Евразийская теория государства
Одним из вариантов консервативной теории государства была теория, разработанная евразийцами1. Евразийство - первое и единственное послереволюционное идейное течение российского зарубежья, которое возникло в движении «сменовеховства» в начале 20-х годов XX в.
и сразу получило широкий отклик среди российской эмигрантской интеллигенции. Разрушение привычного образа жизни, устоявшихся представлений о добре и зле, крах национального самосознания, атмосфера катастрофичности, которая охватила всю эмигрантскую среду - всё это сказалось на евразийстве. Специфика же евразийства связана с тем, что это движение объединяло тех молодых учёных, которые уже определили для себя формы борьбы за сохранение российской культуры. Отличительной чертой евразийства стало представление о России-Евразии как самодостаточном этносе, который самостоятельно воспроизводится, культура которого замкнута в себе, но перманентно разворачивается вовне[DCCXIX] [DCCXX].Манифестом евразийского движения считается книга Н.С.Трубецкого «Европа и человечество» (1920) и сборник «Исход к Востоку Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев» (1921), который был опубликован в Софии. Название сборника имело определённый подтекст, не только связанный с традиционным для христианской культуры смыслом, но и такой, который свидетельствует об опреде-
-______________________________________________ 551
лённости выбора модели поведения, - «возвращение к себе, намерение жить, не отрываясь от своих корней»[DCCXXI]. Молодая эмиграция, отбросив иллюзии, начала интересоваться Советской Россией и теми изменениями, которые в ней происходят. Оценить эти изменения с точки зрения сохранения русской культуры и могущества российской государственности, выработать на этой основе стратегию и тактику своих действий - в этом усматривался смысл движения, эта цель определяла направленность теоретических построений и практических действий евразийцев.
Уже в 1922 году была опубликована следующая книга - «На путях. Утверждение евразийцев», потом ещё три книги под общим названием «Евразийский журнал». В 1926 году появилось систематическое изложение концепции движения - «Евразийство. Опыт систематического изложения», а с 1925 г. по 1937 г. - двенадцать выпусков «Евразийской хроники», которая содержала статьи пропагандистского и теоретического характера, а также обзоры политической и хозяйственной жизни в СССР.Основателями евразийского движения, центр которого находился в Праге, стали представители различных общественных наук. Среди них были: известный лингвист и этнограф, князь Николай Сергеевич Трубецкой (1890-1938), который специализировался на культурно-этнических и идеологических аспектах евразийства; экономист, географ и философ, один из основателей геополитики Пётр Николаевич Савицкий (псевдонимы П.Востоков, С.Дубенский) (1895-1968), который возглавлял политико-заговорщическую линию; экономист и искусствовед Пётр Петрович Сувчинский (1892-1985); философ и религиозный мыслитель Георгий Васильевич Флоров-
ский (1893-1979). В 1923 году с евразийским течением сблизился богослов, философ и музыковед Владимир Николаевич Ильин (1891-1974), который стал автором ряда евразийских сборников, периодических и непериодических изданий. Он придерживался преимущественно религиозной концепции евразийской теории. В середине 20-х годов к движению присоединился философ права и государствовед Николай Николаевич Алексеев (1879-1964), которому принадлежит наиболее значимый вклад в разработку политико-правовых аспектов евразийской теории. Его работы «Евразийцы и государство» (1927), «Обязанность и право» (1928), «Народное право и задачи нашей правовой политики» (1927), «Евразийство и марксизм» (1929), «Советский федерализм» (1927), «Религия, право и нравственность» (1930), «Духовные предпосылки евразийской культуры» (1935), «О гарантийном государстве» (1937) и др. стали основой евразийской теории государства.
Евразийское движение имело многочисленных сторонников, среди которых были: историк и философ Георгий (Джордж) Владимирович Вернадский (1887-1973); философ, историк-медиевист, культуролог и поэт Лев Платонович Карсавин (1882-1952); историк и филолог, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939); историк и юрист Мстислав Вячеславович Шахматов (1888-1943).
Идеи евразийского движения поддерживали философы С.Л.Франк, Н.А.Лосский, Б.П.Вышеславцев, богослов Г.П.Федотов. В 1932 году было создано евразийскую организацию, позже имела место попытка создания Евразийской политической партии.В основе нового учения лежали четыре идеи:
1) утверждение особенных путей развития России как Евразии;
2) обоснование своих идеалов на основах православной веры;
-______________________________________________ 553
3) идея культуры как симфонической личности;
4) признание необходимости такого государственного устройства, которое обеспечило бы развитие России-Евразии по пути к её идеалам1.
Духовное потрясение российской интеллигенции в связи с приходом к власти коммунистов вызвало не только последовательное отрицание коммунистической идеи, но и другую, специфическую реакцию. Сторонники евразийства, оставаясь на позициях общего отрицания коммунизма, выразили надежду, что революция обернётся результатами, которые большевики не предвидели, при этом речь не шла о простой реставрации докоммунистических порядков[DCCXXII] [DCCXXIII]. Н.Н.Алексеев был уверен в том, что век политического господства коммунистической партии будет в России недолгим. Это убеждение направляло его размышления в будущее, в посткоммунистическую эпоху русской истории - во времена, когда коммунистическая партия утратит политический контроль над обществом, когда рухнет созданная большевиками система политической власти. Евразийская теория государства и права была призвана, в первую очередь, объяснить сущность возникшего в 1917 году советского режима. Кроме того, она должна была способствовать решению тех политических проблем, которые неминуемо, по мнению евразийцев, ждали русское общество после краха коммунистического государственного строя[DCCXXIV]. Из двух сил, осуществивших революцию, народ, по мнению евразийцев, выбрал большевиков, навязал им свою волю, воспользовался ими, чтобы спасти территориальную целостность и возродить политическое могущество своей страны. Внимание евразийцев было сосредоточено на распаде России в 1918 - 1919 гг. как государства, а потом на её воссоздании. Воссоздание государства произошло на основе коммунистической идеологии, а потому, как они считали, существование такого государства не может быть продолжительным. Исходя из этого предположения, евразийцы ставили перед собой задачу осмыслить и обосновать геополитическое единство огромных территорий, которые вошли в состав СССР Евразийцы утверждали, что сохранение России как единого и сильного государства может обеспечить только евразийская идея. Вместо абстрактной схемы «классового идеала» евразийская идея провозглашала единое экономическое и политическое пространство, что содействует укреплению государственного, территориального и экономического могущества. Период российской истории с февраля по октябрь 1917 г. евразийцами оценивался крайне негативно. По мнению ведущего теоретика евразийства Н.С.Трубецкого, России удалось за это время пройти весь западный путь. По его словам, евро- -______________________________________________ 555 пейская идеологическая дорога, прямая линия справа налево, пройдена до конца. Не только вся она приводит в глухой угол, но и нет на ней ни единой точки, на которой можно было бы остановиться. Её следует оставить всю, целиком, остаточно, - и искать новую. «Мы, русские, должны прежде всего отказаться от европейских форм политического мышления, перестать поклоняться идолу (к тому же чужому) «форм правления», перестать верить в возможность идеального законодательства, механически и автоматически гарантирующего всеобщее благополучие; словом, должны оставить взгляд на человеческое общество как на бездушный механизм - взгляд, на котором основаны все современные социально-политические идеологии. 556 ________________________________________________ Евразийское учение основывалось на убеждении, что России предписан особенный исторический путь и своя миссия. В этом евразийцы считали себя последователями славянофилов. Но в отличие от славянофилов, которые растворяли русскую идею в этнической - славянской идее, евразийцы убеждены, что русская национальность не может быть сведена к славянскому этносу, что в её создании большую роль сыграли тюркские и угро-финские племена, которые населяли общую с восточными славянами территорию. Со временем сформировалась русская нация, которая приняла на себя инициативу объединения разноязычных этносов в единую нацию - евразийцев, а Евразии - в единое государство - Россию. Представления о России-Евразии как о государстве самодостаточном и таком, которое самовоспроизводится, было характерно для всех евразийцев. Примыкая к позиции славянофилов (в споре западников со славянофилами), евразийцы не были согласны со славянофилами относительно ряда фундаментальных вопросов. При этом они концептуально не отрицали значимость основных достижений европейской мысли, исходили из «синтетической» роли христианской культуры, которая имеет универсальное значение. -______________________________________________ 557 Отличаясь как от славянофилов, так и от западников, евразийцы видели своих главных противников в лице последних; отрицание европоцентризма определённым образом связывает их со славянофилами. С точки зрения евразийцев, взгляды славянофилов и западников относительно Европы были основаны на переоценке её значения - своего рода обожествлении. Категорически отрицая западничество и одновременно его славянофильскую альтернативу, евразийцы декларировали свою «серединную» позицию: «Культура России не есть культура европейская, ни одна из азиатских, ни сумма или механическое сочетание из элементов той и других. Она - совершенно особая, специфическая культура, обладающая не меньшей самостоятельной ценностью и не меньшим историческим значением, чем европейская и азиатская. Её надо противопоставить культурам Европы и Азии как срединную, евразийскую культуру. Этот термин не отрицает за русским народом первенствующего значения в ней, но освобождает от ряда ложных ассоциаций, вскрывая вместе с тем зерно правды, заключённое в раннем славянофильстве и заглушенное его дальнейшим развитием. Мы должны осознать себя евразийцами, чтобы осознать себя русскими. Сбросив татарское иго, мы должны сбросить и европейское иго»1. Исследование самобытности российского государства и права было начато ещё славянофилами и продолжено Н.