§ 1. Понятие юридической ответственности в объективном и субъективном смысле

После необходимого теоретического обзора и обобщения положений, раскрывающих понятие и сущность имманентных юридической ответственности проявлений в их взаимосвязи и взаимообусловленности, мы подходим к одному из важнейших вопросов настоящего исследования - правовой ответственности в объективном и субъективном смысле и основаниях ее возникновения.

В рассуждениях о предмете и задачах общей теории государства и права О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородским специально оговаривалось: «какими бы специальными вопросами отраслевые юридические дисциплины ни занимались, для всех них важно установить, что такое юридическая ответственность и каковы общие основания ее возникновения»^[147].

Чтобы ответить на поставленный вопрос, представляется обоснованным сконцентрироваться на стержневой проблеме частной теории юридической ответственности, выделив в ней две составляющие:

1. Чрезмерное количество позиций на понятие и сущность юридической ответственности;

2. Разнородность теорий, обосновывающих содержание и природу юридической ответственности посредством целого комплекса различных правовых явлений.

Оценивая представленные в первой главе основные подходы к пониманию юридической ответственности в целом, мы склоняемся к тому, что авторы, формулируя дефиниции и размышляя о сущности юридической ответственности, говорят лишь о разных проявлениях последней. При этом затрагивается либо объективный, либо субъективный смысл ответственности, тогда как эту правовую категорию следует рассматривать в ее двуедином воплощении.

Под юридической ответственностью в объективном смысле мы предлагаем понимать установленные в санкциях правовых норм меры государственного принуждения в виде лишений личного, имущественного или организационного характера, которые могут быть применены к лицу за совершение противоправного деяния. Под субъективной юридической ответственностью мы понимаем субъективную обязанность лица претерпеть меры государственного принуждения в виде конкретных лишений за совершенное противоправное деяние.

В свое время В.М. Горшенев высказывал похожую мысль.

Рассматривая юридическую ответственность как наиболее важный

148

компонент правового статуса личности^[148], и признавая ее в качестве одного из компонентов правового положения участников отношений, он пришел к выводу, что общее понятие ответственности расчленяется на два частных.

На основании разграничения правосубъектности (как общей предпосылки возникновения субъективного права) и собственно субъективного права В. М. Горшенев проводит аналогию между правосубъектностью и ответственностью. Процитируем его слова: «Когда речь идет об установлении какой-либо ответственности, то имеется в виду общая предпосылка, и ее можно условно обозначить как статутная ответственность. При наличии конкретного правонарушения конкретное лицо привлекается к ответственности, которую можно обозначить как субъективная ответственность»^[149].

Отметим, что в правовой науке «статут» понимается как закон, и поэтому статутная ответственность, в данном случае, предстает как юридическая ответственность, предусмотренная нормами права (объективно существующая, предусмотренная в праве возможность привлечения к юридической ответственности).

Следует указать на то обстоятельство, что Р.Л. Хачатуров не видит у В.М. Горшенева двойственного воплощения ответственности, вследствие чего называет ее аспекты статутной и субъективной стадиями юридической ответственности^[150].

Несмотря на верное по существу разграничение проявлений юридической ответственности, В.М. Горшенев не приводит системной, логически обоснованной и теоретически выверенной аргументации своей позиции. По этой причине его позиция подвергается многочисленной критике. В частности И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшин по-поводу предложенной В.М. Горшеневым теории юридической ответственности как компонента правового статуса личности высказались так: «Способность лица отдавать отчет в своих действиях, претерпевать меры государственно­принудительного воздействия и реакция государства на противоправное поведение, выражающаяся в возможности юридической ответственности, -

не одно и то же.

Попытки В.М Горшенева осознать двусмысловой характер ответственности О.Э. Лейст признает неудавшимися «.по той причине, что состояние воли привлеченного к ответственности, процессы, протекающие в его сознании, не являются предметом правовой оценки и регулирования. Привлечение к ответственности за правонарушение имеет целью создать необходимые для исправления и перевоспитания правонарушителя интеллектуальные и психологические процессы в его сознании, но включение этих процессов в само понятие юридической ответственности ведет к неприемлемому положению: нет осознания - нет ответственности. И наоборот, если психологические, интеллектуально-волевые и иные процессы, протекающие в сознании правонарушителя, заложены в самом понятии юридической ответственности, то достаточно привлечь его к ответственности и применить санкцию, чтобы предполагать осознающим долг, вставшим на путь перевоспитания и исправления»^[152].

