<<
>>

§3. Правовое пространство как форма социальной реальности

Понятие правового пространства активно используется в юридической сорим2 и отражает определенность действия права, как нормативного строя >бшественной жизни, в пределах оговоренной законодателем территории, в іределах места.

Иными словами, в общей теории права понятие пространства потребляется почти в его буквальном смысле, как физическая характеристика эеальности. Разумеется, при этом оно ни в коей мере не является ни характери- :тикой структуры норм, ни фактором, влияющим на их содержание. Юридиче- :ки трактуемое правовое пространство - поистине вместилище для действую- цих норм, "сосуд", способный заключать в себе любое содержание.

В каркасе настоящего исследования понятие правового пространства імеет настолько существенно иное содержание, что вполне может быть оцене- IO как омоним термина "правовое пространство", взятого в юридическом :мысле. Оно характеризует узловой момент в объективации притязаний право- юго существа, в превращении потенциальности и чистой идеальности, дея-

МамардашвилиМ.К. Картезианские размышления. M., 1999. С.196.

См., например: Андреев ИЛ. Связь пространственно-временных представлений с генезисом собственности и власти // Вопросы философии. 1999. №4, Бержель Ж.-Л. Общая теория пра- sa. M., 2000; Воротили» Е.А. Онтология права в теории институционализма // Правоведение. 1990. №5, Гревцов Ю.И. Правовые отношения и осуществление права. Л., 1987; Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. M., 1999; Нерсесяну В.С. Право в системе социаль- еальности правовое существо является различимой среди других субъектов и значимой в обществе величиной; в-пятых, правовое существо реально является іктивной стороной всех общественных отношений, действительным источни­ком права. Это последнее, в частности, означает, что, будучи пассивным, чело- ιeκ в значительной степени теряет качества субъекта, а значит - и качества ак- уального правового существа.

Правовое пространство является данностью правового существа, выра- кением его природы. Для пояснения данной мысли приведем наглядную анало- ик> с физическим или психическим пространством человека. Всем известно, !то состояние психического и физического комфорта у человека зависит, на- іример, от величины соответствующего физического пространства. В одной и ой же комнате человек, сидящий у стены спиной к пространству комнаты, іувствует себя совершенно иначе, чем человек, сидящий спиной к стене и ли­цом к объему комнаты. В первом случае человек чувствует себя не совсем уют- ю, ощущает определенную тревогу, пребывает в состоянии нервного ожида- 1ия. Во втором случае человек ощущает себя гораздо увереннее, чувствует себя

296 іашищенньїм от неожиданное і ей, контролирующим ситуацию. Психологиче- :кое состояние человека, живущего в светлой, просторной комнате, отличается s лучшую сторону от состояния человека, живущего в темной и тесной комнате : низкими потолками. В общественном транспорте, особенно в часы "пик", інергетические оболочки людей вынужденным образом проникают друг в дру- а, взаимно "сминаются"; их взаимодействия, даже если они нежелательны, тем ιe менее, неизбежны и мало контролируемы. Возникает раздраженность, утом- іенность, подпитывается готовность к агрессии1.

Примеров можно привести бессчетное множество, но и так уже становит- :я ясным, что мы имеем в виду, когда говорим о данности человеческих про­странств: речь идет не просто о наличии этих самых разных и многочисленных физических, психических и социальных оболочек, а о заданности "по природе" ой их величины, которая характеризует качество той или иной формы челове- іеского существа. В том числе - и о заданности величины и насыщенности щавовых пространств индивидов. Это означает, в числе прочего, возможность гроанализировать правовое пространство, так сказать, в чистом виде, в идеаль- юм воплощении.

Содержанием правового пространства, разумеется, являются притязания, 'оворя это, следует отметить, что притязание как таковое - в понятии - остает­ся лишь теоретической конструкцией, абстракцией.

Мыслительная работа с ►тими абстракциями является необходимым условием для понятности самой пеальности как того, что всегда больше своей явленности познающему субъек- у. В действительности же, в своей конкретности притязания, во-первых, со­держательно различны, а во-вторых, - они не существуют сами по себе, вне не- юсредственной мотивационной и смысловой связанности с другими притяза- іиями. Скажем больше: в конкретном, содержательно-определенном и делеопределенном притязании в концентрированном виде, как потенциаль-

См. об этом, например: Лоренц К. Агрессия (так называемое зло) // Вопросы философии. 992. №3.

297 юсть, просвечивает вся совокупность возможных и уже состоявшихся притя­заний правового существа. По крайней мере, такой реконструкции притязаний і некоторую совокупность требует само правовое существо, как рационально іействующее в социальном и духовном мире. Это и значит обратиться к право- IOMy существу в контексте мысли о правовом пространстве. Иными словами, травовое пространство представляет собой совокупность существенных взаи­мосвязей притязаний разных уровней развитости; оно - структура правового іущества. Правовое пространство - не просто количество или величина притя­заний, но и способ их организации.

Надо отметить, что по характеру своей организации, так сказать, по сило- юму обеспечению, социальные формы пространств человека качественно не пли чаются друг от друга. Хотя, конечно, упорядоченность в структуре, ориен- ация именно на порядок, а не просто на структуру, можно считать отличи­тельным признаком правового пространства1. И, тем не менее, специфику тому їли иному пространству придают, скорее, элементы его структуры, чем свойст- ιa этой структуры. В правовом пространстве эти элементы, как было сказано, — тритязания.

Системообразующим условием правового пространства является само гравовое существо. Оно стягивает в единый узел массу разнообразных притяза­тельных актов. При этом, однако, правовое существо всегда оказывается суще­ственно большим, чем вся совокупность принадлежащих ему притязаний; оно ιe может быть исчерпано ими как своими предикатами.

