§ 1. Основные научные подходы к определению гражданского общества и его взаимодействие с государственным аппаратом
Для более полного теоретико-правового исследования контроля гражданского общества за государственным аппаратом, на наш взгляд, необходимо обратиться к истокам возникновения понятия «гражданское общество» и установить, какие представления философов и ученых о гражданском обществе существуют сегодня и каким образом в различных концепциях гражданского общества исследуется вопрос о взаимодействии данного общества с государством, в целом, и уделить при этом особое внимание исследованиям взаимодействия гражданского общества с государственным аппаратом.
Уже у философов Древней Греции тема участия народа в осуществлении государственной власти, в том числе и посредством осуществления контроля со стороны населения за делами государства, вызывала значительный интерес. Так, идея о необходимости участия широких слоев населения в принятии решений о необходимости и форме наказания какого-либо гражданина государством была высказана именно философами Древней Греции.
Протагор считал, что именно общество может решать, что истинно и что ложно, что справедливо и что несправедливо[1]. А Аристотель писал, что «мнение народа и есть право, и только оно может контролировать дела государства»[2]. На этом основании Аристотель попытался сформулировать
основные принципы «общения» свободных и равных граждан между собой, одной из разновидностей которого он и считал государство, именуя его «общением политическим»[3]. Отсюда следует, что Аристотель рассматривал древнегреческий полис не столько территорией, сколько объединением множества «домов и родов», состоящих из племенных и семейных групп свободных греков[4].
Прекрасно понимая, что древнегреческий город состоит не только из «домов и родов», Аристотель разграничил два вида власти, осуществляемой в полисе. По его мнению, чтобы «обладать» средствами, «необходимыми для жизни, не нужно никакого специфического знания, а нужна только «экономическая» власть, в отличие от участия в «политической», то есть гражданской, власти, которую гражданин должен «понимать»»[5].
Из разграничения двух разновидностей власти в обществе последовало и разграничение власти в отношении субъектов властных отношений. Аристотель считает, что в то время, как «экономическая» власть распространяется на несвободных (рабов), еще несвободных (то есть детей) и свободных низшего правового статуса (женщин) и основывается лишь на насилии (βlα), гражданско-политическая власть является властью свободных над свободными, которая предполагает не только добровольное согласие подвластных, но и право (δlκη), которое есть порядок (τaξις) гражданского общества»[6]. Отсюда следует, что полис становится не просто объединением «домов и родов», а , которое базировалось не на насилии и угнетении, а на принципах права[7].Соответственно, в рамках такого общения человек по природе своей становится «политическим существом» (δ aν3 ωπος φυσει πολιτικoν ζωον), а
полис в качестве πολιτικη κοινωνlα есть цель (τελος), то есть «норма» развития человеческого общества[8]. Таким образом, в древнегреческих представлениях гражданское общество выступало как сообщество свободных полноправных мужчин, добровольно подчиняющихся друг другу на основе права и порядка. Отметим, что даже такое понимание гражданского общества уже отделяло его как от государства, так и от религии, делало его самостоятельным актором социального взаимодействия. Не обладая властными полномочиями, гражданское общество в силу неразрывной связи с полисом было просто обязано контролировать его в различных формах, а множественность полисов обеспечивала многообразие практических подходов к институционализации такого контроля.
Наиболее ярким проявлением множественности практических подходов к обеспечению контроля гражданского общества за государственным аппаратом стала афинская демократия, впитавшая в себя все многообразие его различных форм.
Первая форма такого контроля - экклесия - представляла собой прямое наследие родоплеменной идеи всеобщего контроля за лицами, осуществляющими распорядительные функции, и в своей основе предполагала участие всех граждан, составляющих античное «общество». Формально, не обладая специально оговоренными властными полномочиями, экклесия могла принимать решения, обязательные для должностных лиц и государственных органов.Представительная форма контроля осуществлялась «советом пятисот» (булэ), которая делилась на десять частей (пританий), осуществлявших правление в течение 1/10 части года. Притании, состоявшие из пятидесяти человек, на практике выполняли как функции парламента, так и функции правительства. Именно в их деятельности возникла ситуация, когда государственный орган, обладающий властными полномочиями, но состоящий из выборных представителей народа, осуществлял контроль за
деятельностью назначаемых им должностных лиц. Наконец, гелиэя, будучи судом, состоявшим из пятисот присяжных и ста запасных, при общем числе присяжных в шесть тысяч граждан была временно существующим органом, которому властные полномочия передавались только для разрешения конкретного дела[9].
Немалый вклад в формирование теоретических представлений о гражданском обществе внесли римские мыслители. Немалый вклад в формирование теоретических представлений о гражданском обществе внесли римские мыслители. Так, Цицерон в своем произведении «О государстве» отстаивал мысль о том, что государство нуждается в контроле, осуществляемом народом[10].
Эту же идею отстаивал и Эпикур, утверждавший, что право, относящееся к общественному организму (κοινoν), - необходимое условие для некой взаимной «общности» между индивидами[11]. Кроме того, именно римские юристы в своих трудах начали употреблять словосочетание «гражданское общество». Таким образом, идеи мыслителей Древнего Рима привели к тому, что представления о гражданском обществе стали представлениями о свободном (равноправном) обществе, связь которого с государством носит преимущественно правовой характер.
Средневековые теологи обратили свое внимание на то, что гражданское общество не только выделяется из общества как такового, но и отличается от государства. В частности, А. Великий утверждал, что в числе «присущих человеку по природе вещей есть государство и гражданское, или политическое, общение»[12], достаточно четко разграничивая их. Аквинский Ф.
в свою очередь рассматривал гражданское общество как один из элементов социальной системы, утверждая, что «устройство общности, которой управляет человеческий закон, отличается от устройства общности, управляемой законом Божественным: человеческий закон управляет гражданским обществом, то есть общностью людей между собой [...]. А общность, управляемая Божественным законом, есть общность людей и Бога в этой или будущей жизни»[13].
