<<
>>

§2 Критика позитивизма в учении Рональда Дворкина

Стержневым элементом англо-американской теории права последних сорока с лишним лет являлся спор между сторонниками Герберта Харта и Рональдом Дворкиным. С момента публикации в 1967 году статьи Рональда Дворкина «Модель правил I[109]» были написаны бесчисленные книги и статьи, которые либо защищали доктрину Харта от критики Дворкина, либо самого Дворкина от защитников Харта.

Любопытно, что сам Харт дал ответ на критику Дворкина лишь посмертно в послесловии[110] ко второму изданию своего magnum opus «Понятие права».

Однако прежде чем выбрать сторону в этом споре, необходимо попытаться понять, что является его предметом. Состоит ли права из правил или включает в себя также и принципы? Имеют ли судьи свободу усмотрения при решении сложных дел? Как правильно толковать юридические тексты? Все эти вопросы, в той или иной форме, возникали в ходе дебатов сторонников враждующих лагерей. Но стали ли они тем камнем преткновения, который порождает несогласие в среде теоретиков и по сей день, или же дело в чем-то ином? Выявить предмет теоретического спора бывает, подчас, довольно сложно. Этому есть три основных причины.

Во-первых, как это ни парадоксально, чем больше написано по тому или иному вопросу, тем сложнее определить, в чем же, собственно, состоит проблема. Ведь участники дебатов не только не согласны с позицией своих оппонентов, но, зачастую, не согласны с тем, как последние определяют сам предмет их спора. В «Модели правил I» Дворкин утверждал, что спор между ним и Хартом сводится к вопросу о том, состоит ли право только из правил, или же включает в себя также и принципы. Однако Харт никогда не заявлял, будто право состоит только из правил и больше ничего в себя не включает.

Во-вторых, спор между двумя теоретическими лагерями никогда не сводится всего лишь к одному вопросу. Так как в теории права все взаимосвязано, то ответ на один вопрос предполагает определенного рода ответы и на остальные вопросы.

Так, спор Дворкина с Хартом затрагивает одновременно проблему свободы судебного усмотрения, роль политических взглядов в процессе отправления правосудия, объективность ценностей, назначение права, а также вопрос о том, должна ли теория права быть дескриптивной или прескриптивной.

В-третьих, теория права никогда не стоит на месте. Правоведы постоянно изменяют свою позицию таким образом, чтобы лучше отражать нападки критиков. То, как Дворкин критиковал позицию Харта в 60-ых, существенно отличается от того, как он это делал в 80-ые годы. А посему любое описание их спора должно отражать его изменчивость во времени.

Несмотря на вышеперечисленные трудности, существует мотив, который красной нитью проходит через всю дискуссию. Речь идет об одном из старейших и наиболее спорных вопросов в истории философии права - проблеме соотношения права и морали. Харт, наряду с другими позитивистами, полагал, что содержание права независимо от морали, но определяется фактами социального порядка. Зависимость права от морали является лишь видимостью и никоим образом не подрывает его социальных основ. Дворкин же, со своей стороны, утверждал, что в основании отличий права от неправа лежат не только и не столько факты социального порядка, но также и факты морального порядка. Другими словами, само существование и содержание позитивного права, в конечном счете, зависит от существования и содержания морали.

В данном разделе будет предпринята попытка последовательно проанализировать спор Дворкина с Хартом и предложить подробный разбор критических аргументов Дворкина в разные годы, а также ответов, которые предлагали или могли бы предложить сторонники позитивизма. Цель настоящей главы - продемонстрировать, что примат социальных фактов в

позитивизме отражает ряд фундаментальных истин о праве, а также то, что факты морального порядка не только не определяют содержание права, но и не должны его определять.

Дворкин следующим образом определяет три базовых тезиса юридического позитивизма[111]:

1.

Тезис о происхождении («Pedigree thesis»). «Право сообщества - это совокупность особых правил, используемых сообществом, чтобы напрямую или косвенно определять, за какое поведение индивида стоит публично наказывать, а за какое - поощрять. Эти особые правила могут быть идентифицированы благодаря специальному критерию или тесту, который смотрит не на содержание правил, но на их происхождение, т. е. метод их разработки и принятия. Тест на происхождение («pedigree test») позволяет отличить настоящие (действующие) нормы права от ложных (правила, в отношении действительности которых участники процесса заблуждаются), а также от других социальных регуляторов (по традиции, называемых «правилами морали»), которые также устанавливают правила жизнедеятельности общества, но не обеспечиваются принуждением со стороны государства[112]».