Поэтому именно пра­вовое существо сообщает своему правовому пространству содержательную оп-

Cm.: Артемов В.М. Правопорядок в современном российском обществе: концептуальные (боснования и инновации. M., 1998; Васильев А.М. Правовые категории. Методологические іспектьі разработки системы категорий теории права M., 1976; Василькова В.А. Порядок и хаос в развитии социальных систем: синергетика и теория социальной самоорганизации. ЕПб . 1999; Кули 4-Х. Человеческая природа и социальный порядок. M., 2000, Матузов Н.И. Іравовая система и личность. Саратов, 1987; Мордасова Т.А. Политический порядок: мето- Юлогия исследования // Правоведение 1999 №1; Протасов В.Н. Правоотношение как сис­тема. M., 1991, Халфина P.O.Право как средство социального управления M., 1988; Чиркин ?.Е. Основы государственной власти. M., 1996

298 эеделенность, а не содержание правового пространства тождественно опреде- генности правового существа или первично по отношению к ней. Правовое :ущество является относительно неизменной величиной при характеристике !го постоянно меняющегося пространства, той несомненной очевидностью, ко­торая позволяет человеку оставаться самим собой в широком диапазоне жиз- іенннх условий и обстоятельств. А если это верно, тогда правовое пространст­во должно быть понято и как средство самосознания, и как способ самовыра­жения. Именно правовое пространство человека оказывается той реальностью, j которой проявляются рефлексирующие способности правового существа.

Правовое пространство является точкой связи субъективного и объектив- юго моментов бытия правового существа. Если обязанность, как мы установи­ти, является решающим условием объективации притязаний, то правовое про­странство представляет собой насыщенную субъективностью реальную жизнь теловека.

Таким образом, правовое пространство должно рассматриваться как сре­доточие устойчивой формы правовой жизни как отдельного человека, так и >бщества в целом, т.е. как своеобразная социальная структура. Дальнейшее іассмотрение вопроса определено различением двух смыслов понятия правово- о пространства: 1) оно должно выступать как субъективно-идеальная структу­ра, т.е.

как пространство смыслов, как связанность конкретных притязаний; 2) био должно выступать как субъективно-реальная структура, т.е. как простран­ство зависимостей, отношений и действий различных правовых субъектов, а в сонечном счете - как структура права в его самостоятельном, отчужденном от саждого отдельного субъекта бытии.

1. Анализируя социально-идеальную структуру правового пространства, следует, прежде всего, отметить, что только в явлении оно предстает как неко­торое состояние, то ставшее, утвердившееся, в котором человек воспринимает :ебя как постоянное, качественно определенное и потому социально различен­ное и значимое существо. В этом смысле структура, упорядоченность созна- гельных действий и отношений оказывается принципиально отличной от со-

299 держания самих явлений, от содержания притязательных актов; она существует ;ак относительно самостоятельная от содержания. Такое пространство для че- ювека в каждый данный момент его осуществления предстает как уже готовое, іредданное ситуации. Эмпирический субъект и эмпирическое право именно та- ;овы. Данное право - царство устоявшейся формы.

Но в своей сущности правовое пространство субъекта возникает в момент действования последнего; оно есть пространство рождений и преобразований, і го следует рассматривать как постоянно и непрерывно становящееся. В этом и юлжна быть усмотрена самая глубокая основа ответственности правового убъекта. Если правовое пространство воспринимается только как уже ставшее, денное, то оно мертво и отчуждено от субъекта. Если нет движения, рождения, становления, то в этом пространстве правовое существо перестает быть разли- іимьім. Только при условии, что весь правовой мир рождается и возрождается вместе со мной, он становится проницаемым для моего понимания. И тогда ;мыслом начинают обладать не только мои субъективные акты, но и объекте в- юсть общественных отношений, поскольку последние перестают быть внеш- шми по отношению ко мне, поскольку я оказываюсь как бы внутри их.

Мысль о непрерывности становления правового пространства в деятель- іости субъекта необходимо связана и с утверждением о том, что в каждом от- іельном притязательном акте, в каждом конкретном правоотношении правовое :ущество проявляется, представлено в своей полноте, т.е. оно способно реали- ювать себя в каждом отдельном моменте своей жизни целиком. Другой разго­вор, что различение этой полноты и цельности часто оказывается социально не­существенным. В полносмысленности действия правового существа, в его еди- іости и заложено самое главное условие его права. Право, как и добро, и срасота, и истина, либо присутствует, либо его нет. Нет степеней права, нет іастичности права. Право - то качество, которое безразлично к количеству, по­этому, помимо непосредственного предметного результата соприкосновений взаимных притязаний, признаний и обязанностей людей, любое правовое дей­ствие и взаимодействие имеет, помимо непосредственного последствия, и неко-

300 орый универсальный, смысложизненный результат. В каждом отдельном заимодействии воспроизводится и творится как конкретное правоотношение, ак и право в целом1. Но если это так, тогда правовое пространство предстает ак принципиально открытое как содержанию, так и новым свойствам. И каким 1ы изменениям - ситуативным ли или историческим, по структуре ли или по мыслам - ни подвергалось это пространство, новое содержание и новая струк- ура всегда будут согласованными с тем, на смену чему они приходят. И в дан- IOM моменте также заложено условие понятности, проницаемости реальности [ля правосознания, для отражающего и рефлексирующего правового существа.

Далее. Если в своей сущности всякий результат наших действий, направ- [енных на реализацию притязаний, возникает в самом взаимодействии, если он ■ случившееся и определенное в самом деятельном акте, тогда данный акт та- :ов, что в нем необходимое, обоснованное, определенное и случайное переста- эт различаться. Вернее, это различение перестает быть обязательным и суще- гвенным для характеристики самого акта как случающегося, как события. Собственно говоря, правовое существо актуализируется именно с того самого юмента, когда в размеренный, нормированный, упорядоченный и ставший гривычным мир права вкрапливается элемент неопределенности, случаемости как событийности), не необходимости, а важности осуществляемого. По­скольку же конкретное правовое пространство лишь с одной стороны необхо- [имо, а с другой - случайно, постольку оно не только является следствием за- Ipoca реальности, ответом на обстоятельства и условия, реакцией разумного существа, но также самодостаточным и самоценным феноменом. И лишь слу- іай, способный привести к уничтожению, растворению правового существа, в годном смысле не продуктивен.

