<<
>>

§3. Осокенности системы управления и суда

Термин «пошлина», который уже неоднократно упоми­нался в предыдущих параграфах, очевидно имеет весь­ма широкие рамки значений, которые могли вкладываться в него со­временниками. Он обозначал и правовую традицию, и определённую систему судоустройства и судопроизводства, в целом некий заведён­ный предками, проверенный временем общественный порядок.

На это широкое толкование указывают разные примеры употребления данного термина. Например, в договорных грамо­тах Новгорода с тверским князем Михаилом Ярославичем о взаим­ной помощи в тверской грамоте заключительная фраза посвящена определению подсудности княжеских сёл и людей: «А што будеть моихъ селъ в Новъгородьскои волости или моихъ слугъ, тому буди судъ безъ перевода», а в новгородской грамоте в этом же месте уже даётся расширительная трактовка за счёт использования термина «пошлина»: «А што пошлины городь[с]к[ыи] во Тфери, и въ Нове- городе, и в Торъжьку, и въ Волоце, а то по давнои пошлине»[60]. Как видно из этого текста, в каждом городе существовала своя право­вая традиция, включавшая в себя систему обычноправовых норм и определённый порядок судопроизводства.

В связи с тематикой параграфа находится ещё одна важная проблема - как правильнее рассматривать власть городской

общины в подсистеме городского права: как систему самоуправле­ния или как власть, обладающую суверенитетом? Большинство со­временных исследователей городского права, не ставя и не рассма­тривая саму эту проблему, исходят из понимания власти городской общины как местного самоуправления1.

В историографии эта проблема специально не рассматрива­лась, однако уже в дореволюционной литературе некоторые авто­ры говорили о двух этапах развития городского самоуправления - вечевом и магдебургском[61][62]. Тем самым, с одной стороны, указывалось на основания для выявления двух моделей городского права, с дру­гой стороны, обе модели всё равно априорно расценивались как самоуправление, а не как публичная власть, обладавшая сувере­нитетом.

Многие авторы последовательно игнорируют значение вече­вого строя, связывая становление государственности исключитель­но с княжеской властью. Вечевые структуры в лучшем случае рас­сматриваются как некий начальный этап, фундамент для возник­новения собственно властных структур. Например, М.В. Сильчен­ко, рассуждая о становлении городского права в западнорусских землях, полагает, что городское самоуправление заполнило тот

вакуум властных структур, который появился в городах в резуль­тате исчезновения вечевых институтов, вместо вечевых структур появились две параллельные структуры: великокняжеская адми­нистрация и органы городского самоуправления по магдебургско­му образцу1.

Действительно, европейское городское право выстраивается как система самоуправления, не претендующая на права суверена. В городских хартиях тоже нередко можно встретить указания на «древние обычаи», то есть на освящённый временем порядок (на­пример, в хартии, данной в 1200 г. Ионном Безземельным Ипсвичу: «правосудие должно осуществляться в соответствии с древними обычаями города Ипсвича и наших свободных городов»), но истоки власти городской общины и круг её полномочий были другими.

В Европе города обычно располагались на земле феодала и, постепенно вырастая, доходили в своих отношениях с феодалом до необходимости выкупа городской земли, приобретения хартии, дававшей свободу от власти феодала. На эту связь между статусом городской общины и особенностями поземельных отношений с фео­далами указывали, например, английские историки, характеризуя становление городов: «Аренда городской земли у феодала была боль­ше, чем держание [то есть больше, чем право отчуждать или отказать городскую землю по завещанию]. Это было гражданское и правовое состояние, способ жизни, зависимый от членства в общине»[63][64]. Ещё бо­лее показателен пример городов кульмского права, для устройства

которых определённый земельный участок выдавался учредителю, организовывавшему колонизацию и возглавлявшему в дальнейшем управление1.

По замечанию Л.А. Рогачевского, в этой подсистеме го­родского права важной чертой власти суверена (феодала) является «непосредственное господство над землёй, из которого, в свою оче­редь, и вырастает право суда»[65][66].

На это же обстоятельство обращают внимание исследовате­ли, стоящие на позициях марксистского подхода: «О феодальной природе средневекового города свидетельствует и характер город­ского землевладения. Город не выходил из сферы тех отношений собственности, которые основывались на монополии господствую­щего класса на землю. И хотя земля не играла сколько-нибудь суще­ственной роли в городском ремесленном производстве и, во всяком случае, не была здесь основным условием производства, городское землевладение существовало и охватывало не только земли, ис­пользуемые горожанами в качестве пастбищ, сенокосов и (значи­тельно реже) пахотных угодий, но и земли, на которых стояли дома горожан, их мастерские и лавки, общественные здания и другие по­стройки. Город стоял на земле феодала (короля, крупных светских и церковных землевладельцев), и даже, если он превращался в неза­висимую городскую коммуну, как, например, во Франции, и горожа­не (точнее, верхушка горожан) сами выступали как коллективный сеньор, город все же не выходил за рамки отношений собственно­сти, обусловленных монополией феодалов на землю»[67].

