Эволюция языка дисциплины: от мифа к логосу и обратно
Каждая историческая эпоха в развитии юридической науки говорит на своем языке о государстве и праве. Каждая историческая эпоха в развитии юридической науки разрабатывает свои представления о государстве и праве.
Каждая историческая эпоха в развитии юридической науки ищет одновременно и универсальные и конкретные характеристики и определения государственно-правовых явлений. Каждая историческая эпоха вырабатывает и имеет свой формат, модус или структуру существования юридического знания, свою правовую онтологию, эпистемологию и аксиологию.Историческая логика развития теории государства и права, ее предмета и метода, ее научного языка и концептуальных построений наглядно эмпирически демонстрирует этот факт.
Эволюция юридической науки как системы знаний подчиняется общей логике развития любого социального явления и включает в себя три фазовых состояния — дотеоретическое, переходное и собственно теоретическое. Не касаясь деталей процесса структурных изменений в системе юридических знаний — это предмет истории и методологии юридической науки, следует отметить, что первая фаза формирования теоретической юриспруденции протекала в рамках науки гражданского и науки государственного права. Именно их внутриструктурпое разделение на общую и особенную части обеспечило формирование научного аппарата юридической науки в целом.
Общая часть дисциплины гражданского права фактически заложила основание теории права[39], а общая часть дисциплины государственного права, соответственно, теории государства[40]. По существу, вся исходная проблематика, ключевые понятия и определения теоретической юриспруденции разрабатывались внутри этих двух базовых практико-ориентированных дисциплин юридической науки.
И в современных условиях развития специальных юридических дисциплин значительный объем предмета и проблематики теории государства и права находится в пограничной области науки гражданского и науки конституционного права.
Это обстоятельство фактически и дало основание одному из ведущих специалистов в области конституционного права выразить сомнение в существовании теории государства и права как самостоятельной научной дисциплины[41]. Данная точка зрения, разумеется, имеет право на существование, но только в рамках формально-догматического понимания предмета и системы междисциплинарных связей внутри юридической науки в целом.Любая научная дисциплина, по мере разворачивания своего первоначального предмета, преодолевая логику концептуальных заимствований, начинает проблематизировать и включать в структуру своего исследования метафизические и концептуальные основания уже собственного предметного развития и построения. Историческая фаза саморефлексии на предмет самое себя выражает кардинально новую ступень теоретикометодологической эволюции научной дисциплины. Юпидическое знание, получаемое в ее рамочных определениях, уже не носит изначально нормативного характера, С е. заключает в себе возможность критического переопределения своих базовых категорий, своего аналитического языка и структуры.
Подобные эпистемологические повороты, связанные с поиском собственной концептуальной идентичности, фиксируют глубинные сдвиги внутри юридической картины мира. То есть системе базовых концептов понимания смысла и назначения государства и права[42]. Кризис позитивистской (завершенной в себе) версии понимания права — это, прежде всего, кризис социальной нормативности как таковой в ее формальнодогматическом представлении Отсюда, как следствие, и кризис пози тивистской версии определения предмета и структуры теоретической юриспруденции. В этом процессе соединились вызовы объективного и субъективного порядка, внешние и внутренние, институциональные и эпистемологические.
Это обстоятельство и дает основание признать глуби п 11 ы й характер ста- новления новой постклассической юриспруденции'. Ее предмети структура, ее идеология и концептуальное ядро пребывают в состоянии формирования и определения своего собственного содержания, форм и способов выражения.
Базовая критическая ориентация мотивируется необходимостью переосмысления существующих подходов и версий понимания государства и права. Нельзя не отметить, что положительное содержание новой юриспруденции в значительной ее части наполнено инвективами в адрес старой юриспруденции[43] [44].Вместе с тем формат критической юриспруденции уже производит и свои позитивные и свои негативные результаты. Видимо, как и во всем, необходима мера вещей. Разрушая прошлое, нельзя быть уверенным в своем будущем.
Логика эпистемологических вызовов и ответов является самой продуктивной формой существования юридической науки в целом и теории государства и права. Появление конкурирующих научных школ и научных изданий обеспечивает появление не только новых актуальных направлений и подходов теоретической юриспруденции[45], но и ее воспроизводство как фундаментальной иаучной дисциплины.
Значение эпистемологических поворотов в развитии юридической науки существенно как с точки зрения открывающейся возможности переосмыслить и переопределить отдельные концептуальные решения и конструкции в их общей системе, так и с точки зрения кардинальной трансформации понимания природы и оснований изучаемых явлений. И самое важное, парадигмальные сдвиги обнаруживают существование новых юридических реальностей, новых форм юридического общения, новых модальностей нормативно-должного в организации и регулировании социальных практик. И как следствие, оформление новых юридических языков описания и объяснения юридических процессов и явлений.
