§ 1. Место и роль норм юридической ответственности в системе права

Система права является центральным нормативным элементом пра­вовой материи. Теоретические традиции понимания системы права, за ред­ким исключением, единообразно, едва ли не ортодоксально, характеризу­ют ее в качестве упорядоченной структурированной совокупности всех норм права, действующих как единое целое в той или иной правовой сис­теме с выстроенными между ними взаимодействиями.

вания

180

Проблемы формирования непротиворечивого и комплексного пони­мания категории «система права» для целей юридической доктрины и практики заключаются в следующем:

1) прогрессивное развитие многоуровневого законодательства, со­пряженное с появлением избыточного и противоречивого нормативного материала (влекущее множественные правовые дефекты);

2) чрезмерное расширение временной, пространственной и субъект­ной (адресной) сфер действия нормативно-правовых актов;

3) искусственное усложнение и излишняя правовая регламентация элементов правотворческой техники;

4) расширение объема и повышение регулирующей роли иных ис­точников права (в т. ч. квазинормативных источников права);

5) отсутствие единых (в масштабах всей правовой системы) концеп­туальных основ ведения правотворческой деятельности и систематизации законодательства;

6) рассогласованность систем международного и внутринациональ­ного права;

7) низкий уровень организационно-кадрового обеспечения право­творческой и правоприменительной деятельности в органах и организаци­ях.

Общее снижение качества юридической деятельности в любом госу­дарстве является фактором негативных деформаций системы права и от­ражающей ее системы законодательства. Наиболее масштабное последст­вие такой ситуации - утрата системой права своего сущностного свойства, то есть системности.

¹⁸⁰ См., например: Потапенко Е. Г. Комплексные образования в системе российского права // Изв. Сарат. ун-та. Новая серия. Серия: Экономика. Управление. Право. 2013. Т. 13. № 3-1. С. 357.

На примере большинства стран современного мира, мы наблюдаем многочисленные сложности обеспечения системности в праве, многие из которых являются практически непреодолимыми, с учетом сложившихся реалий жизни. Так, смена (в силу процедуры выбора или назначения) госу­дарственных и муниципальных органов власти и их должностных лиц за­частую приводит к смене «команд» чиновников и иных работников дан­ных органов^[180], отвечающих за правовую работу. Каждая новая команда имеет свои представления о правотворческой и правоприменительной ра­боте, насаждает свои подходы в формировании и толкования права, кото­рые непосредственно реализует в текущей деятельности. Чем выше по сво­ему влиянию и статусу находится команда, тем большее количество ко­манд с нижних уровней будет ориентироваться на нее. Вопрос о совпаде­нии «представлений о праве» у предшествующих, правящих или будущих команд изначально не ставится, отдается на откуп юридической науки без признания возможности практического осуществления полученных ре­зультатов. Отсутствие в масштабах всей страны единых незыблемых кон­цептуальных (программных) принципов по закреплению и реализации права только усугубляет ситуацию. Если же у субъектов, формирующих и реализующих право, имеются коррупционные интересы, то мы вполне мо­жем столкнуться (и периодически сталкиваемся) с той ситуацией, когда система права, в той или иной части искусственно адаптируется под коры­стные (иные частные) интересы определенной группы лиц, утрачивая свою целостность и стройность. Единым образом эффективно контролировать деятельность всех компетентных лиц, создающих и применяющих право, в том числе посредством правовой и антикоррупционной экспертизы, мони­торинга правотворчества и правоприменения (иными способами) практи­чески невозможно, хотя бы потому, что органы контроля и надзора не имеют таких организационно-кадровых, временных ресурсов.