Таким образом, вовлечённость городов в систему феодальных отношений, их включённость в систему иерархии феодалов, исклю­чала возможность приобретения суверенитета. «Независимые», «вольные» городские общины сохраняли свою подчинённость крупным феодалам. Например, в Лондоне община-коммуна плати­ла ежегодный налог королю, 24 олдермена, составлявшие высший орган управления, приносили присягу исполнять свои обязанности «по закону господина короля, данного им в городе Лондоне, спасая вольность города»[68].

Иная ситуация складывалась в древнерусских землях. В не­которых городах мы находим такое же восхождение к княжеской власти как источнику суверенитета и права, но при этом в других городских общинах акцент делается на само сообщество горожан и их правовую традицию как важнейший источник власти и права.

Наиболее ярким примером такого устройства являются городские общины северо-западных русских земель, прежде всего, Новгород.

В историко-правовой науке до сих пор нет единого подхода к определению системы судов Новгородской и Псковской респуб­лик. С одной стороны, характерное для этого периода соединение административной и судебной власти предполагает, что система судебных органов во многом повторяла устройство администра­тивного аппарата. С другой стороны, относительно самого этого устройства существуют различные точки зрения, а многие авторы считают необходимым подчеркнуть значение судов, не связанных напрямую с административным аппаратом. В рамках подхода, ори­ентированного на максимально дробное членение устройства су­дебной власти в Новгороде, выполнено одно из первых исследова­

ний по истории новгородской судебной системы, принадлежащее А. Куницыну. Всю систему новгородских судебных органов он делил на общенародные и особенные суды, относя к первым суды вече, князя, посадника и одрин, а ко вторым суд тысяцкого и суды смест- ной, порубежный, церковный, таможенный и проезжий1.

В последующем в советской и современной историографии преобладала тенденция к упрощению системы судов, основанная на выявлении только основных судебных органов - суда князя и по­садника, вечевого суда, суда тысяцкого и церковного суда. Из общей тенденции выделяется позиция О.В. Мартышина, который, как и до­революционные исследователи, указывал на сложность системы новгородских судов, выделяя в ней наиболее распространённые третейские суды (к ним он относил и особую процедуру заключе­ния мировых сделок), а также государственные, духовный (владыч­ный), вотчинные и сместные суды[69][70].

При рассмотрении системы судов Новгорода и Пскова необ­ходимо учитывать, что исследователь имеет дело не со статичной, а с динамично развивавшейся системой, взаимодействие элементов которой изменялось с течением времени.

Среди всех судебных органов Новгородской и Псковской респу­блик важнейшее значение имел вечевой суд, осуществляемый вла­стью общинного коллектива.

Вече являлось чрезвычайно гибким органом власти, который при необходимости брал на себя различ­ные функции. Важнейшей функцией вече являлась законодатель­ная. Только на вечевых собраниях могли приниматься новые законы

и изменяться уже существующие. Примерами законодательной де­ятельности вечевых собраний являются Новгородская и Псковская Судные грамоты. В 108-й статье Псковской Судной грамоты специ­ально оговаривается порядок принятия новых законов и измене­ния текста Грамоты.

Следующей по значению функцией веча была судебная. Вече не только контролировало деятельность судебных органов власти, но и выступало как суд первой инстанции по делам, имеющим боль­шое значение для горожан. На ранних этапах существования Нов­городского княжества суд осуществлялся князем и посадником на вече, то есть горожане принимали участие в публичном княжеском суде. Однако в дальнейшем княжеский суд и суд вече раздели­лись, и уже в Псковской Судной грамоте содержится законодатель­ное подтверждение этого разделения (ст. 4): «А князь и посадник на вече суду не судят.»[71]. Особенную актуальность это разделение получило в связи с тем, что в ряде случаев вече судебной властью преследовало высших должностных лиц: в 1141 году состоялся суд над посадником Якуном Мирославичем, в 1209 г. - над посадником Дмитром Мирошкиничем.