Развивая эту идею, он, в конечном итоге, выделяет четыре основные социальные подсистемы, описывая их следующим образом: «общность природная есть та, в соответствии с которой объединяются в естественный род, и на этой общности основывается дружба отца и сына и других кровных родственников. Другая общность - хозяйственная, в соответствии с которой люди объединяются друг с другом в домашних делах. Еще одна общность - политическая, в соответствии с которой люди общаются со своими согражданами. Четвертая общность - Божественная, в соответствии с которой все люди объединяются в едином теле Церкви действием, либо силой»[14].
При этом он пытается дать следующее определение: «то вечное, чем связано некоторое множество, или даже двое или трое, а также те, кто представляет собой граждан какого-либо государства, входят в вечное общество, так как пребывание человека в граде относится ко всей человеческой жизни, и это и есть политическое общество»[15]. Таким образом, для Ф. Аквинского гражданское общество представляет собой ту часть общества, которая, будучи управляема законом, состоит из граждан и охватывает собой все политические отношения. Однако в отличие от Великого А., он не слишком точно определяет связь и различие гражданского общества и государства.
Четкое разграничение гражданского общества, как совокупности граждан, и церковной общины, как совокупности верующих, продержалось достаточно долго.
Так, М. Лютер прямо ссылался на библейский текст: «гласит Псалом 127, что на земле есть только два материальных (Ieiblich) правления, град и дом: «Если Господь не созиждет дома». А также: «Если Господь не охранит города». Первое - домохозяйство, оттуда происходят люди. Второе - правление града, это страна, люди, князья и господа (что мы называем светскими властями). Это значит - все даваемое, ребенок, имущество, деньги, скот, и так далее [...] Затем идет третье, собственный дом и град Бога, это есть церковь, она должна получать из дома людей, из города - защиту и покровительство»[16]. Однако наличия церковной иерархии, по его мнению, недостаточно для существования гражданского общества. Лютер акцентирует внимание на необходимость правового регулирования следующим образом: «Право есть мирское правление, земское право, городское право, по которому должны править бургомистры и князья в делах внешних, «полития», власть в стране и в городе, человеческое правительство в status politicus, правление «властей предержащих» (Obrigkeiten) по отношению к подданным»[17].Тем не менее, гражданское общество может существовать лишь в условиях относительной автономии, поскольку «во всяком управлении следует оглядываться на Божественный порядок и волю, и то же самое учение предлагается нам и здесь, а именно: Бог по своему единоличному замыслу захотел, чтобы в этой жизни были «маски», или «персоны», то есть сословия и уровни гражданского общества»[18]. Таким образом, М. Лютер, хотя все еще и придерживался традиционных средневековых взглядов на
гражданское общество, впервые обратил внимание на наличие в нем сословий и уровней, то есть институтов.
В отличие от М. Лютера, Ф. Меланхтон придавал гражданскому обществу куда большее социальное значение, указывая на то, что гражданское общество выступает в качестве своеобразного единства воли общества и Бога. Так, он обращает внимание на то, что «как человеческий разум и Божественная воля связаны друг с другом, точно так же, в соответствии с христианской морально-теологической традицией, Моисеев закон и «природа» - понимаемая как моральный закон - образуют единство, которое лежит в основе гражданского общества, служа его «порядком».
Свидетельство этому - весь закон Моисеев, который хотя и был установлен для одного народа, однако является свидетельством того, что эта общественная жизнь установлена по воле Бога. А само устройство гражданского общества, если его правильно понимать, и есть закон нравственный»[19]. Тем не менее, для гражданского общества движущей причиной является склонность, или стремление человеческой природы, к общественной жизни. Хотя это суждение и верно, однако его будет недостаточно для объяснения причины гражданского общества или власти, ибо одними только решениями людей и человеческими силами невозможно удержать ни справедливые законы, ни гражданское общество. Будем знать, таким образом, что этот порядок установлен по гласу Божьему, одобрен и поистине Богом поддерживается»[20].Несмотря на формальное указание на существование гражданского общества «по гласу Божию», Ф. Меланхтон указывает и на то, что «гражданское общество необходимо поддерживать: оно не может сохраняться без управления»[21], фактически объединяя в гражданском обществе сознательную волю людей и Бога. По сути дела, Ф. Меланхтон стал
предвестником того понимания гражданского общества, которое сложилось в Новое время и носило рационалистический характер, никак не связанный с религиозными воззрениями.
Так, Ж. Боден прямо связывает гражданское общество с государством, утверждая, что «гражданское общество (civitas, societas civilis) обретает политическую организационную форму (respublica, republique) только благодаря такому признаку, как высшая власть (summa potestas, maiestas, puissance souveraine). Семья - это естественное сообщество, коллегия - гражданское сообщество, а республика отличается тем, что это сообщество, управляемое суверенной властью»[22]. В одном из своих высказываний, он, очевидно стремясь подчеркнуть невозможность существования гражданского общества без государства, утверждает, что «государство есть гражданское общество, которое может существовать само по себе без объединений и общин, но не без семьи»[23][24].
Наряду с очевидной связью гражданского общества и государства, ученые Нового времени достаточно быстро пришли к выводу о том, что основу гражданского общества составляют личности. Так, Т. Гоббс утверждает, что «личность обладает высшей властью (summum imperium, summa potestas), представляет объединение. Такое объединение называется государством или гражданским обществом, или даже гражданской 3
личностью» , и далее «устроенный так союз — это и есть то, что сейчас называют политическим телом или гражданским обществом; греки же называют его полисом, то есть городом, каковой можно определить, как множество людей, объединенное в одну личность общей властью ради мира, безопасности и общего блага»[25].