Принципиально важно понимать, что система права - это модель ор­ганизации нормативной составляющей правовой системы, это внутреннее строение права. Если правильно воспринять данную модель, то на основе ее конструкции становится возможным сформулировать концепцию сис­темы права, сформировать адекватную и отвечающую потребностям тео­рии и практики систему законодательства, а также решить целый ряд важ­ных вопросов, связанных с отграничением и гармонизацией (систематиза­цией) всех элементов системы права. Как небезосновательно заявил на XVIII Съезде ВКП(б) Прокурор СССР А. Я. Вышинский «Система права - это ключ к познанию самой природы, самих принципов и особенностей данного права в целом и каждого из юридических институтов, в частно- сти»^[181]. Следует согласиться с Д. М. Азми в том, что система права (поми­

мо внутреннего строения) не должна сводиться к классификации норм права и их распределению на отрасли (подотрасли, институты и т. д.) пра­ва, иначе мы поставим ее в полную зависимость от субъективного мнения систематизатора и превратим в структуру права, а это недопустимо^[182].

Система права динамична, относится к числу сложных и открытых для информационного обмена систем^[183]. Обмен может осуществляться по отношению к правовым (правосознание, акты толкования права, закон­ность) и неправовым (экономические отношения, политический процесс, культурное наследие) феноменам. Связь с внутренними элементами и внешней средой выступает в качестве фундамента и обязательного условия развития системы права^[184]. Методологически систему права можно изучать с тех же науковедческих позиций, что и правовую систему - их контексты в этом смысле во многом совпадают.

В условиях неоднозначного восприятия системы права, многочис­ленных сложностей в ее становлении и развитии решение вопроса о месте и роли норм юридической ответственности в данной системе - непростая задача, требующая методологически выверенного и обстоятельного подхо­да.

Не углубляясь в научные дискуссии и отдельные вопросы правопри­менения, мы полагаем возможным рассматривать нормы юридической от­ветственности в широком и в узком смысле. В широком смысле эти нор­мы юридической ответственности охватывают собой следующие норма­тивные совокупности:

1) нормы материального права, содержащие составы правонару­шений и наказания, которые могут наступить за их выполнение

(меры ответственности, получившие прописку в юридической материи национальной или международной правовых систем) - «центральный» элемент системы норм юридической ответст­венности;

2) нормы материального права, содержащие правовые ориентиры для установления и реализации юридической ответственности (цели, задачи, принципы и функции юридической ответственно­сти / наказания) - «программно-ориентационный» элемент сис­темы норм юридической ответственности;

3) нормы материального права, уточняющие обстоятельства и ус­ловия, непосредственно влияющие на общественные отноше­ния, связанные с конкретизацией, определением и исполнением юридической ответственности (основания, освобождающие от юридической ответственности; обстоятельства, исключающие, отягчающие и смягчающие юридическую ответственность и др.) - «конкретизационный» элемент системы норм юридической ответственности;

4) процессуальные нормы, регламентирующие форму реализации (возложение и претерпевание) юридической ответственности с момента возбуждения дела о юридической ответственности и до окончания исполнения обязанности претерпеть наказание - «процедурный» элемент системы норм юридической ответст­венности.

Обращая внимание на изложенные выше группировки правовых норм, напрашивается вывод о излишне объемном восприятии категории «норма юридической ответственности». Включение в состав ответственно­сти всех обстоятельств и условий, которые способны повлиять на нее, со­вместно с процессуальными предписаниями - сомнительное решение. По нашему мнению, здесь следует вести речь скорее о нормах системы юри­дической ответственности и механизме ее реализации (возложения). Дан­ный подход вполне может быть уместен для сугубо практического (услов­ного) применения. К примеру, в решении от 12.08.2009 г. № 67 Комиссии Таможенного Союза Евразийского экономического сообщества^[186] сторо­нам было предложено закрепить во внутреннем законодательстве нормы ответственности за несоблюдение правил перераспределения сумм ввоз­ных таможенных пошлин на транзитные счета и механизмы их реализации (прим. авт.). И. А. Алексеев соглашается с предложенным подходом и вы­сказывает убеждение, что в современном государстве существование (бы­тие) юридической ответственности возможно лишь в границах законах, определяющих правонарушения и санкции за их совершение, а также про­

цедуру исследования обстоятельств правонарушения и принятие законного и обоснованного решения по факту правонарушения^[187].

