§ 1. Функциональная природа юридической ответственности в системе правового регулирования

Правовое регулирование - основная форма «бытия» права, через ко­торую осуществляются все официальные виды юридической деятельности: правотворческая, правоприменительная, правоинтерпретационная и мно­гие другие.

Предлагаемые дефиниции правового регулирования в научной среде не вызывают острых дискуссий и в общем соответствуют единой «канве», которую задали С. С. Алексеев и Л. С. Явич еще в 60-х гг. прошлого века, обозначив широкий подход к правовому регулированию (фактически ото­ждествляющий правовое воздействие и правовое регулирование). Под пра­вовым регулированием они мыслили осуществляемое в различных формах при помощи права воздействие на общественные отношения^[355].

Н. А. Пьянов, говоря о позитивно-правовом регулировании, рассмат­ривает ее как «деятельность государства и других субъектов, направлен­ную на упорядочение общественных отношений с помощью норм пози­тивного права и других юридических средств, а также сам процесс упоря­дочивающего воздействия данных средств на общественные отношения.

связанную с созданием, а также изменением и отменой норм позитивного права, и позитивно-правовое регулирование, связанное с фактическим упорядочением общественных отношений»^[356].

И. Н. Сенин характеризует правовое регулирование как «воздействие на общественные отношения с целью их упорядочения и развития, осуще­ствляемое при помощи системы правовых средств, представляющих собой многообразные правовые явления, такие как нормы права, юридические факты, правоотношения, индивидуальные предписания, акты реализации прав и обязанностей. Иначе говоря, право - это не только нормы, но и вся совокупность связанных с ними юридических явлений (средств), состав­ляющих элементы правового регулирования»^[357].

Указывая на упорядочивающее воздействие правового регулирова­ния и юридические инструменты (средства) его осуществления Н. А. Пьянов и И. Н. Сенин высказываются с позиции узкого подхода к раскрытию сущности правового регулирования, при котором правовое ре­гулирование и правовое воздействие различаются.

Обратившись к подходу другой группы исследователей, в частности, трудам Ю. А. Тихомирова^[358], В. К. Бабаева, В. М. Баранова и др.^[359], мы не­избежно придем к выводу о наличии некоторого единства в научных взглядах, относительно понятия (основных признаков) правового регули­рования, которое всегда:

- выражается в форме деятельности (процесса), связанной с воздей­ствием права на общественные отношения;

- нацелено на достижение упорядочивающего (организующего) эф­фекта в обществе;

- связано с использованием целого арсенала-комплекса различных правовых явлений (средств) позволяющих добиться желаемой ситуации в обществе - правопорядка.

При возникновении необходимости охарактеризовать специфику правового регулирования в какой-либо сфере охватываемых правом обще­ственных отношений используют термин «система правового регулиро­вания».

С. С. Алексеев отмечает, что вопрос о системе правового регулиро­вания является одним из важнейших в общей теории права и предлагает рассматривать ее в контексте «энергетического поля активности или сдер­живания», отражающего интересы участников общественных отношений, заинтересованных в решении стоящих перед ними задач.

задач и их содержание предопределяют особенности правовых средств, при помощи которых они решаются. В этой связи, право обуславливает две базовые потребности: в выработке подкрепленных историческим опы­том и практикой решения определенных задач правовых средств норма­тивного характера, а также поиск (с последующей компоновкой) правовых средств для их индивидуального применения к конкретной жизненной си­туации. Базовыми системами правового регулирования правовед называет

типы правового регулирования: общедозволительный и разрешитель-

361

_ный^[360]_.

А. Г. Лахман конкретизирует содержание и значение категории «сис­тема правового регулирования», считая, что она «предполагает диалекти­ческое единство составляющих ее элементов - правосознания, законода­тельства, законности, способов и форм реализации юридических норм. Только системный подход к правовому регулированию общественных от­ношений ведет к установлению подлинного правопорядка»^[361].

Т. А. Скворцова и З. С. Хачатурян рассматривают систему правового регулирования в более узком (нормативном) смысле как «иерархию источ­ников права, регулирующих . общественные отношения»^[362]. Примерно в таком же значении систему правового регулирования понимают С. Д. Белоцерковский^[363], А. И. Кольченко^[364], В. Талимончик^[365] и многие другие.

