<<
>>

§ 3. Обоснование безвиновной юридической ответственности

В качестве фактического основания юридической ответственности в субъективном смысле может выступать не только правонарушение (виновное противоправное деяние), но и объективно-противоправное деяние (как правило, невиновное).

Последнее способно повлечь за собой возникновение

так называемой безвиновной ответственности, обоснование феномена которой нуждается в специальной аргументации.

Преобладающее число ученых-правоведов (О.Э. Лейст, В.В. Лазарев, В.М. Горшенев, В.С. Нерсесянц, В.Я. Любашиц и др.) отвергают наличие безвиновной юридической ответственности. Считая правонарушение необходимым основанием возникновения юридической ответственности, они подразумевают обязательное существование субъективной стороны, то есть вины в форме умысла или неосторожности. Так, О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородским отмечается: «Для наличия ответственности необходимо общественно опасное, виновное, противоправное деяние. Отсутствие одного из указанных элементов исключает ответственность. Ответственность может

быть только за виновное деяние, виновным может быть только

244

противоправное деяние, а противоправным только деяние»[244].

В целях конструктивного изложения материала и более глубокой актуализации проблематики безвиновной юридической ответственности полагаем необходимым особо остановиться на явлении правонарушения.

Ю.А. Денисов непосредственным предметом юридического анализа правонарушения с позиции общей теории права мыслит его состав, т.е. эмпирически выделяемую структуру правонарушения, фиксируемую

посредством правовых определений в различных отраслях права и в

245

понятийной системе наук, исследующих эти отрасли[245].

Как мы знаем, мыслительная (логическая) модель правонарушения состоит из 4-х обязательных элементов. При отсутствии любого из них правонарушение просто не может быть признано в качестве такового.

Обязательные элементы - это: а) объект правонарушения (определенные общественные отношения, на которые посягает правонарушение); б) объективная сторона правонарушения (выражение правонарушения вовне - общественно вредное деяние, последствия деяния, причинная связь между

деянием и наступившими последствиями, место, время, способ, средства, обстановка совершения правонарушения и т.д.); в) субъект правонарушения (деликтоспособное лицо, совершившее правонарушение); г) субъективная сторона правонарушения (внутреннее психическое отношение субъекта правонарушения к совершенному им деянию, выраженное в форме умысла или неосторожности, цель, мотивы, эмоции правонарушителя)[246].

Если в каждом деле о привлечении к юридической ответственности объект, объективная сторона и субъект являются необходимыми, то обязательность наличия субъективной стороны (критерия вины) вызывает обоснованные сомнения. Верно замечание Ю.А. Денисова, что полемика по

данному вопросу носит отнюдь не внутриотраслевой характер, но имеет

247

принципиальное значение для всей юридической науки и практики[247].

При этом следует сделать небольшое отступление и указать на то обстоятельство, что само явление юридической ответственности, основанное на противоправном деянии, в котором отсутствует элемент субъективной стороны, нередко именуют объективной юридической ответственностью.

А.А. Андреев даже предлагает именовать такую ответственность эвентуальной[248], что в целом не соответствует этимологии и содержанию самого слова «эвентуальный». Авторские замечания по этому вопросу будут приведены в §1 гл. 3 настоящей работы.

Феномен безвиновной (объективной) ответственности имеет основную привязку к имущественным отношениям, которым причиняется вред, и находит свое выражение, как правило, в гражданских правоотношениях.

Как в теории, так и на практике, возникла потребность в формулировании и обосновании фактического основания безвиновной ответственности - юридического факта ее возникновения.

«Ответственность за случайное причинение, возлагаемая в гражданском праве, вовсе не имеет основанием правонарушение.

Здесь мы имеем дело с иным институтом, лишь внешне сходным с ответственностью как последствием правонарушения[249]»,- полагает Ю.А. Денисов. Принимая к сведению мнение исследователя, мы можем согласиться лишь с первой посылкой - различностью оснований возникновения этих видов ответственности; второе суждение об исключительно внешней схожести этих институтов представляется нам несколько категоричным.

