<<
>>

§1. Правовые основы жизнедеятельности городских оьщин в XVIII в.

Источниками данной работы, в первую очередь, послужи­ли разнообразные правовые акты, систематизирован-

ные в Полном собрании законов Российской империи (Регламент

Главного магистрата 1721 г., Грамота на права и выгоды городам

Российской империи 1785 г.

и др.). Что касается научной литерату­ры (дореволюционной, советской и современной), то помимо той ее части, которая так или иначе затрагивает рассматриваемый период российской истории[433], особо следует отметить исследования, непо­средственно посвященные городам в России XVIII столетия. Среди

Глава III

дореволюционных авторов такого рода трудов, в частности, следует назвать Л.О. Плошинского, П.А. Муллова, И.И. Дитятина. Например, интерес для нас представляют такие работы, как «Городское или среднее состояние русского народа, в его историческом развитии, от начала Руси до новейших времен» под авторством Л.О. Плошин- ского и «Устройство и управление городов России» под авторством И.И. Дитятина1. В рамках советского периода выделить подобные ис­следования весьма затруднительно, поскольку в целом вопросы го­родского управления XVIII в. изучались слабо. Так, отдельные сведения можно почерпнуть в книге Л.А. Велихова «Основы городского хозяй­ства», первоначально изданной в 1928 году[434][435]. С 90-х гг. XX в. появилось значительное количество работ, касающихся социально-экономиче­ского развития городов, истории мещанства и т. д. Здесь в качестве примера могут быть названы различные научные статьи, затрагива­ющие вопросы городского управления в России XVIII столетия[436].

Обращаясь к теме, касающейся источников городского пра­ва, следует сказать несколько слов и о трактовке самого понятия

«городское право». Например, отмечается, что применительно к обыч­но изучаемому средневековому городскому праву Западной Европы под этим термином понимаются совокупность правовых норм, на­шедших отражение в законодательных памятниках, которые воз­никли внутри города или в результате пожалования ему и фиксиро­вали его внутренние и внешние отношения.

При этом выделяются раннее средневековое городское право и позднее средневековое городское право. Первый из этих терминов предлагается понимать как закрепленную в нормативных актах совокупность норм, регули­рующих статус горожан и министериалов, отношения между ними, а также отношения по исполнению горожанами сервильных обя­занностей в пределах территории городского поселения. Что каса­ется позднего средневекового городского права Западной Европы, то оно определяется как особая правовая система, нормы которой регулировали различные виды общественных отношений, возни­кающих в процессе организации городского управления и решения горожанами вопросов городского значения в пределах территории города, обладающего особым юридическим статусом1.

Небезынтересно отметить, что понятие «городское право» упоминается и применительно к современной российской право­вой системе[437][438]. Так, по одной из точек зрения оно представляет собой

сложный (комплексный) институт муниципального права, регули­рующий правовые отношения в границах города, в целях создания благоприятных социальных, экономических и экологических ус­ловий для его устойчивого развития, на принципах самостоятель­ности и ответственности жителей[CDXXXIX]. Конечно, в этом случае речь не идет о совокупности правовых норм, регламентирующих обще­ственные отношения только в рамках какой-либо отдельной город­ской общины, однако уместно сказать о разновидностях подобных правоотношений. В рамках данного института выделяется ряд су­бинститутов, которые, в частности, регулируют: а) взаимодействие органов городской власти с органами государственной власти; б) территориальные основы формирования, развития и жизнедея­тельности города; в) организационно-правовые основы формиро­вания и деятельности органов власти в городе; г) участие населе­ния в управлении городом; д) организационно-правовые основы функционирования городского хозяйства; е) финансово-экономи­ческие основы города и др.

