Определенная гипотеза всегда четко определяет сферу применения правовой нормы, не давая участникам правоотношения права выбирать. Они могут действовать единственно возможным способом, прямо описанным гипотезой. Любой другой вариант поведения, даже приводящий к тому же результату, будет считаться неисполнением нормы права, следовательно, ее нарушением со всеми вытекающими неблагоприятными последствиями.

Некоторые авторы считают возможным существование неопределенных гипотез, однако В.Э.Краснянский вполне доказательно полагает, что таких гипотез нет, так как в противном случае либо было бы неясно, в каких случаях следует руководствоваться данной нормой права, либо сводится к нулю ее обязательность.^[13] Гипотезы классифицируют также по объему на простые и сложные. В простой гипотезе указывается только на одно условие реализации правовой нормы, в сложной, иногда называемой составной, присутствуют несколько обстоятельств, каждое из которых в отдельности или которые вместе предполагают задействование нормы. По способу изложения гипотезы можно разделить на казуистические и абстрактные. Казуистическая гипотеза определяет условия реализации нормы конкретными видовыми признаками, абстрактная же - общими, родовыми. Отражением общеправовой дискуссии по вопросу строения правовых норм и количества элементов, из которых норма состоит или должна состоять, является позиция А.С. Пиголкина, который писал, что гипотеза - возможный, но вовсе не необходимый элемент нормы положительного регули- рования.^[14] Данное высказывание можно отнести к специфике именно процессуальных норм права, так нормы положительного регулирования - не что иное, как нормы процессуальные, предназначение которых - урегулировать такое развитие ситуации, при которой сами заинтересованные субъекты отношения смогут воспользоваться предоставленными им законом возможностями и не доводить дело до принудительного, с участием юрисдикционных органов, разрешения. Поэтому в отличие от традиционных материальных норм, данный элемент следует считать обязательным элементом структуры нематериальной нормы права. Следующим элементом формулы правовой нормы является диспозиция, соотносимая с частью «то». Диспозиция должна указывать на должное поведение при наличии предусмотренных гипотезой обстоятельств. Диспозиции также можно классифицировать. Так, по степени определенности они подразделяются на определенные, относительно-определенные и бланкетные.

Определенная диспозиция наиболее проста в понимании, так как совершенно четко и ясно обозначает требуемое, не допуская сомнений и толкований. Относительно-определенная диспозиция, называемая еще альтернативной, предоставляет субъектам право выбора в установленных рамках. Наиболее интересна бланкетная диспозиция. Она описывает правило поведения в самой общей форме, никак его не конкретизируя. Конкретизацию или разъяснение по поводу образа действия следует искать в иных нормах или нормативных актах, к которым она отсылает. Поэтому можно сказать, что бланкетная диспозиция включает в себя меняющийся элемент. Как правило, бланкетная диспозиция имеет отношение не к какой-то отдельной норме, а к целой группе норм, комплексу меняющихся правил. Однако, несмотря на теоретический интерес, а может и вопреки нему, для целей практического правоприменения, бланкетная норма является наиболее сложной, неудобной. Норма права тогда выполняет свое назначение, когда совершенно четко и однозначно регулирует возникшее общественное отношение. В силу же специфики структуры бланкетной нормы в ней отсутствует четкость и определенность, а потому можно говорить, что наличие подобных норм права затрудняет не только и не столько правоприменение, сколько поведение самого адресата - участника правового отношения. Отмеченная сложность структуры материальной нормы права для нормы процессуальной является благом, а не обременением. Некоторая неопределенность в формулировке диспозиции позволяет управомоченным субъектам по своему усмотрению определять в каждом конкретном случае вариант поведения, который, как правило, характеризуется неопределенной множественностью в рамках, установленных правовым предписанием. Бланкетные диспозиции в наибольшей степени способствуют развитию правопонимания субъектов отношений, следовательно, направлены на популяризацию использования прцессуальных норм права. По способу изложения диспозиции бывают простыми и развернутыми. Простая диспозиция только определяет правило поведения без указания на детали, она изложена четко и ясно, не допуская домыслов и сомнений.

