Правовая реальность и юридический дискурс
Правовое общение есть процесс, протекающий в историческом пространстве и времени'. Взаимодействие субъектов правового общения происходит в рамках определенного юридического дискурса, обеспечивающего
1 См.: Лаптева Л.
f. Паянию М 10- Метрические модели правового общения // Правовое общение. Постановка проблемы: монография. М., 2012.возможность коммуникации в различных сферах < пііалі.ііоп практики. Фундаментальные различия в системах правовых коммуникаций — публично-правовых и частноправовых - получаюі сноп формальные и содержательные определения в границах используемых ими юридических дискурсов.
В известном смысле в основании правовой реальности как традиционных, так и современных обществ лежні порождающие их смыслы и значения индивидуальное и коллективное правосознание — юридическое восприятие, понимание и отношение к действительности. Генезис исторических форм социально-нормативного общения определяется генезисом исторических фопм обеспечивающих их развитие дискурсивных практик. Классическая и постклассическая юриспруденция, естественно-правовая и позитивистская логики конструирования правовой реальности, культурно-исторический и социологический подходы в описании и объяснении правовых явлений, номиналистские и реалистические версии понимания права есть не что иное, как поиск правоустанавливающих дискурсивных практик[119].
Поскольку дискурсивные практики включают в себя одновременно акты понимания, объяснения, интерпретации и конструирования правовых реальностей, отсюда резонно предположить, что действительность правовой реальности обнаруживает себя и существует в актах социальной коммуникации.
Факт существования любого общества связан и опг>еделяется системой юридических сетей или коммуникаций. Интенсивность и глубина их воздействия на социальные процессы непосредственно зависит от социокультурного дискурса или способности общества обосновывать, устанавливать и менять нормативные границы своего существования[120].
То есть масштабов присутствия или отсутствия в процессах социального общения признанных стандартов формально должного поведения. Конкретные формы юридического дискурса являются производными исторического контекста существования права — социально-политической практики и правовой культуры. Социальные и политические, культурные и ментальные основания правовой коммуникации протекают в границах дискурсивных практик конкретных исторических эпох[121].Вместе с тем различные формы проявления правовой реальности — коммуникативная, языковая, концептуальная — связаны рамками собственной юоидической картины мира или доминирующими версиями понимания
приооды исущности права[122] Именно пршюпопимание лежит в основании и концептуализации и институционализации нрава[123]. Правопонимание не только определяет общие подходы в и (учении права, юридический язык его описания и объяснения, т. е. его эпистемологию. Правопонимание также, и прежде всего, фиксирует предметные границы существования и развития права, т. е. его онтологию и аксиологию. Исторические версии правопонимания — это исторические формы существования и проявления нормативной ментальности или ментальности должного.
В этом плане и правопонимание, и юридический дискурс являются однопорядковыми категориями юридической картины мира, выражающими доктринальные и инструментальные аспекты формирования и развития правовой реальности. Трем традициям понимания права — герменевтической, метаюридической и метатеоретической, а именно интерпретации права, категоризации права или разработки юридического языка рассуждения о праве, корреспондируют три формы юридического дискурса — правовой аргументации, конструирования права и концептуализации права. И соответственно, гри результата дискурсивной практики — юридический текст, юридический конструкт и юридический концепт.
Юридический дискурс или акт нормативной коммуникации устанавливает границы должного взаимодействия с учетом внешних и внутренних условий и факторов социального общения.
Нормативность социального общения заключена уже в самом акте коммуникации. Юридический дискурс только выявляет из веера возможных вариантов социально должного поведения именно необходимые в данной ситуации формы юридического поведения То есть обеспечивает переход с языка фактического общения на язык формального общения.Границы нормативности измеряются допускаемой мерой юридической свободы или несвободы в отношениях субъектов акта коммуникации. То есть в рамках конкретных императивных и диспозитивных фогім или вариантов югшдической организации социальных отношений. Ими определяются, соответственно, публично-правовые и частноправовые режимы правового регулирования и лежащие в их основании дискурсивные практики публичного и частного права.
Отсюда, собственно, и проистекает феномен дискурсивной личности или субъекта правовой коммуникации, носителя определенных базовых соционормативных ориентаций, дискурсивных практик и опыта правового общения. Границы совместимости или несовместимости юридических дискурсов субъектов правового общения определяют потенциальные и актуальные условия и степень их конфликтогенности, т. е. правовой неопределенности. Формальная определенность юридического текста сама по себе
не является необходимым и достаточным условием определенпости самой правовой коммуникации.
