Социокультурное пространство Бессарабии

В начале XIX в. к России были присоединен ряд территорий. Так, если в самом начале XIX в. Российская империя занимала территорию в 16,6 млн. кв. км., то в 1858 г. ее территориальное пространство составляло уже 18,2 млн.

В политическом отношении Российская империя являлась конгломератом множества территорий, как внутренних, так и окраинных. Это требовало дифференцированного подхода при интеграции новых земель в имперское политико-административное пространство^[24] и особенно при проведении на этих

территориях коренных преобразований важнейших сфер жизни общества, к которым относится и судебная реформа второй половины XIX в.

Судебная реформа, несмотря на включение в национальную систему правосудия принципов и институтов судоустройства и судопроизводства, ей дотоле не присущих (например, мирового суда, суда присяжных, адвокатуры, института судебных следователей), была осуществлена с учетом собственно российских условий и достигнутого на тот период уровня правовой культуры населения отдельных территорий¹.

В отличие от присоединенных в самом начале XIX в. Царства Польского и Великого княжества Финляндского Бессарабия представляла собой в 1812 г. малозаселенную территорию (на рубеже XVIII и XIX вв. Бессарабия была одной из наименее заселенных территорий европейской части Османской империи: в 1812 г. во всей Бессарабии поживало 55 тыс. семейств, т.е. примерно 275 тыс. человек^[25][26]), где имелось только 17 городов и 683 селений^[27], где не было ни одного промышленного предприятия, где не было какой-либо системы школьного образования (функционировали только отдельные школы при монастырях^[28]), а также где не было единой системы органов управления и суда, единых законов.

Для интеграции этой территории в общеимперскую государственно­политическую систему правительству было необходимо провести целый комплекс мероприятий, носящих как политико-правовой, так и социально­экономический характер.

В литературе неоднократно указывалось на связанный с «восточным вопросом» внешнеполитический акцент политики Российского правительства, проводимой в Бессарабии.^[29] В числе национальных окраин Бессарабия занимала особое положение. Находясь на стыке трех империй - Российской, Турецкой и

Австрийской - она имела важное военно-стратегическое значение, а как преддверье Балкан являлась важным средством в руках царского правительства для укрепления его влияния в придунайских странах. Экономические успехи Бессарабии, обеспеченное положение ее населения должны были превратить ее в притягательный центр для народов этих стран. Внешнеполитические мотивы должны были находиться в центре внимания областной администрации. Одной из главных задач бессарабского губернатора, согласно одной из правительственных инструкций, было «приведение обывателей области в лучшее положение выгодами благоустроенного правления и привлечение благоденством их полезного влияния пограничных народов, дабы возбудить в сих желание переселиться сюда или иметь связи с здешними обывателями»¹.

Прежде всего, это касалось формирования административной территории. Первоначально, в 1812 г. Бессарабскую область составили:

1) запрутские уезды Молдавского княжества - Гречанский, Кодрский, Хотарниченский, Оргеевский, Сорокский и половина Ясского;

2) бывшие райи, или крепостные округа, принадлежащие Османской Порте, с крепостями Хотином, Бендерами, Аккерманом, Килиею, Измаилом и Томаровым (Рени) (ликвидированы в 1806 г. русской армией);

3) Буджак, являвшийся до того становищем ногайской орды^[30][31] (ногайцы были переселены в 1807 г. в Крым, Екатеринославскую и Херсонскую губернии).

Если в 1806-1807 гг. запрутские уезды были подчинены органам управления Молдавского княжества (в Диване которого председательствовал российский сенатор), то земли Буджака и бывших турецких райя перешли во владение Российской империи в виде государственных земель и в русских официальных документах получили название «Казенной Бессарабии». ^[32] Лишь после 1812 г. эти земли составили единую территорию, получившую название «Бессарабия».

В 1829 г. по Адрианопольскому миру (2 сентября 1829 г.)¹ Турция уступила России и дельту Дуная, которая также вошла в состав Бессарабской области.

В 1856 г. по Парижскому трактату дельта Дуная и юго-западная часть Бессарабии - весь Измаильский уезд, части Аккерманского и Кагульского уездов с расположенными на них городами Измаил, Рени, Кагул, Комрат, Вулканешты, Леово - отошли Турции и были возвращены России, с включением их в состав Бессарабской губернии, по Берлинскому трактату 1878 г.^[33][34].

Общая площадь Бессарабской области на 1859 г. составляла 30 670 кв. верст или 633,87 кв. миль^[35] (1 641,72 кв. км). По величине площади Бессарабская область среди губерний Европейской России превосходила только Эстляндскую, Курляндскую, Тульскую, Калужскую, Московскую и Ярославскую губернии. Отметим, что по Парижскому трактату от области были отделены земли общей площадью 1054,4 кв.

По мнению капитана Генерального штаба А.И. Защука, в середине XIX в. составившего военное обозрение Бессарабской области, положение Бессарабии «как пограничной, недавно присоединенной к России, населенной большей частью румынами (мечтающими об образовании особого государства) и разного рода выходцами, большей части которых чужды были национальные интересы России, а также стратегическая важность оснований и путей действия, предоставляемых ею, придают области важное военное значение и делают необходимым постоянное расположение в ней войск»^[37]. Добавим, что эти же факторы приходилось учитывать и при проведении как социально­экономических, так и административно-правовых преобразований в крае.

С момента вхождения Бессарабии в состав Российской империи в результате проводимой царским правительством политики, направленной на

социально-экономическое развитие этой присоединенной территории, край стал формироваться и развиваться как самостоятельное социокультурное пространство Российской империи.

Целый ряд мероприятий, в том числе система льгот и преференций для населения, был направлен на хозяйственное освоение края, характеризующегося на 1 812 г. крайним разорением хозяйства вследствие многовекового турецкого господства, действий местной знати и длительных войн на ее территории, отсутствием единства в административном управлении краем.

Так, например, местное население не было подвергнуто закрепощению. Крепостными местных дворян являлись лишь цыгане, русских дворян - цыгане и дворовые люди. Благодаря этому в Бессарабии по сравнению с другими губерниями Европейской России сложились более благоприятные условия для экономического развития.

Местному населению предоставлялись определенные льготы. Сразу после присоединения к России жителям края была дарована 5-летняя льгота в отношении уплаты всех повинностей и, сверх того, Высочайшим рескриптом от 21 августа 1813 г. они были освобождены от рекрутской повинности на неопределенное время¹ (фактически - на 50 лет).

«Учреждение для управления Бессарабской областью» 1828 г. обязало казенную палату области ежегодно перечислять в бюджет империи 10 % собранных доходов, оставляя остальные 90% на местные нужды, что способствовало восстановлению и развитию разрушенного хозяйства.

Освобождение Бессарабии от турецкого господства создало условия для быстрого увеличения населения за счет естественного прироста, а также за счет переселенцев из других губерний России и зарубежных стран. Приток

переселенцев начался еще во время войны 1806-1812 гг. и неуклонно возрастал в последующие годы. Так по данным переписи 1817 г. в Бессарабии насчитывалось 1040 селений с 92 946 хозяйствами, т.е. около 465 тыс. человек¹.