Следует также обратить внимание на определенное разли­чие, проводимое между западноевропейским городским правом и городским правом в России (если оно выделяется соответству­ющим исследователем). Так, отмечается, что «если право запад­ноевропейских городов выражало свободу горожан, то городское право в России было его зеркальным отражением и выражало свободу государства (в лице великих князей, а потом царей), считавшегося единственным и безраздельным собственником

земли»1. Таким образом, по мнению Т.А. Сметанниковой городское право в России было, прежде всего, полицейским правом, системой норм права, которая была направлена на установление «угодного высшей государственной власти» правопорядка. Данный автор так­же отмечает, что в России «собственно городов в западноевропей­ском смысле никогда не было». Т. е. в первую очередь русский город выступает как центр власти, военная крепость, и только потом как экономическая, культурная и социальная общность[440][441].

Не вдаваясь в полемику по поводу отдельных аспектов неко­торых из вышеприведенных суждений, тем не менее, нельзя не со­гласиться с тем, что обозначенные факторы существенным образом влияли на специфику источников русского городского права. При этом последнее можно обобщенно охарактеризовать как своеобраз­ную совокупность правовых норм, установленных в отношении той или иной крупной городской общины и регулирующих различные виды общественных отношений (в том числе, упомянутых приме­нительно к современной трактовке городского права), возника­ющих в процессе организации городского управления и решения горожанами вопросов городского значения в пределах территории города.

Переходя к вопросу о русском городском праве XVIII столетия, целесообразно отметить, что основными источниками права в Рос­сии данного периода являлись регламенты, манифесты, именные указы, указы сенатские и синодские, уставы, конвенции, а также

трактаты, являвшиеся международными соглашениями1.

Чтобы выявить среди них источники права, содержащие нормы, которые можно отнести к городскому праву, целесообразно обратиться к тем томам Полного собрания законов Российской империи, где нашли отражение соответствующие реестры. В частности, в данном собра­нии интересующие нас документы были разграничены на две груп­пы: во-первых, акты, что касались городов «вообще», и, во-вторых, акты, которые регламентировали различные вопросы, связанные с городами «в особенности»[442][443]. Необходимо учитывать, что среди дан­ных документов помимо нормативно-правовых актов и иных форм права были перечислены и правоприменительные акты, которые не могут быть отнесены к числу источников, содержащих нормы пра­ва. Примером такого рода актов является Именной указ от 25 фев­раля 1798 г. «Об отпуске денежной суммы на сооружение обелиска в память побед Генерал-Фельдмаршала Графа Румянцева-Задунай- ского», согласно которому для сооружения соответствующего обе­лиска предписывалось отпустить исчисленную сумму (82 441 рубль) в распоряжение графа Тизенгаузена, «сколько он в число ее когда потребует»[444].

Яркой иллюстрацией документов, касавшихся городов «в осо­бенности», являются правовые акты, а также нормативные догово­ры, связанные со статусом городов Ревеля и Риги. Среди них можно назвать Договорные статьи с депутатами города Риги от 4 июля

1710 г. «О сдаче оного и вступлении в Российское подданство»; Уни­версал, данный Эстляндскому княжеству и в особенности городу Ре­велю 16 августа 1710 г. «О подтверждении сему Княжеству всех прав и преимуществ как в духовных, так и в светских делах если оно без сопротивления покорится Российскому оружию»; Договор, заклю­ченный с депутатами города Ревеля 29 сентября 1710 г. «О вступле­нии оного города в Российское подданство на условиях, допущен­ных с Российской стороны»; Жалованную грамоту городу Риге от 30 сентября 1710 г., подтверждавшую все его права и преимуще­ства; Жалованную грамоту городу Ревелю от 13 марта 1712 г., под­тверждавшую все «древние оного города» привилегии, права, суды, законные постановления и обычаи1.

Еще одной важной составляющей данной группы источников городского права являются «Высочайше утвержденные» Уставы столичных городов Санкт-Петербурга (от 12 сентября 1798 г.) и Мо­сквы (от 17 января 1799 г.)[445][446].