Я.Данилевским, К.Н. Леонтьевым, В.С.Соловьёвым. В частности Н.Я.Данилевский впервые поставил вопрос об особом месте России в геополитическом пространстве, о статусе России как не привязанной целиком ни к европейским, ни к азиатским интересам, а такой, которая одинаково влияет на судьбу и Европы, и Азии («Россия и Европа», 1869 г.)[DCCXXIX] [DCCXXX]. Камнем преткновения евразийства стала идея ориентации на Восток и обоснования уникальности своего срединного положения между Востоком и Западом. В евразийской теории россияне, как и все народы «российского мира», не являются ни европейцами, ни азиатами. Их родовое имя - евразийцы - указывает на культурно-историческое единство этих народов в их геополитической и этнопсихологической целостности. В программном документе «Евразийство. Формулировка 1927 года» сказано: «Россия представляет собою особый мир. Судьбы этого мира, в основном и важнейшем, протекают отдельно от судьбы стран на запад от неё (Европа), а также к югу и востоку от неё (Азия). Особый мир этот должен называться Евразией. Народы и люди, проживающие в пределах этого мира, способны к достижению такой степени взаимного понимания и таких форм братского сожительства, которые трудно достижимы для них в отношении народов Европы и Азии. В смысле территориальном нынешний СССР охватывает основное ядро этого мира»[DCCXXXI]. В «симфоническом» единстве «многонародной нации Евразии» рассматривал российскую культуру Н.С.Трубецкой. По его мнению, «истинный национализм» каждого отдельного народа Евразии должен соединяться с национализмом общеевразийским, то есть с евразийством. «Национальным субстратом того государства, которое прежде называлось Российской Империей, а теперь называется СССР, может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемая как особая многонародная нация и в качестве таковой обладающая своим национализмом... Общеевразийский национализм должен явиться как бы расширением национализма каждого из народов Евразии, неким -______________________________________________ 559 слиянием всех этих частных национализмов воедино»1. Евразийство рассматривало российскую культуру и государственность как такую, которая вобрала в себя опыт не только Запада, но и Востока, причём, по мнению евразийцев, восточные истоки для России внутренне ближе, чем западные. Утверждалось, что татаро-монголы вроде бы заложили основы государственного устройства Евразии. По словам лидера пражских евразийцев П.Н.Савицкого, «татарщина», будучи карой Божьей, оказала влияние на быт, стиль жизни, психологию русского народа, на его социальную организацию и государственное устройство. «Татарщина» была той нейтральной культурной средой, которая, принимая всех богов, допуская какие угодно культы, не уничтожала духовное достояние российского народа, его веру. Счастьем П.Н.Савицкий называл тот факт, что в момент, когда Россия должна была погибнуть из-за внутреннего распада, она досталась татарам, а не кому-то другому[DCCXXXII] [DCCXXXIII]. Такая оценка евразийцами разрушительного господства кочевого племени над высокоразвитой культурой (а российский социально-культурный мир, без сомнения, принадлежал к высокой христианской культуре), не является позитивным достоянием этого движения. Для евразийцев Российская империя и Советский Союз (Евразия) представляют собой «континент - океан», который простирается от Балтики до границ с Ираном, Индией, Китаем и до Тихого океана. Судьба Евразии связана с Востоком, поскольку азиатский элемент укоренился в многонациональном сообществе. Основателями российского государства провозглашались не киевские князья, а московские цари, ко- 56^ Раздел 4. Идеократические теории государства торые стали преемниками монгольских ханов. Золотая Орда, как считали евразийцы, возродилась в Московском царстве. Российская империя, территориальные границы которой естественным образом совпадали с пространственными пределами срединной материковой Евразии, на протяжении нескольких столетий концентрировала в себе усилия многих народов к объединению единого евразийского государства. Она была единственной империей мира, которая не завоёвывала, а обживала свою территорию благодаря переселению россиян на окраины, взаимопроникновению и взаимному влиянию этносов переселенцев с коренным населением. Особенность российской культуры и государственности (одновременное присутствие европейских и азиатских элементов) включает и особенный исторический путь России, её своеобразную национальногосударственную программу, которая не совпадает с западноевропейской традицией. Поэтому европеизация России, начатая Петром I и продолженная его прозападными последователями, в число которых евразийцы включали и марксистов, оценивалась ими негативно - как извращение евразийской самобытности России. Как считали евразийцы, петровские реформы, следствием которых стала подчёркнуто западническая ориентация высших слоёв населения при сохранении допетровских культурных форм и ценностных ориентиров традиционной российской жизни, фактически расколола российское общество на два враждебных общественных лагеря. По этой причине революция рассматривалась евразийцами как суд над послепетровской Россией. Революция, в их понимании, потому и победила, что её поддержали массы, которые стремились освободиться от чужого культурного слоя. Евразийцы рассматривали революцию как прямое следствие раскола нации, вызванное насильственной петровской евро- _ 561 пеизацией1. Они обосновывали тезис, что Россия, которая сбросила татарское иго, должна сбросить и европейское иго. Революция в России, по мнению П.Н.Савицкого, не изменяет направление исторического процесса: Евразия остаётся «местом развития» особой цивилизации (термин «место развития» введено в научный оборот именно П.Н.Савицким). Огромное историческое противоречие революции П.Н.Савицкий связывал с тем, что будучи задуманной как завершение «европеизации» (то есть сознательного осуществления коммунизма, как порождения «европейского развития»), фактически она привела к выпаду России из рамок европейского бытия. Негативно оценивая формы, в которых этот «выпад» происходит, П.Н.Савицкий писал, что данный процесс создаёт предпосылки для большей стойкости относительно иностранных влияний, для обособления и выделения культуры, которая появилась. К тому же, по его мнению, в послереволюционной России социализм превращается в этатизм. Категорически отрицая большевизм как идейное порождение западной культуры, материализма и атеизма, П.Н.Савицкий считал его созвучным евразийству[DCCXXXIV] [DCCXXXV]. В целом культурно-пространственный подход евразийцев к современности был противоположным прогрессистско- эволюционной модели, которая доминировала на Западе. «Современность» отождествлялась с Западом, «Традиция» - с Востоком. «Современный мир», «прогресс» рассматривался как вырождение и упадок, как такое, что следует преодолеть и уничтожить. Позитивным же объявлялось «Великое Возвращение», «Возвращение к Востоку», как к «Источнику», 562 ________________________________________________ «Началу», к «Принципу», к забытой, утраченной сердцевине вещей. Отмежевание евразийцев от Запада было далеко не полным. Евразийство, подобно современным ему геополитическим теориям Запада, рассматривало связь между землёй и государством как реальную, естественную, органическую связь. С точки зрения западной геополитики государство есть «географический индивид» или явление, обязательно вмещённое в формы земного пространства. Подобные мысли высказывались и евразийцами. Государства для них являются формами совместной жизни, которые строятся на основе генетических вековых связей между растительным, животным и минеральным царствами, с одной стороны, человеком, его бытом и даже духовным миром - с другой. На этом основывается специфический подход евразийцев ко всем остальным отдельным вопросам. Евразийцы поддерживали православие. По их мнению, в отличие от военно-политического объединения Евразии татарами, повторное её объединение великими князьями и царями московскими стало возможным только благодаря наличию мощной духовной связи. Такой связью было православие и византийские традиции государственности. Господствующая в России православная религия была выражением высшей свободы, основанной на согласии, в отличие от католицизма, который опирается на власть. Следовательно, делали вывод евразийцы, возвращение к Востоку было связано не только с геополитическим положением России-Евразии и логикой её исторического развития, но и определялось замыслом Божиим. Именно православие способно легко уживаться с любой политической формой благодаря глубокой вере в возможность и необходимость превращения бытия через его христианизацию. Вместе с тем православие, по словам _ 563 В.В.