Постановка вопроса

Любая реальность — действительная или воображаемая, виртуальная или мнимая — выражает себя и говорит о себе на своем собственном язы-

¹ Авторская аргументация развернута и монографии «Цивилизация права и развитие России» (М., 2016).

ке — практическом или теоретическом, образном или символическом.

Правовая реальность в этом смысле не составляет исключения. Это, прежде всего, культурная и коммуникативная реальность, обнаруживает ли она себя в сЬорме юридического жеста или юридического текста, дей­ствия или слова^[109]. Юриспруденция жеста и юриспруденция текста — два универсальных модуса существования правовой реальности как социального и культурного нормативного факта. Их историческое бытие демонстриру­ет множество вариантов нормативной организации практик социального общения в терминах своих представлений о должном или недолжном по­рядке отношений. Реальность пцава — это также и языковая реальность. Язык социального общения как таковой уже в себе заключает нормативные основания устойчивости и определенности взаимных отношений. Язык социального общения структурирует, организует и нормирует социальные связи, т. е. изначально обладает регулятивными качествами. Язык право­вого общения заключен в самом языке социального общения^[110]. Язык соци­ального общения как язык определенной социокультуры, являясь одновре - менно и условием, и средством организации социальных взаимодействий, лежит в основании правопорядка.

Разнообразие форм юридического поведения как традиционных, так и современных обществ не исключает, а напротив, предполагает наличие доминирующего нормативного ядра в структуре их социального взаимо­действия, относительно которого собственно и выстраивается тот или иной санкционированный данной соционормативной культурой и признанный ею модус правового общения и репрезентации юридического.

Нормативность является онтологическим качеством социальной ре­альности. Разнообразие форм ее выражения — религиозная, художествен­но-эстетическая, морально-этическая, политико-правовая норматив­ность — характеризует разнообразие социокультурных форм человеческого существования и общения. Аксиоматическое суждение классической рим­ской юриспруденции ubi socielas, ihi jus не нуждается в дополнительных обо­

снованиях^[111]. Сущее и должное в.заимопорождают и формируют друг друга. Сочетание жестких и мягких форм социальной нормативности определяет границы правового общения и его историческую типологию. Структура правовой коммуникации заключена в структуре социальных связей, ею конституируется и моделируется. В этом смысле социальное и юридическое качество правовой реальности представляет симбиотическое отношение. Это комплементарные категории и понятия.

В различных исторических практиках построения юридического или нормативно-должного порядка отношений как на институциональном, так и ментальном уровнях их выражения и развития одновременно присут­ствуют и определяют друг друга и социгыьные интересы, и политические предпочтения, и культурные ценности. На их пересечении, в зависимости от масштаба влияния, динамики, длительности и непрерывности соци­альных итераций, возникают и самоопределяются нормативные границы социального общения, взаимные позиции и роли, т. е. признанные соци- онормативной культурой и практикой юридические статусы лиц, вещей и отношений. И если цель права состоит в определении юридических гра­ниц социального общения, то борьба за право определяет возможность их переопределять и перемещать во времени и пространстве, исходя из при­знанных данным сообществом представлений о должном или недолжном порядке отношений.

Именно границы как первоначальные архетипические определения и основания социальной нормативности составляют подлинный предмет и ценность юридического общения и переживания наличия или отсутствия права. Нормативные границы имеют двойственную природу. Они одно­временно и имманентны, и трансцендентны относительно порождающей их социальной реальности. Что находит свое юридическое выражение в со­существовании в составе конститутивных элементов любой социокультур­ной системы разнообразных правил позитивного права и метаюридических (мифологических и религиозных, политических и культурных) идеологем, мотивирующих их смысл и назначение. Симптоматично, что в древнерим­ской юридической картине мира и практике центральное место в небесной иерархии и повседневной деятельности занимало божество, охранявшее границы как таковые — Terminus. Различение границ и есть универсаль­ная форма наличия (присутствия и манифестации) юридического начала в процессах нормативной организации конкретно исторических форм со­циального общения.

Границы начала и завершения жизненного цикла, границы сосущество­вания в историческом времени и пространстве, границы действительности и недействительности социальных действий и их последствий, границы переходных юридических состояний от социоприродной к социокуль­турной нормативности. Они двойственны по своей структуре — внеш­

ние границы предполагают внутренние, я наоборот. Они двойственны по своему содержанию — одновременно выражают множество проявлений юридического начала в системах социальных отношений и единство его субстанциональных оснований. В зависимости от степени их проницаемо­сти и интенсивности обменов образцами поведения проводятся различия между открытыми и закрытыми правовыми системами и лежащими в их основании соционормативными культурами.

Юридическая деятельность во всех аспектах своего существования и выражения — и по определению и обоснованию нормативных границ социального общения, и по описанию и объяснению социокультурных и политических условий их воспроизводства — образует самостоятельную область социальной действительности и сферу профессиональной практи­ки.

Структурными элементами механизма воспроизводства социальной реальнос ти в признанных нормативных границах ее существования и раз­вития являются юридический язык, юридический дискурс и юридический текст. Юридический язык как средство социального общения, юридический дискурс как способ обоснования границ должного или недолжного форма­та социального поведения и юридический текст, выражающий в любой Форме его артикуляции нормативную структуру социальной реальности, являются тремя модусами ее существования. Юридический язык, отра­жая социальную овальность в контексте взаимных отношений интересов, ценностей и представлений о должном и недолжном порядке отношений, одновременно наделяет его культурным смыслом и политическим значе­нием. Иными словами, юридический язык, юридический дискурс и юри­дический текст и есть сама юридическая реальность в различных аспектах ее нормативного выражения и существования. Это структурные элементы любой правовой системы на любой стадии ее исторической эволюции.

История правовых институтов, ценностей и понятий в этом плане есть не что иное, как история форм проявления нарративов должного в сущем — его историческая онтология, аксиология и эпистемология. Понятийные, образные и юридические представления о праве отдельных конкретно­исторических эпох его становления и развития объединяет языковая куль­тура или традиция восприятия, рассуждения и оценки права.

Правовая реальность — это не только юридические институты и юри­дические конструкции определенного исторического места и времени Правовая реальность — это и историческая и универсальная юридическая семантика, лексика и грамматика, в нормативно-дискурсивной логике ко­торых говорят, рассуждают, общаются и понимают друг друга различные правовые системы. История правовой реальности — это и история юри­дического языка (юридической семантики и метафизики), посредством которого формируются, интерпретируются и меняются представления о должном порядке отношений. В этом плане правовая реальность есть

культурно-языковая реальность, типологически определяемая уровнем раз­вития правовой кулотуры и правосознания^[112]. Эволюция права шолюция юридического языка социального общения. Право — .чтобы не формально- должного порядка в рамочных определениях социокулі туры.

1.