В законодательстве и правоприменительной практике система пра­вового регулирования стандартно трактуется с точки зрения нормативной основы для соответствующих актов реализации (применения) права, ины­ми словами - отождествляется с системой права. Так, согласно п. 5.1.2 Стандарта комплексной профилактики нарушений обязательных требова­ний, подготовленного Минэкономразвития (утв. протоколом заседания проектного комитета от 12.09.2017 г. № 61)^[366] обязательные требования (включаемые в специальный перечень) должны отвечать признаку, по ко­торому структурные единицы законов должны содержать систему право­вого регулирования в отдельной сфере общественных отношений.

(уровень специалитета), утвержденным приказом Минобрнауки России от 16.02.2017 г. № 144^[367] в качестве профессиональной компетенции, которой должен овладеть выпускник в сфере правотворческой деятельности назы­вается способность осуществлять правотворческую деятельность на основе знаний о системе правового регулирования (ПК-1).

Анализ более чем 40 различных актов Конституционного Суда РФ^[368] и Верховного Суда РФ^[369] демонстрирует фактическое отождествление высшими судебными органами понятий «система правового регулирова­ния» и «система права».

Воздерживаясь от включения в остро дискуссионные вопросы, пола­гаем необходимым обосновать свою точку зрения, относительно понима­ния системы правового регулирования.

Еще в 1972 г. В. М. Горшенев указал на динамическую природу пра­вового регулирования, которое, в отличие от статики (системы права) рас­крывает основные способы, формы и тенденции правового воздействия^[370]. А. Г. Лахман обратил внимание на диалектическое единство элементов системы правового регулирования: правосознание, законность, законода­тельство, форм и способов реализации юридических норм, утверждал обя­зательность использования системного подхода^[371].

Правовое регулирование является центральной формой правового воздействия, обладающей упорядочивающим эффектом и действующей исключительно в объективированных социальных связях относительно конкретных субъектов права. Информационно-оценочная, воспитательная, влияющая на социально-массовые процессы и иные формы воздействия не обладают собственно-упорядочивающим эффектом, не имеют явно выра­женных и прогнозируемых результатов. В этом смысле мы рассматриваем правовое регулирование преимущественно в узком смысле.

Система правового регулирования подразумевает объединение всех возможных элементов правовой системы, которые участвуют в деятельно­сти по упорядочению общественных отношений.

Ранее мы установили, что в структуре правовой системы действуют регулятивная, идеологическая и организационная подсистемы, каждая из которых вносит свой вклад в достижение регулятивного эффекта.

Регулятивная подсистема правового регулирования функционально объединяет правовые средства, имеющие непосредственное упорядочи­вающее значение. Правовыми средствами нормативного регулирования являются нормы права, источники права и нормативные акты толкования права. Правовые средства индивидуального регулирования включают в се­бя акты реализации субъективных прав и обязанностей, акты применения права и акты индивидуального толкования права. Регулятивная подсистема - центральный элемент системы правового регулирования, в котором объ­единены методы, формы и содержание упорядочивающего воздействия специализированных правовых средств на общественные отношения.

Идеологическая подсистема правового регулирования выполняет вспомогательные (обеспечительные) функции, повышающие эффектив­ность упорядочивающего влияния регулятивной подсистемы. На норма­тивном и индивидуальном уровнях правового регулирования в данной подсистеме совместно взаимодействуют правосознание, правовая культу­ра, юридическое образование, правовое воспитание и многие другие. На­пример, от уровня правовой культуры и правосознания субъектов права непосредственно зависит качество правового регулирования. При недоста­точности правовых знаний (некомпетентности) субъекты права не способ­ны в должной мере воплощать в своих действиях цели, заложенные в нор­мах права, способствовать достижению предполагаемых законодателем ре­зультатов.

Организационная подсистема правового регулирования призвана вы­строить механизм упорядочивающего действия права со своим регулятив­ным и охранительным потенциалом. На нормативном уровне правового регулирования закрепляются основы правотворчества, система субъектов права, способы и формы реализации (применения) права, нормативные ак­ты толкования права, модели правового поведения, гарантии законности и правопорядка, многое другое.