Немного иной смысл в понятие статутной ответственности вкладывается Р.Л. Хачатуровым и Д.А. Липинским. «Юридическая ответственность как целостное правовое явление,- пишут они,- представляет собой гарантию и существенную сторону правового положения личности. статутная ответственность ориентирует на то, что использование гражданами прав и свобод неотделимо от исполнения ими своих обязанностей и не должно наносить ущерб интересам общества и государства, а равно и правам других граждан. Мы именуем такую ответственность статутной. на том основании, что она устанавливается законодательством»^[153]. При этом

«.изначально устанавливается статутная ответственность, а

государственно-принудительная форма реализации непосредственно

154

вытекает из нее»^[154].

Интересно то, что Р.Л. Хачатуров и Д.А. Липинский, повествуя о нормативной (статутной) основе юридической ответственности, признают существование правовой ответственности «.как в строго индивидуализированных, так и в общерегулятивных (общих) правоотношениях»^[155] или на субъективном и объективном уровне.

Как представляется, Р.Л. Хачатуров и Д.А. Липинский уходят в сторону от решения проблемы, полагая, что «с точки зрения логической структуры нормы права меры ответственности выражаются (закрепляются в санкциях), однако они не могут быть отождествлены с самой ответственностью, поскольку наличие последней не зависит от применения либо неприменения каких-либо санкций».^[156] Дальнейшее утверждение ученых о том, «.что понятие ответственности должно включать в себя как обязанность правонарушителя подвергнуться неблагоприятным последствиям, так и само претерпевание этих последствий, т.е. реализацию санкции правовой нормы.»^[157], по нашему мнению, ослабляет и без того спорную позицию. Ведь реализацию норм материального права обеспечивают процессуальные нормы. А соавтором монографии Д.А. Липинским ранее уже отмечалось, что, прежде всего, юридическая ответственность является институтом материального права, и необходимое направление правового воздействия задается именно материальными нормами, а не процессуальными^[158].

154

155

156

157

Научные разработки в этом направлении, по нашему мнению, могут вестись с позиции структуры юридической ответственности как определенной юридической обязанности. Так, Р.Р. Каримова в автореферате своего диссертационного исследования в числе элементов структуры юридической обязанности называет долженствование, как внутреннюю готовность индивида к реализации обязанности^[159]. Это небесспорное утверждение, тем не менее, может быть применимо к добровольной форме реализации гражданско-правовой ответственности. Интересно отметить, что в состав юридической обязанности Р.Р. Каримова включает и ответственность, как резюмирующий компонент последней^[160].

Нельзя обойти вниманием и малоизвестную на сегодняшний день концепцию В.А.

противоправного и виновного деяния^[162], а также статутной ответственности заслуживают самого пристального внимания^[163].

Попытки взглянуть на юридическую ответственность с разных ее проявлений предпринимаются и сейчас. В частности, упоминавшиеся ранее воззрения Д.В. Чухвичева, изложенные в статье «Свобода личности и юридическая ответственность» посвящены философским и правовым аспектам жизни общества для уяснения сути механизма реализации свободы через правовую ответственность. Высказано предложение рассмотреть юридическую ответственность в объективном плане в качестве стимула^[164].

Хотя речь здесь идет скорее о позитивном аспекте юридической ответственности, но, сам факт, взглянуть на рассматриваемое правовое явление со стороны, важен, уже сам по себе.

Потребность в рассмотрении категории «юридическая ответственность» с позиции объективного и субъективного ее проявлений обуславливается, в том числе, внутренней несогласованностью (противоречиями) ряда авторских концепций.

Так, создатели учебного пособия «Правонарушения и юридическая ответственность» в целом не разделяют теорию двух начал правовой ответственности. По их мнению «юридическую ответственность можно рассматривать лишь как вид обязанности - обязанность претерпевать меры государственного принуждения за совершенное правонарушение»^[165]. Но далее по тексту следует достаточно неожиданное резюме: «юридическая ответственность - это мера государственного принуждения, применяемая за совершенное правонарушение и связанная с осуждением виновного и претерпеванием им лишений личного, имущественного или организационного характера»^[166].

