<<
>>

Идеи Отцов Церкви о Царской Власти

Надо понимать, что христианство по своей сути менее всего было учением политическим. Никаких законов и теорий политического свойства Спаситель не привносил. В его миссию не входило переустройство установившегося исторически гражданского порядка человеческой жизни, или провозглашение каких-либо новых политических целей.

С точки зрения христианского учения церковь, основанная Иисусом Христом, приходит в мир, порабощенный грехом и смертью, чтобы изменить его и привести ко спасению спасти всех стремящихся к этому. Именно поэтому церковь с христианской точки зрения является спасительным ковчегом, который спасает Г осподь и выводит из погибающего и гибнущего мира. Народ в своём историческом развитии объединяется естественным путём в определенную политическую организацию, называющуюся государством (политией), которое состоит из людей.

Императорское, государственное начало Византии было очень сильным. И все-таки вряд ли государственная власть, как принято считать пусть даже и Богом установленная, могла иметь серьезные позиции без общественной поддержки. Именно Византийская империя стала наследницей Римской империи, ведь императорский титул после падения Рима сохранился как раз в Константинополе.

Внешне Византия представляла собой огромное количество народностей, входивших в её состав, которые жили на своих территориях. Империя представляла собой очень пёстрое и колоритное образование, где различные области были совершенно друг на друга не похожи. Единство этой огромной территории придавали монархическая форма правления и церковь. Немецкий юрист Карл Шмитт пишет: «Императорская власть в средние века трактуется как наиболее правильная форма правления

человеческой общности, как communitas perfectissima, она понимается при

83

этом не как родственная царской власти, но как более, всеобъемлющее

единство совершенное единство особого рода, способствующее

88

установлению мира и справедливости между разными народностями.

Церковь, гонимая государством, всегда стремилась сотрудничать с ним, и когда к власти пришел император Константин, церковь сразу апеллировала к нему как к единственному и легитимному судье с

89

разрешением донатистского раскола. Император принял участие в этом процессе, по аналогии с полномочиями императора, как верховного жреца «pontifex maximus», арбитра в вопросах культа (jura circa sacra).[86] [87] [88] [89] И церковная власть, использовала авторитет и политическую мощь императора для положительного решения вопроса. Хотя есть и другая точка зрения на этот эпизод истории Византии. Когда донатисты обратились к императорскому правосудию дабы решить их спор, то император Константин отказал им, ссылаясь на то, что он не имеет полномочий решать догматичные и религиозные споры. Ему приписывают такой ответ: «Какое безумство. Они дела небесные хотят решать как земные, апеллируют ко мне, как будто это

91

касается моей компетенции».

В языческом мире Pontifex Мaximus являлся главой всех религиозных культов и течений, при этом сохраняя свою независимость от них. А теперь в силу с бескомпромиссной позиции христианства по отношению к иным религиям император становится защитником и покровителем церкви в борьбе с инакомыслящими и еретиками внутри церкви.

В Византийской империи не существовало обожествления монаршей власти, и можно предположить, что сохранились лишь отголоски в виде общепринятой форме и терминах, в которые было привнесено новое содержание, не противоречащее христианству. Религиозный характер императорской власти выражался только в признании, что император получает свой сан от Бога, и в постоянном участии, какое император принимал в делах церкви.

Император Константин провел четкую грань между гражданским судопроизводством и церковным, и последнюю он не подчинял светскому законодательству. Епископам, отсутствовавшим на первом вселенском соборе император письменно сообщал об утвержденных на соборе постановлениям: «Устроенное по Боговдохновенному решению стольких и таких святых епископов с радостью примите, как Божественную заповедь, ибо все, что постановлено на Святых Соборах епископов, должно быть приписано Божественной воле».[90] Император Константин считал вселенский собор высшей церковно-политической инстанцией, перед которой подотчетен сам император.

Константин Великий не стремился влиять на внутреннюю политику церкви, а все государственное законодательство он преобразовывал по аналогии с христианскими догматами. Однако даже сам император Константин не всегда следовал своей теории и вмешивался в каноническую жизнь церкви, то дальнейшая Византийская история изобилует периодами ожесточенной борьбы церкви с императорскими попытками повлиять на сферу государственно-церковных отношений, которая была санкционирована святыми отцами церкви.[91]

Идеал симфонии порой нарушался, чаще всего по причине слабости и раболепства иерархов церкви перед государственным аппаратом. В науке даже закрепился термин «византийский сервилизм», который и означал склонность к подчинению у византийских архиереев перед властями.

Когда в Византии возникли арианские споры, а император - арианин хотел изменить догматические определения Церковных соборов по своему

усмотрению. На императора в Византии впервые было обрушено колоссальное количество критики со стороны Отцов Церкви. Потому что, по их мнению, монархия как благо может существовать лишь тогда, когда служит делу охранения веры Христовой. Святой Исидор Пелусиот писал так: «Царская власть установлена Богом, но в случае если какой-нибудь безумец захватит её, то мы не утверждаем, что он поставлен Богом, но считаем, что попущено ему сие лукавство как фараону и в таком случае понесет он жестокое наказание».[92] Император Констанций по своему желанию собирал и распускал соборы, а свою волю считал выше соборных решений церкви. На Миланском Соборе 355 он прямо заявил года: «Моя воля и есть канон», решив заочно лишить сана Афанасия Александрийского отстаивающего независимость церкви, и открыто вступившего в конфронтацию с императором. Участники собора напоминали императору, что он не должен отождествлять государственные функции со священническими. Епископ Осия писал императору: «Не вмешивайся в каноническую сферу и не принимай декретов касающихся религиозных вопросах, но оставь нам право учить вас в этом отношении; тебе Бог дал империю, нам управление Церковью, и подобно тому, как узурпирующий вашу царскую власть противится Божьему порядку, также, привлекая к вашему суду дела Церкви, вы делаетесь виновными в великом преступлении.