2. Тезис о судейском усмотрении («Discretion thesis»). «Данный перечень действительных юридических правил является исчерпывающим. Однако встречаются случаи, когда чье-то дело не может быть разрешено путем прямого обращения к одному из правил (из-за отсутствия подходящего правила, или чрезмерной их противоречивости, или в силу других причин). В подобных ситуациях судьи (или иные чиновники) вынуждены на свое усмотрение

применить некий внеправовой стандарт и с его помощью создать новое юридическое правило, которая дополнило бы старое[113]».

3. Тезис об обязательстве («Obligation thesis»). «Сказать, что некто имеет правовое обязательство, означает, что существует юридическое правило, которое предписывает совершить ему или ей определенное действие или воздержаться от его совершения. И наоборот, сказать, что у кого-то есть законное право, означает наличие у других людей корреспондирующей этому праву обязанности. В отсутствии действительного юридического правила, отсутствуют и вытекающие из него обязанности; а, следовательно, в тех случаях, когда судья решает дело, исходя из своего усмотрения, нельзя говорить о чьих либо

114

правах[114]».

По мнению Дворкина, основополагающей идеей юридического позитивизма является разграничение права от неправа. В частности сторонники позитивизма делают особый акцент на разграничении правовых и моральных суждений. У человека есть и моральное, и правовое основание не совершать убийство. Первое проистекает из того, что убийство - это плохо, второе - из установления санкции. Однако требования морали и права совпадают далеко не всегда. Вы можете быть морально, но не юридически, обязаны совершить некое действие (e.g. спасти утопающего), или, наоборот, Вы можете быть юридически обязаны воздержаться от совершения некоего действия (выращивания конопли), но быть свободны в его совершении, с точки зрения морали. Однако, если мораль и право не тождественны, то должен существовать способ, который позволил бы определить, не прибегая к моральной оценке, каковы требования права. Харт утверждал, что можно определить, носит ли правило юридический характер или нет, благодаря правилу признания. Оно позволяет утверждать, что если источником

происхождения соответствующего правила является, например, закон или судебное решение, то такое правило носит юридический характер.

С точки зрения Харта, в некоторых ситуациях, остается неясным, должно ли то или иное правило быть применено в конкретном деле. Данная неопределенность проистекает из открытого характера языка. Например, неизвестно, входят ли ролики или тележка рикши в понятие «средства передвижения». В подобных ситуациях суд вынужден полагаться на свое усмотрение, а также исходить из политических соображений (каковы были намерения законодателя при принятии соответствующего правила) и соображений справедливости (то есть фактов морального порядка). Однако, в большинстве случаев, это излишне: ни у кого не вызывает сомнений, что автомобиль является средством передвижения.

Рональд Дворкин полагает, что данная модель права не соответствует действительности. Право состоит не только из норм, но содержит стандарты иного рода, а именно принципы.

Для иллюстрации своего постулата он приводит знаменитое дело «Риггс против Палмера[115]», утверждая, что для его целей подойдет любое классическое дело.

В 1889 году перед судом штата Нью-Йорк встал вопрос, имеет ли право на получение наследства убийца завещателя. Сложность данного дела была в том, что прямого, четко выраженного запрета убийце наследовать за своей жертвой на тот момент не существовало. Решение суда начиналось следующим образом: «Не вызывает сомнений, что при буквальном толковании и безусловном применении статутов, посвященных вопросам составления, заверения и действительности завещаний, а также переходу права собственности, наследство должно быть отдано убийце[116]» Однако затем суд заметил, что «Применение всех законов, а также всех договоров не должно противоречить основополагающим принципам общего права. Никто не должен извлекать прибыль из собственного акта мошенничества,

пользоваться благами собственного противоправного деяния, использовать противозаконное решение суда как основание для иска, или же приобретать имущество в собственность посредством совершения преступления[117]».

Дворкин справедливо замечает, что принципы, о которых говорит суд в своем решении, не похожи на то, что мы привыкли называть юридическими правилами. С одной стороны, как правила, так и принципы права являются некими стандартами, которые призваны склонить суд к тому или иному решению. Различие заключается в том, как они достигают этой цели. Он выделяет следующие два кардинальных отличия между правилами и принципами.

Во-первых, с точки зрения Дворкина, правила применяются по принципу «все или ничего» («all or nothing fashion»). Справедливость данного утверждения становится очевидна, если рассмотреть его на примере спортивных состязаний: если футболист «заработал» красную карточку, то его удаляют с поля. Рефери не может одновременно считать данное утверждение одним из действительных правил игры и не удалить с поля этого игрока. Правила спорта в этом отношении подобны юридическим правилам.