В исследовательских работах практически не существует раз­ногласий относительно определения сферы компетенции вечевого суда. Ещё А. Куницын предположил, что суду веча подлежали лица мирского и духовного чина по уголовным делам относительно пуб­личных преступлений (delicta publica), к которым принадлежали «1) государственная измена, 2) притеснение народа государственны­ми чиновниками, 3) возмущение общей тишины, 4) сопротивление судебной власти, 5) отступление от православной веры, ересь и рас­

кол»1. В дальнейшем не подвергалось сомнению, что вече судило дела о государственных преступлениях, но сомнению подвергалось рассмотрение вечевым судом преступлений против веры, и высказы­вались предположения, что гражданские дела также могли рассма­триваться вечем[72][73].

В целом следует согласиться с коррективами, вне­сёнными О.В. Мартышиным в определение компетенции вечевого суда по А. Куницыну: «Можно было бы согласиться с куницынским определением судебной компетенции веча (разбирательство дел о преступлениях публичных), если бы считать критерием публич­ности не формальный состав, а общественный резонанс и учитывать отсутствие четкой грани между преступлением и гражданским пра­вонарушением, а также вообще любым актом, причинившим ущерб Новгороду»[74].

Действительно, в XII-XIV вв. вече в Новгороде и Пскове прояв­ляет себя в качестве судебного органа по самым разным делам, ко­торые объединяет общественный резонанс, особое значение их для горожан. Однако большинство исследователей соглашаются в том, что к концу этого периода вече уже не выступает в качестве органа судебной власти. Н.Л. Дювернуа подчёркивал, что псковское вече не вершило суда и это проявлялось даже в процедуре созыва вече: «Та­ких [вечевых - Ю.О.] колоколов было два. В один звонили на вече, в другой на сени [то есть на княжий суд - Ю.О.]. Первый называл­ся большим колоколом, второй меньшим»[75]. Подтверждение этой

позиции исследователи видели в 4-й статье Псковской Судной гра­моты, согласно которой «князь и посадник на вечи суду не судять, судити им у князя на сенех...»1. В этих словах Грамоты авторы ус­матривали указание на изоляцию вечевого собрания от реализации судебной власти[76][77]. Гипотетически возможно и другое понимание, согласно которому статья разграничивает суд вече и княжеский суд, однако для его подтверждения необходимы конкретные примеры применения вечевыми собраниями судебных полномочий в XV в.

На основе анализа Новгородской Судной грамоты, А.Н. Фи­липпов также отмечал, что в XV в. вече уже не осуществляло судеб­ную функцию: «. грамота вполне разумно выделяет судебные кол­легии, ею признаваемые, от вмешательства в их функции народно­го собрания, как бы последнее ни было составлено, то есть являлось ли оно законным или незаконным»[78].

Однако практически сразу же Филиппов признаёт, что неко­торые функции в судебной сфере у веча сохранились: «по жалобе истца вече могло давать ему своих приставов, которые шли к судье, не решившему дело, причем он должен был «тот суд кончати перед тыми приставы», то есть в их присутствии»[79].

Очевидно, что запрет на осуществление суда на вече, прямо выраженный в Псковской Судной грамоте, являлся одним из прояв­лений тенденции усиления влияния княжеской власти и ослабле­ния традиции публичности суда.

В 27-й ст. Новгородской Судной грамоты, определяющей при­ведение к присяге судебных чиновников, перечисляются три основ­ных вида судов Новгорода, и вечевого суда среди них уже нет: «А по­саднику и тысятцкому и владычню наместнику и их судьям и иным судьям, всим крест целовать да судить им в правду»1. И в других статьях, определяющих общие вопросы суда, везде определяются только эти три суда (ст. 8, 9 и др.).

В летописных известиях также мы находим указание на три основных суда - церковный суд владыки, суд посадника и суд тысяц- кого[80][81]. Следуя за логикой источников права именно эти три суда - князя и посадника, тысяцкого и владыки - следует рассматривать в качестве основы судебной системы как Новгорода, так и Пскова.

Посадник являлся главой Новгородской республики (во Пско­ве было два посадника), он представлял городскую общину во внеш­них сношениях и возглавлял систему внутреннего управления. По­садники избирались на вече из числа влиятельных боярских родов на неопределённый срок, обычно год или два. Функции посадника были весьма разнообразны.

Посадник возглавлял административно-судебный аппарат, назначая на нижестоящие должности. Кроме того, посадник сам осуществлял судебную функцию, принимая участие в княжеском суде как представитель городской общины, призванный следить за тем, чтобы князь судил согласно принятым в соответствующей го­родской общине обычаям и законам.