Существует несколько базовых подходов к решению данной проблемы.

«При отсутствии законченного состава правонарушения,- пишет, в частности, С.С. Алексеев,- лицо не может быть привлечено к гражданской ответственности»[250].

Г.Ф. Шершеневичем, напротив, отмечается, что существуют случаи, когда закон соединяет известные юридические последствия с действиями, в которых не открывается никакой вины. «Если мы говорим об ответственности добросовестного владельца перед собственником, хотя отсутствие вины отмечается в признании добросовестности, значит, возможна ответственность при отсутствии вины, а, следовательно, мыслимо правонарушение без вины»[251]. Спустя девяносто лет приверженность к такому подходу обозначил в своем учебнике Э.П. Григонис[252].

О.А. Красавчиков утверждает, что причинение вреда деятельностью источника повышенной опасности (невиновное деяние) - это лишь внешне противоправное действие, ибо здесь нет вины. Нельзя все невыгодные последствия таких действий считать ответственностью. Основой возникновения обязанности возмещения вреда, так же как и при страховании, в этом и в подобных случаях является система риска[253].

Схожих с мнением О.А. Красавчикова позиций ранее придерживались

B. А. Ойгензихт, С.И. Акназий, Х.И. Шварц[254].

Сторонники теории риска, по сути, отрицают возможность отсутствия в противоправном деянии субъективной стороны, которая, согласно концепции, может строиться как на началах вины (общее правило), так и на началах заведомого риска причинителя вреда (частный случай).

Не вступая в полемику с приверженцами очерченной концепции, заметим, что признание в качестве основного элемента субъективной стороны риска потребует коренных изменений основных постулатов общей теории правонарушений и создаст массу спорных вопросов относительно установления природы отношения лица к своим противоправным действиям, ставших результатом «срабатывания» механизма риска. Такой подход выглядит достаточно сомнительным.

Тем убедительнее звучат критические замечания отдельных авторов о том, что риск, как психическое отношение субъекта к его деятельности и ее возможным вредным последствиям, не может являться субъективным условием возложения ответственности подобно вине. Риск свидетельствует лишь об осознанном выборе рода социальной деятельности, а не характеризует отношение обязанного лица к своим противоправным действиям[255].

Я.В. Трофимов, разбирая случаи наступления ответственности за невиновное причинение вреда в гражданском законодательстве России и Китайской Народной Республики (КНР), дает отрицательное заключение по вопросу существования безвиновной юридической ответственности. Автору представляется наиболее справедливым то положение, когда потерпевший обязан доказать виновность того лица, которому приписывается действие, имевшее вредные последствия. Причинитель вреда может устранить

предположение о своей виновности доказав, что вредное последствие наступило вследствие стечения непредотвратимых обстоятельств[256]. В канве размышлений Я.В. Трофимов считает уместным трактовать термин «казус»

(объективно-противоправное деяние) с точки зрения непреодолимой силы -

257

как основания исключающего ответственность[257].

Немного иная позиция по вопросу представлена С.К. Бакуниным. Он, в частности, отмечает: «Авторы, считающие правонарушение единственным фактическим основанием юридической ответственности (В.М. Болдинов, А.А. Тебряев, А.А. Собчак, В.Т. Смирнов и др.), считают, что... состав правонарушения, порождающий гражданско-правовую (имущественную) ответственность при причинении вреда, может быть как полным, так и ограниченным или усеченным.

Это касается такого элемента правонарушения, как вина причинителя вреда»[258]. Исходя из этого, и была разработана концепция «усеченного состава правонарушения». Согласно ей, как исключение, правонарушение может состоять всего из трех элементов (за изъятием субъективной стороны). В.И. Гойман предлагает именовать

объективно-противоправное поведение «деянием с усеченным составом

259

правонарушения»[259].

