<<
>>

§5. Осокенности этноконфессиональных отношений

Проблема этноконфессиональных отношений в средне­вековом правовом пространстве относится к числу наи­более сложных и запутанных, особенно в связи со значительным ко­личеством мифов и стереотипов, привнесённых исследователями.

Эта сложность возникла на объективных основаниях: средневековое и современное представления об этноконфессиональной структуре общества существенно отличаются, средневековое сознание рас­ставляло совсем другие акценты и приоритеты.

О том, что средневековое сознание достаточно чётко про­водило разграничение «свой - чужой» говорят многочисленные тексты. В источниках древнерусского права также можно найти свидетельства такого разграничения. К примеру, Псковская Судная грамота ясно говорит о «чужой земле» (ст. 17), которая очевидно противопоставляется Пскову и сельской округе1. В другой статье (ст. 105) встречается и логично следующее из этой терминологиче­ской конструкции понятие «чужеземец» - выходец из чужой земли («А которой чюжеиземець на чюжей земли.»)[215][216].

Проблема, которая сразу же возникает, - как определять гра­ницы «своей» земли, за которой начинается «чужая», насколько эти границы совпадают с национальными границами или границами конфессиональных групп.

Анализ источников городского права Северо-Западной Руси убедительно свидетельствует, что противопоставление «свой - чу­жой» предполагало не национальный и даже не конфессиональный критерий, а критерий принадлежности к определённой городской общине. Например, в договорных грамотах мы встречаем разгра­ничение «новгородцев» и «новоторжцев» («А от новгородьця и от новоторжьця у мыта имати от воза по 2 векши и от хмелна коро- ба»)1 - учитывая, что новоторжцы относились к Новгородской зем­ле и подлежали в широком смысле верховной власти новгородской общины, здесь формирующееся протогосударственное единство двух сообществ оказывается менее значимым, нежели отнесение их к разным городским общинам.

Точно так же в другой договорной грамоте наряду с новгородцами упоминаются «бежичане» и «обоне- жане» («А судъ, княже, отдалъ Дмитрии съ новгородци бежичяномъ и обонижаномъ на 3 лета, судье не слати»)[217][218], жители новгородских волостей.

Встречающиеся иногда обобщающие формулировки (напри­мер: «Новгороцмъ гостити на Гоцкыи берегъ бес пакости, а немць- мь и гтъмъ гостити в Новъгородъ бес пакости и всему латиньскому языку.»)[219] на самом деле не меняют предложенную выше концеп­цию. В приведённом примере под представителями «всего латин­

ского языка» имеются в виду всё также члены отдельных немецких городских общин, коллективно вступавших в данное договорное отношение с Новгородом. А вот с другой стороны в договор всту­пали только новгородцы, поэтому ни о каких правах вообще пред­ставителей «русского языка» или «русской земли» в этом договоре речь не идёт.

Так же ярко проведение границы между «своими» и «чужи­ми», как между представителями разных городских общин, пред­стаёт в регулировании института конфискации («поруба») товара представителей той или иной общины за вину их соотечественни­ков. В данном случае важно, что под соотечественниками имеются в виду именно члены одной городской общины, а не вообще русские, немецкие и т. п. купцы. К примеру, в договоре Новгорода и Пскова с Юрьевом 1474 года определяется, что за долги новгородцев недопустимо «рубить» псковичей и наоборот: «а юръевцомъ новго- родцовъ во пъсковскомъ деле не порубати; такъже и псковичъ юръ- евъцомъ не порубати въ новгородскомъ деле никоторою нужою»1. В летописях также нередки упоминания о «порубе», то есть о кон­фискациях, применявшихся к купцам - см. например: «рубоша нов- гордць за моремь въ Дони»[220][221].

Городские общины во многих областях древнерусских земель формировались как полиэтнические системы, в которых несколько этнических групп составляли исконное (не пришлое в более позднее время, что особенно важно) население.