В договорные грамоты с князьями традиционно включал­ся пункт о том, что князь не может осуществлять свой суд без по­садника. В Новгородской Судной грамоте эта формула меняется на противоположную - посаднику запрещается решать судебные дела без княжеского наместника. Л.В. Черепнин верно отметил, что окон­чание ст. 2 («а без наместников великого князя посаднику суда не кончати») является более поздней припиской, поскольку это требо­вание противоречит обычной формуле договорных грамот с князь­ями («а бес посадника ти, княже, суда не судити»)1. Добавлена эта вставка была в 1471 г. под воздействием изменившегося соотноше­ния сил и усилившегося московского влияния, что автоматически означало расширение княжеских полномочий.

В Псковской Судной грамоте дополнительно указывалось, что даже чтение грамот разделялось между княжеским и городским дьяками (ст. 79): «А коли имуть тягатся о земли или о воде, а поло- жать двои грамоты, ино одны грамоты чести дьяку княжому, а дру­гие грамоты чести дьяку городскому»[82][83]. Принцип взаимодополняе­мости княжеской и городской властей, а также контроля общинных исполнительных органов над княжеским судом поддерживался на всех уровнях судебной власти.

В отличие от Новгорода, в Пскове вече избирало не одного, а двух посадников, также называвшихся «степенными» (поскольку они выступали перед вече со степени, специального помоста). Вто­рой посадник выполнял функции тысяцкого, должности которого в Пскове не существовало.

Псковская Судная грамота специально посвящает одну из ста­тей процедуре смены посадников (ст. 60): «А которой посадник слезет степени своей, орудиа и судове самому управливати, а иному насед его судове не пересужати»1. П.Н. Мрочек-Дроздовский, основываясь на этой статье, делал вывод, что «сказанное о смене посадников от­носилось и к смене всех других должностных лиц земского уряда»[84][85]. Действительно, Грамота в некоторых случаях устанавливает общие требования ко всем судьям на примере конкретной судебной долж­ности. Но при этом нельзя игнорировать своеобразие должности посадников, которые должны были меняться значительно чаще, чем должностные лица, находящиеся у них в подчинении.

П.Н. Мрочек-Дроздовский различал суд князя и суд посадни­ка, выдвигая предположение, что «суд собственно княжой отличал­ся от суда посадничьего лишь тем, что от дел, подлежавших послед­нему, не шли казенные пени»[86]. При этом исследователь признавал, что суд посадника происходил там же, где и княжеский - на княже­ском дворе, и что князь принимал участие в суде посадника.

Однако эта точка зрения не находит убедительного под­тверждения. Высший уровень этого суда, в самих Новгороде и Пско­ве, был представлен непосредственно князем (или его наместни­ком) и посадником, местный уровень - княжескими тиунами и низ­шими должностными лицами, подчинёнными посаднику.

По Новгородской Судной грамоте в состав суда тиуна вводи­лись два пристава, каждый из которых представлял одну из сторон (ст. 25): «А в тиуне одрине быти по приставу с сторону людем до­брым, да судити им в правду крест поцеловав на сей на крестнои

грамоте»1. В договорных грамотах это правило подтверждается: «А тиуну твоему судити в одріне с новогородцкіми приставы»[87][88]. По смыслу статьи избираемые сторонами для участия в суде тиуна при­ставы являлись в то же время должностными лицами. В этой связи вполне допустимо предположение О.В. Мартышина, что, возможно, «в ведомстве веча или посадника находился штат приставов, из ко­торых каждой стороне предлагалось пригласить одного в одрину (палату) тиуна для участия в ведении их дела»[89].

Разновидностью княжеского суда являлся так называемый проезжий суд, осуществлявшийся самим князем или его должност­ными лицами в волостях. По всей видимости, именно эта разновид­ность княжеского суда могла переуступаться другим лицам, кото­рые выкупали право осуществления суда. Откупная грамота 1434 г. сохранила свидетельство покупки великокняжеского суда в Обоне- жье у княжеского наместника Григория Васильевича: «У великого князя наместника у Григорiа у Васильевичя се купи Яким Гуреевъ и Матфеи Петровъ обонискыи судъ князя великого ... ино платити имъ [насалению Обонежья - Ю.О.]судъ князя великого по старине. А судъ имъ судити и пошлины имати имъ по старине и верное имъ имати»[90]. Лица, приобретавшие право суда, получали возможность собирать все продажи, включая виры, и судные сборы.