Специфика такой «личности», как гражданское общество, настолько важна для Т. Гоббса, что он определяет отношение государства и гражданского общества следующим образом: «dvitas не есть ни какой-то один гражданин, ни все граждане вместе. По отношению к носителю высшей власти, без которой civitas была бы лишь пустым словом («civitatem, sine summa potestate unius hominis vel coetus, vocabulum inane esse»), граждане принципиально являются подданными»[26]. Отметим, что для Гоббса идея гражданского общества настолько важна и всеобъемлюща, что, по мнению некоторых исследователей, «у него тоже отсутствует «замковый камень теории» - четкое и полное отделение civitas не только от просто какого- нибудь общества и социабильности, но и от крупных и долговечных обществ, от всех социальных состояний, которые возможны также и в status naturalis»[27].
Впрочем, проблема соотношения древнеримского civitas с гражданским обществом, каким оно представало в теориях ученых Нового времени, действительно была достаточно запутанной. С одной стороны, налицо было стремление отождествить эти два понятия, с другой - в них видели и существенные различия: «слово civitas вовсе не означало только «государство» или тем более только «город»; оно могло распространяться на все «политические» объединения, то есть и на различные потестарные образования, существующие в стране, «будь то династия, барония, графство или герцогство»». В языковом отношении для этого на самом деле больше всего подходит старинное выражение gemeines Wesen (res publica): оно всегда включало в себя, помимо всего прочего, и гражданское общество: «res publica здесь [понимается] в широком смысле: как политическое [объединение] или гражданское общество»[28].
Важнейшее дополнение теории гражданского общества сделал Д. Локк, указав, что индивид в природном (естественном) состоянии трудом своих рук вырывает вещи из предназначенного им природой порядка. Предназначение природы заключается в том, чтобы быть присвоенной человеком, поэтому не природа вещей, не затронутая трудом, а собственность является основой civil society»[29]. Еще ярче этот аспект гражданского общества позднее подчеркнул Ж.Ж. Руссо, который утверждал, что «первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: «Это мое!» - и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества»[30]. Благодаря этому выводу, наряду с гражданством (подданством), как политической основой гражданского общества, собственность стала восприниматься как его экономическая основа. Кроме того, он пытался разграничить сферу власти гражданского общества и государства, указывая на то, что государство не должно обладать абсолютной властью, ведь люди лишь частично жертвуют своей свободой. Поэтому с расширением прав и свобод увеличивается и сфера ответственности - само государство при этом становится подотчетно обществу[31].
Все эти изыскания привели к тому, что гражданское общество как явление получило достаточное количество описательных характеристик, для того чтобы можно было предпринять попытки научного определения понятия «гражданское общество». Одну из первых таких попыток предпринял Пуффендорф С., определивший гражданское общество как «связанные вместе власти предержащие и подданные, которые образуют определенную державу, республику и так далее»[32]. Своеобразное определение гражданского общества дал Г. Лейбниц, который полагал, что это
«естественная общность», члены которой «иногда живут вместе в одном городе, иногда разбросаны по стране; ее цель -посюстороннее благополучие (счастье)»[33].
Достаточно развернутую характеристику гражданского общества дает в своих трудах Х. Вольф, прямо связывая его возникновение с существованием общественного договора. Так, он утверждает, что «общественный договор - это договор о власти. Посредством этого контракта индивиды отчуждают свое естественное право - власть над самими собой - в пользу общества как целого, и последнее приобретает таким образом легитимное основание для осуществления господства над ними. Тотчас образуется общество, или при помощи договора устанавливается государство; из самого этого договора для всех появляется право для каждого»[34].
Соответственно, гражданское общество представляет собой конструкцию, позволяющую установить отношение между публичной властью и обществом, которое, по мнению Х. Вольфа, выглядит следующим образом: «публичная власть (imperium publicum) вытекала из договора, который одновременно конституировал гражданское общество; контрагентами этого договора являлись «дома», мотивом его заключения - их недостаточная общественная самостоятельность»[35].
Разумеется, рассматривая гражданское общество, как результат заключения общественного договора, Х. Вольф не мог не упомянуть и о цели, ради которой был заключен этот договор, сформулировав её следующим образом: «все согласны с тем, что люди соединились в гражданское общество не с какой иной целью, как чтобы объединенными силами продвигать общее благо [...], благополучие государства (которое представляет собой некое множество людей, объединенными силами
продвигающих общее благо) должно состоять в том, чтобы у них не было препятствий в достижении цели, ради которой они образовывали общество»[36].
В тоже время в целом ряде исследований того времени предпринимались попытки каким-либо образом разграничить гражданское общество и общество, как таковое. Например, утверждалось, что «societas civilis означает не что иное, как союз домохозяев - отцов семейств под эгидой одной власти (communi imperio). ...так, что нужно порядочным и честным отцам семейства из-за угрозы со стороны непорядочных соединить силы и под одной властью объединиться вплоть до гражданского общества, или государства», и, как следствие, что «право быть лицом не относится к правам человека: суть этого статуса вытекает из отношения человека к status civilis: лицо есть человек, наделенный гражданским статусом. Каждое лицо является человеком, но не каждый человек является лицом»[37].
Довольно узкое определение гражданского общества дал Й. Цедлер, утверждавший, что «гражданское, или штатское государство, status civilis, status politicus [.] есть, собственно говоря, строй государства или республики в том отношении, в каком он противоположен военному государству; и включает в себя всех, так называемых, гражданских 3
служащих»[38].
И. Кант существенно развивает идею гражданского общества, указывая на то, что отношения между ним и государством могут существовать исключительно в правовой форме. Он отмечает, что «даже гражданский союз (unio civilis) нельзя назвать обществом, ибо между повелителем (imperans) и подданным (subditus) не существует сотоварищества; они не товарищи, а находятся в отношении субординации, но не координации; те же, кто находится в отношении координации, должны именно в силу этого рассматривать друг друга как равных, поскольку они подчиняются общим
для всех законам. Таким образом, указанный союз не столько есть общество, сколько создает его»[39].