Зеньковского, не видит в государстве единую эмпирическую силу, оно верит в свою силу и потому доброжелательно относится к любой форме политической жизни, рассматривает её как этап в организации общества, а не как неминуемую и неотвратимую форму[DCCXXXVI]. Важную роль в учении евразийцев, прежде всего в идейной легитимации евразийской политической доктрины, сыграла идея культуры, как «симфонической личности», философская разработка которой принадлежит Л.П.Карсавину. Его работа «Церковь, личность и государство» (1927) стала частью теоретической платформы евразийского движения. На теории государства Л.П.Карсавина, как и на его социальной философии, сказалось влияние иерархизма и социоцентризма, их попытки подчинения индивида коллективным образованиям. Он строил сложную иерархическую конструкцию всеединства как иерархию множества «моментов» различных порядков, пронизанную горизонтальными и вертикальными связями. В отличие от европейской традиции, в евразийстве базисным понятием есть не индивид, наделённый неотъемлемыми правами, а «симфоническая личность» как живое органическое многообразие, при котором единство и множество отдельно не существуют. Это не означает, что отрицается индивидуальность личности, но это означает, что индивид становится личностью в соотношении с целым - семьёй, слоем населения, классом, народом, человечеством. Каждое из этих образований является, по сути, симфонической соборной личностью, и в этом смысле имеет место определённая иерархия личностей - с точки зрения меры их соборности. Взаимная связь между личностями различной степени соборности осуществляется в культуре, которая и выступает как объективация симфонической личности1. Процесс становления культуры достигает своего совершенства в церкви. Поэтому в учении евразийцев православная церковь и является российской культурой. Сущность православия евразийцы фиксируют понятием соборности, «все- ленскости», то есть единения всех и покровительства церкви над всем миром, единение всех в вере и любви. Следовательно, основа культуры как «симфонической личности» совпадает с основой православия: совершенствовать себя и через себя весь мир с целью единения всех в Царстве Божием. Эти две основы соединяются и создают базис культуры. Государство Л.П.Карсавин рассматривал как необходимую форму личного бытия народа или народного сообщества; однако форму только вторичную, поскольку «первой и истинной личной формой соборного субъекта есть Церковь»[DCCXXXVII] [DCCXXXVIII]. Государство, в отличие от церкви, есть самоорганизация греховного мира, который живёт в самом себе и не становится, или ещё не стал церковью. Если при этом государство стремится руководствоваться истинами и идеалами церкви и совершенствоваться, оно может называть себя христианским. Эмпирическое государство в лучшем случае только в незначительной мере оцерковливается. Если бы появилось совершенное христианское государство, то на земле не осталось бы ни единого грешника и сама земля была бы уже святой. Но святая земля не является землёй эмпирической. Государство может называть себя христианским только в том смысле, что оно стремится стать христианским. Но государство, по мнению Л.П.Карсавина, точно так не имеет права считать себя истинно христианским, как и никто из людей не имеет -______________________________________________ 565 права считать себя религиозно или нравственно здоровым и безгрешным, совершенным христианином. При этом государство есть относительное благо, но не только потому, что без него было бы хуже, но и потому, что определённую степень блага оно обеспечивает и гарантирует. Государство, согласно Л.П.Карсавину, нельзя отождествлять с церковью. Ведь цель церкви - превращение всего мира в Царство Божие, цель государства - организация мира таким, каким он есть. Задача церкви в том, чтобы поддерживать государство, осуждать зло и поощрять добро, задача же государства в том, чтобы обеспечивать независимость церкви своей собственной деятельностью - воспитательной, миссионерской и т.п. Вместе с тем в теории Л.П.Карсавина государство стремится стать церковью, то есть Градом Божиим. Ради этого государство вынуждено преобразовывать мирскую сво- боду-произвол в сферу принуждения. Действуя в эмпириче- ски-греховной среде, оно не может оставаться безгрешным, более того, оно не может не действовать, даже осознавая неминуемость греха и покаяния, поскольку его бездеятельность равнозначна самому тяжёлому греху - самоубийству. Сфера деятельности государства является сферой силы и принуждения. В евразийской теории чем более здоровой является культура и народ, тем большей жестокостью характеризуется его государство, тем большую власть оно имеет. Л.П.Карсавин нашёл две характерные черты российского человека, черты, которые определяют его правосознание: стремление к абсолютному идеалу и ощущение святости и божественности всего реально существующего. Российский человек не может существовать без абсолютного идеала, даже если этот идеал ложный. При этом он склоняет голову перед фактом, перед тем же Западом. Но, по мнению мыслителя, российскую идею следует искать не в европейских 566 _____________________________________________ сн, існпиях российской политико-правовой и общественной мысли. Задача православной или русской культуры является и универсальной, и индивидуально-национальной. Эта культура должна раскрыть, актуализировать те потенции, которые она хранит, но раскрыть их путём принятия актуализированного культурой западной (в том смысл «европеизации») и наполнения принятого своим1. В рамках евразийства разрабатывались две концепции государства, которые дополняли друг друга, но полностью не совпадали: концепция «государства правды» и «идеократичес- кого, демотического и гарантийного государства». Идейные составные части «государства правды» находили в давних русских летописях, на которых, по словам М.В.Шахматова, сказалось стремление «сберечь первичную истину, подчинить человеческую волю, человеческое «самоуправство» религиозно-государственной правде»[DCCXXXIX] [DCCXL]. «Государство правды» в учении евразийцев соединяет в себе правовые законы и гарантийные нормы с началами морали и совести. Эта идея была тем ключом, который открывает тайну управления огромными просторами Евразии и евразийской психики, которая морально ощущает себя только в случае причастности к великому и справедливому государственному целому. Главная миссия «государства правды», справедливого государства - подчинение государственности ценностям, имеющим непреходящее значение. Из этого следует, что «государство правды» есть не конечный идеал, до- -______________________________________________ 567 стигнутый в результате социальных преобразований, а только этап на пути к истине. Перед «государством правды» стоят три задачи: охранять православие, «возвращать правду на землю» и противостоять абсолютизации материального начала в жизни народа. Евразийцы были убеждены, что любая национальная культура возникает на религиозной основе. Для евразийской культуры такой основой стало православие, которое стремится к всеединству. Восток как носитель идей мессианизма отличается от Запада культурой, пронизанной идеей православия, или «идеей-правительницей». Под её влиянием формируется вся духовная жизнь, создаётся государственность особого, идеократического типа. По мнению П.Н.Савицкого, идеи правят народами и странами более реально и ощутимо, чем люди и учреждения. «Идея- правительница» является определяющим началом исторической жизни. Возникает она на основе духовных обстоятельств момента и эпохи в самосознании и духовном опыте интеллектуальных представителей народа, его интеллигенции, независимо от того, как эти представители называются и где они живут. Личность непобедима только тогда, когда её вдохновляет великая творческая идея. По словам П.Н.Савицкого, идея должна заменить нам государство и вождя до того времени, пока наше государство и вождь не будут реально созданы идеей. Для тех, кто понимает Россию как мир новый, построенный на основе напряжённого православно-духовного творчества и широкого культурно-национального и государственно-творческого размаха, единственно возможным подданством в настоящую минуту есть подданство идее. Прежде чем поставить над собой правителей-лиц и учреждения, мы должны провозгласить и поставить «Идею-правительницу»[DCCXLI]. Идеи, составляющие государственно-общественный идеал, при различных формах государственного и политического устройства, за внешней картиной правления, учреждений и лиц, формируют систему «идеалоправства»: любое длящееся правление, независимо от того, является ли оно самодержавным, «народодержавным» или каким-то другим, является формой осуществления идеалоправства. По своему характеру эти идеи являются объективными, сверхиндивидуальными, они - составная часть господствующей идеологии и имеют значение идеала, образца и задачи. Для них характерна над- пространственность и надвремённость, то есть определяющие черты мифологичности1. Понятие «идеократии» ввёл в научный оборот Н.Н.Алексеев. Под этим термином он понимал такой социальный и государственный строй, в основе которого лежит одна единственная государственная идея. Идея-правительни- ца превращается в само общество, в государство идеократи- ческого типа, которое напоминает средневековую теократию. Идеократичность требует жертвенности. Эта жертвенность осуществляется не во имя понятия «народ» или «человек»: она во имя срединного понятия - «особый мир», под которым понимается «Россия-Евразия»[DCCXLII] [DCCXLIII]. В идеократии власть должна быть максимально сильной, но она должна стоять близко к народу[DCCXLIV]. Евразийцы характеризовали такую власть как демотический правящий слой, который формируется путём особого типа отбора из народа и выражает интересы народа. Наиболее удачным типом правящего слоя (отбора) признавался слой, объединённый на основе общего восприятия мира. «Тип отбора определяет собой не только тип государственного устройства, но и тип социального строения общества, тип народного хозяйства и культуры. Тот тип отбора, который, согласно евразийскому учению, ныне призван установиться в мире, и в частности в России-Евразии, называется идеократическим и отличается тем, что основным признаком, которым при этом типе отбора объединяются члены правящего слоя, является общность мировоззрения»[DCCXLV], - писал Н.