В качестве примера можно

привести и кончанское устройство Новгорода, которое многими ис­следователями возводится к родоплеменным группам разноэтниче­ского происхождения, или выявляемая на основе археологических данных столь же сложная природа формирования псковской общины («Вещевой инвентарь и детали погребального обряда указывают на этническую пестроту жителей города с прибалтийско-финским, сла­вянским, а также заметным скандинавским (варяжским) компонента- ми»)1, и других древнерусских городов (Смоленска, Полоцка, Минска и др.)[222][223]. Не только на северо-западе, но и в других регионах рассе­ления восточных славян наблюдается такое же совместное прожи­вание на территории древнерусских городов разных этнических групп. Однако мы не находим в памятниках права убедительных следов их особого правового статуса. Имена других национальных групп могут сохраняться в топонимике города и даже в обозначени­ях отдельных внутригородских структур, что косвенно говорит о длительном процессе ассимиляции и сохранении этих групп вну­три общей массы городского населения, но их правовой статус ни­чем не отличается от статуса других горожан.

Помимо изначально существовавших групп разного этниче­ского происхождения, в городских общинах существовали не­большие консолидированные группы чужеземцев, приезжавших

и проживавших в иноэтническом окружении по своим торговым делам.

Обращение к нормам новгородского Устава о мостех показы­вает, что организованные и сплочённые группы чужеземцев, вре­менно проживавших на территории древнерусского города, воспри­нимались в качестве полноценных уличанских общин - перечисляя улицы, которые должны быть замощены уличанскими общинами, составители Устава отводят свой участок работ для «немцев» и «го­тов»: «.от великого ряду князю до Немецкого вымола, немцем до Еваня вымола, гтом до Гелардова вымола до заднего, от Гелардова вымола огнищаном до Будятина.»[224][225]. В приведённом тексте речь идёт о корпорациях иноземных торговцев, на которые возлагались такие же обязанности, как и на новгородские уличанские общи­ны: «К обязанностям немцев относилось сооружение мостовой от Немецкого двора до пристани, видимо, принимавшей импорт («до Иваня вымола»), а представители Готского двора должны были мостить улицы до Алфердова вымола (предположительно, приста­ни Готского двора)»2.

Тем не менее, несмотря на формальную включённость этих корпораций чужеземцев в общегородскую структуру, в ряде доку­ментов просматриваются особенности их положения. В частности, в договорных грамотах новгородская община стремится формаль­но ограничить княжескую власть в возможностях влияния на ино­странных купцов и отдельные положения грамоты относятся имен­но к этой корпорации: «А въ Немецьскомъ дворе тобе торговати

нашею братиею; а двора ти не затваряти; а приставовъ ти не при- ста[в]ливати»4. Здесь, конечно, прослеживается защита интересов не самих иностранных торговцев, а новгородских. Принципиально важным являлось сохранение приоритетного права новгородских купцов торговать с немецкими, не допуская до этой торговли куп­цов из Суздальской земли.

Другими словами, эти группы чужеземцев также встраивают­ся в структуру городской общины в качестве самостоятельных кор­поративных единиц, что позволяет распространить на них права- обязанности, характерные для городских корпоративных лиц, но статус их членов имеет отличия от статуса других горожан, членов аналогичных городских корпораций. И эти различия проявляются в самых разных источниках городского права.

В исследовательской литературе именно с этими группами чужеземцев связывают появление первых правовых норм, фикси­ровавших определённый порядок их правовой защиты. В частно­сти, уже И.Е. Андреевский указывал, что в первых мирных догово­рах в связи с расширением торговой деятельности появляются пер­вые права иностранцев: «.время набегов, желание добычи должны кончиться; появляются мирные договоры, в следствие которых государства соседние перестают быть врагами, но напротив вступа­ют в дружеские между собою отношения; члены их, при посещении земли такого нового народа, уже по самым договорам признаются с известными правами: как подданные государства соседнего»[226][227]. Од­

нако здесь, как и во многих других работах, мы имеем дело с расши­рительной и осовремененной трактовкой «чужеземцев», которые в глазах И.Е.