С учетом вышеотмеченных особенностей русского городско­го права (отражавших «свободу государства») представляется не­обходимым в первую очередь более подробно рассмотреть группу документов, содержавших предписания в отношении городов «во­обще». Среди них могут быть выделены как правовые акты, цели­ком посвященные вопросам о статусе городов, так и акты, затраги­вающие интересующие нас вопросы только частично. Примерами последних служат «Инструкция или Наказ Воеводам» 1719 г. (содер­жит обязанности воевод в отношении городского управления), «Ин­струкция или наказ Земским Коммисарам в Губерниях и Провинци-

ях» 1719 г. (содержит положения том, какие города состояли «в ве­домстве» губернаторов, воевод и земских комиссаров)1; Регламент (устав) Государственной Коммерц-Коллегии от 3 марта 1719 г. (со­держит нормы о рассмотрении этой коллегией привилегий, данных городам, и ее надзоре за состоянием городов и исполнением горо­довых уставов); «Наказ Губернаторам и Воеводам и их товарищам» от 12 сентября 1728 г. (предусматривает обязанности губернаторов и воевод в отношении городского управления); Наказ, данный Ко­миссии о «сочинении проекта Нового Уложения» от 30 июля 1767 г. (глава XVII «О городах»); «Устав Благочиния или Полицейский» от 8 апреля 1782 г. (содержит значительное число норм, касавшихся городского управления)[447][448].

Что касается правовых актов, полностью либо в большей мере посвященных вопросам городского управления, то уместно пе­речислить основные из них в хронологическом порядке (в том чис­ле, речь идет о документах, соединяющих черты нормативно-пра­вовых и правоприменительных актов):

1) Именной указ от 18 декабря 1707 г. «О росписании городов на Округи кроме тех, которые во 100 верстах от Москвы до Киева и о высылке в Москву с трех дворов по человеку для работ по укре­плении города»[449];

2) Именной указ от 18 декабря 1708 г.

«Об учреждении Губер­ний и о росписании к ним городов»[450];

3) «Регламент или Устав Главного Магистрата» от 16 января 1721 г. (в частности, в главе II определяются обязанности данного органа в отношении городского управления, а глава X посвящена «полицейским делам)1;

4) Инструкция магистратам 1724 г., в том числе содержащая их обязанности в отношении городского управления[451][452];

5) Именной указ от 18 августа 1727 г. «Об уничтожении Глав­ного Магистрата»[453];

6) Сенатский указ от 5 июля 1728 г. «О бытии вместо Маги­стратов Ратушам»[454];

7) Сенатский указ от 28 марта 1737 г. «О поручении Полицей­ского управления Ратушам в Губерниях, Провинциях и городах, кро­ме Санктпетербурга и Москвы»[455];

8) Высочайше утвержденный доклад Сената от 21 мая 1743 г. «О бытии в С. Петербурге Главному Магистрату, а в городах Маги­стратам на прежнем основании»[456];

9) Сенатский указ от 25 июля 1763 г. «О сделании всем горо­дам, их строению и улицам специальных планов по каждой Губер­нии особо»[457];

10) Именной указ от 11 октября 1764 г. «Об учинении Губер­наторам, каждому в своей Губернии, росписания о приписных горо­дах и всех уездах, и об определении, с какой властью Коммисарства, Магистраты и Ратуши остаться должны»[458];

11) Сенатский указ от 22 апреля 1766 г. «О присылке ведо­мостей в Межевую Экспедицию о числе жителей в каждом городе и о количестве выгонных земель»1;

12) Сенатский указ от 2 марта 1775 г. «О доставлении При­сутственными местами и Губернаторами требуемых от них Ком- мерц-Коллегией статистических сведений о каждом городе»[459][460];

13) Сенатский указ от 10 октября 1776 г. «О ежегодной при­сылке ведомостей из городов в Сенат, по прилагаемой форме, о чис­ле купцов и мещан и о принадлежащем с них в казну доходе»[461];

14) Сенатский указ от 19 апреля 1778 г. «О присылке Губерна­торам и Наместническим Правлениям ежегодно в Сенат ведомостей о числе душ в городах по Губерниям, в их ведомстве состоящим»[462];

15) Грамота на права и выгоды городам Российской империи от 16 апреля 1785 г.[463];

16) Сенатский указ от 27 июля 1797 г. «О предоставлении На­чальникам Губерний в Сенат положения о пособиях городам и селе­ниям, потерпевшим несчастие от пожара»[464];

17) Сенатский указ от 8 октября 1797 г. «О переименовании посадами всех городов, оставшихся заштатными, и об учреждении там Ратуш»[465];

18) Именной указ от 16 декабря 1797 г. «О непереименовании заштатных городов посадами и об управлении оных Магистратами и Ратушами»[466].