Если право предстает как случай (нечто случившееся во взаимодействии), огда верным будет и понимание правового пространства не только как реаль-

Еще раз уместно напомнить, что избранная философская методология требует относиться к юдобным утверждениям не как к констатации жизненной практики, а как к указанию на ус- ювия, делающие возможным понимание сущности и природы феномена права, правового ущества, притязания и т.д. и выступающие предметом рефлексии правосознания.

ЗОЇ ности структуры притязательных актов субъекта, но и как ее возможности. По­этому правовое пространство является одновременно и моментом бытия права, и характеристикой правосознания с точки зрения объема его содержания, а ста­ло быть - и характеристикой самого правового существа. Реальным правовым пространством субъекта становятся не только актуализированные, но и в по­тенции существующие притязания. Тогда в целом правовое пространство пред­стает как некоторое поле значимости, понятности, очевидности, определен­ность и конкретность которому придает не множество действительных притя­заний, а некоторое имеющее меру напряжение, стягивающее все притязания в пучок и "выталкивающее" их затем в действие. Эта потенция правового суще­ства есть его идеальное правовое пространство, в котором все держится на бес­прерывно возобновляющемся усилии. Непрерывное, напряженное в меру уси­лие придает пространству притязаний внутреннюю связность.

Далее. Мысль о конкретности правового пространства, будь то конкрет­ность его объективного (в действии, отношении) или субъективного (в напря­жении, усилии, потенции) бытия, неразрывно связана с видением его границы. В контексте нашего анализа значимым является несколько утверждений отно­сительно границы правового пространства1.

Во-первых, недостаточно охарактеризовать границу просто как меру про­странства, что было бы оправданным, например, для описания свойств мораль­ного бытия человека или даже политического бытия. Лишь в правовом смысле мера обладает четкостью, резкостью, формальной определимостью, т.е. тем, что мы обычно ассоциируем с мыслью о границе. По этой причине для области правового бытия не характерны пограничные ситуации, ситуации смысложиз­ненного, принципиального выбора в условиях недоопределенности, в условиях размытости полей деятельности. Эти полосы неопределенности слишком си­туативны, подвижны в политической области; они слишком обширны и умо­зрительны в моральной области. Конечно, пограничные ситуации складывают-

! См, об этом, например: Вильденфельс Б. Мотив чужого. Минск, 1999.

302 ся и во взаимодействии правовых существ, но для характеристики их качест­венности эти ситуации не существенны. Они не специфичны для правового пространства. Таким образом, граница правового пространства предстает как его определенная внешняя форма, как такая "оболочка", которая имеет совер­шенно четкие функционально-ролевые воплощения. Разумеется, во-вторых, что граница — не только "оболочка", "внешность" правового существа, но и способ организации его притязаний во всем богатстве форм их выражения, В этом плане граница - это то, что пронизывает изнутри все части или точки охваты­ваемого ею пространства или объема"1, что относится и к каждому отдельному элементу пространства. В этом плане она представляет собой границу усилий. Поэтому, в-третьих, граница как форма, тождественная правовому пространст­ву в его цельности, так сказать, в его собирательности, имеет самостоятельное, если не самодовлеющее, значение. В данном плане граница выступает как ре­альность права субъекта, как свойство некоторой совокупности, цельности его прав. Очевидная и четкая ограниченность правового пространства закрепляется в терминологическом строе правосознания. "Термин - бог границ и межевых знаков"2.

В-четвертых, качественность границы правового пространства - ее эла­стичность, прочность, надежность — непосредственно свидетельствует о соци­альной ценности конкретного правового существа. Объем притязаний, величи­на усилий, наличные потенции и пр. не определяют сами по себе этой ценно­сти, Но граница придает социальной ценности правового существа не только тринципиальную, содержательную, но и ситуативную, формальную опреде- ιeнность. Здесь мы сталкиваемся с фактом внутренней противоречивости гра­ницы правового пространства3. C одной стороны, социальная ценность в праве

Мамардашвили MJCКантианские вариации. M., 2000. С. 170.

Гиренок ФМ. Пато-логия русского ума (Картография дословности). M., 1998. С.60.

См. об этом свойстве: Гегель Г.В.Ф. Наука логики. В 3-х томах. T l. M., 1970; Он же. Фе- гоменология духа. Соч. в 7 томах, τ.4. M., 1959; Диалектическое противоречие. M., 1979; Ду- >ин А.П. Диалектика правоотношения Саратов, 1983; Керимов Д.А. Методология права M., 000; Маркс К. К критике гегелевской философии права // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т 1; Он κ,e.Оправдание мозельского корреспондента // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.1; Нерсесяну

303 имеет внешние формы; она не может быть некоторой отвлеченной оценкой1. C другой же стороны, именно эта внешность, обнаруживаемая во взаимовлиянии пространств, как их результирующая граница, вторична по отношению к внут­ренней ценности правового существа. Поэтому в своей ограниченности эта ценность оказывается на самом деле лишь ценой правового существа2, его предназначенностью, условностью.

Наконец, в-пятых, чрезвычайно важно выявить, как "ведет себя" эта гра­ница в динамике взаимоотношений и социальных движений. Не следует пола­гать, будто граница правового пространства является неким пределом, пересту­пание которого однозначно должно вызывать негативную реакцию, восприни­маться как событие, нарушающее сложившиеся отношения, колеблющие порядок, затрудняющее достижение позитивного результата. Скажем больше: если эти границы непроходимы, непреодолимы иначе, чем нарушением поряд­ка, тогда значимость конкретных, единичных правовых пространств исчезает. Эти конкретные пространства могут восприниматься тогда лишь как несамо­стоятельные и, естественно, как несамодостаточные частички единого общест­венного правового пространства, его порядка. Действия правовых субъектов окажутся значимыми только как восхождение к единому, общему, а это общее начинает парить над реальностью как абсолютно ценное.

Реальность, к счастью, воспроизводится иным образом. Правовое суще­ство действует в границах определенного пространства своего права и одно­временно оно движимо стремлением переступать эти границы. Но переступа­ние границы вовсе не всегда ведет к ее отрицанию. Чаще всего целесообразное

В.С. Философия права Гегеля и современность. M., 1999, Руткевігч М.Н. Общество как сис­тема. Социологические очерки M., 2001.