С.Трубецкой. Тем самым в основу всей жизни общества и политики государства ставится идеология, возведенная в Абсолют и не допускающая критики. Можно сказать, что идеократия - это подчинение социальной жизни конкретному идеалу, следующему из культуры, религии, духа нации и государства и остающемуся неизменным, несмотря на политические, идеологические, этнические и даже религиозные изменения. С евразийской точки зрения, правящий слой (отбор) определяет не только тип государственного устройства, но и тип социальной структуры общества, тип культуры в целом. Как было верно замечено И.А.Исаевым, в евразийской теории вопрос о форме государственного правления менее существенен, чем вопрос о признаках, с учётом которых формируется правящий слой. Рационально можно констатировать только наличие определённой функциональной связи между типом «отбора» и типом культуры, но невозможно выделить причину и следствие. Поэтому более важным для евразийцев есть не отличие между монархией и республикой, а отличие между аристократическим и демократическим политическим режимом, то есть между двумя типами пра- 57^ Раздел 4. Идеократические теории государства вящего отбора. Общую тенденцию при этом подтверждает тот факт, что на смену прежним формам правления приходит новая форма - идеократия, в которой всё государственное и культурное строительство стихийно направляется в сторону создания особых форм, которые соответствуют самому принципу идеократии (независимо от содержания самой идеи- правительницы)1. Подтверждением сказанному есть мнение Н.С.Трубецкого. Он считал, что для характеристики государства главное не тип формы правления, а тип отбора правящего слоя, выделял два типа такого отбора: аристократический, при котором правящий слой избирается по принципу генеалогии и знатности положения; и демократический, при котором формально осуществляется отбор по признаку отражения общественного мнения и наличия общественного доверия. Евразийцы были убеждены, что фактически правящие слои демократического типа не столько отражают волю народа и общественное мнение, сколько манипулируют ими, навязывая собственные идеи под видом мнения самих граждан. Исходя из этого, евразийцы объявляли монархию непригодной для будущего России в силу её исторической обречённости, как такой формы правления, которая потеряла связь с народом, а демократию - в силу её исторической чужеродности, псевдонародного характера и безыдейности. По мнению Н.С.Трубецкого, наиболее органический для России государственный строй должен соединять в себе лучшие черты монархии (авторитарность и силу, не переходящую в тоталитарность) и демократии (участие широких масс в государственном строительстве, но не формальном, а реальном)[DCCXLVI] [DCCXLVII]. При таком строе талантливые и творческие люди должны иметь возможность проявить свои способности. Идеократия не является строем, в котором растворяется личность. Наоборот, роль личности как фактора, способного организовать народные массы на пути государственного строительства, при такой форме правления повышается. Идеократия, или народная автократия, способна соединять народный суверенитет с началами народоправства. Правящий слой должен противопоставить себя массам, поскольку массы сохраняют склонность к деструктивным действиям. Политическая воля правящего слоя снизу контролируется законодательно представленной в органах управления народной волей, а сверху - добровольно принятыми идеями и ценностями патриотического и религиозно-духовного характера. Задачей правящего слоя есть организация несогласованных действий масс, прекращение их деструктивности. Выполнение этих функций требует от самого правящего слоя единства и полной координации усилий. Евразийское государство характеризуется как «демотическое». «Демотичность» означает органическую связь между индивидами, которая превращает их в определённое органическое целое, симфоническую личность. Демотическое государство строится на глубоких народных основах и соответствует народной воле. «Демотия» - это «органическая демократия», принцип соучастия народа в своей собственной судьбе. Народ здесь - не случайный набор граждан, а совокупность исторических поколений: прошлых, нынешних и будущих, которые создают оформленное государственное единство культур[DCCXLVIII]. При этом термин «демотия» евразийцы использовали, чтобы разграничить механицистское и орга- ницистское понимание демократического принципа. Государство, по их мнению, не должно выражать волю только всех взрослых граждан, оно должно опираться на реальных носителей организационных государственных функций. Обязательным условием существования демотического государства есть наличие «государственной константы» как концентрирующего фактора общественной жизни. Н.Н.Алексеев писал: «Государственная константа является принципом, который требует конкретизации. Народное голосование и призвано дать стабилизированной народной воле конкретные приложения к частным случаям государственной жизни»1. Элементы народоправства должны присутствовать в демотическом государстве, но они не могут быть абсолютизированы. Конечно же, государство должно вводить самоуправление, но, по мнению Н.Н.Алексеева, из парламента, референдума, плебисцита, депутатских полномочий, выборов, избирательных систем народ не должен делать идолов. Следует помнить, что демократия есть лишь средство упрочения демотического порядка. Там, где это средство вступает в конфликт с идеей демотии, там оно становится непригодным и отменяется. «Демотическое» государство является идеократическим, но не доктринальным: оно избегает принудительного внушения тотального религиозного или философского мировоззрения, при этом стремится сформулировать не единое, всеохватывающее мировоззрение, а «общественное мнение определённой культурно-исторической эпохи». «Демотическое» государство в отличие от доктринального (например, марксистского) строится на общенародном признании[DCCXLIX] [DCCL]. В -______________________________________________ 573 1927 году Н.Н.Алексеев, который разработал политическую доктрину евразийства, писал: «евразийцы не есть партия «на платформе» или лига. Мы являемся объединением идеологическим и всегда себя опознаём как таковое объединение. У нас имеется не только программа, нас объединяет доктрина, совокупность догм, целое миросозерцание, целая философия. В этом смысле формально мы ближе стоим к социалистам и коммунистам, особенно к таким, как марксисты. Но от социализма нас решительно отделяет всё наше миропонимание. Помимо того, что мы строим совсем другую социальную систему, отличающуюся от социализма, помимо этого мы выдвигаем совсем иные нравственные, социальные, философские и религиозные учения. Мы не исповедуем западной религии общественности, мы не считаем, что решение социального вопроса есть последняя человеческая проблема, мы отвергаем теорию земного рая»1. По убеждению Н.Н.Алексеева, на смену классовым организациям должны прийти организации государственно-идеологические, внеклассовые и надклассовые; политические партии старого парламентского типа должны уступить место новым организациям корпоративного, профессионального или территориального характера. Он считал, что возможный период развития послереволюционной России как Европы «второго сорта» будет недолгим. На протяжении этого периода евразийцы будут вынуждены выступать как политическая партия, которая желает построить новое государство и уничтожить партийный режим. «В полуевропейской демократии мы сидим не на правой стороне, а на крайней левой»[DCCLI] [DCCLII]. Отличительным признаком модели евразийского государства следует считать её гарантийный характер. Государство обеспечивает, контролирует и нормирует осуществление определённых постоянных целей и задач, то есть государство является фактором с позитивной миссией. Этим гарантийное государство отличается от государства релятивистского, которое не имеет позитивных целей, постоянной программы и каких-либо стабильных принципов. Идея гарантийного государства, согласно Н.Н.Алексееву, находит своё выражение в основном законе или конституции. Основой такой конституции есть Декларация обязанностей государства. Она подтверждает те требования, которые общественное мнение определённой эпохи предъявляет к государству и которые государственная власть обязуется проводить в жизнь. Гарантийное государство не отрицает прав граждан, которые провозглашаются в буржуазно-демократических декларациях, но оно считает, что эти права висят в воздухе, если они не гарантированы обязанностями государства. Оно не отрицает также и прав государства относительно граждан, но считает, что одностороннее выделение их является признаком режима авторитарного и деспотического[DCCLIII]. «Гарантийное» государство главную свою задачу видит в обеспечении управления с помощью компетентных специалистов. «Гарантийное» и «демотическое» государство, по мнению Н.Н.Алексеева, проявляет идеократичность в формировании постоянной цели. «Демотичность» евразийской государственной модели обусловлена тем, что в центре её внимания «практическая жизнь», а не политика, которая отвлекает от реальных хозяйственных нужд. В предметном составе государства как общественно-исторического индивидуума Н.Н.