Под нормами юридической ответственности в узком смысле логично понимать те нормативные предписания, санкции которых содержат собст­венно меры юридической ответственности, то есть наказания («централь­ный» элемент системы норм юридической ответственности). Соответст­венно, гипотезы, «пробуждающие к жизни» наказания также органично входят в состав данных норм права. Оценивая сложившиеся в юридиче­ской науке традиции, мы полагаем логичным использование словосочета­ния «нормы юридической ответственности» именно в данном смысле. Это обстоятельство подтверждается многочисленными правовыми позициями.

Как утверждают Р. Л. Хачатуров и Д. А. Липинский, юридическая ответственность немыслима без правовой нормы, поскольку в ней преду­сматриваются объем и мера ответственности^[188].

190

зав на то, что данные нормы не подлежат расширительному толкованию^[189].

В. В. Лучков рассматривает норму юридической ответственности в

качестве первичного элемента института ответственности. Согласно его

точке зрения, в санкции данной нормы закреплены меры ответственности, 191

что и отличает ее от иных норм^[190].

А. В. Моисеев также полагает, что норма юридической ответствен­ности обладает всеми признаками правовой нормы (включая трехэлемент­ную структуру), но от всех иных предписаний отличается тем, что в ее

192

санкции закреплены меры ответственности, но не сама ответственность^[191]. Однако автор в своем стремлении внедрить в состав нормы юридической ответственности диспозицию (подразумевающую правомерное поведение), утверждая, что в гипотезе содержится состав правонарушения, по сути, го­ворит о несуществующих на практике нормах, выдает логические построе­ния за факты действительности. По верному замечанию А. П. Чиркова, го­сударство, закрепляя неблагоприятные последствия в санкциях правовых норм, ориентирует субъектов права на соблюдение обязательных требова­ний. В данном случае имеет место потенциальное психическое принужде­ние, поскольку реальное принуждение возможно лишь после применения

мер ответственности. Но в тех случаях, когда требования исполняются

добровольно, на основе осознания их социальной необходимости и полез-

193

ности, то речь даже о психическом принуждении вести преждевременно^[192]. Иными словами, не следует механически связывать с условием существо­вания нормы юридической ответственности обязательное наличие в ней диспозиции. В конечном итоге для восприятия юридической ответственно­сти в формате автономного (самостоятельного) вида не имеет принципи­ального значения, нормы каких отраслей права защищает тот или иной вид

194

ответственности^[193].

Д. А. Липинский и А. А. Мусаткина полагают, что нормы, преду­сматривающие юридическую ответственность, содержатся в действующих нормативно-правовых актах и в совокупности образуют межотраслевой охранительно-регулятивный институт ответственности^[194].

А. Дубровин, считает, что нормы дисциплинарной ответственности объединяют помимо мер ответственности дисциплинарные проступки^[195].

Оригинальную точку зрения высказывает А. В. Мацкевич, который обнаруживает нормы юридической ответственности в содержании функ­ций ответственности (совместно с ее субъектами, объектами, способами и средствами, основаниями, последствиями и правоотношении)^[196].

Общий обзор правовых позиций по вопросу показал, что большинст­во исследователей предпочитает избегать употребления термина «нормы

юридической ответственности». В тождественном значении авторы пред-

198

почитают использовать словосочетания «нормы, предусматривающие^[197] (устанавливающие^[198] или регламентирующие^[199]) ответственность», «ответ­ственность по нормам»^[200], «нормы об ответственности»^[201].

Ввиду того, что собственно-юридическая ответственность в своем объективном воплощении в качестве мер государственного принуждения закрепляется в санкциях охранительных правовых норм, именно эти нор­мативные предписания следует первостепенно изучать и оценивать с точки зрения их места и роли в системе права. Мы знаем, что «юридическая от­ветственность - элемент системы более высокого уровня - охранительных отношений системы права в целом»^{200 201 202 [202].}

Обозначим отдельные, встречающиеся в научной литературе, автор­ские позиции по вопросу о соотношении системы права и юридической ответственности:

1) Д. А. Липинский полагает, что юридическая ответственность объ­ективно закреплена в системе правовых норм, соответственно, институт юридической ответственности является не самой ответственностью в пра­ве, а ее нормативным закреплением, при этом определяющим критерием связи системы права и системы юридической ответственности признаются свойства предмета и метода правового регулирования^[203];