К началу второй четверти XIX в. определились основные пути и средства заселения края. Наряду с естественным приростом и возвращением жителей, бежавших за пределы Бессарабии от турецко-фанариотского гнета, важное значение имели стихийные, главным образом крестьянские, переселения и правительственная колонизация.

В течение первой половины XIX в. в Бессарабию бежали десятки тысяч крепостных крестьян из великорусских и украинских губерний. Это обусловливалось тем, что в крае феодальная зависимость крестьян от землевладельцев была слабее, чем в большинстве губерний Европейской России. Основная масса крестьянского населения края - царане - была обязана нести разнообразные феодальные повинности в пользу помещиков и монастырей, на землях которых проживала, но была свободной и пользовалась правом перехода от одного землевладельца к другому. В крае имелось много необрабатываемых и малозаселенных земель, собственники которых остро нуждались в рабочей силе и готовы были удовлетвориться трудом беглых крестьян. По данным исследователей, в середине XIX в. в Бессарабии проживало до 300 тыс. русских и украинцев, значительная часть которых состояла из беглых крепостных^[40][41].

В 1823 г. царское правительство разрешило государственным крестьянам переселяться в многоземельные губернии, в том числе в Бессарабию^[42]. В Бессарабию в 1825-1832 гг. переселялись казенные крестьяне из Курской, Орловской, Калужской, Полтавской, Черниговской, Харьковской губерний^[43]. Район их поселения охватывал Аккерманский, Бендерский и отчасти Измаильский уезды. В 1824-1830 гг. в Бессарабию переселилось 3,6 тыс.

государственных крестьян¹. Однако в 30-х годах в связи с массовым переходом болгар в Бессарабию, «пожалованием» А.Х. Бенкендорфу и Е.Ф. Канкрину 60 тыс. дес. земли переселение казенных крестьян было фактически прекращено^[44][45].

В Бессарабию прибывали и выходцы из других стран. От турецкого гнета сюда бежали тысячи запрутских молдаван, болгар, сербов, гагаузов и других жителей Балканского полуострова. Русское правительство оказывало определенное содействие их обоснованию в крае не только в целях быстрейшего его заселения, но и в целях усиления своего влияния на Балканах^[46]. Кроме того, правительство поощряло переселение в Бессарабию немцев, создавших на юге несколько колоний. К середине XIX в. в крае насчитывалось 87 829 иностранных колонистов. По числу колонистов и по количеству земли, находившейся в их пользовании, Бессарабия занимала первое место среди губерний Новороссии^[47].

В 1861 г. в Бессарабской области проживало (в 1319 населенных пунктах, в т.ч. в 7 городах) 988 430 чел. (муж. - 512 310 чел., жен. - 476 120 чел.), в том числе в городах - 183 797 чел.^[48].

Темпы роста населения Бессарабии были значительно выше, чем в целом по России. За 60 лет (1800-1860 гг.) население страны увеличилось в 2 раза^[49], а в Бессарабии только за 50 лет (1812-1861 гг.) - в четыре^[50]. Это объяснялось и приливом населения извне, и более высоким, чем во многих других губерниях, уровнем естественного прироста. С 1844 по 1854 г. естественный прирост населения на 100 жителей в Бессарабии увеличился с 1,1 до 1,9 человека^[51]. В

целом же по России коэффициент естественного прироста понижался: в 1821-1830 гг. - 1,52, 1831-1840 гг. - 1,2, в 1850-1860 гг. - 1,03¹.

Несмотря на большой прирост населения, Бессарабия оставалась одной из наименее населенных местностей Европейской России. По численности населения Бессарабская область среди всех губерний Европейской России занимала место между Вологодской губернией и Землей Войска Донского: в среднем на одну кв. милю приходится 1435,5 чел. населения, а на 1 кв. версту - 29,66 чел. населения^[52][53]. В 1861 г. по числу жителей Бессарабия занимала 35 место в числе губерний и областей Российской империи^[54].

Удельный вес городского населения Бессарабии в 1812-1861 гг. был высоким даже по сравнению с Европейской Россией. По числу горожан на 1000 жителей Бессарабия занимала пятое место после Петербургской, Московской, Таврической и Астраханской губерний^[55]. Согласно VIII (1834 г.) и IX (1851 г.) переписям, в Бессарабской области горожане составляли около 24 % всего населения. Правда, в 1861 г. городское население составляло всего 19,3 % населения области^[56]. Это было связано, в первую очередь, с тем, что в результате Крымской войны по условиям Парижского мирного договора от 16 марта 1856 г. часть южной Бессарабии, включающей Измаильское градоначальство, части Аккерманского и Кагульского уездов с расположенными на них городами Измаил, Килия, Рени, Кагул, Болград, Комрат, Вулканешты, Леово, была отторгнута от Российской империи. Кишинев по численности горожан занимал 5-е место в империи - после Санкт-Петербурга, Москвы, Варшавы и Одессы^[57].

Значительный спрос на рабочую силу, возможность больших заработков, некоторые торговые и другие льготы, предоставленные русским правительством

населению вновь присоединенного края, привлекали в Бессарабию немало мастеровых, мелких торговцев, купцов и других свободных жителей русских городов¹. В 1861 г. число купцов всех гильдий и разрядов в области оставило 4173 человек^[58][59].

Среди губерний Новороссийского края, с которыми Бессарабскую область сближали многие общие черты экономического, социального и культурного развития, Бессарабия занимала первое место по численности государственных крестьян (до 10% всех жителей края^[60]), колонистов, казаков (в 1858 г. число казачьего населения края составило свыше 12 тыс. ^[61]), которые подвергались эксплуатации в меньшей степени, чем частновладельческие крестьяне.

О национальном составе Бессарабии в середине XIX в. дают представления подсчеты капитана Генерального штаба А. Защука, сделанные по материалам IX переписи: молдаване составляли 66,4 %, украинцы - 13,6 %, евреи - 8,6 %, болгары - 5,2 %, немцы - 2,6 %, русские - 2,1 %, цыгане - 1 %, остальные - 0,5 % жителей края^[62].

При этом более 80% населения Бессарабии исповедовало православную религию.^[63].

Долгое совместное проживание различных этносов не только способствовало взаимообогащению культур, но и привело к формированию особой полиэтнической общности - бессарабцев, отличавшейся высокой пассионарностью и особым «имперским» сознанием и менталитетом^[64].

Многонациональный состав населения был фактором, ускорявшим не только хозяйственный подъем, но и развитие культуры Бессарабии¹.

На момент присоединения Бессарабии к России фактически никакой промышленности на территории области не было (упоминаются только 3 кирпичных завода, 1 завод для выжигания извести, небольшое число красильных фабрик и фабрик по производству свечей^[65][66]). К 1 января 1858 г. в области насчитывалось 435 заводов и домашних фабричных заведений, на которых работало 1 182 рабочих и производилось продукции на 918 245 руб. в

₃

год^[67].