1См.: Инин А.А. Основания логики оценок. M., 1970; Ковалев М.И. Оптимальное соотноше­ние формального и оценочного в уголовном законе // Советское государство и право. 1973 №11.

г См. об этом: Кант И. Критика практического разума. Соч., т.4, ч. 1. M,, 1965; Онa⅛e. Мета­физика нравов в двух частях Соч., т.4, ч.2. M 5 1965, - а также, например: Петрухин И.Л. Че­ловек как социально-правовая ценность // Государство и право 1999 №10; Проблемы цен­ностного подхода в праве: традиции и обновление. M., 1996 и др.

304 переступание границы определенного порядка пространства связывается с "пе­ремещением", "отодвиганием" границы, подобно расширению горизонта виде­ния вследствие устремленности к нему. Как писал А.С. Хомяков, "всякий путь ведет дальше цели"'. Граница изменяется, движется вместе с действующим субъектом, подобно силовому полю. Это не сбрасывание, не отрицание старой границы, а лишь ее социально значимое перемещение в социальном простран­стве. В этом свойстве правового существа переходить границы, не преодолевая их, проявляется самостоятельность его единичного, частного пространства, оп­ределяется органическая включенность его в общий порядок. "Если бы мы ос­тавляли границы позади себя, то порядок снова был бы не одним порядком сре­ди других, но голой ступенью порядка или этапом порядка на пути к Порядку"[76][77].

Мы рассмотрели качества структуры правового пространства, взятой как бы самой по себе, в отвлеченности от содержания правового пространства. Од­нако сказать что-либо определенное о конкретном правовом пространстве можно только в случае, если мы выявим не любое, всякое наличное содержа­ние, но характерное, существенное содержание. Поскольку содержательная сторона пространства определена совокупностью притязаний правового суще­ства, постольку попытаемся ответить на вопрос, можно ли указать на какие- нибудь отдельные притязания, которые имеют значение системообразующих в структуре правового пространства, можно ли свести все многообразие действи­тельных притязаний субъекта к минимальной совокупности определяющих притязаний. Данный вопрос в теоретической литературе традиционно пред­ставляет значительный интерес, а ответы на него даются самые разные, хотя в их основе лежат две методологические установки. Одна - классическая, умо­зрительная - связана с утверждением о внутренней согласованности основных притязаний, по крайней мере - их совместимости, а потому, как следствие, и о содержательной непротиворечивости, цельности, даже гармоничности всей ие­рархически выстроенной совокупности конкретных притязаний. Другая - со-

305 (ременная, социологически скорректированная - исходит из признания лишь осуществования исходных притязаний, сопровождающегося их столкновения- ш. несогласованностями, даже несовместимостями. В этом случае единствен- юе, что придает им цельность - это сам правовой субъект, сам факт его суще­ствования. Первая позиция сопряжена с убеждением в возможности рацио- іального выбора, как предпочтения значимости, ценности одного притязания ю отношению к другому1. Вторая позиция связана с признанием неизбежности ситуаций пограничного выбора, таких предпочтений одних ценностей другим, юторые ведут к жертве, к отказу от одних ценностей ради других2. Если первая юзиция сопряжена с общественными установками на плюрализм интересов, то іторая - с установкой на плюрализм ценностей .

Какая же из этих матриц предпочтительней и совместимы ли они? Данная іроблема является одной из узловых в характеристике феномена правового іространства как порядка. Можно ли ее решить, если нам удастся указать на те іритязания, которые в состоянии выполнить функции системообразующих іритязаний?

Совершенно естественно и логично предположить, что в качестве узло- 1ых должны выступать два притязания: одно из них призвано обусловить само- :тояние правового существа, другое - его положение в действительности обще-

См/ Байтин М.И. Право и правовая система: вопросы соотношения // Право и политика 1000. №4; Бержелъ Ж.-Л. Общая теория права. M., 2000; Васильев А.М. Правовые категории Летодологические аспекты разработки системы категорий теории права. M., \97б,Жеребкин LE.Логический анализ понятий права. Киев, 1976, Ивин А.А. Основания логики оценок. M., 970; Ильин И.А. О сущности правосознания. M., 1993

См.: Берлин И. Стремление к идеалу // Вопросы философии. 2000. №5; Выжлецов Г.П. Ак­сиология культуры. СПб., 1996, Зандкюлер Х-Й. Демократия, всеобщность права и реальный ілюрализм // Вопросы философии 1999. №2; Кризисный социум. Наше общество в трех из­мерениях. M., 1994; Кудрявцев В.H., Лукашева И.А. Новое политическое мышление и права геловека// Вопросы философии 1990. №5; Политико-правовые ценности: история и совре­менность. M., 2000.

См. об этом, в частности; Права человека в диалоге культур. M., 1998; Фромм Э. Анатомия іеловеческой деструктивности. M., 1995; Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. Л., 1995; Чучин-Русов А.Е. Единое поле мировой культуры // Вестник РАН. 1996. №10; Он гее. Конвергенция культур M, 1997, Шелер М. Ресентимент в структуре моралей. СПб., 999; Этцнони А. Политические процессы и моральные побуждения // Вопросы философии. 995. №10.

306 гвенных отношений. В предельно общем и неоспоримо-обтекаемом виде эту іьісль выразил, например, К. Ясперс: "Человек имеет два притязания: 1) на за- іиту от насилия; 2) на значимость своих взглядов и своей воли. Защиту пре- оставляет ему правовое государство, значимость его взглядов и воли - демо- ратия"[78]. В своем единстве эти два узловых, системообразующих притязания пределяют фундаментальное правовое отношение — двусторонний договор, ак обмен гарантий защищенности и безопасности, как обмен уверенности в воем существовании на преданность самоценного правового субъекта общест- у. Этот "договор" имеет древнейшие корни в религиозной вере в то, что сама [рирода задает условия совместного, сбалансированного бытия людей.