По нашему мнению, отсутствие в деянии субъективной стороны порождает не усеченный состав правонарушения (так как правонарушение, как сложный юридический факт, мыслится в диалектическом единстве всех его элементов), а объективно-противоправное деяние (хотя некоторыми авторами эти понятия и трактуются как равнозначные[260]). Весьма спорными

представляются суждения А.С. Шабурова, определяющего объективно­противоправный акт как деяние недееспособного лица и безвиновное действие, которое не является правонарушением, поскольку не обладает общественной вредностью[261].

Существование самого феномена объективно-противоправного деяния (поведения[262]), получившего достаточно широкое распространение благодаря работам, прежде всего, В.Б. Исакова, С.Н. Кожевникова, И.А. Минникеса, А.М. Хужина, тем не менее, признается не всеми правоведами.

Н.К. Басманова в автореферате своей диссертации утверждает, что выражение «объективно-противоправное деяние» внутренне противоречиво. «Если не вкладывать в термин "деяние" тот смысл, что это всегда сознательно-волевое поведение, то следует признать, что объективно­противоправными могут быть и случайные действия, и действия недееспособных, и действия животных, и даже действия стихийных сил природы. Напротив, признавая «деяниями» только сознательно-волевые поведенческие акты, следует заключить, что объективно-противоправных деяний не существует и существовать не может»[263].

«Причинение вреда общественным и личным интересам в результате воздействия стихийных сил природы, невменяемых, недееспособных граждан, так же как и случайное невиновное причинение, характеризуется опасностью, которая, однако, лишена социального качества.

В подобных случаях можно признавать "объективную опасность" причинения вреда, но не "объективную общественную опасность" и не "объективно­противоправное деяние"» [264],- заключает Н.С. Малеин.

В своих рассуждениях Н.К. Басманова и Н.С.Малеин упускают из виду, что деяния (в т.ч. неправомерные), как разновидность юридических фактов

относятся исключительно к поведению людей и порождают правоотношения, объективированные в пределах предмета правового регулирования. Они не могут относиться к проявлениям сил природы и поступкам животных, так как не являются актами физических или юридических лиц, ведь в основе деления классификации неправомерных юридических фактов лежит отношение человеческого поступка к норме позитивного права[265].

К тому же необходимо учитывать, что безвиновная ответственность возможна лишь вследствие действий деликтоспособного лица, которые де­факто и де-юре признаются осмысленными. Вопрос о принадлежности актов недееспособных лиц является предметом специальных исследований и не имеет принципиального значения для настоящего исследования.

Справедливо утверждение создателей учебного пособия «Правонарушения и юридическая ответственность», в соответствии с которым «объективно-противоправное деяние выступает в качестве юридического факта, порождающего движение правоотношения... Когда речь идет о защите нарушенных прав и охраняемых законом интересах... в целом правовым последствием объективно-противоправного деяния является возникновение охранительного правоотношения. в необходимых случаях. возможно применение мер государственного принуждения»[266]. Развивая указанные посылки, авторы названного пособия приходят к выводу о возможности объективно-противоправного деяния (в отдельных случаях) инициировать возникновение правоотношения ответственности[267].

В поддержку безвиновной юридической ответственности и ее основания - объективно-противоправного деяния, высказалось значительное число отечественных правоведов[268], большая часть из которых аргументировало свою позицию необходимостью защиты субъективного

права пострадавшего от невиновного причинения вреда в аспекте имущественных и неимущественных интересов (благ)[269].

С.С. Алексеев предположил, что в некоторых санкциях штрафная и компенсационная функции гражданско-правовой ответственности занимают, по-видимому, одноуровневое, равное положение. Этим в значительной степени и объясняется такое специфическое правовое явление, как «ответственность без вины», где юридическая конструкция ответственности использована законодателем для решения некоторых превентивных задач[270].

Таким образом, правонарушение не является единственно-возможным фактическим основанием возникновения юридической ответственности. Основанием может выступать и объективно-противоправное деяние. Но несомненно, что не все объективно-противоправные деяния могут быть основаниями привлечения к ответственности. Ведь если закон прямо не

допускает ответственность за невиновное причинение вреда, то

271

возникновение таковой элементарно невозможно[271].