Вместе с тем, по количеству и техническому уровню предприятий, объему выпущенной ими продукции Бессарабская область уступала многим другим губерниям Европейской части России. В 1860 г. среди 62 губерний, областей и четырех градоначальств она занимала 39-е место по числу действовавших предприятий, 41 -е - по стоимости выпущенной продукции и 46-е - по числу рабочих^[68].

Ко времени присоединения Бессарабии к России сельское хозяйство края было развито слабо, находясь в глубоком упадке. Обширные массивы плодородных земель не обрабатывались. До начала XIX в. в сельскохозяйственном производстве края животноводство в целом преобладало над земледелием^[69]. Помимо многочисленных налогов и повинностей в пользу турецких властей, важнейшим фактором, тормозившим развитие сельского хозяйства, была монополия правительства Османской империи на вывоз хлеба,

сливочного масла, овец, леса и, частично, крупного рогатого скота, лошадей, меда, воска и ряда других продуктов¹.

После присоединения Бессарабии к России произошли кардинальные изменения в сельскохозяйственном производстве края. Земледелие стало преобладать над животноводством. По размеру посевных площадей, урожайности и сбору зерновых Бессарабия в 1840-1850-х гг. закрепила за собой одно из ведущих мест среди других губерний Европейской России^[70][71].

Такое положение она занимала даже среди губерний Новороссийского края, производивших значительную часть общего по стране сбора зерна. В 1845 г. Бессарабская область, находясь на третьем месте среди губерний Новороссийского края по численности населения, вышла на второе место по размерам посевной площади и на первое - по сбору зерна. В 1851 г. она была третьей по размерам посевов и второй - по сбору зерновых^[72].

В 1850-х гг. по количеству голов крупного рогатого скота на 100 жителей Бессарабия занимала седьмое место среди 50 губерний Европейской России, уступая лишь Земле войска Донского и Астраханской, Таврической, Херсонской, Могилевской, Ставропольской губерниям^[73].

Правительство Российской империи приняло также ряд мер для расширения торговых связей Бессарабии. Так, после введения в январе 1817 г. общероссийского таможенного устройства^[74] на территории области были учреждены таможни в Новоселице, Скулянах и Рени, а в Липканах, Леово, Измаиле и Аккермане - таможенные заставы.

Также с распространением на край в 1823 г. тарифа 1822 г. и принятием «Правил для торговли с Бессарабией», Высочайше утвержденных 17 февраля

1825 г.¹, русские товары стали вытеснять иностранные, и на бессарабском рынке стали усиливаться позиции российского, в т.ч. местного (бессарабского) купечества.

Кроме того, с 21 апреля 1825 г. уменьшалась пошлина с вывозимых через черноморские порты и по Дунаю сырых кож (с 80 до 40 коп. за пуд) и поташа (с 1 руб. 25 коп. до 75 коп. с берковца)^[75][76]. Императорским указом от 23 декабря 1825 г. «Об уменьшении таможенных пошлин на разные отпускные и привозные товары» пошлина на хлеб была уменьшена до 3 коп. с четверти^[77], а Императорским указом от 7 апреля 1826 г. «О снятии существующего ныне запрещения на вывод лошадей за границу Российской империи» был разрешен беспошлинный вывоз лошадей (кроме жеребцов) через все таможни и заставы Бессарабской области^[78]. Императорским указом от 22 июня 1828 г. «О беспошлинном пропуске через таможенную линию по Пруту и Дунаю товаров, показанных в приложенном при сем реестре» ^[79] был разрешен беспошлинный ввоз через таможни по Пруту и Дунаю хлеба, скота (кроме жеребцов и жеребчиков), масла (коровьего, конопляного и льняного), меда, мяса, икры, чая.

Об активности товарооборота свидетельствует, например, тот факт, что только в 1828 г. из бессарабских портов в австрийские владения было вывезено товаров на сумму 4 321 248 руб.^[80].

Как еще один фактор «наиболее благоприятного режима» экономического развития Бессарабии надо назвать сохранение до 1830 г. таможенной границы по реке Днестр, отграничивающей область от внутренних губерний России^[81].

В Бессарабии была сформирована особая социально-структурированная общность, включавшая дворян, духовенство и городские сословия, а также

сельское население, к которому относились государственные крестьяне, царане, резеши, колонисты, казаки, однодворцы, крепостные цыгане¹.

Дворянство Бессарабии формировалось как из местного молдавского дворянства (бояр, боеринашей, выходцев из мазыл, рупташей и управителей боярских поместий), получивших привилегии потомственных и личных дворян^[82][83], так и из числа чиновников, помещиков и дворян, переселившихся из других губерний России. Дворян на 1861 г. насчитывалось 9 193 душ обоего пола (0,93 % от всего населения), в том числе мужчин - 4 719 чел.; из общего числа дворян потомственными дворянами являлись только 2 230 чел. (мужчин - 1 661 чел.)^[84]. Наибольшее количество дворян находилось в Кишиневском и Оргеевском уездах^[85].

Духовенство в 1861 г. насчитывало 15 118 чел. (1,53% от всего населения), в том числе 14 532 православных (96,1% от общего количества духовенства в области)^[86].

Городские сословия, включая почетных граждан, купцов, мещан и цеховых, составляли 220 088 душ обоего пола (или 22,21% от всего населения области): из них мужчин: купцов - 4 163 чел., мещан и цеховых - 108 635 чел.^[87].

Лиц сельских состояний на 1861 г. насчитывалось 693 274 душ обоего пола (или 69,98% всего населения края)^[88].

В разряд государственных крестьян входили следующие группы: поселенные солдаты, казаки, волонтеры, коронные цыгане, евреи - землевладельцы (входили в разряд государственных крестьян в 1853-1864 гг.; в 1864 г. постановлением Министерства государственных имуществ они были

перечислены в бендерские мещане¹), царане на казенной земле, переселенцы из внутренних губерний, шляхтичи (шляхтичи, переселившиеся из Подольской, Волынской, Киевской и Херсонской губерний и не доказавшие своих прав на дворянское звание)^[89][90]. Кроме того, перечислялись в казенные селения беглые, мещане, отставные солдаты, лица, исключенные из духовенства, отдельные царане и резеши, однодворцы, отпущенные на волю крепостные крестьяне,

3 иммигранты и др. ^[91].

По данным 1861 г. в 82 казенных селениях, входивших в состав трех округов - Аккерманском, Бендерском и Хотинском - проживало 67 792 чел., в т.ч.: молдаване - 41 048, украинцы - 19 470, русские - 6507, евреи - 575, цыгане - 125, болгары - 57^[92]. Таким образом, государственные крестьяне составляли 6,8 % населения области.

На государственных крестьян Бессарабии распространялось общероссийское законодательство, касавшееся этого разряда крестьян.