Схожей модели повествования придерживался В.С.

Изначально он говорил, что юридическая ответственность - это мера правового принуждения за правонарушение, предусмотренная санкцией нарушенной нормы. После этого, раскрывая содержание правоотношения реализации санкции нарушенной нормы (имеющего правовосстановительный характер), В.С. Нерсесянц пришел к выводу, что содержание правовосстановительной юридической ответственности представляет собой конкретную субъективную юридическую обязанность^[167].

Так что же составляет содержание рассматриваемого правового феномена - мера государственного принуждения или субъективная обязанность правонарушителя?

Анализируя объективные и субъективные проявления юридической ответственности, В.М. Лазарев и В.Г. Федорова обоснованно утверждают, что каждое из них важно и с теоретической, и с практической стороны. «Тем более их нельзя противопоставлять, поскольку они есть материализация одного и того же явления - юридической ответственности, но представленной на разных уровнях правового регулирования. Если юридическая ответственность как санкция - это область объективного права, то ответственность, взятая с точки зрения субъективной обязанности, - это уже сфера субъективного права»^[168].

Е.Ю. Забрамная, на наш взгляд, ближе всего приблизилась к раскрытию проблематики дисциплинарной ответственности в объективном и субъективном смысле. По мнению исследователя, дисциплинарную ответственность можно обозреть с двух позиций: как правовое установление (потенциальная возможность применения к нарушителю мер дисциплинарного взыскания) и как последствие неисполнения или ненадлежащего исполнения трудовых обязанностей конкретным работником (обязанность правонарушителя ответить за совершенный дисциплинарный

проступок и претерпеть неприятные последствия в виде определенных ограничений)^[169]. Правовое установление здесь характеризует объективный смысл дисциплинарной ответственности, обязанность ответить за проступок - субъективный смысл.

Наиболее приемлемой, представляется точка зрения Н.А. Пьянова, который также различает объективное и субъективное проявления юридической ответственности. Под юридической ответственностью в объективном смысле им мыслятся предусмотренные правом меры государственного принуждения в виде определенных лишений, а под субъективной юридической ответственностью ученый предлагает понимать субъективную обязанность нарушителя такие меры претерпеть^[170]. Соглашаясь с представленным суждением, возьмем его за основу и непосредственно перейдем к характеристике объективного и субъективного начал юридической ответственности.

По нашему мнению, логическое обоснование позиции объективного понимания юридической ответственности основывается на следующих ключевых факторах.

Во-первых, определенные меры государственного принуждения, равно как и процедуры их применения, получают свое выражение в действующем законодательстве, предусмотрены правом (уголовным, уголовно­процессуальным, гражданским, гражданско-процессуальным и т.д.). «Итак, если говорить о механизме ответственности, то, прежде всего, следует исходить из социальной нормативности требуемого, должного, необходимого поведения»^[171],- пишет Е.А. Агеева. «Даже на стадии нормативного определения возможного или необходимого поведения. присутствует государственное принуждение, которое. тесно связано с нормативностью права, а также с государственно-властной

деятельностью»^[172]. Поэтому не возникает сомнений в том, что основания и условия привлечения к юридической ответственности предусматриваются в

нормах права. В них же определяются и сами меры правовой

173

ответственности^[173].

Ранее подчеркивалось, что правовая категория «меры юридической ответственности» в законодательстве представлена в виде системы наказаний, так как «...в современном государстве бытие юридической ответственности возможно лишь в рамках законов, определяющих составы правонарушений и санкции за их совершение»^[174]. Санкции соответствующих правовых норм выступают носителями данных мер принуждения и устанавливают, какие именно лишения личного, имущественного или организационного характера могут быть применены. С.Н. Кожевников по этому поводу отмечает: «Государственно-принудительная природа правовой ответственности проявляется и в том, что она установлена санкциями

правовых норм, может быть реализована только посредством властной,

175

принудительной деятельности государства и его органов.»^[175].

Во-вторых, юридическая ответственность неразрывно связана с государственным принуждением, т.е. она устанавливается государством и применяется в ответ на виновные противоправные деяния правонарушителя через деятельность специальных органов государства^[176]. Исходя из этого,

формулируется одно из важнейших сущностных качеств юридической

177

ответственности - нормативность^[177].