Ибо написано: воздайте кесарю кесарево, Божие Богу. Не принадлежит нам управлять землею, а вы не имеете никакой власти приносить Богу ладан жертвы». И в качестве примера епископ напоминает историю царя Озии, которого Бог за

вмешательство в религиозные дела, поразил проказой. Этот ответ показывал Констанцию, что его воля не может стать правилом для Церкви, и Констанций признал самостоятельность и неприкосновенность канона[93].

На раннем этапе сотрудничества государства и церкви Афанасием Александрийским, Григорием Богословом, Иоанном Златоустом, Василием Великим, Амвросием Медиоланским от лица церкви бросались яростные упреки императорам, наследникам Константина Великого за их вторжения в каноническую сферу. Эпоха вселенских соборов дает яркую картину вмешательства басилевсов в религиозные дела, проявлявшиеся созывами соборов по своей воле, лишением епископов своих кафедр. Но все это сразу отвергалось соборным голосом церкви (подобным светскому «общественному мнению») и спадало с нее «ветхой чешуей».[94] [95] [96]

Русский публицист И.А. Ильин в своём труде «О монархии и республике» отмечает, что византийские императоры часто самовольно наделяли себя жреческим достоинством, а некоторые утверждали, что между властью царскою и властью Бога нет большого расстояния . Хоть церковь и терпела нападки со стороны императора. Все же Отцы церкви всегда отстаивали идеалы монархии, считая его для человеческого общежития самыми благоприятными. Один из вселенских учителей церкви Григорий Богослов пишет: «Многоначалие есть тоже, что и абсолютное безначалие, все время, находящееся во взаимной войне» . Хотя о монархической форме правления как об идеальной отцы церкви нигде не говорят. Монархия является лишь более пригодной формой власти в поврежденном грехом мире. По мнению отцов церкви идеальным вариантом управления людьми является отсутствие в принципе каких либо политических органов управления, то есть состояние когда люди победят в себе грех и сами устремятся в царство Божие, но им было понятно что такой идеал мало достижим и отсюда возникает необходимость закона и государства.

Монархия в отличии от демократии или от иной формы правления, считается по мысли Отцов церкви

властью Богом данною, хотя эту Богом данную власть Древний Израиль во времена пророка Самуила получил через богоотступничество. Монархия лишь благо в том случае, когда она учувствует в деле спасения людей.

Отцы Церкви всегда признавали и ценили тот неоценимый вклад, который внесла в церковь византийская монархия, именно она обеспечивала проведения вселенских соборов, закрепления принятых постановлений на законодательном уровне, выработке вер учительных определений, покровительство в миссионерской деятельности, финансирование построек монастырей и храмов. Отцы церкви всегда отстаивали принцип богоустановлености царской власти.

Согласно постановлениям Карфагенского Собора: «Церковь, признает, за царями святительский чин». «За исключением только права священнодействовать, и быть судьёй в спорах между священниками.

В Эпанагоге «законность» царской власти одновременно означает легитимность её приобретения и руководство принципами права при её осуществлении. Под законом здесь понимаются в равной мере установления вселенских соборов и нормы светского права.

Отечественный юрист Вальденберг В.Е. считает, что даже нормы византийского права не позволяют сделать определенного вывода о характере власти византийского императора. Называя отношение монарха к ц «частным вопросом власти византийского императора», а за тысячелетнюю византийскую историю существовало огромное количество поводов для кардинального изменения пределов частного характера императорской

99

власти.

Симфоническая модель отношений церкви и государства, именно такой вектор взаимоотношений проповедовали Отцы Церкви, и закрепляли его в нормах канонического права. К примеру, император Юстиниан составляя, церковные (административные) постановления всегда советовался с

94

патриархом константинопольским святым Епифанием. Нередко и сам патриарх просил государя об этом, потому что императорское постановление имело обязательное исполнение на всей территории империи.

Но в Византийской империи было несколько автокефальных церквей (Антиохийская, Александрийская) для которых постановление патриарха константинопольского не имело никакой юридической силы. Конечно, имея выход на императора, вселенские патриархи влияли и на иные поместные церкви.

Отцы Церкви отмечали, что главная функция государства в идеальных государственно-церковных отношениях является всей своей политической мощью помогать церкви в деле спасения как можно большого количества людей. В свою очередь церковь спасение своей паствы ставит в неразрывную связь с соблюдением государственных законов, и благословляет все области государственной и общественной жизни.

Все подданные Византийской империи знали слова преподобного Феодора Студита «Г осподь одарил нас христиан двумя величайшими дарами - священством и царством, благодаря которым земная жизнь осуществляется подобно небесной». Этот принцип был закреплен и на законодательном уровне. В документах VII вселенского собора закреплено данное положение: «Церковь есть освящение и укрепление государственной власти, императорская же власть, с помощью справедливых законов, управляет государством».

Рассуждая о царской власти Максим Исповедник пишет так «по какой причине Бог своим постановлением даровал людям царствовать над людьми, при том что природа всех одинакова и являет всех по простому ее смыслу причастных ей равночестными, я думаю, что по этой причине дозволено в жизни людей войти царству, дабы отвергшим царство Божие, Бог предоставил хотя бы собственное их царствование, чтобы беспорядочность безначалия не произвела многоначалия и этим не ввела во весь человеческий

род гибельный раздор. Царь, который желал так сохранить этот закон

89

царства, воистину явился на земле вторым по Боге, как вернейший помощник Божественной воли и справедливо получивший жребий царствовать над людьми. Но тот, который отверг это установление и всячески решил царствовать для себя, а не для Бога, будет явно делать противное этому. Он будет тиранически отгонять от себя благих и далеко отставлять их от всякой власти, и неразумно привлекать злых, делать их господами всей его власти, что есть для правящих и для управляемых есть последняя пропасть погибели».[97]

В богословской науке есть учение, по которому император имеет равное с патриархом святительское достоинство, так как и монарх вступает в свою должность через сакральное священнодействие. Отечественный историк А. М. Величко пишет, что в Византии благодаря влиянию христианской религии «верховная государственная власть в лице императора приобрела сакральные черты священства, не утратив при этом никаких функций по управлению государством и обладающим высшими властными полномочиями во вселенской церкви»[98] [99].