В источниках права Новгорода и Пскова нет прямых указа­ний на границы сферы компетенции княжеского суда. В Новгород­ской Судной грамоте отмечается, что у князя и посадника «свой» суд, но его сфера не определяется, только указывается, что право­вой основой для его деятельности являются обычно-правовые нормы: «А посаднику судити суд свой с намесники великого князя, по старине.»1. В Псковской Судной грамоте к сфере княжеского суда отнесены некоторые уголовные дела (ст. 1) - разбой, наход, грабеж, кража.

Однако материал частных актов и других статей Судных гра­мот показывает, что и гражданские дела относились к ведению суда князя и посадника. Например, в 28-й ст. Новгородской Судной грамоты поземельные споры отнесены к ведению суда посадника[91][92]. В.Л. Яниным было высказано предположение, что изначально суд князя и посадника охватывал все категории дел, постепенно усту­пая отдельные сферы своей компетенции другим судам, по мере их организации[93].

Согласно договорным грамотам суду посадника и княжеского наместника подлежало и городское, и сельское население по боль­шинству спорных дел: «А наместнику твоему судіти с посадникомъ во владычне дворе, на пошломъ месте, какъ бояріна, такъ и жить- его, такъ и молодшего, такъ и селяніна»[94]. Правовой основой суда

князя и посадника являлась «новгородская старина» («псковская пошлина»), то есть обычное право городской общины.

Предполагается, что наиболее значимые дела (по мнению В.О. Ключевского - все дела после предварительного рассмотрения тиунами) передавались в высшую судебную инстанцию - коллегию докладчиков, в которую входили по боярину и житьему человеку от каждого конца Новгорода (ст. 26 Новгородской Судной грамоты). Суд докладчиков должен был собираться три раза в неделю (в поне­дельник, в среду и в пятницу).

Ю.Г. Алексеев справедливо указывал на различие судебной систем Новгорода и Пскова в отсутствии псковской коллегии до­кладчиков, видя в этом слабость прослойки феодалов в псковском обществе, которые не достигли такой степени политического влия­ния, чтобы «превратить высшую судебную власть в свою сословную монополию»1.

Тысяцкий вместе с посадником возглавлял городское опол­чение и представлял Новгород на международных переговорах, но его главной функцией было осуществление торгового суда. Перво­начально тысяцкими избирали представителей житьих людей, од­нако с XIV века боярство захватило контроль над этой должностью. В историко-правовой науке подчёркивается, что изначальной и оче­видной функцией тысяцкого являлось руководство войском, и имен­но в таком значении тысяцкие известны по всем русским землям: «Тысяцкий в каждом княжестве был предводитель и начальник все­го земского ополчения. Как главное лицо в составе земства, как глав­ный военный начальник, он вместе с тем был и посредник между князем и земщиной»[95][96].

В исследовательской литературе существует точка зрения, согласно которой суду тысяцкого подлежали те же дела, что и суду посадника, но по тяжбам купцов и чёрных людей (А. Куницын, П. Че­глоков, Н.Л. Дювернуа и др.). Именно из этого положения тысяцкого как главы чёрного посадского населения, М. Михайлов выводил зна­чение суда тысяцкого прежде всего как суда земского, сфера дейст­вия которого охватывала раскладку и взыскание тяглых повинно­стей, торговые споры чёрных людей и т. п.1 Однако преобладающим является подход, согласно которому в компетенцию торгового суда входили тяжбы по торговым делам, а также споры русских с ино­странцами. В договорной грамоте с Казимиром IV все категории городского и сельского свободного населения отнесены к суду по- садника[97][98].

Из проекта договорной грамоты Новгорода с Любеком и Гот­ским берегом 1269 г. ясно проступают черты тысяцкого как главы торгового суда - именно к его суду отсылаются споры иноземных купцов с лоцманами или с новгородскими купцами. При этом дела уголовного характера («а будет ссора», «а придет кто-нибудь с острым оружием») рассматриваются с участием посадника - «перед посад­ником, тысяцким и купцами», то есть такие дела уже выходят за рамки суда тысяцкого[99]. По торговым делам в состав суда тысяцкого включались также представители купеческих корпораций и, воз­можно, посада: «А будет у зимних и у летних гостей дело до суда, то

кончать им это дело перед тысяцким, старостами и новгородцами и ехать своим путем без пакости».

У тысяцкого был свой аппарат судебных исполнителей - при­ставов, которые выполняли те же функции, что и приставы в суде князя и посадника, обеспечивая вызов сторон на суд и предотвра­щая самоуправство: «А задолжает новгородец на Готском берегу, то в погреб его не сажать; также не делать этого и в Новгороде с нем­цем или готом, ни бирича к ним не посылать, ни за одежду их не хватать, а каждую сторону требует пристав тысяцкого»1.