Основной водораздел классической и постклассической юриспруденции связан не только и не столько с ревизией и обогащением словаря теоретической юриспруденции. Но это, хотя и важный, не самый главный момент концептуальной эволюции и революций в юридической науке. Принципиальное значение имеют процессы превращения нового взгляда в понимании действительной картины мира юридических отношений в политику и практику конституирования новых юридических реальностей
в экономической, политичсскої, и социокультурной сферах[46]. И как следствие, конституирование новых юридических языков в описании и объяснении этих процессов, их новых исторических значений и смыслов.
Разумеется, здесь, как и всегда, необходима соразмерность спроса на изменения и их осуществление в границах наличных возможностей, поскольку вместо новой живой юридической реальности в итоге можно получить только ее имитации в форме нормативных и институциональных симулякров. Исходное состояние модерна, по мнению Юргена Хабермаса, характеризуется мировоззренческим плюрализмом[47]. В полной мере это относится и к миру юридического или нормативно-должного в системах социальных отношений и процессов,Доктринальных и научных практик.
Применительно к отечественной юриспруденции это состояние имело место и в классический, и в постклассический периоды ее существования. Полагать эпистемологический консерватизм классической юриспруденции и эпистемологический либерализм постюриспруденции изначально заданными и неизменными качествами их предмета и методологии не вполне корректно[48]. Каждая их них заключает в себе свою собственную онтологию и эпистемологию.
Каждый этап в развитии юридической науки — ее предмета и проблематики, ее научного словаря и структуры — одновременно устанавливал и границы ее познавательных возможностей. Расширение или сужение предметов и методов изучения государства и права составляют отдельные эпохи концептуальной эволюции юридической теории. Особое место в этом процессе занимали научные дискуссии, касающиеся социальных и доктринальных оснований юридической науки — ее теоретико-методологического статуса.
Историческая смена идеологических координат в понимании предмета и содержания юридической науки в наиболее обнаженной форме проявили себя в советский и постсоветский периоды ее развития. Так, в рамках классической парадигмы понимания взаимных отношений права и государства последовательно возникли и сосуществовали три концептуальные версии в определении предмета теории государства и права — догматическая, поведенческая и аксиологическая. Каждая из них предполагала и предлагала свой взгляд на основной предмет изучения государственно-правовых явлений, свой язык, свою аксиоматику.
Первоначальная официальная доктрина ограничивала предмет юридической науки догмой права. Формат догматической юриспруденции занимал практически все пространство научной дисциплины. Догматическая юриспруденция игнорировала или весьма жестко пресекала все иные возможные точки зрения на свой предмет.Формальная позиция была официально провозглашена п еапкцпопирована в рамках 1-й дискуссии по вопросам системы права в 1938 г.[49]
Новые научные позиции на предмет юридической теории были обозначены в ходе 2-й научной дискуссии, проходившей в относительно свободном формате различных точек зрения во второй половине прошлого века. Она вошла в историю юридической пауки как дискуссия о широком и узком понимании права. Преобразования были связаны с расширением социальных оснований реализации и применения установленного права и акцентированием внимания на таких составляющих механизма правового регулирования, как правоотношения. Различение категорий «.установленное позитивное право» и «действующее позитивное право» было началом формирования в общей системе юридической науки новой юридической дисциплины — социологически ориентированной юриспруденции.
Юридическая конструкция понимания права на следующей фазе кон цептуальной эволюции юридической теории была дополнена существенным аспектом и элементом действительного содержания права — правовыми архетипами и правовыми ценностями, т. е. правосознанием. Новый взгляд о праве выявил потребность включения в предмет его изучения уже не только политических и социальных оснований и условий существования и воспроизводства, но также и социокультурной составляющей — восприятия, понимания и отношения к праву. Что стимулирует формирование в структуре юридической науки новой дисциплинарной области — понимающей или когнитивной юриспруденции.
Так, движимое логикой юридических вызовов и ответов под влиянием самых разнообразных (внешних и внутренних, материальных и идеальных) факторов развития науки догматическое представление о праве как совокупности общеобязательных норм или санкционированных поавил поведения было модифицировано.
Вначале в рамках поведенческой парадигмы о праве как процессе реализации нормативных предписаний в форме правоотношений, а затем дополнено пониманием права как системы юридических ценностей, правовых идей, доктринальных установок.Вместе с тем нельзя не отметить фундаментатьный факт концептуальной эволюции юридической науки в понимании своего предмета. Формальное расширение границ юридической теории (норма — правоотношение — правосознание) не меняло главной, официально санкционированной позитивистской (этатистской, волюнтаристской, легалистской) точки зрения на предмет понимания природы, сущности и социального назначения государства и права[50].
Эпоху санкционированного плюрализма в подходах и мнениях относительно того, что есть действительное право, а что не есть право, сменила
эпоха неограниченного концептуального плюралима. Осмысление всего объема современных версий, альтернатив, позиций и критик понимания природы и смысла государства и права, предмета и структуры теории государства и права — задача если не бесперспективная, то трудно разрешимая на данной фазе эволюции юридической науки.
Позитивизм не собирается уходить из юридической науки, а тем более из юридической практики. Что касается оппонентов формалсно-логма- тической юоиспруденции, то они пока пребывают в поиске собственных самоопределений[51].
3.