Андреевского предстают «подданными соседнего го­сударства». Конечно, речь о межгосударственных отношениях ещё не может идти, как на Руси, так и в соседних регионах только шёл процесс формирования протогосударств, а «чужеземцы» воспри­нимались как представители другого общинного коллектива или общности такого рода коллективов.

Тем не менее, действительно, договоры древнерусских город­ских общин с немецкими общинами балтийского региона являются важным источником древнерусского городского права и устанавли­вают некоторые отличия правового статуса «чужеземцев».

Прежде всего, международные договоры декларировали пра­во свободного приезда и безопасного пребывания иностранцев: «Новгороцмъ гостити на Гоцкыи берегъ бес пакости, а немцьмь и гтъмъ гостити в Новъгородъ бес пакости и всему латиньскому языку.»[228]. Из приведённого текста видно, что это правило носило двустороннюю природу и фиксировалось постольку, поскольку ана­логичные права получали представители древнерусской городской общины, прибывавшие во владения общины-контрагента.

Отдаленно похожие нормы, предполагавшие обязательство сопроводить потерпевших кораблекрушение византийцев до «хри­стианской земли» или до безопасного места, содержались уже в до­говоре Олега с греками: «Аще вывержена будеть лодьа ветром ве­ликим на землю чюжю, и обращуть ся тамо иже от нас Руси, да аще кто иметь снабдети лодию с рухлом своим и отослати паки на землю

хрестьаньскую, да проводимъ ю сквозе всяко страшно место, донде- же приидеть въ бестрашное место; аще ли таковая лодьа ли от буря, или боронениа земнаго боронима, не можеть възвратитися въ своа си места, спотружаемся гребцем тоа лодьа мы, Русь, допроводим с куплею их поздорову...»1.

Понятно, что прежде всего предоставление этого права имело в виду безопасность торговцев и интересы самой общины, в связи с чем аналогичные положения встречаются и в других правовых ак­тах, которые не относятся к источникам городского права (напри­мер: «От князя Ярослава ко рижаномъ, и к болшимъ и к молодымъ, и кто гоститъ, и ко всемъ: путь вашь чистъ есть по моеи волости; а кто мне ратныи, с тимъ ся самъ ведаю; а гостю чистъ путь по моеи волости»)[229][230].

Другое важное право, фиксировавшееся в международных до­говорах в отношении чужеземцев, - определённая защита в случае предъявления обвинения, например: «А задолжает новгородец на Готском берегу, то в погреб его не сажать; также не делать этого и в Новгороде с немцем или готом, ни бирича к ним не посылать, ни за одежду их не хватать, а каждую сторону требует пристав ты- сяцкого»[231]. Под погребом в данном случае имеется в виду частная тюрьма, ограничение свободы должника по инициативе кредито­ра. В период составления рассматриваемых договоров такого рода действия трактуются как самоуправство кредитора и чужеземцы

получают гарантию защиты от незаконного заключения. Соответ­ственно, предписывалось разрешать такого рода дела посредством установленного порядка обращения к суду тысяцкого.

В связи с этим другим важным принципом отношений с чу­жеземцами, закреплявшимся в договорах, являлась гарантия спра­ведливого суда: «А новгородцомъ и псковичомъ судити немъчына, какъ и своего, право, безъ хитрости, своею пошлиною, по крестъно- му целованью; а немъцомъ судити новгородца и пъсковитина своею пошлиною, какъ и своего немъчина, право, безъ хитрости, по кре- стъному целованью»1.