Условия возникновения безвиновной юридической ответственности закрепляются в действующем законодательстве. Так, в п. 1 ст. 401 Гражданского кодекса России (ГК РФ) содержится правило, согласно которому «лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности». Норма п. 2 ст. 1065 ГК РФ гласит: «Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда» (например, ст. ст. 1070, 1079, 1095, 1100 ГК РФ и т.д.).

Ярким примером возложения ответственности без вины могут стать случаи так называемого предпринимательского риска, когда неисполнение обязательства исполнителем/ должником (при полном отсутствии его вины) не освобождает последнего от обязанности выплатить неустойку и возместить причиненные заказчику/кредитору убытки. Например, невозможность посредника передать по договору в полном объеме определенный товар, ввиду его недопоставки посреднику непосредственно изготовителем, не освобождает посредника от обязательств перед лицами, которым он должен такой товар поставить (в т.ч. и от гражданско-правовой ответственности).

Правило п. 4 ст. 14 Закона РФ «О защите прав потребителей»[272] возлагает на предпринимателя (изготовителя, исполнителя) обязанность возмещать вред, причиненный жизни, здоровью или имуществу потребителя в связи с использованием материалов, оборудования, инструментов и иных средств, необходимых для производства товаров (выполнения работ, оказания услуг), независимо от того, позволял уровень научных и технических знаний выявить их особые свойства или нет. Иными словами, изготовитель (исполнитель) берет на себя абсолютную обязанность возмещать последствия такого вреда (нести ответственность) независимо от реальной возможности предвидеть наступление вреда - при отсутствии вины.

Действующий ТК РФ закрепляет общее условие допустимости безвиновной материальной ответственности сторон трудового договора (ст. 233 ТК РФ) в случаях, специально оговоренных в законе, и предусматривает соответствующие исключения (ст. 236 ТК РФ). Так, работодатель, просрочивший уплату денежных сумм работнику в связи с трудовыми отношениями, обязан выплатить эти суммы с уплатой процентов.

Обязанность выплаты указанной денежной компенсации возникает независимо от наличия вины работодателя[273].

Во всех перечисленных случаях основанием ответственности выступает не состав правонарушения, а объективно-противоправное деяние (невиновное причинение вреда), иногда называемое казусом[274] (что представляется не совсем верным с точки зрения этимологии[275]), лежащее в основании объективной юридической ответственности.

Сказанное не означает, что мы выступаем против одного из базовых принципов юридической ответственности - виновности[276]. Как известно, исключение лишь подтверждает общее правило, а объективная, то есть безвиновная ответственность - порождение частного права, относится к нетипичным формам государственного принуждения. Такой подход, признающий возможность исключения из принципа виновной

ответственности, получил наименование теории «виновного начала с

277

исключениями»[277].

Как особо подчеркнул Конституционный Суд РФ: «наличие вины - общий и общепризнанный принцип юридической ответственности во всех

отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и

278

недвусмысленно, т.е. закреплено непосредственно»[278].

Ответственность без вины является прерогативой исключительно частноправовых отраслей и попытки отдельных исследователей обосновать

присутствие объективной ответственности в публичном праве[279] не могут быть оценены нами иначе, как позитивная санкция беззакония и оправдание произвола. Излишне говорить, что при такой постановке вопроса рассуждать о становлении правового государства и гражданского общества будет, по меньшей мере, неуместно.

В своих диссертационных исследованиях А.А. Павлушина и В.С. Вепрев пришли к выводу о том, что установления субъективной стороны деяния для возложения процессуальной ответственности не требуется[280].

Вместе с тем, исследование отдельных норм Уголовно­процессуального кодекса РФ[281] (ч. 4 ст. 103, ст. 117, ч. 1 ст. 258 и др.), Гражданско-процессуального кодекса РФ[282] (ч. 3 ст. 57, ч. 1 ст. 85, ч. 2 ст. 140, ч. 3 ст. 159 и др.), Арбитражного процессуального кодекса РФ[283] (ч. 6 ст. 55, ч. 9 ст. 86, ч. 2 ст. 96 и др.) в целом не позволяет прийти к столь однозначному умозаключению, так как нормативные предписания подразумевают вину нарушителя в той или иной форме. Обязательность учета вины для привлечения к ответственности в процессуальном праве была поддержана А.С. Барабашем[284], А.Г. Новиковым[285] и Н.В. Кузнецовым[286].