Помимо этого, в рамках актов, которые касались городов «во­обще», выделяется подгруппа актов, предписания которых относи­лись только к отдельным территориям. Примерами служат Поли­цейский Устав Герцогства Лифляндского от 4 мая 1766 г.; Именной указ, данный рижскому и ревельскому генерал-губернатору графу Броуну от 4 сентября 1785 г. «О произведении в Рижской и Ревель­ской Губерниях выборов Магистратских членов на основании Городового Положения»; Именной указ, данный рижскому и ревель­скому генерал-губернатору графу Броуну от 5 июня 1786 г. «О запи­сывании в мещанство и купечество Рижской и Ревельской Губерний по Городовому Положению и другим указам, и об учреждении Поли­ции в городе Риге»; Сенатский указ от 12 октября 1787 г. «О введе­нии Городового Положения в Рижском Наместничестве»; Именной указ от 27 ноября 1795 г. «О приведение в действие Учреждений о Гу­берниях в Курляндской Губернии»1.

Обращаясь к более подробному рассмотрению (на примере Риги) группы актов, касающихся городов «в особенности», следу­ет отметить, что в результате территориального расширения рос­сийского государства сформировалась сложная форма его социаль­но-территориального устройства, а именно Российская империя. Особое место в государственно-правовом развитии страны стало занимать отношение к местным системам государственного управ­ления и права, отразившим соответствующий опыт народов, во­шедших в состав Российской империи[467][468].

Указывается, что целесообразность сохранения местных управленческих институтов и правовых систем обуславливалась следующими факторами. Признание российской верховной власти среди жителей вновь присоединенных территорий, расположение местных элит позволяли обеспечить внутриполитическую ста­бильность в том или ином национальном регионе и устойчивость государства во взаимоотношениях с соседними странами. При этом учитывались обстоятельства, затруднявшие распространение на всю территорию России одних и тех же правовых норм. Речь идет о причинах культурного и экономического характера, в том числе находивших отражение в местном законодательстве, которое в ряде случаев могло быть более совершенным по сравнению с россий­ским. При этом в рамках юридической политики российского госу­дарства происходило согласование общегосударственного законо­дательства с местными узаконениями и иными источниками права, в том или ином объеме сохранявшими юридическую силу во вновь присоединенных регионах[CDLXIX].

В связи с вышеизложенным необходимо сказать о соответ­ствующих местных источниках права, которыми на территории так называемых прибалтийских губерний до присоединения их к Рос­сии служили:

1) грамоты, относящиеся к отдельным предметам законо­дательства. Данные грамоты выдавались «со времен завоевания Прибалтийского края немцами в конце XII века, а также папами, римскими императорами, епископами, архиепископами и орде­ном, а с присоединением некоторых провинций к королевствам

Польскому, Датскому и Шведскому - королями, которые подтвер­ждали права и привилегии сословий и городов»1;

2) своды, особые сборники действовавших законов, относящие­ся к той или иной сфере жизнедеятельности местного сообщества. На­пример, к действовавшим в Лифляндии (главным городом которой считалась Рига) сводам относятся: рыцарское право (Ritterrecht)[470][471]; вик-эзельское ленное право (Wiek-Oeselsches Lehnrecht)[472]; устав су­допроизводства Фабри (Formulare procuratorum Fabri)[473]и особые своды законов для крестьян[474].

3) положения разнообразных собраний (например, ландта­гов) «местных владетелей края», договоры между ними1 и т. п.