Также в международных договорах закреплялись основы раз­решения спорных дел и нередко определялись меры ответствен­ности за наиболее часто встречающиеся правонарушения. Иногда в международных договорах встречаются упоминания о специаль­ных запретах, налагавшихся на чужеземцев - например, запрет тор­говать пивом: «А корчмою, пивомъ немецкому гостю уво Пскове не торъговарти, а опрочь корчмы и пива всякии товаръ ко Пъскову до­бровольно возити, по старыне, на обе стороне»[232][233].

Видимо, в отношении этих иноземцев следует различать ком­пактно проживавшие группы чужеземцев, сохранявших свои связи с родной общиной и пребывавших на территории древнерусских городов временно, и тех иноземцев, которые поселились в русских городах, порвав свои связи с прежней общиной, и подлежали юрис­дикции новой городской общины. В частности, к ним относятся духовные лица, выходцы из греков, которые, с одной стороны, уже являются «своими», они входят в состав городской общины, но,

с другой стороны, в самом их наименовании летописцем сохраня­ется память об их иноземном происхождении[234]. Впрочем, сочетание обоих элементов складывается в пользу первого, то есть и здесь мы наблюдаем очевидный приоритет общегородской общности перед национальной принадлежностью. На правовое положение этих лиц никак не влиял фактор их происхождения, оно соответствовало правовому статусу той общественной группы, в состав которой они входили.

В связи с тематикой данного параграфа может быть выделе­на ещё одна значимая группа источников древнерусского городско­го права - международные договоры.

Международные договоры представляют собой ту группу источников права, которая крайне редко привлекается для анализа городского права и его источников как европейских, так и русских городов. Между тем от периода XIII-XV вв. сохранилось значитель­ное количество таких договоров, которые заключались между го­родскими общинами и раскрывают особенности устройства город­ских общин, их взаимодействия друг с другом, с сельской прилегаю­щей округой, взаимовлияния правовых норм и т. п.

В рамках данного параграфа будут выделены несколько раз­новидностей международных договоров указанного периода и по­казано их значение для изучения городского права, без претензии на основательное раскрытие содержания отдельных групп этих па­мятников.

На нижней границе рассматриваемого периода находится до­говор Новгорода с Готским берегом 1189-1199 гг. Готским берегом на Руси называли остров Готланд, на котором находился один из

крупнейших торговых центров город Висбю. Право, действовавшее на острове Готланд, дошло до нас в составе судебника Гуталаг, ко­торый можно поставить в один ряд с другими записями обычного права средневековой Европы1. Тем больший интерес представляет тот факт, что текст договора 1189-1199 гг. строится на основе древ­нерусского права, прямые соответствия его статьям мы находим в тексте Русской Правды.

Последующие столетия - XIII и XIV вв. - донесли до нас зна­чительно большее количество текстов международно-правовых ак­тов, которые можно попытаться систематизировать, распределив по нескольким группам, имеющим свои характерные черты.

Первую группу составляют договорные грамоты с князьями, которые необходимо отличать от собственно договорных грамот в уз­ком смысле, прямое назначение которых состояло в установлении определённых отношений между городской общиной и князем. Следует отметить, что многие договоры Новгорода о мире с князь­ями преимущественно следовали формуляру договорных грамот[235][236], однако некоторые акты этой группы строятся по-иному, не опреде­ляя места князя и его должностных лиц во властной структуре городской общины. В формуляре этих договоров выделяются не­сколько устойчивых элементов-клаузул.

Первая клаузула указывает на обстоятельства, вызвавшие издание данной грамоты. Как правило, это вооружённый конфликт (например: «что ся учинило промежи князя и Новагорода роз­ратье»), завершить который призвана договорная грамота, являю­щаяся поэтому «докончальной»[237]. В некоторых грамотах указание на

конфликтную ситуацию, требующую разрешения, не включается, авторы ограничиваются определением её «докончального» ха- рактера1.