Алексеев выделял две различ- -______________________________________________ 575 ные стороны. С одной стороны - государство есть исторический факт, «одна из форм жизни», стихийно возникшая независимо от человеческой воли. С другой стороны - государство выступает как такой общественный индивидуум, существенным признаком которого есть сознательная организация общественных сил для достижения общих целей. Государство осуществляет организующую деятельность не как механическое планирование, а как целесообразное использование органических культурных сил. Система органической государственности не уничтожает общество, она приводит в гармонию его жизненные силы. Необходимость государственного аппарата при этом сохраняется. Государство в такой системе находит своё не только фактическое, но и идейное место среди других элементов культуры. Государство является не только естественным фактом, но и деятельностью, волевым напряжением, организованной совокупной энергией. Исследователь, который изучает государство, всегда наталкивается на его стихийно-фактическую и действенно-организационную стороны. Н.Н.Алексеев указывал на необходимость создания такой новой теории государства, которая учитывала бы не только опыт последних ста лет европейской истории, но и тысячелетний опыт истории других культур. В первую очередь он обращал внимание на методологию государственно-правовой науки. Его требования сводились к следующему: 1) наука о государстве должна освободиться от засилья в ней юридизма; общая теория государства должна прекратить отождествлять себя с общей теорией государственного права; 2) формальным условием такого освобождения есть преодоление в теории государства европейского эгоцентризма; привлечение в сферу своих исследований всех возможных типов государств различных культур поможет теории государства увидеть в явле- 576 ________________________________________________ ния\. которые она изучает, такие стороны, видение которых закрыто для европейских государствоведов, воспитанных в условиях потери человеком ощущения реальности государства; 3) теория государства должна опасаться применения каких-либо искусственных, надуманных, априорных, методологических теорий, к которым склонны учения о государстве. Государство следует брать во всей его богатой природе как непосредственный предмет умственного созерцания. К изучению государства следует применять тот интуитивный метод, который очень популярен в философии. Теория государства должна пережить конкретную целостность государства во всём богатстве его живых проявлений, должна углубиться в логику самой государственной жизни и ощутить в ней истинно существенное, отличить его от случайного[DCCLIV]. Рассматривая государство как определённую целостность, Н.Н.Алексеев выделял в его составе следующие элементы: территория, население, власть и организованный порядок. Его выводы относительно территории совпадали с выводами западной геополитики. Связь между землёй и государством рассматривалась как реальная, естественная, органическая связь, то есть связь внутренняя. Н.Н.Алексеев, как и П.Н.Савицкий, применительно к территории использовал термин «место развития», который как будто подчёркивал органический характер процессов исторической жизни человеческих сообществ на определённой земле. Взаимное приспособление живых существ друг к другу в тесной связи с внешними географическими условиями создаёт свой порядок, свою гармонию, свою стойкость. Государство - это также социальное общение. -______________________________________________ 577 Место народа в государстве, как считал Н.Н.Алексеев, определяется свойствами народа как существа психического. Для характеристики такого элемента государства необходимо установить: 1) кто составляет этот народ или, другими словами, кто является носителем духовной жизни народа, кто является её субъектом; 2) какие душевные состояния этого субъекта определяют жизнь государства (например, подсознательные переживания, сознательные чувствования, разумная сознательная деятельность и т.п.); каково качество, глубина и степень этих состояний; 3) что эти состояния означают, какой смысл в них раскрывается1. Явления властвования Н.Н.Алексеев, как и Н.М.Коркунов, сводил к чисто психологическим основам, соглашался с последним в том, что власть является силой, обусловленной осознанием зависимости подвластных. Своё утверждение «никакое государство невозможно без ведущего слоя», Н.Н.Алексеев дополнил словами: «этот ведущий слой исполняет свою миссию именно потому, что является выразителем «высшего», символом «превосходства», носителем «идеалов» и т.п.»[DCCLV] [DCCLVI]. По мнению Н.Н.Алексеева, то обстоятельство, что носители власти попадают в особое положение официальности и легитимизма, порождает их особые качества. Тот, кто имеет право распоряжаться государственной силой, делает это не как частное лицо, а как лицо «публичное». Публичность в данном случае совпадает с жертвенностью, с социальным служением. Совершенно прав Н.Н.Алексеев в том, что служение и жертвенность по своей сути есть понятия моральные и религиозные. В его теории государство как стихия жертвенности представляет собой явление по своей идее более моральное, чем Раздел 4. Идеократические теории государства 578 — правовое. Служение «по праву» (то есть не в силу духовной потребности и чувства обязанности), Н.Н.Алексеев рассматривает как чисто историческое оформление моральных начал. Публичные отношения только в определённом историческом смысле связаны с идеей права и только в определённые исторические эпохи могут быть правовыми. Другим недостатком понятия публичности Н.Н.Алексеев считал его прямую связь с принципами утилитарной морали. Со времён римского права частные отношения противопоставляются публичным как отношения частного интереса и частной пользы отношениям общего интереса и общей пользы. Идея общей пользы очень условна по своей сути и не может быть чётко отграничена от идеи пользы частной. Понятие социального служения на самом деле не связано со служением общей пользе, но оно исходит из того, что государственная организация служит определённым высшим культурным идеалам и ценностям. Государство тем и отличается от частного предприятия, что оно служит более высоким моральным целям и утверждает себя как учреждение, созданное для осуществления этих целей. «Государством мы и называем такую организацию, которая ставит себе не только цели технической пользы, но и более высокие общие задачи. Можно, конечно, считать постановку таких целей вообще излишней, и тогда то, что мы называем государством, за устранением названных целей, превратится в большое частнопромышленное предприятие. Однако излишне к такому союзу применять и название государства»1. Любое государство выполняет определённые задачи и функции, развивает определённую целесообразную деятельность, направленную на достижение экономического и социального благосостояния. Идеократическое государство в -______________________________________________ 579 евразийской теории должно взять на себя организацию всей жизни общества и народного хозяйства. Оно является верховным хозяином, который может вмешаться во все сферы хозяйственной жизни. Экономическая система евразийства не просто «государственная», она «государственно-частная», в ней государственная собственность как господствующая сосуществует с другими формами собственности. Основную ошибку социализма Н.Н.Алексеев видел в том, что все социалистические проекты стремятся реформировать частную собственность путём смены её субъектов, но для того, чтобы достичь настоящего преобразования института собственности, следует стремиться не к смене субъектов, а к смене самой природы института[DCCLVII]. Н.Н.Алексеев уделял внимание истолкованию соотношения понятий правового идеала и политического идеала с общественным идеалом. Он критически оценивал позицию представителей неокантианской школы, где право предстаёт логически необходимым элементом социальной жизни, а потому всякое усовершенствование общества неотделимо от усовершенствования права, более того - может быть достигнуто только путём права. Такую позицию неокантианцев Н.Н.Алексеев объяснял недостаточным пониманием того, что представляет собой общественный, политический и правовой идеал. По его мнению, познание истинного существа общества со всей его сложной природой и составом не может не убедить, что безусловное общественное совершенство возможно только как чудо, как «чудо всеобщего преображения», преображения материи, жизни и духа, а не одного только правового или политического идеала. Невозможно достичь абсолютного совершенства социального целого путём преоб ражения - усовершенствования одной из сторон общественного бытия. Поэтому самое совершенное состояние права не может вести к безусловному совершенству общества - к установлению «земного рая». Из этого следует, что основной темой учения о правовом идеале должно быть не отыскание конечной формулы общественного совершенства (хотя и она в определённой степени необходима), а указание на те действенные средства и пути, при помощи которых может быть улучшен правопорядок, - в полном сознании, что подобное улучшение может излечить многие болезни общества, но оно не в состоянии преобразовать общество в целом и довести его до состояния земного рая1. Другой идеолог евразийского движения П.Н.Савицкий связывал будущее России-Евразии в сфере хозяйственного развития с осуществлением «хозяйстводержавия», которое противопоставлял как капитализму (поскольку там главным для участников хозяйственного процесса есть получение наиболее чистой прибыли, а конкретный «хозяин-лицо» растворяется в безличном «субъекте хозяйствования» и «потребления»), так и социализму (который заменяет в важнейших направлениях конкретность «хозяина-лица» призрачностью «хозяина-общества» и является, по сути, «строем экономического упадка»), «Хозяйстводержавие» предусматривает возможность «хозяина-общества» там, где нужно сохранение, а не развитие. Там же, где необходимо развитие и творчество, выступает хозяин-лицо[DCCLVIII] [DCCLIX]. Евразийское понимание планового хозяйства, по мнению П.Н.