Заметим, что первое притязание связано с существованием общественно- о права как института организации жизни людей, тогда как второе - с данно- тью и самоценностью правового существа. Поэтому логика философско- іравового анализа подсказывает, что первое притязание является своеобразным следствием второго притязания, притязания на собственную значимость, на са- юстояние. Данное фундаментальное притязание одни теоретики связывают с ютребностью в значении, в определении себя в "смысловом универсуме" (Т. Сун), другие видят его в настоянии на себе, на своей нравственной и правовой эчевидности (И.А. Ильин), третьи - в стремлении к превосходству как единст­венному способу соединения индивида с другими (Ф. Адлер).

Здесь возникает принципиально важный вопрос: следует ли рассматри- іать данное фундаментальное притязание, как, впрочем, и притязание на обще­ственное положение, в качестве существующего наподобие любого другого сонкретного притязания - или оно должно быть понято лишь как общий смы­словой фон конкретных притязаний? Ответ на него непосредственно касается сарактеристики качественной определенности правового существа.

C одной стороны, любое действие человека, поскольку оно - человече­ское действие, одновременно и целеориентировано, т.е. соотнесено с предмет­ным результатом, и ценностно ориентировано, т.е. соотнесено с ценностями

307 олее высокого порядка, чем те, которые служат непосредственными побуди- елями к активности1. Если исключительно целеорганизованное действие си- уативно, то ценностно ориентированное действие дальновидно, стратегично, рограммно. Целеорганизованное действие связано с решением прагматиче- ких задач, с "поглощением", распредмечиванием в той или иной форме реаль- юсти. Прагматические рекомендации обращены к спонтанному действию убъекта, который принимает решения, исходя из соответствующих обстоя- ельств. При этом ценностные ориентации предполагаются заранее данными что, однако, не всегда так). А ценностно-ориентированное действие, напротив, [редполагает такое взвешивание целей, которое связывается с обретением убъектом себя в реальности, с опредмечиванием себя в той или иной общест­венно значимой форме, с проявлением или созданием ценностных ориентиров.

Существуют ли эти два типа организации деятельности людей независи­мо друг от друга, вернее, способны ли они быть самодостаточными? Утверди­тельный ответ верен лишь по отношению к крайностям. Чисто целеорганизо- (анное, прагматичное действование носит технический характер, связано с уз- юрациональным пониманием задачи. Чистое же ценностно ориентированное действование не предметно, а идеально и связано с проявлениями духовности, принцип "дозирования" данных компонентов в социально значимых действиях !остаточно ясен: в сфере материальных отношений и потребностей основной массив мотивации составляют предметные цели; в сферах более тонких, свя- (анных с воспроизводством социальных отношений как таковых, - в праве, в іравственности - значимость ценностного ориентирования заметно более вы- :ока2. Право относится к таким способам человеческого бытия, которые не мо-

Cmоб этом: Бегинин В.И. Общественное правосознание и государственность, Саратов, 1994; Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. M.7 1999, Нерсесяну В.С. Фило­софия права. M., 1997, Новгородцев П И. Об общественном идеале. M., 1991, Проблемы цен- чостного подхода в праве: традиции и обновление. M., 1996; Возов Н.С. Ценности в про­блемном мире: философские основания и социальные положения конструктивной аксиоло- 'ии. Новосибирск, 1998; Философские проблемы государства и права. Саратов, 1988 и др ' См.: Алексеев С.С. Самое святое, что есть у Бога на земле. Иммануил Кант и проблемы при­за в современную эпоху. M., 1998, Бжхерст Д. Культура, нормативность и жизнь разума '/Вопросы философии. 1999 №9; Выжлецов Р.П. Аксиология культуры. СПб., 1996; Дроб-

308 ут быть поняты, если не предстают как способ осуществления духовности че- ювека и общества в целом. Свести право к обслуживанию общественного по- •ядка, к организации социальной жизни - значит, придать ему чисто инстру- іентальньїй смысл, видеть в нем способ деятельности по усл OBHO- •ефлекторному принципу "вызов - ответ" ("раздражение - реакция"). Необхо- [имость в праве, между тем, возникает тогда, когда осознается духовная цен- юсть права, когда правовое существо движимо духовными побуждениями и апросами.

Напластование одухотворенности на психологию притязания - путь к по- іиманию сущности притязания как правового феномена. При этом условии, в ιaCTHости, "интересы своей родины и своего государства он (человек - В.М.) іринимает так близко к сердцу, как свои собственные, а в случае прямого столкновения между ними - он приводит свои собственные интересы к молча- іию. Так, он ни за какие богатства в мире не возьмется шпионить в пользу со- ;еднего государства; он ни при каких условиях не будет кривить в государст­венном деле за взятку; он не станет подрывать валюту своей страны спекуля­ціями; он не захочет обогащаться вредным для своего государства импортом и '.д."!. Как актуально такое понимание должного правового состояния гражда- шна для нынешней России!

Стало быть, не само наличие инструментов правовой регуляции, норми- ювания свидетельствует о действительности права, а лишь определенная сте- іень развитости их до того уровня, когда не только польза, интерес, власть, си- ιa движут людьми и вызывают их притязания, но также ценность, священность, юзвышенность того, на что притязают правовые существа. Прав П. Рикёр: 'Только субъект,... способный опираться на иерархию ценностей в процессе выбора возможных действий, может определить самого себя"2.

Исходя из сказанного, мы теперь можем ответить на поставленный во- fuyκufι О.Г. Понятие морали M., 1974, Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. M., 1993; Философские проблемы субъективного права Ярославль, 1990.

Ильин И.А. Путь духовного обновления И Путь к очевидности. M., 1998 С.284-285.

Рикёр П. Герменевтика Этика Политика M., 1995. C 42.

309 ιpoc: признание базовое™ притязания на собственную значимость, на само­реализацию, на полноценное бытие означает, что оно является непременным :мысловым фоном любого конкретного притязания, каков бы ни был его пред­ает, какова бы ни была конкретная цель действования. Иными словами, любое іритязание выступает способом самовыражения правовым существом своей (а їидеале - и чужой) чести и своего достоинства. Оно, в конечном счете, на­травлено на самоутверждение правового существа независимо от того, в чем, в таких принципах и условиях жизни честь и достоинство человека находят свои основания, за счет чего возникает сознание собственной полноценности. Гра- зицей этого смысла всегда может стать готовность не только к дополнительно­му усилию, к самым решительным действиям, но и к жертве.