Кроме того, в качестве внешних форм выражения норм права выступали и иные акты: в частности, германские законы, церков­ные уставы (источники канонического права) и источники римско­го права. Также в законодательных актах содержатся указания, по которым в решениях дозволялось ссылаться на древние обычаи, но только в тех случаях, когда «нет точного и ясного закона и когда са­мый обычай не изменился в течение времени и с переменой обсто­ятельств». Что касается судебной практики, то, к примеру, в период шведского владычества дозволялось ссылаться на судебные реше­ния в случаях: а) когда последовало несколько сходных решений в высшей судебной инстанции соответствующей области; б) когда они не противоречили точным словам закона; в) когда они не были отменены высшей инстанцией[475][476].

В целом подчеркивается, что правовая система Остзейских губерний Российской империи сформировалась под влиянием раз­личных правовых культур (главным образом немецкой). Многочис­ленные и разнообразные источники права, действовавшие на дан­ной территории, составлялись в течение столетий под влиянием изменявшихся почти беспрерывно обстоятельств. Так отмечается, что области, входившие в состав Остзейского края до присоедине­ния к России, хотя и имели между собой тесные связи, «но не состав­ляли одного государства. Они находились под управлением разных властей, отчего происходит первое основное различие источников

законодательства края по областям. В каждой из областей образо­вались два главных состояния - земское или дворянское, из ленных владельцев (вассалов) и городское, из жителей городов. Каждое из этих состояний отличалось особыми правами, особыми обществен­ными учреждениями, гражданскими и уголовными законами»1. По­этому следует разграничивать источники земского права и источ­ники городского права[477][478].

Что касается непосредственно Риги, то примерами грамот, подтверждавших права и привилегии этого города (до присоедине­ния к России) служат Королевская грамота 31 мая 1593 г., данная королем Польши Сигизмундом III, грамота шведского короля Густа­ва Адольфа (25 сентября 1621 г.) и т. д. Если же говорить о наибо­лее ранних законах, то город Рига получил их от основавшего его в начале XIII века епископа Альберта. Грамотой данного епископа в 1211 г. Риге было даровано готландское право. Также были состав­лены особые статуты (содержавшиеся в них положения касались гражданского и уголовного законодательства, а также правил судо­производства), которые постепенно изменялись и дополнялись. По­мимо общих для всех граждан Риги актов каждая гильдия и каждый цех имели свои положения, именуемые шрагами, которые, с одной стороны, касались внутреннего управления гильдий и цехов, а с дру­гой, - правил производства торговли и ремесел[479].

Во время польского и шведского правления неоднократно ставился вопрос об исправлении и дополнении рижских статутов. Еще в период польского владычества предпринимались попытки собрать воедино рижские городские права. Однако проект дважды

оказывался неудачным: «сначала его на месте признали неудовлет­ворительным ., а затем переработанный в 1604 г. представили ко­ролю на утверждение, каковое было отложено до сейма; но, прежде чем сейм состоялся, Лифляндия была уже подчинена Швеции»1. Но­вый проект рижских городских законов был составлен около 1653 г. членом рижского магистрата Иоанном Мейером, но «застрял» в риж­ском архиве. В 1662 г. шведское правительство распорядилось со­брать местные законы для их рассмотрения и утверждения вер­ховной властью; в 1663 г. особая комиссия начала работу. В 1674 г. проект, разработанный на основе сборника Мейера, был отправлен в Стокгольм, но затем был утерян в государственном архиве. В 1681 г. рижский магистрат, получивший известие об этом, отправил новый список проекта, однако и «сие не имело никаких последствий»[480][481]. В итоге данный сборник так и не был утвержден шведским пра­вительством, однако постепенно он был введен в употребление обычаем и на практике стал рассматриваться в качестве действу­ющего закона (позднее утвержден Петром I), заменив устаревшие «древние статуты»[482]. Кроме указанных статутов в Риге со времени шведского правления действовали отдельные уставы и положения, часть из которых была издана шведским правительством (напри­мер, устав для ремесленников 1669 г.), другие же были составлены

рижским магистратом (при этом их значительная часть оставалась никем неутвержденной)1.