Оценивая функциональную природу юридической ответственно­сти в системе правового регулирования, следует обратиться к вопросу о ее целях, функциях, основаниях возникновения, принципах и рассмотреть их с позиции оказываемого с их помощью упорядочивающего воздействия. А. Г. Шишкин по этому поводу отметил, что функции «мер юридической

ответственности не возникают спонтанно, они обусловлены определенны­ми целями»^[372]. В свою очередь цели юридической ответственности обу­словлены реальными потребностями общества, а также мнением законода­теля. Продолжая эту логическую цепочку, мы неизбежно придем к выводу, что в системе правового регулирования юридическая ответственность рас­сматривается как потенциально-функциональное (юридическая ответст­венность в объективном смысле, ее правовое закрепление) и собственно­функциональное (юридическая ответственность в субъективном смысле и ее реализация) правовое явление. Как отмечалось ранее, в числе основных методологически емких положений теории юридической ответственности выступают цели, для которых она служит - охрана правопорядка и обеспе­чение эффективного действия норм права (подразумевающие защиту госу­дарства, общества, личности от отдельных социально-вредных деяний).

Юридическая ответственность в потенциально-функциональном аспекте выполняет свое предназначение путем опосредованного правово­го воздействия на общественные отношения, а достигаемый регулятивный эффект является предполагаемым, с точностью не прогнозируемым. Так, получая свою «правовую прописку» в нормах права, будучи конкретизи­рованной в правовых договорах, ответственность оказывает общее воздей­ствие на деятельность субъектов права и субъектов правоотношений (уро­вень общих правоотношений). На практике это выглядит следующим обра­зом: участники общественных отношений знают, что их поведение оцени­вается с точки зрения права и, если отдельные совершенные ими акты бу­дут квалифицированы как противоправные, то возникает реальная угроза применения по отношению к данным субъектам наказания, т. е. мер юри­дической ответственности. Сущностный признак юридической ответст­венности, по мнению Е. А. Цишковского, проявляется в юридической оценке негативного поведения^[373]. Иными словами потенциальная возмож­ность претерпеть юридическую ответственность является для субъектов права дополнительным стимулом к правомерному, хотя бы и маргиналь­ному на начальных этапах, поведению, формирует правильные ценностные установки. М. П. Трофимова характеризует эту ситуацию следующим об­разом: «для одних субъектов достаточно уяснить смысл гипотезы и диспо­зиции для совершения правомерных поступков, а для других необходима (в целях регуляции их поведения) и угроза применения мер юридической ответственности»^[374]. Несложно заметить, что особое значение в данном ас­пекте функционирования юридической ответственности приобретают пре­вентивная (предупредительная, профилактическая) и воспитательная (цен­ностно-мотивационная, идеологическая) функции.

Юридическая ответственность в собственно-функциональном ас­пекте оказывает непосредственное правовое воздействие на обществен­ные отношения, в котором проявляется явный упорядочивающий и про­гнозируемый эффект. Так, укрепляясь в правовом статусе правонарушите­ля в качестве обязанности претерпеть меры принуждения, юридическая ответственность может быть реализована посредством ее конкретизации в ходе процессуального расследования, возложения на основе акта примене­ния права и исполнения персонифицированной обязанности в установлен­ном порядке (уровень конкретных правоотношений). На практике это можно представить следующим образом: вследствие совершения противо­правного деяния у лица возникает обязанность претерпеть наказание, ко­торая, после выявления факта противоправного поведения компетентными субъектами, материализуется, уточняется и, наконец, закрепляется в акте применения права, причем после исполнения последнего процесс реализа­ции ответственности считается завершенным. Иными словами в ходе ре­ального претерпевания юридической ответственности правонарушители испытывают дополнительные лишения, нарушенные права потерпевших восстанавливаются, а причиненный последним вред - компенсируется. Не­сложно заметить, что особое значение в данном аспекте функционирова­ния юридической ответственности приобретают карательная, правовосста­новительная и компенсационная функции.