Если по закону закрытое завещание действительно только при том условии, что оно было совершено в присутствии свидетелей[118], то обратное не может быть верно.

Правовые принципы, по мнению Дворкина, работают совершенно иначе. В отличие от правил, то, что принцип является действительным и применимым в конкретном деле не означает, что он будет применен. Возьмем для примера вышеприведенный принцип, согласно которому человек не может извлекать выгоду из собственных преступлений и проступков. Существование данного принципа не означает, что существует правовой запрет извлекать выгоду из своих неправомерных деяний.

Принцип не содержит условий, при которых его применение необходимо, а дает нам очередной аргумент в пользу определенного решения. Вполне возможно существование другого принципа, который является аргументом в пользу решения, противоположного первому. Дворкин писал: «Когда говорят, что некий принцип является принципом нашего права, имеют ввиду, что чиновники должны принять его к своему сведению, если он относится к делу, как еще один из аргументов в пользу

119

того или иного решения[119]».

Во-вторых, если мы принимаем все вышесказанное, а также допускаем саму возможность противоречия двух принципов, то мы понимаем, что такой конфликт не может быть разрешен так же, как если бы речь шла о двух юридических правилах. Из этого следует второе отличие. Должно существовать некое измерение, некие параметры, сравнив которые, мы могли бы определить, какой из противоречащих принципов подлежит применению в данном деле, а какой - нет. Дворкин полагает, что таким параметром является вес или значимость отдельного принципа для конкретного дела.

Юридические правила данным параметром не обладают. Конечно, можно говорить о том, что некое правило функционально важнее другого, так как играет более значительную роль в регулировании поведения людей. В ситуации коллизии правил, нельзя сказать, что одно действительно, а другое нет, просто потому, что первое важнее. При конфликте двух правил только одно из них является действительным или применимым. Чтобы решить, какое из правил должно быть применено, следует обратиться к коллизионному права.

И, наоборот, при конфликте двух правовых принципов применимыми являются оба. Однако то, какой из них подлежит применению в данном деле, зависит от значимости каждого из них в конкретном случае. В отличие от правил, чья применимость зависит от других правил, применимость принципа зависит от содержания самого принципа.

Таковы различия между правилами и принципами, которые выделяет Рональд Дворкин. Стоит отметить, что, несмотря на то, что в теории все выглядит достаточно убедительно, на практике могут возникать серьезные проблемы, к какой категории относить то или иное суждение. Так, в США с завидной регулярностью разгораются споры о том, следует ли считать положения первой поправки к Конституции юридическим правилом или же принципом права.

На первый взгляд может показаться, что данный анализ противоречит выводам, которые сам же Дворкин сделал на примере судебного решения «Риггс против Палмера», ведь в нем речь шла о конфликте принципа с существующими правилами наследования, а не о конфликте двух принципов. С точки зрения Дворкина, в деле «Риггс против Палмера» в противоречие вступали не принцип и правила, но два принципа: первый - никто не может извлекать выгоду из собственных правонарушений и второй - акты законодательной власти должны исполняться.

Однако это не означает, что первый принцип раз и навсегда был признан судом главенствующим по отношению ко второму. Суд отдал ему предпочтение потому, что разрешить убийце наследовать за своей жертвой, было бы слишком серьезным нарушением этого принципа. Данный анализ позволяет нам увидеть, как суд может одновременно изменить право, не изменяя его. Суд создает новое исключение из правил, но делает это не в качестве законодателя, но как глашатай требований принципов права.

Важность данного анализа для критики позитивизма проясняется, когда мы задаемся вопросом, как можно определить, является ли тот или иной принцип принципом права. Сторонники позитивизма полагали, что право представляет собой систему правил, которые признаются действительными специальным правилом, правилом признания. Ведь Рональд Дворкин сам проводит разграничение между правовыми и внеправовыми принципами. Следовательно, он должен допускать существование критерия, который

позволяет отличить правовое от неправового, а это и есть сущность юридического позитивизма и правила признания Харта.

Но, с точки зрения Дворкина, правило признания Харта нельзя применить для определения принципов права. Дворкин утверждал, юридические правила определяются правилом признания по своей форме, а не по содержанию (смотри тезис о происхождении). Правило является юридическим потому, что оно содержится в законе или в решении суда, а не потому, что оно воплощает в себе вселенскую справедливость. Критерий происхождения позволяет избежать пристрастных этических суждений.