И в суде посадника, и в суде тысяцкого проявлялся важный принцип новгородского судоустройства - обязательное участие представителей сторон в составе суда. Летопись пересказывает вечевое постановление 1385 г., согласно которому в состав суда ка­ждая сторона включала по два боярина и по два житьих человека: «...а посаднику и тысяцкому судити свои суды по Рускому обычаю, по целованію крестному; а на судъ поимати двема исцомъ по два боярина и по два житья мужа съ коеяждо страны»[100][101]. Стороны могли ввести в состав суда только бояр и житьих людей, то есть тех, кто осуществлял судебные функции и обладал соответствующим опы­том, но их задачей в составе суда являлась защита интересов пред­ставившей их стороны.

Следует отметить, что в Новгородской Судной грамоте этот принцип формулируется несколько иначе (ст. 5): «А сажати в суду по два человека; а кто кого в суду посадит, ино тот с тем и ведает­

ся»[102]. Грамота недостаточно чётко говорит о количестве представи­телей (возможно понимание, что говорится о двух представителях, но вполне вероятно, что «по два человека» - это незаконченная формулировка, подразумевавшая «по два человека бояр и житьих людей»). Из этого установления Грамоты ещё очевиднее значение представителей - именно через них стороны осуществляют своё взаимодействие с судом.

Архиепископ - «владыка» - также входил в число высших должностных лиц республики. Должность владыки (епископа, а за­тем архиепископа - главы новгородской епархии) с 1156 года, ког­да епископом был избран игумен Аркадий, являлась выборной. Выборы архиепископа проходили на вечевом собрании, которое для этого собиралось не на обычном месте, а на площади перед Софий­ским собором.

Важнейшей функцией архиепископа являлось управление епархией и осуществление церковного суда. Кроме того, архиепи­скоп возглавлял осподу, являлся крупнейшим землевладельцем и хранителем государственной казны и архива (они традиционно располагались в соборе св. Софии). Новгородский архиепископ имел в своём распоряжении военную силу - владычный полк, реализуя таким образом и военную функцию.

В церковном отношении Псков оставался зависим от Нов­города. Вместо архиепископа высшую церковную власть в Пскове осуществлял его наместник, утверждаемый архиепископом, но выбиравшийся псковским вечевым собранием из представителей знатных боярских фамилий. Подобно собору св. Софии в Новгоро­де, в Пскове собор св. Троицы выступал в качестве места хранения

государственной казны и архива, являясь символом псковской госу­дарственности.

Сфера компетенции церковного суда новгородского владыки определялась в соответствии с княжескими церковными уставами. Положения княжеских церковных уставов в дальнейшем неодно­кратно подтверждались, даже в Псковской Судной грамоте содер­жится подтверждение принципа невмешательства светского суда в сферу действия церковного и наоборот (ст. 2): «И владычню на­местнику суд и на суд не судить, ни судиям ни наместнику княжа суда не судите»1.

Разновидностью церковного суда являлся монастырский суд, осуществлявшийся над зависимым населением. Как на отдельный вид судов на него указывают некоторые публичноправовые грамо­ты: «А во владычень судъ и в тысяцкого, а в то ся тебе не вступать ни в манастырсюе суды, пор старше»[103][104].

Правовой основой, на которую опирался святительский суд при вынесении решений, являлось собрание церковных законопо­ложений, сведённых в кормчие книги, как об этом говорится в 1-й ст. Новгородской Судной грамоты: «Нареченному на архиепископство Великого Новагорода и Пскова священному иноку Феофилу судити суд свои, суд святительски по святых отецъ правилу, по манака- нуну.»[105].

С реорганизацией церковного суда связывается проведение судебной реформы 1385 г., когда на общегородском вече новгород­цы высказались против права митрополита осуществлять над ними суд, передав право церковного суда в руки новгородского владыки: «Тоя же зимы посадницы Новогородстіи сотвориша вече по старому обычаю Новогородцкому, посадникъ Феодоръ Тимофеевичь и ты­сяцкій Богданъ Аввакумовичь, и крестнымъ целованіемъ укрепи- шася не зватися имъ на Москву къ митрополиту на судъ, но судити ихъ владыце Новогородцкому Алексею, или хто по немъ иный вла­дыка будетъ въ Новегороде; судити же ихъ по закону Гречьскому и въ правде и въ вине быти у нихъ по вере, по евангелію закона Гречьскаго.»1.

Упоминание в летописном рассказе о представителях сторон переносится также и на церковный суд, который теперь должен был осуществляться архиепископом при участии представителей из светского населения, выдвигаемых тяжущимися (по два боярина и по два житьих человека от каждой стороны)[106][107].