Позитивистски ориентированная юриспруденция если и не игнорирует данный юридический факт, то рассматривает данное явление как вторичный, производный продукт несовершенства правотворческой деятельности законодателя. Социологически ориентированная юриспруденция в этом смысле не только расширяет границы понимания природы права и правового общения. Она позволяет в рамках социологического дискурс-анализа установить действительное юридическое содержание и формы существования правовой реальности, различая формальное или установленное и реальное или действующее право. Написанный и опубликованный юридический текст и юридический текст, прочитанный и воспринятый, — это принципиально различные правовые феномены, поскольку они существуют в рамочных определениях собственных социокультур.
В этом плане вполне мотивировано и объяснимо формирование в общем корпусе юридической науки междисциплинарных комплексов, таких как культурно-историческая юриспруденция и этноюриспруденция, когнитивная и дискурсивная юриспруденция, существенным образом меняющих представления о предмете и структуре права. И прежде всего, благодаря тому, что в их определения включены скрытые аспекты, смыслы и значения существования и выражения правовой реальности, ее невидимые онтологии и новые эпистемологии.
Дискурсивная практика не только отражает и порождает право, но и оценивает право. Это одновременно и аналитический, и культурный, и политический процесс, процесс наследования и конструирования права, процесс признания и отрицания своего или чужого права[124]. Управление юридическим дискурсом есть управление производством и воспроизводством правовой реальности, пеоеопределения ее смыслов и значений[125]. Отсюда, собственно, и проистекает борьба за .гоаво и доминирование в понимании природы права, между монистическими и плюралистическими подходами в изучении права и выражающими их нормативными дискурсами. Классическая и постклассическая юриспруденция, догматическая и историческая юриспруденция, критическая и верноподданная юриспруденция, либертарно-юридическая и вечно живая естественно-правовая школы понимания права, феноменология, герменевтика и антропология права — все это не что иное, как поиск и определение явных и скрытых, социально и политически, доктринально и концептуально ангажированных форм дискурсивной репрезентации право вой действительности.
Можно до бесконечност и иыстрпипптт, ряды и комбинации социологических, политических, культурно-исторических и юридических дискурсов, до изнеможения дискутировать о различиях между интегральной и интегративной юриспруденцией, либерт арной и пелибертарной теорией права. Суть в другом. Каждая из них имеет право на существование, поскольку в границах своего предмета и языка выражает различные аспекты, значения и смыслы собственной правовой реальности.
Иными словами, юридический язык и юридический дискурс, на которых говорят и рассуждают о праве, не только отражают и определяют правовую реальность, но также ее открывают и формируют. В этом отношении концептуальное измерение правовой реальности является также неотъемлемой частью ее действительного содержания.Речь должна идти не только и не столько о доминировании или совместимости или несовместимости отдельных подходов в понимании и исследовании права, сколько об обосновании той или иной политики права, ее языка и логики. Иначе говоря, политики, основанной на действительном или воображаемом праве, или политики, имитирующей право. Необходимо только самоопределиться в отношении того, что есть право, а что не есть право, право per se, т. е. право как универсальная форма межличностных отношений, и право в границах правопонимания своего культурно-исторического времени и места, его собственной онтологии, аксиологии и эпистемологии. Вопрос остается открытым[126].
3.
Еще по теме Правовая реальность и юридический дискурс:
- § 1. Генезис теоретико-правовых представлений о принципе публичности (официальности)
- Историография вопроса: общий обзор развития дисциплины
- Юридическая картина мира: категория культуры и предмет юриспруденции
- Юридическая картина мира и юридическая наука
- Юридическая картина мира и правопонимание: границы и пересечения
- Глава 4 ПРАВОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ: ОНТОЛОГИЯ И ЭПИСТЕМОЛОГИЯ
- Постановка вопроса
- Правовая реальность и юридический язык
- Правовая реальность и юридический дискурс
- Правовая реальность и юридический текст
- Правовая археология: между природой и культурой
- Введение в поэтику юридического текста
- Границы права в определениях юридической социологии
- Юридический дискурс и интерпретации права
- Конкурентные техники интерпретации права
- ОГЛАВЛЕНИЕ