Кроме того, И. Кант определяет отношение между личностью, гражданским обществом и государством следующим образом: «такое состояние отдельных индивидов в составе народа в отношении друг к другу называется гражданским (status civilis), а их совокупность в отношении своих собственных членов - государством (civitas), которое в силу своей формы как нечто связанное общей заинтересованностью всех в том, чтобы находиться в правовом состоянии, называется общностью (res publica latius sic dicta)»[40]. Из этого следует, что для И. Канта гражданское общество может существовать только в условиях правовой урегулированности его отношений с личностью и государством.
Примерно в это же время возникает вопрос о том, как различать гражданское общество и государство, если и то, и другое состоит практически из одних и тех же людей. Так, К. Гейденрайх предположил, что «если люди свое решение выйти из естественного состояния реализуют так, что ставят себе общую цель создать объединение, в котором отказ от всякого беззакония будет обеспечиваться с помощью всех необходимых и всеми одобряемых средств, то возникает гражданское общество; если же они договариваются между собой о форме, в которой будет реализовываться цель этого общества, то возникает государство»[41].
Однако восприятие гражданского общества, как содержания, а государства, как формы, разделили не все исследователи. Например, К. Грос настаивал на целевом критерии разграничения гражданского общества и государства, считая, что «то же самое количество людей, которые объединены ради цели государства, можно представить себе также объединенным и для других общих целей, и в этом отношении оно
составляет не государство [.], а общество в государстве, причем последнее всегда надо рассматривать как частное общество, хотя оно и охватывает всех граждан. Общество людей, которые объединились ради взаимной защиты своих прав, называется гражданским обществом [...]. Общество, которое объединено ради обеспечения всех прав его членов под руководством власти публичной, то есть перевешивающей любую частную власть, называется государством (civitas, res publica)»[42].
В. Круг, напротив, пытается отделить гражданское общество от государства при помощи правового статуса отдельных его участников, утверждая, что «в расширительном значении все члены гражданского общества могут претендовать на это звание, в более узком же - только те, кого можно считать изначальными членами-создателями гражданского общества [...]. Иначе говоря, тот, кто полностью распоряжается своими разумом и свободой либо, что то же самое, является совершеннолетним, дееспособным и внешне независимым, - и есть гражданин государства в более узком значении, а остальные - члены гражданского общества лишь в расширительном значении. Можно было бы первого называть также активным, а последних - пассивными гражданами или просто жителями государства»[43].
А. Герен настаивает на том, что различие гражданского общества и государства должно проходить по отношению к собственности, полагая неправым того, кто рассматривает «.членов гражданского общества рассматривает только как людей, а отнюдь не как собственников. А между тем ведь именно обеспечение собственности и есть главная цель этого общества [...]. Если же понятие собственника неотделимо от понятия гражданина государства, то рушится и принцип политического равенства, ибо тогда само собою разумеется, что более крупный собственник должен
пользоваться большей долей участия в законодательной деятельности, нежели тот, у кого меньше [собственности] или нет ничего»[44].
Р. Мауренбрехер считает гражданское общество своеобразным протогосударством, полагая, что «оно представляет собой государство без всей высшей власти, то есть объединение людей, которое имеет все атрибуты государства - конституцию, территорию и цель (Staatszweck) - кроме государственной власти. Эта форма обычно рассматривается как начало государства, как догосударственное состояние»[45]. А Цахарие К. описывает связь государства и гражданского общества следующим образом: «независимость гражданского общества от государства не следует толковать так, будто между государством и гражданским обществом не существовало также и причинной, или каузальной, связи. Скорее, это общество именно потому и носит название гражданского, что узы человеческого общества в отношении к его членам государство умножает, стягивает, укрепляет, берет под свою защиту. Согласно теории разумного права в государстве должно быть гражданское общество, независимое от государства объединение, а государство должно относиться к гражданскому обществу как средство к цели, как государственное право к естественному»[46]. Исходя из этого, он делает вывод, что «гражданское общество есть эта самая связь - постольку, поскольку она существует между гражданами одного и того же государства. Если бы государство охватывало все человечество, то человеческое общество невозможно было бы отличить от гражданского»[47].
Наконец, Г.В.Ф. Гегель дал следующее определение гражданского общества: «Гражданское общество - есть дифференциация, которая выступает между семьей и государством, хотя развитие гражданского
общества наступает позднее, чем развитие государства; ибо в качестве дифференциации оно предполагает государство, которое оно, чтобы пребывать, должно иметь перед собой как нечто самостоятельное [...]. Если государство представляют как единство различных лиц, как единство, которое есть лишь общность, то имеют в виду лишь определение гражданского общества»[48].
При этом он уделил особенное внимание взаимосвязи гражданского общества и личности, полагая, что «одним принципом гражданского общества является конкретное лицо, которое есть для себя как особенная цель, как целостность потребностей и смешение природной необходимости и произвола, но особенное лицо как существенно соотносящееся с другой такой особенностью, так что каждое из них утверждает свою значимость и удовлетворяется только как опосредованное другой особенностью и вместе с тем как всецело опосредованное только формой всеобщности, другим принципом гражданского общества»[49]. Благодаря тому, что Г.В.Ф. Гегель разработал целостную концепцию гражданского общества, дальнейшие исследователи стали ориентироваться, в основном, на разработку отдельных признаков гражданского общества.
Так, К. Бессер отмечал, что «когда мы пытаемся разработать понятие гражданского общества, мы говорим о нем как об обществе реальном [...]. Таким образом, нам придется рассматривать членов общества как реальных людей»[50]. На еще одну особенность гражданского общества обращал внимание Л. Буль, который писал, что «гражданское общество есть место битвы взаимно пересекающихся приватных интересов, конфликт выгоды индивида с высшими соображениями государства»[51]. Б. Бауэр обращал внимание на то, что «потребность, вот та могучая пружина, которая приводит
в движение гражданское общество. Каждый использует другого, чтобы обеспечить удовлетворение своей потребности, и сам, в свою очередь, используется другим для той же цели»[52]. К. фон Роттек и К. Велькер, анализируя понятие гражданского общества, писали «о необходимости организации и о постоянно сохраняющемся статусе субъекта права (rechtliche Personlichkeit) по отношению к правительству»[53]. Й. Фаллати попытался определить гражданское общество как «бытие субъективной воли, эгоизма в
3
его полноте»[54][55].