Огорчает тот факт, что даже работники правоприменительных органов зачастую не всегда осознают значение, содержание и сферу применения объективной ответственности. Так, автор статьи в журнале «Арбитражная практика» В.А. Белов, занимавший в 2001 г. должность заместителя

председателя Арбитражного суда Нижегородской области, совершенно серьезно рассматривает случаи безвиновной ответственности за нарушение отдельных положений Налогового кодекса РФ (ч. 2 ст. 132). Он говорит: «При применении мер юридической ответственности за нарушение актов законодательства о налогах и сборах следует учитывать, что объективно противоправное деяние является налоговым правонарушением при условии, что это прямо установлено НК РФ»[287].

Налоговое право является публичной отраслью российского права, вследствие чего феномен объективной ответственности не должен иметь здесь места[288]. В соответствии с ч. 1 ст. 106 НК РФ налоговым правонарушением признается виновно совершенное противоправное деяние налогоплательщика, налогового агента и иных лиц, за которое Налоговым кодексом установлена ответственность[289].

В совместном Постановлении Верховного Суда Российской Федерации

и Высшего Арбитражного Суда России установлено: «В силу статей 106, 108

и 109 Кодекса (налогового. - И.К.) вина является обязательным условием 290

привлечения лица к ответственности за налоговое правонарушение»[290]. Ее установление должно присутствовать в каждом правоприменительном деле.

Обозначенная в статье В.А. Белова нечеткость законодательных положений впоследствии была преодолена путем издания Высшим Арбитражным Судом соответствующего Обзора практики[291], содержащего разъяснительное указание на недопустимость расширения сферы действия

норм о налоговой ответственности, в том числе по мотиву логичности и целесообразности такого расширения.

В связи с этим, «опредмеченные» теоретические положения по вопросам реализации безвиновной ответственности играют важную роль в процессе применения права уполномоченными органами.

Как представляется, не следует полагать, что объективно­противоправное деяние, как отличное от правонарушения, характеризуется только лишь отсутствием субъективной стороны[292]. Отсутствие субъекта также позволяет квалифицировать деяние как объективно противоправное. Подобная ситуация может иметь место в двух случаях: невменяемость лица на момент совершения правонарушения либо недостижение лицом возраста привлечения к юридической ответственности. При таких обстоятельствах объективно-противоправные деяния не могут создать правовые последствия в форме ответственности (ввиду отсутствия в них субъекта), но вполне могут повлечь применение государственного принуждения в виде воспитательного воздействия, принудительных мер медицинского характера и т.д.[293]

Не следует забывать, что правонарушения и объективно­противоправные деяния, взятые в единстве, охватывают собой все виды противоправного поведения[294] и в совокупности образуют классификацию неправомерных юридических фактов. Предпринимаемые отдельными учеными попытки свести все виды противоправного поведения к правонарушениям[295] не соответствуют правовым и фактическим реалиям

жизни общества, а, значит, являются несостоятельными[296].

Своеобразной вариацией возложения ответственности выступает норма, содержащаяся в п. 3 ст. 1078 ГК РФ: «Если вред причинен лицом, которое не могло понимать значения своих действий или руководить ими вследствие психического расстройства, обязанность возместить вред может быть возложена судом на проживающих совместно с этим лицом его трудоспособных супруга, родителей, совершеннолетних детей, которые знали о психическом расстройстве причинителя вреда, но не ставили вопрос о признании его недееспособным». Отсюда следует, что ответственность за противоправное деяние, в котором отсутствуют все субъективные элементы, может быть возложена на третьих лиц, не имеющих прямого отношения к совершенному деликту. То есть ответственность за объективно­противоправное деяние в отдельных случаях допускается и при отсутствии субъекта правонарушения в отношении третьих лиц.