Принцип является принципом права не потому, что он содержится в тексте закона или был озвучен судьей. С точки зрения Рональда Дворкина, принцип может являться принципом права даже до того момента, как он был сформулирован судом в данном качестве. Чтобы продемонстрировать, что принцип является принципом права, достаточно показать, что он может служить оправданием для ряда существующих юридических правил или решений суда. Как следствие, мы не можем определить, является ли принцип правовым, сославшись на источник его происхождения. Мы можем это сделать только обратившись к его содержанию, то есть его морально­этической сущности. Ведь именно в ней мы найдем оправдание существующим нормам, и это оправдание и будет искомыми принципами (см. таблицу 3).

Дворкин описывает воображаемого судью по имени Геракл, который, благодаря своим сверхчеловеческим возможностям, способен выполнять свои обязанности гораздо качественнее, нежели рядовой судья. Однако, невзирая на это, методы Геракла мало чем отличаются от методов других судей. Единственное различие - Геракл отдает себе полный отчет в том, что он делает.

Когда Геракл решает трудное дело, он начинает с того, что формулирует теорию права. Данная теория права представляет собой морально-этическое оправдание всех существующих юридических правил.

Результатом его трудов станет некая совокупность принципов. С точки зрения Дворкина, если некий принцип является частью наиболее обоснованной и полной теории права (а именно такую теорию и разработал Геракл), которая служит оправданием для всех правил данной юрисдикции, то такой принцип является принципом права.

Таким образом, принципы плохо согласуются с самой идеей правила признания, ведь их действительность зависит не от их «происхождения», источника или формы, но от их содержания, которое тесно связано с соображениями справедливости и морали.

Отказываясь считать принципы частью права и признавая за ними лишь моральную ценность, как за внеправовыми стандартами, к которым могут обратиться судьи, когда юридические правила не дают ясного ответа, мы избегаем необходимости признания принципов правилом Харта.

Но в таком случае мы будем вынуждены признать одно из двух: либо дело «Риггс против Палмера» было решено неверно (а подобных ему дел тысячи), либо судьи не связаны требованиями права и вольны изменять его так, как им заблагорассудится. Если же судьи не связаны требованиями права, то правовой позитивизм превращается в правовой скептицизм.

Также, если принципы не считать частью права, то юридические правила не имеют обязывающей силы. Любое из них может быть в любой момент пересмотрено. Идея, что принципы не являются частью права, также несовместима с концепцией, согласно которой, задача судов - принудительная защита прав. Ведь тогда получается, что суды в сложных случаях поступают по своему усмотрению, а не по закону. Когда судья не связан требованиями права, то о каких правах сторон может идти речь?

Таблица 5: Соотношение правил и принципов по Дворкину

Правила Принципы

Применимость Обязательны (применяются по принципу все или ничего). Наличие применимого правила является определяющей

причиной решения дела в соответствии с его

требованиями.

Рекомендательны (могут быть применены частично). Наличие принципа не является безусловной причиной решения дела в соответствии с требованиями принципа.
Коллизия Действительные правила не могут вступать в конфликт между собой, если они

конфликтуют, то они не могут быть оба действительны.

Системы права обладают

специальными механизмами

разрешения подобных

конфликтов (e.g. lex posteriori derogate priori etc.).

Принципы, имеющие отношение к одному делу, не только могут, но и нередко противоречат друг другу, оставаясь при этом

действительными.

Действительность Правила являются либо

действительными, либо нет.

Принцип, не имеет характеристики действительности, но имеет такой параметр, как значение.

Применению подлежит наиболее значимый из применимых в деле принципов.

Отличительный признак Форма или источник

происхождения, определяется правилом признания

Морально-этическое содержание, является частью наиболее

обоснованной и полной теории права, которая служит

оправданием для всех правил данной юрисдикции

Если же мы допускаем, что принципы - такая же часть права, как и правила, то решение суда, противоречащее судебной практике, будет не проявлением судебного усмотрения (читай, произвола), но будет юридически обоснованным. Таким образом, даже изменяя существующие правила, судья применяет, а не творит, право.

Нетрудно заметить, что Дворкин в своих работах частично возрождает аргументацию теоретиков общего права. Так же, как и они, Дворкин полагает, что право в форме принципов существует еще до вынесения решения судом, что судья не изобретает новое правило, но находит его в рамках сформулированной им единой теории для всех правил своей юрисдикции. Для Харта же все то, что Дворкин безоговорочно принимает как правовую действительность, не более чем «ритуальный язык», которым судьи маскируют свои истинные намерения[120].