Следующая клаузула посвящена определению условий вос­становления справедливости, восстановления нарушенного инте­реса различных общественных групп обеих сторон. Земля имела особое значение в средневековом обществе, в связи с этим догова­ривающиеся стороны стремились к восстановлению нарушенной границы и возвращению захваченных земель («рубежъ ми дати по старому рубежю»)[238][239]. Здесь же включалось условие о возвращении под власть Новгорода земель, купленных княжескими боярами во время конфликта, а также людей, заложившихся за князя и его слуг[240].

Отдельную клаузулу составляла договорённость об обмене пленными без уплаты выкупа: «А што поімани люди моі, пустити вы безъ окупа»[241], «А что головы поимано по всеи волости Новгородь- скои, а те поидут[ть] к Новугороду безъ окупа»[242].'

В некоторые грамоты включалась клаузула, определявшая размер денежной суммы, уплачиваемой проигравшей стороной. На­пример, в договорной грамоте Новгорода с тверским великим князем Михаилом Ярославичем 1316 г.: «А за все за то взяти князю у Новаго- рода двенадчать тысячи серебра.»[243]. Здесь же определялись сроки выплаты компенсации, в качестве гарантии уплаты могли удержи­ваться заложники («тальщики»).

Эти же основные моменты мирных договоров, оформлявших­ся договорными грамотами, отражены в наказе послам, уполномо­ченным заключить мирный договор: 1) освобождение полона без выкупа (в том числе сложение целования с тех, кто был приведён князем к присяге, и освобождение тех, на кого была составлена «дерноватая» грамота); 2) отказ от истребования движимого иму­щества («товара»), пограбленного в ходе конфликта; 3) восстановле­ние прежних границ земельных владений князя и Новгорода («А земле [и] воде старый рубежъ по старымъ грамотамъ»)1.

Рассмотренному выше образцу следовали и международные договоры о мире Новгорода с ганзейскими городами и другими го­сударствами, однако в них присутствовали дополнительные усло­вия. Например, в договорной грамоте Новгорода с Готским берегом, Любеком и немецкими городами 1262-1263 гг. также сначала под­чёркивается характер этой грамоты как «докончальной», кладущей конец вооруженному конфликту. Также отмечается, что все претен­зии сторон должны быть отложены (за исключением одной тяжбы, которой в грамоте даётся решение). В грамоту были включены и до­полнительные условия, учитывающие специфику отношений сто­рон: 1) декларация безопасности пребывания немцев и готландцев в Новгороде, а также новгородцев на Готланде и в немецких городах; 2) регулирование вопросов торговых мер и весов; 3) регулирование вопросов торговых пошлин[244][245].

В Ореховецком договоре 1323 г. в качестве дополнительного условия устанавливается запрет обеим сторонам ставить укреплен­ные поселения по Карельской земле, вводится традиционное для

договорных грамот взаимное обязательство выдавать должников, поручников и беглых холопов1.

В некоторых случаях предусматривались территориальные уступки одной из сторон, в результате чего в договоре фиксирова­лась новая граница между державами. Например, по Ореховецкому договору Новгород отдавал шведам некоторые карельские земли («И да князь великіи Юрги со всемъ Новымъгородомъ по любви три погосты: Севилакшю, Яскы, Огребу - корельскыи погосты»), вслед за чем в договоре подробно определялась новая граница («А ро­зводъ и межя: от моря река Сестрея, от Сестрее мохъ .»)[246][247].

Вторую разновидность международных договоров составляли договоры о взаимной помощи. Первая клаузула здесь также указы­вает на обстоятельства, обусловившие издание грамоты. В отличие от мирных договоров, в этих грамотах описывается не предыдущая конфликтная ситуация, а прибытие делегации от одной из сторон и выраженное ими намерение заключить соглашение о координа­ции совместных действий: «Се приехали ко мне, к великому князю Дмитрею Ивановичю всеа Руси, от отца моего владыки Олексея, и от посадника Юрья, от тысятцково Олисея, і ото всего Новагоро- да Иванъ посадникъ, Василеи Федоровъ, Иванъ Борисовъ, а от чер­ныхъ людеи Воиславъ Поповичь, Василеи Огафоновъ»[248].

