§3. Структура городских общин и их взаимодействие с сельской округой в XVIII в.
Переходя к вопросам о сословии городских обывателей, взаимодействии городских и сельских общин в России XVIII столетия, следует опять же упомянуть о некоторых правовых актах, изданных конце XVII века.
Часть из затрагивавшихся в предыдущем параграфе мер, которые предпринимались Петром I в отношении торгово-промышленного населения городов, касалась взаимоотношений городских общин и сельской округи. Например, Именной указ от 24 июня 1693 г. «О учинении ежегодной переписи посадским и пришлым людям, с показанием в переписных книгах: по какому виду кто у кого живет», схожий по смыслу со статьями 5 и 15 главы XIX Соборного уложения Алексея Михайловича, предписывал не принимать на посад «помещиковых и вотчинниковых и монастырских крестьян и бобылей и беглых людей и крестьян ни чьих ... и в тягло отнюдь не записывать»1. Однако, позднее в соответствии с Боярским приговором от 1 января 1699 г. «О записывании в купечество крестьян казенных, Патриарших, монастырских и помещичьих, желающих жить для торговых промыслов в Москве» крестьянам было дозволено осуществлять торговые промыслы в Москве[586][587].30 января 1699 г. были изданы рассматривавшиеся ранее именные указы «Об учреждении Бурмистрской Палаты для ведомства всяких расправных дел между Гостями и посадскими людьми,
для управления казенными сборами и градскими повинностями, и об исключении Гостей и посадских людей из ведомства Воевод и Приказов» и «Об учреждении в городах Земских Изб для ведомства всяких расправных дел между посадскими и торговыми людьми, для управления казенными с них сборами и градскими повинностями и об исключении торговых и посадских людей из ведомства Воевод и Приказов»1. Посредством создания названных учреждений Петр I намеревался достичь двух целей: устранить местные приказные власти от вмешательства в дела посадских общин и объединить все торгово-промышленное население России в одно целое[588][589], что также нашло отражение в актах, касавшихся крестьян, которые осуществляли в городах торговлю либо занимались тем или иным ремеслом.
23 ноября 1699 г. был издан именной указ «О записке в посады разночинцов и крестьян, занимающихся в городах торгом и промыслами». Под действие этого указа подпадали «звонари, ямские охотники, пушкари, воротники и Митрополичьи и монастырские мастеровые люди, или чьи крестьяне, и иных тех пристойных чинов люди», торговавшие в лавках и «отъезжими торгами», а также имевшие в домах кожевенные и иные промыслы. Указывалось, что подобными действиями они «у посадских людей промыслы отнимают». При этом всех вышеназванных лиц надлежало взять в посады; «а которые помещиковы и вотчинниковы крестьяне не похотят, и им ни какими торгами ни когда не торговать, и промыслов никаких не держать, и в лавках не сидеть, а жить им за помещики». Следовало присылать в Москву сведения о тех лицах, «кто из каких чинов будут
в посады пристойны», с указанием места жительства, вида торговой деятельности и срока ее осуществления соответствующим лицом. Что касается тех крестьян, которые хотя и торговали «привозными товарами на гостиных дворах оптом, а не врознь, а в лавках не сидят, и кожевенных и иных таких промыслов не имеют», то они не принимались в посады1. 11 марта 1700 г. последовал приговор Ратуши «О взятии в посады крестьян, которые живут в городах на тяглых землях, занимаются торгом и тягло платя, и о воспрещении городских промыслов тем, которые в посады записаться не пожелают»[590][591].
Напомним, что Бурмистерская палата (позднее Ратуша) в качестве общегосударственного учреждения ведала не города в целом, а только торгово-промышленное население городов, в первую очередь, в финансово-государственном отношении, т. е. по отношению к раскладке и сбору различного рода податей, повинностей и пошлин. На местном уровне городовые земские избы, состоявшие из земских бурмистров, а также подчиненные им земские старосты, целовальники, таможенные, кабацкие бурмистры ведали торговопромышленное население данного посада[592]. В этой связи отмечается, что по отношению к населению город не представлял одного целого, так как, как и прежде, «его население представляло собой конгломерат совершенно отдельных, ничем не связанных между собою групп исключительно тяглого характера: торгово-промышленное посадское население не сливалось с остальным населением города, имея своих низших представителей финансовой и судебной адми
нистрации, хотя и подчиненных общему для всего городского населения вместе с уездным, представителю высшей администрации»1.