Данную полемику принято называть спором Дворкина с Хартом, что не совсем корректно, так как создает иллюзию, будто Харт и Дворкин были единственными участниками данной дискуссии. В действительности, Харт на протяжении своей жизни ни разу не ответил напрямую на критику Дворкина. Эту задачу взяли на себя другие сторонники юридического позитивизма.

Сторонников теории Харта можно разделить на две группы: первая группа приняла характеристику юридического позитивизма, данную Дворкиным, но отрицала необходимость считать принципы частью права; вторая, наоборот, признавала принципы частью права, но отрицала характеристику

юридического позитивизма, предложенную

Дворкиным. В теории права они получили название «исключающего» и «включающего» юридического позитивизма соответственно (см. рисунок 4).

Сам Харт и большинство его сторонников пошли по пути включающего позитивизма[121]. В основании данного ответа на критику Дворкина лежат два тезиса: тезис о разделимости («separability thesis») и тезис о социальном факте («social fact thesis»). Согласно первому тезису, связь между правом и моралью не носит необходимый характер. То есть моральный критерий легальности не исключается, но и не является единственно возможным[122]. В обычной жизни, наши этические и юридические суждения тесно переплетены, однако, гипотетически, возможно представить себе такую систему, в которой право никак не связано с моралью. Из первого вытекает второй тезис, согласно которому существование и содержание права, в конечном счете, связаны с фактами социального, а не морального порядка. То есть правило признания, которое призвано отличать право от других социальных регуляторов, лишь может, а не обязательно содержит в себе моральные критерии оценки.

Таким образом, исходя из этих двух положений, мы вполне можем считать правом лишь те нормы, содержание которых соответствует нашим представлениям о добре и справедливости. Однако мы считает справедливые нормы правом не в силу их справедливости (моральный факт), а в силу существования молчаливого согласия чиновников и судий считать определенные нормы (в данном случае соответствующие критерию справедливости) нормами права (социальный факт). Включающий позитивизм не требует, чтобы каждая норма имела чисто социальный, а не моральный источник происхождения, вполне достаточно, чтобы его имело правило признания. Соответственно, даже если Дворкин прав, и судьи подчас вынуждены применять моральные принципы при решении сложных дел, это никоим образом не разрушает целостность теории.

Сторонники исключающего позитивизма с энтузиазмом восприняли тезис Дворкина о происхождении («pedigree thesis»). По их мнению, отличие

права от других социальных регуляторов лежит в его форме или источнике происхождения, а не в некой моральной сущности. Один из важнейших аргументов Раза заключался в том, что Рональд Дворкин не делает различия между правовыми суждениями и суждениями о праве:

Раз писал: «Достаточно часто возникает необходимость дать краткую характеристику целой совокупности юридических правил, не вдаваясь в подробности. Такие характеристики зачастую даются судами в части обоснования своих решений. Они обычно принимают форму суждения о принципе, при этом, не являясь суждением о содержании особого вида права. Такие характеристики не более чем указания на совокупность правил. Кто- нибудь может заявить, что в его стране принцип свободы слова признается правом. Если его спросить, что он имеет в виду, он может ответить, что единственными законами, которые ограничивают свободу высказываний, являются законы, посвященные клевете и военной тайне; что любая цензура в кино, литературе и театре должна быть обусловлена соображениями защиты детей; что существуют акты, подробным образом регулирующие и гарантирующие доступ к средствам массовой информации лицам, представляющим весь возможный спектр мнений и взглядов на общественные вопросы; и так далее, и тому подобное. Таким образом, его заявление о том, что в его стране свобода слова закреплена законом, является не более, чем краткой характеристикой целой совокупности правил, а не суждением о содержании какого-то особого элемента права. Другой человек, напротив, скажет, что определенная правовая система включает в себя принцип свободы слова, потому что она содержит закон, обязывающий суды и чиновников защищать свободу слова во всех, даже не предусмотренных законом, случаях. Суждение данного человека является суждением о содержании отдельно взятого закона. Это и есть тот правовой принцип, о

котором говорит Профессор Дворкин. Этот ‘принцип’ накладывает обязательства и управляет действиями чиновников[123]».