В-третьих, применение мер государственного принуждения к лицу возможно в случае совершения им противоправного деяния.

Используя логическую операцию синтеза (объединяя указанные посылки в единое целое), мы получаем следующее определение юридической ответственности: юриДическая ответственность в объективном смысле - это предусмотренные в санкциях правовых норм меры государственного принуждения в виде лишений личного, имущественного или организационного характера, которые могут быть применены к лицу (лицам) за совершение противоправного деяния.

Из данного определения следует, что ответственность - это, во-первых, не мера, а меры государственного принуждения, во-вторых, это меры, которые могут быть применены к лицам, совершившим противоправные деяния. Не будучи индивидуализированной в конкретном казусе, существуя без привязки к конкретным обстоятельствам и правоотношениям, юридическая ответственность объективно независима.

Здесь мы снова соглашаемся с В.М. Лазаревым и В.Г. Федоровой, поскольку «перед нами такой угол видения данного явления, при котором оно в главном и основном высвечивается на уровне норм юридической ответственности, то есть в плоскости объективного права. И это обстоятельство имеет существенное значение, поскольку придает институту юридической ответственности объективный характер...»^[178].

Прав С.А. Комаров, утверждая, что «.правонарушение может быть не раскрыто, правонарушитель может быть не обнаружен или освобожден от наказания в силу своей неделиктоспособности, но возможность привлечения к ответственности должна быть налицо»^[179].

Таким образом, фактически мы ведем речь об объективном проявлении юридической ответственности или непосредственно о юридической ответственности в объективном смысле.

Можно наблюдать некоторое пересечение определения юридической ответственности в объективном смысле и дефиниции, предложенной

сторонниками понимания юридической ответственности как меры государственного принуждения. Их позиция, по нашему убеждению, является правильной постольку, поскольку в ней отражается объективный аспект правовой ответственности без перехода на уровень индивидуального правового регулирования.

Возможная критика отождествления юридической ответственности с нормами объективного права, в которых она выражена, на том основании, что норма права - форма выражения субъективного права, отвергается нами по вполне обоснованной причине. Любая норма права - это закрепленное в законодательстве правило, указывающее субъектам права на необходимые модели поведения, признаваемые государством. «Норма, которая не содержит прав и обязанностей, не норма, а только пожелание, декларация,- пишет А.И. Экимов,- . нет никакого смысла представлять норму как какую- то форму, оболочку для прав и обязанностей. Норма - это всеобщие права и обязанности, установленные государством. Именно потому, что это так, субъект апеллирует к норме»^[180]. А конкретные права и обязанности, составляющие содержание конкретных правоотношений, воздействуют лишь на поведение конкретных лиц и не имеют всеобщего регулятивного характера.

Для представления комплексного бытия правовой категории юридической ответственности перейдем к ее субъективному воплощению.

Как известно, подавляющая часть внешних проявлений позитивного права находит свое прямое выражение в конкретных правоотношениях. Содержание любого, даже самого элементарного, правоотношения всегда включает в себя определенное субъективное право управомоченного лица и корреспондирующую ей субъективную обязанность должника.

Так как юридическая ответственность в объективном смысле предстает как предусмотренные правом меры государственного принуждения, т. е. как своеобразный потенциальный механизм (объективная возможность)

привлечения лица, совершившего противоправное деяние, то напрашивается вопрос о конкретном (казусном) действии этого механизма. Ответ на поставленный вопрос кроется в возникновении субъективной обязанности лица в правоотношении - обязанности претерпеть меры государственного принуждения. Исходя из этого, юридическая ответственность в субъективном смысле (субъективная ответственность) есть не что иное, как составная часть обозначенного правоотношения - субъективная обязанность.

Для уяснения специфики и существенных характеристик юридической ответственности в субъективном смысле выделим ее основные признаки:

1. Юридическая ответственность - это субъективная юридическая обязанность.