Попытки обобщенного восприятия регулятивной природы ответст­венности в теории права предпринимались неоднократно и получили вы­ражение в конструкте «регулятивная функция юридической ответствен­ности». Аналитический обзор доктринальных позиций П. А. Кабанова^[375], Е. В. Кармановой^[376], Д. А. Липинского^[377], М. П. Трофимовой^[378], Р. Л. Хача- турова^[379], а также некоторых других авторов позволяет назвать следующие свойства регулятивной функции юридической ответственности:

- направлена на закрепление, упорядочение и оформление динамики общественных отношений, образуется из регулятивно-статической и регу­лятивно-динамической подфункций, подчеркивает особенности взаимосвя­зей юридической ответственности;

- является конкретизацией регулятивной функции права (регулятив­ной функции норм права - в отношении норм юридической ответственно­сти);

- обеспечивает карательную цель ответственности, при этом стре­мится исключить правовые условия, способствующие совершению право­нарушений;

- отражает и (ормирует основу, стержень, юридической ответствен­ности, реализация иных (ункций ответственности без нее невозможна, что, тем не менее, не растворяет ее в других (ункциях;

- создает условия для складывания и развития правоотношения юри­дической ответственности, определяет правовое поведение его участников, включая реакцию государства на правонарушение, при этом содержатель­но призвана не допустить охранительного правоотношения;

- выражает такое направление воздействия на общественные отно­шения, через которое определяются основания возникновения ответствен­ности и правовой статус правонарушителя;

- основными средствами ее реализации выступают юридические обязанности и запреты, способами осуществления - определение правово­го статуса лиц, (иксация позитивных обязанностей, запретов и дозволе­ний.

Регулятивная (ункция юридической ответственности создает необ­ходимый правовой (ундамент и ориентиры для всех остальных (ункций, «красной нитью» проходит через любые воплощения юридической ответ­ственности в правовой системе, системе права и системе правового регу­лирования.

Продолжая обозначенные выше логико-теоретические закономерно­сти, мы приходим к убеждению, что (ункциональная природа юридиче­ской ответственности в системе правового регулирования также проявля­ется в основаниях ее возникновения и принципах.

Основания возникновения юридической ответственности позво­ляют привязать данную правовую категорию к статике и динамике права, реализовать ее охранительный и регулятивный потенциал. Поэтому мы не затрагиваем (илосо(ские (метанаучные) основания возникновения ответ- ственности^[380], находящиеся на предельном уровне обобщения потребности в ответственности. Полагаем, что психологические основания ответствен­ности, выраженные в понятии, видах и мотивах противоправного поведе­ния, также не относятся к собственно-регулятивным правовым аспектам^[381], носят междисциплинарный характер.

Отметим, что интересующие нас общесоциальные и правовые осно­вания возникновения юридической ответственности различаются в зави­симости от уровня «бытия» ответственности. Если мы говорим о юридиче­ской ответственности как институте права, то ставим вопрос о тех потреб­ностях, которые обуславливают принятие норм права, содержащих наказа­

ния. Если же обращаемся к ответственности, осуществляемой на уровне конкретных правоотношений в качестве обязанности претерпеть наказа­ние, то автоматически исходим из необходимости определить «ключевые точки», которые должна пройти данная обязанность, чтобы возникнуть, конкретизироваться и реализоваться^[382].

Юридическая ответственность в объективном смысле как закреплен­ные в санкциях правовых норм меры государственного принуждения в ви­де определенных лишений имеет два базовых основания своего возникно­вения, которые можно также называть общесоциальными. Первое из них заключается в необходимости обеспечения действия норм права - факти­ческого правопорядка, второе исходит из социальной вредности отдельных поступков, совершаемых субъектами права. То есть деятельность законо­дателя, вводящего в систему права новые формы и виды юридической от­ветственности, должна обосновываться стремлением усилить охрану пра­вопорядка, обеспечить повышение эффективности имеющихся и вновь создаваемых норм права, а также защитить государство, общество и лич­ность от отдельных видов социально-вредных деяний. Несложно заметить взаимозависимость между названными основаниями, которая вполне ло­гично предопределяется общей направленностью позитивного права на упорядочение и охрану общественных отношений с учетом интересов их участников. Проблемы выявления социальной подоплеки потенциально вредного общественного поведения, по мнению Г. А. Агаева, О. В. Грев­цова и А. А. Розикзоды, проявляются через три уровня «зависимостей, из взаимодействия которых складывается причинный комплекс антиобщест­венного поведения: общество-микросреда-индивид. Зависимости каждого из указанных уровней выражают определенную (вероятностную) связь между социальными характеристиками индивида и характером его пове­дения. При этом не существует такой комбинации социальных и психоло­гических признаков индивида, которая с неизбежностью предопределяла бы его антиобщественное поведение»^[383]. А. Е. Скачкова в качестве условия правового закрепления общесоциальных оснований ответственности видит анализ законности, который «позволяет понять потребность в установле­нии юридической ответственности и в совершенствовании правового регу­лирования деятельности органов контроля, правоохранительных органов, по выявлению, фиксированию и принятию мер по восстановлению закон­ности и недопущению подобных нарушений впредь»^[384].