Новую волну интереса к понятию и признакам гражданского общества породили исследования К. Маркса и Ф. Энгельса. Так, К. Маркс считал, что «гражданское общество есть наиболее развитая и наиболее многосторонняя историческая организация производства. Поэтому категории, выражающие его отношения, понимание его организации, дают вместе с тем возможность проникновения в организацию и производственные отношения всех отживших общественных форм, из обломков и элементов которых оно строится, частью продолжая влачить за собой еще не преодоленные остатки, частью развивая до полного значения то, что прежде имелось лишь в виде
4
намека, и т.д.» .
Из этой предпосылки последовало следующее содержание понятия «гражданское общество»: «форма общения, на всех существовавших до сих пор исторических ступенях, обусловливаемая производительными силами и в свою очередь их обусловливающая, есть гражданское общество [.]. Оно обнимает всю торговую и промышленную жизнь данной ступени и постольку выходит за пределы государства и нации, хотя, с другой стороны,
оно опять-таки должно выступать вовне в виде национальности и строиться внутри в виде государства»[56].
Кроме того, К. Маркс и Ф. Энгельс очевидно настаивали на том, что гражданское общество достаточно структурировано и включает в себя целый ряд субъектов. В частности, в одной из своих работ К. Маркс дает весьма оригинальную оценку структуры средневекового гражданского общества, описывая ее следующим образом: «Дух средних веков можно характеризовать так: сословия гражданского общества и сословия в политическом смысле были тождественны, так как гражданское общество было политическим обществом, так как органический принцип гражданского общества был принципом государства [.]. Все существование сословий Средних веков было политическим существованием, их существование было существованием государства. Их законодательная деятельность, вотирование ими налогов для империи представляли собой лишь особую форму их всеобщего политического значения и политической действенности. Их сословие было их государством»[57].
Марксистская концепция гражданского общества породила интерес к вопросу о соотношении и взаимодействии гражданского общества и государства, который продолжает оставаться актуальным и поныне. Так, Карл Франц дал достаточно развернутую характеристику соотношения гражданского общества и государства, утверждая, что «гражданское общество [.], говоря коротко, охватывает частную жизнь и поэтому развивается лишь частными силами, а его прогресс вызван не столько актами государственной власти, сколько изобретениями, открытиями и всеобщим просвещением [.]. Гражданское общество, подобно океану, а государства - это острова, которые поднимаются из него, и в то время, как в воде все нейтрализуется, различия сохраняются на суше [.]. Ибо если государство и
представляет собой административный орган гражданского общества, то все же, с другой стороны, оно черпает из него свои силы, и если мы захотим представить себе государство в образе пирамиды, то основание этой пирамиды и есть не что иное, как гражданское общество»[58].
При этом он разграничивает два подхода к гражданскому обществу, обращая внимание на то, что «либеральная партия стремится насколько возможно уменьшить деятельность государства и расширить права гражданского общества, в то время как коммунисты, наоборот, хотят расширить компетенцию государства безгранично, так чтобы земледелие, ремесло и торговля осуществлялись от имени государства и всякая частная промышленность прекратила свое существование»[59].
В отличие от К. Франца, Г. фон Трейчке полагал, что гражданское общество представляет собой ограниченное и в какой-то степени аристократическое явление, утверждая, что «гражданское общество есть воплощение отношений взаимной зависимости, которые возникают в связи с естественным неравенством людей, с распределением собственности и образования и благодаря общению каждодневно формируются заново, пребывая в бесконечном становлении [...]. Гражданское общество культурного (gesittet) народа представляет собою естественную аристократию, оно может и должно предоставлять высочайшие работы и радости культуры лишь меньшинству [...]. Коротко говоря, всякое гражданское общество есть классовая формация»[60].
В свою очередь, В. Риль считал, что «гражданское общество есть народ с точки зрения его общей жизни в труде и собственности и в происходящей из них культуре. А государственное общество есть народ с точки зрения его правосознания и правовой воли и всей культурной жизни (Gesittungslebens),
построенной на основе этой правовой общности [.]. Государство есть организованный народ, или: гражданское общество есть организованный народ, но государство не есть организованное (юридически) гражданское общество. Разве что о государстве Средневековья мы могли бы утверждать последнее, но и то лишь по той парадоксальной причине, что Средневековье еще не имело самостоятельного понятия гражданского общества»[61].
Наконец, в двадцатом веке стала господствовать точка зрения о том, что гражданское общество есть всеобъемлющая общность, которая не только куда больше, чем государство, но и в отдельных контекстах может отождествляться с ним. Так, К. Виланд утверждал, что «гражданское общество означает - с позволения некоторых господ и дам, которых слово burgerlich здесь могло бы ввести в заблуждение, - не общество бюргеров (roturiers): оно означает ни больше и ни меньше, как политическое общество или государство, а слово «гражданин» в этом значении подобает в равной мере любому члену политического общества, к какому бы классу он в остальном ни относился»[62]. Ему буквально вторит Г-Г. Гадамер, который предполагает, что «свет» или «общество», где формировалась культура обхождения и вкуса, требовали свободы от всех ограничений, свойственных человеку как гражданину (= политическому лицу) и как частному лицу, то есть связанных с рождением, сословием, профессией, делом»[63].
Таким образом, гражданское общество представляет собой социальную общность, отличную от государства и обладающую особыми институтами, вывод о чем прямо делает А. Грамши, который считает, что «гражданское общество .сеть частных организаций господствующего класса, прямо не включенных в аппарат государственной власти: профессиональные,
культурные, общественные, религиозные, благотворительные организации, политические партии и средства массовой информации»[64].