Из этого Раз делает вывод, что подлинных принципов права гораздо меньше, чем может показаться на первый взгляд. Так как большая часть того, что мы принимаем за принципы права не более чем суждения о праве, а не правовые суждения. И если последние обеспечены государственным принуждением, то первые не могут этим похвастаться. Однако возникает закономерный вопрос, как данная теория объясняет тот факт, что судьи в определенных случаях считают себя связанными принципами и стандартами, которые не имеют соответствующей формы или источника происхождения. Паз полагал, что подобной ситуации судьи юридически обязаны применить внеправовые стандарты.

Как замечает Раз, Дворкин полагает, будто те стандарты, которые судья обязан применять, и составляют систему права[124]. Соответственно, если судьи обязаны применять некие принципы, то такие принципы являются частью права. Раз полагает, что данное предположение ошибочно. Ведь международное частное право также обязывает судью применять нормы иностранного права, но это не превращает их в нормы права той страны, где их применяют. Соответственно, по мнению Раза, когда права недостаточно, судьи вынуждены применять свои дискреционные полномочия и обращаться к принципам морали для разрешения конкретного дела.

Следовательно, когда судья решает сложное дело, он опирается не на обеспеченный принуждением стандарт, но по своему усмотрению развивает право в соответствии с некой общей тенденцией. С точки зрения профессора Раза, тот факт, что судьи в своих решениях ссылаются на принципы права, является наилучшим доказательством наличия судебного усмотрения, а не свидетельством его отсутствия. «Принципы права не исключают

возможность судебного усмотрения, наоборот, они предполагают и направляют его[125]». И действительно, если допустить, что любое сложное дело - это конфликт нескольких принципов, то финальный выбор одного из них по-прежнему остается за судьей. Ведь в отличие от случаев конфликта правовых норм, у судьи нет проверяемого способа определить, какой из принципов применим в данном деле, а какой - нет.

Представляется справедливым утверждение Скотта Шапиро, что сторонникам Харта удалось побороть первую волну критических аргументов Рональда Дворкина[126]. То, что судьи подчас вынуждены обращаться к моральным принципам при решении сложных дел, сам по себе не доказывает, что доктрина юридического позитивизма ошибочна. Также Харт не отрицает наличие связи между моралью и правом, - он отрицает наличие необходимых связей, которые будут отражаться в самой сущности явления. В ответ на свой промах Дворкин изменил направление своей критики и существенным образом модифицировал собственную теорию права.

Вывод:

1. Одним из направляющих факторов развития англо-американской теоретико-правовой мысли с конца 60-х годов XX века до настоящего времени являлся спор Рональда Дворкина и Г ерберта Харта.

2. На первом этапе дискуссии, в 60-70 годы XX века, Дворкин предпринял попытку доказать, что юридический позитивизм Харта не работает. Так как правило признания не способно идентифицировать такой ключевой элемент правовой системы, как принципы.

3. С точки зрения Дворкина, кардинальное отличие правил от принципов в том, что первые применяются как «все или ничего», а вторые рекомендательны. Применение принципа, в конечно счете,

определяется его значимостью для конкретного дела и зависит от его содержания, а не от источника происхождения, по которому отличает юридические правила от иных правил правило признания.

4. Дворкин утверждает, что исключив принципы, Харт допускает сильное судебное усмотрение, то есть произвол при решении сложных дел. Это, по мысли Дворкина, не позволяет говорить нам о существовании прав до вынесения судебного решения.

5. Один из апологетов Харта, Джозеф Раз, доказывал, что Дворкин путает правовые суждении и суждения о праве, и, что применение судами принципов права наилучшим образом доказывает наличие судейского усмотрения, а не его отсутствие.

<< | >>
Источник: Чурносов Иван Михайлович. Правовая концепция Рональда Дворкина. Диссертация на соискание степени кандидата юридических наук. Москва - 2014 год. 2014

Еще по теме §2 Критика позитивизма в учении Рональда Дворкина:

  1. Оглавление
  2. Введение
  3. Глава 1 Биография и методология Рональда Дворкина
  4. §1 Теоретические основы учения Дворкина о праве
  5. §2 Критика позитивизма в учении Рональда Дворкина
  6. §3 Теория права как целостности
  7. §3 Критическая оценка аксиологии Дворкина
  8. Заключение
  9. Оглавление
  10. Введение
  11. Глава 1 Биография и методология Рональда Дворкина
  12. §1 Теоретические основы учения Дворкина о праве
  13. §2 Критика позитивизма в учении Рональда Дворкина
  14. §3 Теория права как целостности
  15. §3 Критическая оценка аксиологии Дворкина
  16. Заключение