Данный принцип отражен в законодательном памятнике IX века Эпанагога: «Царь есть высшая и законная верховная власть, оно есть общее благо для всех граждан империи. Его задача благодетельствовать. В своём управлении царь руководствуется священным писанием, определениями семи вселенских соборов и государственными законами. Он должен быть тверд в своей вере и в высоте нравственной жизни должен превосходить всех (в том числе даже духовенство). В принятии государственных законов царь

следует действующей традиции, только законы, противоречащие канонам, не

102

могут быть действительными».

Сейчас господствует точка зрения, что с христианской точки зрения царская власть есть абсолютное благо. Но мнение отцов церкви, с этой точкой зрения не совпадает. Отцы церкви сами отвечали на наиболее распространенное и популярное обвинение христианства в оправдании любой власти, и любой формы правления. Опираются при этом на известное место из посланий апостола Павла к Римлянам (13: 1-2). «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены». Поэтому не подчиняющийся государственной власти не подчиняется и власти Божией. Отсюда делается вывод о церковном благословении любого государственного строя и любого носителя фактической власти.

Такое предубеждение о христианском понимании власти, кардинально противоречит основным аспектам учения отцов церкви о царской власти. Красной нитью в их трудах проходит идея о том, что не существует и не может быть в принципе на земле такой власти, которая способна была христиан принять то, что противоречило бы их религиозным представлениям. И тот факт, что царская власть является богоустановленной формой власти, ещё не является причиной её обожествления и слепого поклонения. То место из послания апостола Павла к Римлянам, в котором говорится о божественном источнике происхождения политической власти, согласно толкованию отцов церкви, означает лишь необходимость самого института управления как условие мирного сосуществования людей, обитающих в мире, заполненном страстями грехом.

Но из этого никак не следует почитание или подчинение всякой политической силе только потому, что она и есть оправдание для самой себя. Понятие верховной власти имеет для христианского понимания и мировоззрения отцов церкви, лишь моральное значение, а не

103

политическое. [100]

Преподобный Ефрем Сирин пишет: «Какими бы не были и где бы они небыли, власти существуют по Божьему установлению. Итак, кто сопротивляется начальнику, который есть отмститель зла, тот Божией воле

104

противится».

Блаженный Феодорит Кирский в свою очередь замечает: «Если благоволит Бог, то даст правителей, считающих справедливость за высшую ценность, но, чтобы вразумить согрешающих, Господь допускает к власти злых и нечестивых правителей».[101] [102]

Власть в Творениях Отцов Церкви понимается как бремя неудобоносимое. Каждый, на кого накладывается бремя царствования, должен не уклоняться этого, а с осознанием собственного не достоинства нести веленое ему послушание. Как пишет святой Ириней Лионский «Государственное управление имеет моральное значение и действительную мощь постольку, поскольку она связана с началами права и справедливости, правитель не напрасно носит меч, а должен истреблять многочисленные беззакония с помощью законодательства и права».[103]

Многие Отцы Церкви боролись против тиранического произвола императоров в отношении церкви. История хранит имена бесстрашных обличителей царского вмешательства во внутренние дела церкви, такие Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, Феодор Студит, Марк Эфесский, Афанасий великий и многие другие.

Преподобный Максим Исповедник, в этом списке является символом отстаивания вероучительных истин вопреки воли государства. Вся жизнь этого святого стала апофеозом конфронтации с еретичествующими императорами, стремящимися к превращению в жизнь цезаре-папистской теории для продвижения своих еретических взглядов. В книге пресвитера

Александра Шмемана «Исторический путь Православия» есть цитата Максима Исповедника, которая коротко и ясно показывает место императора в сугубо религиозных вопросах, каким его видит этот отец церкви. Преподобный Максим Исповедник утверждает, что «не дело Царя

107

заниматься вероопределениями» .

Последователями идей Максима Исповедника считаются Иоанн Дамаскин, Феодор Студит и патриарх Николай Мистик. Святой Иоанн Дамаскин в своём труде «Точное Изложение Православной Веры предупреждал: «Басилевсам принадлежит управлять государством. А церковное управление находится в ведении патриарха и епископов. Всякое вмешательство есть разбой. Никто не может переубедить меня, что церковь должна управляться императорским законодательством. Она управляется с помощью правил, которые передали нам отцы церкви либо письменно, либо устно». После эпохи триумфа религиозной идеологии над бедственной эпохой нападок императорской власти, вплоть до конца падения Византии, не утихала борьба церкви с незаконными нападками светской власти на независимость церкви, что требовало значительной отваги от отцов церкви и их фактического, и, во всяком случае, духовного неподчинения беззаконному самоуправству царей. Византийская церковь прославляла именно исповедников, изгнанных за защиту интересов церкви, будь ли то святой Иоанн Златоуст, Максим Исповедник или, например, патриарх Николай Мистик, осудивший царя Льва Философа за незаконный четвертый брак, не говоря о множестве церковных иерархов, пострадавших от императоров-еретиков.

Император не внял наставлениям патриарха, и вступил в четвертый брак, но патриарх Николай Мистик низложил иерея совершившего обряд венчания, а также воспретил императору входить в церковь. Такой позиции [104] [105]

придерживались лишь представители Константинопольской церкви, а все остальные светские и духовные власти (имеется в виду католический Рим) признали венчание правомерным. Что вынудило патриарха Николая Мистика отречься от престола и покинуть столицу. В своих творениях Николай писал «великое и божественное назначение на патриарший престол ему даровал не император, а Божий промысел, и что он оставляет свой престол потому, что царь своими беззаконными действиями мешает правильному управление Христовой церковью».[106] После того как император Лев Философ скончался действующий патриарх был лишен сана, а Николай Мистик восстановлен в прежнем патриаршем звании, и вопрос о четвертом браке был решен в пользу церкви. Впрочем, сам патриарх Николай, как и Максим Исповедник и Иоанн Златоуст, не считали своего низложения законными, и апеллировали принципами канонического права. В этих конфликтах выявлялись различные позиции по необходимости императору следовать соборным церковным решениям.