Юридическая ответственность в субъективном смысле как обязан­ность правонарушителя претерпеть наказание является, своего рода, ре­зультатом действия ответственности в объективном смысле, говоря слова­ми И. А. Минникеса^[385], она «органически дополняет» последнюю. Функ­ционирование ответственности на уровне конкретных правоотношений за­висит от целого ряда условий и стадий, которые должны проявить себя в процессе возложения/реализации наказания, и которые зависят от трех ос­нований возникновения субъективной ответственности.

Первое основание ответственности - нормативное, заключающееся в наличии закрепленного в законе наказания за определенный акт противо­правного поведения. В отношении частноправовых договорных отношений ответственность может быть также предусмотрена, уточнена соглашением сторон. Вторым (фактическим) основанием ответственности является юридический факт противоправного деяния, за который в законодательст­ве предусмотрена ответственность, он «переключает» общее правоотно­шение ответственности на уровень индивидуального правового регулиро­вания и в дальнейшем определяет генетическую структуру ответственно­сти. Правоприменительный акт компетентного субъекта, в котором юри­дическая ответственность персонифицируется по итогам предшествующе­го расследования факта противоправного деяния, составляет третье (про­цессуальное) основание возникновения юридической ответственности.

B. Н. Карташов по этому поводу заметил, что правоприменительный акт «вместе с соответствующей нормой права и фактом совершения правона­рушения служит обязательным основанием ответственности в сфере пра­вового регулирования»^[386]. Заметим, что в частноправовых отношениях для возникновения и реализации ответственности бывает достаточно первых двух оснований, когда правонарушитель, добровольно признавая наличие у него обязанности претерпеть наказание, своими самостоятельными дей­ствиями выполняет ее (уплачивает договорную неустойку, возмещает убытки, компенсирует моральный вред и т. д.).

Соотношение между основаниями юридической ответственности в объективном и субъективном смысле еще в 1976 г. убедительно показал

C. Н. Братусь. Он предложил различать источники права в объективном смысле - объективную реальность для всех субъектов права и в субъек­тивном смысле как субъективное мнение субъектов правотворчества, вы­раженное в создаваемых ими нормах позитивного права^[387]. Интерпретируя это положение, мы вполне закономерно приходим к выводу о том, что да­леко не всегда наличествующие общесоциальные основания ответственно­сти, требующие введения тех или иных санкций, получают свое отражение

в законодательстве и наоборот. В связи с этим, говорить о проблеме уста­новления оснований для субъективной юридической ответственности без их связи с основаниями юридической ответственности в объективном смысле необходимо, как и обращать внимание на игнорирование законода­телем общественных отношений, нуждающихся в охране той или иной разновидностью юридической ответственности.

Принципы юридической ответственности - базовые положения, руководящие идеи, устои, которые лежат в основе установления и реали­зации юридической ответственности. Исходя из своего предназначения и содержания, принципы юридической ответственности (ункционально ориентированы на обеспечение правотворческой и правореализационной деятельности по закреплению, возложению и применению наказаний. Принципы определяют правовую природу юридической ответственности и позволяют уни(ицировано воспринимать ее модель, а также наиболее важные характеристики в правовой системе, системе права и системы пра­вового регулирования. По этому поводу Д. А. Липинский дополнительно указал на то, что все принципы юридической ответственности оказывают непосредственное влияние на характер, содержание, пределы и время дей­ствия юридической ответственности, имманентно взаимодействуют с (ункциями. Так, принцип законность связан с карательной (ункцией, ко­торая основывается только на тех способах осуществления, которые соот­ветствуют закону^[388]. В качестве базовых мы выделяем следующие принци­пы ответственности в праве: законность, целесообразность, справедли­вость, обоснованность, неотвратимость, ответственность за вину, опера­тивность.