Специфика такой обязанности состоит в следующем. Если в обычном правоотношении обязанность заключается в долженствовании совершения лицом определенных действий (п. 2 ст. 484 ГК^[181] РФ, ст. 23 НК РФ^[182], ст. 196 ТК РФ^[183] и др.), либо воздержании от их совершения (п. 2 ст. 1007 ГК РФ^[184], ст. 103 НК РФ, ст. 413 ТК РФ и др.), то в охранительном правоотношении ответственности, возникшем в результате противоправного деяния, эта обязанность принимает форму обязанности претерпеть меры государственного принуждения. Так, Н.Л. Гранат и В.С. Афанасьев наряду с активной и пассивной обязанностью выделяют еще одну разновидность последней - обязанность перетерпеть меры принуждения (нести юридическую ответственность)^[185].

По мнению Г.Ю. Хохловой, гражданско-правовая ответственность отличается от гражданско-правовой обязанности тем, что последняя

исполняется добровольно, тогда как ответственность возникает лишь вследствие нарушения^[186]. М.Н. Малеиной отмечается, что отождествление ответственности с обязанностью недопустимо, ведь исполняя обязанность, должник совершает лишь те действия, которые составляют ее содержание. При принуждении к исполнению обязанности, не исполненной добровольно, у должника не возникает неблагоприятных отрицательных последствий^[187].

Не вступая в полемику с Г.Ю. Хохловой и М.Н. Малеиной, заметим, что субъективная обязанность - всеобъемлющая правовая категория, которая является неотъемлемой чертой любого правоотношения и имеет различные формы своего проявления. По контексту обязанность претерпеть определенные лишения вследствие совершения противоправного деяния характеризует субъективную ответственность. При этом ответственность всегда возникает в форме негативных последствий (новой обязанности) вследствие неисполнения первоначальной обязанности (предписания).

2. Юридическая ответственность - это субъективная юридическая обязанность претерпеть меры государственного принуждения.

Меры государственного принуждения, как правило, закрепляются в нормах позитивного права и индивидуализируются в результате издания актов применения права. С учетом особенностей договорного права (прежде всего, в гражданских правоотношениях) индивидуализация может осуществляться и посредством согласованной воли субъектов, выраженной в виде договора, иного соглашения. Как уже ранее упоминалось, субъективная ответственность всегда связывается с необходимостью претерпеть определенные лишения.

Е.Ю. Филатов, очевидно не до конца осознавая специфику соответствующей обязанности, полагает, что юридическая ответственность в публичном праве не имеет никакого отношения к обязанности, поскольку

здесь следует вести речь о необходимости нести наказание. В обоснование сделанных выводов автор приводит примеры отстранения от должности чиновника и лишении водительских прав, когда меры ответственности реализуются независимо от воли субъекта правонарушения, усматривает отсутствие «меры должного поведения» как таковой^[188]. Однако Е.Ю. Филатов упускает из виду тот факт, что субъективная юридическая ответственность заключается не в обязанности лица возложить на себя меры принуждения, а в долженствовании претерпеть негативные последствия противоправного деяния в рамках правоотношения ответственности. Вопрос о «желаниях» правонарушителей выглядит здесь абсолютно неуместным.

3. Юридическая ответственность - это субъективная юридическая обязанность претерпеть меры государственного принуждения в виде определенных лишений.

Как отмечает А.А. Мусаткина, юридическая ответственность за правонарушение всегда связана с определенными лишениями, т.е. она сопровождается причинением виновному лицу отрицательных последствий, ущемлением или ограничением его личных, имущественных и других интересов^[189]. Обязательным признаком юридической ответственности А.М. Лушников считает ее выражение в отрицательных последствиях для

правонарушителя, дополнительных обременениях личного, имущественного,

190

организационного характера^[190].

Действительно, невозможно достичь выполнения функций юридической ответственности без определенного правового воздействия на правонарушителя. В нашем случае правовое воздействие заключается в лишениях личного (арест, ограничение свободы), имущественного (штраф, возмещение убытков) или организационного характера (административное приостановление деятельности организации, принудительная ликвидация

политической партии и т.д.). «Где нет таких отрицательных последствий, там нет ответственности»,- обобщает Н.С. Малеин^[191].

Норвежский криминолог Нильс Кристи пишет: «Предполагается, что

те, кого наказывают, - страдают. Если бы они, вообще говоря, не страдали, а

192

получали от наказания удовольствие, нам бы следовало изменить метод»^[192].