Гражданское законодательство КНР для обеспечения имущественных интересов потерпевших также предусматривает основания для возложения ответственности на лиц, которые не являются деликтоспособными. Так, согласно статье закона 133 Общих положений гражданского права КНР: «В случае причинения вреда другому лицу недееспособным или ограниченно дееспособным лицом, обладающим имуществом, расходы по возмещению выплачиваются за счет имущества данного лица»[297]. Рецензенты одной из наиболее масштабных российских монографий «Общая теория юридической ответственности» В.Г. Баев и Д.В. Силин особо оговаривают, что «недееспособные и невменяемые граждане (малолетние дети, душевнобольные лица и пр.) никакой ответственности не подлежат, так как

не обладают полной свободой воли»[298]. Отсюда становится очевидным, что приведенная норма из общих положений гражданского права КНР устанавливает исключение из правил - субъектами ответственности признаются лица, не обладающие критерием дееспособности. Юридическим фактом, порождающим ответственность, здесь выступает объективно­противоправное деяние, состоящее из объекта и объективной стороны.

И несколько слов о безвиновной (объективной) ответственности в международном праве.

В настоящее время практически все отечественные ученые- международники придерживаются позиции, согласно которой международная правовая ответственность является разновидностью ответственности юридической[299]. Проблемы вины государств (и иных субъектов международного права) до сих пор остаются наиболее сложными и острыми. Детерминация фундаментальных противоречий фактически опирается на два вопроса: применима ли категория вины к субъективной оценке неправомерного поведения государств и является ли вина обязательным элементом состава международного правонарушения.

Для нашего исследования достаточно установить - допускает ли сложившаяся система международных отношений привлечение их субъектов международного права к ответственности без учета критерия вины? Полагаем возможным дать утвердительный ответ на поставленный вопрос.

Закладывая предпосылки объективной ответственности, Комиссия международного права в Проекте статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния, принятом к сведению LVI сессией генеральной Ассамблеи ООН 12 декабря 2001 г. (далее - Проект) не

включает элемент вины государства как необходимый признак пра­вонарушения, о чем прямо говорят С.Ю. Марочкин и Д.Д. Остапенко[300].

Постоянная палата третейского суда ООН в одном из прецедентов указала, что «любое нарушение государством любого обязательства

независимо от его происхождения влечет за собой возникновение

301

ответственности государства»[301].

Конкретизация приведенного положения содержится в статье 3 Проекта: «Международно-противоправное деяние государства налицо в том случае, когда: а) какое-либо поведение, заключающееся в действии или бездействии, может, согласно международному праву, присваиваться государству и б) такое поведение представляет собой нарушение международного обязательства этого государства». Анализ названных элементов позволяет увидеть, что первая «поведенческая» составляющая дает привязку к субъективному (индивидуализирующему) критерию, а второй компонент закрепляет объективный (общий) фактор противоправности деяния. В подтверждение правоприменительной практики на основе Проекта К.А. Бекяшев, в качестве примера, приводит позицию Международного суда ООН в деле о дипломатическом и консульском персонале в 1980 г. (США против Ирана)[302].

И все-таки сказанное не означает, что международное противоправное деяние мыслится без субъективной стороны, поскольку сам принцип вины учтен в статьях 31 (форс-мажор и непредвиденный случай) и 32 (бедствие) Проекта. Наличие указанных обстоятельств, по мнению Комиссии международного права, говорит о невиновности нарушителя и освобождает от ответственности. Исходя из этого, вина в международном публичном праве может быть определена как установленный факт совершения

субъектом международно-противоправного деяния, влекущего его международную ответственность.

Но, как и в случае с ответственностью в частном праве, некоторые из международно-правовых актов предусматривают возможность привлечения к ответственности на основе объективно-противоправного деяния.

Так, 58-я сессия Комиссии международного права одобрила тексты проектов принципов, касающихся распределения убытков в случае трансграничного вреда, причиненного в результате опасных видов деятельности (далее - Тексты)[303].