Принцип законности (ормулирует требования к правомерности ус­тановления юридической ответственности в объективном смысле (в ходе правотворческого процесса) и реализации субъективной юридической от­ветственности (в процессе действия права). Иными словами, законность юридической ответственности позволяет обеспечить ее (ункционирование исключительно в рамках правомерного поведения^[389]. Как правильно пола­гает Е. Г. Чернова, «юридическая ответственность и законность являются взаимосвязанными явлениями, которые оказывают непосредственное влияние друг на друга. Так... юридическая ответственность, являясь одним из специальных негативных юридических средств (в системе гарантий) обеспечения законности, реализуется на основе принципа законности»^[390]. При этом, следует помнить, что «система обеспечения законности является многоуровневой и проявляется на общесоциальных, региональных, груп­

повых и индивидуальных уровнях. В то же время в современных услови­ях большое воздействие на законность и реализацию юридической ответ­ственности оказывают международные факторы, влияющие на формиро­вание и реализацию норм права участниками общественных отношений в сфере обеспечения их прав и свобод»^[391].

Принцип целесообразности предписывает во всех случаях обраще­ния к юридической ответственности обеспечивать соответствие оказывае­мого ей воздействия поставленным законодателем целям и задачам. А. Е. Горин конкретизирует данный принцип следующим образом: «это соответствие юридической ответственности правовых норм, определяю­щих юридическую ответственность за конкретное правонарушение и дей­ствия субъектов права при его реализации, а также мер юридической от­ветственности при их установлении в процессе ее реализации целям и об­щим задачам права»^[392]. Данный принцип позволяет упорядочить функцио­нирование юридической ответственности, уменьшить или увеличить сте­пень ее интенсивности, суровости, уточнить итоговую санкцию или даже отказаться от возложения наказания, руководствуясь стремлением достичь установленных целей. Решение о целесообразности находится в пределах усмотрения компетентного субъекта и зачастую не входит в предмет воз­можного внешнего контроля. Как отметил Верховный Суд РФ в одном из своих решений «вопрос о целесообразности принятия органом или долж­ностным лицом оспариваемого акта, не может быть предметом обсужде­ния судом, поскольку относится к исключительной компетенции органов

государственной власти Российской Федерации, ее субъектов, органов ме-

394

стного самоуправления и их должностных лиц»^[393].

Принцип справедливости требует, чтобы юридическая ответствен­ность и ее реализация соответствовали критериям справедливости, среди которых обычно называют уважение, а также равенство прав и свобод че­ловека, разумность, добросовестность, гуманизм, учет государственных, общественных и личных интересов участников конкретных ситуаций и многое другое. Как известно^[394], мера ответственности должна соответство­вать характеру деяния, запрещается вводить двойное наказание за одно правонарушение, нельзя применять и, тем более, закреплять наказание, унижающие человеческое достоинство, нельзя претерпеть ответственность

по доверенности - только лично. Следование принципу справедливости побуждает участников процесса возложения ответственности корректиро­вать свое правомерное поведение, исходя из понимания ими баланса меж­ду «содеянным и воздаянием». Как указал в одном из своих постановлений Конституционный Суд РФ^[395], при защите различными способами имуще­ственных прав общеправовой принцип справедливости должен быть обес­печен, посредством нахождения баланса прав и законных интересов участ­ников.

Принцип обоснованности вытекает из законов формальной логики, характеризующих причинно-следственную подоплеку любых суждений и понятий. Так, чтобы суждение правоприменительного органа о возложе­нии наказания соответствовало принципу обоснованности, необходимо на­личие закономерной причины для наказания - состава противоправного деяния. Обоснованность является скрепляющим принципом для всей сис­темы юридической ответственности, он тесно связан с каждым из рассмот­ренных выше оснований ответственности. Общесоциальные основания должны стать реальной (не надуманной) и достаточной причиной для того, чтобы та или иная мера ответственности появилась в законодательстве, факт противоправного деяния с определенным в законе составом должен быть совершен, а негативная санкция в итоговом акте применения права - стать результатом квалифицированного процесса-расследования, по ре­зультатам которого она назначается. Иллюстративным примером может послужить правовая позиция, выраженная в п. 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебном решении»^[396]. Согласно разъяснению су­дебное решение может быть обоснованным при условии, что факты, имеющие значение для дела, подтверждены исследованными доказатель­ствами, а также, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, непо­средственно вытекающие из фактов. Особо отмечена важность обеспече­ния судом требований относимости и допустимости доказательств.