По мнению советских исследователей, правовое положение государственных крестьян было схоже с правовым положением мещан и колонистов^[93]. Государственные крестьяне, числясь «свободным сельским сословием», могли защищать свои права собственности по суду, на сельском сходе, имели право покупать в частную собственность землю, вступать в имущественные и денежные сделки, обязательства и подряды, были менее, чем помещичьи крестьяне, стеснены в торгово-промышленной деятельности (законом 1844 г. им предоставлялась возможность строить постоялые дворы и торговые заведения не только в своих селениях, но и в других местах^[94], по закону 1854 г. разрешалось

отводить им землю под кирпичные «заводы»¹, были упрощены процедуры получения паспортов^[95][96], перехода в мещанство и купечество^[97] и в разные места «по видам промышленности»^[98] и др.). Государственные крестьяне были наделены правом участия в органах местного управления и суда, что выражалось, в частности, в том, что они имели своих представителей в уездных и совестных судах^[99]. Таким образом, государственные крестьяне признавались субъектами гражданского и публичного права.

Царане составляли наиболее многочисленную категорию бессарабских крестьян - в 1859 г. их численность составила 494 232 чел.^[100] (почти 50% населения области).

С середины XVIII в. царане были лично свободными, были обязаны выполнять ежегодную барщину и уплачивать владельцу земли десятую часть производимых продуктов^[101]. Первыми законодательными актами русских властей - «Уставом образования Бессарабской области» 1818 г. и «Учреждением для управления Бессарабской области» 1828 г. были подтверждены личная свобода царан и отсутствие в Бессарабии крепостной зависимости. В 1834 г. для урегулирования отношений между царанами и помещиками - владельцами земли - было издано «Положение о царанах, или свободных земледельцах Бессарабской области»^[102], согласно которому помещики и царане должны были заключать письменные соглашения об условиях пользования землей на срок от 3 до 20 лет. Но Положение 1834 г. фактически не исполнялось из-за сопротивления царан.

Тогда 27 марта 1846 г. был издан новый вариант Положения - «Нормальный контракт 1846 г.»^[103], согласно которому владельцы земель должны были заключать с жившими на их землях царанами добровольное письменное условие о количестве предоставлявшейся в пользование царан земли, а также о размере

повинностей, которые за это ложились на царан (количество барщинных дней, выплата десятины - «дижмы», ремонт дорог и мостов). Вместо условия владельцам давалось право заключать с крестьянами «нормальный контракт».

Согласно вышеуказанным нормативным актам царане были лично свободными крестьянами, имевшими право свободного перехода с одних земель на другие (при этом правительство строго запрещало их переход на государственные земли) и обязанными выполнять за пользование землей определенный объем повинностей. В отличие от русских крепостных, царан нельзя было продать без земли, обменять или подвергнуть наказанию. Объем выполняемых царанами повинностей был меньше, чем у крепостных крестьян Европейской России, а размер надела - больше¹. И, что важно для целей настоящего исследования, наделенные правом заключать контракты с помещиками, царане, как и государственные крестьяне, фактически признавались субъектами гражданского и публичного права.

Больше всего царанских сел и деревень было в Хотинском, Сорокском, Оргеевском и Кишиневском уездах, меньше - в Ясском, Бендерском и Аккерманском^[104][105].

Резеши - свободные крестьяне-общинники. Резешское землевладение являлось частично остатком землевладения свободных крестьян, а частично - последствиями разорения мелких, средних и крупных землевладельцев в XV-XVI вв.^[106] В общем пользовании общины находились леса, луга, пастбища, сенокосы, воды. Члены общины были связаны между собой круговой порукой в отношении выплаты государственных податей и выполнения повинностей, которые распределялись между ними поровну.

Пашни, сады, виноградники и приусадебные участки находились в личном владении каждого резеша, пользовавшегося правом распоряжаться им вплоть до отчуждения (правда, преимуществом при покупке резешской земли пользовались

члены той общины, в пределах которой располагался продаваемый участок). Переход этого участка земли по наследству или передача в дар зачастую удостоверялось только свидетелями или расписками. Это нередко приводило к земельным тяжбам, очень распространенным именно среди резешей.

Резешская община сохраняла самоуправление на основе молдавского обычного права. Одной из ее особенностей было то, что община включала представителей различных социальных групп. Так, по подсчетам Л.Т. Чебан, из общего количества владельцев (свыше 32 тыс.) на резешских землях проживали: резешей - 69,7%, крестьян-однодворцев - 20,65%, мещан - 6,46%, лиц духовного звания - 1,19%, дворян - 15%, разночинцев - 0,49%, купцов - 0,01%¹.

На 1859 г. в 179 резешских селах насчитывалось 25 590 чел.^[107][108] Наибольшее число резешских сел находилось в Оргеевском и Кишиневском уездах, несколько меньше - в Ясском и Сорокском уездах, в остальных уездах Бессарабии количество резешских сел было незначительным^[109].

Крепостные цыгане. Основная масса цыган была закрепощена на протяжении XV-XVI вв. После присоединения Бессарабии к России правительство сохранило право молдавских бояр на владение цыганами, полученными по наследству. «Устав образования Бессарабской области» 1818 г. подчеркнул полную зависимость крепостных цыган от своих владельцев. Эта группа цыган не платила никаких государственных налогов, не выполняла повинностей для государства, работая только на своих владельцев^[110]. Они были освобождены в ходе крестьянской реформы, осуществляемой на основании «Манифеста о Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей, и об устройстве их быта» от 19 февраля 1861 г. ^[111]

и «Правил о людях, вышедших из крепостной зависимости, в Бессарабской области» от 19 февраля 1861 г.¹.

Особое положение среди всех категорий сельского населения занимали колонисты, казаки и однодворцы.

Колонисты. Немецкие колонисты переселились в Бессарабию в 1814­1842 гг., где ими было основано 24 колонии в Аккерманском уезде. Первыми переселились т.н. «варшавские колонисты» (1743 семьи) - выходцы из Вюртемберга, Восточной Померании и Западной Пруссии, которые по приглашению короля Пруссии Фридриха Вильгельма III поселились в 1800­1806 гг. в провинциях «Новая Восточная Пруссия» и «Южная Пруссия» (эти территории после поражения Пруссии в войне с Францией в 1807 г. вошли в состав Великого герцогства Варшавского. Этим немцам Александр I предложил в 1813 г. переселиться в Россию).

Немецким общинам была отведена земля (по 60 дес. на семью). Переселенцам был выделен правительственный кредит - 270 руб. на семью; в виде задатка - два быка, корова, телега, плуг и некоторые мелкие хозяйственные инструменты, а также деньги на пропитание по 5 коп. в день до первого урожая. Колонисты освобождались на 10 лет от уплаты налогов в государственную казну.