Особенно большую трещину симфонические взаимоотношения получили после времен господства императоров иконоборцев. Уже сами церковные иерархи стремились отдалиться от тесных взаимоотношений с императорами. Издание законов противоречащие канонам и догматам церкви и открытое вмешательства во внутренние дела в церкви вынудило, Отцов Церкви пересмотреть полномочия императора в церковном праве.

Когда император Лев V восстановил иконоборчество и начал новые гонения против монашествующих, прежде всего против Феодора Студита, император решил созвать церковный собор, на котором провозгласил почитание икон еретическим заблуждением. Несмотря на то, что на соборе присутствовали иерархи, несогласные с позицией императора, которые не поддержали начавшейся травли последователей Феодора Студита, но, тем не менее, он все же не перечили императорским утверждениям.

Участник преклонились перед царской властью, боясь навлечь на себя царский гнев.

Лишь преподобный Феодор Студит, стоял на твердой позиции по защите икон, приводя убедительные доводы к почитанию икон, чем попал в немилость императору. Преподобный Феодор Студит убеждал басилевса отступить от своих планов, напоминая ему то же, что отцы церкви первых веков христианства также считали участие императора в религиозной полемике недозволительным, поскольку это область деятельности церковнослужителей. «Вопросы веры в ведении священников, императору же осуществляет управление внешними делами», и ссылаясь на апостола Павла, говорит, что Господь власть в церкви, во-первых, апостолам, во- вторых, епископам, и, в-третьих, священникам, а вовсе не властителям».[107]

Преподобный Феодор проявил крайнюю степень неподчинения ни властям светским, ни властям духовным, при этом агитировал поддержать неповиновение: «Чтобы ты, зная, что это ересь, избегал ереси или еретиков, чтобы не имел общения с ними и не поминал их при совершении Божественной литургии»[108].

Феодор Студит продолжал увещевать Императора Льва V: «Внемли тому, что говорит апостол Павел, через свои послания, о церковном уставе и смирись, что не должно императору считать себя судьей и арбитром в канонических делах, последуй апостольскому правилу, если считаешь себя православным». Когда автократор продолжил настаивать на совместном рассмотрении на правах посредника, то возмущению пастырей церкви не было предела, а епископ Емилиан сказал что не дело мирян разрешать канонические проблемы, подлежащие рассмотрению лишь церковной власти.[109]

Преподобный Феодор укорял монарха за осуществление церковного раскола и восстановление ереси. Феодор Студит считал недопустимым участие в церковном судопроизводстве светских властей, ссылаясь на Г ригория Богослова и на Апостола Павла. Последний в послании к Римлянам пишет, что царям и правителям дан от Бога меч, а сфера Божественных догматов, отлучения и принятия в лоно церкви дана апостолам и их преемникам до скончания времен. Допускать государственных лиц до таких дел, значит отрицать апостольскую власть, данную им от Господа: «Ныне царствующий император считает, что он будет верховным арбитром на соборе. Ни мы, ни благочестивые иерархи церкви не допустили этого, как беззаконного и антиканоничного. Это и справедливо, ибо речь здесь идет не о мирских и земных делах, судить в которых может царская и мирской суд, но о Божественных канонах и догматах, что дано не иному кому-либо, а тем, коим сказал сам Господь: Еже аще свяжете на зємлє, будет связано на небесах, и еже аще разрешите на земле, будет разрешено на небесах. Кто же те, кому это вверено? Апостолы и их преемники. Кто же эти преемники? Римский епископ, Константинопольский, Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский. Это пятиглавая власть вселенской церкви. В их ведении право судить о Божественных догматах. А дело императора и мирских властей защищать и легитимировать принятое на соборах и примирять человеческие размолвки, другого же ничего им не вверено Господом».[110]

Преподобный Феодор не обладал архиерейским достоинством, и поэтому не имел никаких рычагов давления на светские и церковные власти, но прерывал с ними какое-либо общение, чем показывал действенный пример всем остальным. Преподобный Феодор стоял на позиции независимости и самостоятельного управления внутри своего института при обоюдном согласии и взаимопомощи. Он не боролся за первенство церкви

над светской властью и за повышение роли священства в государственных делах. Идеальные отношения церкви и царства для Феодора Студита описаны в творениях других отцов церкви и усвоены Византийским законодательством. «Бог даровал христианам эти два дара - священство и царство, - ими устрояется, ими украшается земное, по подобию небесному; поэтому, если какое-либо из них будет недостойно, то и все остальное подвергнется опасности. Итак, если хотите доставить вашей стране величайшие блага и через ваше правление всем христианам, то да получит и церковь себе представителя равного, сколько возможно вашей царской доблести, дабы радовалось небо, и веселилась земля».[111]

Так писал преподобный Феодор императору Никифору в 806 году. Свою твердую позицию по вопросу место и роли царской власти ему пришлось отстаивать перед императорами-иконоборцами. «Я царь, а поэтому я и священник», говорил император Лев Исавр, и это не для красного словца, это было выражение восторжествовавшей государственной идеологии, господствовавшей в Византии в IX веке, целью которой было отменить почитание икон в империи, и полностью подчинить себе каноническую область.[112]

В воззрениях императора Льва Исавра на симфонию государственно - церковных отношений мирская власть не стоит над церковью, оно облечено сакральной харизмой, а сам император становится над церковью. «Моя воля - канон», говорил Лев Исавр, но не в том смысле как считал император Констанций будто бы царство выше церкви, а потому, что сам царь также и архиерей. В «Эклоге» юридическом памятнике IX века закон считается откровением Божьим. Отцы церкви заметили негативное влияние на императора-иконоборца Дамаскского халифата, где правитель почитается также и пророком. В тексте Эклоги есть строки императора Льва Исавра, о том, что император, а не патриарх, является пастырем нивы Христовой по слову Апостола Петра.[113]

Хотя в актах вселенских соборов есть постановление, о том, что никакой правительственный указ, противоречащий канонам, не имеет юридической силы, и что в жизни должны главенствовать каноны соборов принятые отцами церкви. Эта постановление вселенского собора стало общеобязательным для всех граждан империи и закреплено указом императора Маркиана, хотя по смыслу данного постановления вселенского собора воля автократора не имеет для церкви обязательного значения. Наоборот церковь сама придает императорским указам юридическую силу канонов. Данное положение вещей в политической жизни империи господствовало долгое время.