Савицкого, ещё более радикально, чем у большевиков, и в этом смысле евразийцы являются «сверхсоциалистами». Он писал: «Евразийцы являются горячими сторонниками планового начала. Нет, быть может, другого вопроса, в котором мировое значение русской революции было бы столь значительным, как именно в вопросе внедрения идеи и практики плана, охватывающего собой всю совокупность жизни страны. Идея эта не принадлежит русским коммунистам. Но коренится в особенностях русской истории... Механическому этатизму коммунистов отвечают и механические методы выполнения плана, в порядке прямого административного приказа, без всякого учета рынка как самостоятельной проверочной стихии. Диалектическому этатизму евразийцев отвечает диалектическое понимание плана как действия на рынок и через рынок экономически вооруженного государства... приказывающее государство... овладевает рынком не полицейскими, но экономическими мерами. Это, прежде всего, страхует само государство от неудачи, ибо даёт возможность проверки решений и методов. План, проводимый полицейскими средствами, неизбежно превращается в карикатуру на план... Плановое хозяйство есть огромный рычаг социальной политики. Оно направлено на обеспечение интересов труда. Делая накопление преимущественной функцией государства, оно позволяет идти в этом направлении так далеко, как не может идти государственная регулировка при сохранении полноты частно-хозяйственного уклада. В то же время существование частного сектора страхует рабочих от возможных злоупотреблений государства, которое, при отсутствии этого сектора, являлось бы работодателем-монополистом. Возобладание планового хозяйства означало бы возведение социальной жизни на новую, высшую ступень. Эту возможность евразийцы толкуют религиозно. Они видят в ней раскрытие природы человека как образа и подобия Божия, выражаю щееся во внесении космического строя в хаос отдельных, на этот раз экономических, фактов»[DCCLX]. Не отказываясь от заимствования у западной цивилизации материально-технических достижений, Россия, по мнению П.Н.Савицкого, благодаря православию сохранит самостоятельность в духовно-моральной сфере и в конечном итоге место социализма займёт церковь. Вместе с тем П.Н.Савицкий был убеждён, что воспринимая традицию объединения, Россия должна решительно и бесповоротно отказаться от прежних методов объединения, принадлежащих прошедшей эпохе, - методов насилия и войны. Таким образом, абсолютизируя функции церкви в духовной жизни, евразийцы идеализируют и абсолютизируют роль государства в сфере общественной жизни. Гарантийное государство в евразийской теории обеспечивает проведение в жизнь позитивной программы, которая основывается на следующих принципах. 1. Создание максимально развитой материально-технической базы жизни, обеспечение всех основных потребностей граждан. («Принцип материальной интенсификации жизни»), 2. Организация труда дополнительного, который направлен на культурное строительство, на удовлетворение и развитие духовных потребностей граждан. («Принцип подчинённой экономики»), 3. Не отрицая внутреннюю «негативную» свободу человека, его личное самоопределение, гарантийное государство ставит своей целью создание наиболее благоприятных внешних условий, которые обеспечивают такое положение, при котором эта свобода не была бы использована в целях чисто негативных. («Принцип позитивной свободы»). 4. Гарантийное государство стремится к созданию высшей культуры, которая воплощала бы в себе идею общечеловеческого достоинства и максимально служила бы проявлению национальных, племенных и местных особенностей населения. («Принцип организации культуры как наднационального целого на многонациональной основе»). 5. Гарантийное государство стремится привлечь к экономическому, политическому, социальному и культурному строительству наибольшее количество граждан. («Принцип демотизма»)[DCCLXI]. Н.Н.Алексеев считал, что эти принципы своей обратной стороной выражают основные права граждан гарантийного государства: право на жизнь, на культурное развитие, на максимальное содействие в пользовании своей свободой, право на национальное и культурное самоопределение, на участие в государственном строительстве и т.д. Для воплощения в жизнь указанных принципов государство применяет внешние средства, среди которых Н.Н.Алексеев на первое место ставит физическое принуждение, но предупреждает, что это средство допустимо только в исключительных случаях. Вся политика гарантийного государства должна быть направлена на сведение физического принуждения к минимуму, на исключение его из обычных средств государственного влияния. В этом состоит отличие гарантийного государства от режима диктатуры, который основывается на принципиальном признании насилия как оправданного средства. Другим средством есть властвование и подчинение, которое предусматривает в противовес физическому принуждению, особую душевную и даже духовную связь между властвующими и подвластными. Эта связь основывается на определённой внутренней угнетённости духовного самоопределения подвластных, поведение которых определяется не их собственным решением и волей, а внушением со стороны властвующих. По мнению Н.Н.Алексеева, властные отношения по своей природе всегда иррациональны, в них присутствует элемент гипнотизма. Они основаны на первичных и элементарных сторонах человеческой психики, поэтому имеют значительную социально-организационную силу. Их недостаток в опасности чисто личного режима и связанного с ним произвола. Попытки устранить из государства какие-либо элементы властвования Н.Н.Алексеев называл утопией, во всяком случае до того времени, пока в жизни людей имеют значение чисто эмоциональные силы - любовь и ненависть, симпатии и антипатии. Не увлекаясь такими утопиями, гарантийное государство имеет своей основной целью устранение из властных отношений элементов произвола и личной прихоти. Это достигается, прежде всего, путём закрепления властных отношений в общих нормах, то есть установленным государством законом, который точно распределяет функции властвующих и ограничивает чисто личные проявления их воли. Для этого в государственную практику вводится начало руководства и связанного с ним авторитета специалистов. Руководство есть таким управлением естественными или социальными процессами, которое основано не на властных преимуществах, не на внушении, а исключительно на технических знаниях и на чувстве авторитета, который эти знания пробуждают. Таким образом, государственная организация держится на применении «внешних» средств: на принуждении, власти, руководстве. Но какими же гарантиями должна быть обставлена власть в государстве для того, чтобы обеспечить госу дарственный порядок и уберечь его от возможного произвола. Повторяя славянофилов, Н.Н.Алексеев утверждал, что вопрос о гарантиях в государстве, - это преимущественно моральный вопрос. Самого себя, по его мнению, можно заставить только духовно и морально. К такому выводу Н.Н.Алексеева приводит его понимание права, характерным признаком которого отнюдь не выступает внешнее принуждение. Право он рассматривает как ту область духовно-моральной жизни человека, которая имеет дело с тем, что человек «свободно может» и к чему он насильно не принуждается. Принуждение и насилие в праве начинается только тогда, когда право нарушается и когда необходимо выступить на его защиту. Н.Н.Алексеев считал, что организация такой принудительной защиты не всегда возможна. Из неё исключена та сфера деятельности верховных органов государства, которые никто не может заставить, кроме них самих. Обязанность выполнять закон для самого законодателя есть чисто моральная обязанность. Ведь самого себя можно заставить только духовно и морально. Но внутренние гарантии («внутренняя правда») далеко не всегда остаются без внешнего проявления. Обычной формой последнего есть государственный закон, который содержит в себе моральное обязательство его выполнять. Такое обязательство можно назвать всенародно провозглашённой клятвой. Внешним его проявлением может быть принятие конституций, издание деклараций, заключение союзных договоров и т.п. В подобных актах Н.Н.Алексеев усматривал особую форму гарантий, которую можно назвать юридической - поскольку закон является одним из наиболее распространённых источников права. Отсюда чувство законности, которое пронизывает государство, является одним из моральных чувств. Именно те государства, в которых это чувство наиболее развито, и являются государствами гаран тийными1. Стремление к наибольшему обеспечению гарантийного порядка есть основная черта того государственного строя, который считается совершенным. Следовательно, не оппозиция народа государству может заставить последнее выполнять своё предназначение. В гарантийном государстве необходима организация народных масс, способных всеми своими силами защищать государство и стимулировать его к служению общему благу. Здесь и открывается необходимость организации в государстве особого, чисто демотического правящего слоя, особых кадров защитников государства - гарантов, которые обеспечивают нормальное проведение в жизнь государственной миссии. К поддержке их влияния и сводится та последняя внешняя гарантия, которая вынуждает государство быть гарантийным. Евразийцы придавали особое значение воспитанию в народе евразийско-идеократического правосознания, которое было бы способно избегать двух факторов, которые могут быть опасны для государственного строя. Это потенциальное недоверие к любому правлению, оформленное в виде различных, характерных для республиканской формы правления законодательных ограничений, которые, по сути, лишают правительство власти; и наоборот, наивно-безоглядное доверие народа монархии, которая угрожает своим перерождением в тиранию и диктатуру. По их мнению, только моральное евразийско-идеократическое правосознание, которое гармонически соединяет религиозно-духовные, этнические и социально-политические проявления государственности, есть лучший способ формирования творческой духовной атмосферы общества - главной движущей силы возрождения и процветания государства[DCCLXII] [DCCLXIII]. Какая же форма правления должна быть установлена в гарантийном государстве? Такое государство не может быть монархией, поскольку, с одной стороны, суверенитет здесь принадлежит не отдельному лицу, а ведущей идее, а с другой стороны - он принадлежит тому народу, который эту идею проявляет и осуществляет. Но можно ли в таком случае считать гарантийное государство республикой? Идея республики ни исторически, ни фактически неотъемлема от теории народного суверенитета; основой же догмы теории народного суверенитета есть культ большинства, абсолютизация большинства, вера в то, что устами большинства говорит истина и справедливость. Евразийцы не отрицают принцип большинства, но считают этот принцип чисто техническим и относительным. Вполне обоснованно они отбрасывают идею Ж.