Города, выступавшие центрами промышленности и торговли, рассматривались как источники государственных доходов. Отмечается, что Петр I во время своих заграничных поездок убедился в том влиянии, которое имели западные города на богатство соответствующей страны[593][594]. В частности, улучшения условий торговли и, соответственно, увеличения доходов государственной казны предполагалось достичь посредством правительственного попечения о торговом флоте и о купечестве. Так, в Регламенте Коммерц-коллегии от 3 марта 1719 г. говорилось: «Понеже Коммерц-Коллегии дело и смотрение в двух важных вещах и главных определениях состоит, сиречь в морском хождении и купечестве. Обще рещи, Коллегии Коммерции надлежит все, что купечество споспешествовать и в доброе состояние привести может, не токмо в довольном смотрении иметь, но и трудиться, чтоб такое сокровище утрачено не было»[595].
Попечение о купечестве предполагало его лучшую организацию, обеспечение условий его внешнего устройства, в частности, речь шла о торговых уставах, гильдиях и др. Например, Коммерц-кол- легии надлежало иметь попечение, «дабы добрые и полезные торговые уставы вновь учинены, такожде и оные, которые уже прежде сделаны, крепко содержаны, или поправлены, и по состоянию времен и случаев и мест учреждены были»[596]. На данный орган власти возлагалась и обязанность устанавливать купеческие гильдии (степени) там, «где оные с пользою устроитися могут, со определением
и склонением купечества ко всенародной пользе», а также «располагать и рассматривать все случающиеся и до купечества касающиеся отягчения»1.
Отмечается, что Петр I рассматривал торгово-промышленное население городов как на исключительно тяглый слой. Промышленность и торговля «являлись как бы некоторой службой государству, принадлежность к тяглу горожан считалась обязательной»[597][598]. В качестве примера можно привести положения главы IV «О собрании выбылых из слобод» Регламента Главного магистрата от 16 января 1721 года.
Помимо прочего в данном документе говорится: «И понеже Его Царское Величество, повелел, дабы Всероссийское купечество, яко рассыпанную храмину, паки собрать. Того ради в Главном Магистрате прилагать свое старание, дабы всех тех купеческих и ремесленных людей, которые, не похотя с посадскими служить и податей платить, вышли из слобод какими-нибудь образы и подлоги в разные чины и в крестьянство (курсив наш - И.А.) и в закладчики, и якобы за долги отданы, из тех мест собрать и написать в теж слободы и в тягло, из которых они отбыли, попрежнему, кроме тех, которые обретаются действительно в Его Царского Величества в военной и гражданской службах, бесподложно»[599].В качестве одного из последствий реализации мер Петра I, направленных на консолидацию промышленного и торгового населения городов, называется отграничение так называемых городских обывателей от городских жителей вообще. Так, глава VII Регламента Главного магистрата предписывала не причислять к гражданам, в частности, шляхетство или дворянство (в том числе тех предста
вителей данного сословия, которые имели вблизи городов усадьбы и деревни), духовенство, иностранцев, проживавших в городах1.
Все горожане в теснейшем смысле (так называемые регулярные граждане) были разделены на две гильдии. К первой из них причислялись банкиры, знатные купцы («которые имеют отъезжие большие торги, и которые разными товарами в рядах торгуют»), городские доктора, аптекари, шкиперы купеческих кораблей, золотых и серебряных дел мастера, иконописцы и живописцы. Вторую гильдию образовывали те лица, которые «мелочными товарами и харчевыми всякими припасы торгуют, также ремесленные, ре- щики, токари, столяры, портные, сапожники и сим подобные», т. е. все мелочные торговцы и ремесленники. Кроме того, в Регламенте Главному магистрату говорилось о еще одной категории городских жителей: «Прочие же все подлые люди, обретающиеся в наймах и в черных работах, которые нигде между знатными и регулярными гражданами не счисляются»[600][601].