Но позже, в эпоху монофизитских и монофелитских волнений на церковную догматику и каноническую область снова пытаются покушаться императоры.

Христианская политико-правовая мысль в течение многих веков развивала концепцию гармоничного взаимодействия церкви и царства, по принципу неслиянности и нераздельности, и всегда настаивала на обоюдном исполнении выработанных позиции.

Сербский епископ Никодим (Милаш) приводит пример нормализации церковно-государственных отношений при императоре Константине VI, и поэтому отцы седьмого вселенского собора с радостью воспринимают присутствие императора, и в документах собора есть следующие строки: «священство есть освящение и укрепление императорской власти, а императорская власть есть сила и поддержка священства. Церковь хранит и заботится о небесном, а государство посредством справедливых законов управляет земным. Теперь преграда пала, и желаемая связь восстановлена». Здесь явилось каноническое закрепление идеальных отношений между царством и священством, к которому стремилась церковь и к которому были проникнуты уважением, как отцы церкви, так и византийские императоры».[114] [115]

Идея Объединения церкви и государства в рамках одного источника управления, доказывающая законность участия императора во внутри церковной жизни, обосновывающее его фактическое главенство над церковью, стало ответом на концепцию «симфонии властей» столь усердно продвигаемую Отцами Церкви.

Отцы Церкви сами иногда не могли точно определить, где проходит грань юрисдикции императора в церковных вопросах, потому что само различие канонического права, от церковно-административного тоже не имело ярко выраженных очертаний.

Каноническое право состоит из законов, правила, данные церкви апостолами и Отцами Церкви, установленных главным образом на вселенских соборах, которые в свою очередь не могут быть созваны без воли монарха, и решения принятые на них не могут быть легитимными без его одобрения. По мнению отечественного юриста Н. С. Суворова вселенский собор являлся не только высшим церковным органом власти, выражающим

общецерковное суждение обязательное для всех граждан империи, но и

118

главное как орган императорской власти.

Церковное право сложилось в силу общественного и гражданского правопорядка, которая регулирует внутреннюю дисциплинарную (административную) жизнь церкви.

Уникальность Византийской политической системы состоит в господстве церкви через призму государства за счет ее властных полномочий, так церковь заняла место принудительного органа в политической системе империй, тем самым и сама стала зависимой от политической воли императоров.

Но, тем не менее, хоть отцы церкви стремились уменьшить роль императора в своих внутренних делах, что они и пытались сделать, не уменьшив авторитет императора в глазах населения. Из числа отцов церкви о сущности императорской власти писали Иоанн Златоуст и святой Кириллом Иерусалимский при толковании данного отрывка из послания апостола Павла: «И ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время. Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь, - и тогда откроется беззаконник» (8 Фессал. 2, 6-8). Под термином «удерживающий теперь» Иоанн Златоуст понимал Римскую империю, архиепископ так разъясняет апостольское слово: «Когда прекратится существование Римской империи, тогда и придет конец миру». Святитель Кирилл Иерусалимский, толкуя это же место, тоже считал Римскую империю удерживающую мир от конца света. Именно этим высоким предназначением императорской власти как «удерживающей» мир от пришествия в него антихриста вызваны и иные обязанности, также соответствующие спасительным функциям христианской религии.[116]

Именно поэтому монарх, как высшая политическая власть, придавал силу и законность соборным решениям, причем важнейшие соборные определения, получившие императорское одобрение, часто заносились в юридические сборники даже под названием новелл.

Император Юстиниан, церковные каноны он возвёл в ранг государственных законов: «Повелеваем, чтобы имели силу государственных законов святые церковные каноны, изложенные или утверждённые святыми семью соборами». В своём обширном законодательстве относительно Церкви император Юстиниан уже со всей ясностью говорит о своём долге

110

заботиться: во-первых, о чистоте догматов; во-вторых, о соблюдении канонов; и в-третьих, о достоинстве духовенства. По политическим мировоззрениям Юстиниана это - самая первая обязанность императора, привести людей к вечной жизни в Царстве Божьем. А сам не различал функции церкви и государства, а находил различие лишь в правомочиях царской власти и духовенства.

Со стороны Отцов Церкви систему обязанностей императора была разработана, в частности, и Евсевием Кесарийским. По его мнению, царь прежде всего обязан наказывать творящих зло врагов Божьих, посредством войны обуздывать явных противников истины». Также святитель Евсевий пишет «В первую очередь хочу предупредить тебя об опасностях, которые часто настигают людей, облеченных властью. И эта опасность несет в себе всю тяжесть власти, как основание всей государственной системы. И в построении церковной жизни в нашем государстве ты будешь не столько обладателем власти и первенства, сколько тем, кто полагает начало и основание. Поэтому в своем императорском достоинстве избегай гордых и тщеславных помыслов, и избегай поспешных решений, а главное помни о том, что ты отныне есть начало и основание жизни и деятельности церкви. Царь, научая своих подданных добру, преподносит им истинное

1 ЛЛ

богопознание».