Ж.Руссо, что большинство никогда не ошибается. Отсюда и невозможность однозначно считать «общую волю» суверенной. Для них суверенна только основная государственная идея. «Общая воля» эту идею не создаёт. Она её находит. «Общая воля» - не творец, а только орган для восприятия идеи. Вместе с тем никто, кроме народа, не мог найти эту идею, не мог её воспринять. Принцип и народ в определённом смысле нераздельны: идея нема без народа, народ слеп без идеи. Им обоим и должен принадлежать суверенитет в государстве[DCCLXIV]. Именно потому гарантийное государство является демотической идеократией или идеократической демотией. Гарантийное государство можно назвать республикой, если рассматривать идею республики в древнеримском смысле как «общее дело». Для евразийцев демократия имеет ценность только в смысле самоуправления народа самим собой. Главным принципом здесь есть политическое равенство, то есть возможность каждого в одинаковой мере принимать участие в управлении государством. Трагизм демократии, по мнению евразийцев, состоит в том, что народ путём самоуправления, голосования, выборов, может отменить блага и ценности демократии. Поэтому они стремятся сменить искусственно-анархический порядок представительства отдельных лиц и партий органическим порядком представительства потребностей, знаний и идей, то есть корпоративизмом. Таким образом, теория евразийцев строилась на противопоставлении органицистского, холистского подхода к обществу и государству подходу механицистскому, индивидуалистическому, «контрактному». Если либеральная теория государства и права исходит из предпосылки «автономности», «суверенности» индивидуума, его самодостаточности и завершённости, то евразийская теория имеет дело не с индивидуумами («неделимыми»), а с персонами, личностями, которые являются дискретными формами выражения единого - общины, народа, государства. Ведь народ в гарантийном государстве является не механической совокупностью граждан, а определённым органическим единством экономических и профессиональных организаций. Здесь всё служит всему, осуществляет роль, заданную целым и имеет перспективу постоянного соучастия в этом целом. Права человека в евразийской теории приоритета не имеют. Теоретики гарантийного государства хотя и пользуются категорией «права», но только в прикладном, инструментальном смысле для изложения тех юридических вопросов, которые удобнее рассматривать с позиции права. Но это только техническая необходимость обращения к правам, а потому целесообразно относительно евразийской политико-правовой теории говорить не о правах, а только об обязанностях. Заслуживает внимания мнение Н.А.Бердяева, который ука- _ 589 зывал на такую опасную сторону евразийской идеологии как утопический этатизм и который обвинял евразийцев в том, что свободу и права человека они приносят в жертву идео- кратическому государству1. Эту жертву евразийцы объясняют стремлением построить идеальное, совершенное государство, которое не отказывается от элементов народоправства, но исходит из того, что эти элементы не должны быть абсолютизированы. Только в этом случае, согласно евразийской теории, может идти речь о социальном государстве, о его истинно народном характере. В конце 20-х годов евразийское движение вступило в фазу кризиса и раскола. Свидетельством этого стало создание в конце 1928 г. Парижского центра евразийства и выход в свет еженедельной газеты «Евразия», созданной в Париже при активном участии Л.П.Карсавина, Д.П.Святополк-Мирского, П.П.Сувчинского и С.Я.Ефрона. Газета была ориентирована на идейно-политическое сближение с советской властью и сотрудничество с большевиками. Её издатели, представляющие собой «левое» крыло движения, подвергли ревизии установки классического (пражского) евразийства. Уже в седьмом номере газеты (январь 1929 г.) было помещено письмо Н.С.Трубецкого, который заявлял о своём выходе из редколлегии газеты и нежелании нести ответственность за ту эволюцию евразийства, о которой свидетельствовало содержание первых семи её номеров. С подобными заявлениями выступили Н.Н.Алексеев, П.Н.Савицкий и В.Н.Ильин. В частности Н.Н.Алексеев назвал смену курса движения «внутренним самоликвидаторством евразийства»[DCCLXV] [DCCLXVI]. Последний номер «Евразии» вышел в свет в 1929 г. Конец газеты стал началом конца и евразийского движения в целом. В 1931 г. было опубликовано последний евразийский сборник - «Тридцатые годы: Утверждение евразийцев». Позже вышли два выпуска «евразийской хроники» и «Евразийских тетрадей», однако ожидаемое возрождение евразийского движения уже было невозможно. Евразийские иллюзии развеялись. До 1937 г. евразийство как единое течение прекратило своё существование, однако творчество отдельных его представителей и последователей продолжалось и позже. Так, евразийцем можно считать Льва Николаевича Гумилёва (1912-1992) - выдающегося учёного современности, привнесшего в мировую науку теорию пассионарности, объясняющую развитие народов-этносов через рассмотрение исторических процессов с естественнонаучной точки зрения. Учение Л.Н.Гумилёва о глубочайшей связи характера, обычаев и культуры народов с ландшафтами роднит его с идеями евразийцев. Исследуя историю основных этносов Евразии - монголов, тюрок, гуннов, Л.Н.Гумилёв показывает то огромное влияние, которое эти народы, наравне с византийцами, оказали на психологию и культуру русского и других славянских народов. Его идеи перекликаются с идеями П.Н.Савицкого, Г.В.Вернадского, Н.С.Трубецкого[DCCLXVII]. Л.Н.Гумилёв с сожалением констатировал тот факт, что в XX в. Россия отказалась от здравой и традиционной для своей страны политики и начала руководствоваться европейскими принципами пытаясь всех сделать одинаковыми. По его мнению, механический перенос в условия России западноевропейских традиций поведения дал мало хорошего, и это _ 591 неудивительно. «Ведь российский суперэтнос возник на 500 лет позже. И мы, и западноевропейцы всегда это различие ощущали, осознавали... Поскольку мы на 500 лет моложе, то, как бы мы ни изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов, характерных для Европы. Наш возраст, наш уровень пассионарности предполагают совсем иные императивы поведения»1, - писал Л.Н.Гумилёв. Мыслитель не призывал отвергать без разбора всё чужое. Изучать чужой опыт, по его словам, можно и должно, но надо помнить, что это именно чужой опыт. «Так называемые цивилизованные страны относятся к иному суперэтносу - западноевропейскому миру, который ранее назывался «Христианским миром». Возник он в IX в. и за тысячелетие пришёл к естественному финалу своей этнической истории. Именно поэтому мы видим у западноевропейцев высокоразвитую технику, налаженный быт, господство порядка, опирающегося на право. Всё это - итог длительного исторического развития»[DCCLXVIII] [DCCLXIX]. Подводя итоги, можем констатировать, что идеократические теории государства стали альтернативой как юридическим, так и социологическим теориям, для которых наличие руководящего принципа, мировоззрения или идеала не просто было необязательным, а даже не имело никакого значения. В идеократических теориях деятельность государства обосновывалась именно с позиций моральных и метафизических ценностей. В теории Б.Н.Чичерина апология нравственного идеала уступает место апологии государства. Б.Н.Чичерин безуспешно пытался преодолеть односторонние, с его точки зре ния, материалистические и идеалистические теории. Стремление отграничиться от гегелевского абсолютного идеализма закончилось тем, что Б.Н.