В этом летописном отрывке правовая основа церковного суда подчёркнуто отличается от правовой основы светских судов. М.Н. Тихомировым было высказано предположение, что с судебной реформой связано появление Кормчей Новгородско-Софийского типа, которая и представляла запись «закона греческого»[108].

В тех случаях, когда стороны подлежали разным судам, дело рассматривалось смесным судом. О.В. Мартышиным были система­тизированы сведения о различных смесных судах, среди которых он выделял 1) смесный суд двух феодалов или их «прикащиков» (в слу­чае спора феодально-зависимых людей); 2) привлечение господа­ря к государственному суду (в случае спора свободного и феодаль­но-зависимого); 3) совместный суд церковной и светской властей (при пересечении их сфер компетенции); 4) смесный суд в составе княжеского боярина и новгородского боярина (создан по договору в Яжелбицах в 1456 г. для рассмотрения споров княжеских людей с новгородцами); 5) смесный суд на Городище (для княжеских лю­дей, находившихся в Новгороде)1.

Постепенный отказ от вечевого суда на высшем уровне, на уровне общегородского веча, не означал ликвидацию всей много­уровневой системы судов, имевших общинное происхождение. В ис­следовательской литературе подчёркивается, что новгородское и псковское общество было пронизано общинными структурами, среди которых были распределены в том числе и судебные функ­ции: «Купцы и гости имели своих выборных людей, для суда и рас­правы встречаются старосты, а у черных свои тысяцкие; у тех и дру­гих есть свои общины и особенные собрания»[109][110].

А.Н. Филиппов полагал, что суд братчин Псковской Судной грамоты близок по своему происхождению и сущности суду купе­ческих корпораций, подобных новгородской корпорации «Иванское сто». Однако вслед за тем он сам себе противоречит, вновь ограни­

чивая деятельность братчины исключительно делами, возникав­шими на самих собраниях: «Суд этот ведался «пировыми староста­ми» и «пивцами» (членами указанного союза), распространяясь, ве­роятно, лишь на дела, возникшие на самих собраниях»1.

Ограниченный круг источников информации не даёт возмож­ности убедительно разрешить вопрос о сущности братчины, однако вполне обоснованной является общее представление об этом инсти­туте как о разновидности общинного суда. В этом смысле удачным является определение Ю.Г. Алексеева, понимавшего под братчиной территориальную соседскую общину сельчан или уличан, совпада­ющую с церковным приходом[111][112]. Ст. 113 Псковской Судной грамоты («А братьщина судить как судьи»), видимо, распространяет на этот общинный суд те же принципы, которые ранее были применены к го­сударственным судам, но ничего не говорит о сфере компетенции братчины. Вероятнее всего, к ведению этих судов, отходящих в про­шлое, относились незначительные дела и имущественные споры членов одной и той же общины, которые они были согласны разрешить посредством обращения к суду выборных лиц этой об­щинной организации.

Низшие судебные органы, связанные с вечевой традици­ей, составляли суды сотских и рядовичей (от новгородских сотен и рядов). Тенденция ограничения вечевых судов всех уровней проявилась в договорной грамоте с московским великим князем Иваном Васильевичем 1471 г., согласно московскому варианту которой сотские и рядовичи потеряли право осуществлять суд без

посадника и наместника великого князя: «А сотцкимъ и рядови- чемъ безо князеи великихъ наместника и безъ посадника не судити нигде»1.

Тем не менее, и в частноправовых актах, и в Псковской Судной грамоте сотские часто упоминаются и принимают активное участие в различных следственных действиях. Например, согласно 78 ст. Псковской Судной грамоты сотские выезжают для установления границ земельных участков вместе с княжескими слугами: «А ко­торому княжему человеку ездить на межу с сотьскими, ино ему такоже целовати крест»[113][114]. Некоторые исследователи указывали на понижение статуса сотских в период XII-XV вв.[115], другие говорят в целом об уменьшении значения этого института[116]. Являясь, с од­ной стороны, представителями городской или сельской общины «чёрных людей», сотские, в то же время входили в посадничий су­дебно-административный аппарат, выполняя нередко поручения посадничьего суда (как в приведённой выше 78-й ст. Псковской Судной грамоты).

Архаичность правовой традиции Северо-Западной Руси, ши­рокое распространение частноправовых способов разрешения спо­ров обусловили то преимущественное положение, которое договор­ные способы решения споров.