К концу двадцатого - началу двадцать первого века сформировалась тенденция к усилению влияния гражданского общества на деятельность государства, которую Ю. Хабермас описывает следующим образом: «под публичной сферой в первую очередь подразумевается область нашей социальной жизни, где нечто похожее на общественное (public) мнение может быть сформировано. Публичная сфера начинает появляться в любом разговоре, в котором частные лица собираются, чтобы сформировать публичную группу (public body) [...]. Граждане ведут себя как «публичные группы», если они взаимодействуют без какого-либо давления по вопросам общего (касающегося всех) характера с соблюдением гарантий свободы собраний и образования союзов, свободы слова и самовыражения»[65]. «Государственная интервенция в частную жизнь заключается в регулировании рынка труда, заботе об общественной безопасности, схематизации и стандартизации контрактов. Появление новых экономических агентов — больших предприятий, в том числе, с государственным капиталом, приводит к появлению новых, невидимых «публике» центров власти. Отныне публичной сфере отводятся «рекламные» функции. Чем больше она используется как машина для политической и экономической пропаганды, тем более она деполитизируется в целом и
3
становится псевдоприватной»[66].
Исходя из этого, Д. Коэн и Э. Арато делают вывод о том, что в современном мире «роль гражданского общества [.] непосредственно связана не с [.] захватом власти, а с влиянием, проводником которого
являются демократические ассоциации и свободная дискуссия в интеллектуальных кругах»[67].
Ф.В. Фетюков констатирует, что, «во-первых, гражданским обществом называют такое состояние культурного, цивилизационного, материального и интеллектуального развития общества, при котором на основании рациональных норм и правил обеспечивается смягчение природного и социального неравенства людей, с одной стороны, за счет признания и обеспечения реального пользования неотъемлемыми правами и свободами, с другой - за счет исполнения юридических обязанностей каждым членом общества. Во-вторых, гражданским обществом называют области общественных отношений и связи, которые полностью или в предельно допустимой степени исключают влияние на них государства (религия, искусство и т.д.). В-третьих, в институциональном смысле гражданское общество есть система негосударственных институтов, обладающих имущественной самостоятельностью и действующих на началах самоорганизации»[68].
Наконец, В.Д. Перевалов определяет гражданское общество следующим образом: «Это свободное демократическое правовое общество, ориентированное на конкретного человека, создающего атмосферу уважения к правовым традициям и законам, обще гуманистическим идеалам, обеспечивающее свободу творческой и предпринимательской деятельности, создающее возможность достижения благополучия и реализации прав человека и гражданина, органично вырабатывающее механизмы ограничения
3
и контроля за деятельностью государства»[69].
Вышеприведенный обзор основных подходов к понятию и признакам гражданского общества, будучи далеко не полным, тем не менее, позволяет выделить следующие его признаки:
1) это сообщество граждан;
2) оно обеспечивает связь граждан и государства;
3) обеспечивает эту связь посредством права;
4) не входит в государство;
5) обладает собственной структурой;
6) основано на институте собственности;
7) связано с реализацией потребностей граждан;
8) взаимодействует с государством по принципу обратной связи.
В соответствии с выделенными нами признаками можно предложить для использования в настоящей работе следующее определение понятия гражданского общества - это сообщество граждан, обладающих собственностью и стремящихся к удовлетворению своих потребностей путем взаимодействия с государством в правовой форме и при помощи создания различных объединений, организаций и иных институтов, не входящих в государственный аппарат, но взаимодействующих с ним по принципу обратной связи.
Из этого определения, в свою очередь, следует возможность выделения в гражданском обществе отдельных субъектов, которые обладают следующими признаками:
1) это граждане или их объединения;
2) имеющие экономические интересы и иные потребности;
3) не входящие в государственный аппарат и, в силу этого, не обладающие государственно - властными полномочиями;
4) стремящиеся за счет взаимодействия с государством удовлетворить свои потребности;
5) осуществляющие такое взаимодействие в правовой форме.
Следовательно, субъекты гражданского общества - это граждане и их объединения, не входящие в государственный аппарат и не обладающие государственно-властными полномочиями, удовлетворяющие в процессе взаимодействия с государством в правовой форме свои экономические и иные потребности.
Таким образом, можно вслед за Г.В.Ф. Гегелем утверждать, что гражданское общество организует взаимодействие граждан и государства. Однако это положение требует некоторых уточнений. Начнем с того, что гражданское общество не может возникнуть в догосударственном обществе, поскольку в нем не существует специального аппарата постоянного осуществления власти.
Однако понятия «государство» и «общество» сопровождают человеческую цивилизацию с момента их возникновения. В науке является общеизвестным тот факт, что государство является продуктом общества. Государство образовалось в рамках эволюции общества, сопровождающейся выделением различных видов труда и образованием института собственности. По мнению С.А. Дробышевского, государство возникает как адаптивная функция социума[70].
На сегодняшний день в науке государство - это категория, которая имеет множество значений и смыслов. По мнению М.Н. Марченко, государство одновременно есть идея и факт, абстракция и организация. Оно не имеет конкретной реальности, но его присутствие чувствуется постоянно. Неоднозначность восприятия государства обусловлена, прежде всего, самим временем, в рамках которого оно возникает и развивается, и, следовательно, уровнем развития общества, социального сознания и мышления[71].
В настоящее время в науке теории государства и права сложилось более 50 определений понятия государства. Эти определения можно систематизировать в определенные подходы. По мнению И.М. Гафарова, с одной стороны, государство выступает как аппарат публичной политической власти, возвышается над обществом и в определенном смысле дистанцируется от него (этатистский подход). С другой стороны, государство рассматривается в качестве политической организации общества и, таким образом, выступает в качестве одного из сегментов социума (либеральный подход). Однако, существует еще одно концептуальное направление, исследующее проблему взаимодействия институтов государства и гражданского общества с точки зрения социал-демократического (смешанного) подхода[72].