Указанные фундаментальные притязания обладают и самостоятельным эытаем, но только в качестве неспецифического для правового существа уст­ремления. Специфичны они для морального существа. Если же говорить о пра­вовом бытии, о собственно правовой реальности, то данные фундаментальные іритязания выступают лишь смысловым фоном, необходимым вкраплением в зепосредственную мотивацию поведения. Но если это так, тогда закономерным будет вывод, что цементирующим реальное правовое пространство любого сонкретного правового существа средством является духовный фактор, непо- :редственно не обусловливаемый обстоятельствами и не устранимый, даже ес­ти не востребован конкретной ситуацией или общественным отношением. Или, значе. объединяющим началом правового пространства правового существа твляется само это существо, а именно - его правосознание.

Но такое решение, оставаясь удовлетворительным в одной плоскости шализа, оказывается недостаточным для выявления качества правового про­странства в другой плоскости; обнаруженный факт, что системообразующие іритязания по своему бытию идеальны, отвлеченны, стягивают содержание іравового пространства в единое поле в духовном плане, еще не исчерпывает зроблемы реальной структуры этой формы человеческого пространства. Пра- SOBoe пространство представляет собой структуру, элементами которой высту-

310 іают притязания, соотнесенные друг с другом самым различным образом. Од- [И притязания в полной мере сочетаемы и даже находятся в гармонии; другие [ритязания актуально не связаны друг с другом, не могут считаться условиями •еализации друг друга; третьи приходят в столкновение и оказываются несо- местимыми. Так или иначе, но правовое существо, находясь в определенном [равовом пространстве, постоянно вынуждено выбирать. И каждый выбор ве- :ет к предпочтению. Речь идет вовсе не о том, что при общности или совмес­тности целей проблемой выбора оказываются лишь средства их достижения, "акие проблемы решаются технически, и для принятия таких решений нет не­обходимости ни в праве, ни в морали.1 Иными словами, притязания и стоящие а ними ценности приходят в такое столкновение, когда, в конце концов, при- одится соглашаться на потерю или обесценивание одного ради обретения и іенения другого. Даже несомненные и абсолютные блага, такие как справедли- юсть, свобода, равенство, бесконфликтны лишь в принципе, на уровне зало- кенных в них духовных ориентиров. На практике же, выступая притязаниями •азличных субъектов, они часто достигаются ценой отказа от других притяза­ли или с помощью снижения настоятельности других притязаний. Так, спра- іедли вость на практике бывает нередко несовместима с не менее несом не нны- іи ценностями, скажем, с состраданием, с милосердием; реализованная свобо- ιa способного, сильного, удачливого человека может оказаться препятствием щя обретения достойной жизни менее талантливым, бедным, более слабым. Да і с самим собой человек часто ведет серьезную борьбу: благополучие прихо- іится порой достигать за счет честности, порядочности; быть справедливым шогда можно, только преодолев формализм законности; нередко поступаться :воими правами вынуждают соображения общественного блага; правда может

См.: Добролюбов А.И. Государственная власть как техническая система: о трех великих со­циальных изобретениях человечества Минск, 1995, Лэйси X. Свободна ли наука от ценно­стей? Ценности и научное понимание. M., 2001, Парсонс Т. О структуре социального дейст- •ия. M,, 2000; Tapd Г. Социальная логика. M., 1996; Тихомиров Ю.А. Теория закона. M., 1982; Терданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и практике. Екате- •инбург, 1993, Чефранов R.A.Правовое сознание как разновидность социального отражения философско-методологический очерк). Киев, 1976.

311 сказаться разрушительной, правдивость - предательством и т.д.

Такова реальность правового пространства. Но, как мы помним, право- юзнание преодолевает внутреннюю конфликтность ценностей, как выражаю- цую саму сущность и природу притязаний, и снимает реальную несовмести- іость различных притязаний специфическим образом: оно исходит из предпо- южения, что данные притязания согласованы на более глубоких уровнях, что шедует лишь найти рациональные средства для такого согласования. Но при ∣tomправовое существо вовсе не переходит в область идеализаций, как мо- >альное существо. Оставаясь в области конкретных действий и отношений, на- [ичных условий и предметных результатов, оно имеет в своем распоряжении інструменти снятия любых конфликтов формальным образом, по видимости, ю, тем не менее, вполне ощутимо1. Избранному способу снятия конфликта оно [овольно быстро придает нормальную, законную, легитимную, а потому и обл­ивающую к определенному действию форму. Правовое существо (по логике воего сознания) исходит из возможной гармонии всех значимых притязаний. В том факте, в частности, скрыто основание для признания известной иллюзор- юсти решения юридической проблемы "пробельности" в законодательстве2, а акже содержится основание для отнесения к функциям права фиктивной и тистериальной функций.

Следовательно, конкретное правовое пространство представляет собой ложное и лишь частично скоординированное множество притязаний в едином юле, которым является само правовое существо. Это пространство лшогоцен- ірично,а потому не поддается в полной мере чистой логике необходимых свя- ей. И лишь потому оно - живое, изменчивое, постоянно проблемное, а не

См. Тихомиров Ю.А. Юридическая коллизия, власть и правопорядок // Государство и nPa- о. 1994. №1; Юридический конфликт: процедуры разрешения. (Юридическая конфликтоло- ия. Часть 3). M., 1995; Юридическая конфликтология - новое направление в науке ∕∕ Vocy- ,арство и право. 1994. №4.

См. по этому вопросу: Забигайло В.К. Проблема "пробелов" в праве. К критике буржуазной еории Киев, 1974, Лазарев В.В. Пробелы в праве и пути их устранения. M., 1974; Пиголкин LC Обнаружение и преодоление пробелов в праве // Советское государство и право 1970 l⅛3 и др.

312 »мертвевший в предписаниях, законах, суждениях механизм права, полностью [розрачный для рационального усилия и весьма отдаленно напоминающий [равовому существу о подлинном социальном бытии.