Приведенные положения развивались в Инструкции магистратам 1724 г., в соответствии с которой следовало разделить граждан на три части («не включая Гостей и гостиную сотню, жительство в том городе имеющих»). Помимо первой гильдии («знатные купцы, .городовые докторы, аптекари и лекари, судовые промышленники») и второй гильдии («которые мелочными товары и всякими
харчевыми припасы торгуют, ремесленные всяких мастерств люди и причие сим подобные») речь опять же шла о «подлых» людях (обретающихся в наймах и чернорабочих). При этом по отношению к последней группе использовалась формулировка: «хотя и граждане суть, и в гражданстве счислятися имеют, токмо между знатными и регулярными гражданы не счисляются.». Таким образом, данные лица считались нерегулярными гражданами, которые «по гражданству в Магистратском ведомстве состоят, и подати надлежащие по силе и состоянию их без отягощения платить повинны». В рамках этой группы городского населения надлежало также быть выборным старостам и десятским, которым следовало доносить о различных нуждах соответствующих лиц в магистрат. В свою очередь, магистрат должен был осуществлять в отношении вышеназванных «подлых» людей надлежащее попечение, «во всем им вспомогать, чтоб им какого, сверх их возможности, отягощения не было»1.
Каждая гильдия должна была иметь своих выборных старшин, один из которых становился старостой, а еще один - его товарищем. Согласно Инструкции магистратам эти выборные лица находились в тесной связи с городским магистратским управлением и обра- разовывали своего рода совет при соответствующем магистрате[602][603].
Наряду с этим, ремесленники разделялись на цунфты (цехи)1. Общие положения Регламента Главного магистрата по этому вопросу получили конкретизацию в ряде последующих правовых актов: например, в Именном указе от 27 апреля 1722 г. «О цехах»[604][605], в сенатских указах от 16 июля 1722 г. о записке в цехи[606], от 31 июля 1722 г.
«Об отсылке отставных для пропитания в Синод, о записке желающих в цехи и о распределении детей их»[607], от 4 октября 1722 г. «О явке в Главном Магистрате занимающимся художествами и ремеслами для объявления, чем занимается»[608], от 20 декабря 1723 г. «О писании в цехи мастеровых людей, пришлых из за рубежа и счислении оных для платежа подушных денег с другими посадскими»[609].На основании предписаний, нашедших отражение в вышеназванных актах, из ремесленников, записанных в цехи (а именно, из мастеров), должны были избираться алдерманы или старшины, в обязанности которых входили заведование делами соответствующего цеха, запись в особые книги мастеровых людей, в ступавших в цех, наблюдение за надлежащим осуществлением того или иного ремес- ла[610]. Здесь уместно привести замечание И.И. Дитятина, касающееся
практической реализации данных юридических норм. Во второй половине XIX века он отмечал, что прошло более полутора сотен лет со времени введения цеховой организации ремесленников, однако она осталась таким же чуждым, «лишенным почвы» явлением, каким эта организация выступала на момент ее введения Петром I. При этом подчеркивалось почти полное фактическое бездействие различных предписаний, от нарушения которых, по мнению представителей верховной власти, должны были произойти «самые печальные» последствия для ремесленной деятельности1.
Что касается проживания в городах, получения статуса гражданина и т. д., то, в частности, крестьяне и дворовые люди, равно как и все беломестцы[611][612], к какому бы они званию не принадлежали, проживавшие в городах и занимавшиеся в них различными промыслами, должны были быть записаны в посады (см. Сенатский указ от 19 июля 1722 г. «О переписке купецких людей, вышедших из прежних в другие города и записке в посады беломестцев»)[613]. На основании более ранних актов, о которых говорилось выше, крестьянам, имевшим какие-либо промыслы, торговавшим в лавках, дозволялось записываться в посады, если их торг по общему правилу превышал сумму 500 рублей, и при условии несения как посадского, так и помещичьего тягла («только 8-гривенные подушные деньги, также и подати помещику обыкновенных крестьян, а не по бо-
гатству платить, они и их потомки повинны тем, чьи они были.»). Если же кто-либо не был согласен на эти условия, то таковому лицу запрещалось заниматься соответствующим промыслом и предписывалось жить «за своим владельцем». На крестьян, которые уже были записаны в посад, также возлагалась обязанность помимо оброка, который платился их владельцу, вносить в казну наравне с другими посадскими людьми подушный оклад[614]. По поводу ремесленной деятельности устанавливалось правило, что все желающие, в том числе и лица, не принадлежащие к регулярному гражданству (например, поселяне), имели право записаться в тот или иной цех. Для этого им необходимо было явиться к старшине данного цеха; при этом крестьянам следовало представить отпускное письмо от
своих владельцев1. Еще одним условием записи крестьян в цехи было осуществление соответствующего ремесла по заказам сторонних людей, для продажи (сверх выполнения работ в пользу своих владельцев)[615][616].