4. Юридическая ответственность - это субъективная юридическая обязанность правонарушителя претерпеть лишения за противоправное деяние.

Правонарушение - наиболее частое, но, не единственное основание возникновения юридической ответственности. Основанием ответственности может выступать и объективно-противоправное деяние, когда лицо, даже при отсутствии у него волевого момента, может и должно нести ответственность за причиненный им вред. Правонарушение и объективно-противоправное деяние охватываются общим термином - противоправное деяние, в связи, с чем мы и используем такую формулировку^[193].

И сейчас, после установления основных признаков юридической ответственности в субъективном смысле дадим определение указанной категории: субъективная юриДическая ответственность - это

субъективная обязанность лица (лиц) претерпеть меры государственного принуждения в виде лишений личного, имущественного или организационного характера за совершенное противоправное деяние.

Следовательно, доктрина юридической ответственности как обязанности особого рода является наиболее приближенной к пониманию юридической ответственности в субъективном смысле.

Далее мы отмечаем, что непонимание диалектики перехода ответственности в объективном смысле (существующей в рамках общих правоотношений) в субъективную ответственность (возникающей в конкретных правоотношениях) и «одновалентность» теорий были

постоянным камнем преткновения в соответствующих правовых исследованиях. Приведем несколько примеров.

Т.О. Кашаева в своей статье «Уголовная ответственность как вид юридической ответственности» утверждает, что обязанность подвергнуться принуждению со стороны государства в случае совершения виновным преступления и понести уголовную ответственность - понятия не тождественные. В подкрепление своих слов автор говорит о нераскрытых

преступлениях, когда неустановление виновного приводит к неприменению

194

мер принудительного воздействия^[194].

Согласно О.Э. Лейсту «...принципиальное значение имеет именно то обстоятельство, что преступник не обнаружен, не изобличен, не наказан. То, что некоторые авторы считают ответственностью (преступник объективно существует), на самом деле называется безответственностью (преступнику удалось скрыться от следствия и суда), и от того, что фактическую безответственность мы станем именовать теоретической ответственностью, не продвинется ни разработка проблем правовой науки, ни борьба с правонарушениями»^[195].

Несомненно, признавая субъективный характер ответственности, Т.О. Кашаева и О.Э. Лейст учитывают, что до вынесения акта применения права в виде обвинительного судебного приговора субъективная обязанность лица претерпеть меры уголовной ответственности не может быть индивидуализирована. Но до конкретизации этой обязанности в приговоре меры уголовной ответственности существуют как потенциальная возможность применения их к виновному уже на субъективном уровне (без акцента на собственную реализацию). Говоря же о необходимости фактического претерпевания негативных последствий указанные авторы, по сути, сводят всю юридическую ответственность к наказанию. А это, по нашему мнению, является недопустимым.

Как полагает Н.И. Матузов, если преступник не пойман, ответственность выступает как состояние, существующее в рамках общерегулятивного правоотношения и готовое перейти в конкретное в случае поимки субъекта преступления^[196]. Однозначно с таким выводом согласиться нельзя, поскольку противоправное деяние (правонарушение) является, своего рода, переключателем юридической ответственности на уровень индивидуальных правоотношений. Но процедура конкретизации норм института юридической ответственности в процессе правоприменения фактически свидетельствует о проявлении общего действия норм права.

Подводя итог вышесказанному, можно сделать вывод, что многообразие и противоречие различных теорий юридической ответственности вызвано конкретной причиной. Причина эта в том, что субъективное и объективное проявление юридической ответственности до сих пор рассматриваются без отграничения друг от друга. Семантические поиски и «позитивность» многих направлений научно-исследовательской деятельности в сфере правовой ответственности постоянно создавало препятствия для правильного, по нашему мнению, разрешения имеющихся коллизий. Нельзя увидеть целое, без учета всех его проявлений (смыслов)^[197], равно как невозможно составить полное представление о каком-либо явлении действительности, основываясь исключительно на внешних признаках.

Признание юридической ответственности в объективном и субъективном смысле, несомненно, будет способствовать сглаживанию теоретических противоречий относительно сущности этой важной правовой категории, а в перспективе создаст благоприятные предпосылки для окончательного устранения проблем правовой ответственности в целом.