Это можно сказать о большинстве всех норм права, так как одним из принципов нормотворческого процесса является формулировка, позволяющая однозначно и единообразно понимать выраженное правовой нормой веление государства. Простые диспозиции не исключены в процессуальных нормах права, так как невозможно регулировать сложные общественные отношения только 22 с помощью допускающих инвариантность формулировок. Существуют такие обстоятельства в рамках любого общественного явления, которые требуют совершенно четкой и однозначно определяемой регламентации. Развернутая диспозиция перечисляет наиболее важные детали и отличительные признаки правоустановления. В литературе существует мнение, что не все нормы права состоят из одинаковых элементов. Это обусловливается их разным функциональным назначением, целями и задачами, стоящими перед каждой из групп правоуста- новлений. Наибольшие проблемы возникают с последней структурной частью правовых норм. Последний элемент правовой нормы «иначе» признается не всеми авторами. Так, И.Я.Дюрягин^[15] полагает, что формула правовой нормы состоит из двух элементов: «если...то...». Следует признать справедливым мнение О.Э.Лейст^[16], что в этом случае происходит смешение норм права и некоторых статей нормативных актов, не учитывающих системности права, неразрывной связи правил поведения, выраженных в диспозиции, с условиями их применения и способом охраны от нарушений. Эту позицию разделяет и Т.В. Кленова.^[17] Она пишет: «Любая правовая норма представляет собой системную организацию, сложность которой обусловливается сложностью реализуемых ею отношений. Целостность такого сложного образования объясняется устойчивостью связей элементов его содержания, т.е. в рамках самой нормы строятся отдельные структурные элементы, осуществляющие функции гипотезы, диспозиции и санкции. Вне трех элементной структуры, которая отражает регламентацию условий соблюдения и последствий нарушения предусматриваемого в норме правила поведения, любая правовая норма перестает быть таковой».

В.Д.Сорокин отмечает, что есть и третья точка зрения на эту проблему: трехчленная структура нормы права предусматривает максимум составных элементов нормы, но существует и минимум, без которого она утрачивает смысл. Минимумом для процессуальной нормы предлагается считать диспозицию. Могут быть и такие нормы, осуществление которых не связано с конкретными обстоятельствами, и практически возможно при любых условиях. Если признать существующим элемент «иначе», соответствующий санкции, следует определить, что может пониматься под этим термином. Слово «санкция» в юриспруденции используется в нескольких аспек- тах. 18 Так, «санкция» может обозначать утверждение, одобрение, разрешение какого-либо акта. Тот же термин может нести иную смысловую нагрузку и пониматься как меры воздействия, применяемые в случае неисполнения правового предписания. «Санкцией» же называют и наказание, которому подвергается правонарушитель. Последний аспект термина несколько корреспондирует второму пониманию и некоторые авторы отождествляют санкции и наказания, однако видится справедливым различение этих пониманий, так как нюансы все же неоднозначны. В.Э. Краснянский считает санкцию стимулом содержащегося в норме права предписания. Санкция может быть положительной - содержать обещание поощрения или отрицательной - угрожающей наказанием.^[18][19] Для целей настоящей работы условимся о восприятии термина «санкция» как указании в норме права на последствия несоблюдения или нарушения предписания, представленного правовой нормой. В юридической литературе имеют место два подхода к вопросу о понятии санкции. Поскольку данная проблема не является предметом исследова ния настоящей работы, отметим только, что один из них заключается в очень широком понимании санкции как любого способа реагирования на ненадлежащее исполнение предписания, другой предполагает более узкое понимание этого термина. Санкции делят по нескольким основаниям. Так, по степени определенности они делятся на абсолютно определенные, относительно определенные и альтернативные.