Первыми были основаны 11 лютеранских и 1 католическая колонии, которые были названы в честь мест сражений Отечественной войны 1812 г. и Заграничных походов русской армии: Бородино, Тарутино, Красное, Клястиц, Кульм, Лейпциг, Малоярославец I, Арциз, Березина, Бриен, Париж, Фершампенуаз.

После Польского восстания 1830-1831 гг. правительство дало разрешение на переселение новых колонистов из Царства Польского^[112][113].

В 1860 г. в Северную и Среднюю Бессарабию прибыли колонисты из Галиции, где на основе аренды земли они заселили 5 деревень в Бельцком, две в Хотинском и одну близ Кишинева.

Немецкие колонии Южной Бессарабии были разделены на 3 округа: Малоярославецкий, Клястицкий и Саратский. На деревенских и окружных сходах (каждые три года) избирался староста и два помощника (байзицеры, от немецкого Beisitzer - заседатель). До 1819 г. колонии находились в подчинении особой канцелярии Одесского водворения, находящейся в непосредственном подчинении военного губернатора Новороссии.

7 марта 1818 г. Александр I назначил генерала И.Н. Инзова главным попечителем и председателем «Попечительного комитета об иностранных поселенцах Южного края России». Бессарабская контора иностранных поселенцев, находившаяся в Тарутино, контролировала колонии с помощью смотрителей. В 1833 г. все попечительные конторы были распущены и колонии были напрямую подчинены Попечительному комитету, находившемуся в Одессе. После роспуска Попечительного комитета, управление колониями осуществлялось на основании «Правил об организации поселян-собственников (бывших колонистов)»¹.

По данным на 1861 г. в 24 немецких колониях Бессарабии числилось 27 299 чел.^[114][115].

В 1861 г. в 43 болгарских колониях проживали 48 216 чел.^[116] Болгарские колонии были разделены на три округа - Верхнебуджакский (Бендерский уезд), Нижнебуджакский и Измаильский (Аккерманский уезд). Управлялись они местным сельским приказом (избирался на 2 года в составе выборного и 2 членов) и окружного приказа. Окружной приказ избирался в составе: старшина и его помощник (на 3 года), 2 члена (на 2 года). Эти органы подчинялись попечительству и Попечительному комитету об иностранных поселенцах^[117].

Всего в 1862 г. колонистов в Бессарабии насчитывалось 87 829 ч, или 8,7% от населения области¹.

Казаки. Еще во время русско-турецкой войны 1806-1812 гг. по указу Александра I от 20 февраля 1807 г. было сформировано «Буджакское Усть- Дунайское войско», которое было распущено по окончании военных действий^[118][119]. Но с началом новой русско-турецкой войны в 1828 г. было учреждено новое казачье войско - «Дунайские казаки», которое осталось в военном ведомстве и позднее получило наименование Новороссийского казачьего войска.

Новороссийское казачье войско располагалось в Аккерманском уезде - в 4 станицах и 5 хуторах и на 1862 г. насчитывало 12 846 чел.^[120].

Однодворцы. Однодворцы (мазылы и рупташи)^[121], выделялись российским законодательством в отдельную категорию (ст. 83 «Учреждения управления Бессарабской областью»). Они еще по закону от 10 марта 1847 г. были уравнены в правах и обязанностях с русскими однодворцами, а по закону 1857 г. были отнесены к сословию крестьян с подразделением на однодворцев, водворенных на землях казенных, собственных и владельческих.

По данным на 1869 г. в Бессарабии числилось 5 996 семейств однодворцев, в которых насчитывалось 13 000 душ мужского пола^[122].

Также выделяют 37 103 чел. военных званий (3,75% от всего населения области) и 13 732 лица, к сословиям не приписанным (1,38% от всего населения области)^[123].

Для вывода об особом социальном составе населения Бессарабии достаточно сравнить его с социальным составом любой русской губернии. Например, в Нижегородской губернии, исходя из численности населения на 1 января 1863 г. в

1 278 631 чел., выделяются следующие основные сословия: дворянство - 8 976 чел. (0,7 %), духовенство - 19 767 чел. (1,54 %), городские сословия (почетные граждане, купцы, мещане, цеховые) - 41 156 чел. (3,2 %), государственные крестьяне - 315 652 чел. (24,6 %), удельные крестьяне - 66 138 чел. (5,1 %), временно-обязанные крестьяне и дворовые, вышедшие из крепостной зависимости, - 754 676 чел. (59 %), колонисты - 8 чел., военные сословия - 61 720 чел. (4,8%)¹.

В Бессарабии после 1812 г. была создана разветвленная система школьного образования.

Первым учебным заведением, открытым русским правительством в новоприсоединенном крае, была духовная семинария, учрежденная в г. Кишиневе 31 января 1813 г. для подготовки из лиц всех сословий необходимых для церкви священнослужителей для Бессарабской области и части Херсонской губернии (ее Тираспольский, Ананьевский и Одесский уезды до 1837 г. входили в Кишиневскую епархию)^[124][125]. При Кишиневской семинарии в 1816 г. было учреждено отдельное от нее закрытое учебное заведение под названием «благородный пансион», выполнявшее функцию гимназии и в котором учились дети дворян и чиновников.

Вслед за учреждением духовной семинарии и благородного пансиона последовало открытие низших учебных заведений - т.н. "ланкастерских" школ, которые учреждались митрополией и находились в ведении епархии: в 1824 г. такие школы были открыты в Кишиневе, Бельцах и Измаиле, в 1827 г. - в Бендерах и Хотине^[126].

Первое приходское училище в области было открыто в 1822 г. в г. Кишиневе, затем в 1824 г. в г. Бельцы, а в 1827 г. в городах Хотине, Бендерах, Измаиле и позднее в других¹.

В 1828 г. была учреждена Дирекция народных училищ Бессарабской области с подчинением ее в административном отношении правлению Харьковского университета^[127][128]. С учреждением дирекции народных училищ все начальные школы, кроме подведомственных митрополии, были переданы в ее ведение.

В 1828 г. были открыты 6 уездных училища - в городах Кишиневе, Бельцах, Хотине, Аккермане, Бендерах, Измаиле^[129].

По ходатайству от имени местного дворянства 12 сентября 1833 года с разрешения Министерства народного просвещения было учреждено первое среднее светское учебное заведение в крае - Кишиневская мужская гимназия^[130].

Наряду с учреждением вышеуказанных типов школ, к этому же периоду относится начало организации школ для детей сельского населения. По указанию Синода и архиепископа Бессарабской губернии священники отдельных приходов начали открывать домашние учебные заведения (школы грамоты)^[131]. Первая школа грамоты была открыта в 1836 г. По консисторским отчетам к концу 60-х годов таких школ насчитывалось 159^[132].

Кроме того, школы создавались и в колониях. В немецких колониях на основании Устава Евангелическо-лютеранской церкви 1832 г. преподавание религии было объявлено основной целью школ. В 1858 г. в бессарабских колониях на одного учителя приходилось 200-290 учащихся. В 1881 г. все школы были подчинены Министерству народного просвещения, началось преподавание русского языка.