Далее. До сих пор нам было достаточно представлять конкретное (от- іельное) правовое пространство как однородное, что и создавало известную шлюзию целостности, упорядоченности, согласованности. А против этого, как казалось, мы и возражали. Теперь важно подкрепить данное возражение ука- анием на внутреннюю различенность аспектов правового пространства.

По крайней мере, три интенции структурируют пространство правового ущества, образуют три относительно самостоятельных направления его дея­тельной активности. Первая связана с самоосуществлением, с определением се­бя в объеме реально и формально возможных условий и средств. Она непосред­ственно воплощена в притязание. Ее результат - накопление внутреннего им- іульса к действованию, обретение потенциальности. В этой плоскости іравовое пространство предстает как область осмысленного бытия человека. Вторая связана с поглощением, освоением, накоплением социального про­странства и непосредственно воплощена в насилие, в узурпацию. Ее результат - проникновение, вхождение в реальность, распространение себя во внешность іравовой жизни, вытеснение собою другого. Третья связана с обретением соб­ственного, как способом освоения ценностей, и непосредственно воплощена в ворчестве и чести, как в признанном достоинстве. Ее результат — реальное іравовое существо, открытое внешнему и вбирающее его в себя. Связанность тих интенций несомненна, но также очевидна и их возможность выступать в :воей самодостаточности. В социально-психологическом плане преобладание ?ой или иной интенции может быть ассоциировано с определенными типами точности и с господствующими способами поведения. Естественно, различна и іначимость этих типов правовых существ в общественном праве.

Теперь можно переходить к рассмотрению второго из выделенных в на- іале параграфа аспектов понимания правового пространства, а именно - сосре- юточиться на субъективно-реальной структуре зависимостей, отношений и

313 действий различных правовых субъектов и, стало быть, фактически подойти к проблеме структуры общественного права как единого правового пространства.

2. В действительности мы имеем дело с таким социальным целым, край­ние полюса которого - индивидуальность сама по себе и общественное право зообще, как полная отчужденность от отдельного, - эмпирически недоступны, 1 эмпирически доступное представляет собой внутренне противоречивое со­стояние. Правовая реальность - это, с одной стороны, континуум непрерывно ззаимодействующих, сталкивающихся, накладывающихся друг на друга инди- зидуальных правовых пространств, индивидуальных полей действия, непо­средственное стихийное правотворчество1. C другой же стороны, правовая ре­альность есть очевидный факт разделенности людей, пространственно- фем сни ой и смысловой дискретности их существования, идейно компенси­рующейся, например, введением "некоторой непрерывности и длительности на /ровне где-то постоянно функционирующего сверхэмпирического сознания"2 например, с помощью теории так называемых "врожденных идей").

Общественное правовое пространство не является, конечно, простой со- юкупностью отдельных правовых пространств, а обнаруживается как такая по- іифония различных правовых субъектов, которую ни один из них не может иг- юрировать, но и не может достаточно полно отразить. Оно всегда оказывается ущественно большим по отношению даже к максимально проявленному и раз- іитому отдельному правовому существу, поэтому причастность к данному про- ітранству является не только неизбежностью, но и настоятельной потребно­стью каждого человека. Причастность к общественному правовому пространст- ιy способствует обретению индивидами определенного положения в обществе3.

См об этом: Бергер П.. Лукман TСоциальное конструирование реальности. Трактат по со- іиологии знания. M., 1995; Богдановская И.Ю. Прецедентное право. M., 1993; Гаврилов О.А. Стратегия правотворчества и социальное прогнозирование. M., 1993; Малинова Й.П. Фило- офия правотворчества. Екатеринбург, 1996 и др.

Мамардашвили М.К. Картезианские размышления. M., 1999. С.223.

См.: Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России. M., Матузов Н.И. Лич-

юсть. Права Демократия. Теоретические проблемы субъективного права. Саратов, 1972; Уксамытный В.В. Правомерное поведение личности Киев, 1985; Серебрякова М.Ю. Лич-

314 Іравовое пространство для индивида предстает как определенный социальный ιa∏ac информации, содержанием которой являются схемы необходимых типи- іаций деятельности индивидов и социальных групп.

Динамическим признаком, характерным для общественного правового іространства, является столкновение множества отдельных пространств, мно- кества действующих и осознающих себя различными правовых субъектов. На юверхности право и предстает как общее следствие, результирующая этих столкновений, социальных конфликтов и в крайней форме - антагонизмов. Право в связи с механизмами общественного развития представляет такой со­циальный институт, - считает, например, С.С. Алексеев, - принципы и нормы соторого должны быть изначально рассчитаны на неизбежность и одновремен- ю - оправданность постоянного антагонизма между людьми, на возможность и іеизбежность конфликтных ситуаций, которые должны разрешаться исключи­тельно на основе права и исключительно правовыми средствами"’. Но это - іисто эмпирическая трактовка общественного явления. Однако в своей сущно­сти право - не следствие столкновений, антагонизмов, а условие и основание стих взаимодействий. Право - форма внутренней разнородности и противоре- іивости общественных отношений. Любой субъект уже застает в готовом, ус- гановившемся виде ту совокупность обстоятельств, факторов, условий, которая ιe позволяет ему предъявить свои притязания, влиять на других, отстаивать :вое пространство иначе, чем в форме столкновения, конфликта, жизненной іроблемьі. Для одних правовых субъектов - и таковых всегда большинство - >бычным становится стремление вписаться в действующую правовую систему, сто, несомненно, указывает на преобладание пассивного начала в правовом іространстве субъектов, а также на значимость внешне организованной обще­ственной жизни. Но это не единственный способ разрешения проблемы. Onpe- юсгь в правовом государстве // Правоведение. 1994. №1; Человек и его бытие как проблема ювременной философии M., 1978

Алексеев С.С. Самое святое, что есть у Бога на земле. Иммануил Кант и проблемы права в ;овременную Эпоху M , 1998 С. 199

315 І ел енная часть общества настроена на, так сказать, предпринимательский ха­рактер общественной жизни; она движима стремлением настаивать на своем іраве, что указывает на преобладание активного начала в правовом простран­стве субъектов.