Абсолютно определенная санкция наименее распространена, так как она жестко фиксирует меру воздействия на недобросовестного участника правоотношения. Сфера ее применения, как правило, ограничена восстановлением нарушенного права. Относительно-определенная санкция определяет верхний и нижний предел воздействия. Степень тяжести наказания в этом случае выбирает субъект правоприменения. Альтернативная санкция представляет собой перечень способов реагирования на нарушение или ненадлежащее исполнение закона. Конкретный способ опять определяет субъект правоприменения. По характеру реакции государства санкции бывают карательными, правовосстановительными и правоотрицающими. Карательная санкция - наиболее резкий способ воздействия на нарушителя, связанный с активными принудительными действиями, направленными на наказание, воспитание и исправление виновного. Правовосстановительные санкции возвращают к прежнему положению. При этом вид правовосстановления может быть различным: восстановление на работе в случае незаконного увольнения, отмена решения суда, возложение обязанности возместить причиненный вред и так далее. Правоотрицающие санкции являются способом пассивной реакции государства на ненадлежащую реализацию установления. В этом случае отменяется результат, достигнутый неправомерным путем. По направленности последствий различают санкции личные и имущественные. Личные санкции непосредственно связаны с личностью субъекта права, который без юридически значимых опосредующих моментов отношения испытывает направленное на него воздействие. Имущественные же связаны с материальными, экономически- стоимостными благами и недобросовестный участник отношения испытывает воздействие, связанное с его материальным положением. Рассмотренная структура правовой нормы признается большинством российских правоведов. Наследие социалистической правовой науки утверждает именно такую позицию. В последнее время высказываются и иные взгляды. Так, Б.И. Пугинский пишет, что представление о трехчленном строении норм права - заблуждение, и заблуждение историческое. Он соглашается с тем, что подобная структурированность правовых норм существовала на ранних этапах развития права. Свое мнение он подтверждает примерами из Соборного уложения 1649г. В дальнейшем ситуация изменилась, и то построение, которым ранее характеризовалась норма права, стало присуще не нормам, а отраслям права в целом. Без норм право существовать не может. Они сохраняются, но несут иную смысловую нагрузку. В пределах отрасли нормы группируются по целям. Одни предусматривают условия применения отраслевого законодательства, другие нормы устанавливают правила деятельности соответствующих субъектов и третьи - определяют санкции.^[20] Вывод, сделанный в рассматриваемой статье, очень интересен - то, что принято считать структурой нормы права на самом деле является характеристикой и требованием к организационному построению отраслей права. Определение нормы права новаторским не является - это правовое установление, сформулированное в виде, допускающем его самостоятельное применение для регулирования тех или иных типических ситуаций. При таком подходе к определению нормы права и ее структуры остается неясным, какой же автор видит структуру правовой нормы. Если признаки нормы права остаются прежними, то, видимо, государственное установление должно все же иметь способ внешнего проявления, однако как он будет выглядеть и каковы правила его формализации - неизвестно. Также остается нераскрытым вопрос о соотношении частей правовой нормы, назначении этих частей, если они вообще будут существовать в новом представлении о норме права. Более того, непонятно, признает ли автор за нормой права саму возможность деления на части. Если это допустимо, необходимо формулировать задачи не только для групп правовых норм, но и для отдельных частей нормы. Высказывание автора о признании нормой права только такого установления, которое годится для регулирования типических ситуаций, не расходится с общепринятыми представлениями о ней. Таким образом, из приведенных высказываний не представляется возможным сделать конкретные выводы о том, какой, но мнению Б.