2) О. А. Кожевников предлагает в структуре системы права выделить охранительную подсистему, которая будет включать в себя отрасли права, обеспечивающие охрану правопорядка и возможность применения госу­дарственного принуждения в форме ответственности за совершенное пра- вонарушение^[204], считает возможным объединить отдельные институты от­ветственности в отрасли охранительного права^[205];

3) С. Н. Ивахненко убеждена, что место юридической ответственно­сти в системе права зависит от совокупности функций, осуществляемых ответственностью на всех уровнях (во всех видах и формах) реализации правоотношений, а решение соответствующего вопроса исходит из не­скольких срезов (горизонтальных и вертикальных) структуры права^[206];

4) С. А. Носков относит юридическую ответственность к числу ком­понентов системы права, видит в ней охранительный институт материаль­ного права, которому подчинены обеспечивающие реализацию ответст­венности процессуальные отрасли права, определяет место данного инсти­тута в системе права, исходя из предмета и метода правового регулирова­ния, а также его функционального и целевого предназначения^[207];

5) И. А. Алексеев считает возможным рассматривать отраслевую идентичность норм юридической ответственности как критерий диффе­ренциации ответственности на виды и делает акцент на том, «санкции норм какой отрасли права исключительно (либо преимущественно) реали­зуются (применяются) посредством. юридической ответственности»^[208];

6) Е. А. Керимова видит в юридической ответственности охрани­тельный правовой институт, который обладает своими специфическими свойствами и имеет свою особую структуру и место в системе права^[209];

7) В. М. Ягудина пришла к выводу, что связь системы юридической ответственности с системой права обуславливается специальными класси­фикациями юридической ответственности (прежде всего - по отраслевому критерию, который позволяет учитывать специфические свойства отрасле­вого предмета и метода правового регулирования) и требует учета объек­тивно-неизбежного динамизма системы права в стабильных обществах^[210].

Несложно заметить, что в предложенных научных точках зрения бы­тие юридической ответственности в системе права связывается с отрасля­ми и институтами (критериями их выделения) как наиболее важными его элементами. Нам представляется, что данный подход вполне отвечает реа­лиям «романо-германской» правовой действительности, которые, тем не менее, не могут претендовать на высшую степень правовой универсализа­ции.

В. И. Червонюк предлагает несколько иной концептуальный взгляд на проблему структурной организации права, рассматривает ее как пира­миду переплетенных и внутренне согласованных норм и их совокупностей. Исследователь указывает на важность привнесения в структурную органи­зацию права социогуманитарного контекста, позволяющего отмежевывать право от неправа. Позитивной динамикой он называет расширение данной правовой организации, за счет привлечения непозитивного права, приве­дения структуры права в соответствие с его функциями^[211]. А. В. Егоров,

анализируя различные правовые семьи, приходит к выводу, что содержа­ние элементов системы права для типологического анализа этих семей значения не имеет. Важна структура права, поэтому говорить о системно­сти можно лишь по отношению к конкретной правовой системы, с точки зрения правовой семьи уместнее вести речь не о системе права, а о ее структуре^[212].

Мы полагаем, что безусловное и окончательное решение вопроса о месте юридической ответственности в системе права на сегодняшний день невозможно, ввиду наличия и одновременного действия целой группы «препятствующих» факторов, часть из которых обусловлено проблемами понимания категории «система права», а другая часть - комплексом иных причин. В связи с этим имеет смысл определить и обосновать базовые ме­тодологические положения, подлежащие учету при определении «про­писки» юридической ответственности в системе права.

Во-первых, объем категории «юридическая ответственность» вы­ходит за рамки системы права, не ограничивается нормативной основой.

Как известно, юридическая ответственность на уровне объективного права представляет собой закрепленные в санкциях правовых норм меры госу­дарственного принуждения в виде негативных лишений. Нормы, состоя­щие из гипотезы (где описываются признаки состава противоправного деяния - фактического основания возникновения ответственности) и санк­ции (содержащей наказания) следует относить к особому виду охрани­тельных правовых предписаний - нормам юридической ответственности. Однако, на уровне субъективного права юридическая ответственность ста­новится частью правового статуса правонарушителя - его юридической обязанностью претерпеть меры государственного принуждения (наказа­ния) и здесь ее воплощение (реализация) находится за рамками системы

214

права - относится к индивидуальному правовому регулированию^[213].