Если Петр I предполагал развивать города, как отмечал А.Д. Градовский, посредством лучшей организации торгового состояния, опираясь на опыт западноевропейских государств, то Екатерина II хотела претворить в жизнь саму идею западноевропейского среднего сословия, которое она отождествляла с сословием городских обывателей. По ее мнению, «среднее сословие или, как она называла его, средний род людей есть класс лиц, выдвинувшихся из остальной массы разными достоинствами, кроме служебных, ведущих к дворянству. Если основанием дворянской чести является доблесть служебная, основанием прав среднего сословия должно
быть добронравие и трудолюбие, проявленные в занятиях городскими промыслами»1.
Например, Наказ, данный Комиссии о сочинении проекта нового уложения 30 июня 1767 г., относил к городским занятиям и промыслам художества, науки, мореплавание, торговлю и ремесла. Глава XVI данного наказа гласила: «В городах обитают мещане, которые управляются в ремеслах, в торговле, в художествах и науках. Сей род людей, о котором говорить надлежит, и от которого Государство много добра ожидает, если твердое на добронравии и поощрении к трудолюбию основанное положение получит, есть средний». Исходя из вышесказанного следовало, что к этому роду людей «причесть должно всех тех, кои, не быв дворянином, ни хлебопашцем, упражняются в художествах, в науках, в мореплавании, в торговле и ремеслах». Также согласно положениям данной главы к среднему роду людей причислялись те лица, которые, не являясь дворянами, выпускались из училищ и воспитательных домов (как духовных, так светских), и дети приказных людей[617][618].
В свете рассматриваемых вопросов определенный интерес представляет ряд аспектов деятельности вышеназванной комиссии по составлению проекта нового уложения. В частности, городские депутаты, преимущественно от купечества, принимавшие участие в этой комиссии, настойчиво требовали для себя различных привилегий. В особенности они настаивали на том, чтобы, во-первых, городское сословие было избавлено от некоторых общих государственных повинностей, и, во-вторых, чтобы городскому сословию было присвоено исключительно право торговли и промыслов. Примером могут служить высказывания депутата от рыбинского
купечества, Попова. Указывая на попытку Петра I поднять значение купечества, этот депутат выдвигал следующее мнение: «все сие премудрый монарх делал с тем намерением, чтобы русское купечество, собрав яко рассыпанную храмину, не только сравнить, но и возвысить над европейскими купцами, зная достоверно, как нужна коммерция государству, что и видим на самом деле в европейских державах. Но, к крайнему несчастию для купечества, с кончиной Его Величества, оно не могло, согласно с его намерением, достигнуть до желаемого им состояния.»1. Поэтому продолжал Попов, и купечество ожидало и ждет «способов к поправлению бедного своего состояния и избавления от стыда пред счастливыми европейскими купцами. Но вместо ожидаемого поправления, мы с крайним прискорбием усматриваем из поданных в комиссию многими господами депутатами мнений, что русскому купечеству готовится большое отягощение, как будто оно вовсе не нужно для государства. Вместо того, чтобы в силу указов Императора Петра Великого утвердить за купечеством их права и вольности, а другим всякого звания людям строжайше запретить вести торговлю, через что натурально купечество могло бы достичь большего благосостояния, помянутые господа депутаты, напротив того, предлагают, ко вреду купечества, чтобы как благородному дворянству, так и крестьянам предоставлено было пользоваться купеческим правом, наряду с купцами»[619][620]. Выдвигались и иные предложения: так, по мнению одного из депутатов, для фабрикантов и купцов необходимы были шпаги, ибо «немцы, видя русского купца без шпаги, оказывают ему пренебрежение, а особливо на бирже»[621].