Чичерин ещё раз обосновал ту же теорию, но применил при этом другие аргументы и, в конечном итоге, склонился к иррационализму. Консерваторы в целом верили, что существует трансцендентный моральный порядок, который следует поддерживать в общественных делах. Божественное провидение в обществе действует всегда. Такое убеждение выражалось по-разному (даже в форме веры в естественный закон), но консерватизм всегда признавал потребность в устоявшемся моральном авторитете. В консервативной теории сообщество не является механизмом. Любое общественное образование, в том числе и государство, является духовным единством, которое напоминает церковное единство. Порядок, справедливость и свобода, утвердившиеся в этом единстве, являются искусственными творениями продолжительного общественного опыта. Следовательно, консерваторы поддерживали принцип общественной непрерывности. Для консервативного либерализма в целом был характерен этатизм и прагматизм, апология государственной дисциплины и порядка. Этатизм определял главные направления теоретического конструирования: государство играло первичную или вторичную после церкви и общины роль, но именно на государство возлагались огромные надежды. При этом государство неизменно рассматривалось как социальная институция, которая должна определять и поддерживать естественный порядок вещей, поддерживать традиционные институты, такие как семья, церковь, культура. В отличие от традиционного либерализма, в котором общественное и личное, норма и ценность пребывают в единстве, _ 593 в консервативном либерализма индивидуально-целостное иногда подчинялось нормативно-целому. Соборно-солида- ристское понимание общества, патерналистская интерпретация власти и обоснование особого исторического призвания России, заимствованное у славянофилов, дополнялось толкованием государства как органического целого и пафосом социального утилитаризма. Консервативная теория ориентировалась на верховенство социального сообщества как определённого организма, который динамически развивается. Поэтому и свобода человека в этой теории ограничивалась историческими (традиционными), национальными, религиозными, моральными факторами, которые объединялись в понятиях авторитета и порядка. Исследование монархического принципа и его правового обоснования даёт возможность понять особенную социальную природу конституционной монархии. Монархический принцип стал обобщающей концепцией особого типа конституционно-монархического режима, явившегося переходной формой от абсолютизма к ограниченной монархии. Конституционная монархия рассматривалась как самостоятельная и стабильная форма правления, в которой выполнение тех или иных функций, а также связанных с ними обязанностей и прав, не должно быть прерогативой какого-то одного слоя, а только общества в целом. Залогом этого есть разумное соединение народного представительства (парламентское начало) и сильной исполнительной власти (монархическое начало), способной осуществить реформы сверху. Консервативные либералы рассматривали конституционную монархию как наилучшую форму перехода от абсолютизма к правовому государству. Обоснование монархического принципа сторонниками абсолютизма даёт основания сделать вывод, что учение о мо нархе как полновластном властителе, который стоит над законом и в своей деятельности законом не связан, базируется на представлениях о государственной власти как о естественной, первичной силе, которая является источником и творцом права. Такое учение не представляется обоснованным в теоретическом аспекте, поскольку ставит перед собой утопическую цель создания идеальной монархии, соединяющей в гармоническом союзе власть, общество и народ при верховенстве самодержца. Эта теория несостоятельна и в практическом плане, поскольку возможность её реализации связывается с нереальными условиями, такими как наличие совершенного монарха, который воплощает в себе общественную совесть, или наличие у народа идеала, который признаётся всем народом вместе и каждым индивидом отдельно. Консервативная политико-правовая мысль теоретически обосновывала господство религии, что на практике насаждалось как церковью, так и государством. Идея Царства Божия, которая пропагандировалась церковью и означала всемирную власть церкви, стала главным пунктом теократической программы. Составными частями религиозно-философской теории государства были: религиозный источник власти, мистические, иррациональные основы государства, его естественная, историческая реальность, функциональное предназначение государства в общественной жизни, огромное значение психологических мотивов в обществе и государстве, соборность как онтологическая основа общества. Отечественная религиозно-философская теория не отрицает западноевропейскую культуру, западные правовые и государственные конструкции. Она признаёт право и государство, обосновывает их возникновение, но придаёт этим формам только второстепенное значение. Она утверждает, -______________________________________________ 595 что лишённые влияния и поддержки религиозные идеи и ценности обречены на вырождение и упадок. Не естественным развитием человеческих отношений, а их удивительным перерывом, катастрофой и спасением мира представляется в отечественной религиозной философии решение социальных противоречий. Если для сторонников рационалистического метода наличие противоречий при любом государственном строе должно означать только неправомерность его существования, то для христианского мыслителя конфликты внутри общества были отражением гармонии, которая господствует во Вселенной. Один из основных принципов религиозно-философской теории государства - это отрицание возможности создания идеального и совершенного порядка в пределах земного государства и права. Несовершенный земной закон является адекватным несовершенному естественному порядку вещей, существующему в мире. До наступления спасения бытия именно этот земной закон имеет обязательную силу, то есть естественное право действует до окончательного преобразования мира. Учения всех сторонников религиозно-философской теории государства в большей или меньшей степени включали в себя эсхатологические, хилиастические, холистические и мессианские идеи. Эсхатологизм проявился в утверждении, что с построением теократического государства на земле установится рай, историческое развитие завершится единением человека с Богом. Христианское учение о тысячелетнем правлении на земле Иисуса Христа (хилиазм) было представлено в правлении теократического лидера, который благодаря своему божественному дару распространяет благодать на членов сообщества и решает все их проблемы. Теократические учения были холистичны, они охватывали все сферы бытия лица и общества, чему содействовала идея всеединства. Мессианство теократических теорий проявлялось в учении о народе-богоносце, то есть народе-избраннике, который несёт в мир истинную веру и спасает его от грехов и страданий. Мессианские идеи часто конкретизировались в образе определённого класса или слоя во главе с авторитетным лидером или правящей группой. Разрушение фундамента российского религиозного сознания на рубеже XIX-XX вв. стало причиной того, что большинство христианских мыслителей начала XX в. уже не могли отождествлять православное и вселенское, не могли верить в теократическую империю, в мессианское призвание российского народа. Движение российского религиозного возрождения начала XX в. не ставило своей целью достижение царства всеобщего благоденствия путём политической и экономической перестройки общества. В отличие от западных христианских политиков, которые проповедовали либеральный консерватизм и умеренный прогрессизм, представители российского религиозного возрождения выдвинули программу, которая основывалась на эсхатологическом анархизме, то есть неприятии никакой формы государственной власти. Они отрицали любое неравенство, основанное на собственности, социальном происхождении, авторитете и традиции. Они ждали и пытались приблизить апокалиптический период всемирной истории, при котором осуществится идеал безвластия. Евразийство с консерватизмом сближает оправдание существующего порядка вещей (то есть современности) и стремление сберечь его без изменений. Особое значение при этом приобретают конкретно-исторические и конкретнонациональные условия существования. -______________________________________________ 597 Одной из основных отличительных черт евразийской теории государства есть её этатизм. Пытаясь заменить коммунистическую идеологию евразийской «идеей-правительницей», основанной на догматизированном христианстве, евразийцы усиливали тоталитаризм государства авторитетом церкви, тем самым вынуждали её служить «царству кесаря». Тоталитарно-идеократическое государство, поддерживаемое авторитетом догматизированного христианства, принимающее на себя организацию всей жизни, в том числе и сферу духа, составляет серьёзную угрозу демократии. Пытаясь спасти Россию от большевизма, евразийцы имели намерение воспользоваться готовыми структурами большевистского государства, заменив только правящую коммунистическую партию единой православно-евразийской партией. Она должна была организовывать общественную жизнь, согласовывать действия масс, прекращать их деструктивные действия. Выполнение этих функций требует от правящего слоя единства, залогом которого есть общность мировоззрения. Следовательно, в основу жизни общества и политики государства закладывается идеология, которая возносится к Абсолюту. Формализм и замкнутость исключительно на принципе, а не на конкретном содержании идеи-правительницы, создают условия для утопической конструкции. С точки зрения евразийцев, стихийные общественные процессы формируют правящий слой, но руководящая роль отводится идее-правительнице, которая не поддаётся рациональному анализу. Идея-правительница является одновременно и недостижимым социальным идеалом, и средством его достижения. Евразийство, которое возникло как социально-философское направление со сложными и противоречивыми концептуальными основаниями, с неоднозначными идеологически- Раздел 4. Идеократические теории государства ми ценностями и ориентирами, в конце своего непродолжительного исторического пути политизировалось настолько, что стало восприниматься как политическое движение. Эта противоречивость развития стала причиной разнообразных интерпретаций евразийской теории, которые продолжаются и поныне.
Еще по теме Евразийская теория государства:
- СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
- СОДЕРЖАНИЕ
- Раздел 4 ИДЕОКРАТИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА
- Евразийская теория государства
- Библиографический список
- Библиография
- СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
- БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
- Список использованных источников
- СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
- СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
- СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
- Введение
- Понятие правовой культуры в рамках многообразия теоретикометодологических подходов