Главной функцией императорской власти, по мнению христианских писателей и учению святых отцов, состоит в том, что она удерживает мир от прихода антихриста. Необходимость осуществления этого предназначения определяла три главные задачи монаршего управления. Первая обязанность состоит в наказании творящих беззаконие врагов государства. Согласно второй, самодержец обязан заботиться о распространении в своем царстве истинной христианской веры. Третей задачей императорской власти является создание необходимых условий для мирной и благочестивой жизни своих, а также в защите и опеке христианской церкви. Взять на себя тяготы [117]

достойного выполнения царских обязанностей, в деле устроения народа и церкви, способен лишь благочестивый христианин, свободный от греховных страстей и украшенный богобоязненностью. Этот благочестивый царь правит в соответствии не с человеческими законами, а в соответствии с законом Божьим и несет ответственность пред Творцом за дарованное его попечению царство личным спасением своей души.[118]

Императоры, не смотря на все свои ошибки, которым они подвергались как люди, оказали огромную помощь в деле миссионерства, и распространению христианства среди своего населения и тем самым участвуя в сохранении церковного мира и канонического единства всей империи. В этом отношении отцы церкви признают великое значение для церкви императорской власти и покровительства, называя их равноапостольными и защитниками веры.

Источником церковных канонов и всего корпуса церковного законодательства, может считаться лишь Божия воля. Носящий царскую порфиру не лучше простого человека, когда творит дела беззакония. Отцы церкви всегда твердо отстаивали права церкви, если светская власть стремилась вмешаться в ее сферу. Григорий Богослов обращался к правителям: «Закон Христа подчиняет вас нашей власти и нашему суду. Потому и мы владычествуем, и наша власть выше вашей»[119]. По мысли Григория Богослова источником церковных канонов является соборный разум церкви в твердом следовании воли Божией. Никто единогласно не может принять никаких канонических норм, даже автократор великой Византийской империи. Святитель Григорий Богослов, рассматривая мистическую сторону царского служения, писал: «Цари! Познайте, сколь важно вверенное вам и сколь великий промысел совершается через вас.

Небесное принадлежит одному Богу, а земное вам, так будьте, скажу смелое слово, богами для своих подданных. Ведь мы верим в сказанное что «сердце царево в руке Божией».

Папа Римский Григорий Двоеслов обращался в письме к императору Льву: «Знаешь, царь, что догматы и каноны святой церкви принадлежат не тебе, но архиереям, которые имеют власть в делах веры. Поэтому епископам вверено церковное управление, и оно не входит в область народного управления. Пойми, что епископы не должны вмешиваться в область народного управления, а цари также не должны вмешиваться в дела церковные, а заниматься только вверенными их власти обязанностями. Согласие же христолюбивых царей и благочестивых епископов составляет единую силу, когда дела управляются с миром и любовью».[120] [121]

Архиепископ Александрийский Афанасий отдавал предпочтение изгнанию, а не подчинение несправедливым решениям императоров-ариан. Святой Иоанн Златоуст пользовался архиерейской кафедрой для обличения императрицы Евдокии и чиновника Евтропия и проповедовал превосходство священства над императорской властью. Василий Великий не подчинился императорскому повелению, присоединится к арианскому вероисповеданию, и даже подвергся гонению от лица императорских посланников.

Смысл всех доводов и просьб Афанасия Александрийского и других отцов церкви, к императору сводился к следующим словам святителя: «Остановись, прошу тебя, вспомни, что и ты всего лишь смертный человек, вспомни день всеобщего суда, сохрани себя для него непорочным. Не вмешивайся в дела сугубо церковные и не давай епископам советов, а лучше прими соборное учение. Тебе даровал Господь царство, а нам дарованы дела церкви. Как пытающийся забрать у тебя твою законную власть совершает антихристианский поступок, так и ты бойся, чтобы, захватывая в свои руки церковные дела, не подпасть тягчайшему осуждению. Ведь сказано «воздай кесарево кесарю и Божье Богови». Поэтому, как мы не можем управлять

125

земными делами, так и ты, Царь, не имеешь власти управлять в церкви».

Амвросий Медиоланский считал так «все, что божественно, не подлежит царской власти». Амвросий также как Златоуст открыто выступил против интриг императрицы Юстины и светских властей воздвигнутых против него. Также отверг просьбу императора вступить с арианами в переговоры, ответив, что к епископской власти, а не к царской, относится право решать догматические споры. Когда правитель издал указ об изъятии храма, Амвросий ответил императору: «Мне недопустимо отдавать его, а тебе, царь, недопустимо принимать. Ты не имеешь права вторгаться в частный дом, думаешь ли ты, что можешь отнять дом Божий? Считаешь, царю многое дозволено, что все тебе принадлежит; отвечаю: не превозносись, царь, не думай, что имеешь какое-либо право на то, что принадлежит Богу. Не возносись, а если хочешь и дальше править, будь Богу покорен».[122] [123]

На нередкие нападки императорской власти епископ Факунд выражается жестко в русле других отцов церкви «лучше императорской власти держаться внутри своих пределов». Церковью была отвергнута попытка поглощения ее государством в том скрытом виде, который вкладывали в концепцию симфонии представители светской власти, о том, что церковь и государство - два крыла одного орла.

Лев Великий обращался к императору: «Верховная власть дарована тебе не только для управления земным царством, но для особого оберегания церкви Божьей, чтобы ты, искоренив вражеские семена, благие дела защитил и восстановил мир и единство там, где было возмущение». Папа Григорий Двоеслов так писал императору: «На то дана царю Богом власть над многими

людьми, чтобы желавшие спасения имели помощь, дабы расширились пути

127

на небо, чтобы земное царство стало подобно небесному».

Хотя отцы церкви признавали, что власть дарованная императору в обряде миропомазания высока, однако все дары относятся к сфере политического управления империей и деле помощи церкви в её деятельности. Что касается сферы духовного управления, и вытекающих из этого права внутреннего канонического законотворчества и власти над церковью, то таких полномочий обряд в себе не несет. Иоанн Дамаскин и Феодор Студит активно отстаивали позицию, что правители никогда и нигде не получали священнических даров. Отцы церкви признавали государство и царскую власть богоданными институтами, но только власть трех степеней священства считается прямо установленной самим воплотившимся Г осподом.