17 марта 1775 г. по случаю заключения мира с Оттоманской Портой был обнародован манифест «О Высочайше дарованных раз
ным сословиям милостях», который помимо прочего содержал следующие положения:
1) по городам всем тем из обывателей, которые не имели капитала свыше 500 рублей, должно было именоваться впредь не купцами, но мещанами;
2) купцов, имевших капитал свыше 500 рублей, но сделавшихся банкротами, также предписывалось записывать в мещане;
3) тех мещан, капитал которых посредством торговых операций превысит 500 рублей, надлежало записывать в купечество;
4) купцов, которые имели капитал от 500 рублей и выше, следовало разделить («как и ныне») не три гильдии со взиманием с них ежегодно, вместо подушной подати, по одному проценту от объявленного ими «по совести» капитала;
5) всем отпущенным от помещиков с отпускными видами на волю было дозволено, не записываясь ни за кого, при ревизии объявить «в какой род Нашей службы, или в мещанское, или купеческое состояние войтить желают по городам, и какое они добровольно для себя выберут, то по тому уже состоянию и должны они быть поверстаны поборами, или от оных освобождены»1.
Согласно Грамоте на права и выгоды городам Российской империи, изданной 21 апреля 1785 г., средний род людей является состоянием привилегированным «во имя добронравия и трудолюбия». К примеру, провозглашалось, что «городовых обывателей среднего рода людей, или мещан название есть следствие трудолюбия и добронравия, чем приобрели отличное состояние»[622][623]. При этом производилась оценка названных качеств с точки зрения государственной пользы: «Города от предков Наших и Нас самих не токмо
для живущих в них, но и для общественного блага основаны суть, умножая доходы государственные, устройством подают подданным способы к приобретению имущества посредством торговли, промыслов, рукоделия и ремесла; и для того городовых обывателей среднего рода людей, или мещан отличное состояние да будет на- следственно.»1.
Вместе с тем, отмечается некоторая непоследовательность в понимании термина «городской обыватель»: «не должно думать, однако, что городские обыватели суть именно те лица, которые по своим правам и обязанностям подходят под понятие среднего рода людей»[624][625]. Так, под городскими обывателями в другой статье рассматриваемого правового акта подразумеваются все те лица, «кои в том городе или старожилы, или родились, или поселились, или домы или иное строение, или места, или землю имеют, или в гильдии или в цех записаны, или службу городскую отправляли, или в оклад записаны, и по тому городу носят службу или тягость»[626]. Так называемыми настоящими городскими обывателями провозглашаются лица, которые имели в соответствующем городе дом, иное строение, место либо землю[627] . Таким образом, из вышесказанного следует, что поня
тие «городской обыватель» распространяется не на одних только людей среднего рода, поскольку владение недвижимостью является признаком, независимым от сословных различий.
С учетом такого обширного понимания городской общины, предлагается разграничивать городских обывателей, т. е. отличить городского обывателя вообще, т. е. горожанина, который владеет в городе недвижимостью, от тех, которые по правам своего состояния подводятся под понятие среднего рода людей. Иными словами, имеется в виду разграничение городских обывателей вообще и городских обывателей в особенности1.
Согласно грамоте 1785 г. городскую обывательскую книгу следовало разделить на шесть частей. В первую часть надлежало вносить «настоящих» городских обывателей, о которых говорилось выше («суть те, кои в том городе дом, или иное строение, или место, или землю имеют»); во вторую часть - купцов всех трех гильдий; в третью часть - всех ремесленников, записанных в цехи; в четвертую часть - иностранных и иногородних гостей («суть те иных Российских городов, или иных Государств люди, кои ради промысла, или работы, или иных мещанских упражнений записалися»), в пятую часть - именитых горожан; в шестую часть - посадских. Под последней группой городского населения подразумеваются старожилы, или поселившиеся, или родившиеся, кои в других частях городовой обывательской книги не внесены, промыслом, рукоделием или работою кормятся в том городе»[628][629].
Соответственно, права между этими группами городского населения распространялись не в одинаковой степени. Привилегии, данные городским обывателям, по замечанию А.Д. Градовского,
распадались на два разряда: одни из них касались прав дворянского состояния, распространяемых и на городских обывателей; другие же касались осуществления торговли и различных городских промыслов. И те, и другие распространялись между отдельными группами городских обывателей в зависимости от следующих оснований:
1) Объявление капитала, с которого объявившее его лицо обязывалось платить пошлины в казну и тем приобретало право на поступление в гильдию;
2) Приписка к тому или иному цеху ремесленников, посредством чего приобретались права и обязанности цехового;
3) Особенные занятия и отличия, сообщавшие лицу право именитого (впоследствии почетного) гражданства;
4) Принадлежность к низшему разряду городских обывателей - к посадским людям1.