А.В. Толочко полагает, что в рамках первого подхода государство и общество исторически рассматриваются как две относительно обособленных системы, одна из которых олицетворяет собой власть, а другая - подчинение. В этом случае представители общества подразделяются на две страты - господ (чиновников государственного аппарата) и подданных (граждан, подпадающих под управленческое воздействие государственного аппарата). Этатизму в управлении характерен метод субординации, предполагающий подчинение общества государству.
Во втором из выделенных подходов индивид выступает в качестве первичного элемента социально-политической системы, а государство и общество выступают как некие организационные формы межличностных объединений. При этом государство рассматривается как производная от общества и ограниченная от него интересами социально-политической структуры деятельность, которая инициируется самим обществом и осуществляется при помощи метода координации.
В третьем случае, с точки зрения социал-демократического подхода, государство и общество представляются как субъекты социальнополитической системы, обладающие по отношению друг к другу комплексом прав и обязанностей, реализация которых может осуществляться как в рамках субординационных, так и координационных отношений. При этом государство обладает максимально высоким уровнем социальной ответственности перед населением[73].
На наш взгляд, государство стоит рассматривать в широком и узком смыслах. Так, в широком смысле государство олицетворяет политически организованное общество, а в узком смысле под государством понимается специально созданная постоянно действующая система иерархических государственных органов, учреждений и должностных лиц, т.е. государственный аппарат. Общество в этом случае представляет собой народ, проживающий на территории данного государства и подчиняющийся власти государства.
Таким образом, на наш взгляд, более корректно говорить о таком объекте контроля со стороны гражданского общества по отношению к государству, как государственный аппарат. Под государственным аппаратом в правовой науке принято понимать специально созданную постоянно действующую иерархическую систему государственных органов, учреждений и должностных лиц, осуществляющих государственную власть, реализующих задачи и функции государства.
Соответственно, гражданское общество возникает в тот момент, когда создается специальный аппарат осуществления власти (государственный аппарат), который институционально выделен из общества и отчужден от него. Однако, будучи институционально отчужденным от общества и личности, государственный аппарат, поскольку он состоит из людей,
существующих в соответствующем обществе, продолжает входить в это общество в массе иных аспектов (материальном, кадровом и т.п.). Следовательно, государственный аппарат является лишь частично автономным и нуждается во взаимодействии как с обществом, так и с личностью. Причем, чем лучше организовано это взаимодействие, тем устойчивее становятся и государство, и соответствующее общество. Организовать такое взаимодействие и позволяет гражданское общество.
Так, Ф.В. Фетюков классифицирует разновидности взаимодействия гражданского общества и государства, в том числе в зависимости от сфер общественной жизни: политической, экономической, социальной и духовной. В частности, в политической сфере автор выделяет следующие разновидности взаимодействия гражданского общества и государства:
1) в процессе формирования законодательных (представительных) органов государственной власти всех уровней и выборов президента;
2) в процессе осуществления государственными органами своих функций;
3) в процессе контроля со стороны гражданского общества за осуществлением функций государственных органов;
4) экспертно-консультационное взаимодействие;
5) информационное взаимодействие, которое включает в себя:
- информирование общества о ходе и результатах деятельности государственных органов;
- участие гражданского общества в выработке государственными органами управленческих решений, совершенствовании деятельности государственных органов, а также в обсуждении проектов нормативных правовых актов посредством информационно-телекоммуникационных технологий.
6) взаимодействие в сфере обеспечения национальной безопасности;
7) взаимодействие при формировании юридических норм, включающее в себя:
- участие профессиональных объединений граждан и негосударственных организаций в разработке проектов нормативных правовых актов;
- общественное обсуждение проектов нормативных правовых актов;
- проведение общественной экспертизы проектов нормативных правовых актов;
- народная законодательная инициатива.
В итоге, автор приходит к выводу, что контроль является лишь одной из достаточно большого количества разновидностей взаимодействия гражданского общества и государства[74].
При этом в ранее проанализированных исследованиях выделено два крайних подхода к взаимодействию гражданского общества и государства: либеральный (гражданское общество абсолютно господствует над государством) и коммунистический (государство абсолютно господствует над гражданским обществом)[75]. Разумеется, в практике государственноправового строительства ни один из этих подходов не встречается в чистом виде. В каких-то случаях интересы гражданского общества могут превалировать над интересами государственного аппарата, в каких-то, наоборот, интересы государственного аппарата будут превалировать над интересами гражданского общества.
В правовом регулировании два этих варианта взаимодействия гражданского общества и государственного аппарата получили вполне очевидное выражение в сферах частно-правового и публично-правового регулирования, что позволяет выделить по критерию преобладания интереса
два типа взаимодействия гражданского общества и государственного аппарата - частноправовой и публично-правовой. В частно-правовом типе взаимодействия установлено юридическое равенство и автономия всех субъектов. При этом значение правового статуса лиц не учитывается, что предопределяет их одинаковое положение в содержании правоотношения.
Несколько по-иному характеризуется публично-правовой тип взаимодействия, в котором важнейшее место занимают вопросы субординации и подчиненности. В данной сфере сталкивается, с одной стороны, компетенция государственных органов и их должностных лиц, с другой стороны, пассивная воля подвластных лиц, действующих сообразно предписаниям актов государственных органов, и должностных лиц. Именно в сфере публично-правовых отношений выделяют властных и невластных субъектов права. Относительно государственно-властных свойств субъектов права рассуждает Ф. Энгельс: «Общество создает себе орган для защиты своих общих интересов от внутренних и внешних нападений. Этот орган есть государственная власть. Едва возникнув, он приобретает самостоятельность по отношению к обществу и тем более успевает в этом, чем более он становится органом одного определенного класса и чем более он осуществляет господство этого класса»[76].