Известно немалое количество разногласий и споров относительно царской компетенции во внутренне церковном управлении, к примеру, во времена правления императора Константина Дуки, возник вопрос о праве императора возводить новые епископские кафедры в достоинства митрополий. Порядок наследования архиерейских кафедр и их достоинство определены отцами церкви на церковных соборах и возведены в каноны, нарушение которых считается святотатством, а значит это не подвластно императорской власти. Отцы церкви считали, что если царь стоит наравне со всеми мирянами во время совершения божественной, в то время когда архиерей сидит на своей кафедре, а значит по мысли отцов церкви, не возможно стоящему даровать высший престол уже итак сидящему на нём. Равноапостольный Константин Великий говорил: «Возможно, кто-то и [124]

посмеет вести что-то новое в каноны святой церкви или вообще изменить их,

128

мы же не обладаем такими полномочиями».

Однако это не мешало Византийским василевсам в реальности злоупотреблять своей силой и смещать патриархов и епископов по своей прихоти, следует отметить, что действенной защиты против произвола властей у церкви кроме публичного порицания и нравственного увещевания, не было. Это всегда считалось в мировоззрении отцов церкви как отход от общепринятой нормы, а византийский историк и писатель Симеон Солунский пишет так: «Многие справедливые императоры, такие как, например Константин Великий, богато одаривали церковь и оказывали ей великое почтение. Ныне же совершается нечто противное. Церковь перестала почитаться у власти предлежащих людей, а скорее терпит от них оскорбления и нападки, она считается ниже, чем светская власть, которую она благословляет и за которую молиться Всевышнему, архиереи в настоящее время кланяются перед царем и целуют его правую руку, признавая его главенство, даже и над церковью. Теперь же император восседает, а епископы стоят, признавая его власть над собой. Для церкви это неприемлемо и позорно когда её наместники унижают своё высокое достоинство. Хотя эти абсурдные традиции введены впрочем, не самими царями, а во многом по вине недостойных епископов, стремившихся лишь к личному обогащению, и льстецами из среды царских приближенных, которые лицемерно внушают царям, чтобы, они зажимали церковную независимость и по своей воли возводили и низвергали архиереев. Если лишение сана епископа необходимо, то оно должно совершаться через Святого Духа, благодатью которого освящен епископ, а не через светскую власть. Ведь сказано, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Из-за этого все беды и несчастья людей, из-за этого мы стали посмешищем для всех народов. Если мы будем воздавать кесарю кесарево, a Божие Богу, то [125]

Божия милость будет почивать на всех нас, церковь снова получит мир и уважение, благосостояние и сила государства повысится».[126]

Изучая творения и идеи Византийских юристов и духовных писателей о полномочиях царской власти, можно увидеть как почти на всем протяжении исторического существования Византии, в империи параллельно существовали две идеологии на развитие церковно-государственных отношений и место в них императора. Первая идеология не оставляла попыток возродить древнюю Римскую традицию почитания императора за божественного Августа, верховного жреца «pontifex maximus». Вторая идеологи стояла на позиции резкого отличия церкви от государства, и, не отрицала колоссальной помощи государства церковной деятельности, но твердо держалась принципов независимости двух видов власти от захвата его полномочий и функции другой стороной. Обе идеологии выделяли особо место и роль земного правителя, одна доходила чуть ли не до обожествления правителя, или, почитая его за духовное лицо, другая же почитает его за защитника церкви и арбитра в делах гражданских, без всякой духовной харизмы. Отцы церкви никогда не признавали за царями наличие апостольской преемственности и реальность божественных даров на совершение церковных таинств, толкования христианского вероучения, и власти в сфере церковного законодательства, надзора в области церковного судопроизводства. Адептами первой идеологии являлись сами императоры Византийские, при чем далеко не лучшие, с точки зрения христианства, такие как императоры-ариане Констанций и Валент, императоры-иконоборцы Лев Исавр, Константин Копроним и Лев IV Хазар, также известный византийский юрист Феодор Вальсамон и архиепископа Димитрий Хоматин и многие другие. Представителями другого течения являлись святитель Иоанн Златоуст, святые Василий Великий, Максим Исповедник, Г ригорий Богослов, Феодор Студит, Иоанн Дамаскин и другие. Абсолютная ценность второго типа идеологии находит своё подтверждение и во внутренней ценности архиереев, ставших оплотом православия в истории и пострадавших за свои суждения гонениями и мученичеством. Вселенская церковь, конечно же придерживалась второго течения.

Когда в религиозной жизни империи возникали серьезные разногласия и споры, касающиеся вероучительных истин, то царским долгом является собрать церковный собор, решить возникшие разногласие, придав определениям собора юридическую силу закона. С практической стороны дела это было идеальным решением возникающих нестроений в церковной жизни. Потому что все патриархи, митрополиты и епископы обладали одинаковой властью по благодати, и поэтому ни один из них не мог притязать на абсолютное главенство. Верховную власть самим ходом историю приобрел православный император всей христианской вселенной. Именно византийский император обеспечивал единство религиозного исповедания, законодательно закрепляя соборные постановления. Конечно же против такого положения вещей выступали очень многие недовольные большою властью церковных иерархов, как правило, это были представители гонимыми государством еретиков, ариан, евтихиан, манихеев, несториан и монофизитов. Когда на престол всходил император, придерживающийся

130

арианских или иных взглядов, таких возражений с их стороны не было.

Важная роль православного царя отпечатлелось и в иконографической традиции, до сих пор на иконах вселенских соборов царь символически изображается во главе и выше всех отцов, причем даже в тех случаях, когда император физически на соборе не присутствовал.

Схема церковно-государственных отношений, созданная святыми Византийскими царями Феодосием Великим и Юстинианом, даровала Византийской церкви возможность соборного решения проблем церкви по [127]

важнейшим догматическим и каноническим вопросам, что обеспечивала

- 131

единство всей церкви.