И. Пугинского, должна быть формальная структура нормы права. Также неясны принципы ее создания, ибо отсутствие узких задач не даст возможности четко определить цели законодателя при конструировании правовой нормы. При подобной ситуации возникает и проблема соответствия новых норм права уже действующим, которые созданы по принципу трехчленного деления внутреннего строения. Кардинальное отличие в конструировании норм права вполне может вызвать дезорганизацию системы права. Любое новое явление такого уровня должно вводиться в правосознание плавно, давая возможность не только субъектам правоприменения и ученым-правоведам, обладающим специальными знаниями, действовать осознанно, но, и это одна из наиболее сущест венных задач права, дать возможность субъектам права использовать предоставленные права и нести обязанности. Подводя некоторые итоги рассмотрения вопроса о санкциях, полагаем, что не каждая норма, изложенная в тексте нормативного акта, обязательно должна завершаться определением меры реагирования государства на ее нарушение. В этом проявляется специфика процессуальных норм права. Возможна ситуация, при которой несколько норм права будут обеспечиваться одной санкцией, и тогда законодателю нет необходимости прибегать к тавтологии. Это только увеличит объемы нормативных актов, и вряд ли можно будет говорить об облегчении правоприменения. Более того, вполне допустима ситуация, когда не только какая-то группа норм будет обеспечиваться одной санкцией, но принуждение к соблюдению норм целого правового института может обеспечиваться одной санкцией. Правотворчество дает такие примеры. Их достаточно в цивилистических отраслях права. Прием законодательной техники, при котором не каждая процессуальная правовая норма содержит санкцию, не позволяет считать такую норму вообще не имеющей санкции. Поскольку одним из безусловных признаков и материального, и нематериального правоустановления является возможность принуждения со стороны государства, действительно каждая норма должна иметь санкцию, иначе она перестанет быть правовой нормой и перейдет в разряд моральных норм общества. Нельзя сказать, что моральные нормы вообще никак не регулируют поведение индивида, но механизм их действия основывается на других мотивах и побуждениях. Например, Л.А. Андреев говорит о наличии среди социальных регуляторов, к которым относятся и правовые нормы в том числе, двух компонентов: должного и желательного.^[21] Долженствование можно разделить, в свою очередь, также на обязательное (обеспеченное принуждением) и необязательное (не обеспеченное принуждением). Во втором случае мы будем иметь какое-либо социальнорегулятивное правило поведения, а в первом - правовую норму, усиленную пониманием и желательностью со стороны общественного мнения, обеспеченную необходимостью исполнения. В отношении же компонента «желательное» можно сказать, что он универсален и присущ в принципе любому регламентирующему предписанию. Учитывая назначение социального регулирования с помощью нематериальных норм права, можно сказать, что абсолютно все методы воздействия, существующие в какой-либо сфере, обязательно будут рассматриваться через призму желательного. Обращая внимание на особенность рассматриваемой части процессуальной правовой нормы, следует подчеркнуть, что она объединяет должное и желательное, как и соответствующая часть любой нормы права, но содержание желательного имеет особый смысл - это желательная законодателем реакция участников регулируемого отношения и органов государства на отступление от должного в поведении конкретного субъекта права в конкретной ситуации. Трудно однозначно определиться с этими компонентами в гипотезе процессуальных норм права. Если законодатель описывает диспозицию цивили- стической нормы права, то сложившаяся ситуация не противоречит ни должному, ни желательному. Однако совершенно понятно, что диспозиция уголовной или административной нормы никоим образом не может подпадать под понятие «должное», а уж тем более - под понятие «желательное». Если попытаться определить иерархию этих двух понятий, то вряд ли удастся установить соответствие быстро или легко. Выясним, в какое понятие законодатель вкладывает больший объем государственного интереса. Желательное, как компонент правового предписания, свидетельствует о том, что рассматриваемый вариант поведения допускается как возможный. Однако восприятие данного элемента зависит от субъекта, осуществляющего правоприменительное действие. Так, желательное со стороны нормодателя не всегда выступает как таковое со стороны адресата, а желательное для участника правоотношения может не только не приветствоваться официально, но и прямо запрещаться. Должное, как второй компонент структуры содержания процессуальной нормы права, выражает степень обязательности и может не учитывать желание участников отношения. Подобный механизм реализации права крайне нежелателен, но в условиях отсутствия