Основное же содержание грамоты составляет определение взаимных обязанностей, которые берут на себя стороны. Например, в договоре великого князя московского Дмитрия Ивановича с Нов­городом 1371-1372 гг. совместные действия предполагаются про­тив Литвы, Тверского княжества и немцев. В случае начала военных действий московского князя против Твери или Литвы, новгородцы

обязывались выступить на стороне Москвы, такие же обязатель­ства брал на себя московский князь в случае военного конфликта Новгорода с Литвой, Тверью или немцами1. Отдельно оговарива­лось, что князь не должен покидать Новгород, пока не завершатся военные действия, за исключением того случая, когда нападению подвергнутся владения самого московского князя: «А поидетъ на насъ рать, ехати ми от васъ, или брату моему, безъ хитрости, а то намъ не в ызмену»[249][250]. В договоре Новгорода с Ливонским орденом 1323 г. предполагаются совместные действия против Литвы[251].

В этой группе договоров могло специально оговариваться обязательство не заключать сепаратного мира («чтобы новгород­цам мира с литовцами не заключать без нашего согласия, и нам мира с литовцами не заключать без согласия новгородцев»)[252].

Третья разновидность международных договоров посвящена преимущественно регулированию совместных судов и определению других взаимных отношений. Например, в новгородской грамоте тверскому великому князю Борису Александровичу 1446-1447 гг. предлагалось урегулировать следующие вопросы: 1) порядок осу­ществления пограничного совместного суда (от каждой стороны на­значалось по одному боярину для осуществления этого суда, ведению которого подлежали жители приграничных районов); 2) обязатель­ство выдачи преступников; 3) сохранение верховенства соответству­ющей стороны над частными землями, независимо от места житель­ства собственника или владельца (если новгородец перебирался жить в Тверь, земля его всё равно считалась новгородской, точно

также земли тверича, перебравшегося в Новгород, оставались под властью тверского князя); 4) определение места проведения суда по подсудности ответчика («а имуть чего искати на новгородцехъ или на новоторжчехъ, судъ с новгородцемъ в Новегороде, а с но- воторжцомъ в Торжку; или цего имуть искати новгородци или новоторжци на тферитине, судъ имъ во Тфери»); 5) определение торговых пошлин; 6) установление принципов судопроизводства, гарантирующих справедливое рассмотрение дела тверича в Новго­роде или новгородца в Твери; 7) определение свободы торговли для обеих сторон; 8) взаимные обязательства выдачи беглых холопов1.

Вопросы внешней торговли занимали в международных отно­шениях значительное место, поэтому многие договоры были посвя­щены преимущественно этим проблемам. Поэтому логично выделять ещё одну группу международных договоров «о торговле и суде». Ярким примером здесь является проект договора Новгорода с Лю­беком и Готским берегом от 1269 г., в котором можно выделить несколько разделов: 1) определение зон ответственности Новго­рода и немецких городов за купцов и послов; 2) определение под­судности дел по преступлениям, совершённым на торговом пути; 3) регулирование условий преодоления порогов и предоставления услуг лоцманов и возчиков, а также определение судебного органа, которому подведомственны споры по этой категории дел; 4) опре­деление особенностей судопроизводства и процессуальные нормы, касающиеся партнеров по договору; 5) уголовно-правовые нормы; 6) определение мер веса[253][254].

Ещё одну группу международных договоров составляли гра­моты о предоставлении свободного проезда («чистого пути»). Такая

грамота предоставляла гарантии безопасного проезда по опреде­лённой территории. Сторона, выдавшая грамоту, могла также пре­доставить охрану для проезжающих купцов: «Оже будеть не чистъ пут[ь] в речкахъ, князь велитъ своимъ мужемъ проводити сии гость»[255].