В Византии императору могли простить любое самодурство и тиранию, но отступление от истинной веры не могло остаться безнаказанным даже для басилевса. В византийской истории достаточно таких примеров: и Юлиан Отступник, Константин Копроним, Валент, и императоры-иконоборцы, и императоры-униаты. Учитывая различные исторические эпохи, санкции к этим правителям были применены разные санкции, однако церковь всегда реагировала на еретические действия императоров. К примеру, Юлиан Отступник, был анафемствован, в иных случаях нормы предприняты были не такими суровыми, однако и их оказывалось достаточно, чтобы вызвать в

132

народе жесткую оппозицию решениям и личности императора.

По мировоззрению отцов церкви отпадение монарха от истинной веры, неминуемо влечет государство к социальным потрясениям и превращением его, в конечном счете, в беззаконную тиранию. Во многом именно поэтому отцы церкви всегда требовали от правителей строгого соблюдения принципов православного вероучения. В империи был прецедент, когда православные клирики переосвятили собор Святой Софии - кафедральный собор Византийской Империи - после нескольких лет служения в нём униатов. Преступление считалось настолько серьёзным, что император Михаил VIII Палеолог, принявший Лионскую унию после смерти, был лишен христианского погребения, с родных была взята клятва в том, что они не станут пытаться предать останки императора земле, потому что тело было положено за городом в пустынном месте. Отцы Церкви считали, что во времена правлений таких беззаконных, именно церковь удерживала страну от окончательного распада. А это означало, что Церковь может существовать при всех политических режимах, будь то правление Юлиана Отступника, или [128] [129]

мусульманский халифат. Церковная позиция, её задачи и функции вечны и неизменны, изменчивы лишь внешние условия и формы достижения поставленных целей. Конечно же, церковь имеет большую власть и влияние на общественные массы в условиях христианской монархии и именно эту форму правления считает наиболее законной, обладающей божественной санкцией, но Отцы Церкви настаивали на том, что церковь должна служить делу спасения в любой политической обстановке.

Учение Отцов Церкви о земной власти и христианском монархе стояло на позиции власти, как достойного самоотверженного служения, а не гордого тщеславного обладания властью. В построении общественной, политической и канонической жизни император, по мысли отцов Церкви, не столько является носителем власти и превосходства, сколько тем, кто полагает начало и основание. Поэтому Отцы Церкви всегда увещевали императоров избегать гордых и честолюбивых помыслов, и помнить о том, что помазанник божий отныне есть начало и основание жизни и деятельности церкви. В каноническом праве были закреплены нормы позволяющие и обязывающие императора защищать христианскую веру от расколов и ересей, за ним также был закреплен титул эпистимонарха империи (старшего блюстителя за порядком и благочестием в монастыре).

Но все, же по мысли отцов церкви даже православная монархия не есть высшая ценность (как и любая земная власть) и не надо даже пытаться строить рай на земле. Ведь абсолютно все человеческие дела и начинания, в том числе и созидание христианского государства и общества, в конечном счете, тоже обречены на провал, ведь история мира закончится апостасией и апокалипсисом. Отцы церкви понимали, что не может быть совершенного успеха в рамках земной истории. В попытках осуществить христианский идеал здесь и сейчас, на земле и в человеческой истории, всегда присутствует тень Вавилонской башни. Они полагали, что человечество не может найти свою цель и свой смысл в земном бытии. Абсолютно любое земное

государство, в том числе православная монархия, непрочный союз Града

110

Божия и Вавилона. Византийские отцы церкви яростно боролись с неправильными выводами и учениями, сделанными и неверного понимания слов блаженного Августина о «земном граде».

Вместе с тем, необходимо учитывать тот факт, что развитие политикоправовой мысли в Византийской империи совершенно особый этап в истории юридической науке. Его своеобразие может быть объяснено, прежде всего, особенностями исторической обстановки. Возможно, еще и потому что главные интеллектуальные силы Империи были пастырями Церкви. Позиция Отцов Церкви в вопросах государственного управления было закономерным явлением в политико - правовой мысли Византии. Свои основы оно находило на мощном идеологическом движении - Христианстве, конечным результатом которого была Вселенские соборы, а впоследствии и неудачная

133

идеологическая борьба с католическим Римом.

В заключении необходимо отметить, тот огромный вклад Отцов Церкви в развитие политико-правовой мысли вообще, и Византии в частности. Совершенно очевидно, что существовавшая в Византии симфония церкви и государства имела своим теоретическим основанием труды Отцов Церкви. В этой связи историческая заслуга религиозных мыслителей состоит в формировании правовой системы Византийской Империи, которую с нашей точки зрения следует квалифицировать как синтез Римского права и церковных канонов.

2.2

<< | >>
Источник: Кецба Бата Игоревич. Учение Отцов Церкви в политико-правовой мысли Византийской империи. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук Москва - 2015. 2015

Скачать оригинал источника

Еще по теме Идеи Отцов Церкви о Царской Власти:

  1. § 2 Теократия как идеал
  2. § 3. Россия и теократия
  3. Основные теории возникновения государства
  4. Оглавление
  5. Введение
  6. Христианское учение о государстве. Симфонические отношения Церкви и Государства.
  7. Идеи Отцов Церкви о Царской Власти
  8. Учение Иоанна Златоуста о Государстве и Власти.
  9. 3.1 Государственно-правовые идеи патриарха Фотия.
  10. Полемика Марка Эфесского и Феолипта Филадельфийского с Римской церковью о взаимоотношениях церкви и государства.
  11. Библиография.
  12. §2. Ранняя история гностицизма
  13. § 2. Формула русской национальной государственности С. С. Уварова
  14. § 3. Самобытность российской государственности в представлении К. П. Победоносцева
  15. 1.2. Цивилистический подход к изучению римского частного права.
  16. 2.3. Особенности рецепции римского права в дореволюционной России.
  17. 2.1. Законодательное регулирование земельно-распределительных отноше­ний в России (начало XVIII - первая половина XIX вв.).