Четвертый принцип Текстов обязывает каждое государство принимать все необходимые меры, чтобы обеспечить оперативную и адекватную компенсацию жертвам транспортного ущерба, причиненного опасными видами деятельности (источниками повышенной опасности), имевшими место на его территории или иным образом под его контролем. Причем данные меры должны включать и возложение, так называемой, абсолютной материальной ответственности, которая наступает при отсутствии вины.

В данном контексте некоторые из исследователей в области международного права считают возможным утверждать, что наличие обязанности брать на себя любой возможный риск, связанный с осуществлением деятельности, закономерной самой по себе, и наличие

обязательства нести ответственность за международно-противоправное

304

деяние - совершенно различные явления[304].

При таком подходе любое государство или иной соответствующий субъект международного права, вступая в международное соглашение, принимает на себя не одно обязательство - исполнять нормы международного договора, а целых два, включая неуказанную в договоре обязанность брать на себя всевозможный (не конкретизированный) риск возмещения ущерба. Для международных правоотношений, обладающих

высокой степенью детализации взаимных обязательств подобные обстоятельства не могут и не должны применяться, так как специфичность последствий за их нарушение достаточно часто создает казус привлечения к международно-правовой ответственности.

Доказательством, в частности, может служить «Венская конвенция о гражданской ответственности за ядерный ущерб 1997 года»[305]. На основании части 1 статьи II Конвенции оператор (лицо, назначенное или признанное отвечающим за ядерную установку государством) ядерной установки несет ответственность за ядерный ущерб, если доказано, что такой ущерб причинен ядерным инцидентом. То есть для возложения ответственности за ядерный ущерб достаточно совершения объективно-противоправного деяния, в котором отсутствует субъективная сторона в виде вины оператора.

Обобщая вышесказанное, сделаем некоторые выводы по вопросу безвиновной (объективной) ответственности:

1. Безвиновная ответственность имеет место в отношениях, регулируемых внутригосударственным частным и международным правом;

2. Фактическим основанием возникновения безвиновной юридической ответственности является объективно-противоправное деяние (действие или бездействие нарушителя, в котором отсутствуют все субъективные элементы - субъект и субъективная сторона, либо один из них);

3. Объективно-противоправные деяния могут выступать в качестве оснований ответственности только в случаях, особо оговоренных в законе.

Приведенные в настоящем параграфе положения для обоснования объективной (безвиновной) юридической ответственности реально наличествуют и доказывают существование этого феномена, наравне с «виновной» юридической ответственностью. Проблемы безвиновной ответственности охватывают широкий круг спорных вопросов, относящихся как к национальному частному праву, так и к международной правовой системе. Поэтому, как нам представляется, первостепенной задачей общей

теории юридической ответственности является признание фактического основания возникновения безвиновной ответственности - объективно­противоправного деяния и установление возможности изъятий из действия базового принципа юридической ответственности - виновности.

Это позволит учитывать специфику национального частного и международного права для правотворческой и правореализационной деятельности, а также устранит ряд научно-исследовательских разногласий в общей теории государства и права.

<< | >>
Источник: Кузьмин Игорь Александрович. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПОНИМАНИЯ И РЕАЛИЗАЦИИ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Санкт-Петербург - 2012. 2012

Еще по теме § 3. Обоснование безвиновной юридической ответственности:

  1. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
  2. СОДЕРЖАНИЕ
  3. ВВЕДЕНИЕ
  4. § 3. Обоснование безвиновной юридической ответственности
  5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
  6. § 2.3 Ответственность сторон за нарушение условий договорного обязательства
  7. 3.3 Правоотношения, связанные с обеспечением содержания детей
  8. § 3. Классификация позитивной юридической ответственности органов исполнительной власти: ее функциональная составляющая
  9. § 5. Перспективы развития парламентской ответственности Правительства в России и совершенствование российского законодательства
  10. 2. Меры принуждения в сфере конституционного права
  11. Глава 4. Гносеолого-методологическая функция юридических конструкций.