Таким образом, договорные грамоты в целом следует отли­чать от международных договоров, но при этом некоторые договор­ные грамоты являются по своему содержанию международными договорами и их следует рассматривать в составе этой группы древ­нерусских актов. Всего же можно выделить пять подгрупп между­народных договоров на северо-западе Руси в период XII-XIV вв.: 1) договоры о мире, прекращавшие вооружённый конфликт; 2) до­говоры о взаимной помощи (о совместных действиях против тре­тьей стороны); 3) договоры, в которых регулировалась деятель­ность совместных судов; 4) договоры, регулировавшие торговые отношения; 5) международноправовые акты о предоставлении свободного проезда («чистого пути»). Из указанных групп наимень­ший интерес для изучения городского права предоставляет вторая группа договоров, остальные являются поистине кладезем ценной информации.

Международные договоры показывают высокий уровень внутренней организации городских общин, развитый администра­тивно-судебный аппарат, способный эффективно выполнять как внутри-, так и внешнеполитические функции. Отношения городов Северо-Западной Руси и князей только в некоторых случаях напо­минают отношения европейских городов и крупных феодалов, в большинстве случаев они строятся на других началах.

Из договоров видно, насколько значима была сельская при­легающая округа для городских общин, которые четко определяли границы своего влияния и конфликтовали из-за них с другими об­щинами или князьями. Наконец, договоры с «немецкими городами» не показывают никаких отличий, которые бы в формально-юриди­ческом отношении можно было проследить между русскими горо­дами и европейскими.

Различие «свои» - «чужие» в средневековом городском пра­ве проводилось не столько по этническому или конфессионально­му признакам, сколько по принадлежности к определённой город­ской общине. В растущих древнерусских городах иноэтнические элементы были представлены в двух основных формах. Первая предполагала участие в ранних стадиях формирования городской общины, наряду с ведущим славянским элементом. Эти иноэтни­ческие элементы, даже в том случае, если процесс их ассимиляции был длительным, имели в составе городской общины тот же пра­вовой статус, что и представители славянского элемента, и не вос­принимались в качестве «чужих». Другая форма участия предпола­гала формирование корпоративных сообществ «чужеземцев» вну­три древнерусских городских общин. Эти сообщества включались в структуру городских общин и имели практически тот же статус, что и аналогичные корпоративные общности местного населения, но правовой статус их членов имел отличия от статуса горожан, что фиксировалось в большинстве источников городского права.

<< | >>
Источник: Источники русского городского права XIII-XVIII вв. : монография / И. А. Александров, Ю. В. Оспенников, Р. В. Фоменко, Л. Е. Ютяева ; под общ. ред. Ю. В. Оспенникова. Самара,2016. 352 с.. 2016

Еще по теме §5. Осокенности этноконфессиональных отношений:

  1. §5. Осокенности этноконфессиональных отношений
- Авторское право РФ - Аграрное право РФ - Адвокатура России - Административное право РФ - Административный процесс РФ - Арбитражный процесс РФ - Банковское право РФ - Вещное право РФ - Гражданский процесс России - Гражданское право РФ - Договорное право РФ - Жилищное право РФ - Земельное право РФ - Избирательное право РФ - Инвестиционное право РФ - Информационное право РФ - Исполнительное производство РФ - История государства и права РФ - Конкурсное право РФ - Конституционное право РФ - Муниципальное право РФ - Оперативно-розыскная деятельность в РФ - Право социального обеспечения РФ - Правоохранительные органы РФ - Предпринимательское право России - Природоресурсное право РФ - Семейное право РФ - Таможенное право России - Теория и история государства и права - Трудовое право РФ - Уголовно-исполнительное право РФ - Уголовное право РФ - Уголовный процесс России - Финансовое право России - Экологическое право России -