Во-вторых, юридическая ответственность (в объективном смысле) находит себя в различных элементах системы права. Так, мы можем об­наружить юридическую ответственность в санкции правовой нормы. Объ­единенная в рамках единой правовой отрасли система подобных норм про­является в качестве института юридической ответственности. Примени­тельно к отрасли права юридическая ответственность имманентно включе­на в ее охранительную составляющую и определяется особенностями ме­тода правового регулирования. Между тем, привязку юридической ответ­ственности к институтам и отраслям права не следует абсолютизировать,

поскольку в странах, тяготеющих к англо-саксонской и традиционной пра­вовой семье, отраслевое деление права не применяется в принципе. Однако мало кто рискнет утверждать, что в названных государствах отсутствуют юридическая ответственность и нормы, в которых она закрепляется. Это означает, что первичной и обязательной формой отражения юридической ответственности в системе права выступает именно правовая норма, неза­висимо от источника права, в котором она содержится (хотя в большинст­ве случаев это должен быть закон). Б. Н. Габричидзе и А. Г. Чернявский отмечают условность отраслевого критерия для характеристики особенно­стей отдельных разновидностей юридической ответственности, но, все- таки, признают наличие зависимости между отношениями и ответственно­стью, которая их обеспечивает^[214]. Интересной представляется позиция Ю. А. Свирина, изучившего теоретические основы совершенствования правового регулирования сферы исполнительного производства. Он при­шел к выводу, что в условиях глобализации формы правовой деятельности и универсализации романо-германской и англо-саксонской правовых се­мей урегулировать отношения, связанные с привлечением к юридической ответственности в данной сфере, используя лишь нормативно-правовой акт, попросту невозможно^[215]. В. В. Лаптев и В. П. Шахматов рассматрива­ют цели системы права как «совокупное выражение целей объединяемых

217

ею отраслей»^[216], а цель охранительных норм видится ими в «воспрепятст­вовании совершению противозаконных действий . и . в применении меры наказания и устранении последствий правонарушения»^[217]. Несложно заметить, что такая позиция связывает цели системы права и цели юриди­ческой ответственности как общетеоретической категории. Системное восприятие нормативной основы юридической ответственности приводит нас к мысли о существовании самостоятельной правовой категории - сис­темы норм юридической ответственности (как элемента системы юридиче­ской ответственности).

В-третьих, нормы, закрепляющие наказания (нормы юридической

ответственности), в любой правовой системе обладают множествен­ными правовыми связями с нормативными предписаниями, которые:

- определяют составы правонарушений - юридических фактов, спо­собных повлечь негативные санкции;

- устанавливают цели, задачи, функции и принципы ответственно­сти;

- закрепляют обстоятельства, позволяющие уточнить санкцию (сде­лать ее более адекватной, конкретной и привязанной к ситуации);

- регламентируют процессуальную форму возложения юридической ответственности, начиная со стадии возбуждения юридической ответст­венности и до исполнения обязанность претерпеть наказание.

В-четвертых, важным ориентиром определения места и роли юри­дической ответственности в системе права являются принципы права как «объективно-обусловленные начала, в соответствии с которыми стро­ится система права»^[218]. Принципы права - главные, определяющие и важ­нейшие структурные связи в объекте правового регулирования как внутри правовой системы, так и вне ее, которые должны найти информационное отражение в объективном праве в виде принципов, идей^[219]. М. Г. Тирских и Л. Ю. Черняк считают, что общеправовые принципы являются первич­ными по функциональному значению, выступают организующим началом построения системы права, но вторичны по времени оформления, посколь­ку могут быть выявлены и структурированы логически только в связи с построением системы права^[220]. Общеправовые принципы оказывают влия­ние на систему права в целом и все ее элементы. Соответственно, характе­ристика юридической ответственности в объективном смысле должна под­разумевать и обращение к принципам права. Среди наиболее важных принципов Н. Н. Вопленко и В. А. Рудковский называют «законность, вы­ражение в праве воли и интересов народа, равенство всех граждан перед законом, единство (сочетание) прав и обязанностей, ответственность за вину, сочетание убеждения и принуждения»^[221]. Рассмотрение отдельных общеправовых принципов через институт юридической ответственности демонстрирует М. В. Илькевич^[222]. Считаем также необходимым охаракте­ризовать позицию В. В. Болговой и С. Д. Дмитриева, полагающих, что принципы права - это феномены, порождаемые юридической практикой, и их задача заключается в обеспечении преломления правовых норм к кон­кретной ситуации, а основная характеристика реализации принципов права