другой возможности представляется допустимым. С учетом того, что не всякое долженствование обязательно в плане наличия возможности принудительного осуществления, нельзя не отметить, что этот компонент всецело рассчитан на высокий уровень как общей культуры, так и правовой. Субъект отношения в любой момент должен определять, должным или желательным квалифицируется его поведенческий акт. В идеале понятия «должное» и «желательное» должны составлять единство, тогда любая социальная норма достигает своего результата. Таким образом, «желательное» сопряжено с регулятивной деятельностью государства и определяет степень приемлемости задуманного, а должное всегда сопровождается предположением принудительности, которая может быть социальной или нормативной. В данной ситуации для процессуальных норм права в большей степени, чем для материальных, свойственно и значительно именно социальное принуждение, которое характеризуется определенным уровнем правовой культуры членов социальной группы, в рамках которой имело место отношение. С учетом изложенного можно сказать, что компонент «желательное» гораздо шире по объему, более свойственен процессуальным нормам права, но сфера применения его в поведении участников отношений зависит от осознания или сложившейся ситуации и уровня развития, в том числе правового. Компонент «должное» уже по содержанию, но его рамки не определяются объемом «желательного», вернее, учитывают его, но устанавливаются помимо конкретного участника отношения либо на уровне социума, либо законодательно, чаще всего в пределах материального предписания. Исходным критерием «должного» выступает не субъективный фактор, а объективированное выражение общей пользы, наибольшей целесообразности, всеобщего блага. Диспозиция, как и санкция, объединяет эти два момента, но придает им свое содержание. Так, если ситуация уже имеет место, то не только должно, но и желательно совершить то, что предписано правоустановлением. Вместе с тем на понятие «должное» обращали внимание и другие ученые. Так, А.Ф. Черданцев отмечает, что нормы права отражают не материальные отношения общества, а должное в них.^[22] Эту же позицию поддерживает П.Е. Недбайло.^[23]Однако с этим трудно согласиться, так как указание в уголовной норме на имеющееся отношение отразит только должную меру реакции уполномоченных органов на недолжное поведение субъекта права. Таким образом, говорить о том, что правовая норма является формулированием должного не совсем верно, следует четко различать содержание категории «должное» в норме права. Сказанное выше по поводу обязательности наличия санкций у норм права является правилом, но из каждого правила есть исключения. Так, рекомендательные нормы права не имеют санкции в силу особой специфичности своего функционального назначения. В литературе выделяют и такой вид норм права, как поощрительные. По своему функциональному назначению они призваны стимулировать желательное для государства поведение субъектов права, которое для них не является обязательным. Поощрение рассчитано на побуждение участников правоотношений к действиям, выходящим за рамки обычно необходимого, а устанавливаемое поощрение обеспечивается управомоченными органами государства. Рассматриваемые нормы также на первый взгляд не имеют санкции, но против этого возражает В.М. Баранов и пишет, что внутренняя структура норм права логическая, а не морфологическая взаимосвязь гипотезы, диспозиции и санкции. Санкции поощрительных норм присутствуют не непосредственно, а завуалировано, через применение тех мер воздействия, которые предусматриваются в разных отраслях права применительно к тем от- 24 ношениям, в которых предусмотрено поощрение. Существование поощрительных норм более привычно для цивилистиче- ских отраслей права, но они присутствуют и в карательных. Так, В.Т. Гайков и А.Г. Тер-Сааков рассматривают роль и значение норм этого вида в уголовном праве.^[24][25] В ходе сравнительного анализа действующего и предыдущего уголовного законодательства указанные авторы делают вывод, что количество поощрительных норм с течение времени не сокращается, а возрастает, объем общественных отношений, в регулировании которых применяются поощрительные нормы, увеличивается. Более того, из рассуждений В.Т. Гайкова и А.Г. Тер-Саакова следует, что поощрительные нормы освоили и еще одну функцию: они не только способствуют раскрытию преступлений, как это было раньше, но и позволяют их предотвращать. Р.