Лица, объявившие за собой капитал выше 1000 рублей, поступали в одну из трех купеческих гильдий, которые пользовались разными преимуществами как по торговле, так и по изъятию от действия общих законов. Для записки в первую гильдию необходимо было объявить капитал от 10 до 50 тысяч рублей; во вторую - от 5 до 10 тысяч рублей; в третью - от 1 до 5 тысяч. Лица, записавшиеся в цеха, т. е. мастера, подмастерья и ученики различных ремесел, «кои вписалися в цех своего ремесла», приобретали исключительное право на производство ремесел; например, только цеховой мастер имел право открыть ремесленное заведение с определенным количеством подмастерьев и учеников и с вывеской. Также цеховым дозволялось объявлять за собой капиталы, на основе чего они причислялись к соответствующей купеческой гильдии[630][631].
Именитое гражданство согласно грамоте 1785 г. приобреталось: 1) продолжительной и беспорочной службой по городским выборам («проходя по порядку службы городскую, и получив уже название степенных, вторично по выборе отправили службы мещанских Заседателей Совестного Суда, или Губернского Магистрата, или Бургомистра, или городского Главы с похвалою»); 2) значительными капиталами и торговыми оборотами (капиталисты, объявившие капитал на 50 тысяч рублей, банкиры, занимающиеся переводом денег и объявившие за собой капитал от 100 до 200 тысяч рублей, оптовые торговцы, судохозяева, отправляющие за море свои корабли); 3) образованием (ученые, имеющие академические или университетские аттестаты, художники трех художеств: архитекторы, живописцы, скульпторы и композиторы, состоящие членами академии или имеющие академические свидетельства о своем звании и искусстве). Эти основания давали именитым гражданам некоторые права дворянского состояния - свободу от податей, различные права по торговле и т. д. без записки в гильдии[632].
Лица, не объявившие капитала, не приписавшиеся к цеху и не посвятившие себя особенно почетному, с точки зрения закона, занятию, составляли группу городских жителей, которая, как уже говорилось, именовалась «посадские». Посадские люди не были избавлены от податей и повинностей и не пользовались никакими преимуществами, исключая права на некоторые мелкие промыслы и торги. Провозглашалось, что никому не запрещается записываться в посад города. В частности, в отношении крестьян, действовали правила, схожие с рассмотренными выше, о несении двойных повинностей (как собственно крестьянских, так и посадских). Например, указывалось: если «крестьянин ведомства Директора домоводства
запишется в город в посад, да платит по крестьянству, где подлежит крестьянскую до новой переписи по Государству, по посаду же посадскую подать»[633].
Таким образом, на протяжении XVIII столетия происходила определенная трансформация терминов, использовавшихся в отношении различных групп населения, составляющих городские общины. В частности, на примере Грамоты на права и выгоды городам Российской империи 1785 г. можно говорить об употреблении понятия «городской обыватель» в широком смысле, в рамках которого исчезает сословное начало. Вместе с тем, следует учитывать неоднозначность в понимании этого термина в вышеназванном нормативно-правовом акте. Постепенно конкретизировались и критерии разграничения на отдельные группы регулярных граждан, городских обывателей и т. д., а также условия, при соблюдении которых иные лица, в том числе крестьяне, могли получить данный статус.
Еще по теме §3. Структура городских общин и их взаимодействие с сельской округой в XVIII в.:
- § 4. Этап демократизации деятельности полиции (1980 г. – н. вр.): приоритет охраны, защиты и соблюдения конституционных прав всех членов общества
- Взаимодействие воеводской власти с органами общинного самоуправления и различными социальными группами
- § 1. Обычай как форма проявления правовой культуры
- Органы городского управления и полиция
- Общинная собственность. Сервитуты
- Глава 21. Суд и процесс в Великом княжестве Московском Правосудие Московского государства (XIV—XV века)
- оглавление
- §2. Город и княжеская власть
- §3. Осокенности системы управления и суда
- §5. Осокенности этноконфессиональных отношений
- §1. Общая характеристика системы городского права