Переходя к вопросам, связанным с присоединением соответ­ствующих территорий к российскому государству, нужно сказать, что для политики российской верховной власти в период строи­тельства империи была характерна практика издания обращенных к населению присоединяемых территорий манифестов, а также «жалованных» правовых актов о сохранении им прежнего право­вого статуса. Так, Петр I в 1710-1712 гг. по мере продвижения в ходе Северной войны в Прибалтику издал ряд жалованных грамот в под­тверждение «древних» привилегий, прав жителей Остзейского края[483][484]. По замечанию А.С. Невзорова Петр I, «страстно желая иметь среди своих подданных лиц, говорящих по-немецки, и в надежде привлечь их на свою сторону», приказал командующим войск изда­вать универсалы, в которых обещалось, что русское правительство не только сохранит прежние преимущества, но и увеличит их при условии добровольного подчинения русской власти[485].

Обращают на себя внимание аккордные пункты, договорные статьи, т. е. соглашения между жителями данной местности и коман­дующими русских войск. Отмечается, что внешне эти акты похожи на коллективные прошения жителей с краткими резолюциями вое­начальников. К примеру, города просили о сохранении городских зе­мель и преимуществ магистратов, права собраний, цехов и гильдий, привилегий сухопутной и морской торговли, немецкого языка и чи­новников, знающих этот язык[486]. В частности, Рига просила о сохране­нии древней монеты и прежних таможенных пошлин, об освобож-

дении городских земель от существовавших сборов, о поступлении доходов в пользу города, а не казны и т. д. Предварительные ответы на договорные статьи с депутатами города Риги «о сдаче оного и всту­плении в Российское подданство» были даны генерал-фельдмарша- лом Б.П. Шереметьевым 4 июля 1710 г. При этом некоторые пункты, содержавшие вопросы, разрешение которых превышало власть Шереметьева, были отложены до Высочайшего усмотрения1.

Помимо прочего, согласие фельдмаршала было получено по следующим пунктам, касающимся рижских прав, привилегий и т. п.:

1) свободное отправление аугсбургского исповедания. Ого­варивалось сохранение данного исповедания «без всякой переме­ны во всей полноте и при существующих около 200 лет обрядах» в Риге и принадлежащих городу гражданских и духовных округах; восстановление существовавших в период польского владычества консисторий; предоставление магистрату права выбора и опреде­ления священников и служащих при гимназии, латинских и немец­ких школах в городе и его округе (п. 1)[487][488];

2) общее подтверждение привилегий, предполагавшее сохра­нение городом принадлежащих ему земель, доходов, преимуществ, привилегий, «судебной расправы», обычаев, вольностей и проче­го тому подобного «на воде и на сухом пути, как оные издревле от Магистров, Епископов, Королей Польских и Шведских переходили как вообще, так и в частности» (п. 2). Уточнялось, что в дальнейшем рассмотрение и распространение городских привилегий следует производить при участии рижского магистрата (п. 17)[489];

3) особо оговаривалось сохранение во владении города не только древних родовых, но и жалованных ему впоследствии мает­ностей, вотчин с зависящими от них землями, без всякого измене­ния имевшихся от 1680 года доходов, прав и всего, что к тому при­надлежит (п. 3, п. 14)1;

4) что касается городских учреждений, то речь шла об остав­лении магистрата и судей с принадлежащими к ним служителями при их званиях, привилегиях, правах и жаловании из доходов города (п. 4). Магистрат и город Рига (как столица соответствую­щей провинции) оставались при своих «древних достоинствах», преимуществах, судопроизводстве, в частности, упоминались пол­номочия магистрата, касающиеся избрания и определения служи­телей духовного и мирского звания (п. 9). При этом согласно отдель­ному пункту не следовало вводить «никаких судей и прав» кроме тех, которые существовали до этого времени, также «ни в канце­лярии, ни в переписке» не следовало употреблять иного языка кро­ме немецкого (п. 10). Все прочие звания, большие и малые гильдии, компании, амты (цехи) и заведения (как духовные, так и мирские) сохранялись в существующем положении и при своих доходах под бывшим «до сего времени» городовым управлением (п. 5). Кроме того, оговаривалось положение, согласно которому не дозволялось к стеснению существующих амтов учреждение новых ни в городе, ни в его округе (п. 7)[490][491];