Но возможность общественного права (как сложной результирующей сартины социальных взаимодействий) заложена не в его внутренней конфликт- юсти и не в способности присущим ему образом разрешать эти проблемы, а в ом, что между людьми существует некая неэмпирическая согласованность, за­ключающаяся в одинаковом понимании и принятии некоторых базовых ценно­стных ориентиров, идеалов, таких как добро, общественное благо, безопас- юсть, здоровье, правда, справедливость и т.п1. Их согласованность и очевидная гонятность являются условиями, а не продуктами взаимодействий. "Или мы юнимаем или не понимаем и не поймем никогда, Это, конечно, вопрос попада- [ия в пространство понимания или выпадения из него, но это не психологиче- кая проблема неспособности понять. Это продукт совершенно другой, косми- іеской игры"2.

Но связанность, единение правовых пространств - лишь одна сторона заимодействия правовых субъектов, конфликтны они или согласованны. Дру- ая сторона - нам необходимо замкнуть круг рассуждения - это самостоятель- юсть, самоопределенность конкретного правового существа, относительная в мпирическом плане и абсолютная в метафизическом смысле. Свобода, авто- юмия, непрорываемость правовых пространств - принципиальное условие для ыделения самого феномена права, основное условие самой его возможности.

Те, для кого достаточным является указание на фактическую связность, обусловленность правовых субъектов, в состоянии дать лишь эмпирическую [нтерпретацию права. Такова юридическая постановка вопроса о праве как со-

Cm.,например: Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических поня- ий. M., 1997; Проблемы ценностного подхода в праве: традиции и обновление. M., 1996; Po- ов H.С. Ценности в проблемном мире: философские основания и социальные положения онструктивной аксиологии. Новосибирск, 1998

Мамардашвили М. К. Кантианские вариации. M., 2000 C 236.

316 їй аль ном институте. Те, для кого только свобода, самостоятельность субъектов ;вязывается с возможностью права, в состоянии дать лишь умозрительную, [,теологическую интерпретацию права. Такова классическая философская по­становка вопроса о праве как универсальности человека. Если же наш предмет - действительное право в полноте его атрибутов, тогда нам не избежать при­дания единства указанных сторон как условия, определяющего возможность трава.

На основании всего сказанного, попытаемся дать предельно общую ха­рактеристику общественного права как формы социального бытия людей. Оно цолжно быть представлено, во-первых, как такое социальное пространство, со- цержанием которого являются социально-духовные формы признания, закреп- тения и защиты притязаний. Бытие правового существа сущностно, безусловно тля общественного права; общественное право функционально, обусловленно 1ЛЯ правового существа. Если это не так, тогда философская постановка вопро- ;а о природе права невозможна (и бессмысленна). Во-вторых, общественное траво должно быть представлено как такое пространство бытия людей, которое те совпадает с совокупностями их притязаний, но является ограничением этих ювокупностей Фактически всегда правовое существо может реализоваться тишь частично, ограниченно, пока мы еще можем говорить о действительном траве. И там, где эти ограничения оказываются недостаточными или несущест­венными, надобность в праве отпадает. При этом важно дать одно вполне на- 'лядное пояснение.

Представим себе правовое пространство субъекта как замкнутый круг, в ’оболочке" которого заключено все множество конкретных притязаний. Приня- гие этого пространства как права данного субъекта возможно лишь в абстрак­ции; такой субъект - идеал, мыслительная конструкция, пригодная для пости­жения природы явления. Действительное же правовое пространство субъекта 'каким бы он ни был в реальности: индивидом, группой, классом, народом) - это круг, имеющий тот же смысловой центр, но различимо меньший, чем пер­воначальный, по своему "размеру". Разница между этими "концентрическими

317 ругами" — то "кольцо" притязаний, которые не могут быть осуществлены и боснованно предъявлены обществу нормальным, признанным образом, по- кольку они "продавливают", нарушают и даже могут разрушать "оболочки" ругих пространств. Общественное право и есть та сложнейшая по конфигура­ции "мембрана", которая, с одной стороны, делает возможным социальное заимодействие людей, а с другой стороны - обеспечивает сохранение опреде- енности каждого правового субъекта. Поэтому, в-третьих, общественное пра- ∣o должно быть представлено как мера этой взаимоо гран имен ности правовых [ространств. И чем более постоянна и эластична эта мера, получающая в праве ( содержательную и формальную определенность, тем полноценнее правовое Іьітие людей. Но не полнее, конечно. Проблема меры, как мы показывали, в іравовой теории является одной из центральных для выработки понимания іущности и механизмов права.

Особое внимание следует обратить на ту "разность" правовых про­странств, которая заключает в себе избыточные, нереализуемые нормальным іутем притязания. Осуществить их в конкретном обществе, в конкретный пе- >иод социального времени, в рамках определенной культуры нельзя, а отка- :атъся от них невозможно. Какую же роль выполняют эти притязания; насколь­ко они существенны, насущны для правового существа? Может быть, они не- пеализуемы именно в силу своей прихотливости, случайности? Проще всего >ыло бы сказать именно так или же что они переходят в плоскость идеального пытая человека и воспроизводятся в сетке координат, например, религиозного

<< | >>
Источник: Малахов Валерий Петрович. ПРИРОДА, СОДЕРЖАНИЕ И ЛОГИКА ПРАВОСОЗНАНИЯ. ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени доктора юридических наук. Москва - 2001. 2001

Еще по теме §3. Правовое пространство как форма социальной реальности:

  1. § 3. Взаимодействие юридической ответственности с иными правовыми явлениями
  2. Правовая археология: между природой и культурой
  3. § 3. Институционально-правовой статус носителей собственнических интересов.
  4. § 2.3. Совершенствование административно-правового регулирования информационного обеспечения паспортно-визовой деятельности МВД России в сфере миграции
  5. § 1. Воинские преступления как форма криминального конфликта
  6. Информационное пространство сети Интернет как объект комплексного криминологического исследования
  7. Механизм криминогенного воздействия информационного пространства сети Интернет на несовершеннолетних
  8. 2.1. Содержание и свойства информационной формы осуществления функций права
  9. §1. Понятие и содержание правовой культуры в теории права
  10. §1. Роль Интернета в формировании правовой культуры личности