является оценка роли норм позитивного права и его способности устанав-

224

ливать пределы и возможности для действия принципов права^[223]. Ю. А. Тихомиров обоснованно утверждает, что нормы (в т. ч. нормы юри­дической ответственности) трудно понять без обращения к принципам права, которые содержат цели и иные качественные характеристики нор­

мативно-правового регулирования, определяют содержание действующих, но и (в некотором роде) будущих норм права^[224]. Как указал в одном из своих постановлений Конституционный Суд РФ^[225] при выборе средств и способов правового воздействия законодатель должен учитывать сложив­шуюся в России отраслевую систему правового регулирования и общие принципы соответствующих отраслей права - публичного и частного. Следовательно, принципы права накладывают свой «отпечаток» на норма­тивную модель юридической ответственности и во многом предопределя­ют ее внутреннее наполнение, а также потенциал реализации и тенденции совершенствования.

В-пятых, виды юридической ответственности, дифференцируемые, исходя из структуры взаимодействия между ответственностью и сис­темой права, могут быть весьма разнообразными. Если не принимать во

внимание отраслевой критерий, а сделать акцент на правовые общности, то становится возможным выделить: материально-правовую и процессуаль­но-правовую, публично-правовую и частноправовую, международно­правовую и национально-правовую формы (виды) ответственности. Даль­нейшее разграничение и уточнений правовых общностей в системе права не исключается, но нуждается в комплексном обосновании. Так, например, И. Л. Честнов указывает на наличие трех сфер общества, соотносимых с иерархией социальных ценностей (отношения по обмену, по властному управлению и по охране ценностей), которые складываются естественным путем и обуславливают выделение, соответственно, управомочивающих, обязывающих и запретительно-охранительных норм права. Названные сферы общества, по мнению правоведа, обуславливают выделение трех

общностей права: частного, публичного и запретительно-охранительного 227

права^[226]. Если придерживаться данного методологического подхода, то из состава публичного и частного права юридическую ответственность, ви­димо, придется исключить и внедрить в новую правовую общность. Обос­нованность подобного рода высказываний вызывает определенное сомне­ние, но актуальность самой постановки вопроса о наличии иных правовых общностей (их иной организации в системе права) сомнению не подверга­ется.

Таким образом, мы приходим к закономерному выводу, что юриди­ческая ответственность нормативно внедрена в систему права и находится с ней во множественных связях, имманентно включена во все ее подсисте­

мы и уровни (норма права, институт права, отрасль права, правовая общ­ность, принципы права, и др.). Первооснову юридической ответственности следует искать в двухзвенной норме права, состоящей из гипотезы (состав противоправного деяния - фактического основания ответственности) и санкции (вид и мера наказания, которое может быть возложено за совер­шение определенного акта противоправного деяния). Базовый критерий дифференциации и отграничения норм юридической ответственности от иных правовых предписаний - специфика общественных отношений, ре­гулируемых данными нормами, а также предмет и метод правового регу- лирования^[227]. При этом существенная познавательная база мести и роли ответственности в системе права обнаруживается в нормах и принципах, обеспечивающих ее механизм и в целом реализацию.

В последующих двух параграфах мы уделим особое внимание нор­мативным моделям юридической ответственности в публичном и в част­ном праве, которые позволят конкретизировать сформулированные выше выводы и рассмотреть их с точки зрения применимости (полезности) для практики.