Принцип неотвратимости юридической ответственность показыва­ет обязательность ее системного и всеобъемлющего функционирования с точки зрения обнаружения и фиксации противоправного поведения и при­нятия решения по вопросу о возложении наказания и его исполнения. В рассматриваемом контексте А. А. Орлова предлагает говорить о «неми­нуемой оценке противоправного деяния субъекта и вынесении за его со­вершение справедливой и гуманной меры ответственности, постановлен­ной в строгом соответствии с нормами действующего законодательст­

ва»^[397]. М. В. Шавалеев признает двойственную природу данного принципа, отмечая его объективность (связь с объективной реальностью) и субъек­тивность (исходя из участия в процессах юридической ответственности людей) одновременно^[398]. Предлагает рассматривать его как «основопола­гающую идею, заключающуюся в обязательном установлении юридиче­ской ответственности и применении к правонарушителю установленных действующим законом справедливых, гуманных, индивидуализированных мер юридической ответственности»^[399]. Конституционный Суд РФ в своем акте определил, что неотвратимость наказания является нормативным эле­ментом равенства и справедливости ответственности, требующим, чтобы начатый процесс публично-правовой ответственности был закономерно завершен, путем исполнения постановления о назначении административ­ного наказания^[400]. Отсюда мы приходим к выводу, что принцип неотвра­тимости юридической ответственности характеризует степень приспособ­ленности или готовности государства, общества и личности должным об­разом и э((ективно реагировать на противоправное поведение, то есть - содействовать ее (ункционированию.

Принцип ответственности за вину не обладает непосредственной (ункциональной специ(икой, его задача заключается лишь в том, чтобы ориентировать участников процесса на выявление и доказывание в струк­туре правонарушения субъективной стороны в виде вины. Как утвердил еще в 2001 г. Конституционный Суд РФ «К основаниям ответственности, исходя из общего понятия состава правонарушения, относится и вина, если в самом законе прямо и недвусмысленно не установлено иное»^[401]. Между

тем, национальное законодательство и международные правовые акты со-

403

держат немало примеров^[402], когда ответственность возлагается независимо от вины (без вины). Соответственно, здесь же поднимается вопрос об обоснованности позиции правотворца, вводящего в систему права такие нетипичные формы, как ответственность за объективно-противоправное деяние (казус)^[403] в котором субъективная сторона отсутствует.

Принцип оперативности юридической ответственности может быть истолкован с точки зрения юридической ответственности в объективном смысле (подразумевается актуальность и своевременность решений зако­нодателя, адаптирующего в режиме мониторинга институт юридической ответственности к особенностям предмета и сферы правового регулирова­ния) и субъективной юридической ответственности (своевременность реа­лизации юридической ответственности относительно времени совершения правонарушения). Требование оперативности в правовом регулировании обеспечивает актуальность принимаемых в ходе реализации юридической ответственности властных актов, что, в конечном итоге, необходимо для достижения целей самой ответственности. Например, согласно официаль­ной информации Комитет по правам человека ООН «напоминает о том, что государство-участник обязано оперативно и беспристрастно расследо­вать жалобу на жестокое обращение в нарушение статьи 7 .»^[404] Между­народного пакта о гражданских и политических правах, принятого 16.12.1966 г. резолюцией 22000 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН^[405]. Как указал в одном из своих постановле­ний ЕСПЧ, «важными факторами эффективного расследования, рассмат­риваемыми как уровень решимости властей установить и наказать винов­ных, являются безотлагательность и скорость»^[406].

Таким образом, мы можем заключить, что юридическая ответствен­ность как элемент организационной подсистемы правового регулирования обладает потенциально- и собственно-функциональной природой, которая находит себя в содержании и взаимодействии целей, функций, оснований

возникновения и принципов ответственности в объективном и субъектив­ном смысле.