Информация о договорных способах решения споров может быть извлечена из рядных, «докончальных» и мировых грамот1. Описываемая в этих грамотах процедура не предполагает обраще­ние к суду. Например, в случае спора о земле стороны встречаются на спорном земельном участке и заключают соглашение о разре­шении спора, в присутствии свидетелей оформляя своё решение соответствующей грамотой[117][118]. Частноправовой характер разре­шения спора, без обращения к публичной власти или какой-то третьей стороны (что, соответственно, исключает гипотезу тре­тейского суда), подчёркивается фразой «се покончаша промежъ себе».

В некоторых случаях ряд заключался после выдачи бессуд­ной грамоты, то есть спорное дело продолжалось и после обраще­ния в суд, но стороны выбирали другой способ решения дела, без посредничества публичной власти. И в этих случаях разрешение дела не носит характер третейского суда, представляя собой част­ноправовое соглашение двух сторон о спорном предмете[119].

В Псковской Судной грамоте этот договорный порядок реше­ния споров указан в ст. 80: «А кто с ким побьется во Пскове или на пригороде, или на волости на пиру, или где инде, а толко приставом не позовутся а промеж себе прощенье возмут, ино ту князю продажи нет»1. Поскольку судебная власть не принимает участия в разреше­нии конфликта, стороны освобождены от уплаты штрафа, само рас­смотрение дела и его решение проходят полностью за пределами установленной системы судов.

Применительно к этим ситуациям О.В. Мартышин считал воз­можным говорить об особых третейских судах и даже выделял ха­рактерные черты этих судов, способствовавшие их популярности: общедоступность, быстрота производства, доверие к судьям, изби­раемым по собственной воле, освобождение от судебных пошлин[120][121]. Однако приведённые выше основания заставляют отказаться от гипотезы третейских судов - частноправовые способы разрешения споров находились вне судебной системы.

Своеобразие системы судов Новгородской и Псковской вече­вых республик было предопределено особенностями их обществен­ного и государственно-политического устройства, в особенности - характерным для этих земель соотношением княжеской власти и власти городского народного собрания. Судебные полномочия веча имеют значительное количество подтверждений от периода XII - первой половины XV вв., однако применительно к XV в. подвер­гаются сомнения и общепринятым является мнение, что ко второй половине XV в. вечевой суд окончательно упраздняется.

Не имея центрального уровня управления, судебная система вечевых республик была представлена на двух уровнях - общего­родском и местном. Например, высший уровень княжеского суда в Новгороде был представлен князем (или его наместником) вме­сте с посадником, местный уровень - княжеским тиуном и низшими должностными лицами, находившимися в подчинении посадника. Основными судебными органами на общегородском уровне явля­лись суд князя с посадником, суд тысяцкого (во Пскове его функции выполнял второй посадник) и суд архиепископа (во Пскове - его наместника). Во всех судах важным условием являлось обязатель­ное участие представителей сторон в составе суда. Наряду с этими судами действовали различные корпоративные (общинные) суды, вотчинные и смесные. Общим направлением эволюции судебной системы Новгорода и Пскова в период XII-XV вв. является ослабле­ние общинного элемента и усиление судебных полномочий княже­ской власти.

<< | >>
Источник: Источники русского городского права XIII-XVIII вв. : монография / И. А. Александров, Ю. В. Оспенников, Р. В. Фоменко, Л. Е. Ютяева ; под общ. ред. Ю. В. Оспенникова. Самара,2016. 352 с.. 2016

Еще по теме §3. Осокенности системы управления и суда:

  1. §3. Осокенности системы управления и суда
  2. §4. Осокенности судопроизводства
  3. §6. Осокенности судоустройства и судопроизводства в городских общинах в XVIII
- Авторское право РФ - Аграрное право РФ - Адвокатура России - Административное право РФ - Административный процесс РФ - Арбитражный процесс РФ - Банковское право РФ - Вещное право РФ - Гражданский процесс России - Гражданское право РФ - Договорное право РФ - Жилищное право РФ - Земельное право РФ - Избирательное право РФ - Инвестиционное право РФ - Информационное право РФ - Исполнительное производство РФ - История государства и права РФ - Конкурсное право РФ - Конституционное право РФ - Муниципальное право РФ - Оперативно-розыскная деятельность в РФ - Право социального обеспечения РФ - Правоохранительные органы РФ - Предпринимательское право России - Природоресурсное право РФ - Семейное право РФ - Таможенное право России - Теория и история государства и права - Трудовое право РФ - Уголовно-исполнительное право РФ - Уголовное право РФ - Уголовный процесс России - Финансовое право России - Экологическое право России -