С 1858 г. в болгарских колониях стали создаваться общественные училища: в 1862 г. их насчитывалось 44, преподавание в которых производилось на русском языке и лишь отчасти на болгарском¹.

В 1863 г., согласно данным Бессарабского областного статистического комитета, в области было 606 учебных заведений духовного ведомства, 41 учебных заведений и 310 частных еврейских училищ и меламд*, находящихся в ведении Министерства народного просвещения, 5 учебных заведений военного ведомства, 74 учебных заведений (1 училище садоводства и 73 сельских школ) ведомства Министерства государственных имуществ, а также 1 высшее училище и 67 колониальных и общественных школ, находящихся в ведомстве колониального управления^[133][134], а всего - 1 104 учебных заведений. В этих учебных заведениях число учащих составляло 1 376 человек, а число учащихся 26 962 чел.^[135].

Таким образом, на 1 учащего приходилось более чем по 19 учащихся. В среднем 1 учащийся приходился на 38 человек населения. А одно учебное заведение приходилось на 33,8 кв. версты. Это довольно высокие показатели. Для сравнения: по данным на 1863 г. в Нижегородской губернии было 130 учебных заведений, принадлежащих различным ведомствам, в которых было 294 учащих и 7374 учащихся^[136]. Таким образом, исходя из площади губернии в 45 054 кв. версты^[137]и населения в 1 278 631 душ обоего пола^[138], можно установить, что в Нижегородской губернии в среднем на одного учащего приходилось по 25 учащихся, 1 учащийся приходился на 173 человека населения, а одно учебное заведение - на 346,56 кв. версты.

Необходимо отметить, что преподавание во всех учебных заведениях Бессарабской области велось на русском языке. Молдавские школы в Бессарабии существовали до 1840-х гг., молдавский язык изучался в Кишиневской гимназии до 1866 г., а в Кишиневской духовной семинарии до 1973 г.

На территории Бессарабии действовали местные законы, которые являлись предметом исследования как дореволюционных исследователей - П. Даневский¹, Р. Коханский^[139][140], М.В. Шимановский^[141], А.Н. Егунов^[142], Н. Корево^[143], С.М. Гроссман^[144], Л.А. Кассо^[145], - так советских^[146] и современных ученых^[147].

При этом все исследователи соглашались с тем, что законы, действующие на территории Бессарабской области, представляли собой одну из систем местного права Российской империи.

Так, например, Н. Корево рассматривал местные законы Бессарабии в качестве одной из систем местного права, наряду со сводом местных узаконений губерний Прибалтийских, местными законами в губерниях Царства Польского, местными законами, включая Литовский Статут, в губерниях Черниговской и Полтавской, местными законами в Кавказском крае, проектом Свода степных законов кочевых инородцев Восточной Сибири, местными законами в губерниях Великого княжества Финляндского^[148].

Также считают и современные исследователи С.В. Кодан и С.А. Февралев, которые предложили следующие критерии выделения отдельных систем местного права:

1) обособленное социокультурное развитие населения национального региона до включения в состав Российской империи, в рамках которого сформировалась собственная (или под влиянием других государств) система права;

2) наличие в каждом национальном регионе обособленных источников местного права - правовых актов, отличающихся по историческому происхождению и содержанию от общероссийских носителей нормативно­правовой информации и санкционированных российской верховной властью в качестве носителей норм права для коренного населения данных регионов;

3) сложившийся местный механизм управления и судебных органов, обеспечивающих применение местного права;

4) сформировавшаяся интерпретационная практика и практика реализации местных правовых предписаний, выступающая в качестве дополнительного источника права и положений интерпретационного характера;

5) сложившиеся на основе местного права правосознание и правовая культура населения национальных регионов¹.

Применительно к праву Бессарабии эти критерии нуждаются в некоторых уточнениях.

Первый из указанных выше критериев - обособленное социокультурное развитие населения региона до включения в состав Российской империи - применим к Бессарабии в малой степени, так как до 1806 г. на территории Бессарабии не было ни единого управления, ни единой системы законов. Основная часть Бессарабии - центральные и северные цинуты^[149][150] - являлись составной частью Молдавского княжества и управлялись молдавским господарем и Диваном (правительством). Южная часть - Буджакские степи (территория к югу от крепости Бендеры между Днестром. Прутом и Дунаем вплоть до Черного моря) - управлялась ногайскими татарами, вассалами Турции. Турецкие

«райя*» (города и крепости Хотин, Бендеры, Аккерман, Измаил, Килия и Рени с их окрестностями) управлялись турецкой администрацией во главе с пашой¹.

На рубеже XVIII и XIX вв. Бессарабия была одной из наименее заселенных территорий европейской части Османской империи.

Эти земли были объединены в одно целое только в 1806 г. , после вступления российских войск на территорию Дунайских княжеств, когда бывшие владения буджакских татар, переселенных в 1807 г. в Крым, и турецкие райя были возвращены Молдавскому княжеству.

Таким образом, обособленное социокультурное развитие населения Бессарабии продолжалось в составе Молдавского княжества с 1806 г. по 1812 г. Но при этом необходимо помнить, что в 1808-1812 гг. управление Молдавским княжеством фактически находилось в руках российской администрации.

Что касается других критериев, предлагаемых автором, то ситуация с ними следующая.

Об обычаях древних даков**, населявших первоначально территорию, вошедшую в XIX в. в состав Российской империи, ничего не известно^{[151][152][153]}.

В период, когда данная территория входила в состав Римской империи, на ней действовали римские законы, но после вторжения на эти земли варварских племен, они утратили силу.

В связи с этим, молдавский господарь Александр I Добрый (1400-1431 гг.)^[154]приказал сделать на молдавском языке извлечение из византийских «Василик», составленных по повелению императоров греческих Василия Македонянина и Льва Философа. Это извлечение имело силу, по словам Д. Кантемира до его

времени, т.е. до конца XVIII в.¹ Но при этом, молдаване продолжали придерживаться и норм неписанного обычного права, называемого «обычей»^[155][156].

В 1646 г. господарь Василий Лупу Албанос (1634-1654 гг.) повелел собрать все действовавшие до его времени в Молдавии законы, писанные и неписанные, в одну книгу, и утвердил ее руководством для судей - «Уложение Василия Лупу».

В 1804 г. по повелению господаря Александра Константиновича Муруза был переведен на молдавский язык и введен в употребление в Бессарабии сборник законов, известный под названием «Ручной книги законов», составленный в XIV в. (1345 г.) Константином Арменопулом^[157].

Таков круг источников местного права Молдавского княжества.

М.В. Шимановский приводил такое свидетельство современника о правовой системе Молдавского княжества: «Никто не обучается и не понимает Римских и Царских законов, которыми молдаване будто бы руководствуются; они постоянно ссылаются на так называемые «обычаи пэмынтуле», основанные на простых местных обыкновениях и произвольных преданиях; судьи определяются без всякого разбора по одному княжескому повелению»^[158].