М. Мелтонян также полагает, что поощрительные нормы занимают очень важное место в уголовном праве. Помимо стимулирования должного поведения адресатов, поощрительные нормы уголовного права играют огромную роль в индивидуализации уголовно-правовых отношений. Кроме того, что уголовно-правовое регулирование исключительно индивидуально, оно может быть, если будет позволено выразиться подобным образом, учтено как бы на следующем уровне индивидуализации. Как пишет Р.М. Мелто- нян, поощрительные нормы уголовного права выступают в качестве программ индивидуальных действий. Они способны раскрыть механизм воплощения субъективных прав и юридических обязанностей в фактическом поведении субъектов.^[26] Особые нормы права - коллизионные - некоторые авторы считают не имеющими санкций. Это объясняют механизмом их действия. Коллизионные нормы права, как и любые нормы права, также призваны регулировать общественные отношения посредством воздействия на поведение субъектов, однако такое воздействие осуществляется не прямо, а через устранение конфликтов, возникающих между другими юридическими нормами. Коллизионная норма сама не определяет, как правило, нормативное установление, а выполняет одно действие - указывает, какая норма должна применяться.^[27] Таким образом, реализация коллизионной нормы заключается в применении того предписания, на которое она указала. Соответственно у самой коллизионной нормы нет и санкции, так как она была бы излишней, ведь исполнение предусмотренного обеспечивается санкцией той нормы права, которая применяется в результате подключения коллизионной.^[28] Можно сказать, что коллизионная норма так же, как и любая правовая норма, обеспечивается принудительной силой государства, но с определенной спецификой. Проблема наличия или отсутствия санкций у норм права в различных отраслях существует еще и потому, что правоприменительная практика опи рается в ходе реализации санкций на ограниченное количество способов реакции на правонарушение. Эти варианты сгруппированы, в основном, в так называемых «процессуальных» отраслях - гражданском процессуальном и уголовном процессуальном праве. Следует признать и практическое существование административного способа рассмотрения некоторых категорий дел. Сказанное не означает, что следует отождествлять понятия «санкция» и «порядок правоприменения», однако эти понятия тесно взаимосвязаны, ведь именно в ходе правоприменения управомоченные органы обращаются к санкции, содержащейся либо в специально отведенной для нее части нормативного акта, либо в ином нормативном акте. Примером рассматриваемого явления может служить трудовое законодательство, земельное, жилищное и другие отрасли. Следует отметить, что дистанцирование санкции от гипотезы и диспозиции встречается чаще, чем их комплексное присутствие, что и позволило, наряду с другими моментами, Б.И. Пугинскому говорить о том, что трехчленная структура правовой нормы нехарактерна для действующего законода- 29 тельства. Помимо указанных мнений высказывается и такое, которое признает существование в современном российском праве норм, имеющих как 30 двухзвенное, так и трехзвенное строение. Подводя итог проблемам структуры норм права, составной частью которых выступают процессуальные, следует признать, что традиционное представление о трехзвенной структуре норм права не всегда подтверждается. При этом следует принимать во внимание дистанцированные санкции, которые иногда находятся не только в других нормах того же нормативного акта, но и в совсем других, порой относящихся к иной правовой отрасли. ²⁹ Пугинский Б.И.О норме права.// Вестник Московского ун-та, Серия 11 «Право», 1999, № 5. с. 27. ³⁰ Разуваев Н.В. Норма права как явление правовой культуры. Дис. ...канд. юрид. наук. - СПб, 2000. с. 85.

<< | >>

↑

Источник: Борисова Людмила Николаевна. Общая теория процессуальных норм права. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Ростов - на - Дону - 2004. 2004

Еще по теме 1.2. Проблемные вопросы структуры процессуальной нормы права:

- Административное право зарубежных стран - История государства и права зарубежных стран - История политических и правовых учений - Конституционное право зарубежных стран - Криминалистика - Криминология - Международное право. Европейское право - Римское право - Сравнительное правоведение - Судебная экспертиза - Теория государства и права - Трудовое право зарубежных стран - Уголовное право зарубежных стран - Уголовный процесс зарубежных стран - Юридическая психология -

- История - Право Европейского Союза - Право Р. Казахстан - Право России - Право України - Философия - Юриспруденция - Pravo.Studio