5) по поводу прав городского состояния говорилось следую­щее: «чтобы все городские амты, коллегии, цехи и компании, равно как и все граждане и жители оного города шляхетные и нешляхет­ные остались, как исстари водилось, при своих маетностях, приви-

легиях, правах, шрагах, исправлениях и владении, как в городе, так и вне оного и в уездах» (п. 7)1.

30 сентября 1710 г. Петр I даровал жалованную грамоту горо­ду Риге «в подтверждение всех его прежних городских прав, стату­тов, судов, чинов, вольностей, древних обычаев, преимуществ и вла­дения наследственными местностями на том же основании, как оные издревле от разных Государей содержаны были»[492][493]. 12 октября 1710 г. последовало решение Петра I по поводу пунктов, предостав­ленных при сдаче Риги его усмотрению[494]. Так, разрешение вопросов о сохранении употребления прежней крупной монеты, о неумно- жении таможенных пошлин и т. п. было отложено «до спокойного времени и дальнейшего разыскания и собрания полных сведений»[495].

На протяжении XVIII века права и привилегии города Риги подтверждались рядом актов, изданных российскими императора­ми и императрицами. Среди них можно назвать:

- Именной указ Петра II от 14 марта 1729 года, объявленный из Верховного тайного совета Сенату «О подтверждении данной го­роду Риге в 1630 году Шведским Королем Густавом Адольфом при- вилегии»[496];

- Жалованную грамоту, данную Анной Иоанновной 23 авгу­ста 1730 г. бургомистрам, ратманам и всем мещанам города Риги в подтверждение всех их прав и привилегий[497];

- Грамоту, данную Анной Леопольдовной 20 февраля 1741 года «города Риги Бургомистрам и Ратманам, в подтверждение прежних их привилегий»1;

- Жалованную грамоту, данную Елизаветой Петровной 17 сентя­бря 1742 года «города Риги Бургомистрам, Ратманам и всему граждан­ству о подтверждении всех прав и привилегий, сему городу данных»[498][499];

- Жалованную грамоту, данную Екатериной II 27 августа 1763 г. «города Риги Магистрату и общему мещанству о подтверж­дении всех прав, преимуществ, вольностей, уставов и привилегий, дарованных сему городу»[500] .

Также прав и привилегий Риги касались положения неко­торых международных договоров России. В статье 9 Ништадского трактата, заключенного между Россией и Швецией 30 августа 1721 г., говорилось о том, что все жители Лифляндской и Эстляндской про­винций, равно как и острова Эзеля (дворяне и недворяне), города, расположенные в этих провинциях, магистраты, гильдии и цехи при привилегиях, обыкновениях, правах и преимуществах, кото­рыми они пользовались в период шведского правления, «посто­янно и непоколебимо содержаны и защищены будут»[501]. Подобная формулировка содержится и в ст. 9 трактата, заключенного между Россией и Швецией 7 августа 1743 г. в г. Або[502].

С учетом вышеизложенного необходимо отметить, что с при­соединением Остзейского края к России в местных узаконениях, в том числе действовавших в Риге, должны были произойти опреде­ленные изменения. Одна группа актов в силу перемены «верховно-

го обладания» подлежала полному изменению (например, уставы о государственной службе, пошлинах); другая группа актов подвер­галась частичному изменению, поскольку при применении ряда об­щероссийских законов (например, уставов о повинностях) к Остзей­скому краю в качестве изъятия были сохранены некоторые преж­ние положения. Наконец, третья группа актов в силу подтвержде­ния разнообразных привилегий продолжила свое действие. При этом с учетом изменявшихся обстоятельств в данные акты также вносились частичные исправления и дополнения1.