Сходным образом отзывался о праве Дунайских княжеств и действительный статский советник Байков в своей «партикулярной записке» от ноября 1813 г.: «В обоих княжествах нет никаких других законов, кроме воли правительства и нескольких заповедей царя Юстиниана, которыми только в важных случаях по гражданской и уголовной части руководствуются, - и то только тогда, когда хотят прикрыть своеволие законами, - которых однако же не только Диванисты (т. е. сенаторы), но и обер-секретари их не обязаны знать; имеется для сего в судебном Диване так называемый номикос или законоискусник на особливом жалованьи, к которому в таких случаях Диван адресуется и утверждает, если захочет, его

определение, на известных только ему законах основанное. А обычаи состоят в праве сильного - и в том, кто больше дает»¹.

После присоединения Бессарабии к России в крае было введено уголовное^[159][160]и финансово-налоговое законодательство империи, но было сохранено местное гражданское законодательство, основанное на местных обычаях и византийских кодексах^[161]. Сразу же после заключения Бухарестского мира 23 июля 1812 г. главнокомандующий русской Дунайской армией П.В. Чичагов утвердил «Временное правление в Бессарабии», согласно которому «жителям Бессарабской области предоставляются их законы»^[162].

В «Уставе образования Бессарабской области» 1818 г. закреплялось, что «...в тяжебных делах жителей Бессарабской области принимаются в основание законы края, а в тех случаях, когда они окажутся недостаточными, принимаются законы русские, но тяжебные дела по уездам Аккерманскому и Измаильскому, так как в них нет молдаван, должны быть производимы и решаемы на основании русских узаконений»^[163].

«Учреждения для управления Бессарабской областью» 1828 года содержало указание на то, что «в тяжебных делах принимаются в основание законы края, где оные окажутся недостаточными, принимаются и законы российские» (параграф 63)^[164]. Это положение нашло свое закрепление в ст. 130 ч. 2 т. II и в ст. 1606 ч. 2 т. X Свода законов Российской империи.

Так, согласно ст. 130 ч. 2 т. II Свода законов «В тяжебных делах принимаются в основание законы края, а в тех случаях, где оные окажутся недостаточными, принимаются общие законы Империи; но тяжебные дела по

Аккерманскому уезду, так как в оном нет молдаван, должны быть производимы и решаемы на основании лишь общих узаконений Империи»¹.

К ст. 1606 ч. 2 т. X Свода законов, повторяющей по содержанию ст. 130 ч. 2 т. II Свода законов, имелось следующее примечание: «Относительно силы и действия господарских грамот при спорах о недвижимой в Бессарабской области собственности, мнением Государственного Совета 1842 года ноября 16 постановлено: «Грамоты, изданные от господарей за их подписанием, а также за подписанием Вел-Логофета, с приложением господарской печати, и за одною только господарскою печатью, без предварительного суждения в Диване, но приведенные в свое время в исполнение оставляются нерушимыми и в силе и в действии их, исключая грамот, изданных от лица господарей на владение имением под условием: буде не явится спорщиков, поелику грамоты сии, не заключая в себе ничего положительного, сами собой подвергались бы изменению, если только от кого-либо предъявится спор; но как и сии последние изданы в давнее время, то при предъявлении против оных спора, должно принимать в соображение узаконения о земской давности и предварительно разрешать, может ли быть продолжаем спор»^[165][166].

Уже в п. 5 Инструкции, данной главнокомандующим русской дунайской армией П.В. Чичаговым первому гражданскому губернатору края действительному статскому советнику Стурдзе^[167], последнему было поручено представить земское уложение для Бессарабской области, которое бы предусматривало: политические права жителей; законы о принятии в подданство и о водворении; права гражданские и уголовные; законы касательно финансов, земской полиции и исполнения приговоров^[168].

Но поскольку этого так и не было сделано до 1917 г., Высочайше утвержденное 15 декабря 1847 года мнение Государственного Совета «Об

изменении некоторых статей действующих в Бессарабии местных законов относительно преимущественного удовлетворения жен за приданое, из имения мужей, пред другими сих последних кредиторами»¹, был утвержден перечень «местных законов» Бессарабии - «шестикнижие Арменопула», «книга Донича» и «Соборная грамота от 28 декабря 1785 г. («Грамота Маврокордато»)»^[169][170].

Перевод этих источников на русский язык был осуществлен Азиатским Департаментом МИД по требованию Второго департамента Правительствующего Сената, в который с 1825 г.^[171] стали поступать по апелляции гражданские дела из Бессарабского областного суда. Для рассмотрения гражданских дел в Сенат наместником Бессарабии были направлены сочинения Арменопуло и Донича на молдавском языке. После издания этих источников местного права на русском языке все прежние бессарабские законы утратили силу.

Русский перевод книги Арменопуло был напечатан в Санкт-Петербурге в 1831 г., в сенатской типографии, в 2-х частях, под названием «Перевод ручной книги законов, или так называемого Шестикнижия, собранного отовсюду и сокращенного достопочтенным номофилактом и судьей в Фессалонике Константином Арменопулом; при чем прилагается и ручная книга о браках, сочиненная Алексеем Спаном, с издания, печатанного в Венеции в 1766 году»^[172]. Она содержит нормы гражданского права и гражданского судопроизводства. Состоит из собственно шести книг, составленных Арменопулом; «Законы земледельческих, выбранных из книги блаженной памяти Императора Юстиниана», состоящие из 10 титулов, и определяющие правила о поземельной собственности и о вознаграждении за вред и ущерб, причиненный чужому имуществу; «Разные законы» - в 3 титулах; «Ручная книга Алексея Спана о браках» - 8 титулов. Второе издание русского перевода этого источника было осуществлено в 1854 г.

Книга Донича переведена на русский с молдавского и напечатана в 1831 г. в сенатской типографии под следующим заглавием: «Краткое собрание законов, извлеченных из царских книг, для руководства обучающихся оным, с указанием на книгу, титул, главу и параграф царских законов, в первый раз напечатанное с дозволения Его Светлости, Господаря и Владетеля Молдавии Скарлата Александровича Калимахи Воеводы, и с благословения Высокопреосвя- щеннейшего Митрополита Молдавии, господина Вениамина, трудами и усердием Молдавского Боярина Андронакия Донича, изданное в Яссах 1814 года». Состояла из 48 титулов (из которых первые восемь и сорок первый титулы были позднее отменены), основанных на греко-римских законах, книге Арменопуло, институтах юриста Михаила Аталиатика, молдавских положительных законах и обычаях, грамоте господаря Маврокордато. Второе русское издание книги Донича было осуществлено в 1850 г.