Представляется, что основным ограничительным признаком, позволяющим сделать вывод о властном либо невластном характере субъекта, является наличие компетенции, публичных полномочий. Об этом однозначно высказываются Е.Н. Козлова и О.Е. Кутафин: «являясь гражданами или коллективом граждан, организованными государством для осуществления его деятельности, государственные органы характеризуются основным признаком: каждый государственный орган наделен
государственно-властными полномочиями»[77]. В подобном ключе рассуждает большинство ученых, выделяющих «признак прямого, непосредственного осуществления государственной власти, наделения государственновластными полномочиями», как фактора разграничения субъектов права.
Если обратиться к разнообразным концепциям социальнофилософского направления, то можно заметить принципиальность постановки вопроса о властвующем и подвластном субъектах контроля. Подобная закономерность проистекает из самого существа такого феномена как социальное управление. В традиционной парадигме в качестве подвластного субъекта социального контроля выступает общество, в то время как властвующим субъектом контроля считается любая организованная группа, претендующая на политическое лидерство и гегемонию.
В отношениях подвластного и властвующего субъектов контроля прослеживается такое явление как асимметрия власти. Она выражается в том, что, с одной стороны, властный субъект является важнейшим актором отношений, а с другой стороны, подвластный субъект играет роль пассивного наблюдателя, адаптирующегося к свойствам властного субъекта, реализующего основное содержание управленческого процесса по целенаправленному воздействию.
Долгое время превалировало представление о государстве как о типичном субъекте власти, реализующем контрольные полномочия над обществом. При этом контроль рассматривался исключительно сквозь призму отношений надзора со стороны государства, представленного своими органами, за деятельностью и поведением граждан. В свою очередь, контроль за государственными структурами со стороны невластных
субъектов - граждан, общественных образований - практически не реализовывался.
Для другого направления исследования контрольной деятельности исходной точкой рассуждения служит положение о первичности власти народа за государственной властью, которая является лишь производным, побочным продуктом власти народа. То есть народ может перенять назначение властного субъекта лишь в условиях становления и развития правового государства, в котором власть делегируется государственным органам через проведение свободных выборов. Исходя из такого опосредованного и прямого воплощения власти, можно утверждать, что именно народу и следует контролировать как свою деятельность, так и деятельность иных структур. В результате возникает своеобразный парадокс, заключающийся в том, что сама власть должна обеспечить условия для трансформации роли общества в области управления и власти в государстве.
Контроль как процесс и как целенаправленная деятельность осуществляется в рамках взаимодействия субъекта и объекта. Исходя из данного контекста, управление обществом является не просто разновидностью государственного управления, а своеобразным методом публичного управления, охватывающего, помимо всего прочего, и деятельность структур гражданского общества. Власть может осуществляться как непосредственно народом, так и его представителями. В независимости от этого власть продолжает играть роль волевого отношения между разнородными частями общества, реализующими свою волю и интерес. Контроль как специфичный инструмент самосохранения системы государственной власти обеспечивает ее взаимодействие с обществом и защищает от угроз ослабления легитимности.
Государство не предопределяет свое место и назначение в гражданском обществе, а, наоборот, непосредственно само общество, учитывая интересы граждан, не только формирует систему властеотношений, но и намечает пути
функционирования и развития государства. Это вызвано тем, что в «демократической системе управления основным источником власти является народ, который выступает как определяющий субъект управления, влияет на принятие управленческий решений»[78].
Учитывая современные тенденции развития организации государственной власти, отметим, что публичное управление обществом должно обладать признаками саморазвития, самостоятельности и самоидентичности. Это предполагает ориентацию направления исследования в сторону расширения вопроса о возможностях совмещения обществом одновременно двух ролей: объекта и субъекта контроля. Применительно к данному аспекту стоит заметить, что гражданское общество, представленное в виде целостной системы горизонтальных связей, гарантирует контроль за государственным аппаратом. Подобный контроль может успешно реализовывать функцию обратной связи в механизме слаженной регуляции всего социального пространства. Контроль со стороны граждан выступает как обязательное условие развития правового государства. Для обеспечения адекватного функционирования государства требуется взаимодействие с гражданским обществом.
Фундаментальная роль гражданского общества в сохранении системы управления обществом и государством основана на его атрибутивных характеристиках, предполагающих активную деятельность гражданского общества в качестве субъекта рефлексии социальных фактов[79] и источника
3
идей в коммуникативном дискурсе[80].
Таким образом, для публично-правового типа взаимодействия гражданского общества и государственного аппарата характерна прямая властная деятельность государственных органов, реализующих функции государства путем правотворчества, применения права, и осуществления контроля. Частноправовой тип взаимодействия гражданского общества и государственного аппарата выглядит несколько сложнее, поскольку субъекты гражданского общества, не обладая государственно-властными полномочиями, могут воздействовать на государственный аппарат путем участия в выборных процедурах, экспертизе нормативных правовых актов, осуществлении мониторинга и контроля. Последней разновидности частноправового типа взаимодействия гражданского общества и государственного аппарата посвящена настоящая работа.
Еще по теме § 1. Основные научные подходы к определению гражданского общества и его взаимодействие с государственным аппаратом:
- §3. Соотношение российского законодательства в области защиты прав человека с основными международными стандартами..
- Христианское учение о государстве. Симфонические отношения Церкви и Государства.
- Принципы банковского надзора
- § 2. Информационно-правовое регулирование общественного контроля в контексте развития новых информационно - коммуникационных технологий
- §2. Социология права и гегельянство
- § 2.3. Совершенствование конституционно-правового механизма реализации права граждан на равный доступ к государственной службе в органах внутренних дел
- Государственные органы власти и управления общей и специальной компетенции в области охраны окружающей среды при радиационном загрязнении
- Политическая и юридическая природа местного самоуправления
- ОГЛАВЛЕНИЕ
- ВВЕДЕНИЕ
- § 1. Основные научные подходы к определению гражданского общества и его взаимодействие с государственным аппаратом