Область регулирования функционирования рижской город­ской общины (при сохранении существовавших привилегий) также претерпела определенные перемены. Так, 22 августа 1767 года был издан Сенатский указ «О записывании иностранцев в Рижское ме­щанство,на основании манифеста 1763 года»[503][504]. Согласно Именному указу, данному рижскому и ревельскому генерал-губернатору графу Броуну, от 4 сентября 1785 г. в Рижской и Ревельской губерниях над­лежало производить выборы магистратских членов на основании Городового положения 1785 года. При этом подчеркивалось, что осуществление выборов в соответствии с указанным положением не только не стесняет ту или иную городскую общину в правах, вы­годах и преимуществах, но и распространяет их, присваивая «пра­во выбора Судей Магистратских целому обществу свойственные, нежели одному Магистрату»[505]. В другом именном указе (от 5 июня 1786 г.), данном рижскому и ревельскому генерал-губернатору, го­ворилось о записывании в мещанство и купечество Рижской и Ре­вельской губерний по Городовому положению и другим указам,

и об учреждении полиции в городе Риге1. В свою очередь, Сенатский указ от 12 октября 1787 г. «О введении Городового Положения в Рижском Наместничестве» предполагал немедленное введение Городового положения в Риге[506][507].

Однако Именным указом Павла I от 28 ноября 1796 г. «О вос­становлении в Лифляндии и Эстляндии Присутственных мест, кои по тамошним правам и привилегиям существовали до 1783 года» предписывалось восстановить городские магистраты на прежнем основании[508]. Соответственно, действие Городового положения 1785 г. применительно к Риге в царствование Павла I было фактически прекращено.

Таким образом, подводя итог данному параграфу и опираясь на разграничение изложенных в Полном собрании законов Россий­ской империи актов по рассматриваемой тематике на документы, касающиеся городов «вообще» и городов «в особенности», мы мо­жем дополнить и уточнить его, выделив в рамках первой группы ряд подгрупп. Следует учитывать, что среди перечисленных актов наряду с собственно нормативными актами встречаются также документы смешанного характера, т. е. соединяющие в себе черты нормативно-правовых и правоприменительных актов. При этом не­которые из них, в первую очередь, касаются полномочий вышестоя­щих органов власти в области городского управления, что также не­обходимо учитывать при анализе источников русского городского права, которое обладало некоторыми специфичными признаками по сравнению с западноевропейским городским правом.

<< | >>
Источник: Источники русского городского права XIII-XVIII вв. : монография / И. А. Александров, Ю. В. Оспенников, Р. В. Фоменко, Л. Е. Ютяева ; под общ. ред. Ю. В. Оспенникова. Самара,2016. 352 с.. 2016

Еще по теме §1. Правовые основы жизнедеятельности городских оьщин в XVIII в.:

  1. §1. Правовые основы жизнедеятельности городских оьщин в XVIII в.
- Авторское право РФ - Аграрное право РФ - Адвокатура России - Административное право РФ - Административный процесс РФ - Арбитражный процесс РФ - Банковское право РФ - Вещное право РФ - Гражданский процесс России - Гражданское право РФ - Договорное право РФ - Жилищное право РФ - Земельное право РФ - Избирательное право РФ - Инвестиционное право РФ - Информационное право РФ - Исполнительное производство РФ - История государства и права РФ - Конкурсное право РФ - Конституционное право РФ - Муниципальное право РФ - Оперативно-розыскная деятельность в РФ - Право социального обеспечения РФ - Правоохранительные органы РФ - Предпринимательское право России - Природоресурсное право РФ - Семейное право РФ - Таможенное право России - Теория и история государства и права - Трудовое право РФ - Уголовно-исполнительное право РФ - Уголовное право РФ - Уголовный процесс России - Финансовое право России - Экологическое право России -