Грамота 1785 г. была издана на молдавском языке при господаре Александре Иоанновиче Маврокордато, переведена на русский бывшим ректором Кишиневской семинарии Иринеем и напечатана на обоих языках в Кишиневской духовной типографии в 1827 г. под заглавием «Княжеская утвердительная грамота, состоявшаяся вследствие соборного учреждения и определения насчет устройства жертвуемых поместий, виноградников и мест поддомовных, продаж, замен, залогов и монастырских поместий, а равно насчет устройства при дележах цыган и таких людей, кои, быв родом молдаване, смешались посредством женитьбы и замужества с цыганами; сверх того и о других основанных на справедливости учреждениях касательно цыган, принадлежащих другим лицам, 1785 года декабря 28». Грамота делилась на 2 части: первая, относящаяся к гражданскому праву, сохранила свою силу; вторая (о цыганах) утратила свою практическую силу^[173]. Повторное издание грамоты Маврокордато было осуществлено в 1854 г.

В тех же случаях, когда местных законов Бессарабии оказывалось недостаточно, действовали общие законы империи (ст. 1606 ч. 2 т. X Свода законов изд. 1857 г.).

Так, по Указу от 28 мая 1823 г. «О распространении давности на судебные иски в Области Бессарабской»¹ вместо сложных и обширных правил о давности, основанных на римском праве, был веден общий 10-летний срок земской давности. Высочайше утвержденным положением Комитета Министров от 25 октября 1824 г. Сенату была предоставлена власть утверждать акты на владение землями в Бессарабии, Всемилостиво жалуемых разным лицам, в порядке, предусмотренном общими законами империи^[174][175]. Указом Правительствующего Сената от 11 октября 1828 г. «О распространении на Бессарабскую область силы Указа 1821 года декабря 28 о порядке взыскания по долговым обязательствам»^[176]был введен новый порядок взысканий по долговым обязательствам, основанный на русских законах. 18 октября 1829 г. было утверждено мнение Государственного Совета «О времени с которого считать действие узаконений по употреблению гербовой бумаги для актов, в Бессарабии заключаемых»^[177], согласно которому составление всяких актов в Бессарабии подведено под общие государственные законы. 8 июля 1831 г. было Высочайше утверждено мнение Государственного Совета о распространении на Бессарабскую область действия Банкротского Устава^[178]. 23 декабря 1831 г. был принят Сенатский указ «О производстве в Бессарабской области продажи недвижимых имений по приговорам судебных мест, тамошнему Областному гражданскому суду»^[179]. 10 июня 1836 г. было утверждено мнение Государственного Совета «О распространении на Бессарабскую область общих законов Империи о порядке продажи имений»^[180], которым на Бессарабию были распространены русские правила о продаже имений с публичного торга, а также правила о продаже

имений малолетних. 3 июля 1842 г. было утверждено мнение Государственного Совета «О распространении на Бессарабскую область общих законов, касательно совершения актов на продажу недвижимых имений»¹, в соответствии с которым в крае вступал в действие основанный на русских законах порядок ввода во владение недвижимыми имуществами. 23 апреля 1845 г. было Высочайше утверждено мнение Государственного Совета «О силе и действии земской давности»^[181][182], которым на Бессарабию было распространено действие правил исчисления давности для малолетних и действие общего срока давности по делам, возникшим в Бессарабской области в период до введения указанного срока давности. 10 марта 1847 г. Высочайше утверждено мнение Государственного Совета «О учреждении опеки над сиротами и имениями привилегированного в Бессарабии класса людей»^[183]. 15 декабря 1847 г. Высочайше утверждено мнение Государственного Совета «О изменении некоторых статей действующих в Бессарабии местных законов относительно преимущественного удовлетворения жен за приданое, из имения мужей, пред другими сих последних кредиторами»^[184].

Таким образом, если исходить из предложенных С.В. Коданом и С.А. Февралевым критериев выделения систем местного права, системе местного права Бессарабии были характерны следующие признаки:

1. До вхождения Бессарабии в состав Российской империи, область не представляла собой единую территорию, не было ни обособленного развития населения, ни какой-либо общей системы правового регулирования;

2. Система местного права Бессарабии стала формироваться только после присоединения в 1812 г. Бессарабии к Российской империи;

3. Для преодоления архаичных элементов местного права наиболее устаревшие нормы заменялись нормами российского права, поэтому общеимперское российское право - не только в отраслях уголовного, административного или финансового, но и гражданского права - является одним

из источников местного права Бессарабии, наряду с «шестикнижием Арменопуло», «книгой Донича» и «Грамотой Маврокордато».

4. Местные законы не распространялись на Аккерманский и Измаильский уезды (в них действовало общероссийское право), населенные преимущественно колонистами и казенными крестьянами, молдаване составляли здесь не более 30 % населения^[185].

Таким образом, Российская империя представляла собой крупное многонациональное государство, объединяющее народы со значительными социально-экономическими, культурными и конфессиональными отличиями. Только за первую половину XIX в. территория Российской империи увеличилась на 1,6 млн. кв. км, при этом население выросло более чем в 2 раза. Одной из присоединенных к России в этот период территорий являлась Бессарабия, располагавшаяся на стыке трех империй - Российской, Турецкой и Австрийской. Ее важное стратегическое положение являлось основанием внешнеполитического акцента политики Российского правительства, проводимой в Бессарабии, что выражалось в целом комплексе мер, направленных как на социально­экономическое развитие края, так и на формирование соответствующей внешнеполитическим задачам системы органов управления и социальной структуры общества.

В отличие от присоединенных в самом начале XIX в. Царства Польского и Великого княжества Финляндского Бессарабия в 1812 г представляла собой малозаселенную территорию, где имелось только 17 городов и 683 селений, где не было ни одного промышленного предприятия, ни какой-либо системы школьного образования (функционировали только отдельные школы при монастырях), ни единой системы органов управления и суда, ни единых законов.

Для интеграции этой территории в общеимперскую государственно­политическую систему правительству было необходимо провести целый

комплекс мероприятий, носящих как политико-правовой, так и социально­экономический характер.

В результате проводимой Российским правительством политики, Бессарабия стала формироваться и развиваться как самостоятельное социокультурное пространство Российской империи, характерными чертами которого являлись: а) система льгот и преференций, направленных на хозяйственное освоение и социально-экономическое развитие края (нераспространение крепостного права на местное население, продуманная переселенческая политика, освобождение местных жителей на 5 лет от уплаты всех повинностей и на 50 лет от рекрутской повинности); б) таможенная и тарифная политика, способствующая развитию местной торговли и росту городов; в) формирование социально-структурированного общества, включавшего (помимо дворян, духовенства и городских сословий) государственных крестьян, царан, резешей, однодворцев, колонистов и казаков, не находившихся в крепостной зависимости и не связанных, в отличие от крестьян центральнорусских губерний, отношениями общинного землевладения; г) создание разветвленной системы школьного образования, преподавание в которой велось, главным образом, на русском языке; д) сохранение в сфере гражданско-правовых отношений действия местных законов («Шестикнижие Арменопула», «Книга Донича» и «Грамота Маврокордато»), дополняемых по мере необходимости нормами российского общеимперского законодательства.

1.2.